Текст книги "Чародейка (СИ)"
Автор книги: Екатерина Оленева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Последний отдыхал в саду. В окружении набирающих бутоны роз наслаждался чаепитием.
– Я полагал, ты умерла, – «сердечно» приветствовал её маг.
– Вижу, совесть вам не особо докучала? – Язвительно заметила Надежда.
– Ни в малейшей степени. – Отстраняюще процедил Крэй сквозь зубы. – Да и с чего бы? Я всего лишь выполнял приказ, ибо верный слуга. – Рука с ухоженными ногтями аккуратно поставила чашку на блюдечко. – Зачем явилась? Что тебе от меня понадобилось, женщина?
– Волшебный дворец с золотыми рыбками – это раз. Хочу белогривого коня с золотыми копытами – это два. Ну, и принца с полцарством в придачу, конечно же – три.
– Причем здесь я?
– А вам не повезло оказаться единственным знакомым мне колдуном.
– Магом, с вашего позволения, – поправил Крэй. – Колдунами у нас называют невежественных деревенских ведунов. Думаешь, настроение испортится, если я сейчас просто вышвырну тебя отсюда, чтобы не мешала наслаждаться безоблачными утренними часами?
– У вас не получится «просто». – Гаденько улыбнулась Наденька. – Во-первых, меня не вышвырнуть. Во-вторых, я вернусь. В– третьих – я здесь по приказу того, кому вы столь верно служите.
Крэй вздохнул.
– Чего ты все-таки от меня хочешь, Джайна? – Терпеливо повторил вопрос маг.
– Обеспечьте меня необходимыми ингредиентами для создания лекарства против Морового Поветрия. В случае успеха я поделюсь с вами полученными от царской милости благами.
– А в случае неуспеха?
– Будете иметь счастье пнуть мою голову в корзину для гольфа.
– В какую корзину? – Недоуменно нахмурился маг.
– Не важно. Идемте. Как изящно выразился его величество: время не ждет ни вас, ни меня.
Материализация предметов штука сложная. Крэй оказался сильным магом. Но очень и очень трудно объяснить человеку, обладающему средневековым мышлением, что такое компьютер, томограф, сканер, рентген, экран, да что там говорить – простейший микроскоп!
Через несколько дней совместных мучений первоначальная неприязнь между магом и чародейкой достигла апогея. Однако толерантность была вознаграждена – их усилия увенчались успехом. Не веря собственным глазам, Надежда созерцала такое чудо, как магически созданный компьютер. Машина вызывала почти благоговейный ужас, ни сколько не вписываясь в окружающий мир.
Ещё неделю корпела Надежда над трудами с рвением и энтузиазмом фанатика. У неё не было сомнений, что либо она на блюдечке с золотой каемочкой отдаст Чархану эликсир. Либо расстанется с помолодевшей, похорошевшей головой, украшенной золотистыми кудряшками.
– Как дела? – Время от времени интересовался кто-то из друзей: Оральф, Антрида или Сандар.
– Хвастаться нечем, – каждый раз хмуро отзывалась она. – Всю таверну опустошили?
– Нет, конечно, – возмущались товарищи. – Невозможно сотворить несотваримое.
Именно это мысль все чаще посещала и её.
***
– Глупо пытаться в одном мире жить по закону другого.
Черные прямые волосы Стэйна развевались на ветру. Бледно-зеленая ива, покрытая бледными соцветиями, напоминавшими яблоневый цвет или расцветшие звёзды, наполняла воздух восхитительным ароматом.
– Я не знаю, что мне делать! – всхлипнула Надежда. – Ничего не выходит.
Руки Ирвинга сжали девичьи пальцы, погладили холодный ободок металла, украшенного зеленым камешком.
– Джайна! В кольце огромная сила, в нем заключена частица «Ока Вечности». В твоей крови есть средство. Примени и то, и другое, не медли. Мертвые готовятся к нападению. В деревушку Лирон направляется один из Черных, несущих моровье. Опереди его. Достаточно нескольких бутылочек эликсира и ты предоставишь Чархану необходимые доказательства.
Надежда вдохнула горьковатый воздух и…проснулась.
Тихо мигали ненастоящие лампочки, мерцал ненастоящий монитор, светились ненастоящие панели и дисплеи.
