Текст книги "Чародейка (СИ)"
Автор книги: Екатерина Оленева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
12. Крылатые станут прислушиваться к ней.
13 И предписано ей совершить Великий Выбор, который либо восстановит Равновесие, либо погубит мир.
14. Усилит она сторону либо Добра, либо Зла, по своему разумению.
16. И ничто, кроме свободной воли Посланницы Богов не сможет перевесить чашу весов, на которых решится судьба мира».
Надежда нахмурилась, пытаясь осмыслить прочитанные строки.
Можно ли такое быть, что речь идет о ней? Пророчества переживают множество лет благодаря туманности, расплывчатости и вариативности толкования. С другой стороны, если все это не правда, то, что она вообще тут делает?
Книга, предложенная Крэем, была написана в том же ключе, что и все священные писания: многомудрое многословие. Сколько не читай, головной боли приобретаешь больше, чем знаний.
Почему эта Дева явится? С какой стати? По какому принципу Боги отводят ей ключевую роль? За какие заслуги? Все вопросы, как водится, оставались без ответов. Но главное, Надежда и тени святости за собой не наблюдала. Она, конечно, не была плохим человеком. Но уж на мессию никак не тянула.
Со свитком дело обстояло не многим лучше. В нем описывалась болезнь, приводилась догадка о том, что патология имела магическое происхождение. Клиническая картина невольно заставляла вспоминать о чуме, в средние века выкосившей половину жителей Европы: та же скоротечность, появление гнойных фурункулов. В отличие от чумы, Моровое Поветрие было не просто высоко патогенным. Случаи, чтобы больной выздоровел, здешней науке оказались неизвестными. Согласно описанию, все умершие поднимались в виде зомби с тем, чтобы потом влиться в армию Темного Агрессора.
Автор делился наблюдением: каждому нападению Темных предшествовала эта местная разновидность чумы. Оно так же неминуемом предвещало приход зла, как знойный день и перистые облака на небе – грозу.
***
– Доброго утра, сударыня. – Выпрямившись, Надежда с удивлением посмотрела на мага. Она не слышала, как он вошел. – Прочитали? Не желаете составить мне компанию за завтраком? Прежде, чем мы спустимся в лазарет?
Вновь пройдя череду арочных перекрытий, они очутились в небольшом внутреннем дворике, располагающемся, по всей видимости, за личными апартаментами мага. Взгляд радостно цеплялся за яркие соцветия, ибо какая-то часть Надежды уверилась, что в новом мире присутствуют четыре краски: черный, коричневый, серый и грязно-зеленый.
В центре дворика находился небольшой фонтан. Видимо, это местный обычай.
– Присаживайтесь, – пригласил Крэй. – Возможно там, откуда вы родом, принято оказывать иные знаки внимания? Я, могу предложить вам лишь те, что в ходу в здешних краях.
– Не беспокойтесь. Там, откуда я родом, женщины не очень приучены к знакам внимания.
– Ваши мужчины плохо воспитаны?
– Мы считаем, что мужчины и женщины равны.
– Мужское и женское начало, безусловно, равноценно. Но равность означает тождественность. В данном месте не уместная, правда?
– Может быть, – уклончиво ответила Надежда, ибо не испытывала желания обсуждать эту тему. Феминистский бред никогда её не интересовал. Но необходимость самой отвечать за себя и свои поступки так же никогда не тяготила.
Маг неторопливо откинул с головы капюшон, открывая взору гладко выбритый череп. На коже синела татуировка с изображением двух переплетенных змей, яростно шипящих друг на друга.
Крэй выглядел далеко не юношей, но и до старческого возраста ему было ещё далеко. Согласно человеческим меркам, на вид ему можно было дать не меньше 43, не старше 47. Темно-серые проницательные глаза выдавали холодную расчетливую натуру, способную ради убеждений или устремлений не колеблясь жертвовать чужими интересами, а в крайних ситуациях – и чужой жизнью. Но следовало отдать должное, скорее всего и своей собственной жизнью Крэй вряд ли дорожил бы больше, если бы принципы, идея или просто страсти подталкивали его к тому.
Надежда видела перед собой отличного стратега, политика, представителя сильных мира сего со всеми вытекающими последствиями.
