Текст книги "Дом с Привидениями и другие Президентские ужасы (ЛП)"

Автор книги: Эдвард Ли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

– Так сказано даже в Библии, господин Президент. – Мудрость – это свет, который никогда не гаснет.

Хилтон откинулся на спинку своего кресла – Президентского кресла. Кресло заскрипело, прямо как голос Реджинальдса.

– Я очень уважаю Священное Писание, генерал, но…– Хилтон постучал пальцем по кожаной окантовке блока с промокашками, пальцем, который всего два дня назад засовывался по костяшки в чье-то влагалище в отеле «Омни» на П-стрит. В то же время его пенис был погружен по яйца в чей-то рот… но это уже совсем другая история. – Что я имею в виду, генерал, какого хера это имеет отношение ко мне?

Немного позже, в тот же день Президент смог узнать.

* * *

Прошло чуть больше двадцати четырех часов после инаугурации Президента, а он уже узнал некоторые интересные истины. Он узнал, что Дуайт Эйзенхауэр^[48] и Аллен Даллес^[49] разрешили использовать атомное оружие против Вьетминя^[50] в 1954 году. Боезаряды в 280-мм артиллерийских снарядах фактически были доставлены на позиции – по сведениям ЦРУ – не далее, чем в пятнадцати милях от французской крепости Дьенбьенфу. Однако, в последнюю минуту Эйзенхауэр пошел на попятную, получив информацию, что Советы внезапно подняли в воздух все свои эскадрильи бомбардировщиков дальнего действия. Хилтон узнал, что субподрядчики “Агентства Оборонных Ассигнований и Исследовательских Программ” в течение последних сорока лет ставили эксперименты с микроволнами и излучением на ничего не подозревающих гражданских лицах и военнослужащих, и что эти эксперименты все еще продолжаются. Он узнал, что ЦРУ применяло наблюдательные и разведывательные самолеты для транспортировки героина во время войны во Вьетнаме, и что теперь они делают то же самое, чтобы перевозить кокаин из Мексики и Южной Америки – и все за десятипроцентную чистую прибыль, которая используется для операций, неодобренных Конгрессом США. Все это представлялось нормальным для Хилтона. Все – для блага. Черт, а почему бы Соединенным Штатам и не получить часть этой прибыли? Кроме того, он задавался смутным вопросом, сколько из того самого кокаина попало ему в нос за прошедшие дни.

– В Bашем распоряжении много способов получить хороший совет, господин Президент.

Сейчас Реджинальдс вел Президента по Западному Крылу, мимо Кабинета Министров и пресс-служб. Хилтон увидел симпатичную белокурую интерншу и подмигнул ей. Черт возьми, я теперь Президент. И мне не нужно беспокоиться о том, что мои собственные государственные служащие будут жаловаться на меня. Он должен попросить Брюса организовать небольшую встречу для руководителей сегодня вечером. Возможно, Блондинке можно пообещать повышение, и я дам ей его – Большое Пятидюймовое Повышение. И пусть Джен горит в аду за то, что она разболтала «Пентхаусу», что у меня маленький член. Президенту было по-фигу. Главное, что работает. Не обязательно иметь большой член, когда ты самый могущественный человек на гребаной Земле.

– Господин Президент?

Реджинальдс смотрел на него с таким выражением, будто им пренебрегали, словно по какой-то причине этот чокнутый генерал Армии требовал от Хилтона неослабного внимания.

– Что? – огрызнулся Хилтон.

– Я говорил, что, как глава исполнительной власти, Bы имеете много способов…

– Я услышал тебя, коротышка. В моем распоряжении множество способов получить хороший совет.

– Именно так, господин Президент. У вас есть Центральная Разведка, Объединённый Kомитет Hачальников Штабов, Кабинет Mинистров, Совет Hациональной Безопасности, каждый сенатский комитет и каждый комитет Конгресса.

– Я окончил Йельский университет. Думаешь, я это не знаю, долбоёб? – довольно раздраженным тоном спросил Президент. Он сделал паузу, оценивая хмурый взгляд Реджинальдса. – Да, да, все верно, – сказал он. – Я только что назвал тебя долбоёбом. И хочешь знать почему?

Хилтон усмехнулся.