Чародейка закрыла глаза, во всех подробностях представляя одноразовый шприц с тонкой иглой. Искусству материализации предметов она научилась от Крэя. Через мгновение пальцы ощутили шероховатость поверхности медицинского инструмента, заключенного в синтетический пакет.
Перстень озорно подмигнул.
Ура! У неё получилось.
Повернув украшение вокруг пальца, молодая женщина пожелала, чтобы Оральф сию же секунда оказался рядом:
«Встань перед мной, как лист перед травой», – иронично пожелала она.
Вначале, как в Писании, явилось Слово. Потом воздух взвихрился и появился сам Оральф. Полуголый, сонный и злой он воззрился на разбудившую его красавицу самым, что ни на есть, недружелюбным образом:
– Я считал тебя благовоспитанной и благоразумной, – рыкнул он, тыча пальцем с длинным, острым, похожим на помутневшее стекло, ногтем. – Совершенно неблагоразумно вызывать меня в такое время.
– Переживешь, – огрызнулась Надежда. – Мне нужна кровь.
– Опять?! О, Элуна! – Возвела светлые очи горе не выспавшаяся жертва, выбранная донором. – Ты кровожадней самой жадной нежити. Вот уже целую неделю ты только и делаешь, что требуешь крови.
Проигнорировав возмущение, Надежда попросила Оральфа поработать кулаком и отработанным жестом ввела иглу в синюю жилку. Темная жидкость быстро заполняла двадцати кубовый шприц. Не вена, – мечта медицинской сестры.
Надежда одарила друга улыбкой.
– Спасибо. Предпочтешь вернуться к себе обычным способом или мне поспособствовать?
– Не стоит, сам найду дорогу. – Смерив девицу внимательным взглядом, Оральф смягчился. – Тебе тоже бы не помешало хорошенько выспаться. Дурнеешь на глазах.
– Очень мило с твоей стороны сказать об этом. Греет душу. Но если Чархан не получит того, что хочет, моя красота, как и её отсутствие, станет совершенно не важным фактом в биографии.
Проводив друга, Надежда принялась наколдовывать портативный холодильник. Стоило только пожелать: «Я хочу», – и вот оно перед ней, холодное, глубокое, компактное и вместительное хранилище, величиной с ноутбук. Толкиеновское «Кольцо всевластья» отдыхает.
Соорудив переноску, Надежда преступила к копированию Оральфовской крови, заполняя полученными пробирками морозное пространство ледяного чемоданчика. Затем она, зажав под мышкой чемодан с предполагаемой чудодейственной кровью, перевернула изящный артефакт на безымянном пальчике. Стены дрогнули и поплыли. Их словно взорвало и, попав в чудовищный водоворот, Надежда смогла в полной мере ощутить себя лоскутком в стиральной машине во время отжима в 800 оборотов. Перестав вращаться, упав на четвереньки, она прилагала чудовищные усилия, чтобы содержимое оставалось в желудке, сколь настойчиво не просилось то наружу.
Небо смилостивилось и постепенно остановилось. Судя по светлеющему горизонту, рассвет должен наступить вот-вот.
«Пусть спят все», – приказала Надежда, вновь поворачивая кольцо.
Камень вспыхнул, подмигиванием выказывая, что просьба услышана.
Надежда медленно пошла вперед. Беленые домики, аккуратные плетни и заборчики, чистые горшки вверх дном торчащие на частоколе, ровно разбитые грядки, тучные собачонки, раскидавшие толстые лапки в стороны, – всё лестно характеризовало живущий здесь народ.
Дверь легко поддалась, пропуская незваную гостью. Запах свежеиспеченного хлеба, строганных досок и чего-то теплого, светлого и уютного, витавшего в доме, поднялся на встречу, будто радушный хозяин.
Привычно сжалось сердце. Так всегда бывало перед операцией с каждым новым пациентом. Дай, Господи, не навредить! Пусть её действия принесут жизнь!
Ноги стали ватными: перед глазами поплыла вереница безвольных зомби, поворачивающих бессмысленные лица с пустыми глазами, с остановившимися расширенными зрачками, не способными видеть.
Если не получится? Если она своей рукой уничтожит всю деревню?! Мамочка, мамочка дорогая!