– В ваш мир ещё не вошло искривление пространства? – Спросил маг, отставив чашку с кипятком. Напиток оказался слишком горячим.
– Что вы имеет ввиду? – Не поняла Надежда.
– Миров множество, словно страниц в книге. Образно говоря, сейчас они входят в черный вектор – Космическую ночь. Это грозит катаклизмами, вплоть до полного уничтожения в планетарном масштабе. Влияние светлых богов все уменьшается.
– В моем мире царит единобожие.
– Как интересно, – маг в задумчивости соединил кончики пальцев. – Расскажите о ваших верованиях.
– Наша религия говорит о противостоянии добра и зла. Но Темная половина не считается богом.
– А кем она считается?
– Сатаной.
– Противником?
– Ну, да, – согласилась Надежда.
– А кто же может стать против бога, как не равный?
– Не знаю. Если честно, я никогда об этом не задумывалась.
– Почему?
– Потому что я атеистка. – В серых глазах собеседника промелькнуло непонимание. – Я не верю в богов. Ни в темных, ни в светлых.
Серые глаза наполнились интересом.
– Как можно жить, не веря в Богов?
– Очень просто, – пришел черед Надежды с удивлением смотреть на собеседника.
– Но если ты не веришь в противостояние Вечных Сил, не участвуешь в общей игре, то зачем, же ты тогда живешь, женщина? – У запавших аскетичных губ пролегла презрительная складка. – Чтобы есть и спать, точно тупое животное? Кстати, вы совсем ничего не едите. А закуски отменные.
Надежда со вздохом потянулась к булочкам:
– Можно мне в свой черед задать вопрос?
– Задавайте, – милостиво кивнул маг.
– На моей планете Раем называют место обитания душ праведников. Оно вроде как свято, полно добра и блага. Почему у вас жуткое место называется Райским?
– Некогда на том месте был город, прекрасный и сильный. Он являлся сердцем цивилизации. И был царь по имени Рай. Ему прочили стезю спасителя, своего рода мессии. Но он, продав душу за вечность, стал королем мертвых. Город оказался проклятым. Со временем на месте города встал лес. Такой же проклятый. Вы же читали об это в книге?
– А чем питаются все эти чудовища, если люди стараются в те места не соваться?
Улыбка растянула тонкие губы мага, не коснувшись глаз:
– Джайна, это нечисть, а не зверь лесной. Грубо говоря, она и не живет здесь, на земле, по земным законам. Чуя человечину, твари проникают в мир, нажираются и вновь исчезают в неизвестном направлении. Они идут на запах, вибрацию, или ещё на что-то, что излучает живой организм. При этом звери их совершенно не интересуют – только люди. Я имею ввиду, не только человека, но и любую другую расу. Попробуй этот фрукт. Думаю, он должен прийтись тебе по душе.
Фрукт Надежде не понравился. Его вкус чем-то напоминал персик, а она не любила перски.
– Вы разделяете убеждения вашего короля?
– Что вы имеет ввиду? – Маг подарил девушке ещё одни внимательный пристальный взгляд.
– Вам не кажутся некоторые его действия излишне…эксцентричными?
Крэй хмыкнул:
– Видите ли, отцом Чархана был нифилим. С такой родословной без «странностей» никак не обойтись. – Маг снова смерил Надежду взглядом, и она постарась не заметить в нем затаенной насмешки. Над чем, интересно, он тут насмехается?! – Ну? Вы поели? Мы можем приступать к работе?
– Можем, – процедила Надежда сквозь зубы.
Лучше бы она не соглашалась. Хотя, нет, права выбора на самом-то деле ей не давали, и «не согласиться» Надя не могла. Но вот есть однозначно не стоило. Это факт.
Вообще-то такой ерундой, как милосердное отношение к страждущим, здесь явно не заморачивались. Больной лежал на каменном полу, в собственных экскрементах, исходя гноем, сочащемся из вскрывшихся струпьев.
Даже пучка соломы ни одна милосердная рука не пожертвовала.
Острые кислые запахи, напоминавшие о галлонах скисшей молочной продукции, не просто шибали в нос – они норовили сбить с ног.
– Что это? – Гневно сверкая глазами, накинулась на мага доктор.