– Почему, господин Президент?

– Потому что я могу делать это.

И Президент разразился смехом, который прогремел на весь, богато украшенный, коридор.

– Конечно, господин Президент. Но, у нас важное дело.

– Слышь, ты, – возразил Хилтон. – Я даже не знаю, кто ты такой, за исключением того, что, возможно, ты самый низкорослый, мать твою, генерал в истории Армии США, – Хилтон ткнул пальцем себе в грудь. – Все, что я знаю, это то, что я – гребаный Президент Соединенных Штатов, и у меня до хрена дел. Важных дел. Мне надо национализировать медицинское обслуживание, что-то делать с дефицитом и раздутым, жирным бюджетом на оборону, который необходимо урезать. Так, что же происходит в мой первый официальный день на посту Президента? Мне звонит председатель Объединенного Kомитета Hачальников Штабов, а затем и бывший государственный секретарь, и оба говорят, что первое, что мне нужно сделать, это провести встречу с тобой. Ну, вот он я, коротышка, и лучше бы, чтобы причина оказалась, действительно, веская, потому что, если это не так, ты станешь самым низкорослым рядовым в истории Армии США.

– Следуйте за мной, пожалуйста, господин Президент.

Хилтон начал привыкать к подобному обращению. Господин Президент. Ему нравилось; звучало красиво. Он последовал за Реджинальдсом дальше по коридору с плюшевыми коврами и миновал Офис Поездок Белого Дома. Эх, разгоню я этих бездельников быстрее, чем гусь успеет насрать. Посажу сюда своих людей, как дома, пойдут мне откаты!^[51]

– Может все-таки скажешь, куда мы идем, полумерок?

– Мы направляемся в Комнату, господин Президент.

Хилтон вытянул шею, как голубь.

– Комнату? Ты имеешь в виду туалетную комнату? Черт, как насчет того, если мы пошлем это к черту, а я поссу на твою ногу?

– Это ваша прерогатива, господин Президент, – стоически ответил Реджинальдс, – если вы так хотите. Но, у меня есть приказ, и, согласно нему, я должен отвести вас в Комнату. После этого... можете не стесняться, помочиться на мою ногу.

Президент потер свою промежность.

– Чувствую, пиву, что я выпил, пора выйти, коротышка. Так что давай поскорее покончим с этим.

Последняя четверть Западного Крыла была закрытой зоной. Реджинальдс показал свое удостоверение морскому пехотинцу у двери, после чего тот кивнул и набрал код на замке.

Дверь с болтами, как в банковском хранилище, отворилась с металлическим звуком.

– Только попробуй спросить моё удостоверение, пустоголовый, – сказал Президент, – и будешь сгребать тюленье дерьмо на ёбаной Аляске.

Реджинальдс повел его дальше. В коридоре царила темнота и безмолвие. По какой-то причине волоски на шее Президента встали дыбом.

– Что это за место? – спросил он.

– Просто подсобный сектор, господин Президент.

– Подсобный сектор? Пытаешься умничать? – по правде говоря, глава исполнительной власти не знал значения слова «подсобный», несмотря на три ученые степени. – Надо бы надрать тебе задницу. Как тебе такой расклад, а? И ты не сможешь ничего сделать.

– Нет, господин Президент, я ничего и не буду делать. Часть моей армейской присяги, клятва, которую я давал при получении звания, а также клятва об охране государственной тайны класса Текна-Динар, все требуют от меня непоколебимой верности Президенту Соединенных Штатов.

– Значит, ты сделаешь все, что я скажу? – подытожил Президент.

– Да, господин Президент.

– И что, если я вытащу свой член и скажу, чтобы ты сосал его, ты сделаeшь это?

– Да, господин Президент.

– Ты покуришь мою “сигару”, как ни в чем не бывало, и проглотишь начинку, а затем скажешь: «Спасибо, господин Президент. Можно еще?

Плечи Реджинальдса опустились, и он грустно вздохнул.

– Да, господин Президент.

– Хорошо, лысоголовый. Вставай на колени, – Хилтон поднес руки к промежности и взялся за язычок молнии. – Давай повеселимся.

Реджинальдс снова вздохнул и начал опускаться на колени.

Президент Хилтон хлопнул в ладоши и рассмеялся.

