Текст книги "Ангелы не умирают"

Автор книги: Екатерина Оленева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

5. Альберт. Между двух огней

Обе мои красавицы удалились, одна разгневаннее другой. Можно больше не прятаться за газетой.

Я с облегчением её отбросил.

Ну и ночка выдалась. От начала до конца чистый блеск.

А Катрин-то какова? Вот и не верь после этого в народную мудрость: «В тихом омуте черти водятся». Не знаю, можно ли полный своеобразия нрав моей невестушки назвать чертом, но то, что она не так проста, как кажется с первого взгляда, я догадывался и раньше.

Теперь вот убедился.

Правда, что Кэтти станет мужественно молчать о попытках Синтия её прикончить я и помыслить не мог.

Да я много о чём помыслить не мог – не хотелось.

Неприятно, гадко, мерзко.

Что творится в голове у Синтии?

Может, не смотря на внешнюю молодость, у неё старческий маразм? Как ещё объяснить её веру в то, что я беспрекословно стану играть в её дурацкие игры с ритуальными жертвоприношениями? И, словно телёнок, покорно пойду за верёвочкой в её руке? Позволю ей убивать людей и дальше? А то ещё и сам начну танцы с бубном вокруг горы трупов?

Но Катрин не уставала меня удивлять. Всё это время она знала обо мне куда больше, чем я мог себе вообразить.

Откуда, кстати? Синтия разболтала? С неё станется. Носится со своей загадочностью, как красавица с зеркальцем. Научилась бы ещё хвастаться и трепаться поменьше, может быть и вытянула бы роль древней ведьмы, которую она столь успешно пытается играть.

А может быть уже и не играет? Я вижу прежнюю Синтию, но та Синтия, которую я знал, хоть и была полна недостатков (а кто из Элленджайтов без греха), но она не была убийцей.

Память услужливо напомнила о первой смерти. Повлекшей за собой всё остальное. Была ли та смерть Ирэны действительно самоубийством? Конечно, она была потрясена вскрывшейся правдой о своём обожаемом Ральфе, но она была одной из нас. А мы так просто не сдаёмся.

«А ты сам?», – гадко шепнул внутренний голос.

Я мысленно на него рявкнул, заставляя заткнуться.

Я не сдался, и не струсил. До конца как жил так и сгинул гадёнышем, так что если всё происходящее мой персональный ад, я вполне его заслужил.

Не слабость была причиной тому, что я прыгнул под колёса железного состава, а желание причинить боль тем, кто причинил её мне. Никто из нас в старой войне не брал пленных.

Нет, теперь я склонен думать, что смерть Ирэны не была ни самоубийством, ни случайностью.

Как только до моей дорогой Синтии дошло, что между кузиной и «нашим» с нею Ральфом не интрижка, а кое-что куда более серьёзное, девушка была обречена.

И если бы я тогда открыл глаза пошире, если бы только заставил себя увидеть то, что видеть отказывался, может быть, вся история закончилась не так трагично?

Но я предпочёл не вмешиваться. Я не хотел допускать даже мысли, что Синтия не просто избалованна, испорчена и эгоистична, но она с каждым новым действием становится настоящим чудовищем.

Пострашнее меня и Ральфа.

Раздался звонок.

Номер не определился.

Но я и без того сердцем почувствовал, кто звонит.

– Да, дорогая?

– Это ты кому? – мурлыкнул издевательский голос с другого конца пространства.

– Тебе, моя прелесть. Кому же ещё?

– А как ты почувствовал, что это я? – рассмеялась сестрица, и голос её звучал, как мелодичный, но злой, колючий колокольчик (я в курсе, что таких не бывает, но вот такие у меня заковыристые ассоциации).

– Сердцем.

– О! – протянула она, явно подтрунивая. – Как романтично. Я помню, какое оно большое-больше, твоё сердце. Такое вместительное!

– Любимая, чему обязан? И, кстати, я не помню, чтобы оставлял тебе номер своего телефона.

