Текст книги "Пуля в Лоб (ЛП)"
Автор книги: Эдвард Ли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)
– И… вы знаете, каково это было на вкус, шеф? Помните, когда на прошлый Четвертого июля Има Паркер притащила большую кастрюлю испортившегося соуса Ранчеро? На вкус был такой же, как и гной из письки у Джинни. У меня потом неделю не стояло, шеф, я имею в виду, после киски Джинни, а не соуса. Очень хотелось навалять ей пиздюлей за то, что она выкинула со мной такой фокус, но, конечно, я этого не сделал, потому что Мика Хэйc никогда не ударит женщину.
Кинион сидел, согнувшись над мусорной корзиной, с открытым ртом и выступившим на лбу потом. Нет, нет, пожалуйста, – подумал он. Он не хотел блевануть прямо в отделении; такой поступок, как ему казалось, не соответствовал статусу начальника полиции Люнтвилля. Однако, в конце концов, живот успокоился, и он откинулся назад, поглаживая его рукой.
– Хэйc, я больше никогда не хочу слышать твои грязные истории. Никогда!!! Ты меня слышишь?
– Хорошо, шеф. Но я скажу вам, едрён-батон, что в этой истории нет ничего грязного – это просто неприятная история. Грязная история, это несколько другое, потому что, блин, от грязных историй, наоборот, встает. Например… я вам рассказывал когда-нибудь о том, как я проводил время вместе с Мэри Бет Бэннер и ее сестрой-близняшкой Алисой?
– Хэйc, не…
– Вот это – грязная история, шеф, у меня все твердеет, едва я подумаю об этом! Представьте, одно мое яйцо во рту у Мэри Бет, другое – у Алисы, и каждая засовывает палец мне в задницу, одновременно вертясь кисками на моем лице. И это были классные письки, шеф, без всякого трипака. Это было… охренительно, едрён-батон! Немного сладковато на вкус, как глазурь на ромовых булочках из пекарни Фуллера. Ну чистый сахар, да, сэр! А позже мы сыграли в небольшую игру под названием «Сэндвич»… где я был сыром.
Шеф Кинион пожал плечами; он должен был признать, что картина происходившего получилась довольно эротичной. Две красивые женщины, одинаковые близнецы? Ни одна из них не воняет, и обе одновременно? На мгновение разум Шефа отключился от реальности и перенесся в образ.
Я – сыр, – подумал он.
Затем пенис Шефа, который не вставал уже в течение некоторого времени, вдруг… набух.
– И вот, что я сделал дальше, – продолжил Хэйc, – Я накончал в задницу Мэри Бет, а потом ее сестра высосала это, да, шеф, она поднесла губы прямо к жопе Мэри Бет, да, да, едрён-батон, и высосала мою сперму прямо из ее пердaка, после чего она поцеловала Мэри Бет так, будто на фотографии в «Пентхаузе». И вот, что еще сделала Алиса – во время поцелуя она выпустила мою сперму прямо в хлебальник Мэри Бет, а та проглотила ее, как настоящий солдат! Будто мама-птичка кормит птенчика! И сказала, что было вкуснее, чем бисквитный соус, который подают в «Джуне». Бля-а-а, шеф, она потом даже облизала пальчики – не вру!
Прекрасный образ, конечно, разлетелся на куски, и Шеф Кинион выплеснул обильный поток рвоты в мусорную корзину. Точнее, два, потом три, потом четыре потока, залив содержимым своего неоспоримо большого живота весь подложенный на дно ведерка пластиковый пакет. Когда он закончил, корзина выглядела наполовину наполненной блевотиной.
– Ох, едрён-батон, шеф, – сказал Мика Хэйc с искренним сочувствием. – Это был самый большой проблёв, который я когда-либо видел. Что с вами? Наверное, что-то съели? Может, испортившееся свиное ребрышко или окорок. Или, может быть, недоваренную картошку в «Хэш-хаусе Марли»?
Когда Шеф Кинион наконец-то избавился от мысленного видения Алисы Бэннер, высасывающей сперму из ректальных глубин Мэри Бет, с ее последующим оральным переносом, он вздрогнул и вытер рот салфеткой. Да, Хэйc, – подумал он – хуёвая недоваренная картошка у ёбаной Марли...
Иногда Шеф Кинион желал ударить Хэйcа прямо по макушке, и он даже подумывал, что сделает это именно сейчас, но тут кое-что произошло, и данная возможность осталась нереализованной.