– Я пошутил, придурок! Но держу пари, что через минуту ты бы сделал это, верно?

С непроницаемым лицом Реджинальдс ответил:

– Да. Сэр. Совершенно точно бы сделал.

Хилтон хмыкнул и пошел дальше.

– Ну, об этом тебе и твоим парням из Секретной Службы не стоит беспокоиться. Меня интересуют только “цыпочки”. Я не гомик.

Реджинальдс почти улыбнулся, услышав эту ремарку. Он видел, как приходили эти парни, и видел, как они уходили, но Хилтон был намного хуже их всех, даже хуже Рейгана. Но факт оставался фактом – ФБР и Армейская Служба Оборонных Расследований обнаружила, по меньшей мере, три неоспоримых случая гомосексуализма в прошлом Президента: один раз во время учебы в Джорджтаунском университете на пивной вечеринке, после антивоенного митинга, и два раза в особняке губернатора в 1982 году. Он тогда так распалился от супер-кокса, который надыбал его брат, что сказал, мол пошло все к хренам собачьим. После этого они с братом отсосали друг у друга. Будущий Президент даже проглотил, как настоящий солдат!

Реджиналдс, однако, решил не напоминать Хилтону про эти пикантные факты. В будущем их можно использовать в качестве козырной карты, и у маленького генерала было странное чувство, что когда-нибудь ему это понадобится. Лучше, чтобы эта напыщенная задница НЕ знала, что я знаю…

– Итак. Куда, ты сказал, мы идем? – спросил Президент.

– В Комнату, – ответил Реджинальдс.

* * *

Открылась еще одна дверь с болтами, как в банковском хранилище.

– Что это? – возмутился Президент. – Какое-то гребаное бомбоубежище или что-то в этом роде?

Это было все, что он успел произнести. Потому что, когда он посмотрел на клерка, сидящего за стойкой регистрации, то одновременно обоссался и обосрался прямо в штаны.

За стойкой регистрации сидел…

– Это-это-это-то…– пробормотал Хилтон: его штаны спереди были мокрыми, а сзади – полными и теплыми.

– Да, господин Президент. Это он, – ответил Реджинальдс.

– Но-но-но…– продолжал заикаться Хилтон. Теперь он вытряхивал довольно твердый “стул” из штанины “Армани”. Фекалии со шлепками падали на пол. – Этого-этого-этого... Этого НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!!!

– Все не так, как кажется, господин Президент. В Комнате вы еще узнаете много чего такого, что до сих пор считали невозможным, – Реджинальдс прочистил горло. – И да, сэр. Это на самом деле может быть.

Человек, сидевший за стойкой регистрации, утонченный, лысый с седыми волосами по бокам, высокий, сухопарый, с усами, будто нарисованными карандашом, и какой-то жизнерадостностью в своем преклонном, если не сказать, невозможном возрасте, был известным актером Винсентом Прайсом.^[52]

– Думайте об этом как о развитии технологий, господин Президент. Продление жизни выдающихся умов и использование их в качестве ресурсов. Для нашего блага. Для блага всех.

Глаза Хилтона смотрели с недоверием; он был ошеломлен... в то время, как вокруг распространялся неприятный запах.

– Технологии? – выпалил он. – Ресурсы? Что за хрень ты несешь?

– Уточните, что Bы хотите знать, и я с радостью объясню, господин Президент.

С видом маньяка Президент ткнул пальцем в сторону актера, подпрыгивая на одной ноге, и вытряхивая еще больше “стула” из другой штанины.

– Парень из «Музея восковых фигур» сидит за стойкой живым! Он умер в начале 90-х!

– Действительно, сэр, – ответил Реджинальдс. – Это называется “биологическим восстановлением”. Мы воссоздали его с помощью технологий, найденных в обломках разбитого инопланетного корабля.

Глаза Президента вылезли еще сильнее, как на карикатуре.

– Ты имеешь в виду-э– э…

– НЛО, сэр.

Мокрое пятно на передней части брюк Президента приобрело странную форму.

– Розуэлл^[53], – прошептал Хилтон. – Все эти вещи из «Секретных материалов»... правда.

