Текст книги "Комерс: Тем, кто не дожил"

Автор книги: Ефим Дикий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 26 страниц)

Невдалеке от пирамид

Света не шибко обиделась на то, что ее прокинули с Египтом, – и даже отвезла меня в Шереметьево-2, пообещав встретить и по возвращении. Хорошая девушка, может, и зря я ее бортанул.

– Ты только смотри там не ебись! – рявкнула она напоследок. – Еще подцепишь заразу всякую. На вот, я тебе подарочек на этот случай приготовила.

И протянула несколько упаковок презервативов. Такое вот романтическое расставание.

Сама поездка в Египет на общем нервном фоне и впрямь пришлась на редкость ко времени. Флегматичный Конопихин внезапно оказался как бы не оптимальным спутником: практически не пьющий и уж точно не склонный ни к каким приключениям. Так что на выходе получился отдых в стиле, как это называется в Коктебеле, «больных детей»: солнце, море, прогулки, экскурсии (до пирамид так и не добрались: далековато). Один-единственный раз я как следует оттянулся со справляющими перед отъездом «дембельский аккорд» молодыми итальянками (вот и Светины презервативы пригодились), но на общем фоне это даже было не очень заметно. Единственное – к верблюдам я отныне подходить пас. В поездке к бедуинам натерпелся такого страху, что спасибо, больше не надо.

Что до экскурсии на гору Синай – все бы ничего, только на последнем этапе восхождения вдруг вспомнил, что боюсь высоты. Так что вместо восхождения непосредственно на вершину просидел часа три с бедуином, в ларьке с сувенирами. Хозяин палатки, к которому меня пристроил наш гид, норовил угостить меня малопонятными, но сомнительными веществами растительного происхождения, я взамен достал фляжку с ромом. Беседа была тем пикантнее, что общий язык для разговора отсутствовал как класс – пока не появился русскоязычный помощник гида. Втроем мы и встретили рассвет. После всей этой эпопеи не очень впечатлил даже древний монастырь у подножия горы – за исключением разве что Неопалимой купины. Ночные альпинистские упражнения, да еще и после недели валяния на пляже – не лучший антураж для религиозного экстаза.

В Москву добрались без потерь. За исключением того, что рейс задержали часа на три и я деятельно приступил к дегустации алкогольной части ассортимента тамошнего duty free. У выхода из Ш-2 встречавшая нас Света посмотрела на меня, принюхалась и покачала головой:

– Да, нечего сказать, герой-любовник! Сейчас отвезу тебя домой – и отсыпайся давай. Сувениры так себе, да и на том спасибо.

В столице уже потеплело, так что особой акклиматизации не потребовалось. Настроение же оставалось благостным; повторюсь: отдых пришелся на редкость к месту.

Тем более что по работе за время моего отсутствия тоже как-то обошлось без эксцессов. Не считая того, что Иванов своим видом выражал всю скорбь еврейского народа. По большому счету, впрочем, иного выражения лица я у него никогда особо и не наблюдал.

– На станции без изменений, – меланхолично доложился он. – Я заехал туда разок, но дальше Максима прорваться не удалось. При том что насчет встречи с новым руководством принципиально договорился еще из Москвы. Похоже, ждать еще долго.

– А с Борисом чего?

– Да все по-прежнему: сидит в СИЗО. У Андрея проблемы обострились, я ему уже комнатку готовлю в Пушкино. Ванюшкин уже несколько раз ходил к следователю, кстати.

– Как свидетель, надеюсь?

– Пока да. Он как раз очень бодренький и по нашим делам говорит, что никаких срывов не будет.

– Ну и славно. А как Граф с Комиссаровым?..

– Граф ведет себя интеллигентно, хотя после всех этих историй как-то я ему не доверяю, если угодно. А Саша вообще не объявляется. Вообще что-то мне эти партнеры уже порядком поднадоели, – привычно завел свою волынку Женя.

– Не паниковать! Я вернулся, и теперь все правильно будет! А с камвольным чего, кстати?

