Текст книги "Свердлов"
Автор книги: Ефим Городецкий
Соавторы: Юрий Шарапов
Жанр:
Биографии и мемуары
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 28 страниц)
Большевистские идеи все больше распространялись и в деревне. После выступления Ленина на I Всероссийском крестьянском съезде интерес к большевистской программе решения земельного вопроса резко возрос. Свердлов организовал пубпикацию ленинского «Письма к делегатам Всероссийского съезда крестьянских депутатов» в виде брошюры, и Секретариат ЦК разослал это письмо по 130 адресам. В конце мая Стасова передала Свердлову письмо солдата-агитатора Сергея Бочагова из Тверской губернии. Яков Михайлович помнил этого солдата, он сам направил его в Тверскую губернию. Свердлов с интересом прочитал рассказ Бочагова о борьбе с кулаками в Новоторжском уезде. Солдату пришлось столкнуться с приехавшим в этот же уезд меньшевиком, присяжным поверенным. Солдат и опытный адвокат… Соотношение сил было не в пользу солдата.
Адвокат мобилизовал местных кулаков – аргументов против доводов солдата-большевика явно не хватало. Когда Бочагов стал раздавать крестьянам «Открытое письмо» Ленина, кулаки попытались помешать ему, а ночью он был арестован… Бочагов держался твердо: «За мои политические воззрения никто не может меня арестовать, а тем паче без постановления суда» [48]48
«Переписка Секретариата ЦК РСДРП (б) с местными партийными организациями». Тт. I–V; М., Госполитиздат, 1957–1970. Все дальнейшие цитаты из писем Секретариата ЦК РСДРП (б), за исключением специально оговоренных, даны по этому изданию.
[Закрыть]. По настоянию Совета города Торжка солдат был освобожден.
Шли из деревни и другие вести. Обманутые обещаниями эсеров крестьяне громили помещичьи имения… Многим представителям интеллигенции крестьянское движение казалось темной «пугачевщиной», способной лишь разрушить очаги культуры в деревне.
В июне 1917 года Яков Михайлович получил полное тревоги письмо от Л. И. Эгон-Бессер, в котором она рассказывала о выступлениях крестьянства, о темноте и невежестве деревни. Вот что он ответил:
«Милая Лидия Ивановна! Ваше письмо показывает, что на Вас действительно ужасно сильное впечатление произвело отношение тамошнего крестьянства к самым насущным вопросам. Я понимаю, мне думается, Ваше настроение. Только напрасно думаете, милая Лидия Ивановна, что я, например, не ожидал ничего подобного в ряде глухих российских мест. Слышал не раз об аналогичных фактах, предполагал массу дикостей. Но какой из этого вывод следует делать?
Много темноты, много невежества. Наследие веков не исчезает в один день. Но наша работа… принесет наилучшие плоды. Докатятся волны подъема и до самых глухих уголков, всколыхнутся, проснутся к новой жизни и они. Все меньше их становится. Вернутся солдаты, внесут массу творчества, изменится деревня. Меня не смущают факты, сообщенные Вами. Они могут заставить меня лишь еще энергичнее бороться за их полное исчезновение».
К началу июня большевики завоевали прочные позиции на заводах, фабриках и в гарнизоне Петрограда. Настроение масс все больше накалялось. Созданное в начале мая коалиционное правительство продолжало политику Милюкова и Гучкова. Возмущение масс соглашательской политикой эсеров и меньшевиков грозно нарастало.
Свердлов чутко ощущал биение пульса революции. Вот что он писал об этих днях: «Начиная с 10–15 мая в Центральный Комитет стали обращаться представители солдатского клуба „Правда“, представители Военной организации при ЦК, представители отдельных войсковых частей с предложением организовать демонстрацию солдат и рабочих. Все указанные представители заявляли, что настроение солдат в связи с декларацией прав солдата крайне приподнятое, могущее вылиться в стихийное выступление. Представитель ЦК всем, к кому обращались за разрешением вопроса об отношении ЦК к демонстрации, указывал на отрицательное к ней отношение в данный момент, предлагая предварительно организоваться, точно учесть настроение масс и т. д.
В течение трех недель в ЦК продолжали поступать из ряда воинских частей сообщения о подъеме настроения, усиливающемся возбуждении солдат, приподнятом настроении в рабочих районах и т. д.».