Зазвонил телефон.
– Хотите, чтобы я ответил, шеф?
– Нет, Хэйc. Это ведь у меня все лицо в блевотине, и я только что отправил съеденный сэндвич в мусорную корзину, – ответил Шеф с некоторым сарказмом. – И к чему тебе это делать, учитывая, что телефон стоит прямо на твоем гребаном столе?
Мика Хэйc сообразил, что данная тирада означает, что его босс и работодатель предпочел бы самому не отвечать на телефонный звонок. Поэтому он схватил трубку и объявил своим резким, профессиональным голосом южного полицейского:
– Отдел полиции Люнтвилля, говорит патрульный 1-го класса Мика Хэйc. Чем могу помочь?
Кинион стер с губ большую часть содержимого своего живота салфеткой «Стаки», в пол-уха слыша бормотание Хэйcа в телефон: «Да, сэр» и «Угу».
– Скоро будем, сэр, – сказал патрульный и повесил трубку.
– Что случилось, сынок? – спросил Шеф.
– Собирайтесь, босс, – ответил Хэйc. – Это был Док Уиллис, и он сказал мне, что только что приехал с медицинского конгресса, где был в течение последней недели. Так вот, он явился домой сегодня и обнаружил, что все окна в доме разбиты, а его женa Джин исчезла.
Кинион застыл, услышав эту невероятную информацию.
– Его женa… исчезла?
– Все верно, шеф. Так что нам сейчас лучше поторопиться, потому что, похоже, в истории прекрасного города Люнтвилля впервые произошло похищение человека!
2.
– Итак, у нас есть немного времени, пока мы едем, – сказал Хэйc, – Я когда-нибудь рассказывал вам, как гонял шары в «Нашем месте», ну, знаете, босс, в том баре рядом с поворотом, который по левую сторону от стоянки грузовиков «Бон Файр»?
– Нет, Хэйc, не рассказывал, – быстро ответил Шеф. – И не хочу, чтобы ты рассказывал.
– Так вот, шеф, я гонял шары – в смысле, играл в бильярд, если говорить по-городскому – с одним большим толстым бестолковым парнем-деревенщиной по имени Дэвид Уэллс, и он чертовски хорошо знал, что я более, чем хороший игрок, так что он вызвал меня на поединок, и я говорю: «Сколько ты хочешь поставить?». А он отвечает: «Ну, у меня нет денег с собой, поэтому давай ты поставишь полтинник, а я поставлю свою девчонку Джуди Энн, которая сидит вон там». И показывает на чуть ли не самую горячую телку, которую я только видел на той неделе, босс, сидящую на барном стуле и потягивающую вискарь “Дикель” с водичкой, а у нее большие пухлые сиськи, торчащие из крохотного деревенского лифона, и обрезанные шорты, такие короткие, что, наверняка, натирают ей задницу, шеф, и она даже подмигнула мне! Итак, я говорю Дэйви Уэллсу: «Заметано, друган» и обыгрываю всухую этот жирный кусок дерьма, а следующее, что я помню, это, как я выхожу из того гадюшника с Джуди Энн под руку. Но, прежде чем мы загрузились в мою тачку, я слышу, как это чучело Дэйви Уэллс треплется со своими приятелями Томми Трешем и Стиви Хэмилтоном, и ржет так, что сотрясаются все крыши в городе.
– Ну, ну, – заметил Шеф, – и над чем же он смеялся?
– Скоро узнаете, босс! – ответил Хэйc. – Так что тащу я ее офигительную задницу, едрён-батон, в мотель “Дорр” на третьем шоссе – знаете это место, $14,95 за ночь, да, сэр! – и, скажу вам, босс, пока мы идем, весь истекаю слюнками, глядя на ее луковую жопу, если так можно выразиться.
Лицо Шефа скривилось.
– Что, что? Луковая жопа?
