Текст книги "Темный кипарис"

Автор книги: Эдвина Нун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)

Эдвина Нун
Темный Кипарис

Глава 1
ДОМ ХОКА

Вам не удастся увидеть бассейн в Хок-Хаус, пока вы не углубитесь в парк. Даже тогда придется прибегнуть к услугам Гейтса, дворецкого, или какого-нибудь члена семьи. О бассейне больше не упоминают. По крайней мере, со дня трагедии.

Бассейн, как неотъемлемая часть природного ландшафта, расположен в сотне ярдов позади самого Хок-Хаус. Дом занимает такое большое пространство и так плотно обвит побегами опутавшего его плюща, что на широкий круглый бассейн обычно натыкаешься случайно. Покрытая густой листвой крона нависшего над ним кипариса всегда скрывает сверкающую глубину, кроме тех ясных, солнечных дней, когда слепящие стрелы чистого золота пробиваются сквозь зеленый занавес.

Осенью, когда листья превращаются в мириады коричневых теней, а солнце – в бледное подобие сияющего летом диска, бассейн становится грязноватой желто-коричневой водной гладью.

Стелла Оуэнз не знала ни о бассейне, ни о его трагической истории в тот день, когда приехала в Хок-Хаус.

Она была энергичной двадцатитрехлетней девушкой, с ниспадающими на плечи темно-каштановыми волосами и дипломом учительницы. Она искала место, когда Артур Карлтон Хок дал объявление о частном воспитателе, предлагая привлекательное вознаграждение. Она ответила на предложенные вопросы по почте и вскоре получила ответ. Аккуратно свернутая телеграмма с сообщением, что она принята, все еще лежала в ее письменном столе между фотографией ее матери и ее заветным дипломом.

«Удобно ли будет для вас прибыть в Хок-Хаус в понедельник, 27 октября? Мы постараемся сделать ваше пребывание здесь приятным.

Артур Карлтон Хок».

Стелла перетащила к каменному порогу два кожаных чемодана, подняла, потом уронила красивый дверной молоток, сделанный в форме сокола. Изнутри до нее донесся слабый звук. Холодный ветер подметал за ее спиной мощеную дорожку, ответвлявшуюся от проселочной дороги, куда доставил ее экипаж из Денбери. Она слегка вздрогнула, когда вспомнила загадочного возницу. Он уклонялся от большинства ее расспросов относительно Хок-Хаус и ее нового хозяина.

– Семейство Хок не очень-то любит распространяться о себе.

Это было все, что ей удалось из него вытянуть. Ни ее улыбки, ни легкая болтовня не сделали его общительнее.

В ожидании ответа на свой стук Стелла думала о ее новом хозяине.

Артур Карлтон Хок. Она вспоминала его фотографию, которую видела в нью-йоркской газете два года назад. Шапка черных волос, серебряная седина на висках все до мельчайших черточек говорило о том, что это мужчина богатый и занимающий видное положение в обществе. Несколько жестокое выражение лица, но такое впечатление могло возникнуть из-за плохого воспроизведения в газете…

– Да, мисс?

Большая дубовая дверь бесшумно открылась внутрь. Она увидела изможденное, бледное, как у мертвеца, лицо, на котором застыло выражение вопросительного ожидания, свойственное людям, всю жизнь находившимся в услужении. Старомодный воротник, обрамляющий старательно завязанный галстук-бабочку, которая, казалось, вот-вот расправит крылышки на его жилистой шее.

Стелла изобразила радостную улыбку на своем усталом лице. Путешествие из Нью-Йорка в пассажирском вагоне и долгая поездка в экипаже дались ей нелегко.

– Я мисс Оуэнз, новая воспитательница. Думаю, меня ждут.

Лицо отодвинулось от дверного проема, однако костлявая рука чуть шире приоткрыла дверь. Сухая улыбка приветствия не смягчила напряженного выражения морщинистого, обтянутого кожей лица.

– Конечно, мисс Оуэнз. Да. Вы войдете?

