Текст книги "Скажи "Шалом""

Автор книги: Эфраим Кишон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

Бутылочка для кошечки

У каждого из нас есть слабости. Кто-то пьет, в кого-то вселился черт азарта, кто-то – большой любитель девушек или министров финансов. А вот моя жена, самая лучшая из всех жен – большая поклонница кошек.

Правда, кошки, которых она любит – вовсе не принцы благородных кровей из Сиама или Ангоры, а совсем обычные, прямо-таки ординарные маленькие страшилища, бегающие вдоль по улице и жалобным мяуканьем оповещающие, что они брошены. Как только самая лучшая из всех жен находит такое несчастное создание, ее сердце разбивается, слезы льются из глаз, она прижимает крошку к себе, несет ее домой и окружает любовью, заботой и молоком. До следующего утра. На следующее утро ей все это делать лень.

На следующее утро она говорит своему супругу:

– Ты не можешь освободить меня хотя бы от некоторых мелочей? Я же не могу все на свете делать одна. Имей ко мне снисхождение!

Так же было и с Пусси. Она подобрала Пусси накануне на каком-то углу и без колебаний взяла к себе. Дома она немедленно поставила перед Пусси огромную миску со сладким молоком и стала с материнским умилением смотреть, как Пусси будет ее опустошать. Но Пусси ничего подобного делать не стала. Она только лизнула разок молоко и свернулась рядышком в клубок. Приемная мама смотрела на нее в отчаянии. Если Пусси не приемлет молока, значит, она необычайно изголодалась. Следовало срочно что-то предпринять. Но что? Только спустя время, проведя специальное расследование, мы выяснили, что Пусси относилась к большому и счастливому семейству млекопитающих, и, следовательно, могла пить молоко, только высасывая его из бутылки.

– Ну, и хорошо, – сказал я. – У нас же дома есть для нашего второго мальчика, Амира, не меньше восьми стерильных молочных бутылочек, и…

– Как тебе это только в голову могло придти! Молочные бутылки нашего Амира – какой-то кошке? Давай-ка быстренько в аптеку и купи бутылочку с соской для Пусси!

– Ну, этого ты у меня не проси!

– Почему же?

– Потому что я стесняюсь. Взрослый мужчина, к тому же известный писатель, которого знает вся округа, никак не может придти в аптеку и просить бутылочку для кошки.

– Чепуха, – парировала моя супруга. – Давай-ка, иди уже.

И я пошел, но с твердым намерением сохранить в тайне истинное предназначение бутылочки.

– Молочную бутылочку, пожалуйста, – сказал я аптекарю.

– Как дела у маленького Амира? – спросил он.

– Спасибо, хорошо. Он весит уже двенадцать фунтов.

– Великолепно. А какую именно бутылочку вам надо?

– Самую дешевую, – сказал я.

Наступило зловещее молчание. Люди, находившиеся в аптеке – их было пять или шесть – повернулись в мою сторону и стали рассматривать меня враждебно прищуренными глазами.

– Вы только посмотрите на этого болвана, – означали их взгляды. – Хорошо одет, носит очки как интеллигент, ездит на большой машине – но для своего маленького сына покупает самые дешевые бутылочки. Какой стыд!

С лица аптекаря тоже исчезла дружеская улыбка:

– Как вам угодно, – промолвил он жестко. – Я только хотел бы заметить, что эти дешевые бутылки легко бьются.

– Это ничего, – ответил я. – Я их склею.

Аптекарь пожал плечами и принес на выбор кучу молочных бутылок. Это были великолепные образцы продукции мировой молочно-бутылочной индустрии. Лишь с самого края предложенного ассортимента, стыдливо прячась, лежала маленькая, уродливая, жалкая коричневая бутылочка.

Я собрался с силами:

– Дайте мне вот эту, коричневую.