– Розуэлл, господин Президент, это – блеф. Дезинформация, запущенная ВВС США, чтобы отвлечь внимание населения от реальных внеземных контактов. С 1947 года у нас было ровно одиннадцать подобных контактов, в результате которых мы получили огромное количество новых технологий. Ночная и инфракрасная оптика, использование водорода и кинетической энергии в качестве движущей силы, управление электромагнитными импульсами. Даже обычные микроволновки. В данном случае – в апреле 1962 года – НОРАД^[54] отслеживало прохождение НЛО над Северной Америкой на разных скоростях и высотах. Он разбился возле базы ВВС “Неллис”, в штате Невада. Экипаж был спасен вторым транспортным средством, однако первый корабль, несмотря на крушение, остался в достаточно неповрежденном состоянии. Технические службы ЦРУ и ВВС получили довольно много интересных технологий. Одной из них, господин Президент, являлась, упомянутая выше, возможность воскрешать мертвых.

Хилтон переводил взгляд с Реджинальдса на Прайса, туда-сюда, туда-сюда…

– Значит, вы... воскресили... Винсентa Прайсa?

Реджинальдс пожал плечами.

– Президент в то время был большим поклонником «Музея восковых фигур» и «Великого инквизитора». Называйте это эксцентричностью. И не волнуйтесь. Мистер Прайс совсем не похож на зомби. Он довольно последователен и очень эффективен в своей работе.

Уважаемый звездный актер из «Музея восковых фигур» встал, высокий, изящный и статный. Он выглядел так же хорошо, как и в своем последнем фильме «Вор и сапожник»^[55]. Застенчиво улыбнувшись, он протянул руку Хилтону.

– Для меня большая честь встретиться с Bами, господин Президент, – сказал он своим, известным на весь мир, голосом. – Я всегда был убежденным сторонником Bашей партии.

– Спа-спа-спасибо, – ответил Хилтон “отремонтированному” джентльмену.

– И я уверяю Bас, я достаточно здравомыслящий и очень квалифицирован для выполнения данных обязанностей. Вы знаете, я не просто актер. Я учился в Йельском университете, в нескольких уважаемых школах в Вене, в институте Кортальда и в Академии Нюрнберга. Как Bам такое? – бывший артист снова улыбнулся в своем классическом стиле. – У меня образование лучше, чем у вас.

Хилтон широко раскрыл рот.

– Сюда, господин Президент, – поторопил его Реджинальдс.

Хилтон шел неловко, большая часть дерьма из его штанов уже высыпалась, но не все. Впереди предбанник разветвлялся на ряд прихожих; Хилтон последовал за маленьким генералом в то, что казалось центральным коридором, который был темнее других, однако буквально сиял своей безупречностью. Единственными звуками, раздававшимися сейчас, являлись их резкие шаги. В конце концов, преодолевая недоверие, Хилтон подал голос:

– Кто еще был... восстановлен?

– Немногие. Это довольно дорогостоящая процедура. Однако, с несколькими Bы так или иначе знакомы. Никсон, Лодж^[56], Хамфри^[57] – кстати, хороший политик, хотя и проиграл выборы. О, и у нас также есть бывший лидер парламентского большинства Тип О'Нил…^[58]

– Мне нравится этот парень! – обрадовался Хилтон.

–…бывший директор Центральной Pазведки Уильям Кейси…^[59]

– Ненавижу этого изворотливого упыря! – выругался Хилтон с покрасневшим лицом.

–…и несколько других, большинство из которых выбраны президентскими советниками первого ранга.

Серьезное дело, – осознал Хилтон. – Самые важные люди в стране... мертвецы!

Коридор закончился красивой, хорошо оборудованной приемной, напомнившей Хилтону стоматологический кабинет. Тишина. Успокаивающие картины на стене. Темные, тонкие тона и мягкий бордовый ковер, заглушающий их шаги по сравнению с линолеумом предыдущего коридора.

Нос Хилтона сжался от исходившего от него запаха фекалий, однако, он увидел в приемной кое-что, что отвлекло его внимание.

Ах-оооо-ах! – подумал он, ощутив вспышку в паху.

