Текст книги "Превратности судьбы (СИ)"
Автор книги: Екатерина Беспалова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц)
Екатерина Беспалова
Превратности судьбы
Пролог
Сентябрь, 2000.
Это была на удивление тёплая для осеннего времени ночь. На небе рассыпались звёзды, а неполная луна, идущая с каждым днём на убыль, еле-еле освещала своим бледным светом тёмную улицу. Воздух был свежий и чистый, как после летней грозы. Самое время, чтобы насладиться ночной прохладой после жаркого дневного солнца.
В это время суток мало кого можно увидеть, однако, в самом тёмном конце улицы, с той стороны, где почти не было света, медленно двигалась хрупкая детская фигура, как могло показаться на первый взгляд. Но на самом деле она принадлежала девушке. Она двигалась очень неуверенно, и каждый шаг стоил ей огромных усилий. Это была Катя Шувалова.
Она ничем не отличалась от своих сверстниц, разве что была немного застенчива. Её тёмные, как смоль, волосы завитыми прядями падали на плечи, а карие глаза и смуглый оттенок кожи указывали на то, что она приехала в Россию с юга. У неё были правильные черты лица, и она имела хорошую фигуру, которой позавидовала бы ни одна модель с обложки молодёжного журнала.
Сейчас все её лицо было перепачкано, из глаз катились слёзы, а уголок губы слегка припух. Катя медленно шла по улице, глядя прямо перед собой, но, казалось, что она ничего не видит: её взгляд был пустой и безнадёжный.
Дрожащей рукой Шувалова вытерла очередную слезинку с лица – трудно сказать, какая она была по счёту, – и свернула в калитку. Тихонько закрыв за собой дверь, она вошла в дом.
Следующее утро оказалось таким же жарким. Аномальная жара держалась уже вторую неделю, здорово утомляя людей. Когда наступал полдень, о хорошем настроении можно было сразу забывать до тех пор, пока солнце не начинало медленно клониться за линию горизонта.
Едва только стрелка часов показала десять, в дверь позвонили. Катя встала с кровати и подошла к зеркалу. Посмотрев на своё отражение и убедившись, что никаких следов вчерашнего вечера уже почти не осталось, она пошла встречать утреннего визитёра.
– Привет, Катька! Зря ты вчера ушла!
В комнату вошла невысокая девчонка, на вид ей было лет тринадцать, но на самом деле она была ровесницей Кати, а Шувалова собиралась праздновать своё семнадцатилетие.
Юля вошла в гостиную и, взяв со стола яблоко, села на диван.
– Ты вчера столько пропустила! Витька, тот, что живёт на соседней улице, поспорил с Серёжкой Щербаковым…
Она не успела закончить фразу, потому что её взгляд, всегда внимательно изучающий свою подругу, задержался на лице Кати.
– Что это?
– Где? А, губа? – Шувалова опустила глаза и, проведя кончиками пальцев по слегка опухшему месту, направилась на кухню.
– Да так, ничего страшного. Просто вчера возвращалась домой в полной темноте и не заметила, что входная дверь была открыта. Вот и наткнулась на неё. Зато в следующий раз буду внимательнее!
Она и сама не могла поверить в то, что сказала, но это была единственная версия, которая могла хоть как-то соответствовать действительности из тех, что она перебрала за ночь. Юля молчала, явно не поверив в лёгкую отговорку.
– Ты уверена? – спросила она, надеясь услышать правду.
– Конечно, я уверена! Я же лучше знаю, что со мной произошло.
С этими словами Катя поставила поднос с чашками на стол и села напротив своей подруги. Не решаясь поднять глаза на Юлю, она взяла свою чашку и, сделав глоток, отвернулась к окну.
– Значит, ты мне ничего не хочешь сказать?
– Мне нечего тебе рассказывать!
– Ну что же, раз так, – Юля взяла чай, – то, пожалуй, тебе будет интересно узнать, что Сашка Шторм снова здесь. Уже весь город об этом шепчется! Вчера он со своей компанией был на дискотеке. Скажу честно, мне жаль участкового: Игорю Ивановичу теперь работы прибавится!
Катя ничего не ответила. Она по-прежнему смотрела в окно и, казалось, даже не обратила внимания на слова своей подруги, но вдруг по её щеке покатилась слеза.