Снова воцарилась тишина, еще более враждебная, чем вначале, которую нарушила одна полноватая дама:

– Меня это не касается, – сказала она, – и я вообще не хочу иметь с вами ничего общего. Но вы должны все это еще раз обдумать. Ребенок – это самое большое сокровище, которое нам только подарил Б-г. Если у вас, господин хороший, так плохо идут дела, что приходится экономить, то экономьте на чем угодно, но только не на вашем маленьком сыне. Для ребенка должно быть все самое лучшее. Уж поверьте многодетной матери!

Я прикинулся, будто ничего не слышал, но справился о цене прочих бутылок. Она колебалась от 5 до 8 израильских фунтов. Коричневая, на которую пал мой выбор, стоила только 35 агорот.

– Мой маленький пацан очень шустрый, – сказал я, немного запинаясь. – Настоящий чертенок. Бьет все, что попадает ему под руку. Так что совершенно бессмысленно покупать ему дорогую бутылку. Он же ее быстро разобьет.

– Ну, почему же? – спросил аптекарь. – Если вы его маленькую головку левой рукой поддержите за шею… видите, вот так… а правой рукой в это время дадите бутылочку с молоком, будет все в порядке. Или это вам кажется не стоящим внимания?

Перед моим мысленным взором появилась Пусси в чистых пеленках, которую я поддерживал своей левой рукой, жадно хватающую бутылочку. Я встряхнул головой, чтобы прогнать видение.

– Да вы, поди, и знать не хотите, как ухаживают за маленькими детьми? – настойчиво продолжала допрашивать толстая многодетная мамаша. – Да, да, молодые супруги нынче… Но вы хотя бы няньку наймите. У вас есть нянька?

– Нет… как вам сказать…

– Я вам раздобуду очень хорошую няньку! – решила толстуха. – То, как вы заботитесь о своем ребенке, обеспечит ему шок на всю жизнь… погодите-ка… у меня как раз с собой телефонный номер. – И моя добровольная помощница достала телефон, чтобы договориться насчет няньки.

Я выглядел смущенным. Входная дверь была всего в трех метрах от меня. Если бы двое посетителей, которые меня, по-видимому, запомнили, не загораживали эту дверь, я мигом был бы уже снаружи и рыдая скрылся бы в тумане. Но было уже слишком поздно.

– Вы должны быть благодарны этой даме, – посоветовал мне аптекарь. – У нее четверо детей, и все в добром здравии. Дайте ей что-нибудь потом: она раздобудет вам превосходную няню, которая выведет маленького Амира из его нервозного состояния.

Я даже не допускал возможности, что мой второй сын Амир – самый нормальный ребенок на всем Ближнем Востоке – находится в каком-то там "состоянии", из которого его надо выводить. Единственное, на что мне оставалось надеяться, это чтобы квалифицированной няни на другом конце телефона не оказалось дома. Она оказалась дома. Жирная мамаша, которая не хотела иметь со мной ничего общего, торжественно сообщила мне, что девушка по имени Мирьям Кушевицкая, дипломированная няня, утром может придти ко мне. "Вам подходит в одиннадцать?" – спросил этот монстр.

– Нет, – ответил я. – В одиннадцать я занят.

– А в час?

– Я фехтую.

– И ваша жена тоже?

– Да, и она тоже.

– Тогда, может быть, в два?

– А в два мы спим.

– В четыре?

– Мы все еще спим. Фехтование утомляет, знаете ли.

– Шесть?

– В шесть мы ожидаем гостей.

– В восемь?

– А в восемь мы идем в музей.

– Вот так всегда получается, когда кому-то бескорыстно хочешь помочь, – рассерженно вскричала бескорыстная помощница и бросила трубку. – И это при том, что пробное посещение не стоило бы вам ни гроша, чего вы, очевидно, в душе опасаетесь. Это просто неслыханно!

На ее губах появилась легкая пена. Остальные присутствующие окружили меня плотным кольцом. Ситуация грозила судом Линча. Откуда-то из-за спин донесся ледяной голос аптекаря:

– Так вам паковать коричневую бутылку? Самую дешевую?