Надежда попятилась. Искушение бросить все и сбежать превышало любое желание, описанное в литературе, показанное в кино или когда-либо пережитое раньше. Если деревня обратится в зомби, как она сможет с этим жить?!
Жестокое условие Чархана, показавшееся чудовищным, теперь звучало утешением: врач, обрекающий на гибель другого, во имя собственной жизни, имеет ли право жить? Да пошло все в тартарары! Бог с ней, с головой! Двум смертям не бывать, а одной – не миновать, – в этом есть рациональное успокаивающее зерно.
Надежда метнулась к выходу. И застыла.
Знакомая фигура в черном пальто стояла между ней и нарождающимся новым днем, широко расставив ноги и опустив руки в карманы.
– Далеко собралась? – Спросил Стэйн.
– Я не стану этого делать, – покачала головой Надежда.
– Почему?
– Это же не вакцина, – просто кровь, в которой бурлит зараза! Я даже на мышах её не проверяла!
– Джайна, – голос звучал так тихо, что Надежда не смогла бы поручиться, что он вообще существует. –Ты никого не убьешь – ты спасешь им жизнь. Верь мне.
– Почему я должна тебе верить?!
– Время уходит! Просто делай то, ради чего тебя призвали. То, что должна.
– Не могу!!! Посмотри на них. Эти люди здоровы и счастливы. И я не стану этого менять.
Белое лицо осталось бесстрастным, лишь в глазах мелькнула ярость, перед которой бледнела любая человеческая.
– Будь по-твоему – я не в силах тебя принудить. Но ты останешься в деревне до конца. И увидишь всё, чего пока ещё можно избежать. У тебя ещё есть несколько минут, чтобы поступить правильно, Джайна.
Яркие занавески на окнах, герань в горшочках, лавки, крытые полотном расшитым знаками–оберегами. Круглые расслабленные лица на перьевых подушках. Особенно страшно подходить к детям.
Прости, господи, если она принимает не правильное решение!
Надежда щелкнула замком, доставая первый шприц. Одурманенные тяжелым сном жители деревни не осознавали, что хрупкая золотоволосая девушка, словно жуткий кошмар, ходила между кроватями, палатами, лавками, оставляя на коже маленькие красные следы.
Время замерло. И солнце продолжало розовым маревом отражаться от черных окон.
С каждым уколом тень, лежащая на сердце, делалась все гуще, темнее и беспросветнее. Путей к отступлению не оставалось.
Спали все: люди, домашняя птица, скот. Спали все, кроме неё и кошек. Так Надежда получила подтверждение тому, что легенды о кошках имеют под собой основание. Четвероногие пушистые красавицы следили за ней загадочными холодными глазами, настороженно отбегая в сторону.
Надежда насчитала в деревни около шести десятков человек. Каждому из них она успела заглянуть в лицо.
Опустевшая сумка растаяла темным холодным облаком.
«Пусть время движется положенным ходом», – пожелала она, отступая.
Запел петух.
При звуках веселого оптимистичного кукареканья Надежда почувствовала себя заполошным злым духом, готовым бежать от ярких лучей. Стоя под высоким деревом, напоминающим любимую березу, Надежда наблюдала, как просыпается природа, животные, люди.
Сердце мучительно ныло. Она не в этом мире давала клятву Гиппократа. Но что это меняло? Ничего.
Веснушчатая девчушка лет шести-семи топталась у колодца. Заметив незнакомку, она ухватила черную псину за ошейник, не давая той вцепиться в чужую ладышку.
– Здравствуй, девочка, – ласково окликнула Надежда. – Ты воды хотела набрать?
Девочка поглядела на неё исподлобья.
– Помочь тебе? – не отставала Надежда.
Барабан под тяжестью падающего металлического ведра завращался. С мягким всплеском ведро нырнуло в черную глубину вод.
Глаза девочки жадно блестели.
Вращая ручку барабана, Надежда думала о той жажде, первые приступы которой многие наверняка успели ощутить.
Сумеет ли она справиться одна, на нескольких десятках домов?
– Не пей холодной воды. Это опасно.
– Вита, с кем ты разговариваешь?
– Она не наша, – ответила девочка.
Женщина, вытирая о передник испачканные в муке руки, смерила Надежду подозрительным взглядом.