– А, слушайте – совсем забыл! Третий день не могу дозвониться до Альберта. Там что-то странное: вроде уехал на охоту и завис. Пьет, что ли?..

– Ну, с запоями у него запросто, сам видел. Но неужто подчиненные не в курсе? Странно.

– Согласен. В общем, я после выходных туда еще позвоню и, если ясности не добавится, съезжу в Иваново сам. Там все ж таки нашей ткани полно, прошу не забывать.

Минус партнер

Из командировки Иванов явился мрачнее тучи и как-то на удивление помятый.

– В чем дело, Евгений? Решили с Альбертом по водочке пройтись? Он нашелся вообще?

– Нашелся. И по водочке я прошелся немало. Вот только без Альберта. Ему… пить было бы довольно затруднительно. В гробу-то.

– Чего-о?!

– Да утонул наш Альберт Федорович. Нет его больше.

– Жень, не дуркуй!

– Да какая там дурка, Сергей Юрьевич. Поехал на охоту с семьей, у него там какой-то домик в лесу. Собрался на водохранилище порыбачить… Вот только в воскресенье тело и нашли.

– Ужас какой. И что?..

– Да что-что… Обычный несчастный случай. В лодке был один, в крови эксперты обнаружили лошадиную дозу алкоголя. Видимо, перевернулся. А вода весной холодная, сами понимаете.

– Ох-х.

– Вот такие дела. На камвольном третий день бухают, на похороны я уж оставаться не стал.

– Эх, Альберт-Альберт! – Чувства мной овладели смешанные, но мрачные. – Говно, если уж честно, был человечишко, но что уж теперь: «о мертвых – хорошо или ничего». М-да… И что мы теперь делать будем?..

– Ну, я там переговорил с его замом…

– С этим, Сергеем Михайловичем?

– Ну да. Правда, толку с этого разговора мало получилось: пьяных слез больше, чем дела. Но насчет хвостов по задолженности велел не беспокоиться: все отдадут.

– Откат-то ему пообещали? – Эмоции эмоциями, а дело делом.

– Пообещал. Он согласился, конечно, но без энтузиазма. Сергей этот и так в коленках слабоват, максимум «второй номер», а тут еще эта история с Альбертом…

– Да что же это такое, Евгений?! Один в СИЗО, второй утонул, третьего постоянно к следаку дергают…

– Да и внутри совета директоров тоже все не слава Богу, Сергей Юрьевич! В общем, что-то перестает мне все это нравиться.

– Ладно-ладно! «Наполеон умер, и я тоже чувствую себя не совсем здоровым», слыхали. Завязывайте, в общем, с мерехлюндией. Я вот, например, бодр и свеж после Египта – чего и вам советую!

Советы советами, но настроения Иванова не нравились мне все больше и больше. Он очевидно впадал в апатию, что отражалось и на манере ведения дел.

Да и Альберт, прямо скажем, умер на редкость не вовремя. Еще и в сочетании с посадкой Бори…

Бубел, напротив, радовал. Все-таки сибирские корни – это серьезно. Практически подряд – героиновые дела и запой с зашивкой – и хоть бы хны! Более того, он-то как раз пребывал в весьма приподнятом расположении духа. Уж не знаю: то ли Огнивцев ему там опять чего-то наколдовал, то ли самовнушение – но находился наш Граф на постоянном бодряке, приближающемся к эйфории. При этом никакой раздражительности, да и интеллект работал как бы не получше, чем обычно.

Приближалась Пасха, и я решил пару недель хотя бы повоздерживаться от мяса. Некрещеный, с весьма сложными отношениями с религией – просто слегка посмирять плоть. Сам не знаю: может, такой странный флешбэк посещения Синая. Так или иначе, мясо из рациона было исключено.

– Что это вы тут делаете, господин президент? – окликнул меня Бублик, застав в буфете РСПП.

– Не видите, Владимир, я пощусь!

– Кхм! – крякнул Граф. – Мне вот всегда казалось, что пост – это… это когда не жируют!

