Текст книги "Темный кипарис"

Автор книги: Эдвина Нун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

Глава 13
СОН

Это был странный кошмар, немыслимое соединение разнородных фактов последних нескольких дней ее жизни. Стелла видела сон – и понимала, что она спит. Однако она была не в состоянии проснуться. Безумный калейдоскоп правды и фантазии захватил ее, вертясь в ее подсознании с сумасшедшей, головокружительной скоростью.

И над всей сумасшедшей круговертью неясно вырисовывался Хок-Хаус. Серый, мрачный и наводящий ужас.

Стелла видела, как приехала в карете в тот первый день. Чувствовала, что кипарисы протягивают к ней длинные, искривленные, обнаженные щупальца. Гейтс – его старое лицо представлялось маской бесчисленных морщин – распахивал тяжелую дверь с большей готовностью, чем он делал это в реальной жизни, и приветствовал ее.

Потом она видела Тодда Хока, сияющий свет в темноте вестибюля, он из озорства сидел на корточках на верху странно выглядевшей коробки, имевшей какое-то сходство с адским изобретением.

– Здравствуйте, мэм, – приветствовал он ее голосом гораздо более громким, чем в реальной жизни. – Я Тодд Хок, и я убил своего отвратительного брата Оливера. Что вы думаете об этом?

– Я думаю, что это ужасно. – Стелла услышала, что говорит смешным фальцетом, совсем как те претенциозные актрисы, которые расхаживают с напыщенным видом по нью-йоркским театральным подмосткам. – Ты такой милый маленький мальчик. Ты не должен говорить подобных вещей. Я расскажу твоему отцу!

Выражение прекрасного мальчишеского лица изменилось. Голубые глаза увеличились до размеров луны, красиво очерченные губы сморщились, и брызнули слезы.

– Не делайте этого!

– Почему же?

– Отец возненавидит меня! Он любил Оливера!

Не успела она ответить на это, как Тодд исчез в темном мраке ее фантазии, так же как и хитрое изобретение.

Мистер Хок показывал ей теперь стену библиотеки. Потом кабинет. Он указывал на прекрасный портрет Харриет Хок. Хозяин дома был высокий, стройный, гордый, красивый. Странно, он был одет в костюм для верховой езды, длинный шерстяной шарф обмотан несколько раз вокруг шеи. Шарф был таким длинным, что тянулся по полу.

– Вот, – сказал он строго. – Это было сделано моим сыном Тоддом.

Стелла отшатнулась. Перед ней было фантастическое чудовище, набросок углем, он мозолил ей глаза, каждая демоническая линия устремлялась к ней.

– Нет-нет, – взмолилась Стелла. – Тодд не мог создать ничего подобного!

– Почему же? – Мистер Хок, казалось, насмехался над ней.

– Он прекрасный, милый мальчик. Он не стал бы вспоминать свою мать таким образом. Он не мог. Здесь, должно быть, какая-то ошибка.

– Так вы называете меня лжецом, мисс Оуэнз?

С грозным видом он двинулся теперь на нее, хлыст для верховой езды непонятно как оказался в его руке, он поднял его, как будто хотел ударить Стеллу. Его глаза были жестокими и злыми.

– Это, должно быть, нарисовал Оливер!

– Оливер? Вы клевещете на мертвого, мисс Оуэнз. Оливер был прекрасным мальчиком. Сыном, достойным меня. Вы отваживаетесь предположить, что он состряпал эту мерзость?

Он приблизился к ней, засвистел хлыст для верховой езды. Стелла откинулась назад, закрыв лицо руками.

Сон покатился дальше, забрав с собой ее самые дикие фантазии и страхи.

– Вставайте, мисс Оуэнз, – произнес голос. – Так нельзя делать – воспитательница вот так лежит на полу. Как вы надеетесь завоевать уважение своего ученика, если ведете себя как шлюха?

Стелла открыла глаза.

Миссис Дейлия. Она была почти восьми футов роста, ее темное платье незаметно сливалось с окружающим ее мраком. Стелла подняла на нее глаза, сердце в груди билось с оглушительным шумом.

– Я упала, – солгала Стелла. Она слышала, что ее голос звучит как у маленькой девочки.

– Не лгите мне, дитя!

– Я не лгу!

– Мы разберемся в этом, мисс Оуэнз.