– Откуда ты взялась? Чего от моего ребенка надобно? – грубо спросила крестьянка.
– Ничего, – покачала головой Надежда.
– А коль ничего, так иди мимо своей дорогой, да и не оглядывайся. Целее останешься.
– Я издалека иду, добрая женщина. Мне нужно пристанище.
– У нас не постоялый двор, – с сомнением покачала головой крестьянка. – Вита, иди немедленно в дом.
– Но вы могли бы дать мне хотя бы крынку молока?
– Ступай своей дорогой, говорю тебе. Добрые люди по нынешнем временам одни не ходят.– Женщина отступала назад. – Убирайся! Или я спущу собаку.
– Собакой вы меня не испугаете, – твердо заявила Надежда. – Вы правы, я магичка. Но я не причиню вам вреда.
– Все вы так говорите! – Пышная грудь крестьянки волновалась. Пот мелким бисером заблестел на лбу. – Убирайся! Кому сказала?
За спиной женщины появилась куда более внушительная фигура её супруга.
– Что тут происходит? – красное одутловатое лицо под взъерошенной шевелюрой, жизнерадостно напоминающей всклокоченную мочалку, перекосилось, силясь выразить ярость, но правдиво отражая владеющий мужчиной страх. – Кто такая?
– Меня зовут Джайна. Я из Симмая.
– Ступай, куда шла. А нас оставь в покое.
– Чем я так вас напугала? – недоумевала Надежда.
Видеть испуг в глазах людей было больно.
Мужчина наклонился, поднимая с земли острые вилы.
– А я сказал, убирайся с моего двора.
Пес утробным плотоядным урчанием поддерживал заявление хозяина.
– Смерд, как ты разговариваешь с дамой?
Обернувшись, Надежда воззрилась на весьма симпатичного молодого человека. Прилично, даже хорошо, одетого. Строгий камзол, расшитый сверкающим позументом, аккуратная стрижка, кружевной пышный шейный платок, спадающий на жилет из тонкой материи, выдавали если не высокое положение их владельца, то, по крайней мере, свидетельствовали об изрядном достатке. Приятное открытое лицо вполне располагало к себе собеседника.
Краснота резко сходила с лица крестьянина, кожа стала приобретать землистый оттенок.
– Господин?
Юноша спешившись, приблизился к Надежде.
– Доброе утро, сударыня. Какая же сила так далеко занесла вас от славного Симмая? Столица человеческого государства находится от нас столь далеко, что мы весьма не часто имеем честь встречать столичный жителей.
– И, похоже, счастливы этим, – скупо улыбнулась Надежда.
– Приличное общество мне кажется интересным. Так какая сила заставила вас сделаться нашей гостьей?
Надсадный хрип рухнувшего на землю крестьянина избавил Надежду от необходимости давать ложные объяснения.
Мужчину били судороги, глаза в глазницах бешено вращались, на губах выступила пена.
Завыла собака. Ей вторила другая, третья, четвертая. От собачьего хора кровь леденела в жилах.
– Боги! Да что же с ним такое?
Надежда кинулась вперед.
– Дайте мне палку. Скорее!
– Какую палку? – визгнула крестьянка.
– Любую. Быстро!!! Он сейчас язык себе откусит!
Девочка сунула ей в руки черенок. Навалившись всем телом, Надежде удалось разомкнуть сведенные челюсти и протолкнуть палку между зубами. Рыча, мужчина продолжал биться в конвульсиях. Потом резко затих. Руки скребли по земле, на коже выступил кровавый пот.
– Боги! Это же моровое поветрие! – взвыла баба. – Я знала! Твое появление не к добру.
Надежда, бессильно опустив руки, в отчаянии глядела на корчащегося в судорогах мужчину, с ужасом представляя, что тоже самое сейчас происходит почти на каждом дворе.
Девчонка испуганно, отчаянно заверещала, как попавшая под колеса автомобиля зверюга.
– Прекратите!– взмолилась Надежда, затыкая уши руками. – Немедленно прекратите! Принеси воды! – Велела она девчонке, но та продолжала визжать. Тогда Надежда обернулась к молодому человеку. – Предупредите людей, пусть пьют воду, пока смогут. Это помогает.
