Текст книги "Тридцать три несчастья (СИ)"

Автор книги: Екатерина Бэйн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

Я направилась к ним. Где-то на полпути меня заметил Сэм и вытаращился, выронив стакан. Я помахала ему рукой. Тут ко мне обернулись все остальные.

– А, Дэннингс! – протянул Рэд, – а я тут рассказываю всем о твоих подвигах.

– Правда? – спросила я, подходя и отыскивая взглядом свободный стул.

Таковых не было, но только сперва. Заметив мой взгляд, один из мужчин встал, и я узнала в нем своего бывшего одноклассника Питера.

– Привет, – сказала я, садясь, – спасибо.

– Не сядь мимо стула, – предупредил меня очнувшийся Сэм, – с ней такое бывает, – пояснил он остальным.

– Это точно, – подтвердили они почти хором.

Рэд хмыкнул.

– Отстаньте, – посоветовала я им, – я не всегда падаю.

– Да, только тогда, когда ходишь, – не смолчал Сэм, – кто постоянно спотыкается на ровном месте у входа?

– На ровном месте? – переспросила я, – там долбанная ступенька.

Все захохотали. Я покрутила пальцем у виска и повернулась к Рэду:

– Ну, как статья? Ты наверняка настрочил на целую полосу с разворотом.

– Почти, – уклончиво отозвался он, – а ты?

– Краткость – искра таланта, – назидательно промолвила я.

– Спорим, я перегнал тебя, Дэннингс? – вдруг заявил Рэд, – я отослал свою статью два часа назад.

– А-а, ну тогда ты продул, Хэммерсмит. Я отослала свою полтора часа назад. И ее уже напечатали. Что, съел? – я показала ему язык.

Сэм фыркнул. Рэд надулся и залпом допил виски из своего стакана.

– Может, нальешь и мне, Сэм? – спросила я, – у меня сегодня был напряженный день.

– Не сомневаюсь, – кивнул он, – налью, конечно, только удовлетвори наше любопытство. Говорят, что тебя всю изрешетили пулями, не оставив живого места.

– Кое-что оставили, – фыркнула я.

– Но тебя ранили, это верно? Не сильно? Ты можешь передвигаться без посторонней помощи?

– Разве ты не заметил, меня принесли сюда на носилках? – я выхватила у него из рук стакан и сама наполнила его, – чушь все это. Меня ранили в руку, а не в ногу.

Все хором вздохнули, глядя на меня, так, словно я вот-вот развалюсь.

– Легкая царапина, – я махнула рукой, – кто сказал вам о ранении? Ты, Хэммерсмит?

– Ну, я, – признал он, – а что, нельзя? Это ведь правда.

– Правда-то правда, но, кажется, ты сильно преувеличил. Нельзя выдавать желаемое за действительность.

Добровольные слушатели снова радостно заржали. Я достала сигареты и прикурила.

– Язва, – припечатал Рэд.

– Нет, все-таки скажи, Тора, как тебе удалось найти этого маньяка? – настаивал Сэм, – полиция искала его в замке много раз и все безуспешно.

– Это произошло случайно.

– Это понятно. Но как? Или это журналистская тайна?

– Я его выследила.

– Обалдеть, – прокомментировал Сэм, в то время, как Рэд скрипел зубами.

– А мне ничего не сказала, – шипел он сквозь зубы, – а ведь обещала. Ну и штучка ты, Дэннингс.

– Никогда не верь репортерам, – заметил молчавший до сего момента Питер, – они думают только о своей статье и сенсации. Можно подумать, ты сам бы стал делиться материалом.

– Не стал бы, – признала я, – но так приятно найти лопуха. Подумал, что я – дура, да, Хэммерсмит? Что, обломилось?

Разозленный Рэд подскочил, послал меня, а заодно и всех остальных к черту и пробкой вылетел из бара, на ходу сшибив несколько стульев.

Сэм вздохнул и покачал головой.

– Нехорошо получилось, Тора. Можно было бы как-то помягче.

– Помягче ему жена постелет, – съязвила я, допивая виски.

– Ты изменилась, – продолжал он, – раньше ты не была столь жесткой.

– Сэм, ты не понял? Он поступил бы со мной точно так же, если б ему посчастливилось что-то разнюхать.