– Наши ребята говорят, что… Кать, ты чего? – Юля посмотрела на девушку. – Кать!
Шувалова поставила чашку на стол и, взяв рядом лежащую подушку, начала плакать.
– Я знаю, что Шторм в городе. Я… я видела их вчера.
– Кать, что ты говоришь такое! Нет… Он что…
– Они пытались изнасиловать меня. Мне ужасно стыдно.
– Ты звонила в полицию? – спросила Юля, гладя её по голове.
– Нет, я не могу, я не хочу. Это… это такой позор. Пожалуйста, не говори никому, я тебя очень прошу…
– Всё, не плачь. Уже всё позади. Я обещаю, что никому ничего не скажу! Сколько их было?
Катины плечи содрогались от рыданий, она не могла успокоиться, слёзы так и сыпались из её глаз.
– Пятеро.
– Пятеро? – глаза Юли раскрылись от ужаса, как будто она только что увидела привидение. – Ты просто обязана заявить в полицию!
– Нет! Я тебя прошу! Ты мне обещала.
Юля не знала, что ей делать, как быть: ведь дело касалось её лучшей подруги. Пускать это всё на самотёк ей тоже не хотелось.
– Хорошо, Кать, – это решение далось ей с трудом. – Но поверь мне, ты делаешь огромную ошибку. Шторм уже совершеннолетний, так что судить его будут по всей строгости закона.
– Его не было среди них, – сказала тихо Катя. – Он сидел в машине.
– Всё равно!
Но спорить было бесполезно, потому что Катя упрямо стояла на своём, а Юля уже дала слово. К тому же она понимала, что напиши Шувалова заявление в полицию, весь город будет знать о том, что случилось. А быть предметом обсуждения теряющейся в догадках толпы было просто ужасно!
День клонился к вечеру. Было уже где-то около девяти часов, когда Шувалова решила покинуть свой дом. Она взяла деньги и направилась к супермаркету, который находился в двух кварталах от её дома.
Из взрослых людей на улице уже никого не было, зато количество парней и девушек значительно увеличилось. Они начинали подтягиваться к недавно построенному молодёжному клубу, который обещал своим посетителям массу удовольствий! Пожалуй, это было единственное место в городе, где можно было хорошо провести время, с пользой для себя и без вреда для окружающих.
Катя шла мимо них, стараясь ни на кого не смотреть. Ей казалось, что события вчерашней ночи написаны у неё на лице, однако никто из проходившей мимо молодёжи не обращал на неё внимания.
Шувалова уже почти подошла к торговому центру, когда увидела до боли знакомую ей машину. Её начала бить дрожь, ноги стали ватными, но она всё-таки собралась с силами и двинулась вперёд, так как отступать было поздно: её уже заметили.
Двое ребят присвистнули, а другой издал что-то наподобие сладострастного стона, и все дружно разразились громким смехом. Глаза Кати заблестели. Она опустила голову и постаралась пройти мимо, ускорив шаг. Но не тут-то было!
– Девушка, а девушка! А как вас зовут? – начал темноволосый парень, выходя из машины. – А то вчера как-то мы упустили эту деталь из вида!
И снова раздался смех ребят. Тем временем Эдик, так звали его, уже успел подойти к Шуваловой и схватить её за руку.
– Отпусти меня!
Катя попыталась вырваться, но у неё ничего не получилось. Скорее всего, наоборот, – она причинила боль самой себе. Теперь ей стало страшно по-настоящему: ей совершенно не хотелось переживать ещё раз то, что чуть было не случилось прошлым вечером. Из глаз покатились слёзы.
– Ну, что ты! Не бойся! Разве ты не хочешь познакомиться с нами поближе? – Эдик подмигнул своим друзьям, которые тоже вышли из машины.
– Ты вчера так стремительно покинула нашу компанию, а нам знаешь, как было обидно! – сказал Стас. – Мы ведь не для себя старались, а для друга, которого теперь не увидим долгие два года, пока он будет отдавать свой долг Родине в Чечне. Ты ведь поможешь скрасить наш сегодняшний вечер и его последнюю гражданскую ночь, раз у нас вчера ничего не получилось?
Он подошел к Кате. Её всё ещё держал за руку Эдик, и, прижавшись к ней телом, запустил руки под её футболку. Темноволосый тем временем зажал Шуваловой рот, чтобы она не кричала. Руки Стаса путешествовали по её груди, но когда он попытался снять с неё футболку, Катя укусила Эдика, затыкавшего ей рот, и, ударив светловолосого, побежала прочь.