– Не подходите! – Рявкнул на неё ещё секунду до этого дружелюбный человек. – Не подходите!
– Нет! Не уезжайте! Послушайте меня!
Но слова канули в пустоту, будто камень в омут.
Женщина, схватив девочку за руку, бегом устремилась к дому. Мужчину продолжало трясти. Надежда, схватив плошку, поднесла воду к губам страдальца, осторожно струйкой вливая животворящую влагу.
– Только не умирай, – всхлипнула Надежда. – Не умирай, пожалуйста!
Следующие трое суток превратились для неё в сплошной кошмар. Она металась от одного дома к другому, пытаясь оказать помощь обезумевшим от страха, утратившим разум людям. Видеть их ужас было страшно.
Потом людской страх сменился болезнью. Не всех она сотрясала конвульсиями, но все заставляла исходить кровавым потом.
К исходу вторых суток Надежда настолько утомилась, что не чувствовала уже ничего. В пораженной моровым поветрием деревне она единственная оставалась на ногах.
На исходе третьего дня зараза отступила. Люди поднимались, не понимая, не помня, что произошло.
Лишь несколько человек не сумели преодолеть недуг и побрели по пыльной улице, бессмысленно глядя остановившимися зрачками на полыхающее на небе солнце. Надежда свершила очистительный обряд, обращая в пепел тех, кто все же заплатил за её деяние жизнями.
***
– Эй, Чародейка!
Подняв голову, Надежда встретилась глазами с девочкой.
– Ты молока просила? Я принесла. Вот.
Девочка поставила к её ногам глиняный кувшин, до краев наполненный молоком.
– Мамка того, это, – ребенок шмыгнул носом, пряча взгляд в траву, – она прощения просила. Мы думали, ты злая ведьма. А ты, значит, добрая? – Наивные детские глазенки пытливо и вопросительно обратились к Надежде.
Девченка присела рядом на корточки.
– А почему ты плачешь?
– Потому что многие умерли.
– Трое, – кивнула Вита.
– Да. Трое.
– Раньше никто никогда не выживал. От морового поветрия нет лекарства. Ты очень сильная фея, – уверенно заявил ребенок.
Надежда погладила девочку по опавшим щечкам.
Она сочла за лучшее удалиться тем же путем, которым появилась.
Свернув на безлюдную тропинку, повернула заветное колечко, небо и земля перевернулись, возвращая Чародейку в импровизированную лабораторию.
Глава 12
Тестирование эликсира
– Лекарство найдено, Ваше Величество.
Надежда стояла перед Чарханом на вытяжку, стараясь при этом смотреть куда угодно, только не в глаза сидящему на троне властелину.
– Должна предупредить: вакцинация не безопасна для жизни. В какой-то степени полученное лекарство вызывает настоящую болезнь, она лишь протекает в более легкой форме.
– Я хочу видеть процесс, – заявил король.
– После принятия «эликсира» больной может стать источником инфекции, – предупредила Надежда.
– В нашем мире ещё существуют зеркала – прекрасная возможность наблюдать за всем со стороны не подвергаясь риску. – Раздраженно отмахнулся он.
Надежда крепко переплела пальцы. Руки у неё дрожали.
– Полагаю, – продолжил Чархан, – пришло время испытать эликсир на ком-то, кто проживает к нам ближе, чем пасторальные пейзане. Что скажешь насчет Сандара?
Надежда гневно прикусила губу:
– Полное представление о предмете дает лишь личный опыт, ваше величество.
– Что?! – Хмыкнул Чархан. – Женщина, ты предлагаешь использовать первое лицо в государстве в качестве подопытного кролика?
Спустившись по ступенькам, ведущим к трону, самодержавец остановился рядом, заложив руки за спину, с насмешливой ласковостью рассматривая свое новое приобретение.
Надежда вскинула подбородок:
– В тяжёлую годину правитель не более, чем слуга народа.
– Да что ты? – Покачал головой властелин. – Надо же! А я не знал. Ну, продолжай. Очень любопытно.
– Плох вождь, что заставляет пройти поданных через испытания, которых боится сам.
Тонкая каштановая бровь собеседника изогнулась домиком:
– А если я умру, кто же тогда станет править государством? – Полюбопытствовал рыжий.