Я пробился к нему и лихорадочно закивал утвердительное "да". Втайне я поклялся, если выйду отсюда живым и здоровым, учредить дом приюта для брошенных кошек. Аптекарь предпринял последнюю попытку по моему исправлению:

– Будьте осторожны вот с этой дешевой резиновой соской, которая одета на бутылку. Она столь низкого качества, что годится только для короткого использования. Ребенок, упаси господь, может ею подавиться.

– Ну, уж если и так, – возразил я из последних сил, – так мы другую оденем.

Из враждебного кольца, которое снова окружало меня, вырвался здоровенный верзила, который сгреб меня за лацканы пиджака.

– Тебе известно о том, – проревел он мне в лицо, – что из таких дешевых бутылочек кормят кошек, а не детей?!

Это было уже слишком. Моя способность к сопротивлению закончилась.

– Дайте мне самую лучшую бутылку, какая у вас есть, – выдохнул я аптекарю.

Я покинул магазин с так называемой бутылкой "Супер-Пирекс", которая показывает точное время и количество содержимого, имеет гарантию на два года и располагает защитой от пожара, наводнения и землетрясений. Цена: восемь с половиной фунтов.

– Но зачем же, идиот, – спросила самая лучшая из всех жен, когда я распаковал эту драгоценность, – зачем тебе надо было покупать самую дорогую бутылку?

– Потому что ответственный человек может экономить на всем, но только не на своей кошке, – с достоинством возразил я.

Рыба гниет с головы

Не пригласи нас Штоклеры в тот несчастный четверг, был бы я сегодня свободным человеком. Но Штоклеры нас все-таки пригласили, и от зрелища, которое представилось нам сразу у входа, перехватило дыхание. Повсюду, как в сказке, стояли красивые, подсвечиваемые изнутри, аквариумы, чьи маленькие обитатели, очевидно, чувствовали себя, как рыбы в воде.

– Это наполнило мою жизнь новым смыслом, – сказал Штоклер, дрожащим от благоговения голосом. – Ничто так чудесно не успокаивает нервы, как просто сидеть и созерцать эти маленькие создания… только смотреть… и ничего больше…

Мы просто сели и стали смотреть на эти маленькие создания, и ничего больше. Во втором справа аквариуме мы увидели одну необычайно красивую рыбку, чья чешуя сверкала и переливалась всеми цветами радуги.

– Как вам эта? – Штоклер сделал театральный жест рукой. – Она самой дорогой породы. Каждый, кто ее имеет, хочет побыстрее от нее избавиться.

– Но почему? – спросила моя жена.

– Потому что это просто мальчишество – разводить таких рыб! Зато вот эту, – и Штоклер необыкновенно нежным жестом показал на пару непривлекательных, в серую полоску, рыб в другом аквариуме, – вот как разводить эту знаменитую рыбу-пижаму, знают лишь немногие.

Шаг за шагом мы убеждались, что Штоклер сам вырастил всех этих рыб в своей квартире, чем он необыкновенно гордился. Более того, оказалось, что он уже довольно давно поставлял целые батальоны рыб Мальсаговичу, главному торговцу живностью в городе, что приносило ему иногда до двухсот фунтов. В последний нерест, который был особенно обильным, его средний недельный заработок поднимался аж до трехсот фунтов. Рыбки определенно стали мне нравиться. Разводить рыб – это очень благородное занятие. И так успокаивает нервы.

– Полгода назад у меня был всего один маленький аквариум, – вспоминал хозяин с мечтательной улыбкой. – Сегодня у меня их двадцать восемь, самых разных размеров. Кроме того, еще двенадцать я устанавливаю в соседней комнате, которая стоит пустая с самого моего развода.

– А с рыбками не слишком много хлопот?

– Хлопот? – глупость моего вопроса явно перекрыла все ожидания Штоклера. – Самое большее, пять минут в день. Ну, что требуется этим маленьким милым ребяткам. Немного понимания, немного внимания, вот и все. Я ведь знаю каждую из них, как старого друга.