– Да, знаете, шеф. Стоит только взглянуть на нее, и сразу хочется плакать от счастья. Как бы то ни было, как только мы вошли внутрь, эта горячая сучка не стала терять времени впустую, едрён-батон, а сняла с меня одежду и как следует вылизала мой член, и я имею в виду, что, действительно, как следует, шеф, она засосала его до самого корня и ее язык бегал вверх и вниз по отверстию моего мочеиспускательного канала, да, да, и она даже пару раз лизанула мою сраку – о-о-дааа! – она была настоящим солдатом, и, Шеф, потом она сняла свой дурацкий лифон и показала пару сисек, которые выглядели такими пухлыми и безупречными, что напомнили мне яблочные кнедлики в сахарной глазури, что продаются в пекарне на рынке “Граулс” по девяносто девять центов, только у этих яблочных кнедликов были соски, похожие на красные леденцы, торчащие на добрые полдюйма! В любом случае, я так проникся ее женской красотой, шеф, что понял, что мне нужно увидеть еще больше, поэтому я стянул те крохотные шортики прямо с ее задницы, да, да, после чего она садится на кровать и говорит: «Слава Богу, ты выиграл эту игру, Мика! Меня так давно не трахали», а я отвечаю: «А что же ты тогда делаешь со своим парнем, Джуди Энн? Играешь в шашки, едрён-батон?», и она говорит: «О, это просто притворство. Эта толстая свинья Дэйви Уэллс никогда не трахает меня, и он даже не мой парень. Он просто позволяет мне слоняться вокруг него в бильярдной и, когда проигрывает, отдает меня победителю вместо денег», и тогда я начинаю думать, шеф, что, черт возьми, не так с Дэйви Уэллсом, если он не хочет трахать эту вкусняшку. Что? У него нет члена? Он гомик? Это были единственные объяснения, которые я только смог придумать, потому что сучка была горячее, чем камень в костре, и любой нормальный здравомыслящий американский парень захотел бы засунуть свой хрен в такое великолепие, сэр, и даже сейчас, как я только подумаю о ней, мой член становится почти такой же жесткий и твердый, как чертов телефонный столб, босс, но Джуди Энн такая лакомая, что я сначала хочу попробовать на вкус ее прекрасную щелку, и она, должно быть, читает мои мысли, потому что сразу выдает мне эту блядскую ухмылку, затем поднимает ноги и раздвигает так, что становится похожей на гребаную жареную курочку, а я смотрю прямо в ее киску, шеф, и, бля буду, это самая красивая киска на свете, которая только может находиться у сучки между ног, не то, что все эти мясистые и неаккуратные, как у большинства девиц, больше похожие на кучу гребаных мясных нарезок из гастронома, с губами, висящими подобно гребням петухов, нет, сэр, такую письку, как у Джуди Энн надо повесить где-нибудь в музее, босс, вся обрамленная мягкими светло-каштановыми волосами, такими же красивыми, как волосы на голове ребенка, а сама дырка имела этот сочный нежно-розовый цвет, босс, вот какой она была! Так что я не стал тратить время впустую, а уткнулся в нее мордой и начал жадно жевать ее коврик, да, и она стонет, и охает, и выгибает бедра, зарывая пальцы в мои волосы, и – бля-а-а – на вкус она просто превосходна, шеф, именно такой вкус, едрён-батон, и должен быть у телки, соленый, с женским ароматом, и к тому времени мой член настолько затвердел, что я чуть было не выпустил мощную струю на гребаный пол. Клянусь, это была лучшая киска, к которой я только прикладывался, да, сэр.
Не то, чтобы у Шефа Киниона было какое-либо желание слушать истории Хэйcа, но даже он, то есть Шеф, не совсем догнал.
– Что? Как так? Ты только что целых десять минут расписывал мне эту горячую девицу, и на этом хочешь закончить?
– Ох, блядь, шеф, – махнул рукой Хэйc, – это совсем не все. Еще далеко не все. Видите ли, как я только что сказал, дырка у Джуди Энн была лучшей, в которую я когда-либо засовывал язык… или, по крайней мере, как я думал. Ну вот, я набрасываюсь на ее письку, как жаждущая лошадь на корыто, думая, что вот сейчас через секунду-другую она кончит, после чего можно заняться тем, чтобы заткнуть ее дырку по самые яйца, а затем наполнить в большом количестве всем тем, что выйдет из моего петуха, босс, но внезапно она отстраняет мое лицо от своей дыры и говорит, вся такая разгоряченная и тяжело дышащая, она говорит: «О, Мика, дорогой, ты самый лучший пиздолиз во всем штате!», а я отвечаю: «Да, я знаю, но почему тогда ты оттолкнула мое лицо?», и она продолжает: «Потому что мне нужно, чтобы ты сделал остальное, дорогой, я имею в виду, что мне очень сильно нужно это!», а потом я почесал свою башку и уточняю: «Джуди Энн, что значит, что тебе нужно, чтобы я сделал все остальное? Ты подразумеваешь, чтобы я запузырил в тебя свой шланг, да, верно? Чтобы он поднял тебя до небес?». «Нет, нет, – отвечает она, – я покажу тебе. Видишь ли, я немного отличаюсь от большинства девушек, но это не так уж и страшно, так что не волнуйся из-за этого, как делают большинство парней…». И, конечно, я думаю, о чем, черт возьми, говорит эта деревенщина, но затем, босс, она показывает мне. Вот, что она делает, понимаете, она засовывает пальцы в свою дырку и копается там, будто потеряла кольцо, или что-то в этом роде, а потом, в конце концов, она… ну, она кое-что вытаскивает оттуда, и это кое-что…
Хэйc театрально посмотрел на Шефа.