Теперь Стелла плакала. Жалобно ныла. Миссис Дейлия наклонилась к ней с высоты своего необыкновенного роста и потянула ее за ухо.

– Нет-нет! Мне больно…

– Не важно. Я покажу вам бассейн. Где утонул Оливер. Где он опустился на дно. Мастер Тодд затолкал его вниз, вы увидите. Пойдемте.

Сделалось еще темнее, темнота охватила кипарисы, склонившиеся над блестящей поверхностью бассейна. Он сверкал, как звезды. Они стояли у кромки воды, и миссис Дейлия показывала:

– Там, дорогая. Видите? Это правда.

Стелла вгляделась.

У нее перехватило дыхание.

Вода вздымалась и опускалась. Стелла увидела, как злобный красивый мальчик появляется на поверхности, он колотит по воде руками и кричит. Он похож на какое-то божество. Смуглые плечи бугрились накачанными мышцами. Классически красивое лицо улыбалось. Потом его выражение изменилось, и страх и ужас появились на нем. Стелла огляделась вокруг.

Она увидела Тодда, притаившегося за кипарисами. Он что-то держал. Длинную странную штуковину. Его руки были заняты ею, и уродливая, почти змеиная улыбка появилась на его нежном лице.

– Тодд! – закричала Стелла. – Не делай! Не Делай этого!

Голос миссис Дейлии возник в ее ушах:

– Это бесполезно, мисс Оуэнз. Он – отродье самого дьявола. И он убьет своего брата – это так же верно, как то, что мы здесь стоим.

– Нет! – закричала Стелла, пытаясь подбегать к Тодду, но обнаружила, что не может сдвинуться с места. Ее ноги приросли к земле, кипарисы обвились вокруг нее и схватили за лодыжки. – Он хороший, порядочный мальчик. Вы все заставили его страдать своими разговорами о его замечательном брате. Неужели вы не видите, что ребенок одинок и растерян?

Миссис Дейлия не слушала. Она ушла.

Стелла искала Тодда. Он тоже пропал, проглоченный высокими качающимися кипарисами. Вокруг стало еще темнее, все окуталось мраком.

Стелла попыталась закричать, но не смогла произнести ни звука.

Ночной кошмар продолжался, увлекая ее за собой.

Глава 14
ПОИСКИ

Острый, едкий запах какой-то кислоты разбудил Стеллу. Она пришла в себя, пытаясь откатиться от бутылочки с нюхательной солью, которую Гейтс держал у ее носа. Потолок вернулся на место, высокий, дугообразный и сводчатый, почти как в церкви.

– С вами все в порядке, мисс Оуэнз?

Голос раздался рядом… взволнованный бас Артура Хока.

Стелла зашевелилась, и голос пожурил ее с новой интонацией:

– Пожалуйста, успокойтесь. Мы делаем все, что можно.

– Но Тодд…

– Да, Тодд. Мы ищем его. С вами все в порядке? – Его волевое загорелое лицо склонилось над ней, вырисовываясь на фоне потолочных балок. В пытливом взгляде сохранялось выражение искренней нежности. На таком близком расстоянии его мощная голова показалась ей беззащитной.

– Да, спасибо. Со мной все будет в порядке.

– Хорошо. Гейтс принесет вам горячего кофе. Вы слишком переволновались.

– Вы должны найти Тодда…

– Конечно, должны. И найдем. Мы найдем его.

– Ужасно представить, что он там, на холоде.

– А теперь успокойтесь. – Это был приказ, однако нежный. – Моего сына найдут.

Стелла кивнула, как маленькая девочка, удивляясь властной убедительности его голоса. Этот звук, который мог сдвинуть горы, заставил ее сердце биться, как у пойманной птички.

– Я скоро вернусь. Восстанавливайте свои силы.

Она смутно слышала, как он направляется к двери, его шагам аккомпанировал треск поленьев в камине. Стелла понимала, что Гейтс где-то в комнате. Она почему-то догадывалась, что миссис Дейлии здесь нет.

Теперь Стелла постепенно приходила в себя, ощущая, как силы вновь возвращаются к ней. Странно, что она потеряла сознание – увидев Внезапно мистера Хока и зная, о чем она должна рассказать ему. Все это случилось так внезапно. Ее страхи и волнения, должно быть, постепенно накапливались, а при виде хозяина поместья все это обрушилось на нее. Это было так странно, хотя…

– Гейтс, – позвала она.