6 июня 1917 года на заседании Центрального Комитета обсуждался вопрос об организации демонстрации. Председатель Военной организации Подвойский доложил, что «Военка» готовит демонстрацию солдат. Ленин предложил организовать демонстрацию рабочих и солдат. Против предложения Ленина выступили Зиновьев, Каменев, Ногин. Свердлов решительно поддержал Ленина: «Надо дать организованный выход из того настроения, которое есть в массе», – заявил Яков Михайлович. Было решено созвать через два дня более широкое совещание для решения вопроса о демонстрации. 8 июня состоялось расширенное совещание ЦК совместно с ПК, с представителями районов и воинских частей. Совещание высказалось за организацию демонстрации 10 июня. Но эсеро-меньшевистское руководство проходившего в это время I Всероссийского съезда Советов провело 9 июня на съезде решение о запрещении в течение трех дней всяких демонстраций. Из 1090 делегатов съезда большевиков было только 105. Большевики вынуждены были подчиниться решению высшего советского органа. Поздней ночью с 9 на 10 июня Центральный Комитет большевиков после горячего обсуждения принял постановление об отмене демонстрации.
А рано утром 10 июня Свердлов вместе с другими членами ЦК, ПК, Военной организации и большевиками – делегатами съезда Советов отправился на заводы и в воинские части. С большим трудом удалось убедить рабочих и солдат в необходимости отменить демонстрацию.
Под давлением народных масс съезд Советов, однако, вынужден был сам назначить демонстрацию, рассчитывая на то, что она пройдет под его лозунгами. Демонстрация состоялась 18 июня. В ней под большевистскими лозунгами участвовало 500 тысяч рабочих и солдат. Группа членов Центрального Комитета шла в колонне Выборгского района. Среди них был Свердлов.
В эти дни, с 9 по 18 июня, когда демонстрация была назначена, отменена и затем снова назначена и проведена, Свердлов вновь ощутил силу, могущество партии как вождя и как организатора масс.
В эти же дни, когда на улицах Петрограда, Минска, Киева проходили демонстрации под большевистскими лозунгами, на фронте началось подготовленное контрреволюционным генералитетом и Керенским наступление. Под прикрытием наступления на фронте контрреволюция готовила поход против Советов, большевиков, всех революционных сил.
В эти дни Яков Михайлович жил на квартире своих старых уральских друзей, в семье лесного инженера Эгон-Бессера. Дочь инженера, Кира, стала работать в редакции «Солдатской правды» во дворце Кшесинской. Девушка разбирала письма, отвечала на них, развозила газеты по заводам и воинским частям. Слабая здоровьем, она не выдержала напряженной работы, заболела, и мать увезла ее в деревню. Оттуда Кира прислала письмо, полное тревоги и непонимания происходящих событий. В напряженном ритме тех дней Яков Михайлович не забывал о молодом существе, о девушке, которая верила каждому его слову и нетерпеливо ждала ответа.
23 июня, то есть спустя пять дней после демонстрации, Яков Михайлович отвечает:
«Милая, хорошая Кирочка!
С наслаждением посидел бы с Вами рядком да потолковал ладком. Но сие ведь никак не можно. Посему ограничусь посланием, хотя и не столь большим, как хотелось бы. Зело уже поздно, и я мало-мало устамши, как говорится.
Настроение в Питере напряженное до крайней степени. Достаточно выступить одной мастерской на каком-либо большом заводе, как взволнуется все рабочее и солдатское население столицы. Посему мы последнее время только и делаем, что тушим разгорающийся пожар, ибо в данный момент не считаем целесообразным переход к непосредственному действию…
Наиболее существенным мне представляется ответить Вам на вопрос о демонстрации. Мы готовили мирную демонстрацию, чтобы дать выход, разрядить ту сгущенную атмосферу, которая создалась последнее время. Настроение боевое нарастало давно. Около трех недель от нас добивались разрешения на устройство демонстрации, главным образом солдатской. Мы сдерживали. И когда увидели, что вот-вот выльется из берегов бурливое настроение, мы и призвали к мирной демонстрации. Призывали к мирной и только к мирной. Ни о каком заговоре не может быть и речи, ибо собрания происходили по заводам и полкам за два дня до предполагавшейся демонстрации. Мы не предполагали, что ее запретят. Ожидали лишь агитацию против, но не прямое запрещение. Были уверены, что никакой агитацией не изменить перевеса в нашу пользу, закрепленного в последнее время. Наше право было назначить демонстрацию. Не оспаривали же этого права за другими партиями. Когда же съезд наложил запрет, мотивируя контрреволюцией, объявляя врагами народа неподчиняющихся, мы решили, что на разрыв с Советами идти нельзя в настоящее время, – и отменили демонстрацию. Но и отмененная демонстрация имела большое значение, потому что удержать массы могли только мы. Приезжавших на заводы и в полки Чхеидзе, Церетели и Кº просто не слушали и подчинялись лишь призыву ЦК и „Правды“ не выходить на улицу. Если и тогда выяснялось, за кем идут питерские массы, то 18-го во время демонстрации это обнаружилось с еще большей очевидностью.