– Что это было? – рявкнул Шеф, глядя на свое сердитое лицо, отражающееся в зеркальных солнечных очках своего помощника.
Мика Хэйc ухмыльнулся.
– Я рад, что вы спросили об этом, шеф, потому что то, что она вытащила из своей дырки, былo… ее маленьким петушкoм!
Кинион вздрогнул в замешательстве.
– Ты имеешь в виду, хуй?
– Точняк, босс, это был именно хуй, который она вытащила из своей киски, – не вру! – только он был очень маленьким, размером не больше окурка, и у него имелся ствол с венами и маленькая головка на конце, и у него даже была малюсенькая пара яичек внизу!
Кинион ухмыльнулся.
– Ты пиздишь, Хэйc.
– Клянусь Библией, шеф, это правда! А потом я говорю ей – или ему – или, как там – я говорю: «Джуди Энн! Как так получилось, что девчонка с самой классной киской, которую я когда-либо видел, вытащила из нее маленький хуй?», а она отвечает: «Это такая прикольная штука, которую называют врожденным зи-го-ти-чес-ким герма-фроди-тизмом и би-го-на-дным эм-бри-оти-чес-ким синдромом. Смотри, я в основном девчонка, но, когда я находилась в материнской утробе, что-то случилось, и у меня начал расти петушок, как у мальчика, однако затем мои клетки, как будто изменили свое решение и сделали меня девочкой, а маленький петушок остался. Моя мама показывала мне журнал «Лайф», где сказано, что каждый год рождаются четыре или пять девчонок, подобных мне, а сейчас, Мика, мне очень нужно, чтобы ты пососал моего маленького дружка!», и потом, шеф, клянусь, она начинает наяривать, да, да, она начинает наяривать свой крошечный член, зажав его между большим и указательным пальцами. Не шучу, босс, у этой девочки он даже встал! И знаете, что я тогда сделал?
Нет, Кинион не знал, и, на самом деле, не хотел знать, но все равно спросил:
– Ты имеешь в виду, что… что пососал ей этого маленького петушка?
– Бляяяяяяядь, нет! Чё-eрт, босс, я не сосал ее петушка! Я перевернул эту сучку и оттрахал ее в жопу, пока она не завизжала, затем плюнул в ее дерьмо и ушел, но, разумеется, толстяк Дэйви Уэллс и его приятели все стояли снаружи, согнувшись от смеха, как гребанные гиены, и к тому времени я уже знал, над чем они смеялись. Но вы должны признать, шеф, что это была довольно интересная история, не так ли?
Шеф Кинион застонал.
– Хэйc, просто заткнись и веди машину.
Дом Дока Уиллиса находился чуть в стороне от окружной дороги №3, являясь фактически единственным на этом направлении. Он представлял собой большое двухэтажное ветхое здание с крытым крыльцом, множеством деревьев и парой, как мог бы их назвать городской житель, «садовых гномов», другими словами, парой маленьких статуй чёрных парней с фонариками, одетых, точно гребанные жокеи. Шеф Кинион никогда не понимал эту херь.