Она не видела, куда бежит: глаза застилали слёзы, её била дрожь. Боясь погони, она свернула за угол супермаркета и неожиданно столкнулась с кем-то. Катя не видела, кто это был, но как только она поняла, что перед ней стоит парень, с ее губ сорвалось единственное слово:
– Помогите…
Она прижалась к его груди, по-прежнему рыдая и трясясь от страха.
– Пожалуйста, помогите мне.
Он глядел на неё сверху вниз, пытаясь сообразить, что происходит. Он был крепкого телосложения, с такими же тёмными волосами, как и Шувалова. Его полные негодования глаза пытались вглядеться в мокрое от слёз лицо. Крепкие руки дрогнули и, проведя красивыми длинными пальцами по волосам Шуваловой, он робко спросил:
– Что случилось? Кто тебя обидел?
Катя не могла остановиться. Её страх был настолько велик, что, почувствовав себя в безопасности, она не могла сдержать ещё одну накатившуюся волну слёз. Единственные слова, срывавшиеся с её губ, молили о помощи.
Они так и стояли, прижавшись друг к другу, пока она не начала потихоньку успокаиваться. Незнакомец взял её за плечи и, отстранив аккуратно от себя, посмотрел в её лицо:
– Что с тобой случилось, малыш?
Кате потребовалась доля секунды, чтобы понять, кто перед ней стоит. Её глаза раскрылись от ужаса. Она оттолкнула его.
– Это ты! Ты…
Шувалова начала отступать назад, но, споткнувшись, упала на землю. Он хотел было подойти к ней, но, едва он сделал шаг, Катя закричала:
– Не подходи ко мне! – её глаза были полны ужаса.
Она подскочила на ноги и бросилась бежать, успев крикнуть на последок:
– Чтобы ты никогда не вернулся оттуда, слышишь? Никогда!
ЧАСТЬ 1
Глава 1
Май, 2001.
Наступил май, прогнав апрельскую свежесть и позволив теплу вступить в свои законные права. Эта весна оказалась на удивление жаркой для отдельных горных районов, и температура ни на градус не понижалась, находясь на своей максимально верхней отметке.
Для простого жителя – вполне нормальное явление, но вот для солдата-десантника, вынужденного таскать за собой почти всё своё боевое обмундирование, да ещё и автомат в придачу, который весил почти четыре килограмма, – это было просто мучение. Однако десант – это элита, и им не под стать жаловаться на погодные условия, когда над головами свистят пули, и в любое время то справа, то слева может что-нибудь взорваться и унести с собой одну, а то и две жизни совсем ещё юных, но уже закалившихся в бою ребят.
В это утро отряд из пятнадцати солдат во главе с капитаном Тереховым совершал очередной переход из одного горного селения в другое, патрулируя близлежащие окрестности, состоящие из горных хребтов и стеной стоящих деревьев. Солдаты не понимали, зачем они это делали, но приказ есть приказ, и он не обсуждается!
Они шли уже почти полтора часа – без отдыха, под нещадно палящими лучами солнца. Разведчики, шедшие в нескольких сотнях метров впереди от главного отряда, уже давно не выходили на связь, и это начинало здорово беспокоить капитана Терехова.
– Я же русским языком сказал им: выходить на связь каждые пятнадцать минут! Они уже больше получаса молчат!
– Товарищ капитан, мне кажется, вы зря беспокоитесь. Среди разведчиков младший сержант Шторм – он хорошо знает, что делать.
– То, что вы думаете, рядовой Филин, меня совершенно не волнует, это, во-первых, а, во-вторых, младший сержант Шторм не Бог, а ставить под угрозу целый отряд я не намерен из-за какого-то одного героя, страдающего синдромом Рембо!
Терехов начинал выходить из себя. И дело даже было не в том, что разведчики не связались с ним уже два раза, а в том, что рядовой Филин был прав, и что этому герою с таким необычным синдромом, как назвал его капитан, это в очередной раз сойдёт с рук.