– Да, мисс?

– Принесите мне подушку, прошу вас. Я хотела бы теперь сесть.

– Хорошо, мисс.

Какой славный Гейтс. Приподняв ее, чтобы она прислонилась спиной к изогнутой ручке красивой кушетки, слуга внимательно посмотрел на нее. На его лице отражалось облегчение.

Стелла чувствовала себя намного лучше. Когда все вокруг перестало кружиться, когда она села и стала адекватно реагировать на окружающее, мысли ее также пришли в порядок.

– Где миссис Дейлия?

На лице Гейтса появилось недовольное выражение.

– Миссис ее светлость и высочество отправилась в деревню, чтобы отыскать шерифа. Потребуется много людей, чтобы прочесать эти холмы. Мало ли где Тодд мог спрятаться.

– Это хорошо. По крайней мере, время не упущено. О, я очень надеюсь, что его вскоре найдут.

– Ш-ш-ш. Ведите себя как велит хозяин. Вам нечего сейчас делать, только отдыхайте.

– Не могу. – Она попыталась улыбнуться. – Как глупо с моей стороны упасть в обморок.

Гейтс фыркнул:

– Не так уж глупо.

Стелла нахмурилась:

– Послушайте, Гейтс. Все эти переживания, несомненно, взволновали меня…

– Может, и так. Вероятно, кто-то хотел, чтобы это случилось, – сказал он задумчиво.

– Гейтс! Что вы говорите? Он пожал плечами:

– Миссис Дейлия… она не в состоянии вынести, что кто-то пытается разрушить образ ее любимца, Оливера. И у этой женщины в аптечке полно трав, таблеток и всяких бутылочек. Я не стал бы сбрасывать со счетов, что она предпримет попытку и…

– Как ужасно подозревать такое! – сердито прервала его Стелла.

– Верно, – признал он. – Но вы просто не знаете, какие чувства она испытывает к семье Хок и особенно к Оливеру. Скажу вам, что она ведет себя так, будто этот дом принадлежит ей, и она решится на что угодно, чтобы сохранить существующий порядок.

– Прошу вас, не говорите больше ничего. Ваше предположение просто ужасно.

– Вероятно. Но будьте осторожнее, следите за тем, что вы говорите или делаете в присутствии этой женщины.

– О, Гейтс, обещаю.

Больше о миссис Дейлии не было сказано ни слова. Стелла с нетерпением ждала возвращения Мистера Хока. Гейтс вышел в кухню, чтобы сварить кофе. В комнате без него стало одиноко. Стелла, лежа на кушетке, смотрела на пылавший в камине огонь, убаюкивавший ее веселыми бликами пламени. Вскоре большими шагами в комнату вошел мистер Хок, на его лице застыло взволнованное, угрюмое выражение, которое он не мог больше скрывать.

– Мистер Хок…

– Нет ни в одном из тех мест, где, как мне казалось, он мог бы спрятаться. Поначалу я был уверен, что он устроился на ветвях того проклятого дерева, как сова, потерявшая свое гнездо. Боюсь, нам придется подождать.

Сердце Стеллы рванулось к нему.

– Он где-то в парке, – продолжал мистер Хок. – Должен быть там. Он не смог бы бродить по этой дикой местности, среди холмов и лесов. Он не стал бы.

– С ним будет все в порядке. Я уверена в этом, мистер Хок.

– Да. – Он кивнул, как бы убеждая себя. – В поместье ему знакомы все кусты и деревья, и поиски продлятся какое-то время.

– А что относительно бассейна? Амбара?

– Ничего. Никаких следов его пребывания.

– А кипарисы?

Он улыбнулся почти трагически:

– Нет. Его нет в парке. – Он внезапно сменил тему: – Не хотите выпить? Чего-то покрепче, чем чай и кофе?

– Благодарю вас, нет. Я уже чувствую себя намного лучше.

– Не возражаете, если я налью себе? Я чувствую, что мне надо пропустить стаканчик, сегодня я нуждаюсь в этом больше обычного.

– Конечно, мистер Хок. Пожалуйста, не стесняйтесь.

Он подошел к столу красного дерева, стоящему слева от плотных штор. Стелла слышала звон бутылок и стаканов, пока он готовил себе выпивку. Судя по доносившимся до нее звукам, ей показалось, он приготовил себе обильное возлияние.