Но Док Уиллис – он был совсем другой песней. Очень уважаемым в городе. Известным. Таким доктором, к которому вы всегда хотели бы попасть на прием… ну, не то, чтобы он занимался практикой; сказать по правде, он ей не занимался все те десять лет, что жил здесь. Просто наслаждался жизнью на пенсии, и здесь мы подходим к еще одному важному моменту – у Дока имелась красавица-жена, с которой наслаждаться жизнью на пенсии представлялось еще приятнее, да, сэр. По прикидкам Шефа Киниона, Доку было около шестидесяти, и здесь, в округе Рассел, никто особо не удивлялся, что шестидесятилетний мужчина состоит в браке с девицей, которой всего лет тридцать. И, разумеется, он женился на ней десять лет назад, раздумывал Шеф – незадолго до того, как купил дом – так, что ей было тогда в районе двадцати, но… что с того. Успешный парень, такой как Док, может делать все, что хочет, верно? Его жена Джин имела репутацию верной супруги – и это тоже не удивительно, поскольку Док являлся самым богатым парнем в Люнтвилле. Здесь не считалось зазорным то, что симпатичная девчонка прицепилась к парню постарше с баксами. Так было заведено на этой земле, и, как однажды сказал патрульный Мика Хэйc, в такую землю не грех и лечь.
– Думаешь, она могла сбежать? – отважился Шеф спросить своего помощника, припарковывающего патрульную машину перед домом Уиллиса.
– Eдрён-батон, шеф, если она сбежала, почему все окна выбиты?
Хороший вопрос, – подумал Шеф. Они вышли и направились к дому, поглядывая на причудливый «Мерседес» Дока. Блестяще-красный. Он выглядел совершенно новым, без единой царапинки.
– Eдрён-батон, шеф, – восхитился Хэйc. – Классная тачка. Я мог бы затащить клевую телку в это чудо на колесах, правильно?
– Хэйc, судя по тому, что я знаю, тебе не требуется "Мерседес", чтобы подцепить телку. Ты можешь водить городской мусоровоз, и всякая девчонка по эту сторону границы округа все-равно будет бежать за тобой по улице.
Хэйc выдал свою знаменитую усмешку в стиле Элвиса и хлопнул в ладоши.
– Да, сэр! Я Крысолов Любви! Именно так меня и называют!
– Да? А я называю тебя “самовлюбленным кобелем”. Теперь отвлекись немного от телочек. Нам надо выполнять полицейскую работу.
– Кто самовлюбленный? Я? – Хэйc, казалось, опешил. – Ох, шеф, вы расстраиваете меня до слез. Я не самовлюбленный! Я добрый, внимательный, страстный, всегда чуткий к тому, что хотят девушки. Клянусь, они мне все так говорят. К примеру, прошлым вечером у меня было свидание с Джейни Джо МакКрон, и, прежде, чем ехать к ней домой, я купил ей “Биг Мак” и коктейль в “Мак-Дональдсе”…
– Хэйc! Замолкни, – потребовал Шеф Кинион. – Я уже сказал тебе, чтобы ты занялся делом – больше никаких грязных историй.
– Ох, шеф, это совсем не грязная история, я просто хочу поведать вам что-нибудь, что изменит ваше мнение о том, что я эгоистичен. Знаете, не хочу, чтобы мой прекрасный босс думал обо мне в таком негативном ключе.
– Хорошо, Хэйc, – пробормотал Кинион. – Если это не грязная история, давай, выкладывай.
– Ну так вот, я и Джейни Джо, не путайте с Джинни Джо, мы приехали в ее маленький гадюшник в Трейлерном городке, шеф, и я оттрахал ее до потери пульса. Чё-ерт, я так усердно трахал ее, что кровать сломалась, и все это время она визжала: «О, Мика Хэйc, я люблю тебя!», и, знаете, шеф, что я сказал в ответ? Я сказал: «Бля-а-а, Джейни Джо, я тебя не люблю, но я, черт возьми, люблю трахать твою грязную наркоманскую дырочку, и если я так говорю, то это так и есть!». Ну я и нафаршировал ее как следует, босс, типа – эгегееей! – я влил в нее столько спермы, что ей можно теперь целый год не ебаться! А когда вытащил, то напоследок тряханул своим яйцом ей по лицу, вытер член об ее волосы, потом поссал в ее туалете и не смыл, оставив сиденье поднятым, оделся, высморкался в ее шторы, перднул, взял банку пива из ее холодильника и ушел от этой шлюхи, не попрощавшись!
Шеф Кинион пристально взглянул на молодого помощника.
– Хэйc! Я думал, что ты пытаешься убедить меня, что ты не самовлюбленный кобель!
Хэйc хлопнул руками и громко рассмеялся.