– Благодарю вас. А вы…

– Гейтс, мисс Оуэнз. Это ваш багаж?

– Да, благодарю вас. Я путешествую налегке, вещей у меня не так уж много.

Гейтс нахмурился, ее невинной болтовни он явно не хотел и не ожидал. Слугам не излагают подробности о своих личных делах. Его укоряющий взгляд напомнил ей об этом.

Стелла подавила нервный смешок и прошла мимо него, остановившись в холле, пока он закрывал за ней громадную дверь. Как только пронизывающий октябрьский ветер остался позади, Стелла тут же почувствовала, как ее обволакивает тепло жарко натопленного дома.

– Если вы подождете здесь, мисс Оуэнз, я доложу мистеру Хоку, что вы прибыли. Он очень волновался относительно вашего путешествия. Присядьте в это кресло. Я буду… – Его голос прервался, и Стелла, внимание которой было приковано к длинному холлу, который изящно совмещал викторианский стиль со стилем первых американских поселенцев, проследила за его взглядом.

Изогнутая отполированная балюстрада красного дерева поднималась из холла красивой спиралью к верхним покоям дома. Там, на фоне стен с вычурными темно-бордовыми обоями, увешанных оправленными в рамы и сверкающими масляными красками пейзажами, стоял маленький мальчик.

Благодаря игре света он казался прикрепленным к верхней части колонны винтовой лестницы, как дьявольски обворожительное украшение. Его обнаженные руки, высовывавшиеся из приглушенно-оранжевого цвета рубашки без ворота, крепко обхватывали колонну. Стелла увидела фантастически прекрасное юное лицо, на три четверти мальчишеское и на одну четверть эльфа. Это был Пак, блистающий юношеским волнением, эманация чистого духа, излучающаяся с высоты винтовой лестницы.

– Тодд! – Гейтс повысил голос, как ворчливая старуха.

Мальчик, которому Стелла не дала бы больше десяти лет, перебрался, как шаловливая обезьянка, на самый верх лестницы, на площадку, и улыбнулся. Его улыбка при всем своем блеске была неизмеримо печальной.

– Привет, Гейтс, – произнес мальчик тоненьким голоском.

– Тодд, ты не должен сидеть там, на столбе, таким вот образом. Это опасно. Я говорил тебе…

– Знаю, – прервал его мальчик скучающим голосом, – я не должен. Извини. – Тон его не показался Стелле покаянным. Она не удержалась и подмигнула ему. Мальчик, казалось, удивился, но не признал ее дружеского жеста. Вместо этого он задал вопрос: – Они приехали забрать меня отсюда, верно, Гейтс?

– Марш в постель, молодой человек. – Стелла почувствовала в пронзительном голосе Гейтса повторение уже надоевшего ответа. – Никто не приедет забирать вас куда бы то ни было. Уходите теперь.

Лицо Пака исчезло так же быстро, как появилось. Стелла даже прикрыла глаза, так внезапно все это случилось.

– Кто это был, Гейтс?

– Ребенок, мисс.

– Какой ребенок?

– Мастер Тодд. Ваш ученик, мисс Оуэиз. Его комната справа от вас, напротив главного коридора наверху. Ваша комната – напротив его. Теперь, если вы устроитесь поудобнее…

Стелла кивнула и села. Она забыла о своих чемоданах, которые Гейтс поставил неподалеку в центре холла. Она осматривалась вокруг, изучая новую для нее обстановку.

Стелла поняла, что находится в помещении наподобие гостиной. Новая Англия была сравнительно незнакомым для нее местом. Она приехала без какого бы то ни было заранее составленного мнения относительно Хок-Хаус, но не было никакого сомнения, что его построили задолго до ее рождения. Так же как не было никакого сомнения, что жесткие, набитые конским волосом кресла, старинная мебель и барочная лепнина на степах существовали здесь намного дольше жизни двух поколений. Древний вид неизменяемого декора въелся в стены гостиной. Этот дом, должно быть, выглядел точно так же во времена бабушки мастера Тодда.