Прозвучавший в ответ смех так и сочился ядом самодовольства.

– Дорогой, я могу узнать всё, что пожелаю. Мир, что когда-то принадлежал Элленджайтам, теперь целиком мой.

– Ну и играй себе. Меня-то чего беспокоить?

– Я не жадная. Могу и поделиться.

– Это всё, что ты хотела сказать? Или ещё что-то есть?

– Не хочу. Забирай себе мою долю.

– Не груби и не будь букой. Тебе всё равно не удастся меня разозлить. Я слишком ценю то, что ты снова вернулся в мою жизнь.

– Ну с чего ты взяла, что в твою? Я просто вернулся. Кто тебе сказал, что отныне командовать парадом будешь ты?

– Когда только успел таких словечек нахвататься? – хихикнула Синтия в ответ.

Я почти видел, как она лежит на кровати, болтая ногами в воздухе. Довольная, улыбающаяся и лучащаяся самодовольством.

– Где мы сегодня увидимся? И во сколько?

– Сегодня – нигде. У меня другие планы.

– Что за планы такие, которые нельзя отложить?

– Надоело жить в отеле. Планирую съехать.

– Могу помочь устроиться на новом месте, братик.

– Не стоит, сестрёнка. У меня, твоими стараниями, есть замечательная невестушка. И дом этот я приобрёл спецом для неё…то есть для нас обоих. Так что твоя помощь не потребуется, отдыхай.

– Если передумаешь…

– Если передумаю, твой номер у меня теперь тоже есть. Так что я отыщу способ с тобой связаться.

– Альберт! – в нежном голоске Синтии зазвенели колокольчиком льдинки.

– Целую, любовь моя, – отключился я, продолжая через пространство видеть смятённое и гневное лицо, за которыми сквозила растерянность.

Синтия всегда ошибочно считала, что я действую исключительно с целью её взбесить.

Ну, ладно, пусть не всегда это мнение ошибочно. Но часто. На самом деле иначе с нею нельзя.

Но сейчас дело было не столько в Синтии, сколько в Катрин. Встречать с Синтией за её спиной сейчас… не честно, как-то?

Нет ничего хуже ситуации, когда в твоей жизни присутствует два равно дорогих существа, каждый из которых претендует на пальму первенства.

Я регулярно в такой оказываюсь. Всё время верчусь между двух огней, пытаясь примирить в принципе непримиримое – разные полюса, огонь и лёд, небо и землю. Мама и Синтия, отец и Синтия, Синтия и Ральф.

Впрочем, Ральф никогда ни на что не претендовал. Ему было довольно и того, если к нему не лезли.

Ах, Ральф. Как же сильно мне тебя не хватает.

Интересно, чтобы ты сказал о сложившейся ситуации?

В глубине души я уверен, ты бы принял бы сторону Катрин.

Я и сам понимаю, что она тот самый второй шанс, о котором когда-то я просил… даже сам не знаю кого? Бога? Случай? Пространство?

Вот только просить одно. Получить – другое. Что мне теперь с такой экзотикой делать?

Она слишком хороша для меня. Каждое привычное мне движение будет причинять ей боль, а перемениться?

Ну как переменишься? Получится ли?

Да и хочу ли я меняться?

Вчера Катрин однозначно дала понять, что согласна отдать деньги, которые на удивление мало ценит, а затем хочет расстаться с нами.

Такой вариант может устроить всех. Даже Синтию.

Такой вариант сохранит обеим барышням кучу нервов. И всё бы хорошо, но…

Ладно, себе-то признаться можно? Пусть это эгоистично и по-свински, но я не хочу отпустить мою малышку Кэтти из своей жизни. Может быть быть, потом. Но не сейчас.

Мне нужно время, чтобы принять решение. Когда события похожи на камнепад, рвущийся с обрыва, легко растеряться.

Вопрос в том, что дамы не желают тормозить. Каждая из них уже приняла все решения за меня.