„Солдатская правда“ не выходила 4–5 дней. Теперь снова выходит аккуратно. Происходит конференция военных организаций наших. Проходит хорошо, публика хорошая съехалась. Вообще настроение у нас совсем неплохое. Никакого провала на съезде у нас не было. Мы были в меньшинстве, но мы-то знаем, что и в провинции массы с нами и против нас лишь верхи.
Ну, всего лучшего. Работаю много, устаю немного, отдыха нет. Не беда. Пишите, милая Кирочка, с удовольствием буду читать Ваши письма.
Целую. Ваш Яков».
Июльский перелом
Статьи и выступления Ленина второй половины июня проникнуты предвидением неизбежности нового взрыва. Таким же настроением проникнуты письма и статьи Свердлова. Контрреволюция пыталась вызвать преждевременное выступление рабочих и солдат в столице, чтобы разгромить революционный авангард. Этого нельзя было допустить. Вот почему большевики вынуждены были «тушить разгорающийся пожар». В этих условиях особенно важно было укрепить единство партии, сплоченность и дисциплинированность ее рядов.
Свердлов обладал умением объединять в интересах дела, казалось бы, несоединимые характеры, направлять страсти людей революционного времени в организованное русло.
Это свойство характера самого Свердлова прошло испытание во многих конфликтах и столкновениях. Один из таких эпизодов произошел, когда часть членов Петербургского комитета попыталась создать свою, особую от центрального органа газету.
Еще в конце мая 1917 года Ленин выступил против такой попытки. В письме к районным комитетам Петроградской организации Ленин писал: «По моему убеждению, особая газета ПК принципиально не нужна, ибо в столице, в силу ее руководящего значения для всей страны, нужен один орган партии, именно ЦО, и популярная газета, составляемая особенно популярно, должна быть под той же редакцией» [49]49
В. И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 32, стр. 237.
[Закрыть]. И Ленин указывал, что особый орган ПК приведет не к сплочению, а к дроблению сил.
Свердлов полностью поддержал Ленина. Для него было ясно, что в наступающих классовых битвах всякое дробление сил только на руку контрреволюции. Свердлов провел большую работу в районах. Выборгская, Василеостровская, Петроградская, Латышская и другие районные партийные организации высказались против особого органа ПК. Несмотря на это, вопрос об особом органе ПК был все же вынесен М. Томским на II общегородскую конференцию большевиков столицы. Свердлов и здесь, на конференции, снова выступил с решительной защитой ленинской линии. Яков Михайлович подчеркнул, что издание специального органа ПК нецелесообразно, противоречит плану, принятому ЦК об издании, кроме «Правды», еще и популярного органа. В словах Свердлова о том, что Питер нельзя рассматривать изолированно от всей страны, что здесь крайне важно, крайне необходимо руководство Центрального Комитета, был глубокий смысл. Линия Ленина в этом вопросе, целиком поддержанная Я. М. Свердловым, М. И. Калининым, М. Я. Лацисом, подтвердилась ходом июльских событий.
В один из июньских дней в особняке Кшесинской появилась его «владелица», сопровождаемая адвокатом и представителями буржуазной прессы. Было очевидно, что затевается очередная провокация. Фаворитка свергнутого царя потребовала вернуть ей дворец и выселить все размещенные там революционные организации. Одетая в черное платье, под темной вуалью, сквозь которую были видны брезгливо сжатые губы, Кшесинская прошла по коридорам, забитым рабочими и солдатами. До этого Кшесинская не решалась даже напоминать о своих «правах» на дворец, занятый восставшим народом еще в дни Февральской революции. Но в июне контрреволюции казалось, что наступил уже ее черед…
Адвокат Кшесинской предъявил Свердлову предписание освободить комнаты, занятые ЦК большевиков, Военной организацией и редакциями большевистских газет.