Мяса на столе действительно не было. Были осетрина, семга, красная икра и грибной жюльен. И бокал джин-тоника, само собой.

– Но это ладно, – продолжал Вова уже более серьезным голосом. – Мне что-то Иванов последнее время не нравится.

– А что такое?..

– Да что-то он такое гонит постоянно… Что пора завязывать, что все надоело – а больше всего надоел господин президент!

– Я-то ему чем не угодил?

– А вот ничего не делаете, ездите по Египтам и вообще создаете культ личности.

– Это я-то создаю?..

– Да нет, конечно – но этому барану хрен чего объяснишь. В общем, сдается мне, может наш Евгений Эдуардович в ближайшее время спрыгнуть. Ты бы с ним того, поуважительней, а то жалуется, что в грош его не ставишь.

Странно. Неужто я за последние месяцы и впрямь так вознесся? Хотя мои дурацкие шуточки кого угодно способны вывести из себя, это правда. Ну разве что за исключением Бубла, которому вообще все пофиг, особенно в нынешнем состоянии.

– Ладно, постараюсь с ним особо не шутковать. С другой стороны, Вов, ты прикинь: мы что, без него не справимся, если уж так?..

– Да справимся по идее. Но вот что-то экспериментировать мне не хочется. Конченый он, конечно – но от добра добра не ищут.

Все беды – от баб

Очередная проблема нарисовалась там, где ее вроде уж точно ждать не приходилось. Незадолго до майских каникул мне позвонила секретарша Лена.

– Сергей Юрьевич, я тут собираюсь менять место работы – так что предупреждаю вас заранее.

– О как! А что случилось, собственно говоря?..

– Не знаю… Как-то неинтересно стало…

Я ничего не понял и провел нечто вроде внутреннего расследования.

– Понимаете, господин президент… – замялся Иванов. – Не уверен, что это имеет отношение… ммм… в общем, она меня тут в очередной раз попыталась трахнуть.

– И чего?..

– Ну, я ей в очередной раз отказал. Вежливо, но достаточно твердо.

– И?..

– Ну, по-моему, она обиделась.

– И чего, увольняться теперь?

– Не знаю. Бабы-с…

Поговорил я и с Вовой. Тот удивился:

– Да леший ж ее знает, Серег. Я как-то после зашивки не особо интересуюсь. Палево, да и с ребенком хлопот полно – особо не поблядуешь.

Завершающая беседа с Леной расстроила меня окончательно. Подозрения подтвердились: барышня довольно категорично высказалась в духе «что же это за работа, где и мужиков-то толком нет!».

– Отлично, отлично, – возмущался я, сидя в кабинете на Старой. – Девушка трахнула две трети совета директоров, недотрахала оставшуюся треть – и уходит с видом оскорбленной невинности!..

– Ну, получается примерно так, – согласился Иванов. Бублик помалкивал: чует кошка, чье мясо съела.

– Так и не надо нам этой бляди! – злобно резюмировал я. – Тем более что она совершенно не горит желанием оставаться, я прощупал.

– Прощупали? – ядовито переспросил Евгений.

– Да ну вас с вашими шуточками! Не хочет, короче. Тем более у нее сейчас и работы толком нет.

– Кстати, да. – Женя задумался и как бы невзначай добавил: – Черновой работы особо не осталось. Собственно, нам сейчас вообще бэк-офис без надобности.

– Что вы имеете в виду?

– Ну, новую секретаршу брать смысла нет, балансы в налоговую и фонды таскать – проще курьера нанимать на пару дней раз в квартал.

– Да, пожалуй.

– А тогда зачем нам вообще квартира на «Динамо»? – продолжал Иванов. – Граф сейчас… эээ… вроде не пьет, Старой площади для встреч вполне хватает. Опять же лето впереди – можно и на природе вопросы обсуждать.

– Подумаешь, двести баксов экономии…

– Копейка, господин президент, юань бережет, как известно. А главное – ну действительно же хата не нужна, согласитесь.