Младший сержант Александр Шторм был лучшим солдатом в отряде Терехова. Он всегда действовал по своему собственному усмотрению, стараясь обходить стороной приказы. По мнению начальства это могло поставить под угрозу жизнь находящихся с ним людей, но почти всегда он оказывался безнаказанным, потому что итог был одним и тем же: приказ был выполнен без потерь и видимых повреждений.
Парень служил восемь месяцев и уже имел звание младшего сержанта. Не каждому солдату удавалось получить его за такое короткое время, но никто из старших офицеров не был против. Он был создан для службы, для десанта: с любым боевым заданием Александр справлялся в два счёта, и порой казалось, что даже пули на поле боя обходили его стороной.
Но, имея такое безупречное настоящее, его прошлое оставляло желать лучшего. У Шторма не было судимостей, однако в его личном деле были пометки с намёком на то, что он имел «богатую и насыщенную приключениями» гражданскую жизнь. Но даже несмотря на это, старшие офицеры были довольны службой младшего сержанта, и они не собирались дарить такого замечательного бойца какой-либо другой воинской части только из-за того, что когда-то в его голове гулял ветер, такой же сильный, как и его фамилия.
– Глаз-1, я – Змей-5, ответьте! Приём! – из рации раздался голос одного из солдат, который находился под командованием младшего сержанта Шторма. – Глаз-1, я – Змей-5. Приём!
– Змей-5, я – Глаз-1, как… – но радист не успел закончить свою фразу, потому что Терехов выхватил рацию и закричал:
– Рядовой Кочетов, я хочу услышать вашего командира! Живо!!!
Наступила тишина, но молчание было недолгим. После секундного глухого шипения раздался голос Шторма:
– Я слушаю, товарищ капитан.
– Ты что о себе возомнил? Вообразил себя великим полководцем???
– Я…
– Молчать! – офицер разошёлся не на шутку. – Я что сказал: выходить на связь каждые пятнадцать минут! Где ты был последние три четверти часа? Я что, должен целый день кричать, чтобы ты соизволил мне ответить?
– Товарищ капитан, я не мог выйти на связь раньше, – послышался спокойный голос Александра.
– Ты не один, Шторм! С тобой люди! И я не собираюсь рисковать солдатами из-за прихотей одного сержантишки, который до сих пор считает себя супер-героем! Ты меня понял? Ещё раз такое повторится…
Но капитан не успел закончить, потому что связь оборвалась, и в рации ничего не было слышно, кроме тихого монотонного похрюкивания.
– Как же я устал от него! А ведь это ещё только начало, – вздохнул Терехов.
После этого колонна солдат, обжигаемая палящими лучами солнца, снова двинулась в путь.
Младший сержант Шторм нарочно прервал связь, чтобы больше не слышать криков своего командира. Он знал, что Терехов ничего не сможет ему сделать, потому что связь оставляла желать лучшего, а в горной местности считалось за счастье, если удавалось поддержать разговор дольше одной или двух минут.
Когда крики капитана Терехова сменились глухим шипением, Шторм отдал рацию рядовому Кочетову.
– Была бы моя воля, после такого я бы до самого вечера не выходил с ним на связь, но не хочется вас подставлять, ребята. Как ты, Кирилл? – обратился он к сидевшему на земле солдату, который тяжело дышал и одной рукой держался за колено правой ноги.
– Уже лучше, товарищ младший сержант, – улыбнулся тот.
– Идти сможешь? – Александр опустился рядом и ощупал повреждённую ногу.
– Думаю, да. А как твоё плечо?
– Лучше не бывает, – ответил Шторм, и его отряд двинулся вперёд.
– Почему вы не вышли на связь сразу же после случившегося, Шторм? – спросил младшего сержанта полковник Денисов.
Это был мужчина в возрасте сорока пяти лет. Несмотря на свой возраст, морщины и проблески седины в волосах, он выглядел бодрым и полным сил. Даже в свете всех происходящих событий, полковник никогда не терял чувства юмора и не показывал слабостей своего характера. Он не повышал голоса на солдат без видимой на то причины и предпочитал разобраться во всём основательно прежде, чем выносить суровый приказ о наказании того или иного служащего лица: будь то офицер или простой рядовой.
Вот и сейчас он пытался выяснить обстоятельства, при которых солдат из отряда Шторма, да и сам Шторм, пострадали во время патрулирования горной местности, связывающей южное горное селение с их штабом, и почему младший сержант отдал приказ не выходить на связь с командованием в заранее обговорённые сроки.