– А не прячется ли ваше величество за громкими словами, находя удобный повод для малодушия?
– Ты обвиняешь меня в трусости?
– Что вы, ваше величество. – Изображая непорочную невинность, захлопала длинными ресницами Чародейка. – Как можно?
Мужская челюсть и пальцы на Надеждином предплечье сжались одновременно. Отпустив девушку, рыжий резким движением закатал рукава тонкой рубашки и протянул ей руку.
– Что вы делаете? – отшатнулась она.
– Тороплюсь послужить отечеству и народу. Доставай эликсир. Где он?
– Вы с ума сошли! – Ахнула доктор – Я не стану этого делать. Вы слишком введетесь «на слабо», – как мальчишка! Это не серьезно.
– Ошибаешься, чудо мое. Вполне всерьез. Я жду. Ты выполнишь приказ добровольно, или позвать стражу?
– Не нужно стражи, – процедила Надежда.
Проклиная себя за минутную вспышку, короля – за непредсказуемый, капризный и самодурный нрав, она направилась к чемоданчику, оставшемуся стоять на одном из инкрустированных столиков.
Чархан с любопытством наблюдал за действиями чародейки. За тем, как она набирает в шприц, напоминающий уродливую гигантскую осу, жидкость темно-бурого, неприятного, грязного цвета.
– Давайте руку, ваше величество.
– Изволь.
Склонившись над королем, Надежда вдохнула запах его одеколона, напоминающий полынь со шлейфом жасмина.
Молодые люди смотрели друг на друга в упор. В черных глазах женщины плескался страх, неуверенность и смущение. В потемневших до насыщенной синевы мужских очах сверкало любопытство и вспыхнувшее желание.
Чархан обнял девушку. Губы, твердые, горячие, сухие и жадные прижались к её губам. Руки сомкнулись на талии. Надежда вздрогнула. Она намеревалась оттолкнуть Чархана, но вместо этого с удивлением поняла, что прижимается к нему. Взбунтовавшиеся клеточки тела тянулись к ненавистному жестокому королю, а мозг, превратившийся в желе, отказывался контролировать процесс. Надежда заставила себя поднять руки, но те, вместо того, чтобы отстранить дерзкого наглеца, бог весть что о себе возомнившего, обвились вокруг его шеи.
Словно со стороны женщина услышала приглушенный сладострастный стон.
Всем телом ощущала она нарастающий жар его тела, гибкого, сильного, стройного. Оно становилось все тяжелее. Поцелуи – всё жаднее, исступленнее, жарче. Казалось, ещё немного, и кожа воспламенится.
Стоп! Жар? Да будь все проклято: эликсир!
Надежда выгнулась, уклоняясь от очередной порции поцелуев.
– Чархан!
Попытка прервать лобзания не удалась. Настойчиво, почти грубо, сильные руки прижали её к стене, лишая возможности сопротивляться.
– Чархан, прекрати!
– Молчи.
–Но…
Неожиданно отступив, рыжий резко втянул воздух, откидывая голову. Дышал он неровно и часто.
В Лиорте от момента введения вакцины до начала её действия прошло не менее часа. Сейчас не истекло и его четверти.
– Ваше Величество?– дрожащим голосом позвала Надежда.
Сделав несколько неуверенных шагов на заплетающихся ногах, король рухнул. Надежда попыталась подхватить его, но Чархан оттолкнул девушку.
Он дрожал. Это были не конвульсии, а именно дрожь.
– Воды, ваше величество? Хотите воды?
Ответить рыжий не смог – кровь из горла хлестанула фонтаном.
Опустившись рядом на колени, Надежда обнимала, переворачивала, поддерживала мечущееся в агонии тело. Снова и снова.
***
Реакция на препарат в случае с Чарханом протекала мучительно и быстро. От начала до конца рыжий оставался в памяти, – ему не посчастливилось потерять сознание ни на минуту. На третий час с момента введения препарата стало заметно легче.
– Джайна?
– Да, Ваше Величество? – Поспешно откликнулась Надежда. – Я здесь.
– Будь добра, никогда одевайся в черное, – слабым, едва различимым голосом, проговорил король. – Цвет тебе совершенно не к лицу. А сейчас, – помоги мне подняться.