Но все равно Сэм считал, что я поступила с беднягой нехорошо и его было сложно переубедить. Я не стала этого делать. Что поделать, такова жизнь. Нужно уметь кусаться.

Домой я вернулась поздно в легком подпитии. Впрочем, это было неудивительно, так как я завтракала столь давно, что даже забыла, что именно. А обедать мне не довелось. То же можно было сказать и об ужине. Поэтому, столь небольшая доза алкоголя и подействовала на меня сильнее, чем обычно.

Мама покачала головой, увидев меня на пороге.

– Сколько можно, Тора! Нельзя так часто пить, это вредно.

– Вредно глотать гвозди, – отозвалась я и поспешно отступила на лестницу, опасаясь мести.

– Не дерзи, – предупредила меня родительница и добавила, – кстати, тебе письмо. Без почтового штемпеля. Кто-то просто сунул его в почтовый ящик.

– Да кто сейчас письма пишет? – удивилась я.

– Иди спать, – махнула рукой мама.

Я помахала ей рукой, что вполне сошло за «спокойной ночи» и отправилась наверх.

8 глава

На другой день, после двенадцати, когда я уже собирала вещи, мама крикнула мне снизу:

– Тора, спустись, к тебе пришли!

Я недолго гадала, кто бы это мог быть. В любом случае, мои догадки всегда попадали пальцем в небо. Кинув в сумку кипу вещей, я отправилась вниз. В гостиной сидел Харт, со скучающим видом изучая потолок. Услышав мои шаги, он обернулся.

– Какие люди! – воскликнула я, – что пришел?

– На тебя полюбоваться, – съязвил он, – нужно задать несколько вопросов. А если будешь грубить, то вызову в отделение в приказном порядке.

– Я не грубила, – пожав плечами, я села в кресло, – ну, задавай свои вопросы. Что, следствию не все ясно?

– Обычная рутина, – отмахнулся он, – миссис Дэйвис дала все необходимые показания. Но для порядка нужны еще и твои. Цени мою доброту, я пришел сюда потому, что ты ранена.

– А-а, – протянула я, – спасибо. Честно говоря, очень не хочется куда-то тащиться.

– Каким образом ты обнаружила миссис Дэйвис?

Вздохнув, я пояснила ему все, что было необходимо. На протяжение моего рассказа Харт кривился, но молчал. Видимо, ему не нравилось, что я оказалась столь сообразительна.

– Вообще-то, я должен был тебя задержать, – заключил он, – ты должна была немедленно сообщить об увиденном в полицию, а не строить из себя героиню. И почему не позвонила в тот же день, как привезла миссис Дэйвис к себе домой? Можешь не отвечать, знаю. Мерзкий у тебя характер, Дэннингс.

Ну вот, сделал, называется, вывод. Я хмыкнула.

– Судя по всему, этот парень был абсолютно невменяем. Крыша у него съехала капитально.

– А, ты видел гроб, – догадалась я.

– Какой гроб? – Харт приподнял брови.

Тут я прикусила язык, но было поздно. Он уже вцепился в это слово как клещ.

– Гроб? – переспросила я, чтобы протянуть время, – какой гроб?

– Ты сама сказала: «гроб».

Кляня себя за болтливость, я лихорадочно искала выход из положения.

– Ну, там стоял такой ящик длинный, очень похожий на гроб. Не видел?

– Где?

– Ну… там.

– Где «там»? – начал выходить из себя Харт.

– Внизу, в том подвале. Не заметил?

– Там не было никакого ящика, – твердо заявил он, – нечего выдумывать.

Я кивнула, не споря и надеясь, что он подумает, что я, как обычно, валяю дурака. Но Харт проявил недюжинную смекалку.

– Когда ты его видела? – спросил он.

– Да ерунда все это. Наверное, мне показалось.

– Вот что, Дэннингс, не морочь мне голову. Я знаю, что галлюцинациями ты не страдаешь.

Упорный тип, этот парень, нечего сказать. Я уже сто раз пожалела, что вообще ляпнула про этот гроб. Но слово – не воробей, вылетит – не воротишь. Поэтому, пришлось колоться.

– Ну, был там ящик, – с досадой сказала я, – в темноте мне показалось, что он похож на гроб. Ну и что?

– Ничего – отозвался Харт, – только я точно знаю, что ты не только осмотрела его со всех сторон, но еще и обнюхала, пощупала и заглянула, что там внутри. Ну и что там было внутри?