Я задумался. С одной стороны, Иванов прав: квартира на «Динамо» становилась хоть и недорогим, но балластом. Смущало, скорее, другое. Если контора избавляется от активов, если из нее уходят сотрудники – это по всем понятиям не к добру.

Новые дурные вести не замедлили воспоследовать: взбунтовался Комиссаров. Проклятая баба все же убедила его в нашей зловредности, и он объявил о выходе из дела. Для полного счастья предложив выдать долю немедленно – и деньгами.

– Саша, но это же нереально! – пытался убедить я его по телефону. – Сам же знаешь, что у нас все в товаре. Реализуем потихоньку – и сразу дербаним.

– Ах нереально? – вспыхнул технический директор. – Вот мы и посмотрим, реально или нет!

И бросил трубку. А через пару дней я обнаружил в почтовом ящике объемистый пакет с ксерокопиями всякого рода интересных документов из нашей деятельности. Само собой, с печатями и подписями. Печати в числе прочего всяких левых «подснежников», а подписи – по большей части мои.

К этому прилагалась бумажка, написанная в том смысле, что «как вы думаете, господа: насколько все это может заинтересовать налоговую полицию?».

– Ну что, блядь, доигрались? – рявкнул я на компаньонов на внеочередном совещании. – Говорил же, что углы надо резать, чтоб без эскалаций! И что теперь делать будем?..

– Вообще-то, – очень тихо и интеллигентно произнес Иванов, – это тот самый случай, когда говорят «дешевле грохнуть».

– Отлично! Чтоб Катерина сразу на нас заяву и несла: больше-то у него недоброжелателей вроде и нет. Вам, Евгений, методы работы РУОПа знакомы?..

– Мочилово, РУОП… – вмешался Бублик. – С кондачка, на эмоциях такие вещи не решают. Думать надо.

– Вов, но у нас времени нет. На размышления – трое суток.

– Я бы все-таки не отменял вариант с глушняком, – свирепствовал Женя.

– Экий вы кровожадный! – Что еще скажешь: Комиссаров, конечно, гондон, так и мы не ангелы. Да и жалко его, дурака. – Гарантированный пресс от бандюков, причем пожизненный: не вы же его лично валить будете! И очень серьезная перспектива близкого знакомства с ментами.

– Но у нас же, ко всему прочему, и денег наличных нет на всю сумму!

– Значит, будем как-то разруливать.

– И как, например?..

– А вот так… – Я начал лихорадочно прикидывать. – Собираем весь нал, половину – ему, больше не получит. Остальное шмотками. Не нравится – пускай куда хочет свои бумажки, туда и отправляет!

– Стремно как-то, – заметил Граф. – А ну как он…

– А вот это уже мои проблемы. Тут же еще важно, как подать. А я уж отбазарюсь как надо: все ж таки семь лет человека знаю. Возражений нет?..

– Попробуйте, – согласился Иванов; он, впрочем, все еще пребывал в злобе. – Получится – значит, получится. А пойдет в отказ – так и на жесткие меры время у нас пока остается.

До сих пор считаю, что очень правильно сделал, взяв инициативу в свои руки. Традиционная «ивановщина» в духе потянуть время взбесила бы Комиссарова еще больше, а силовых решений, если честно, я просто очень не хотел.

И, как некоторое время спустя выяснилось, был прав. Позднее Сашка признался, что шантаж налоговой полицией был голой угрозой: никуда он ничего подавать не собирался – так, попугал. Кстати, общение мы с ним возобновили буквально через три месяца. Но это было потом.

Нынешняя же завершающая встреча проходила на крайне повышенных тонах: едва не дошло до драки (этого мне еще не хватало, вот где поражение гарантировано!). Впрочем, шум шумом, а условия мои Комиссаров по концовке принял – что, собственно, и требовалось доказать. Расставались со взаимными проклятиями, но это уже лирика.

Так наша дружная некогда тусовка осталась втроем. Впрочем, ненадолго.

Конец фильма

Мы еще пару раз съездили в Удомлю. На редкость бестолково: до нового руководства станции добраться не удалось.