– Я не хотел подвергать панике главный отряд, – ответил Шторм, глядя прямо в глаза полковнику.
– Подвергать панике? – раздался эхом вопрос Денисова. – Я что-то не припоминаю такого случая, чтобы капитан Терехов хоть когда-нибудь начинал паниковать во время выполнения задания.
– Ничего серьёзного не произошло, – продолжил Александр. – Мы просто не сразу заметили ловушки, товарищ полковник. А когда поняли, в чём дело, Кирилл… простите, ефрейтор Чудов уже успел повредить ногу.
Шторм замолчал.
– Продолжайте.
– Пока мы обезвредили растяжки, время первого выхода на связь уже прошло. Рядовой Кочетов всё равно попытался связаться с капитаном Тереховым, но я не позволил ему этого сделать. Несмотря на то, что связь плохая, командир услышал бы стоны Кирилла. Я не хотел рисковать.
Шторм замолчал и посмотрел на Денисова. Тот внимательно слушал всё, о чём докладывал ему младший сержант. Ни один мускул не дрогнул на его лице.
– После этого, – продолжил Шторм, – мы обработали рану ефрейтора. Пока ребята занимались моим плечом, вторая временная точка прошла.
Он замолчал.
– И вы считаете, товарищ младший сержант, что ничего серьёзного не произошло? – обратился Денисов к Шторму. – Вы не вышли на связь с главным отрядом и тем самым поставили под угрозу жизни ваших товарищей. Рядом с местом, где были ловушки, могли оказаться боевики, а вы не предупредили своего командира.
– Товарищ полковник, никого, кроме моего отряда и отряда капитана Терехова, вокруг не было. Если бы боевики находились рядом, я бы непременно отдал приказ сообщить об этом в главный отряд. Опасности не было, а поднимать шум из-за того, что я вовремя не заметил растяжек, которые мы с успехом обезвредили, это просто глупо. Если вы считаете по-другому, то я готов понести любое наказание за то, что ослушался приказа товарища капитана.
Денисов смотрел в глаза Шторму. Полковник видел, что какой бы приказ он сейчас не отдал, солдат примет его беспрекословно.
– Ну, что же, я думаю, что при других обстоятельствах я бы приказал понизить вас в звании, товарищ младший сержант. Но, учитывая всё сказанное вами и вашими товарищами, я считаю, что вы поступили правильно. К тому же характеристики вашего командира просто не оставляют мне другого выбора…
Шторм выдохнул с облегчением.
– Но учтите, что какие бы обстоятельства у вас не сложились, вы всегда должны выходить на связь в обговорённое заранее время, вам понятно? Кроме того, вы хороший солдат, Шторм, и мне не хочется терять такого человека, как вы. Теперь можете возвращаться в лагерь.
Александр ещё раз посмотрел на Денисова и, улыбнувшись, направился к выходу.
– И ещё, Шторм…
Парень замер в дверях.
– Да, товарищ полковник.
– На твоём месте я бы поступил точно так же!
Младший сержант снова улыбнулся и, слегка кивнув головой, вышел из кабинета.
Возвращаясь к палаткам, где жил он и его товарищи, солдат прокручивал в голове разговор с Денисовым. Он был рад тому, что находился на хорошем счету у полковника. Ему хотелось исправить все свои ошибки, совершённые во время гражданской жизни, а их он насчитал много, и исправить всё казалось просто невозможным! Именно сейчас было самое время доказывать, что он способен на что-то большее, чем драки и пьяные дебоши.
Очень часто Александр задумывался о прежней жизни и только теперь начинал понимать, что всё то, чем он занимался, было неправильно. Как его вообще угораздило попасть в ту компанию? Он снова и снова задавался этим вопросом и никогда не мог найти ответа на него. «Наверное, я счастливчик!» – думал Шторм.
Попав в Чечню, он понял, что такое дружба, и научился ценить её. Он осознал, испытал на себе, каково это – быть униженным другими, быть лишённым всяких прав и уважения. Только пройдя через всё это, Шторм, младший сержант десантных войск, сумел остаться человеком, а не превратился в бесполезное и тупое существо, которое уважало и ценило только себя.