– Ой, eдрён-батон, шеф! Да я просто стебался. На самом деле, я думаю, что женщины – это лучшее, что есть в мире, но не сами, а только то, что у них между ног. Они ни на что не годятся, кроме, как на то, чтобы бросить им палку, ну и после того, как я бросил свою, я свалил оттуда! У меня нет времени, чтобы покупать розы в день гребаного Валюнтина, и слоняться по парку, держась за руки! Пошло все это на хуй, мужик!
– Знаешь что, Хэйc? – пробормотал Шеф. – Ты просто недальновидный ебанутый на всю голову пацан.
– Чё-ерт побери, точно, шеф, – захохотал Хэйc. – И мне нравится быть таким!
К этому времени они уже добрались до парадной двери Дока Уиллиса, и им показалось странным, что хозяин не спешил им навстречу, учитывая срочность своего звонка.
– Чё-ерт, – пробормотал Шеф себе под нос. – Если бы я подозревал, что мою жену похитили, я бы ждал полицию снаружи…
– Правильно подмечено, шеф.
Но когда Шеф на мгновение задумался о своем нерешительном заявлении, он понял, что это вовсе не так.
Бо-о-же, хоть бы кто-нибудь похитил мою жену, потому что она не что иное, как 260-фунтовая[10] жирная корова, которая жрет больше всей команды дорожных рабочих, храпит громче гребанной гориллы и не позволяет мне трахать ее, наверное, уже лет пять, хотя мне и не очень-то хочется трахать эту толстую свинью. Бля-а-а, спасибо хоть за это… Думаю, я лучше бы трахнул гориллу… Но все эти размышления так и остались невысказанными – и, конечно, нет, конечно, он не мог поделиться ими со своим помощником – Шеф поднял свою большую руку и громко постучал в дверь, но, когда он это сделал, дверь распахнулась, оказавшись лишь прикрытой.
– Док? – крикнул Шеф в дверной проем. – Док Уиллис? Это по-ли-и-ция!
Но ответа не последовало.
– Думаю, нам лучше войти, а? – предположил Хэйc.
– Полагаю, да.
И это именно то, что они сделали, и внутри хаты Дока Уиллиса оказалось очень даже ничего. Прекрасный деревянный пол застилали причудливые ковры, не говоря уж о куче антикварной мебели, которая выглядела очень дорогой.
Большая кухня в деревенском стиле также была оснащена самыми дорогими прибамбасами, такими как большая шестиконфорочная плита, четыре сковородки «Тефаль» различных размеров, посудомоечная машина, кухонные шкафы «Кузинарт», в один из которых были прикольно вмонтированы холодильники, имевшие даже приспособление для изготовления льда. Шеф весьма впечатлился, и подумал, что на такой кухне он мог бы и сам состряпать для себя какую-нибудь жратву, да, сэр.
– Эй, шеф. Взгляните-ка сюда.
Кинион подошел поближе и увидел, что имел в виду Хэйc.
– Но зачем…? Что это за хрень…?
А Хэйc заметил полдюжины 2-литровых бутылок из-под “Kока-Kолы”, опрокинутых в большую раковину из нержавейки.
– Какая-то херня, босс, – констатировал факт помощник. Шесть маленьких белых крышек от бутылок аккуратно лежали в ряд на краю раковины. – Пустые бутылки с “Kолой”, все перевернутые. Похоже, кто-то преднамеренно опустошил их.
– Да, сынок, и правда херня, но какого лешего кто-то мог сделать это?
– Я бы сказал, шеф, что с ка-ба-ле-ри-сти-чес-ки-ми целями, не ведомыми нам…
Кинион нахмурился.
–…или, возможно, парню либо не нравится “Kока-Kола”, либо ему понадобились бутылки для чего-то другого.
Действительно, казалось чертовски неразумно выливать всю “Kолу” только из-за бутылок, но сейчас голову Шефа занимало не столько это, сколько то, что необходимо разыскать Дока Уиллиса.
Оставив пустые каббалистические бутылки из-под “Kолы”, они обыскали остальную часть нижнего уровня. У Дока, конечно, был хороший дом, но его самого нигде на первом этаже не нашлось. Однако каждое окно внизу являлось разбитым снаружи, и этот факт поразил как Шефа, так и Мику Хэйcа, поскольку представлялся очень странным.