– Пусто.

Он с сомнением посмотрел на меня. Несколько минут раздумывал, что со мной делать. Я не сомневаюсь, если бы он надумал треснуть меня по макушке, ему никто не смог бы помешать. Но видимо это в его планы не входило. Наконец, он проговорил:

– Тебе кажется, что в этом деле не все чисто? У меня, к примеру, сложилось такое впечатление, что все что-то не договаривают.

– Да, пожалуй, – признала я.

У меня-то как раз были для этого все основания.

– И ты что-то не договариваешь, – добавил он, – не нравится мне все это. Почему этот псих хотел тебя пристрелить? Ведь обычно он убивал другим способом.

– Наверное, я ему не понравилась.

Харт хмыкнул.

– Ладно, – он махнул рукой, – пусть так. Уезжать собралась?

Я кивнула.

– Значит, по-твоему, дело закончено. Одно хорошо, не будешь путаться под ногами и совать свой длинный нос во все щели.

– Какой ты ласковый, – восхитилась я.

– А как же, – не стал отрицать он очевидное, – это непременное качество в моей работе. Ладно, раз уезжаешь, то пока. Кстати, оставь свой номер телефона.

– Зачем?

– Пригодится.

– Да нет у меня телефона, я его разбила. Давай свой, потом в память забью.

Понимающе хмыкнув, он протянул мне свою визитку. Она прав, если подумать. Пригодится. Точно, мало ли что может случиться. А такое знакомство никогда не помешает.

После его ухода я покидала оставшиеся вещи в сумку и стащила ее в машину, удивляясь, почему она оказалась тяжелее, чем тогда, когда я приехала в Кэмвиллидж. Вроде бы, ничего сверх того, что привезла, я обратно не везу. Так почему же она такая тяжелая, черт возьми?

У двери я чмокнула маму в щеку.

– Пока, мам.

– Ну-ка, стой, – велела она, – я тебя знаю, Тора. Ты наверняка забыла кучу вещей и обязательно за ними вернешься.

Я признала ее правоту и осталась ждать, пока она ходила наверх и оглядывалась.

Мама вернулась через десять минут, нагруженная различным барахлом, которое я умудрилась забыть. В основном, это были разные мелочи типа расчески, заколок и тому подобной ерунды. Но помимо этого, я забыла и свой бумажник, а это уже было серьезно. Впрочем, там почти не осталось денег, но бумажниками просто так не разбрасываются.

– Спасибо, мам, – сказала я.

– Удивляюсь, как ты не забываешь там свою голову, – фыркнула мама.

– Потому что она не съемная, – пошутила я.

– Да, скорее всего. Позвони, как приедешь, чтобы я не беспокоилась.

Я кивнула и отправилась к двери, сжимая в руках свои шмотки и теряя по пути то одно, то другое. Всякий раз мне приходилось наклоняться за этим и поднимать с земли, роняя при этом что-то еще. Так что, до машины я добралась злая и взмыленная. Нужно таскать с собой тележку.

В Лондон я приехала к вечеру, вполне удачно, если припомнить другие случаи, когда со мной непременно что-то случалось. Я прокалывала шины, забывала заправиться, парковалась по звуку со всеми вытекающими отсюда последствиями, забывала дома права, а как-то забыла даже ключи от машины. В общем, чемпион по всевозможным неприятностям. Но сегодня мне повезло, хотя не во всем. К примеру, я угодила в одну из пробок и простояла в ней целый час, маясь от безделья. Но к пробкам я давно привыкла.

Не став заезжать домой, я поехала прямо в редакцию, чтобы отметиться и узнать о впечатлениях от репортажа. Прибыла я вовремя, там как раз вовсю шла подготовка к новому номеру. Не знаю, как где, а у нас это ад кромешный. В комнате, где я работаю, стоял такой шум, что можно было спокойно взрывать там тротиловую бомбу, все равно никто ничего бы не услышал. Дым стоял коромыслом, хоть топор вешай. Видимость была почти нулевой, как в тумане. Все курили и орали, что-то доказывая друг другу. А темпераментный Крис еще и размахивал руками, то и дело задевая кого-нибудь и добавляя масла в огонь.