– Моровое поветрие, – выразительно поднял бровь маг.
– Просто ни в какие ворота!
– Не судите опрометчиво. Болезнь легко передается. Ни у кого нет желания оказывать помощь бедняге, потому что все боятся оказаться на том же месте. Но, между нами, им этого не избежать. Впрочем, если хотите, явите доброту. Коли не боитесь.
Надежда сощурилась:
– У меня нет выбора, правда?!
– Нет, – подтвердил Крэй. – Если вы та, кого мы ждем, болезнь не коснется вас. Если нет, то боюсь, жить вам осталось не долго.
– Как мило, – зло засмеялась Надежда.
– Идите, – приказал главный придворный маг, затворяя дверь. Оставляя Чародейку тет-а-тет со Смертью.
***
Больного мучила жажда. Неутолимая. Сколько бы доктор не пыталась её унять, вливая в потрескавшиеся губы страждущего воду, жажда продолжала сжигать несчастного. Наблюдая за затянувшейся агонией, женщина чувствовала, как железная перчатка безнадежности сжимается на сердце. На земле, в лабораториях вирусологи, возможно, могли бы попробовать выяснить причину и найти антидот. Но что можно сделать в чужом мире, где все, что ты знаешь, ни к чему? Нет ни средств диагностики, ни блокаторов, ни антидотов, ни сывороток. Даже банальных микроскопов – нет.
Мысль о том, как скоро наступит её черед заживо гнить, сгорая от жажды, становилась невыносимой.
Ближе к закату больной, вытянувшись, отдал богу душу.
Надежда считала себя уравновешенным человеком. За свою не слишком долгую, но и не короткую жизнь, ей не доводилось ненавидеть по-настоящему. Но что можно испытывать к человеку, бросившему тебя в клоаку, обрекшему на мерзкую, грязную смерть только потому, что ему потребовалось утвердиться в правильности древних трактатов? Перекормленная в детстве советской пропагандой о святости Великой Социалистической Революции, Надя всю жизнь была аполитична. Ей впервые пришлось задуматься над тем, что в борьбе с тиранией есть разумное начало.
С мертвящим холодом в сердце доктор поняла, что хочет пить. Глухая головная боль, сопровождающаяся острой резью в глазах, ломота в костях, сходная с той, что обычно сопровождает грипп, не могли быть симптомами обычной усталости.
Надежда закрыла глаза, представляя тонкое лицо Чархана. Высокомерный демон! Колючая волна раздражения пробежала по телу, вызывая желания разбить, разрушить, изничтожить острые, правильные черты.
Будь ты неладна, рыжая тварь!
Поднявшись на ноги, она заставила себя отойди от цепенеющего труппа.
Жажда усиливалась. Возникло ощущение, что язык, против обыкновения, стал вдвое шире и с трудом помещается во рту.
– Пить! – Хрипло произнесла женщина. – Пить, пожалуйста…
На потолке ширились, вращаясь, центрические круги. Поначалу медленно, потому все быстрее, быстрее.
– Воды, – шепнула она. Но в горло будто напихали ваты, – никак не пропихнуть слова. – Воды!
Живя, мы редко размышляем о смерти. Потому что думать о неминуемом конце страшно. Верующие грезят о мире лучшем; все религии щедро обещают продолжение бытия. Но, заглянув себе в душу, положа руку на сердце, верим ли мы в продолжение по-настоящему? Как это может быть? Вот оно, наше тело, с его беспрестанным процессом метаболизма, выделения и поглощения энергии, постепенного отмирания клеток и неминуемого старения. Вот в теле, как матрешка, сознание, обусловленное скоростью процессов, протекающих в головном мозге. Быстрее процесс – лучше сознание; медленнее – хуже. Стоит посильнее ударить по определенному участку мозга, нарушить целостность коры, и ты уже не полноценный человек – ты овощ, фрукт.
Надежда не верила. Она твердо знала – смерть, это конец всему: благому и не благому; доброму и не доброму; святому и грешному. Финиш. Само слово – «с –мерь-ть», снимает мерку, подводит итог и несет забвение. Жизнь тебя смерила. Жизнь пошла дальше. Тебя больше нет.