У Синтии, как всегда, план написан поглавно и всё по полочкам. Я должен буду дойти из точки «А» в точку «В», принести то-то, сделать так-то, смотреть прямо, дышать ровно, улыбаться мило, любить преданно и верно.

 И ей совершенно фиолетово, что ни разу в жизни её поглавные планы не реализовывались, что всё котилось в клоаку, не доходя даже до середины намеченного ею отрезка.

А у Катрин у той вообще всё просто. Чего заморачиваться? Выяснять отношения? Раз нет ни лошади белой, ни букета белых роз, расстанемся прямо здесь.

Хотя, если уж быть справедливым, а что ещё ей делать? Цепляться за меня из последних сил? Чего ради? Она скорее всего даже не до конца понимаем, куда и к кому попала.

И вообще, с чего я вообще взял, что эта серая мышка в меня влюблена? Потому что привык к тому, что большинство женщин от меня без ума?

Но женщин, похожих на Катрин, я всегда старался обходить по широкой дуге во имя избежание встреч со своей совестью. Откуда мне знать, что ими движет? Может быть (да так скорее всего и было) она позволила мне остаться рядом с собой из жалости, куда уж меня, болезного, девать, раз уж навязался на её голову.

Такие как Катрин любят жалеть и сострадать.

А таким, как я, её жалость и сострадание без надобности. Вернее, я не могу придумать причину, по которой вообще меня можно пожалеть? С другой стороны, было бы желание, повод-то найдётся.

В своих глазах такие особы всегда жертвуют ради одной им понятное цели, а когда получается, что эти самые жертвы никому, кроме жертвующего не нужны, начинаются вселенская скорбь и такая же вселенская обида.

Ну да ладно. Время ещё терпит. Определюсь с окончательным решением потом. Или оно сам как-нибудь уладится. Время иногда всё расставляет по местам с искусством достойным лучшего драматурга.

Иногда, чтобы выплыть лучше не сражаться с волной, а плыть по течению. Главное, держаться на поверхности.

Экран сотового телефона снова засветился, высвечивая повторный вызов.

Не имея ни малейшего желания пререкаться с Синтией, я оставил вызов без ответа. Расплатившись за завтрак, покинул столовую Гранд Отеля.

Погода, насколько можно было судить, глядя в окно, отвратительная. Но сидеть дома категорически не хотелось. Избыток свободного времени не есть благо. Нужно придумать себе постоянное занятие.

Пойти учиться?

В своё время я получил классическое образование, но в новом времени столько всего неизвестного. А руки так и чесались самому заняться бизнесом в условиях новых реалий.

 Идея выглядела здравой и не подлежала критике.

После вчерашних упражнений драгоценной сестрички, умело продемонстрировавшей новые грани возросших ведьмовских талантов, но забывшей их нивелировать, внутренности завязывались узлом от боли.  И последняя, кажется, стихать не намеревалась. Это начинало надоедать. Во время приступов боль бывала волнообразной, то увеличится резким спазмом, то стихнет. А тут на одно ноте, скучно, монотонно и… слишком сильно.

Раздражает.

Уверен, вредная чертовка на самом деле ничего и не думала забывать. Наверное, рассчитывала, что подобный, как теперь говорят, бонус, обеспечит мою явку к ней  в более ранние сроки и наверняка. Забыла, сестрёнка, всё забыла. Такими трюками Элленджайтов не выучить.

Мысли мои вернулись к Кингам.

Подумать только, все они один большой эксперимент! Эксперимента, ставившего целью воскрешения меня любимого при помощи магический чудес и генной инженерии. Неплохой результат.

Наверное, глупышка Синтия надеялась, что люди из пробирки станут её послушными рабами? Существами, целью существования которых станет её блистательная персона. Но жизнь преподнесла очередное разочарование века. Судя по тому, чему пришлось стать свидетелем, Рэй Кинг вообще неуправляем. Следствие ли это его характера, происхождения или жизненных обстоятельств, бог весть, но факт остаётся фактом.  Он опасен и лучше с ним не связываться.