Мистер Хок вернулся с улыбкой на губах и поднял бокал за ее здоровье.

– На дворе очень холодно, и виски подействует благотворно.

Стелла улыбнулась в ответ:

– Доброго здоровья.

– Доброго здоровья, мисс Оуэнз.

Она наблюдала, как он пьет, откинув голову. Он пил большими глотками, будто торопился побыстрее опорожнить бокал.

– Хотела бы я знать, что на самом деле волнует Тодда, – сказала Стелла, с участием глядя на него.

– Волнует Тодда? – В голосе мистера Хока слышалась насмешка. – Многое, очень многое, как я подозреваю. Смерть Оливера, отчуждение Между нами в эти последние месяцы. Мне не удалось добраться до мальчика… как вы знаете.

– Да, я знаю об этом.

– Он эмоциональный ребенок, неудивительно, что он был так взволнован.

– Все же, – возразила Стелла, – я не поняла одной важной вещи относительно Тодда. Он говорит правду в таком виде, как он понимает ее.

– Ему не свойственно лгать, – согласился мистер Хок, хотя она видела, что ее странное замечание удивило его.

– Я знаю это, мистер Хок. Но он отчаянно нуждается в вашей любви. Он так напуган, что не может выдержать воспоминания… воспоминания об Оливере.

В глазах Артура Карлтона Хока отразилась боль.

– Он говорил вам об этом?

– Не такими точно словами. Но да, он говорил.

При этих словах мистер Хок с горечью швырнул свой стакан в огонь. С резким звоном он разлетелся на мелкие осколки, остатки выпивки расплескались. Пламя зашипело, и Артур Карлтон Хок с разгневанным видом повернулся к ней.

– Оливер был непристоен! – пророкотал он. Его звучный голос эхом отозвался в комнате, будто его слова повторил домовой.

Стелла замерла, его неожиданное замечание парализовало ее. Поразительное заявление, вырвавшееся в запале, не встретило возражений. Не успела Стелла прийти в себя, чтобы представить дополнительные доводы, как в дверь вошла миссис Дейлия. Если она слышала слова мистера Хока, то не подала виду. На ее лице еще сохранился румянец от ночной прогулки. Она держалась уверенно.

– Миссис Дейлия, какие новости?

– Шериф Саммерс организовал толпу энтузиастов. Они сейчас обыскивают близлежащие холмы. Во всех направлениях.

– Слава богу, – вздохнул мистер Хок и опустился в тяжелое кресло, протирая глаза сильными, грубыми пальцами.

Миссис Дейлия окинула Стеллу злобным взглядом, явно не одобряя ее поведения.

– Чувствуете себя лучше, мисс Оуэнз? – спросила она с подчеркнутым интересом.

– Да, благодарю.

– Хорошо. Вам нельзя болеть, верно?

Не дождавшись ответа, миссис Дейлия прошла в глубину комнаты и тщательно собрала осколки стекла, рассыпанные перед камином. Однако она ничего не сказала. Стелле пришлось отдать должное тому, как расчетливо сдерживала свои эмоции эта женщина перед лицом всех волнительных событий последних нескольких часов.

Власть миссис Дейлии в Хок-Хаус, конечно, была потрясена до основания. Стелла только удивлялась, насколько справедливы были подозрения миссис Дейлии относительно того, что стало известно ей, Стелле. Строить предположения было бы интересно и опасно.

Мистер Хок вздрогнул как человек, пришедший в себя. Его лицо заметно просветлело.

– Вам лучше бы съесть или выпить чего-нибудь теплого, миссис Дейлия. Держу пари, вы Промерзли в этой поездке.

– Ничего страшного. Должно случиться нечто большее, чем промозглая погода, чтобы свалить меня с ног.

– Уверен в этом. И все же позаботиться о себе не помешает. И я не знаю, что я делал бы, если бы с вами что-то случилось. Так что идите, дорогая. Нам остается только ждать.

Миссис Дейлия кивнула:

– Очень хорошо. Помочь вам перебраться к себе, мисс Оуэнз?

Мистер Хок покачал головой:

– Почему бы вам не остаться здесь, мисс Оуэнз? Здесь намного удобнее, чем в вашей комнате, я полагаю. И мне хотелось бы иметь какую-то компанию. В том случае, если вы примете благосклонно мое предложение.