Надежде было семь лет, когда родители попали в автокатастрофу. На мосту, где не предусматривалось двустороннее движение, столкнулись жигуленок и камаз, водитель которого почему-то не захотел соблюдать правила. В результате от жигуленка осталась груда покореженного металла. Отец и дед погибли на месте. Мать прожила две недели в состоянии овоща, описанного выше.
Всю последующую жизнь Надежда пыталась уйти от воспоминаний, как вместе с бабушкой стояла на пороге больницы, заглядывая в глаза людям в белых халатах. И как те отводили глаза, произнося строгим отстраняющим голосом:
– Состоянии стабильно-тяжелое.
Они отказывались дать даже маленькую надежду на то, что ситуация изменится к лучшему.
Она и не изменилась. Мать умерла к исходу третей недели.
***
– Пить! – Выдохнула Надежда. – Воды…
***
Глухая немота. Глухой звук уходящих в дерево гвоздей. Глухой звук, с которым земля падает на гулкий ящик. Сколько не кричи, пытаясь дозваться того, кого любил и потерял, срывая нервы и жилы, никто не отзовется. Никто тебя не слышит, потому что смерть конечна. За ней ничего нет. Ни-че-го.
Признавать это страшно. И при жизни, наверное, не нужно? Пусть остается Надежда.
Завтра тебя не будет ни здесь, ни где-то там.
Тебя не будет? Нигде? Как это?!
Ты не сможешь думать, печалиться, радоваться, тосковать? Разве так может быть? Нет, Господи, не надо!
Страшно. Больно. Жажда распространилась по всему телу. Кожа зудит, норовя треснуть, выпуская наружу внутренности. Отвратительно вдыхать зловоние. Ещё отвратительнее понимать, – именно ты являешься его источником.
Боль. Страдание. Безысходность. Она знала им цену. Знала, – в последний час они удел всех живущих. Нет легкой смерти. Как нет рождения без боли, крови и материнских мук. В час рождения мать разделяет с нами боль; в час смерти мы одни.
Нет Надежды.
Сухие губы силятся звать, – кого? Она одна. Совсем. Здесь даже Боги – чужие.
***
Мужские голоса, два тонких силуэта.
Свет, разъедающий глаза, подобен кислоте.
– Она больна.
Каким ледяным злом веет от того, кто ниже ростом и чья шевелюра – цвета ржавчины.
– Мы и не надеялись на иной результат, Ваше Величество. Оставим несчастную наедине с Судьбой.
– Немедленно эвакуируй тех, кто не имел контакта с больными. – Приказал рыжий.
– Убивать тех, кто может быть заражен?
– Убьем, когда станут нежитью.
Надежда провалилась в забытье. Она отдавала отчет в том, что бредит.
Грезилось, что двигается следом за широкой фигурой Сандара. Рукоять тяжелого двуручного заплечного меча колыхалась перед глазами. Глаза обжигал отблеск металла – меч был украшен изображением странных то ли химер, то ли горгон. Воин двигался быстро, очень быстро. Надежда едва-едва поспевала, мучаясь от острой жажды и внутреннего жара.
Они шли по болоту, и женщина понимала, что под вздувающейся огромными пузырями водой притаились чудовища.
Глава 10
Мор в Академии Магии
– Сандар!
Воин уходил, легко ступая. Почему её ноги проваливались в черную мутную болотную жижу?
– Сандар…
– Здесь его нет, девочка, – бесстрастно прозвучало в ответ.
Богиня склонилась низко. Сияющие черные волосы почти упали Надежде на лицо.
– Не бойся. – Прошептали нежные, как лепестки шиповника, губы.
В рот пролилась жидкость, унимающая боль и тревогу. Сознание растворялось не во тьме, какой некогда представлялась смерть, а в ослепительном свете.
Значит, умирают вот так? Что ж? Не так уж страшно…
***
Веки разлепились с трудом. Надежда не сразу поняла, что мрак вокруг неё – не ночь. Просто она по-прежнему находилась в подземелье, куда её заточили по приказу Чархана.
Будь он трижды проклят!
Кое-как она заставила себя подняться и доползти до двери. К удивлению, последняя со скрипом провернулась в петлях, давая возможность выбраться.