Тодд. Такой странный мальчик. Дьявольски-ангельское юно-старое лицо.

Кто-то вежливо кашлянул, и Стелла невольно вздрогнула.

– Мисс Оуэнз?

Женщина, возникшая перед ней, не являлась представительницей Новой Англии или заплесневелой древности. Стелла увидела направлявшуюся к ней решительными деловыми шагами высокую, крепко сбитую женщину; черные волосы, собранные в два тяжелых узла по обеим сторонам смуглого красивого лица. Женщине было не больше сорока лет, но в ее глазах сверкали огоньки, свидетельствовавшие о том, что она привыкла командовать. На властном цыганском лице появилась холодная приветственная улыбка.

– Добрый день, мисс Оуэнз, я экономка, миссис Дейлия.

Стелла кивнула, произнеся с запинкой:

– Какое красивое имя. Так называется красивый цветок, дейлия. [1]1
  Дейлия – георгин. (Примеч. пер.)


[Закрыть]

– Оно мне исправно служит, – холодно ответила миссис Дейлия.

Поставленная на место, Стелла удержалась от резкого ответа. Она сразу поняла, что эта женщина не станет ей подругой, и мысль об этом подействовала на нее угнетающе. В колледже у нее была соседка по комнате, напоминавшая миссис Дейлию. Девушка с крутым характером: свет выключать вовремя, никаких развлечений, только учеба. В основе своей – положительная, конечно, особа, но жить рядом с такой особой нелегко.

Стелла постаралась не показывать своих чувств. Но она всегда была слишком общительной и наивной, чтобы скрывать их, – качество, которое, как она прекрасно понимала, необходимо держать под контролем, если собираешься быть преуспевающим педагогом. Не следует выставлять напоказ, как медаль, чьи-то недостатки, когда пытаешься вложить знания в молодые головы.

– Это такой потрясающий дом, – сказала Стелла, прекрасно сознавая, что она произносит дежурную фразу, но вынужденная спасать свое достоинство.

Глаза миссис Дейлии сверкнули, будто она почувствовала отказ противника от дальнейшей борьбы.

– Обед будет в шесть. Но мы оставили для вас на кухне горячий ленч, если вам захочется перекусить. И мистер Хок будет рад увидеть вас завтра утром в библиотеке в десять часов.

– Разве моего приезда не ожидали сегодня днем?

– Нет, насколько я знаю.

– Гейтс уже пошел докладывать мистеру Хоку о том, что я здесь.

– Гейтс поступил неверно. Как всегда, могу добавить.

– Хорошо, как скажете. – Стелла отступила, как много раз бывало с девушкой, напоминавшей ей миссис Дейлию.

– Не хотите ли взглянуть на свою комнату?

Направляясь к лестнице, женщина смахнула по дороге пылинку с полированной поверхности инкрустированного стола, стоявшего рядом.

– Да, благодарю вас. Мне хотелось бы отдохнуть. Я не очень голодна.

– Сюда, пожалуйста. Вам понравится комната. Она расположена на солнечной, южной стороне, и в ней легко поддерживать чистоту.

– Уверена, мне понравится комната, миссис Дейлия.

Они вместе поднялись по покрытой ковром лестнице. Стелла искала Тодда, но он не появился. Мрачная тишина, казалось, окутывала дом. В темные углы, заполненные тенями, не проникал ни единый луч света.

Миссис Дейлия поднималась по лестнице скорее как хозяйка дома, чем экономка. Стелла шагала рядом с ней, с завистью восхищаясь прекрасной фигурой женщины. Она была очень плотной и, однако, очень стройной. Стелла улыбнулась за спиной миссис Дейлии, так как вспомнила, как мать повторяла ей не раз: «Стелла, дитя мое, съешь, ради бога, хоть кусочек. Мужчинам не нравятся девушки, похожие на зубную щетку. Если бы твой отец был жив, да покоится он с миром, он сказал бы тебе то же самое».

– …Мисс Оуэнз, вы слушаете меня? Вы, кажется, чем-то заняты.