Меня заметили не сразу, в центре внимания был, конечно, Крис. Он постоянно умудряется им завладевать благодаря природным качествам: необыкновенно громкому, пронзительному голосу и редкой въедливости.

Я успела заметить, как Крис на какое-то мгновение перестал размахивать руками, как ветряная мельница и схватил Чарльза за грудки.

– Все из-за тебя, Диккенс ты чертов! Понаписал, понимаешь, целый роман! Ты что, воображаешь, что ты – гвоздь номера? Да там воды как в Мировом океане!

Чарльз спокойно ответил, стараясь оторвать от своих лацканов руки коллеги:

– Это катастрофа недели, Крис. Ею интересуются и будут читать. Мне Дэн сам сказал, чтоб я писал подробнее. А твоя фигня может потерпеть до завтра.

– Ах, фигня?! – завопил Крис еще громче, хотя казалось, что дальше некуда, – ты, урод, ты понимаешь, что я останусь без оплаты? И все из-за тебя! Фигня – не фигня, но ее читают и будут читать.

Я поудобнее расположилась на столе Брюса, который стоял у самого входа и с интересом прислушивалась к склоке, достав сигарету и закурив. В это время меня заметила Нора, случайно повернув голову от Уолта, с которым самозабвенно спорила. Она приподняла брови и дернув за рукав бесновавшегося Криса, указала на меня.

– Глянь, кто пришел! Уймись, хватит орать.

Крис мельком глянул в мою сторону и замолчал. Но только на секунду.

– Привет! – снова завопил он, – давно ты здесь?

– Достаточно, – кивнула я, – все жду, когда вы подеретесь.

Коллеги окружили меня, наперебой задавая самые разнообразные вопросы. В основном, они касались моей излишней самодеятельности, которая, что очень странно, принесла газете немалую прибыль от продаж. Правда, Нора задала более практичный вопрос:

– Тебя точно ранили? Покажи.

Я показала. К сожалению, это не произвело на коллег сильного впечатления.

– Это от пули? – с сомнением спросил Чарльз, – может, ты сама поцарапалась?

– Пуля задела по касательной, – обиделась я, – между прочим, было больно.

– Тот, кто в тебя стрелял, был еще тот снайпер, – хмыкнул Уолт, – даже я попал бы точнее.

– Зайди к Дэну, – вспомнил Брюс, – он предупредил, чтоб ты зашла к нему, как только вернешься.

– Ладно.

– Тебе бы сыщиком быть.

Выслушав заслуженную похвалу, я решила, что пора предстать пред начальственные очи. Однако, торжественного выхода не получилось. Крис, вспомнив, что его зажимают, первым помчался в кабинет Дэна. Я побежала за ним, не желая пропустить такое зрелище. Коллега ворвался к редактору словно бомба и столь же внушительно разразился воплями и протестами.

– Это безобразие! – вопил он, – это просто дискриминация какая-то! Я имею право на свою обычную колонку! Это произвол!

Я присела на стул, положив ногу на ногу. Дэн сперва немного растерялся, а потом подпер голову рукой и приготовился слушать, изредка кивая, показывая, что слышит. Хотя по-моему, не слышал почти ничего. Наконец, когда Крис немного выдохся, он сказал:

– Я вас прекрасно понимаю, Картер. Но статья Фоули важная и ее ни к чему вырезать.

– Но там тонны воды, тонны! – завелся с пол оборота Крис, – разве что только нет воспоминаний о детстве погибших и рассуждений о бренности всего земного.

– Это непременно нужно вставить, – съязвила я.

Тут Дэн меня наконец заметил.

– Дэннингс, – сказал он, – приехали? Очень хорошо. Картер, закругляйтесь, ради Бога. Говорите кратко, что вы хотите.

– Мне нужна всего одна колонка, – тут же сформулировал тот, – из-за Фоули ничего не влезает.

– Ладно, скажите ему, пусть предоставит вам место. Все, ступайте.

– И еще, мистер Брэдли…

– Ступайте, Картер. Все остальное потом. От вас слишком много шума.

Крис кивнул и умчался, судя по виду, полностью удовлетворенный. Дэн перевел глаза на меня:

– Когда я отправлял вас в Кэмвиллидж, то не рассчитывал, что вы будете заниматься расследованиями. Но должен признать, что ваша инициатива понравилась читателям. За это время «Дэйли ньюс» стала очень популярной. Кстати, что там за история с вашим ранением?