В солнечном луче кружились легкие пылинки, похожие на золотистый порошок фей. Солнце грело плиты там, куда дотягивалось через окошко, но сквозняки беспощадно выдували тепло.
Через несколько шагов, завернув за угол, Надежда наткнулась на первый труп. Тело лежало, перекрывая доступ к лестнице, широко разбросав в стороны руки и ноги. Из приоткрытого, перекошенного рта на пол стекала вязкая жидкость. В ней роились вездесущие мухи, способные распространить любую заразу на клейких лапках.
Надежда вскинула руку и ударом молнии превратила труп в головешку.
Добраться до лестничного пролета ей так и не удалось: за вторым трупом лежал третий, четвертый, пятый... От обилия мертвецов мутило. Это станет возвращаться к ней в кошмарах: коридоры, заполненные мертвыми телами; сладко-кислый запах гниющей плоти.
Надежда малодушно решила поискать другой путь к выходу. Но вскоре пришлось пожалеть о принятом решении. Из тени, приподняв щетинистый загривок, с утробным урчанием выползла собака. Судя по состоянию шерсти, по закатывающимся глазам, в которых плескалась беспричинная страдальческая ярость, животное болело.
Забежав в первую попавшуюся комнату, женщина успела захлопнуть за собой дверь. Трясущейся рукой никак не удавалось заставить войти металлическую щеколду в паз. Когда, наконец, удалось запереться, Надежда осмотрела комнату.
На полу лежал очередной труп – почти привычная картина. Вот то, что человек в кресле ещё жив, оказалось неожиданностью.
Надежда медленно приблизилась, оценивая взглядом ситуацию. Черты лица больного заострились: кожа на скулах натянулась, рот провалился.
– Пить! – стонал страждущий. – Пить!
Воды в комнате не оказалось.
– Пить! – Продолжал умолять больной.
Надежда беспрепятственно добралась до фонтана в центре двора – собака предпочла её не дожидаться.
– Пить!
Приподняв голову несчастного, она влила в потрескавшиеся губы несколько живительных капель, оказавшихся роковыми.
Кровь хлынула изо рта, глаз, носа и даже ушей. Зрелище не из приятных. Хирургу – оно, конечно, не привыкать. Но есть разница между кровью, идущей из чистого пореза и кровью, зараженной неизвестным вирусом.
Судя по внешним признакам, все шло к естественному концу – к смерти.
Раздавшийся в комнате голос заставил молодую женщину вздрогнуть.
– Поделись с ним кровью.
На столе, болтая ногами, сидел… Ирвинг Стэйн? Темные волосы обрамляли бледное лицо незнакомца, выгодно подчеркивая изысканность тонких черт.
– Что вы здесь делаете? – Растерянно спросила девушка. – Как вы здесь оказались?
– Я пришел, чтобы помочь сохранить множество жизней. Поделись с ним кровью, Чародейка. В твоих жилах отныне плещется божественная благодать.
– Но…
– Тс! – Тонкий, гладкий, как лед, палец, прижался к губам, предостерегая от лишних слов.
Острое лезвие обожгло кожу на внутренней стороне девичьей кисти. Рука иностранца прижала сочащейся кровью порез к губам больного. Надежда дернулась, рефлекторно делая попытку отстраниться.
Глаза умирающего распахнулись, оставаясь невыразительными и тусклыми. Он жадно припал к ране, будто вурдалак.
Через какое-то время Ирвинг позволил Надежде отодвинуться. Она порывисто развернулась, намереваясь засыпать иностранца вопросами. Но никого не было. Стэйн исчез так же внезапно, как появился.
Спрашивать оказалось не кого.
Время шло мучительно медленно и тоскливо. Надежда успела задремать, пристроившись на краешке кровати рядом с больным. Из забытья её вывело прикосновение горячей ладони. Глаза пациента ещё лихорадочно сверкали, но жар потихоньку начал спадать.
– Кто ты? – Несмотря на все усилия, голос звучал сипло и едва различимо.
– Джайна.
– Исчерпывающее объяснение, – потрескавшиеся губы сделали попытку улыбнуться, но потерпели поражение. – Я, в таком случае, Оральф.