С этими словами Штоклер щелкнул пальцем по ближайшему аквариуму и издал воркующий звук, от чего все рыбы-пижамы в панике разлетелись в дальние углы аквариума. Некоторые из них попытались зарыться в песчаное дно, дрожа всеми плавниками. Две другие сделали попытку выскочить из аквариума.

– Они у меня беременные, милашки, – объявил Штоклер. – Я жду не меньше тысячи мальков.

Нужно ли что-то еще говорить? На следующий день мы направились к Мальсаговичу.

– Добро пожаловать в большую, дружную семью обладателей тропических рыбок, – приветствовал он нас. – Здесь вы получите все, что вам угодно, и самого лучшего качества, какое только возможно.

Действительно, весь магазин был наполнен какой-то таинственной атмосферой подводного мира и его профессионального исследования. Он был забит аквариумами всевозможных размеров и форм, разнообразными приспособлениями и принадлежностями, вьющимися растениями, водорослями и коралловыми рифами, электрическими устройствами для чистки и подогрева воды. Как вы понимаете, совсем не в целях получения выгоды, но нам необходимо было сделать выбор, мало-мальски соответствующий нашим стесненным финансовым возможностям. В конце концов, мы остановились на аквариуме средней величины, оснащенном разноцветным аккумулятором и электрическим компрессором. Разумеется, мы также купили соответствующий фильтр к очистителю воды. И необходимые химикаты. И переносной сачок. Мальсагович уговорил нас также купить скребок от водорослей на боковых стенках. И приличную кучу белого зернистого песка. И водоподогреватель на 25 литров. И еще коробку для червей. Ну, и самих червей. Поскольку черви для рыб – самая любимая пища.

– Ты этому не должна удивляться, – успокоил я свою маленькую женушку. – Даже эскимосы едят червей. А в некоторых провинциях Китая они вообще считаются деликатесом… Черви, не эскимосы.

Моя маленькая женушка молчаливо, что с ней редко случается, удовлетворилась этим сообщением, поскольку ни среди эскимосов, ни в китайских провинциях не жила. По правде, я должен добавить, что эти черви, по крайней мере, на первый взгляд, действительно, выглядели, как черви: длинные, красномясые, постоянно извивающиеся и постоянно дурно пахнущие…

М-да… Прекрасная погода сегодня, не правда ли. Вы любите Брамса?

Когда мы уже собрались уходить со своими покупками, Мальсагович напомнил нам, что в данных обстоятельствах, собственно, было бы неплохо купить и рыбок. Нашей наличности хватило как раз еще на две рыбы-пижамы. Привычным движением, Мальсагович выловил счастливую парочку из аквариума, посадил их в стакан и вручил нам:

– Их очень легко различать. Самочка всегда немного больше самца.

Мы взяли наших рыб и убедились, что они совершенно одинакового размера.

– Бывает, – засмеялся Мальсагович. – Это просто особо толстый самец и совершенно худая самочка. Но вы не беспокойтесь – они вам еще подарят целую кучу маленьких пижам, эти баловники, ха-ха-ха…

Дома мы все установили в соответствии с инструкциями по эксплуатации. Мы привели в действие несколько шумноватый электрический компрессор и включили водоподогреватель, чтобы наши маленькие любимцы не замерзли.

Сложности возникли только с червями. Мальсагович рекомендовал для них как наилучшее место пребывания холодильник, но моя жена угрожала голодовкой, если увидит что-либо подобное. Она была избалована, как ребенок, и последствия такого глубоко ошибочного метода воспитания рано или поздно должны были проявиться. Вполне достаточно места было и под кроватью, но тут моя жена захотела – и это не ее вина, а ее родителей – знать наверняка, существует ли гарантия, что черви ночью не выползут из коробки и не заползут к нам в кровать… Наконец, мы пристроили их в ванной.