– О, извините. – Она покраснела. – Боюсь, я задумалась. Это такой красивый старинный дом, не правда ли?

– Он построен на века, мисс Оуэнз. – Экономка говорила с гордостью. – Хок-Хаус стоит здесь со времен революции.

– Это интересно. А семейные привидения есть?

Миссис Дейлия остановилась на лестничной площадке и с упреком посмотрела на Стеллу:

– У живых хватает проблем. Мы не гремим старыми костями и ржавыми цепями, дорогая.

– Извините. Боюсь, я просто не могу покончить с романтикой.

– Романтика? – Выражение лица миссис Дейлии немного смягчилось. – У любви мало шансов расцвести в доме, где произошла трагедия…

– Прошу прощения. Я не…

Настроение миссис Дейлии резко изменилось.

– Вот ваша комната, – сказала она отрывисто. – Вам лучше немного отдохнуть. Впереди у вас деловое расписание.

Стелла остановилась на пороге своей комнаты и осмотрелась. Коридор был широкий, он разветвлялся направо и налево, заканчиваясь двумя высокими створчатыми окнами, сквозь которые виднелось послеполуденное небо… тусклое, неприветливое небо.

Она обернулась к миссис Дейлии:

– Мальчик, Тодд, мой ученик…

– Что относительно мастера Тодда?

– Он не планирует уехать, нет? Миссис Дейлия удивилась:

– Как странно, что вы говорите об этом, мисс Оуэнз, поскольку ваше присутствие здесь продиктовано тем фактом, что мистер Хок нуждается в воспитательнице для мальчика.

– Я встретила Тодда до вашего прихода, миссис Дейлия, и он говорил что-то о своем отъезде.

– Понятно. – Экономка выдавила слабую улыбку, в которой не было подлинной теплоты. – Мастеру Тодду в последнее время часто снятся плохие сны. Он впечатлительный ребенок. Совсем не такой, как его отец. Конечно, ничего похожего… на большинство детей. – Миссис Дейлия внезапно покраснела. Стелла была настолько поражена неожиданной потерей самоконтроля у этой женщины, что не нашла ответа на ее слова. – Что ж, позволим вам устроиться, верно? Увидимся с вами позднее.

– Конечно, благодарю вас, миссис Дейлия.

– Благодарю вас за то, что приехали, мисс Оуэнз. Скоро вы увидите, что оказали мистеру Хоку большую услугу.

С врожденным достоинством женщина повернулась и пошла по коридору. Через минуту она скрылась за углом площадки. Ее юбки при движении громко шуршали.

Стелла вздохнула и перестала думать о Хок-Хаус. Сейчас важнее было отдохнуть и сменить запачкавшееся в дороге платье. Нельзя было допустить, чтобы при встрече с таким солидным работодателем, как Артур Карлтон Хок, она выглядела усталой.

И только тогда Стелла Оуэнз увидела грубое слово на двери прямо напротив ее комнаты через коридор. Дверь, согласно свидетельству Гейтса, вела в комнату мастера Тодда.

Массивная портальная рама с коричневым панельным покрытием была точно такой же, как ее собственная. Но кто-то куском мела для школьной доски написал на ней одно слово грубыми жирными буквами.

Ничего непристойного в самом слове не было. Но его появление было удивительным и неприятным.

КРЫСА.

Крыса.

Это слово было написано печатными буквами оскорбительной величины, оно резко бросалось в глаза на безобидной двери комнаты мастера Тодда Хока.

КРЫСА. Крыса.

Оно было написано четко. Оно было слишком ясным. Неясным оставался вопрос, что означало его присутствие на двери… и кто был его автор.

Стелла тихо прикрыла собственную дверь, глядя на оскорбительное слово, и начала первый час своей жизни в Хок-Хаус с осязаемо сильным, однако тревожно неопределенным предчувствием дурного.

Глава 2
ХОЗЯИН ДОМА

– Мистер Хок примет вас сейчас, мисс.

– Спасибо, Гейтс. Сию секунду иду туда.