Мужчина кашлянул, прочищая горло:
– Я видел, как скрючивало людей в бараний рог. Это ведь Моровое Поветрие, верно?
Надежда кивнула.
– Но мы не умерли? Как это? Это же не возможно! Так не бывает.
Сдвинув густые, разлетающиеся, словно у загримированного театрального злодея, брови, Оральф размышлял.
Храбрый!
Надежда предпочитала думать короткими фразами. Так сейчас казалось проще.
Незнакомец вздохнул:
– Скоро наши несчастные товарищи припрутся сюда, желая полакомиться свежатиной.
Надя окинула дверь тревожным взглядом. Та казалась достаточно тяжелой и прочной. Но стоило подумать о том, какое количество мертвецов, – потенциальных людоедов, – неподвижно лежало в переходах, комнатах, площадках, классных залах, внутреннем дворике; как дверь становилась ломкой и хрупкой; засовы – не крепче хрусталя.
Оральф, пошатываясь, доплелся до стола. Вытащив огниво, ударил по кресалу кремнем, отчего тонкий трут вспыхнул снопом ярких искр. От робкого пляшущего язычка затеплился огонек наполовину оплавившихся в канделябре свечей. Свет их казался робким, дрожащим. И все-таки он был теплым пятном в сгущающемся чернильном мраке.
Приволакивая ноги, словно шел по воде, парень дотащился до окна.
– Зад ворлены! – Ругнулся он негромко. – Поднимаются.
– Что будем делать? – Взволнованно вопросила Надежда.
– Дождемся рассвета. Затем постараемся покинуть замок. Правда, шансов маловато: здесь понаставили магических щитов до фига. Скоро за всем этим, – мужчина указал в сторону окна, – явятся ликвидаторы. Они вряд ли станут утруждать себя разбором: кто есть кто.
Дверь содрогнулась под ударом. Затем глухой звук сменился мерзким царапанием.
– Выдержит? – Не скрывая страха, спросила женщина, отходя подальше.
Оральф, открыв шкаф, вытащил оттуда парочку колбочек.
Движения довались ему с трудом – бедняга едва держался на ногах. Но у Надежды не хватило храбрости рекомендовать больному вернуться в постель. Она чувствовала себя совершенно беспомощной перед нависшей угрозой и не знала, что делать.
Выставленные Оральфом на стол колбочки напоминали демонстративные экспонаты в кабинете химии и представляли собой ядовитое разноцветье.
– Существуют охранные заклятия, способные создать нечто вроде силового поля. – Поделился информацией Оральф. – Те места, что не сможем держать под контролем, закроем ими. Здесь есть вода, еда и укрытие – все, в чем мы нуждаемся. Утром зомби делаются менее активными. Вот тогда и попытаемся прорваться. А сейчас – не стой столбом, Джайна. Лучше перестели постель, пока я тут немного поколдую.
Колдовал Оральф долго. Надежда, выполнив все рекомендации, решила проявить храбрость и выглянула в окно. На первый взгляд ничего страшного не наблюдалось. Парочка мертвых выглядела вполне пристойно. Не более жутко, чем перебравший выпивоха, потерявшийся на незнакомой улице.
– Они ведь не смогут сюда подняться?
– Зомби по отвесным стенам не лазят. – Прозвучало это как «отстань». – Не отвлекай меня. Ложись-ка лучше спать.
Мужчина, наконец, приготовил свой волшебный порошок и принялся сыпать им на порог, бормоча под нос заклинание. Затем обошел с ним кровать по часовой стрелке.
– Я поставил и защиту, и «маяк». – Пояснил он. – Если хоть одна тварь пересечет границу, поднимется шум и гам. Помимо всего прочего, заклятие зомби ещё и сжигает. Дверь тараном не пробьешь. Поэтому в том, чтобы изводить себя бессонницей не вижу никакого смысла. Сейчас ложимся и – спим.
Укрывшись одеялом, Надежда повернулась к соседу спиной. Но уснуть не получалось. Зомби тихонечко скреблись за порогом, действуя на нервы. Казалось, крысы топчутся, карябая пол маленькими коготками.
– Здесь, в самом деле, безопасно?
– Безопасно, безопасно, – буркнул Оральф. – Спи.