На следующее утро мы встали рано, поскольку нам очень не терпелось посмотреть на свое приобретение. Мы просто сели и стали созерцать эти маленькие создания, и ничего больше. Их вид свидетельствовал о высочайшем нервном успокоении, и через некоторое время нам даже показалось, что они вообще не двигаются. Они лежали на дне аквариума плавниками кверху. Они были – и по истечении времени этого нельзя было отрицать – мертвы. Когда мы стали выяснять причины, то оказалось, что вода в аквариуме дошла почти до температуры кипения. За ночь мы этих пижам практически сварили. И тут мы столкнулись с проблемой, с которой всегда встречаются все обладатели тропических рыбок: куда девать мертвых рыб? Выбросить их в кухонное ведро? Моя жена даже побледнела от этой ужасной мысли. Похоронить их во дворе? Но мы живем на третьем этаже. Отдать их соседской кошке? Но у соседа нет кошки. Можно, правда, попытаться их смыть там, где все смывают. Мы попытались, и у нас это получилось. А потом мы пошли к Мальсаговичу, чтобы узнать его мнение по поводу нашего несчастья.

– Что же вы наделали! – выговаривал нам Мальсагович. – С каких это пор бойлер оставляют включенным на всю ночь? Где это слыхано? Разве вы не знаете, что температуру воды надо контролировать каждый час?

Быстрый пересчет в уме этого сообщения показал: если каждый замер будет длиться не более десяти секунд, за день набежит общая сумма в пять минут, то есть, как раз то, о чем говорил Штоклер. Успокоенный, я купил шесть новых пижам, чтобы повысить вероятность выживания хотя бы одной пары. Замеры температуры воды мы совместно с женой взяли под упорядоченный контроль: я контролировал температуру днем, ночью же я тем более проводил замеры.

Моя жена впредь отказалась выполнять какую-либо работу и ожидала скорейшего конца шести новых пижам. Она была, как я уже отмечал, избалованным ребенком. Так что теперь я сидел у аквариума один и смотрел, как будут размножаться эти маленькие создания. До этого они еще не размножались, но сейчас это скоро должно произойти…

Снова маленькое несчастье. Оно не играет никакой роли, действительно, никакой, и я упоминаю его только для полного понимания ситуации: однажды утром наши пижамы вдруг покрылись белой сыпью, стали чесаться, как сумасшедшие и плавали в аквариуме с отчетливым креном влево.

– Мне очень жаль, ребята, – сказал я. – Но это ваши дела. Я вам ничем не могу помочь.

Поскольку спустя два дня они потеряли всякое подобие рыб и плавали только на спине, я решился на кое-какое противодействие и влил в воду немного дихлофоса. Очевидно, моя помощь пришла слишком поздно. Уже через две минуты рыбки всплыли на поверхность и испустили свой пижамный дух.

Я помчался к Мальсаговичу, купил пять новых пар и так прижал его своими расспросами, что он выдал мне некоторые секреты из кладовой его собственного богатого опыта:

– Вам следует держать пары раздельно. Каждую в своем собственном аквариуме, иначе они не будут размножаться. Вот вы хотели бы жить со своей женой в комнате, которую приходится делить с десятком посторонних?

Сравнение неудачно. Моя жена давно уже не жила со мной в одной комнате, еще с того дня, как нашла червей на моем письменном столе. Тем не менее, я поблагодарил Мальсаговича за его конкретный совет и приобрел четыре удобных аквариума для женатых пижам. Дома я заботливо поместил рыб попарно, а именно, одну жирную пижаму с одной тощей. После этого я был вправе ожидать, что они начнут размножаться. Они немного флиртовали и целовались, но к серьезным последствиям это не приводило. Это создавало впечатление, что все пижамы мужского пола. И это было очень печальное впечатление.