На лице Стеллы появилась благодарственная улыбка.

– Что ж, мне намного предпочтительнее остаться здесь. Когда так волнуешься, трудно оставаться в одиночестве наверху.

– Хорошо, хорошо. Так тому и быть. Спасибо, миссис Дейлия. Тогда с этим все.

Только другая женщина могла увидеть взгляд неприкрытой ненависти, который сверкнул в глазах миссис Дейлии, когда она, спокойно поклонившись, вышла из комнаты.

– Черт возьми этого мальчишку. Он не имеет права так волновать всех.

– Нет, – спокойно согласилась Стелла. – Не имеет.

– Вы были с ним, мисс Оуэнз. Что произошло здесь сегодня?

Стелла закусила губу.

– Ничего. – Сейчас точно было неподходяще время, чтобы ворошить прошлое. Кроме того, Тодд должен сам рассказать все своему отцу.

– Мисс Оуэнз, вы что-то скрываете от меня?

– Нет, что вы. Конечно нет. – Ей никогда не давалось успешно врать.

– Извините, но я замечаю неуверенность и сопение в звуках вашего голоса. Если что-то случилось, я хочу знать, даже самое плохое.

Стелла ощутила приступ гнева:

– Почему вы так убеждены, что, как только речь заходит о Тодде, это должно быть что-то плохое?

– Мисс Оуэнз, не забывайте о том, кто вы такая. – Он многозначительно повысил голос.

– Я стараюсь, мистер Хок. Но Тодда больше всего волнует то, что его имя всегда сопоставляют со вторым, наилучшим. Он не такой хороший, как тот, и совсем не такой умный, как… предмет неубедительных комплиментов, которые опадают, как осенние листья, когда рассматривается дело «Тодд против Оливера».

– Прошу вас, мисс Оуэнз. Не ваше дело выступать в роли судьи. Вы не имеете права.

– Возможно, нет. Но я его воспитательница, и вы хотели, чтобы я заботилась о его духовном развитии, почему, во имя всего святого, я не имею права защищать его?

К ее крайнему удивлению, он улыбнулся:

– Почему бы и нет, в самом деле?

– Вы издеваетесь надо мной, – сказала она, чувствуя, как в ней закипает гнев.

– Нет, уверяю вас.

– Тогда почему вы улыбаетесь?

– Потому что я доволен, обнаружив мужество в столь юном создании, как вы, и в столь… гм… привлекательном. Легче было бы представить, что у вас в душе меньше благородных порывов.

– Мистер Хок, я… – Стелла отвернулась, чтобы скрыть волну румянца, вопреки ее воле залившего ее лицо.

– Стелла, – произнес он нежно, – посмотрите на меня.

Она заставила себя повернуться к нему. Как ни странно, на его лице было написано раскаяние, а сам он казался таким беззащитным.

– Я бесконечно благодарен Господу, что Он послал такую защитницу моему сыну. Тодд, конечно, нуждался в таком человеке.

– О, мистер Хок, – пробормотала беспомощно Стелла. – Не говорите так, прошу вас. Вы обращаете в грубую лесть мои самые благие намерения…

– Благодарю вас, дорогая. Продолжайте защищать моего сына.

– Обещаю.

Гнетущая тишина распространилась по комнате. Было так тихо, что Стелла слышала только гудение пламени, треск дров в камине да биение собственного сердца. Мистер Хок сидел неподвижно в кресле, устремив взгляд в пространство. Стелла знала, о чем он думает, чего он жаждет… увидеть маленького мальчика, затерявшегося в ночи.

– Мистер Хок?

– Да? – Он неохотно зашевелился.

– Тодда найдут. В целости и сохранности. Я сердцем это чувствую.

Гордая аристократическая голова поднялась с надеждой.

– Его должны найти, мисс Оуэнз. Должны.

За окном завывал ветер, с яростью набрасываясь на степы дома. В темноте закричал козодой.

Это был одинокий, жалкий звук.

Глава 15
ДОЛГАЯ НОЧЬ

Мучительное ожидание продолжалось, о Тодде Хоке по-прежнему не поступало никаких известий. Для Стеллы это было ужасно, но она понимала, что это монотонное ожидание, должно быть, намного труднее для Артура Карлтоиа Хока. На его вопросы она отвечала благоразумно скупо и в основном хранила молчание. Она видела, как возрастает его волнение и внутренняя мука. Тяжелый деревянный пол гостиной дрожал от грохота его ботинок, так как он, почти не присаживаясь, метался из конца в конец по комнате. Стелла никогда не видела, чтобы человек был так расстроен. И у нее не выходил из памяти его неприкрытый недавний взрыв гнева против Оливера. Поразмыслив, она решила не терзать его вопросами.