– Думаю, какой-то парень разбил окна, чтобы попасть внутрь, – заметил Шеф. – Но…
– Какой смысл разбивать все окна? – закончил Хэйc.
Это казалось непонятным, а также многое другое.
– Док Уиллис! Где ты, черт возьми? – голос Шефа отозвался эхом по причудливой винтовой лестнице.
Но ответа снова не последовало.
– Ладно, Хэйc, давай поднимемся и проверим остальную часть дома.
Они протопали наверх в своих блестящих полицейских ботинках, мимо выглядящих дорогими картин, развешанных по всему пути.
Наверху было темно и тихо, также, как и внизу. Хэйc и Кинион заглянули в пару комнат, но все равно не смогли найти Дока Уиллиса.
– Эй, Хэйc? Ты думаешь то же, что и я?
– Что именно, шеф?
– Что, может быть, похитили не только жену Дока.
Мика Хэйc нахмурился.
– А, на хрена кому-то похищать Дока Уиллиса, едрён-батон?
– А, на хрена кому-то похищать его жену? – парировал Шеф.
– Ну, потому что, например, похищение людей часто является преступлением на сексуальной почве, и несколько раз, когда я видел Джин Уиллис, у меня вставал так быстро, что чуть ли не разрывал штаны.
– Хэйc! – возмутился Шеф бесконечным грязным замечаниям, вылетавшим изо рта его помощника по любому поводу. – Давай ближе к делу!
– Но, это моя точка зрения, шеф. Вы спросили, почему кто-то мог захотеть похитить Джин Уиллис, и вот мой ответ, едрён-батон. Какой-нибудь извер-щенец мог утащить ее для, понимаете, типа дружеской тусовки без ее согласия. Хотя, конечно, маловероятно, что кто-то решил бы украсть самого Дока Уиллиса, так как большинство кид-нэп-пе-ров не захотело бы его трахать, и, во-вторых, перспектива имеет еще меньше смысла, поскольку достаточно много похищений также связаны с выкупом, а мы все знаем, что Док богаче самого дерьма, и он не сможет заплатить выкуп, если его самого похитят.
– Ну, да, – пробормотал Шеф.
– И, кроме того, шеф, вы не думаете, что ситуация с окнами выглядит странной? Все они до единого выбиты снаружи, и не только внизу, но и те, что здесь. Полагаю, вы этого еще не заметили, шеф?
Что за… Нет, Шеф не заметил, и Хэйc являлся прав. Все окна наверху тоже были разбиты снаружи, а по всему полу лежали осколки стекла.
– Конечно, я заметил это, Хэйc. Я ничего не говорил об этом, потому что хотел посмотреть, заметишь ли ты. Что подводит меня к следующему вопросу. Как…
–…чё-ерт возьми, кто-либо может разбить все окна наверху снаружи, если только он не обойдет с лестницей вокруг всего долбанного дома?
– И зачем?
– Хорошие вопросы, шеф, но я полагаю, мы не найдем на них ответов, по крайней мере, пока не осмотрим остальную часть здания.
Они прошли несколько спален для гостей и кабинет, все хорошо и красиво обставленные, но без малейшего следа присутствия Дока Уиллиса.
– Боже ж мой, какой большой дом, – пожаловался Шеф, когда они добрались до главной спальни в конце коридора. – Мне нужно передохнуть, сынок.
Хэйc прохаживался по помещению, в то время, как Кинион уселся на большой кровати с балдахином.
– Господи, шеф, на такой большой кровати можно так натрахаться…– Смешок. -…И я полагаю, старый Док Уиллис именно этим и занимался со своей атасной женой. Неважно, сколько лет старичку – жена с такими сиськами и такой фигурой, как у Джин Уиллис, вызовет стояк даже у пидора из Канзас-Сити.
– Завязывай с этой неуважительной болтовней, Хэйc! – возмутился Шеф, все еще отфыркиваясь и пыхтя после кропотливого обыска в доме. – Говорить о жене уважаемого человека в таком духе – бля-а-а, Хэйc! Что, если Док тебя услышит?
Хэйc безразлично махнул рукой, задумчиво рассматривая комод.
– Eдрён-батон, шеф, он ничего не услышит, потому что его здесь нет, – затем Хэйc открыл ящик тумбочки и его лицо расцвело. – Уууууу, шеф! Посмотрите! Фотки!