Стелла с нетерпением ожидала встречи со своим новым хозяином. Она провела тяжелую ночь в просторной мягкой постели. Вдоволь налюбовавшись мастерски сделанным красивым гардеробом и точно такими же креслами, за всю ночь она почти не сомкнула глаз. Стелла простояла даже час у окна, наблюдая, как круглая коннектикутская луна омывает парк Хок-Хаус неземным белым светом. Ничто не нарушало тишины и покоя октябрьского вечера. Хок-Хаус, казалось, тоже спал, ни один из его обитателей не подавал признаков жизни. Стелла в конце концов отдала должное пуховому комфорту пружинного матраса своей кровати. Однако ее тревожили неясные ожидания. Неопределенность ее будущего в Хок-Хаус, оскорбительное слово, нацарапанное на двери напротив ее комнаты, не оставляли в покое ее подсознание, даже когда она наконец погрузилась в дремоту.

Крыса… Такое уродливое слово. Это была первая осознанная мысль, когда она проснулась при холодном ярком свете нового дня. Незнакомая птичка громко щебетала за окном. Крыса…

Это наводило Стеллу на мысли о темноте и о противных, торопливо снующих существах, от которых мурашки бегут по коже. Крыса… Стелла испытывала омерзение от самой мысли об этом слове.

Гейтс, шедший впереди нее по мрачному коридору, оставил ее на пороге, судя по всему, кабинета хозяина дома. Стелла откинула назад свои длинные волосы, с тревогой думая о том, одобрит ли ее новый работодатель сшитый на заказ костюм. С замиранием сердца она вошла в комнату.

Мрак коридора исчез. Глаз радовала дубовая отделка мебели, отличавшейся изрядным запасом прочности, каждый предмет меблировки с гордостью свидетельствовал о мужественности его обладателя. В камине напротив входа весело гудело красное пламя, ярко пылали потрескивающие от жара поленья.

– Мисс Оуэнз?

Мужчина стоял за массивным письменным столом, который был установлен перед широкими, цвета тапиоки, занавесками, прикрывавшими французские двери. Стелла шагнула вперед, ощутив робость и внезапно почувствовав себя беспомощной женщиной. В голове промелькнула мысль, всегда ли Артур Карлтон Хок производит такой унижающий достоинство эффект на дам, которым он назначал встречу.

Стелла протянула было руку, потом отдернула ее:

– Да. Рада познакомиться с вами, мистер Хок.

– Садитесь, пожалуйста. Кресло там. Оно очень удобное. Старое, возможно, но все еще практичное. Его делали, чтобы в нем сидеть.

Стелла осторожно присела, не спуская глаз с лица мистера Хока.

Он был довольно высоким и таким же красивым, каким она запомнила его по газетной вырезке. Но седина с его висков распространилась по всей голове широкими серебристыми прядями, которые блестели, будто нарисованные кистью художника. Его брови, однако, по удивительному контрасту были угольно-черными, придавая его лицу, несмотря на недостаток утонченности, суровое, пытливое выражение.

Широкие плечи облегал утренний пиджак из синей шерсти. Аккуратный красный галстук, завязанный свободным узлом с двумя длинными концами под властным подбородком мистера Хока, смягчал его черты, давая неверное представление о его холодном взгляде.

«Он почему-то печален, – подумала Стелла, – это просто сверкает в его глазах. При всем своем богатстве и положении он несчастлив». Глаза никогда не лгут, и глаза Артура Карлтона Хока указывали, что он не мог проявлять жестокость к кому бы то ни было. Силу – да. Требовательность – да. Жестокость – никогда. Стелла почувствовала, что тает перед ним. Нежный гигант был прежде всего мужчиной.

– Рад, что вы приехали, мисс Оуэнз. Ваша комната оказалась удобной?

– Очень.

– Надеюсь, мы ничего не упустили?

– Ничего.

– Я хочу, чтобы ваше пребывание здесь оказалось приятным.

– Уверена, так и будет, мистер Хок.