Подставив плечо, Надежда обняла мужчину за талию, помогая тому встать с пола.
– Ты сегодня выглядишь строгой и печальной. – Упав на трон, он устало, в изнеможении, откинулся на спинку. – Хрупкая ледяная статуэтка… подойди ближе. Ещё ближе. Сядь.
Тон не оставлял маневра для пререканий. Надежда присела на ступени у ног властелина. Она вздрогнула, скорее от удивления, чем от боли, когда каблук королевского сапога опустился на её пальцы.
– После того, что случилось сегодня, ты станешь меня избегать. Правда?
– Вы делаете мне больно, – мягко сказала она.
– Ты не любишь боль?
– Нет, – покачала она головой.
Точно вырезанные скульптором губы сжались в горькую разочарованную складку.
– Страсть кажется тебе чем-то низменным?
– Страсти губительны, ваше величество. С уверенностью заявляю это как врач.
– Но в их отсутствии жизнь бесцветна и скучна. – Чархан стрельнул в женщину злыми, потемневшими, глазами. – Расскажи, сколько любовников у тебя было?
– Нет.
– Сколько бы не было, они не стоят того, чтобы говорить о них, правда? Ты не вспоминаешь их губы, женщина, не тоскуешь об их дыхании на своей кремовой коже. Ты станешь помнить лишь мою страсть.
Бледные пальцы зарылись в золотистые локоны, утонули в их пушистой волне.
– Я привык видеть интерес в глазах окружающих. Так удачно сложилась жизнь, что красота, власть и могущество соединились в моей персоне. Но вижу, ты искренне не находишь меня привлекательным. Какие мужчины тебе нравятся, Чародейка? Сделай одолжение, ответь– насмешливо кивнул король.
– Знающие цену черному и белому, но предпочитающие, свет тьме, а добро – злу.
Начищенный до блеска острый носок королевского сапога, маячивший у неё перед глазами, казался агрессивным и злым.
– Ступай, Джайна. Мы ещё как-нибудь непременно вернемся к обсуждению этой темы.
***
Вечером Надежда пошла в кабачок вместе с друзьями.
Сандар уже был в курсе, что им предстояло стать подопытными кроликами в предполагаемом королевском эксперименте.
– Мне очень жаль, – вздохнула Надежда.
– А причем здесь ты? – откликнулась Антрида.
– Идея изначально принадлежала мне.
– Не кори себя. – Утешал воин.– Твой поступок должен послужить во благо.
– Не сомневайся! – Подала голос Антрида. – Вот уже более двух веков моровое поветрие является настоящим бичом, против которого люди бессильны. Не стоит затягивать с проведением опыта. Чем быстрее мы отделаемся от этой работенки, тем быстрее сможем приступить к следующей. – Объемная кружка тяжело опустилась на столешницу.– Нужно спешить в деревню. Следом за болезнью всегда приходят Темные.
– Хочешь сразиться с ними? – добродушно усмехнулся Антриде Сандар.
– Хочу. – Свела брови та. – Разве это не наш долг?
– Думаю, Паркэс, Инара и Сурэй обречены участвовать в опыте, – высказал предположение Сандар. – Если твои догадки правильные, и это поможет нам избавиться от проклятия, стоит попробовать.
Надежда подавила очередной рвущийся вздох. Они верили ей. А ей было страшно. С друзьями, с теми, кто близок, всегда труднее.
– А Чархан уже сказал, какие именно земли подарит тебе? – поинтересовалась Антрида.
– Нет.
– Нужно сразу уточнять. Этот жук навозный ещё не одну свинью подложит.
***
– Вы готовы? – поинтересовался Чархан у пятерых людей, взирающих на него из-за тонкого зеркального стекла. – Начинайте, – кивнул он.
Предполагалась, что испытание проводится на добровольцах, хотя сподвижничество было ой как сомнительно.
Надежда шагнула к Паркэсу первому.
– Замечательно выглядишь, Джайна, – успел он сделать комплимент, пока Надежда вводила препарат в вену.
– Надеюсь, что через три дня смогу сказать тоже самое о тебе.
Следующей стала Инара.
– От тебя одни неприятности, – прошептала коллега по магическому цеху. – Лучше бы ты сгинула во мраке кромешном, сожранная кем-то их ворленов. Уверена, что все эта гадость, – только начало.