Штоклер проявил себя в эти трудные дни настоящим столпом утешения и успокоения. Это он убедил меня не терять веру в будущее и дал ценные советы по разведению пижам. Например, мне следовало две чайные ложки соли развести в трех литрах воды. Я развел. Ничего не изменилось. Только чувствительная к соли пижама укусила меня за палец. Мальсагович обратил мое внимание на одну роковую ошибку: я забыл промыть песок дождевой водой и просеять его через шелковый чулок. Я просеял. Моя жена ушла из дома. А размножения пижам так и не было видно. Штоклер подсказал мне один старый прием японских ловцов жемчуга: рассыпать по дну аквариума разноцветные стеклышки. Я рассыпал. Пижамы, вместо того, чтобы позаботиться о потомстве, играли с цветным стеклом и очень радовались. Расчет на то, что это через какое-то время все же приведет к процессу размножения, был грубой ошибкой. Однако, оказалось, что в один из аквариумов прокрались две обычные золотые рыбки, возможно, с последней покупкой 30 пижам. Результатом оказался приплод этих золотых рыбок в количестве, никак не меньшем 50 штук. Я смыл их в туалете к чертям. Разве я хотел разводить золотых рыбок? Я хотел пижам. Только пижам. Много пижам.

Затем мир рыбозаводчиков потряс сильный шок. Штоклер поскользнулся на банановой кожуре и сломал ногу. Я посетил его следующим же вечером. Когда я увидел его дом, переполненный новорожденными пижамами, я потерял остатки самообладания и упал перед ним на колени.

– Штоклер, – умолял я, – милый, любимый Штоклер! Ведь вы знаете какую-то тайну, какой-нибудь старинный ритуал, известный только друзам, вам и Мальсаговичу. Но вы скрываете ее от меня. Зачем вам нужно оставлять на произвол судьбы то, что вы открыли за долгие годы непосильного труда? Я прошу вас, Штоклер: откройте мне эту тайну. Имейте сострадание. В чем она? Что нужно сделать, чтобы пижамы размножались? Выручите меня ради Б-га, Штоклер!

Штоклер долго вглядывался в меня. Ему было нелегко совладать со своим внутренним волнением. Наконец он сказал:

– Идите домой и замочите шкурку одного полусгнившего банана в бензине. Дайте жидкости стечь, подождите, когда высохнет и внутренняя сторона, а потом разотрите ее в порошок. Полторы чайных ложки в двух литрах воды…

Словно подгоняемый фуриями, помчался я домой – нет, сначала к Мальсаговичу. Жалюзи его магазина уже были закрыты. Я постучался в заднюю дверь. Она была закрыта. Через слуховое окно я разглядел Мальсаговича, стоявшего в полумраке в укромном углу своего магазина. Он как раз взял большую коробку с надписью "Сделано в Германии". И то, что он вытащил из коробки, оказалось небольшим полиэтиленовым пакетом. А то, что роилось в пакете, оказалось маленькими пижамами. С хриплым вскриком я бросился на дверь. Она затрещала и распахнулась.

Смертельно побледнев, Мальсагович уставился на меня.

– Я… Я тут ни при чем, – пробормотал он. – Кто же знал, как эти проклятые скотины размножаются… А вот в Гамбурге есть торговый дом, рассылающий такие товары по всему миру. Ну, и мне. Только вчера г-н Штоклер купил у меня 250 мальков. Если хотите, можете оставить мне вексель, как и он. Я не скажу никому…

Так вот каков был ритуал старых друзов! Вот в чем была тайна Штоклера! Размножение по почте!

– Сколько стоит вся коробка? – спросил я…

Несколькими днями спустя ко мне пришел Штоклер. Я упал ему на грудь. Дружеские слезы блестели на моих глазах.

– Спасибо вам, дружище. Спасибо вам от всего сердца. Бананово-бензиновая смесь совершила чудо!

Штоклер стоял, не в силах вымолвить ни слова. Его взгляд медленно ползал по шестнадцати аквариумам, заполнившим все уголки моей комнаты, в которых бодро резвилось множество пижам. Внезапно его зрачки стали дико вращаться, что обычно является признаком внезапного приступа бешенства. Затем, издав нечленораздельный стон, он кинулся прочь.

Вчера я его встретил у Мальсаговича. Он пропустил мое приветствие мимо ушей. Я не обратил на это внимания. Такого опытного рыбозаводчика, как я, нелегко обидеть. С демонстративной уверенностью я купил семь аквариумов и удалился походкой профессионала, который совершенно точно знает, как покупать рыбок и держать аквариумы.