Раздумывая обо всём этом, он подошёл к палаткам. Никто не маячил и не суетился. Ещё бы, после сегодняшней прогулки вряд ли кто-нибудь хотел заниматься чем-то большим, чем просто добраться до кровати и уснуть! Завтрашний день тоже ничего хорошего не предвещал, поэтому солдаты предпочитали хорошенько отдохнуть и набраться сил.
Когда Шторм вошёл в палатку, его товарищи ещё не спали. Они ожидали его возвращения с новостями, хорошими или плохими, никто не знал, но все они надеялись на то, что всё должно было обойтись.
– Ну, как, Сань? Что тебе начальство сказало? – начал Кирилл, тот самый, который вместе со Штормом пострадал в этой операции.
– Что оно могло сказать? – улыбнулся младший сержант. – Два наряда вне очереди сегодня, три завтра и каждый день по нарастающей, ну, и понижение в звании до рядового!
– Да ладно! Чего ты сочиняешь?
– Правда до единого слова, до каждой запятой!
– Что-то ты очень весёлый для такого наказания! – сказал Кирилл и бросил Шторму яблоко.
– Да всё нормально, пацаны, – наконец серьёзно ответил он. – Я рассказал, как всё было, и Денисов отпустил меня на все четыре стороны!
– Ну, слава Богу, – облегчённо выдохнул рядовой Орлов, – а то Терехов тут такой крик поднял: да я, да он, да его!
– По-моему, кроме криков, у него ничего хорошо не получается в последнее время, – заметил Чудов.
– Да он нормальный мужик, ребята, – вступился Александр за капитана. – Его тоже понять можно! Он, наверное, все свои боевые заслуги вспомнил, пока ждал, когда мы выйдем на связь. Он же за всё отвечал!
С этими словами Шторм направился к своей кровати и, взбив подушку, лёг, не раздеваясь и не снимая берцев.
– Слушай, Сань, у тебя в семье военных не было? – спросил вдруг Роман Орлов.
– А что?
– Ты прирождённый лидер! Я не удивлюсь, если через пару месяцев ты станешь старшиной.
– Нет уж, спасибо! Лишняя головная боль мне совершенно ни к чему, – улыбнулся Шторм.
– Сань, а чем ты занимался до армии? – обратился к нему Чудов. – Мы служим вместе больше полугода, а ты ничего не рассказывал о себе.
Александр на мгновение задумался. Он знал, что рано или поздно его кто-нибудь спросит об этом – и вот свершилось! Хотя они с Кириллом были хорошими друзьями, Шторм ни разу не попытался рассказать что-либо о своём прошлом.
– Ничем особенным, о чём можно было бы рассказать.
– Да ладно тебе скромничать! У тебя девушка была? Давай колись!
– Кирь, я не хочу говорить на эту тему. Я уже просил тебя, не начинай всё заново, – посмотрел Александр на друга, и в глазах его Чудов увидел столько тоски. Это даже была не тоска, а, скорее всего, отчаяние. Да, глаза Шторма были полны отчаяния!
– Сань, ты чего?
– Всё нормально, Кирь. Только не нужно начинать то, о чём, как ты знаешь, я не собираюсь говорить, хорошо? Если я сказал, что ничего особенного, значит, так оно и есть!
После этих слов он закрыл глаза, дав тем самым понять, что разговор окончен. Кирилл лишь пожал плечами, но больше вопросов задавать не стал.
Шторм лежал и думал о том, что, прослужив со своими товарищами восемь месяцев, он по-прежнему оставался для них большой загадкой. Кирилл был прав, Александр никому ничего не рассказывал о себе, но на то были свои причины. Как он мог рассказать им, чем занимался, кем был.… Конечно, каждый имеет право на ошибки, но не каждый признает, что эти ошибки были совершенны осознанно. Он всегда мог отказаться от своей компании, которая тянула его в пропасть, но он этого не делал, пока в один прекрасный момент не встретил её…
И тут перед ним встал образ девушки, который преследовал его с того самого дня, когда он впервые увидел её у торгового центра в своём городе. Он не знал, кто она такая, но лицо показалось ему таким знакомым. Губы, черты лица, волосы и аромат, исходивший от неё, – всё было таким нежным и приятным. Она была просто ангелом, спустившимся с неба на землю! А глаза… Шторм никогда не видел таких глаз! Они были похожи на два бездонных океана с темнотой ночи в них, добрые и в то же время грустные.