– Пустяки, – отозвалась я, – легкая царапина. Не стоит говорить.

Я прикоснулась к плечу.

– Значит, сюда… – произнес он раздумчиво, – вас она беспокоит?

– Немного, – вздохнула я, – сперва было трудно двигать рукой. Но теперь гораздо лучше, спасибо.

Можно было, конечно, прийти с рукой на перевязи, но я подумала, что это будет уже слишком. Я посмотрела на начальство, проверяя, какое впечатление на него произвели мои слова. Оказалось, что весьма сильное. Он встревожился, нахмурился и в результате сам, без каких-либо намеков дал мне три выходных дня для поправки здоровья. А также, я получила прибавку к жалованью. Очень кстати.

Я попрощалась с коллегами и отправилась домой, довольная по уши. Стоило всего лишь немного ввести Дэна в заблуждение, чтобы он понял, какого ценного сотрудника мог бы лишиться.

Дома меня ожидал теплый прием. Дайна и Энн с воплями повисли у меня на шее так, что я в кои веки вспомнила о ранении и поморщилась.

– Ой! Девочки, вы меня задушите.

– Ты просто классно написала! – заявила Энн, – надо же, все это расследовала, сама, без полиции! Здорово!

– Тебе бы детективы писать, Тора, – добавила Дайна и без перехода спросила:

– Есть будешь?

– Конечно.

– Тогда топай в душ. Не пойму, в городе уже неделю не было дождя. Где ты ухитрилась отыскать лужу?

Я только сейчас заметила, что мои кроссовки в грязи. Задумавшись, я пожала плечами. Хихикая, Дайна взяла меня за плечи и развернула к ванной.

– Ступай.

Ужин прошел в теплой, дружественной обстановке. Он был немного торжественный, так как меня непрестанно нахваливали, а Дайна даже расщедрилась на то, чтобы выставить лучшие тарелки. Правда, одну из них я тут же кокнула.

– Ой, прости, Дайна.

Энн прыснула и низко наклонила голову над своей тарелкой. Дайна лишь махнула рукой.

– Очередная тарелка. Это уже даже не смешно.

– Главное, не давай ей открывать бутылку, – предупредила подругу Энн.

– Какую бутылку? – полюбопытствовала я.

– Мы решили, что твой приезд следует отпраздновать. Ты не представляешь, как много теперь о тебе говорят. Просто новая восходящая звезда. Это следует отметить.

Дайна внесла шампанское, а я тут же предложила:

– Давай открою.

– Ну уж нет, – отрезала она, – я как-нибудь сама.

– Но ты ведь не умеешь.

– Тоже мне, великое дело.

Несмотря на столь самоуверенное заявление, она возилась с бутылкой минут десять. Шампанское за это время успело бы вскипеть. Наконец, она потянула за пробку.

– Не тряси, – предупредила я, но было поздно.

Пробка с хлопком вылетела из горлышка, ударилась о стену и отлетела к столу, попав в салатницу. А из бутылки вырвалась пенная струя, обдав Дайну.

– Я говорила, – заявила я, – дай мне. Я умею открывать бутылки.

– Еще лучше ты их бьешь, – отозвалась раздосадованная Дайна, разливая остатки в бокалы.

Кстати, если б я разбила эту бутылку, результат был бы почти одинаков, ибо шампанского там оставалось как раз на три бокала, не больше. Все остальное было на платье Дайны и на полу. Не придираясь к мелочам, мы выпили за мое дальнейшее процветание. И тут послышался звонок в дверь.

– Кто бы это мог быть? – Энн приподняла брови.

– Понятия не имею, – я пожала плечами, – вы кого-то ждете?

– Нет.

– Пойду открою, – Дайна встала, – заодно вымою руки.

Через пять минут в гостиную заглянул Филипп. Он помахал нам рукой и поздоровался.

– Привет, – сказала я, – присоединяйся.

– Нет, спасибо, – он покачал головой, – я недавно поужинал.

– Как дела? – спросила Энн.

– Хорошо. А у вас?

– Тоже.

– Тора, мне нужно поговорить с тобой, – предупредил Фил вполголоса.

– Конечно, – согласилась я, – погоди немного.

– Я подожду в твоей комнате.