– Блин, Хэйc, хватит копаться там! У тебя нет права вторгаться в личинную жизнь Уиллиса!
Но дерзкий констебль уже достал пачку фоток, ну, в смысле, фотографий, и начал рассматривать их. Снимки с отдыха Дока и миссис Уиллис в Канкуне. Первой была горизонтальная фотка миссис Уиллис в узком красном бикини у плавательного бассейна.
– Святые угодники, шеф, позырьте на это тело! Блядь, я готов как следует вздрочнуть, только взглянув на это!
– Следи за своим грязным ртом, сынок! Ты говоришь о жене уважаемого человека!
Но Шеф, даже в своем протесте, должен был признать, что Джин Уиллис являлась действительно красивейшей супер-пупер женщиной. Он старался не смотреть на фотографию, но не слишком преуспел в этом. Да, сэр, вот она такая, загорающая, с изящными женственными линиями тела, изгибами, гладкой белой кожей и классными буферами, чуть прикрытыми бикини. В самом деле, фотографическое изображение миссис Уиллис, казалось, улыбалось Шефу прямо с картинки с очевидно соблазнительным выражением лица, большими голубовато-синими глазами и милыми короткими причесанными волосами. Ну почему моя жена не может выглядеть так…– угрюмо подумал Шеф.
– Eдрён-батон, босс, я мог бы стащить с ее задницы эти трусики и пользоваться ими в качестве нитки для зубов, – произнес Хэйc. – Я имею в виду, просто посмотрите на эти биркини, которые носят мокрощёлки в Калерфорнии, да, сэр! – После этого помощник пролистал еще несколько фоток, а затем провозгласил довольным голосом: – Eдрён-батон, босс! Это видение райской долины, вот что!
Э-ге-гей! – не удержался от мысленного возгласа Шеф, краем глаза взглянув на следующую фотографию. Она представляла собой фронтальный снимок от груди и выше все в том же ярком солнечном свете Канкуна, где бы этот чертов Канкун ни находился (а он полагал, что, вероятно, Канкун находился в Мэриленде). Та же самая блядская улыбка и блеск в глазах, симпатичное личико, мокрое после купания в океане, и, что самое главное, большие твердые буфера, обтянутые красным бикини, нехило выпирающие из него, да, сэр. Мокрая ткань не могла скрыть огромные соски, прилично выпяченные вперед.
Хэйc выдал свою знаменитую улыбку.
– Это настоящие фрукты божьи, что же еще, босс. И я говорю: ебаааать-колотииить! Самые классные дыни, не слишком большие и не слишком маленькие, как помидоры в магазине Гримальди, вы знаете, те большие, которые он продает чуть дороже, – Хэйc подтверждающе сжал свою промежность. – Эй, шеф, не хотели бы вы содрать с нее это калерфорнийское биркини и засунуть свой член между этих мясных шариков? Спорим, что хотели бы, а? Сжать вместе эти две большие сиськи и устроить ей добрый старый сиськотрах, а? А затем выпустить хорошую длинную струю прямо ей на подбородок…
– Блин, Хэйc, положи фотку на место, – рявкнул Шеф, но глубоко в душе, он не мог отрицать восхитительности этого образа, и во второй раз за сегодняшний день он почувствовал, как на него накатывает стояк.
– Спорим, у вас зашевелилось, а, шеф?
О, да, но Шеф, даже отвлекаясь по такому роскошному поводу, не мог допустить ничего подобного. Он ведь несет за все отверственность, как глава полиции.
– Положи фотки на место, сынок, или я двину ногой тебе по башке! Ты не имеешь права копаться в личных вещах законопослушного гражданина!
– Ну хорошо, шеф, но вы же сами сказали, что нам надо обыскать дом…
– Правильно, Хэйc, обыскать дом и постараться найти Дока Уиллиса, но ты вряд ли найдешь его в гребаном ящике комода!
Хэйc бросил последний взгляд на фотографию, еще раз потер свою промежность, а затем положил стопку карточек на место и закрыл комод.
– Теперь проверь оставшуюся часть комнаты! – приказал Кинион. – Я, что, всегда должен говорить тебе, что делать? Проверь ванную!
Хэйc повернулся, чтобы выполнить распоряжение, и когда он это сделал, Шеф, все еще остававшийся под впечатлением от фотки Джин Уиллис в бикини, воспользовался случаем, что его помощник не смотрит, и потер свою промежность.