Один раз в комнату заглянула миссис Дейлия, чтобы холодно спросить, не желает ли кто-нибудь чаю или кофе. Когда ни мистер Хок, ни Стелла не проявили интереса ни к тому ни к другому, экономка удалилась, всем своим видом выражая холодное осуждение. Стеллу это больше не заботило. Линия фронта была обозначена в любом случае. И самым неотложным делом на данный момент было найти Тодда Хока, прежде чем случится что-то ужасное. Хок-Хаус больше не нуждался в трагедиях…

В какой-то момент ночи зашел шериф Саммерс. Это был высокий, слегка сутулый мужчина, все еще носивший традиционную ковбойскую шляпу и джинсы западных обитателей равнин. Стелле он понравился с первого взгляда. Его лицо было увядшим и морщинистым, но в глазах светился ум. Он снял шляпу, увидев Стеллу, и приветствовал ее кивком, который можно было принять за поклон.

– Благодарю вас. – Стелла улыбнулась.

– Простите меня, шериф. Мисс Оуэнз, это мистер Саммерс. Он обеспечивает то небольшое соблюдение закона, в котором мы здесь нуждаемся. – Мистер Хок даже в кризисной ситуации неизменно оставался джентльменом.

Саммерс провел загрубевшим указательным пальцем по своему короткому прямому носу:

– Если бы я не знал вас лучше, мистер Хок, я бы обиделся на такое заявление.

– Старым друзьям не нужно извиняться друг перед другом, верно?

Стелла улыбнулась, видя, как легко мужчины понимают друг друга.

– Никаких следов мальчика, мистер Хок.

– Есть надежда?

– Трудно пока сказать. Сейчас уже стемнело, а вы знаете, какие непроглядные у нас леса даже при свете дня.

Артур Карлтон Хок вздохнул. Это был долгий безнадежный звук.

– Вы, конечно, продолжите поиски?

Шериф Саммерс фыркнул, всем своим видом показывая, сколь абсурдно было бы иное предположение.

– Не было ни разу за двадцать лет, чтобы я не нашел потерявшегося в здешних местах мальчика, и я слишком стар, чтобы портить теперь мой послужной список.

– Спасибо, Генри.

Старый служитель закона посмотрел на Стеллу, и у него на лице появилось странное, виноватое выражение, хотя его слова предназначались мистеру Хоку.

– Однако ты должен знать плохую новость, Артур.

– Что именно?

– Начался снегопад.

Стелла недостаточно хорошо знала окрестности, чтобы оценить значение этой новости. Снег – пронизывающий до костей, губительный, слепящий – наметет высокие и глубокие сугробы и перекинется на горные хребты, чтобы скрыть все следы и тропинки. Мороз может вызвать по меньшей мере панику у испуганного заблудившегося мальчика. Стелла задрожала, хотя в комнате было тепло.

Саммерсу больше нечего было сказать. Он снова осторожно водрузил ковбойскую шляпу на свою седую голову, коротко отсалютовал и неторопливо направился к двери. Мистер Хок смотрел ему вслед, в его глазах, как в двух озерах, сверкала боль.

– Мистер Хок, извините. Я хотела бы помочь вам.

Он повернулся к ней, на лице появилось прежнее гордое и циничное выражение.

– Помочь, мисс Оуэнз? Нам остается только ждать, пока боги и маленький мальчик закончат играть с нами в свои игры. О господи! – Последнее было усталым привычным обращением, исторгнутым из глубины души. – Молодежь просто не понимает, как она заставляет нас страдать… – Его голова склонилась на грудь.

Стелла поднялась с дивана и направилась к нему:

– Это несправедливо, мистер Хок.

– Вот как? – Он, казалось, выжидательно смотрел на нее. – Что вы знаете о страдании и несчастье в вашем возрасте?

Стелла побледнела:

– Знаю достаточно, чтобы сказать, что Тодд не убежал бы просто так, чтобы помучить вас или заставить вас волноваться о нем. Он убежал, потому что он уже потерялся, одинокий, страдающий и испуганный. Вы сердите меня, если думаете, что он просто упрямый ребенок.