Обмен любезностями был коротким и формальным. Несмотря на отчужденность, в тоне Артура Карлтона Хока сквозила необычная сердечность. Его голос был низким, звучным, отчего произносимые им слова звучали особенно ясно.

Стелла почувствовала, что должна что-то сказать.

– Я получила удовольствие от окружающего пейзажа. Вокруг – густые леса, и все так красиво. Я очень люблю деревенскую природу.

Мистер Хок поднял со своего стола тяжелое медное пресс-папье. Стелла ожидала увидеть на чернильном приборе какое-нибудь распространенное украшение, но нет, на нем были Три Мудрые Обезьянки. Он взвесил их на ладони. Стелла с интересом наблюдала за ним. «Не слышать зла, не произносить зла, не видеть зла…» Нет, последовательность была другая…

– Вы понимаете, мисс Оуэнз… – Его голос прервал спокойный поток ее мыслей. – Вам предстоит подготовить Тодда к его первому экзамену в закрытом учебном заведении.

Стелла кивнула:

– Если он обладает способностями среднего уровня, это будет нетрудно.

– Его способности – среднего уровня, – коротко ответил Хок.

– Также это зависит от того, в чем он слаб.

– Слаб? – Как эхо, почти сердито повторил он. Было ли это игрой ее воображения, или его черные брови действительно в тревоге взметнулись вверх?

– Ну да. – Она чуть ли не заикалась. – Это совершенно нормально, на самом деле.

Его улыбка показалась вымученной.

– Боюсь, я не совсем понимаю вас, мисс Оуэиз.

– Что ж, просто большинству детей какой-то предмет дается с трудом, мистер Хок.

– Понятно. – Он покачал головой. – Если Тодд действительно слаб в каком-то предмете, то я не знаю, в чем именно. Оставляю вам выяснить это. Хотя думаю, что он медлителен.

Стелла позволила себе улыбнуться:

– Мне не раз говорили, что я медлительна.

– Вот как? – Мужчина снова ушел в себя. – Уверен, что вы великолепно справились с этим недостатком.

Она сдержалась и не прикусила нижнюю губу, осознав, что грубо ошиблась. Этот человек не дозволяет приблизиться к себе. В просторной комнате запорхали словечки «в самом деле» и «совершенно», и снова воцарилась формальная атмосфера.

– Я сделала все, что в моих силах, мистер Хок. И вот я здесь.

– И вот вы здесь. – Он нажал кнопку на своем столе. – Насколько я понимаю, вы познакомились с большей частью наших обитателей.

Она оживилась:

– О да. С Гейтсом, конечно. И с миссис Дейлией. Я даже увидела вчера мельком Тодда, всего на несколько секунд. Он кажется прекрасным мальчиком.

– Он именно такой и есть.

Гейтс бесшумно появился в дверях:

– Вы звонили, сэр?

– Да. Где Тодд?

– Совсем недавно он был в доме. Мне найти его?

– Да, пожалуйста.

Гейтс удалился так же бесшумно, как вошел. Стелла почувствовала, что ей хочется беспокойно заерзать, но вместо этого она проворно сложила руки, перекинув ногу на ногу. Красивое лицо мистера Хока, который смотрел на нее, оставалось бесстрастным.

– Есть кое-что, о чем вам следует знать, мисс Оуэнз.

– О! Что же это?

– Тодд – не единственный ребенок. Или, вернее, не был единственным. Мой старший сын умер в прошлом году.

– Мне очень жаль. – Однако она понимала, что он не нуждается в ее сочувствии. – Сколько лет Тодду?

– Ему двенадцать лет.

– А мальчику, который…

На лице Артура Карлтона Хока отразился поиск нужного слова в неисчислимом богатстве возможных вариантов. Странная нежная печаль вновь появилась в его глазах.

– Ему исполнилось бы четырнадцать этим летом.

Стелле не удалось удержаться от выражения сочувствия.

– Мне жаль, мистер Хок. Что может быть ужаснее потери ребенка. – Это была глупая, тривиальная реплика, но она поддалась порыву и произнесла ее.