– Не стоит, – сказала вернувшаяся Дайна, – иди, Тора. Мы уже поужинали.

– Спасибо, – я встала, – просто огромное спасибо вам. Просто не знаю, что бы я без вас делала.

– Померла бы с голоду, – фыркнула Энн.

Я вышла в коридор, взмахом руки пригласив Фила следовать за мной.

В моей комнате был бардак. Я не удосужилась убрать в ней до отъезда, никогда не забивала себе голову подобными вещами, а уж сейчас и подавно. День давно клонился к вечеру, бессмысленно начинать уборку. Впрочем, это как всегда просто отговорка. Ну, не люблю я убираться, не люблю! Пустая затея. Все равно, потом комната снова будет грязной. Так зачем же тратить силы?

Отодвинув в сторону кучу одежды, которую я, недолго думая, просто вывалила из сумки на кровать, я села. Фил освободил кресло от пишущей машинки и сел тоже.

Закурив сигарету и пододвинув к себе пепельницу, я спросила:

– О чем будем болтать?

– О твоем ужасном поведении, конечно, – сказал он, – я звонил тебе раз сто, не меньше. Почему ты не отвечала?

– Зря звонил. Я разбила телефон две недели назад. Так что, я не могла тебе ответить.

– А сказать мне об этом было нельзя? – нахмурился Фил.

– Я забыла, – я развела руками, – меня отослали в командировку. Ты знаешь, в Кэмвиллидж.

– Там нет ни одного телефона?

– Есть.

– И ты не могла позвонить?

– Могла. Прости, Фил. Я как-то об этом не подумала.

– Конечно, – кивнул он, – ты никогда ни о чем не думаешь. Я беспокоился, а она забыла. Я не знаю, чем занята твоя голова. Просто представить страшно, что там творится.

– Да ладно тебе, – попыталась я его успокоить, – бывает. Со мной ведь ничего не случилось. К тому же, я была слишком занята, Работы по горло.

– Вот только не надо рассказывать мне, как ты загружена, – раздраженно сказал Фил, – в любом случае, ты могла бы выкроить время на телефонный звонок. Я всегда все узнаю последним. И о том, что тебя ранили, узнал из твоей статьи. Меня уже достала твоя чертова работа. Тебе нужно бросать ее, пока не поздно.

Я приподняла брови.

– Как это, бросать?

– Молча. Я зарабатываю достаточно для того, чтобы ты сидела дома.

– Ну нет, – я даже испугалась.

Это же просто кошмар! Я буду сидеть дома и помирать от скуки! Или он рассчитывает, что я наконец-то научусь готовить?

– Из-за твоей работы у тебя никогда нет времени, – Фил начинал злиться, – ты вспомни, когда в последний раз мы с тобой виделись?

Я задумалась. И когда же это было? Две недели назад? Больше? Ну честно, не помню!

– Вот именно. Это было сто лет назад. Что это за семейная жизнь?

– А разве мы собираемся пожениться? – уточнила я.

– Конечно.

Он мог бы для приличия предупредить меня об этом. А то я сижу тут как дура и ничего не понимаю.

– Я не собираюсь бросать работу. Она мне нравится.

– Тора, тебе придется решать. Потому что, если ты будешь работать, то у нас с тобой ничего не получится.

– Я не люблю, когда мне ставят условия, – тут уже нахмурилась я, – я сто раз говорила, что буду работать и не собираюсь увольняться. Ты это слышал. Раньше ты был с этим согласен.

– А сейчас это меня не устраивает.

– Бросать работу не буду, – надулась я.

– Прекрати, Тора!

– Не прекращу! И я вообще не хочу выходить замуж. Зачем? Не вижу в этом смысла. По-моему, мы и так неплохо проводим время.

– И это ты называешь времяпровождением? – Фил вскочил на ноги, – да через пять минут ты заявишь, что тебе нужно отправляться на работу, что у тебя там что-то горит и плавится!

– Уже вечер, – напомнила я ему, – какая работа?

– Все равно. Тогда тебе нужно печатать статью или делать еще что-то столь же идиотское!

– Ну, знаешь ли! Моя работа не хуже любой другой!

– Хуже! В тысячу раз хуже!

– Фил, давай оставим эту тему. Мы постоянно ругаемся, когда говорим об этом.