На душе заскребли кошки. Отдавая приказ Линде прощупать прошлое этого человека, покопаться в его финансовом грязное белье, не поставил ли я её под удар? Такими вещами лучше заниматься без женщин. Слишком уж они хрупкие.

Нужно завтра же встретиться с ней и потребовать имена агентов, что связаны с делом. Буду работать с ними напрямую сам.

Я не собирался дёргать тигра за усы. Не из страха, просто потому, что рождённый или созданный, Кинг всё равно был нашим, был Элленджайтом, а значит, имел полное право на мою лояльность.

Но вопрос в том, что лояльность самого Кинга по отношению ко мне или людям, мне близким, было просчитать невозможно. Значит, следовало её гарантированно обеспечить.

Вспомнив разговор с Энджелом, я поморщился. Кем же это нужно быть, чтобы так третировать собственных детей?

В нашей семье насилие не было чем-то запредельным и невозможным. Случалось, и, чего греха таить, случалось часто. Физические наказания не то, чтобы были в широком ходу, но применялись.

Но мне неизвестны случаи, чтобы отец не просто избивал, а насиловал. Или торговал своими отпрысками, как шлюхами.

Ничто человеческое Элленджайтам не чуждо, а что может быть более естественное, чем любовь к собственным детям?

Я вообще люблю разгадывать загадки. Особенно, если загадкой оказывается человек.

Это у нас фамильная черта. Правда, в основе наших интересов подчас лежат разные цели. Мне, например, нравится разрешать трудные задачи, пытаясь понять, что движет людьми, каковы их истинные цели и мотивы из чисто спортивного интереса.

Синтия же не любит терять энергию просто так. Для неё изучить человека, понять его мотив, значит научиться им манипулировать.

Элленджайтам это свойственно. Разгадывать, манипулировать, шантажировать – играть с людьми, с жизнью, с судьбой. Словно кошка с мышкой, зачастую не потому, что есть хочется, просто интересно.

Кинг был загадкой. Из тех, которые даже моя драгоценная Синтия с её маниакальной верой в собственное бессмертие предпочитала обходить стороной.

Элленджайты опасны. Спятившие – вдвойне.

А уж если существует подозрение, что разума никогда не было? Да, интересно.

Но сначала нужно сделать первоочередные дела. К таковым относился намеченный мной план переезда.

Понимая, что мой цветник сильно в восторг не придёт, я всё же решил поступить привычным для себя образом. Нанял прислугу и приказал ей собрать вещи и перевести по новому адресу. Где, к приходу юных леди всем вещам полагалось улечься по полочкам.

Номера комнат в отеле я оставил на неделю за собой. Мало ли кто что забудет? Не к спеху.

Терпеть не могу, когда кто-то собирает вещи или убирается в моём присутствии. Горничным, полагаю, в этот момент надзиратель, стоящий над душой тоже не нужен.

Кстати, одна из девушек оказалась прехорошенькой. Черноглазая, черноволосая, она чем-то напомнила мне одну француженку, с которой у меня в прошлом была короткая, но весьма приятная интрижка.

Ответив улыбкой и парой комплиментов на доставшиеся мне авансы, решил дальше дело не заводить.

Сейчас в моей жизни достаточно проблем из-за женщин, и хотя идея найти третью, чтобы развеяться, казалась привлекательной, я не взялся за её реализацию. Как бы такое развеивание не обернулось боком. В 19 веке прислуга хорошо знала своё место, а теперешние девушки понятия не имеют ни о почтении, не о приличии.

Нужно было встретить Катрин. И хотя необходимость снова встречаться с ней тяготила, это неизбежно.

Так же неизбежно, как предстоящий брак. Не знаю, останемся ли мы вместе или разведёмся, но отказываться от легата я не могу. В отличии от праведницы Катрин я не так великодушен. Кроме того, для неё деньги это просто сумма, а для меня – наследие семьи. Частичка людей, которые вкладывались в создание денежной империи.