Мужчина, сидевший перед ней, при всей своей силе и размерах, внезапно показался жалким.

После ее слов воцарилось напряженное молчание. Громко потрескивали поленья в камине, внезапно их снова стало слышно. Ни одному из них нечего было больше сказать, пока они дожидались Тодда.

– Отец?

Напряжение развеялось. Стелла обернулась.

Тодд вошел в комнату. Она совершенно ясно разглядела теперь, что он был высоким для своего возраста, склонным к худобе мальчиком. Видение, представшее перед ней накануне наверху лестничного колодца, оставалось призрачным. Реальным выглядело лишь одно красивое лицо.

У Тодда были пшеничного цвета волосы и яркие голубые глаза, которыми он стрельнул в ее сторону, и нежное, почти ангельское личико. Его костюм, состоявший из длинных штанов и голубой фланелевой рубашки, с поразительным эффектом подчеркивал его детскую красоту.

Манера поведения Артура Карлтона Хока изменилась. Его улыбка замерзла, а взгляд посуровел.

– Тодд, тебе, очевидно, еще не была представлена мисс Оуэнз.

– Нет, сэр.

Мальчик нерешительно прошел вперед, протягивая, как положено, руку. Стелла охотно приняла ее, сопровождая свой жест улыбкой. Рука Тодда была вялой, слабой и безразличной.

– Мисс Оуэнз – твоя новая воспитательница.

Тодд сощурил глаза:

– Как поживаете, мисс Оуэнз?

– Как ты поживаешь, Тодд?

Мистер Хок кашлянул.

– Мисс Оуэнз будет готовить тебя к поступлению в закрытое учебное заведение.

– Да, сэр. – Смирение в голосе мальчика показалось Стелле огорчительным.

– Она приехала издалека, из Нью-Йорка, у нее прекрасные рекомендации, и, очевидно, нам повезло, что она у нас.

– Да, сэр.

– Хороший мальчик. – Комплимент прозвучал неубедительно. Хок снова обратился к Стелле: – Я надеюсь, что вы подготовите его к весеннему семестру.

– К весеннему? – эхом отозвалась она.

– О да. – Хок улыбнулся своему сыну. – Тебе надо когда-то начать, Тодд, и сейчас такое же подходящее время, как любое другое. Мы достаточно долго откладывали этот вопрос со школой. Сейчас уже почти ноябрь. Если учесть, что впереди День благодарения и рождественские каникулы, то у тебя остается немного времени. Но ты сделаешь, что сможешь, правда?

У Стеллы сложилось смутное впечатление, что он адресовал свои замечания в такой же степени к ней, как к своему сыну.

Но ответил ему Тодд:

– Да, сэр.

Теперь мистер Хок обратил пытливый взор к Стелле:

– Я оставляю его вам, мисс Оуэнз. Скажите, какие книги вам могут понадобиться, и сообщите это мне. В городе есть прекрасный книжный магазин, Гейтс может поехать туда и доставить их вам. Между прочим, мне хотелось бы иметь отчет об успехах Тодда за месяц.

– Конечно, мистер Хок. У нас появятся к тому времени какие-то результаты.

Серебристо-черная голова кивнула.

– Мы должны их иметь, мисс Оуэнз. Кстати, сказал ли вам Гейтс? Ленч – в час дня.

Он не дождался ее ответа. Внезапно собрал какие-то сложенные на столе бумаги и унес их, пробормотав «до свидания» ей и мальчику. Дверь бесшумно закрылась, и Стелла осталась наедине с Тоддом.

Он пристально смотрел в огонь, наблюдая, как горящее полено медленно распадается на две части, рассыпая небольшой водопад искр и тлеющих огненно-красных угольков. Его юная голова приподнялась, прислушиваясь к чему-то потустороннему.

– Здравствуй, – сказала Стелла.

– Здравствуйте, мэм.

– Что там? – Стелла указала на французские двери, пытаясь заставить его вернуться к действительности.