Меньше всего на свете я хотела сейчас выяснять отношения. Больше всего мне хотелось спать. Вчера я так и не сомкнула глаз, а такие вещи даром не проходят. Во всяком случае, для меня.

– Я так устала, – добавила я.

– Ну вот, опять! – кажется, Фил был уже здорово на взводе, – теперь ты устала! Мне это надоело, Тора! Если ты не носишься со своими репортажами, постоянно хочешь спать, есть или еще что-либо. Может, тебя сильно утомляют наши отношения?

– Ты пришел сюда ссориться?

– Неважно, для чего я пришел. Я ухожу. А ты подумай, чего ты хочешь от наших отношений. Если для тебя работа важнее, чем я, то…

Он не договорил, махнул рукой и вылетел за дверь. Я тяжело вздохнула. Я уже не знала, чего я хочу от наших отношений. Во всяком случае, не постоянной ругани. Ну почему он не может меня понять? Для меня моя работа очень важна. Мне нравится этим заниматься. Если я уйду, то мне будет не хватать чего-то очень важного, необходимого как воздух. Наверное, я немного ненормальная. Любая другая женщина на моем месте без колебаний бы выбрала обеспеченную жизнь рядом с Филом. А мне этого мало.

Ладно, хватит об этом думать. Бесполезно. Ничего нового я не надумаю. Нечего зря тратить время. Я огляделась по сторонам. Да, свинарник тут страшнейший. Нужно хотя бы немного разгрести весь этот хлам.

Недолго думая, я спихнула одежду на пол, освободив пространство. Пусть пока полежит там. Ничего ей не сделается. Потом я пододвинула к себе сумку и вытряхнула ее содержимое перед собой. Посмотрю, сколько здесь скопилось барахла.

Первое, что я увидела, был мамин телефон. Я просто потеряла дар речи. Ведь я собственноручно выложила его на столик в прихожей. Значит, не выложила. Тогда, что же я выложила? Кажется, ничего. Красота. Вот, мама обрадуется, когда узнает.

Фыркнув, я отложила телефон на стол и вновь уперлась взглядом в кучу. И заметила письмо, которое мама мне вручила вчера. Я, конечно, о нем забыла.

Что за письмо, я не знала, но это можно было выяснить немедленно. Что я и сделала, надорвав конверт и вытащив три размашисто исписанных листа бумаги. Судя по всему, отправитель – поклонник эпистолярного жанра. Как размахнулся!

Я улеглась поудобнее, пододвинула к себе пепельницу, закурила сигарету и принялась за чтение.

Почерк был ужасный: размашистый и притом округлый, так что было почти ничего не понятно. Но мне грех жаловаться. У меня самой такой почерк, что сам черт не разберет. Иногда я сама не могу прочесть его.

Итак, я привожу здесь содержание письма.

«Вы, наверное, очень удивились, получив это письмо, мисс Дэннингс. Сейчас не принято писать письма. Люди либо разговаривают по телефону, либо отсылают письма в электронном виде. Но я немного устарел для такого. В мое время единственным средством общения на расстоянии были письма и отвыкнуть от этого очень сложно. Письмо на бумаге можно сохранить и перечитывать время от времени. А если порвать, то получить от этого действия немалое удовлетворение.

Ну что, мисс Дэннингс, вы наконец поверили в то, что я говорил вам правду? Или вы до сих пор считаете, что я морочил вам голову? Мне почему-то кажется, что вернее всего последнее. Даже если я и продемонстрирую вам наглядно легендарный укус вампира, вы все равно будете пытаться это как-то объяснить с научной точки зрения. Поэтому, я не буду тратить бумагу, а просто расскажу вам, как все было на самом деле. Выводы делайте сами.

Итак, я родился в 1640 году. Это вы уже знаете. И если хоть немного знакомы с историей, то представляете, что это было за время. На подробностях я останавливаться не буду, это займет слишком много времени и бумаги, а я подозреваю, что моя история и без того окажется длинной. Скажу только, что я родился в богатой и знатной семье, мой отец, имел титул баронета, но ко мне он не перешел, потому что я был всего вторым сыном.

Нечего и говорить, что, родившись, я был самым обыкновенным человеком. И оставался им на протяжение двадцати пяти лет. А потом случилось то, что превратило меня в того, кем я являюсь сейчас.