Тут дело даже не жадности. Просто я должен. И точка.

На дворе царила промозглая изморозь. Серым было все, даже самые яркие пятна.

Осень! Пора гриппа, депрессии и смерти. Никогда не понимал поэтов, описывающих её как нечто радужное и золотое. Скука, маята.

Хорошо ещё, у Элленджайтов насморк не приживается. Только хлюпающего носа ко всем прелестям и не хватает.

Каша и гололедица на дорогах сделали своё дело. Неумелые или слишком торопливые водители успели столкнуться на малопроходимых участках дороги, создав заторы. В результате, добираясь до места, приходилось не столько ехать, сколько стоять, бессильно сжимая руками руль.

Со скуки и пытаясь отвлечься от монотонной, острой, изматывающей боли я успел искурить в пробках почти пачку сигарет. Сунувшись за очередной, выругался с досады – оставалось всего три штуки.

Светофоры мигали разноцветными глазами, в тумане расплываясь светящимся зловещим облачком.

Но по-своему в этой мороси было уютно. Живая она была, хоть и серая.

Привычная толкотня. Привычная суета. И то, и другое сонное от низкого давления.

Чтобы отвлечься, попытался включить радио. Там бодрыми голосами дикторы излагали факты и события, до которых мне лично не было никакого дела. Никакого отвлечения, на самом деле. Одно раздражение.

И эта чертова боль! Стихнет она хотя бы на секунду?!

Наконец за поворотом, словно Летучий Голландец среди серых волн океана, из тумана выплыл Медицинский Институт.

Тпру, лошадка. Цель достигнута.

«Я жду тебя внизу, – натыкал я СМС-ку на панели мобильника. – Не задерживайся».

Может быть, не очень вежливо с моей стороны? Да без разницы. Мне нужно было оповестить о моём присутствии Катрин, чтобы мы элементарно не разминулись в этом тумане.

Ещё невежливее будет, когда она притопает в полупустой номер Отеля.

Ответа я не получил. Злится. Ну и чёрт с ней. Позлится – перестанет.

Наконец-то в дверях мелькнуло знакомое пальто и сапоги на каблуках.

Времена меняются, но женщины остаются неизменными. Они всегда жертвуют удобством и логикой во имя красоты. Ведь видно же, что в этом драповом светлом пальто ей прохладно и зябко, а уж ходить по скользкому неровному асфальту на шпильке?

Как обычно, выходила она не одна, а в сопровождении улыбчивой подружки. Не уверен, кажется, это младшая сестрёнка Линды? Запамятовал имя, хоть убей.

Я где-то читал, что мужа всегда раздражают подружки его жены. Вроде бы я ещё далеко не муж, но девочка, чьё имя не удержалось в моей памяти и вправду сильно меня раздражала. Против неё лично я ничего не имел, моё раздражение относилось к разряду типа: «Бывают дни, когда я рад видеть вас, сударыня, но только этот день – не сегодня».

Подмигнув фарами, я поприветствовал Картин, заодно давая знать, что приехал.

Девушки остановились, о чём-то оживленно переговариваясь.

Судя по жестам, Катрин пыталась уговорить свою подругу, а та, к моему удовольствию, с улыбкой отнекивалась.

Выйдя из машины, я зашагал девушкам навстречу:

– Добрый день, красавицы, – приветствовал я их.

– Добрый день, – кивнула Катрин. – Альберт, помоги мне уговорить эту упрямицу. У нас сейчас две машины и пешком домой в такую погоду я ни за что не отпущу.

– Не говори глупостей, – засмеялась девушка. – Мне до остановки отсюда идти меньше, чем тебе до твоей хвалённой машины.

– Я не принимаю возражения, – отрезала Катрин.

– Тебя ждут, – всё ещё пыталась проявить деликатность девушка.

– Альберт, ты ведь не против, если я подвезу Мередит? – обернулась ко мне моя названная невестушка.