– Есть у меня подозрение, что и не получится, – мрачно заметил Максим, в кабинете у которого мы часами ошивались.

– Что, своих московских комерсов на взаимозачеты поставит?

– Это, допустим, уже происходит. Но тут посерьезнее все: кажется, есть маза вообще со взаимозачетами завязывать. Даже не маза, а команда сверху, чтобы все расчеты деньгами шли.

– А, ну это не страшно, – успокоился я. – Они бы еще команду переходить улицу на зеленый свет спустили. Или, скажем, взяток не брать.

– Взяток не брать – это вряд ли. А вот отказ от взаимозачетов… Ребята, вы что – не в курсе, что в РАО «ЕЭС» теперь Чубайс главный? И инициатива эта как раз от него идет. А Рыжий шутить не любит: раз сказал, значит, так и будет.

Уж на что мы в те годы были далеки от политики, но про решительность Чубайса наслышаны были очень хорошо. Настолько, что даже шутили парой лет ранее о возможности сотрудничества с ним – причем личного.

– Все-таки надо нас, разгильдяев, как-то менеджировать, Сергей Юрьевич, – часто рассуждал Иванов. – Может, вояку какого-нибудь отставного найдем?

– Сапоги обычно туповаты, в тему въезжать не будут, – осудил идею я. – И к антисемитизму склонны, а это нам ни к чему.

– А где ж менеджера толкового найти, чтоб нас гонял?

– Может, Чубайса пригласить? – ухмыльнулся я. – Он сейчас как раз без работы вроде…

– Ну да – надо только кредит где-то найти на пару миллионов долларов – зарплату ему выплачивать.

Через месяц после одного из таких разговоров Чубайса назначили главой администрации президента.

– Вот видите, Евгений Эдуардович! – Я помахал у Жени перед носом свежим номером «Коммерсанта» с большой фотографией Рыжего на обложке. – Просрали мы менеджера! Переманили его, видите ли.

– Ну не понимает человек своего счастья, – подыграл Иванов. – Тут такие интересные схемы, энергетика. Перспективы!.. А он предпочел карьеру мелкого клерка в какой-то там госконторке.

Теперь Чубайс и впрямь пришел в энергетику, вот только счастья нам это не принесло, даже наоборот. Спустя полгода-год «железный Толик» реально перекрыл взаимозачеты – задача в принципе совершенно неподъемная, но он справился.

Впрочем, нас это уже не коснулось. Через неделю после очередной поездки на станцию Иванов пропал.

Причем пропал с концами: на Старой площади он не объявлялся, пушкинский телефон не отвечал. Не ехать же к нему в деревню, тем более что и адреса никто не помнил.

– Чего там Эдуардыч мутит, как думаешь? – полюбопытствовал я у Графа. – Куда он там девался?

– Куда-куда, – процедил Бублик. – Как обычно. Поработали, типа, и хорош. «Всего доброго, до свидания». Привет Кухтину и прочим.

– То есть с концами?

– Ну как-то так. Сука, надо было его как-то поаккуратней прикручивать. – Вова посерьезнел. – А то, с одной стороны, вожжи отпустили, с другой – он еще и обиженный всю дорогу ходил. То есть Иванов себя сейчас кругом правым чувствует.

– Погоди-ка, но у нас же нераздербаненные хвосты остались! А концы как раз у него.

– Ты за Эдуардыча, господин президент, не волнуйся, – мрачно буркнул Бубел. – Попомни мои слова, он еще скажет, что это мы ему должны.

Граф как в воду смотрел. Евгений без звонка явился ко мне через пару недель и заявил, что сотрудничество заканчивается, надо бы подбить бабки.

– Само собой, пора! – согласился я. – С вас причитается, господин Иванов.

– М-да?.. А не кажется ли вам, что это вы с Графом у меня за спиной крутить начали? Я же вас предупреждал, что «маленькая ложь рождает большое недоверие»!

– Это вы к чему?.. – Цитату из «Семнадцати мгновений весны» Евгений и впрямь в последнее время приводил неоднократно.