Взгляд Артура Хока сделался суровым.

– Ему нечего было бояться здесь, – возразил он спокойно.

– Нет? – ответила Стелла с ноткой сарказма в голосе, не в силах сдержать негодования. – Он был предоставлен самому себе в этом большом доме. Оставлен с преследующим его болезненным воспоминанием о любимом сыне, воспоминанием, которое он не мог отбросить, потому что тот сын умер. Но это воспоминание распространилось по всему дому, как чума. Вы убедили себя: вам не удалось установить контакт с Тоддом после смерти Оливера. Так что, по-вашему, происходит тогда в его юной душе? К кому еще здесь он мог бы обратиться? Конечно, не к миссис Дейлии!

– Немедленно прекратите эту болтовню! – приказал мистер Хок. – Вы все еще находитесь здесь в услужении, мисс Оуэнз.

– Совершенно верно, – возразила Стелла. – Меня легко уволить. Но вы не избавите себя от духа Оливера, который преследует душу вашего единственного оставшегося ребенка…

– Мисс Оуэнз! – Его лицо покраснело, руки поднялись, будто он собирался схватить ее за горло.

Стелла не сдавала своих позиций, ее подбородок был дерзко вздернут вверх.

– Вы знаете, что я права, мистер Хок, – заявила она спокойно, хотя ее сердце колотилось как бешеное.

– Вы бесчеловечны, – сказал он хрипло, его руки безвольно упали, и он отвернулся от нее. – Вы бесчеловечны – и… все верно, я прошу прощения.

– Вам не за что извиняться.

– Есть за что! Есть за что! В основном я прошу прощения у моего отсутствующего сына, которого я хотел бы видеть здесь. Я прошу, чтобы он извинил меня.

– Вы готовы теперь рассказать ему, как сильно вы его любите? – спросила она, торопясь закрепить успех.

– Да.

– Вы навсегда похороните Оливера?

Он печально посмотрел на нее:

– Оливер был давно похоронен. Неужели вы не поняли этого? Это живые продлевают ему жизнь.

Стелла прикусила губу. О столь многом нужно было поговорить, так много рассказать ему. Если бы только найти для этого подходящий момент! Она показала бы ему два рисунка, рассказала бы о комнате Оливера, которая осталась в прежнем виде, рассказала бы о странной настойчивости, с которой миссис Дейлия утверждала, что Тодд хуже своего брата, – но, может, он уже знал обо всем этом? Притворялся ли он… разыгрывал ли ее? Он такой странный человек.

– Мистер Хок, если вы хотите рассказать о чем-то, я выслушаю вас.

Он перестал шагать по комнате:

– Любопытное заявление вы делаете, мисс Оуэнз.

– Вот как? Я подумала, что вам есть что сказать.

Он скупо улыбнулся:

– Вы всегда так откровенны?

– Я думаю, что мы достаточно уважаем друг друга, поэтому я не считаю, что мне нужно прибегать к обычному женскому лицемерию и пустословию, чтобы добраться до правды.

– Знаете, это ваше качество восхищает меня. Я ощутил его с нашей первой встречи.

В его глазах светилась признательность, и Стелла увидела, что он улыбается ей в ответ, и на секунду почувствовала, что между ними устанавливаются какие-то особые отношения. Но потом она увидела, что его взгляд настороженно устремился к створчатым окнам, следя за первыми легкими хлопьями снега, прилипающими к стеклам. На лице его застыла улыбка, но в глазах сквозила тревога.

– Я видела портрет Харриет Хок, – сказала Стелла как бы случайно. – Она была очень красива, правда?

В его глазах отразилась благодарность.

– Да. Она как будто сошла с одной из тех прекрасных картин, которые мы видим в музеях. Я считал себя счастливым человеком в тот день, когда она приняла мое предложение. – Его улыбка затуманилась. – Но на то была Божья воля, она прожила недолго.

– Но это были хотя бы счастливые годы?

– Господи, да. Мы сразу же переехали сюда из дома ее отца в Лос-Анджелесе. Он настаивал, чтобы мы провели с ним месяц после свадьбы. Харриет любила этот дом. После рождения Оливера мы посадили новые кипарисы, соорудили фонтаны в восточной части двора и потом, конечно, построили бассейн. Она увидела такой бассейн в каком-то французском журнале и настояла, чтобы у нас был точно такой же. Она была такая. Красота, красота. Она знала толк в красоте. Почему бы и нет? Это было естественно для такой красивой женщины, как она.