Он проследил за ее пальцем, не выказывая большого интереса.

– Терраса.

– А за ней?

Тодд внезапно внимательно посмотрел на нее:

– За шелковицей?

– Да.

– Розарий. Потом ферма со всеми животными. А за огородом – дорога. У нас есть также кипарисы. Очень много кипарисов. Они растут по всему парку за домом.

– Вот как, это выглядит красиво, Тодд.

– Наверное.

– Но так и должно быть. Я очень люблю сельскую местность. – Он был далеко. – Да. – Он снова замолчал, по-прежнему глядя в огонь.

– Тодд?

– Да, мэм?

– Тебе не хотелось бы пойти со мной на прогулку и показать эти места?

Он покачал головой:

– Нет, мэм.

Стелла нахмурилась. Очевидно, отношения между нею и мальчиком складывались не совсем правильно. Ей надо выяснить, что волнует его.

– Тодд, разве тебе не рассказывали обо мне?

– Я предполагал, что вы когда-то приедете.

– А для чего я приеду?

Его мимолетная улыбка была почти лукавой.

– Я догадывался и об этом, мэм. Мне очень жаль, понимаете.

– Жаль? Ты не хочешь учиться?

Левой рукой он отбросил назад свои пшеничные волосы.

– Мне очень хотелось бы учиться. Просто мне жаль, что вам пришлось проделать весь этот путь от Нью-Йорка. Это такое длинное путешествие, не правда ли? Я хочу сказать… вы, должно быть, много путешествовали.

Она наклонилась к мальчику, подавляя желание прикоснуться к нему, понимая, что это только заставит его отступить дальше – туда, в его личный мир, созданный им самим.

– Все это не имеет значения, Тодд. Так почему ты сожалеешь?

– Потому что я не думаю, что останусь здесь надолго.

Стелла улыбнулась ему, чтобы показать, что она уловила его незамысловатую шутку:

– Так вот, Тодд, мне хотелось бы услышать ответ непосредственно от тебя. Никаких игр. Твой отец ничего не говорил о том, что ты уедешь. Ты разыгрываешь меня, так?

– Нет, это не так. – Он настаивал решительно, отодвинувшись от нее. – Отец не знает, что я уеду. Вот почему он не мог сказать это вам.

– Понятно. И когда ты думаешь уехать?

– Скоро.

– Как скоро?

– Скоро. – Он не собирался вдаваться в объяснения, чтобы не сказать того, чего не хотел говорить.

Стелла сдержала себя, почувствовав внезапный неоправданный приступ гнева. Это ее первое настоящее назначение, и ей пришлось уехать из дома, чтобы выяснять отношения с таким странным ребенком. Богатый, красивый, испорченный ребенок, который… Она одернула себя понимая, что рассуждает предвзято и мальчик по непонятной причине настроен против воспитательницы. Ее диплом не давал ей права пренебрегать обычным приличием. Она смягчила свой тон:

– Как по-твоему, когда они приедут забрать тебя? Тодд, я знаю, что ты ожидаешь кого-то, потому что ты сказал это Гейтсу вчера, когда я приехала. Ты помнишь, Тодд? Ты услышал, что я приехала, и подумал, что это был… Кто это был, кого ты ждал вчера, Тодд?

Он отошел от нее, замкнувшись в своих переживаниях. Что-то похожее на страх и, видимо, внушавшее ему ужас засверкало в его голубых глазах. Стелла хотела подойти к нему, но он резко отпрянул от нее, казалось стремительно уменьшившись в размерах.

– Нет, мэм, – сказал он высоким напряженным голосом, который больше обычного походил на голос маленького мальчика, – вы ошиблись. Я никого не жду.

Подобно своему таинственному отцу, он быстро пришел в смятение и выскочил за дверь кабинета. Она захлопнулась с недружелюбной энергией.

Стелла опустила глаза на свои ненакрашенные ногти и постаралась не поддаться ощущению поражения. Однако ей не удалось отделаться от неизбежной правды.

Что-то определенно было неблагополучно в Хок-Хаус.