Иванов выкатил некие странные предъявы – сразу скажу, ни на чем не основанные. Аутист – он аутист и есть, вот только аутизм почему-то исключительно в свою пользу получается. Странно, не правда ли?

После этого Евгений предложил свою калькуляцию. Как водится, совершенно непонятную – в том числе, похоже, и ему самому. На выходе получалось, что мы расходимся в ноль: то ли Иванов нам с Бубликом остается должен долларов триста, то ли наоборот.

– Ерунда какая-то! – разозлился я. – Что еще за каббалистика! Короче, надо встречаться втроем и все аккуратно расписывать. Готовьте подробную разблюдовку, ну и мы калькуляцию сделаем. А захотите реального базара – возможны и такие варианты, если что. Мне-то есть кого подтянуть, а вам?..

Последние слова, возможно, оказались роковой ошибкой. А может, результат все равно получился бы тот же. Так или иначе, но Иванов снова пропал – и на сей раз уже с концами.

И тут выяснилась неприятная вещь. Без Бориса (и вообще без АЭС) и без Альберта мы вдвоем с Вовой просто не могли ничего толком предпринять. Все стопорилось, а генератор новых идей нас торжественно покинул. У самих же генерировать что-то толковое не получалось: похоже, банально разучились.

Граф, видя такое дело, опять запил. На сей раз все кончилось мрачно: после очередного банкета он нашелся до полусмерти избитый. Кто бил, когда, почему – непонятно, но Бубел надолго загремел в больничку. Из которой вышел без селезенки и поджелудочной. И полностью сломленный: был человек – и нету.

Краба наркотики довели до зоны. Попал на совсем уж пошлой ерунде: в Борисоглебске пытался подломить у заезжего латыша кошелек. Щипачество – работа тонкая, с непривычки запросто можно влететь.

Три года. Барак со спидовыми. Писал мне письма, я слал на зону курево.

Потом вернулся – и, по ходу, со спидом. На воле прожил меньше года. Был Краб – и нет Краба.

Доктор пил все больше, здоровья уже не хватало. Отдых с матерью в Абхазии, трезвый образ жизни, горный воздух – поздно. Оторвавшийся тромб. Хоронили в Москве.

Давик, что называется, был пацаном до конца. Очередной загул с тремя девками разом. Острая боль в животе. Нет, врачей не надо, коньячком подлечусь. Прободная язва. Внутреннее кровотечение. На похороны собралась вся коктебельская тусовка. Она все чаще собирается по подобным поводам.

Грека не видел лет семь – и, если честно, вполне этим доволен. Надеюсь, что у него все хорошо, но уверенности нет. «Работа у человека нервная».

Комиссаров с Бубликом живут в Москве. Пару раз в год созваниваемся.

А я… а что я?..

* * *

Я еще какое-то время пытался дергаться в одиночку. Довольно дохлое занятие, как выяснилось. А в августе грянул дефолт, и стало понятно, что десять лет карьеры комерса подошли к своему завершению – довольно бесславному. За все эти годы пережил много взлетов и падений, но с нынешним ударом справиться уже не смог.

Год жил тем, что собирал старые долги – благо накопилось их немало. А потом все кончилось.

Оставалось только бухнуться в ноги кому-нибудь из старых знакомых: все, бизнесу кранты, возьмите на работу. Но работник со столь героическим прошлым почему-то оказался никому не нужен.

Я звонил людям, с которыми не общался уже лет пять-шесть, но в ответ выслушивал в лучшем случае вежливые отговорки и предложения при случае попить пива.

И тут вдруг выстрелило: старый приятель вызвал меня на собеседование в давно забытый «Гипрогор», где он дослужился до замдиректора. В тщательно отглаженном костюме, нацепив самый дорогой галстук, я с замиранием сердца явился на встречу.

Старый знакомый попросил подождать в приемной: ему нужно было посовещаться с гендиректором и принять окончательное решение. Через десять минут меня пригласили войти.

– Ну что. На первое время – двести баксов в месяц, – сказал Перов. – Сам понимаешь, кризис в стране.