На низком диване сидела женщина, напоминавшая гибрид подиумной модели и пляжной красотки. Длинные загорелые ноги подчеркивались узкой джинсовой юбкой – очень, очень короткой юбкой – а прозрачная блузка из черного шелка не могла скрыть шикарных имплантов, размера 36D. Платиновые светлые волосы поблескивали на ее плечах.

– Кто эта сногсшибательная чувиха? – зашептал Хилтон генералу.

– Считайте ее субподрядчиком, господин Президент. Здесь довольно много чего происходит, пусть это и не слишком заметно.

Что бы это значило?

– Послушай, коротышка. Хватит выставлять меня идиотом, или я прикажу какому-нибудь морпеху надавать по твоим ебаным ушам. Отвечай мне ясно и четко. Кто эта офигительная телка? Она выглядит, будто сошла со страниц каталога «Victoria's Secret»?^[60]

– На самом деле, сэр, она была их ведущей моделью в течение двух лет, пока мы… не приватизировали ее.

– Приватизировали?

– Мы хорошо платим ей, чтобы она служила своей стране уникальным образом.

Хилтон был в ярости. Он подошел к девушке. В чем проблема? – с некоторым раздражением задавался он вопросом. – Президент долбаных Соединенных Штатов Америки подходит к ней, а она выглядит так, словно вот-вот заснет.

– Эй, дорогуша. Я – Уилл Хилтон. А ты кто?

В ответ раздалось негромкое похрапывание.

Сучка заснула! Он легонько толкнул ее.

– Эй? Дорогуша? Это мой Дом. Ты кто, черт возьми?

Опущенные веки приоткрылись.

– А?

– Ты кто?

– Стейси, – пробормотала девушка.

– Ну, и что ты здесь делаешь?

Она устало вздохнула.

– Я жду Подснежника.

– Кто такая Подснежник, черт возьми!

Стейси поморщилась от громкости голоса, с каким был задан вопрос.

– Она моя подруга. Мы приходим сюда каждую неделю. Мы постоянные сотрудники.

Хилтон с серьезным видом нахмурил брови. Постоянные сотрудники? Звучало очень сомнительно.

– Слышь, Стейси, это мой долбаный Дом, и я имею право знать, какого хрена ты здесь делаешь. Почему ты спишь на моем диване?

Она повернулась с раздраженным выражением лица и, насупившись, произнесла:

– Я притомилась! Я устала! Оставьте меня в покое!

– Оставить тебя в покое? Ты не знаешь, кто я такой? Я – Президент!

– Оу, – сказала она. И снова уснула.

– Говори, – приказал Хилтон Реджинальдсу и посмотрел на часы. – У тебя есть десять секунд, прежде чем я вызову большого тупоголового охранника и прикажу ему вырвать тебе глаза и запихнуть их в жопу, чтобы ты мог видеть, как он надерет тебе задницу.

Реджинальдс устало вздохнул.

– Женщины, которые приходят сюда, являются сексуальными терапевтами, господин Президент, или, говоря терминами, которые Bы понимаете лучше, проститутками. Мы нанимаем их для снятия сексуального напряжения всех наших биологически восстановленных консультантов.

– Теперь отвали, коротышка.

Хилтон стянул штаны, измазанные дерьмом трусы и все прочее, после чего подошел к Стейси. Он извлек свой вялый пенис (на головке которого, подтверждая распространенное мнение, действительно красовалась неуместная родинка), и начал будить девушку.

– Эй! – прокричал он. – Поднимай свою тупую задницу и познакомься с исполнительным Коньком-Горбунком!

Девушка со вздохом проснулась.

– Оставьте меня в по…– когда она приоткрыла один глаз, тембр ее голоса изменился. Она прищурилась. – Это похоже на пенис… только меньше.

Хилтона затрясло, но прежде чем на него обрушился приступ гнева, открылась другая дверь в маленькой нише за диваном.

Хилтон смотрел, не веря глазам.

Приглушенный звук становился все ближе:

– О-о-о, о-о-о, ооо, – и с каждым «о-о-о» он замечал силуэт, делающий неловкий шаг. Голос также явно принадлежал женщине.

Интересно, а ЭТО что за баба? – подумал Хилтон, вглядываясь в тень ниши.

Наконец, из ниши вышла совершенно голая женщина. Она прихрамывала, произнося:

– О-о-о, о-о-о, ооо, – с каждым шагом, словно от боли.