Оставалось только улыбаться и кивать. Ну что же я, садист какой, заставлял девушку ковылять на своих двоих да в такую погоду? Конечно, я согласен. Давай, Катрин, подвезём Мередит. Я, словно патрульно-постовой, поплетусь за вами в хвосте. Прелесть какая!

Вот одна из причин, по которой я всегда предпочитал убивать время со шлюхами. Последним ты никогда ничего не должен, кроме рубля. Ты не обязан вникать в их капризы и заботиться об их настроении.

Но Катрин не шлюха. Она невеста. Причём богатая. Причём все мои деньги у неё. Поэтому улыбаемся, как на вспышку фотокамеры и ласково соглашаемся следовать за Мередит, которую куда охотнее проводил бы в Тартарары.

Несмотря на то, что драгоценной Мередит мы оказываем знаки уважения и заботы, а то, что я притащился сюда в такую хмурь для нас показательно ничего не значит.

Ладно. Запомним. При случае вернём с процентами.

Нет, я на самом деле не злопамятный и даже, когда касается дам, не очень вредный. Просто сегодня паршивый день.

Паршивый по всем показателям.

– Катрин права. Не следует идти в такую погоду пешком. К тому же видеть твою дорогую сестру мне всегда очень приятно и, надеюсь, это взаимно.

Взгляд Катрин, внимательный и цепкий, задержался на моём лице.

Она пыталась понять, что конкретно кроется за сарказмом. Последний всегда улавливала безошибочно. Но вот причина, похоже, была ей неясна.

– Ну, смелее, девушки, по машинам. Не стоит тут толпиться. Промочите ваши хорошенькие ножки и простуда обеспечена.

Прямо от стоянки и всю дорогу мы плелись, хвост в хвост, еле-еле, в час по чайной ложке. Я проклял всё, что можно и по батюшке, и по матушке. Да, в былые времена не было удобств чудо-техники, но и о такой вот радости мы тоже понятие не имели.

Миновав туннель, тусклый, похожий на длинную кишку проглотившего тебя чудовища, парочку перекрёстков, где простояли добрый полчаса, въехали на мост через пролив и тут встали намертво.

Была пятница. Около половины пятого вечера. Автомобили стояли так тесно, что между ними было невозможно и пешком протолкнуться, бок в бок, бампер к бамперу.

Никогда не был подвержен фобиям, а тут вдруг сделалось не по себе. Причём настолько, что хотелось распахнуть дверцу, бросить машину и пешком прорываться к берегу.

Вытащив предпоследнюю сигарету, сжал её зубами и, чиркнув зажигалкой, глубоко затянулся, стараясь напустить дым и отогнать панику.

Что за хрень такая творится?

А потом пришло видение. Чёткое и ясное.

Я видел, как внизу, под нами, ломается одна из бетонных конструкций, увеличивая нагрузку на поддерживающие мост тросы. Не выдержав, перекручивается стальной канат и разлетается – один, другой, третий. Мост качается, как исполинские качели, кренится. Машинки, словно игрушечные бьются. Вырывается открытое пламя, перекидывается с одной машины на другую.

Люди в панике мечутся в поисках пути к спасению.

Сигарета дотлела.

Я тряхнул головой, отгоняя от себя пугающие картины. Да что такое творится? Я делаюсь нервным, как нежная барышня. Или пронизанный насквозь фобиями мир и меня коснулся?

Подумать только, видения? Откровения Синтии подействовали на меня сильнее, чем я думал.

Мы были на середине моста, когда бетон под колёсами начала медленно подрагивать, будто огромное испуганное животное.

Желание покинуть машину и быть рядом в Катрин и этой, не помню, как – Меридит, кажется? – стало непереносимым.

Где-то вдалеке раздались людские крики. Голоса были встревоженными, но паники в них пока не слышалось.

Однако, не в силах больше оставаться на месте, я выскользнул из обманчиво безопасного нутра авто и шагнул на асфальт.

Не успела дверь за мной захлопнуться, как под ногами словно поднялась большая волна.