Но сперва я хочу рассказать вам о Джейн. Джейн Блэкстоун, вот как ее звали. Если хотите иметь представление о том, как она выглядела, то посмотрите на себя в зеркало. Хотя предупреждаю вас, сходство только внешнее. А в целом, между вами нет ничего общего.

Джейн… Она была такой милой, нежной и воздушной, а ее смех звучал как колокольчики. Когда я увидел ее впервые, то понял, что пропал. Надеюсь, что вы никогда не испытывали такого чувства, потому что о нем легче говорить, чем его пережить. Потому что, тогда у меня было ощущение, что, когда я вижу ее, мне не хватает воздуха.

Я хотел на ней жениться, за всю свою жизнь я ничего не хотел настолько сильно. Но ее родители относились ко мне с подозрением. Их настораживала моя репутация (надо сказать, я был порядочным волокитой), для своей дочери они хотели бы мужа, более умудренного годами. И такой человек был у них на примете.

Но все эти препятствия казались мне несерьезными. Да я и сейчас думаю, что все это – полнейшая чепуха. Бред сивой кобылы, как сказали бы вы. (Увы, мистер Кингсли, так изысканно я не выражаюсь. Я сказала бы коротко и по существу: хрень). И мы с Джейн смогли бы это преодолеть.

Но случилось то… в общем, я встретил женщину. Очень необычную женщину. Она поразила меня своей загадочностью, и я решил идти на приступ. Я уверен, вы меня понимаете. Современные девушки прекрасно разбираются в этих вещах и видят разницу между любовью и желанием.

Если бы я знал, чем все это обернется!

Ее звали Розамунда Дарнли. Женщина необыкновенной красоты и чувственности. Очень скоро я смог добиться ее расположения, идиот, и она пригласила меня к себе. Очень просто, безо всяких околичностей. Правда, велела держать это в тайне. Я вполне понимал это ее желание, а потому согласился на свою голову.

Розамунда Дарнли была вампиром. Именно ей я обязан своим посвящением. А после того, как она меня обычным способом „окрестила“ в это звание, у меня не было никакой возможности вырваться. Я был ее игрушкой, ее ручным зверьком, ее капризом. Правда, временным, за что ей глубоко благодарен. Она не отпускала меня от себя.

Признаюсь честно, я вспоминаю Розамунду с содроганием. Трудно описать, что это была за женщина. Она почти целиком состояла из властности, из жажды властвовать. И подчиняла себе других с отвратительной жестокостью. Слово „жалость“ было ей незнакомо. Розамунда не понимала, что это такое. Самым обычным предметом в ее обиходе был кнут. Им она стегала слуг. Как-то решила испробовать его на мне, но я воспротивился. Это едва не стоило мне жизни, но таким образом я отстоял свою независимость.

А тем временем, пока я находился у Розамунды, родные, знакомые и друзья сочли меня умершим. Впрочем, это было недалеко от истины. Для них я умер.

Но к сожалению, Джейн тоже посчитала, что я умер. И ее родителям было совсем нетрудно надавить на нее и выдать замуж. А через месяц после свадьбы она покончила с собой.

Вот и вся история о Джейн. Раз уж вы так хотели знать ее, то знайте. Тем более, мне кажется, что вы все-таки имеете право ее знать.

Так что, можете представить, как я был ошеломлен, когда увидел вас впервые. Это случилось около двери потайного хода, когда вы пришли туда с репортером, который постоянно хотел сбежать, так как трясся от страха. Кажется, он сумел меня заметить.

Если хотите, могу добавить несколько подробностей. Сперва я услышал грохот и решил посмотреть, что случилось. Потому что, как понимаете, я совершенно не ждал гостей. Полагаю, вы упали с лестницы. Надеюсь, вы не очень ушиблись. Кстати, очень забавно наблюдать за людьми, как они ведут себя в полной темноте. Они начинают ощупывать все кругом, спотыкаться, падать и пугаться. В этом вы ничем не отличались от других. Только вы не боялись, а злились.

Я последовал за вами и видел, как вы уезжали. Мне удалось проследить, где вы живете. Еще тогда я поразился вашему необыкновенному внешнему сходству с Джейн и абсолютному несходству всего остального. Сперва я был даже шокирован, как если бы память Джейн была осквернена. Но подозреваю, что вы и не догадывались об этом.