– Вся эта гадость, как справедливо и дальновидно ты заметила, о добрая и великодушная Инара! – началась задолго до появления Талисмана, – скривился Сурэй, когда игла коснулась его кожи.
– Почему мужики всегда тебя защищают? – Взвилась магичка. – Что в тебе такого?
– Ты завистливая стервочка, ведьма! – Растянулся в улыбке большой, как у скомороха, рот Сурэя.
– А ты – идиот, – не осталась Инара в долгу.
Антрида спокойно смотрела, как чужая кровь соединяется с её собственной. В этой невозмутимости было нечто-то от того холодного спокойствия, которое обычно представляешь у эльфов, читая Толкиена. Размеренная мудрость, не желание размениваться на бытовые мелочи и нечеловеческая глубина восприятия.
Когда подошла очередь Сандара, рука Надежды дрогнула.
– Прости, – прошептала она.
– Не извиняйся, – покачал головой он.
Глядя на широкоскулое, крупноносое, с широким лбом под седеющими висками, лицо, в котором по настоящему хороши были глаза, да и то, не необычностью разреза, цвета или густотой ресниц, а выражением – спокойным, вдумчивым, Надежда задалась вопросом – почему её так тянет к Сандару? Простому, грубоватому, немногословному? Потому ли, что доброта в глубине этих серых глаз не могла оставить её равнодушной? Или причина её сердечной склонности в том, что из всех знакомых в новом мире он больше всего похож на привычного, простого мужчину? Без всякой томности, магичности, и излишней красивости?
– Все, – Надежда стянула перчатки и маску. – Теперь ложитесь и ждите. Если кто-то почувствует помимо жажды боль в суставах, – немедленно предупредите.
Пятеро друзей улеглись на заранее заготовленные кровати.
Надежда села за стол. Сколько раз во время работы она сетовала на обилие ненужной бумажной волокиты, а теперь так хотелось занять руки авторучкой, а мысли – отчетом.
Взгляд её то и дело возвращался к Сандару. Воин держал Антриду за руку и что-то тихо говорил. Успокаивал? Поддерживал?
– Мне жарко, – обиженно заявила Инара, сбрасывая камзол – магичка предпочитала мужскую одежду.
Надежда поспешила поднести ей чашу с водой.
– Жажда, жар и повышенная раздражительность – предвестники болезни. Вот, выпей.
– Слышала, Инара? – хихикнул Сурэй. – Насчет повышенной раздражительности? Теперь понятно, почему тебя всегда так сложно выносить? Потому что моровье у тебя давно и глубоко в ягодицах засело.
– Да пошел бы ты лесом, остроумник хренов. Если бы не дурацкое зелье вашего драгоценного талисмана, в твоих ягодицах засело бы кое-чего похуже.
– Что же может быть хуже этой заразы? – повернул голову Паркэс.
Его глаза то и дело встречались с глазами Надежды. И огонек в них почему-то раздражал её. Он был неправильный. Слишком заинтересованный.
– Моровье исторгает из тела душу, оставляя бездушную плоть передвигаться по земле. Это проклятье, хуже которого не придумаешь, – выдохнула Антрида.
– Не беспокойся об этом. Наша чистюля в белых одеждах побеспокоиться прибраться. Правда, Джайна? Ты ведь не позволишь нам пачкать твой чистенький кабинет?
– Инара, – заткнись! – Привычно бросила Антрида.
– Да у неё просто обострение в названной ягодичной области, так называемая восса играет все сильнее, – измывался Сурэй.
– Как же ты мне надоел! Когда-нибудь наколдую стоячку на твой язык. Дождешься!
– Если уж тебе пришла охота наколдовывать стоячку, я бы на твоем месте избрал другой орган. Мы бы оба получили при этом гораздо больше удовольствия! – подмигнул Сурэй.
Инара низко засмеялась.
– Если ваш Талисманчик нас не угробит, обещаю подумать над предложением.
Надсадный хрип со стороны Сандара прервал «задушевные» дружеские беседы. Сердце у Надежды оборвалось: те трое, что погибли в деревне, тоже начинали с судорог. Конвульсии были плохим знамением.
– Что с ним?! – утратила привычную невозмутимость Антрида.