К удивлению окружавших Свердлова солдат, членов «Военки», весьма воинственно настроенных, Яков Михайлович не стал спорить с адвокатом. Он явно не желал вступать в конфликт. Свердлов спокойно выслушал адвоката «солистки его величества» и ответил: согласен освободить некоторые комнаты при условии предоставления других помещений.
Этот шаг Свердлова пытались критиковать не в Меру горячие головы из Военной организации и ПК большевиков.
– Как же так, – возмущался член «Военки» прапорщик Петр Дашкевич. – В февральские дни я с солдатами занял по революционному праву этот особняк, а теперь его отдавать?!
Недовольных было много… Однако действительность вскоре подтвердила, что Свердлов был прав, не желая давать повод контрреволюции для насильственных действий.
К 3 июля возбуждение масс достигло сильного накала. Днем 3 июля отдельные воинские части и рабочие некоторых столичных предприятий вышли на улицы. На дневном заседании Петроградской общегородской конференции появились представители Пулеметного полка, они заявили, что полк сегодня же выступает с демонстрацией. В четыре часа дня состоялось заседание Центрального Комитета, в котором участвовал Свердлов. Здесь было принято решение воздержаться от выступления. Но, несмотря на все усилия большевиков предотвратить преждевременное выступление, вечером 3 июля солдаты Пулеметного, Московского, Гренадерского и других полков гарнизона, рабочие Путиловского завода, завода «Вулкан», заводов Выборгской стороны направились к дворцу Кшесинской. Рабочие, солдаты и матросы хотели услышать слово большевиков. Ленина в этот день не было в Петрограде. Свердлов, Подвойский, Кураев, Невский и другие большевики с дворцового балкона выступили перед демонстрантами, призывая их вернуться в казармы и на заводы. Впервые массы не захотели слушать ораторов, встречали их криками «долой!». Становилось ясно: удержать выступление невозможно. Поздно вечером Центральный Комитет вместе с представителями ПК и Военной организации принял решение возглавить выступление питерских рабочих и солдат и превратить его в организованную мирную демонстрацию.
Всю ночь Свердлов и другие члены ЦК инструктировали людей, направляли их в районы, посылали агитаторов в полки и на заводы. Всю ночь во дворце Кшесинской не прекращалась ни на минуту жизнь – из штаба большевистской партии протянулись нити к охваченным революционным волнением окраинам столицы, казармам гарнизона.
4 июля до 400 тысяч рабочих, матросов и солдат вышли на демонстрацию. Они шли под лозунгами большевистской партии. Колонны демонстрантов направились к дворцу Кшесинской. Ленин к этому времени вернулся в Петроград. На балконе, украшенном знаменами Центрального и Петроградского комитетов партии, стояли Свердлов и Луначарский. Обращаясь к кронштадтцам, возглавлявшим колонну, Свердлов сказал, что Центральный Комитет партии большевиков никогда не сомневался в том, что в исторические минуты революционные моряки придут на помощь питерскому пролетариату.
Затем Яков Михайлович обратился к головной части демонстрации с просьбой пройти вперед, стать плотнее и дать возможность другим отрядам демонстрантов послушать ораторов. Тут Свердлов сделал шаг в сторону, уступив место Ленину. Владимира Ильича встретили восторженными криками. Он призвал рабочих, солдат и матросов к выдержке, стойкости и бдительности, «…наш лозунг „вся власть Советам“ должен победить и победит, несмотря на все зигзаги исторического пути» [50]50
В. И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 34, стр. 24.
[Закрыть], – сказал Ленин.
В те часы, когда на улицах Питера проходила мощная демонстрация, Временное правительство и эсеро-меньшевистское руководство ЦИК стало стягивать в Петроград контрреволюционные войска. К вечеру 4 июля на Невском, Литейном и Владимирском проспектах демонстрантов обстреляли отряды юнкеров и офицеров Керенского. Впервые со времени свержения самодержавия на улицах столицы пролилась кровь сотен рабочих и солдат. Контрреволюция поднимала голову. Утром 5 июля она перешла в наступление. Юнкера разгромили редакцию и типографию «Правды», арестовали и избили ее сотрудников. В Цетрограде было объявлено военное положение. Телефоны всех большевистских организаций были выключены. Контрреволюционные части стали окружать дворец Кшесинской.