– А если они придумают, как открыть дверь? – выдвинула Надежда очередную гипотезу, прерывая заведенную носовую руладу.
– Чем они станут думать? У зомби почти все, как у людей: руки, ноги. Даже зубы. Но у них нет мозгов. Им нечем думать – поэтому они не думают. Советую тебе последовать их примеру. Спи.
Богатое воображение продолжало рисовать жуткие картины: несчастный страждущий больной выходит из комнаты и попадает прямо в кровожадные лапы чудовищ. Его разрывают на части…
– Как они убивают? – севшим голосом спросила женщина. – Нападают, как собаки, стаей, и грызут?
Сладкий всхрап перерос в мучительный стон. Стон оборвался рыком.
– Женщина! Если ты разбудишь меня ещё раз, я тебе сам чего-нибудь перегрызу. – Пообещал быстро идущий на поправку, явно наглеющий страдалец.
– Да чего ты разорался?! – Обиженно рыкнула Чародейка. – Я просто спросила.
Надежда демонстративно замолчала и не заметила, как вскоре последовала данному совету – уснула.
***
Утром обнаружились две хорошие вещи. «Больной» явно шел на поправку. Зомби, при всей многочисленности и внешней неприглядности, оказались смирны и не опасны. Возможно, при наличии некроманта они выказали бы больше агрессии, но в отсутствие такового лишь сонно передвигались, не предпринимая попыток напасть.
Плохо то, что ликвидаторы вряд ли станут заморачиваться этим. При зачистке у Надежды с Оральфом выжить шансов не оставалось.
– Что проще: снести магическую защиту, окружающую Магическую Академию или попробовать связаться с Чарханом?
Оральф вновь свел весьма характерные брови. Несколько секунд у него ушло на размышление.
– Ты собираешься вот так, запросто, связаться с королем? – Во взгляде, брошенном им на «Джайну» читалась подозрительность. – Ты что – сумасшедшая?
– Какая разница – сумасшедшая или нет? Можешь сделать так, чтобы Чархан меня увидел?
– Да, но… да, черт возьми! Могу. – Кивнул маг.
– Делай.
Глава 11
Эликсир Жизни
Покрывшая зеркало после нудных Оральфовых заклинаний морось разошлась. Вместо отражения перед Надеждой возник будуар. На кровати, в смятых простынях, беззастенчиво предавались любви.
Осуществляя магический вызов, волшебники-недоучки полагали, что свяжутся с кем-то из слуг или, в крайнем случае, с министрами. Уж ни как не чаяли попасть прямиком в царскую опочивальню. Тем более не помышляли о «счастье» помешать излюбленным королевским игрищам.
Чархан вскинулся, словно хищник. Яростное раздражение из серии: «Кто посмел?!» сменилось недоверчивым:
– Джайна?! – Одним движением король соскользнул к кровати. – Ты – жива?
Без особых церемоний схватив любовницу за руку, Его Величество грубо вытолкал Левантэ за дверь. Накинув халат, подошел к зеркалу.
Казалось, он стоит совсем близко. Можно было поверить, что тонкое стекло это все, что разделяло чародейку и короля.
Губы властелина растянулись в довольной улыбке:
– На сей раз можешь не утруждаться реверансами. Ожившей легенде допустимо проявлять непочтение. Итак? – Ухмыльнулся жестокий наглец. – Все сходится один к одному. Моровое поветрие тебя не убило.
– Вашими молитвами, – огрызнулась Надя.
Тонкое лицо Чархана приняло зловещее выражение.
– Можем мы надеяться, что нам сохранят жизнь и освободят из магического заточения? – Сухо отчеканила молодая женщина, испытывая желание отвести взгляд от прямого, подавляющего королевского взгляда.
– Зона отчуждении вынужденная мера – велик риск пандемии. Но надеяться нужно всегда, Джайна. Даже когда надеяться-то практически не на что. – После напряженной паузы король растянул губы в садистской улыбочке, не тая удовольствия от возможности кого-то помучить. – Я пришлю за тобой людей. Не прощаюсь, Джайна, – мурлыкнул он, – скоро увидимся.