– И потом, когда родился Тодд, она умерла?

– Да. – Он замолчал и сжал пальцы. – Это, конечно, совершенно раздавило меня. Я сходил с ума много недель, пил, чтобы заглушить отчаяние. Но сумасшествие мало-помалу прошло, и я вновь стал смотреть в будущее. И мне надо было вырастить двух сыновей.

Стелла кивнула с пониманием:

– Вы были довольны, что под рукой оказалась миссис Дейлия.

– Да, – ответил он с отсутствующим видом.

– Кто она такая на самом деле? – спросила Стелла. – Я имею в виду: почему она оставалась здесь все эти годы? В конце концов, она тоже чрезвычайно привлекательная женщина. Тогда она, должно быть, была еще красивее…

Мистер Хок рассмеялся. Короткий, жестокий смех.

– Она была кузиной Харриет. Предана ей, как болонка. Она считала Харриет королевой… богиней. Я был сильно удивлен, что она одобрила меня в качестве мужа для ее госпожи. Миссис Дейлии было всего двадцать в то время, мисс Оуэнз. История, как я слышал, была такова, что ее муж умер от туберкулеза через два месяца после их свадьбы, незадолго до того, как я женился на ее кузине. Харриет пригласила ее приехать отдохнуть и провести с нами каникулы. Но события развивались так, что миссис Дейлия так и не уехала. За что я должен благодарить милосердное Провидение. Без нее мне не удалось бы поднять мальчиков.

– Да, каждый благодарит Бога за малейшие благодеяния.

– Вам не нравится миссис Дейлия, правда? – спросил он шутливо.

Замечание было сделано так внезапно, откровенно и так смутило ее, что Стелла не смогла скрыть вспыхнувшего на щеках румянца.

– В самом деле, мистер Хок…

– Не нравится, правда? А что случилось с теми достойными уважения честностью и искренностью, которым я делал комплименты всего несколько минут назад?

– Пусть тогда будет по-вашему. Мне не нравится миссис Дейлия. Нет, не нравится.

Его глаза вновь засверкали, но она видела, что он чувствует себя неловко, ожидая от нее объяснения причин.

– Почему же нет?

– Это трудно выразить словами, не выглядя при этом по-женски завистливой и отвратительной…

– Послушайте. Какие могут быть затруднения для преподавательницы английского языка?

– Мне не хотелось бы об этом говорить, – уклонилась она.

– Мисс Оуэнз, – сказал он серьезно, – я имею право приказать вам.

– Хорошо. Я расскажу вам. Она почитает умершего Оливера и презирает живого Тодда. Я не буду говорить почему. Я не могу вам об этом рассказать. Но это так. Она совершенно слепа к желаниям, нуждам и стремлениям вашего младшего сына. Как она может мне нравиться, как я могу восхищаться ею после этого?

Он задумчиво смотрел на нее.

– Это серьезные обвинения, если они справедливы.

– Вы сомневаетесь в них?

– При всей симпатии к вам – да. Миссис Дейлия – член этой семьи, она прожила с нами почти пятнадцать лет. А вы – практически чужая женщина – увидели или услышали что-то, чему я сам никогда не поверил бы. Может выясниться, что или я – слепой болван, или вы – бессовестная лгунья, верно?

– Возможно, вы знаете больше, чем я, – ответила она. – Но если вы уверены, что существует только один правильный ответ, какой из двух вы выбрали бы?

– Нет необходимости выбирать, – холодно ответил он. – Миссис Дейлии будет предоставлена возможность разбить ваши обвинения, когда наступит подходящий момент. Сейчас, к несчастью, неподходящее время.

– Извините, я не хотела упоминать об этом, но вы спросили меня, и я…

– Вам не в чем упрекать себя. Предоставьте мне разобраться в этом.

– Я доверяю вам, мистер Хок.

На подоконниках уже намело много снега. Оконные стекла затуманились. Где-то стучала оторвавшаяся ставня. Стелла сдержала неуместный зевок, но с тех пор, как Тодд устроил в ее присутствии истерику в первой половине дня, прошли долгие томительные часы.