Но почему она тогда плакала? Кто её напугал? Кто обидел? Изо дня в день, от ночи к ночи образ этой таинственной незнакомки не покидал Александра ни на минуту. Почему она так испугалась его? И почему пожелала никогда не возвращаться? Это были именно те вопросы, которые всё это время оставались без ответа и были причиной многих бессонных ночей!
Терехов вошёл в кабинет Денисова. Тот сидел за своим столом и что-то записывал.
– Вызывали, товарищ полковник?
– А, это ты? Заходи, Терехов. Присаживайся!
Жестом он показал на стул перед своим столом и продолжал что-то упорно и сосредоточенно высчитывать. Затем, не поднимая глаз от листочка, он спросил:
– Что ты думаешь о нашем «герое-одиночке»?
– Младший сержант Шторм – хороший солдат, товарищ полковник, и…
– Брось ты эти официальные обращения! Я сейчас разговариваю с тобой как с другом, без чинов и званий!
Терехов внимательно посмотрел на Денисова и, сделав паузу, уже более спокойно начал:
– Шторм – хороший парень, немного своевольный, но у всех есть недостатки.
– Да, здесь ты прав. Ну, а ещё что? Что скажешь о его прошлом? – Денисов наконец-таки поднял глаза на капитана.
– А что его прошлое? Все мы совершали ошибки, и не один раз! Шторм – не исключение.
– Вот здесь ты ошибаешься! Не каждый в корне изменится, отправившись в армию. Но я тебя вызвал сюда не за этим. Скажи мне, Максим, ему можно доверить серьёзное задание?
В кабинете наступила тишина. Часы медленно тикали, а за окном трещали цикады. Поколебавшись, Терехов спросил:
– Без чинов и званий, говоришь?
Немного помолчав, он добавил:
– Я бы доверил ему свою жизнь…
Денисов перестал писать и снова посмотрел на друга. Теперь была его очередь удивляться.
– Даже так? Значит, Шторм так хорош, по твоему мнению?
– Ты же хотел знать, я отвечаю – да! Я видел его в бою, видел, как он работает, как беспокоится за вверенных ему солдат. Он лучше сам погибнет, чем пошлёт кого-то на смерть! И всегда признает свои ошибки, несмотря на суровость ожидаемого его наказания. Он хорошо ориентируется на местности, блестяще может оценить обстановку, быстро приспосабливается к изменившимся условиям и великолепно справляется с боевыми заданиями! Какие ещё факты тебе нужны, чтобы ты окончательно убедился в моих словах?
– Этого достаточно! Я слышал про него от офицеров из учебки, где ефрейтор Чудов и он провели первые четыре месяца. Но не кажется ли тебе слишком подозрительным: мальчишка с криминальной репутацией на гражданке превращается в идеального солдата, я бы сказал даже в лидера, с хорошими организаторскими способностями и с чувством долга и ответственности?
Терехов молчал. После минутной паузы он тихо сказал:
– Я тоже изучал его дело, и не раз… Мне кажется, что у него идёт внутренняя борьба с самим собой. Александр хочет забыть своё прошлое, позорное прошлое для такого человека, как он. Я разговаривал с ребятами, которые служат вместе с ним. Они говорят, что он никогда ничего не рассказывает о своей жизни до армии. Это ещё раз подтверждает то, что Шторм ненавидит её и старается забыть. Он понял, есть что-то лучшее, чем то, что у него было.
– Пожалуй, ты прав, – Денисов глубоко вздохнул. – А теперь главное: к чему я затеял этот разговор. Я хочу дать Шторму отряд. Надеюсь, ты понимаешь, о чём я?
Терехов не говорил ни слова.
– Я думаю, что он справится с заданием, – продолжал полковник, – но мне нужно быть полностью уверенным, что он не подведёт.
– Шторм выполнит приказ, – сказал Максим, – но действовать он будет строго по своему усмотрению. Поэтому изначально придётся освободить его от обязательного следования инструкциям, чтобы потом не было лишних разговоров, если эта операция будет обсуждаться в верхах, в чём я ни капли не сомневаюсь! Уж такой он непослушный! Однако поспешу тебя успокоить: конечный результат будет мало чем отличаться оттого, что бы вышло, действуй он строго по предписанным указаниям.
Денисов отложил в сторону листочек и, посмотрев на Терехова, сказал:
– Что ж, тогда всё решено, товарищ капитан.