Зеркало вспыхнуло, будто внутри мигнули фонариком. Спустя миг Надежда любовалась на призрачного двойника из зазеркалья.
– Думаешь, ему можно верить? –Оральф охрип от напряжения. – Он говорил лишь о тебе. А что будет со мной?
– Не знаю, – девушка отбросила прядь волос и устало опустилась в крепло.– Я откажусь уходить без тебя, большее мне не под силу. Будем надеяться на лучшее, как приказано. Что ещё остается?
Чархан сдержал слово. Прежде чем группа ликвидаторов приступила к зачистке, маги извлекли Надежду и Оральфа из Академии.
***
– Итак, ты утверждаешь, что у тебя есть лекарство от моровья? – Рука с белыми длинными чуткими пальцами скользила по узкой собачьей морде. Собака походила на колли, – бело-рыжая с изящными длинными лапами.
– Ничего подобного я никогда не утверждала, – возразила Надежда. – У меня нет готового лекарства, ваше величество. Но в какой-то мере я сама являюсь ключом к двери, за которой таится спасение.
Зловещий профиль четко выделялся в полумраке. Тонкий нос, узкие губы, прищуренные глаза.
– Поясни.
Надежда постаралась доходчиво донести идею о создании вакцины.
– Предлагаешь использовать твою кровь? – Уточнил Чархан.
– Не со всем. На всех ваших подданных моей крови не хватит. Нужно использовать антитела, содержащиеся в ней.
– Я не понимаю того, что ты говоришь, – раздраженно тряхнул головой властелин.
Надежда сцепила руки в замок. Глубоко вздохнув, она продолжила, стараясь сохранять спокойствие:
– На основе моей крови мы можем попытаться создать исцеляющее зелье. Так понятнее, ваше величество?
– Более или менее, – кивнул Чархан. – Сколько уйдет времени на создание лекарства?
Надежда задумалась:
– Приблизительно полгода, – заявила она. – При условии, что все пройдет благополучно. Не исключено, что работа займет и дольше времени.
– Даю сроку – две недели.
– Ваше величество! – Возмутилась Надежда, но сникла под ледяным повелительным взором.
– Две недели. – Эхом раскатился по залу авторитарный, не терпящий возражений, голос. – Время ждать не станет ни тебя, ни меня. Или через месяц у меня будет готовое лекарство на руках, а ты в награду получишь земли и титул; либо, – в противном случае, – я велю отрубить тебе голову. Свободна, Чародейка. Аудиенция окончена.
– Ваше Величество, – обескуражено заморгала Надежда, – то, что вы от меня требуете, технически не возможно!
– Для желающего чего-то по-настоящему невозможного нет. Я все сказал. Не злоупотребляй моим терпением – его запасы ограничены.
– Но, – женщина старалась унять усиленное сердцебиение. – Мне нужны помощники. Аппаратура. Условия для работы, наконец.
– Привлекай Крэя, медикусов. Поступай по своему усмотрению, но не надоедай мне, пока не будешь готова предъявить положительный результат.
– Ваше Величество.
Хоть в чем-то она преуспела за истекшее время: научилась приседать в реверансах.
Кипеть от праведного или неправедного гнева Надежда могла сколько душе угодно. Это не меняло условия договора: от выполнения поставленной задачи зависело множество жизней. Но самым весомым аргументом являлось то, что её собственная жизнь числилась под номером первым. Весьма стимулирующий довод. Не демократичный ни в малейший степени.
Проблема заключалась не в отсутствие желания или энтузиазма. А в том, что она не микробиолог, не фармацевт, не вирусолог. И много ещё чего «не».
Проклятье!
И ещё раз– проклятье!
***
Сандар и Оральф с каменными лицами выслушали сетования Надежды. И удалились. Антрида повздыхала, покачала головой, выражая соболезнования, от которых легче не становилось. Никто из мастеров «меча и шпаги» оказать содействие не только не смог, но и не попытался. Все свято верили: Джайны – Чародейка. Раз её приход предрекли за тысячелетия, у неё непременно все получится.
Рассудив, раз от друзей помощи не дождешься, Надежда пришла к выводу, что пришла пора использовать неприятеля, пусть и условного. Не откладывая дело в дальний ящик, она отправилась разыскивать Крэя.