В ночь на 5 июля Свердлов участвовал в заседании ЦК и ПК. Заседание, проходившее под руководством Ленина, приняло решение прекратить демонстрацию, солдатам вернуться в казармы, рабочим приступить к работе.
Однако районы еще волновались, рабочие митинговали, обсуждая вопрос – приступать ли к работе, кронштадтцы не хотели оставлять Петроград, солдаты – возвращаться в казармы.
Свердлов правильно понял замысел контрреволюции. Опыт старого подпольщика подсказывал ему, а тысячи неуловимых признаков подтверждали, что контрреволюция задумала силой задушить революционные организации. Всю ночь с 4 на 5 июля Яков Михайлович вместе с другими членами ЦК следил за приготовлениями врага. Разгром «Правды» мог быть только прелюдией к выполнению черного плана – обезглавить силы революции, уничтожить центры большевистской партии, ее вождей. Ведь юнкера ворвались в редакцию «Правды» через полчаса после ухода оттуда Владимира Ильича! Медлить нельзя было ни минуты. И Свердлов принимает важное решение. Он, как всегда, мыслит конкретно, и мысли его сопровождаются немедленными и решительными действиями. Власть концентрируется в руках контрреволюции. Эсеры и меньшевики, возглавлявшие Советы, предали дело революции и отдали всю власть военщине. Принимать бой нельзя, значит, надо вывести из-под удара силы большевиков и раньше всего спасти драгоценную жизнь Ленина.
Рано утром 5 июля Яков Михайлович на Петроградской стороне. Вот и улица Широкая. В одном из типично петербургских домов этой улицы, на квартире Елизаровых жили Ленин и Надежда Константиновна. «Утром, когда мы только еще вставали, – пишет в своих воспоминаниях М. И. Ульянова, – к нам пришел Я. М. Свердлов и, рассказав о происшедшем ночью, стал настаивать на необходимости для Ильича немедленно скрыться… Яков Михайлович накинул на брата свое непромокаемое пальто, и они тотчас же ушли из дома совершенно незамеченными».
Июльские дни коренным образом изменили обстановку в стране. Мирный период развития революции – период двоевластия закончился, и Свердлов вместе с ленинским ядром ЦК осознал этот факт достаточно быстро, а осознав, стал действовать.
15 июля местным партийным организациям Москвы, Харькова, Одессы, Киева, Екатеринослава, Ростова-на-Дону, Тифлиса и других городов было направлено написанное Свердловым циркулярное письмо ЦК. В нем говорилось: «Мы временно без газеты. Надеемся все же на днях наладить таковую. Настроение в Питере бодрое. Растерянности нет. Организация не разбита».
В эти же дни Яков Михайлович пишет прокламацию, разъясняя смысл и значение июльских событий. «Контрреволюционные элементы, давно готовившиеся к походу против непримиримых классовых противников буржуазии, против большевистски настроенных масс, осуществили свое намерение. Всеобщая разруха хозяйственной жизни, тяжелый гнет войны заставляли массы вести решительную борьбу за устранение от власти представителей буржуазии. Буржуазия своими локаутами, провоцированием рабочих к отдельным выступлениям давно подготовляла расстрелы. Мы не сомневаемся ни на минуту, что и выстрелы в демонстрантов носили чисто провокационный характер».
Задача состояла в том, чтобы в условиях послеиюльского разгрома быстро восстановить потерпевшие урон большевистские организации, помочь им правильно сочетать самую широкую работу в массах с восстановлением некоторых элементов нелегальной деятельности, вынужденной новой обстановкой.
Для Свердлова этот переход не был таким сложным и мучительным, каким он оказался для некоторых молодых членов партии. Травля большевиков, чудовищные клеветнические обвинения против вождя партии, налеты на партийные организации, аресты и насилия – все это хорошо было знакомо Якову Михайловичу и не вызывало у него и тени уныния. Испытанный революционный боец, он в дни натиска контрреволюции был по-особому подобран, полон энергии и веры в близкую победу. Для него июльские события были серьезным этапом в борьбе. Удар, нанесенный по силам революции, был очень тяжелым, но эта борьба неизбежно должна была окончиться торжеством рабочего класса. Три недели спустя, на VI съезде партии, Свердлов скажет: «Первое время чувствовался известный распад, только в петербургском пролетариате не замечалось упадка настроения…»