Пальцами рук она держала пару туфель «Бэлли» на шпильках, а с предплечья свисало перекинутое красивое ярко-красное платье. Женщина была столь же привлекательна, как и Стейси, с потрясающе блестящими совершенно прямыми рыжими волосами, персиково-кремовой кожей, и… Это лучший ёбаный комплект сисек, который я когда-либо видел в своей гребаной жизни, – с открытым ртом осознал Хилтон.

Большие розовые соски, расползающиеся от морозно-белых комочков плоти, вызвали у Президента ассоциации с пумпонами на шариках из белого шоколада.

– О-о-о, о-о-о, ооо, – прихрамывая стонала женщина, затем…– Ааааааааах, – когда она, по-прежнему обнаженная, плюхнулась на диван рядом со Стейси.

– Кто ты?!! – потребовал ответа Хилтон.

Рыжая незнакомка критически посмотрела на него.

– Подснежник. А тыыыыы кто? – спросила она с отвращением.

– Я – гребаный Президент, – процедил Хилтон.

– Президент чего?

Президент проигнорировал нелепый вопрос. Несомненно, она пошутила. Вместо ответа он подумал о другом. Коротышка сказал, что эти девочки – проститутки, и, по-моему, сейчас самое время, чтобы они попроституировали.

– Эй, Подснежник? – обратился он. – Как насчет небольшого…

– Фу, от тебя воняет, как от кучи сраных подгузников, – прервала его она. – Не мог бы ты не стоять так близко от меня?

Боже!

– Стейси, – прошептала она своей подруге. – Это становится все лучше и лучше.

– Я знаю. Не могу поверить! И нам еще платят за это.

Подснежник блаженно вздохнула.

– Я… никогда не встречала такого мужчину… как он… Я никогда в жизни не кончала так сильно.

Хилтон слушал их беседу с тревожным интересом. Было очевидно, что говорили они не о нем.

– Кто этот мужчина, подобного которому вы никогда не встречали? – потребовал ответа он.

Обе девушки захихикали, завалившись вместе на диван.

Хилтон тяжелой походкой подошел к Реджинальдсу, остатки его терпения лопнули.

– Что, черт возьми, здесь происходит? Из этих пустоголовых имбецилок не вытрясешь ни хрена. Поэтому, говори ты, а если будешь продолжать водить меня за нос, я переведу тебя работать в ебаный туалет при Белом Доме. Я имею в виду, что я – Президент, ради всех долбаных святых, а им похеру мороз. Когда я был губернатором, я не мог перейти чертову улицу без того, чтобы десяток “цыпочек” не умоляли засунуть им в рот мою “сигару”. Кто этот другой парень, о котором они говорят?

Реджинальдс нахмурился.

– Сэр, не столь важно, кто он, как то, что он может сделать для Bас.

– Я не хочу, чтобы он сосал мой член, придурок; я хочу, чтобы эти сучки на диване сделали это!

– Забудьте пока об этих девушках, господин Президент. Перед вами серьезная дилемма в…

– КТО ЭТОТ ПАРЕНЬ? – проревел Хилтон.

Реджинальдс нахмурился, когда Президент плюнул прямо ему в лицо.

– Этот парень, господин Президент, находится за этой дверью…

Генерал показал на нишу.

Хилтон направился в сторону углубления в стене. Там было темно. Перед ним виднелась дверь, явно та самая, из которой недавно вышли две девушки по вызову, и на ней висела медная табличка с надписью: СТАРШИЙ СОВЕТНИК.

Дрожащей рукой Президент открыл дверь. Его глаза расширились, когда он заглянул внутрь. Но, прежде, чем он вошел, изнутри раздался голос с (уже превратившимся в клише) массачусеттским акцентом^[61]:

– Проклятье. Кто-нибудь, наконец, принесет мне мой суупчик?^[62]

перевод: Gore Seth

«И – ИК!»

Они знали, как он ненавидел Советы, поэтому неудивительно, что тот, кто вышел на них и заплатил за работу аванс, был советским оперативником из ГРУ^[63]. Лабель, однако, больше вникал в технические особенности, нежели Перрони. Да, Перрони был стрелком, а Лабель – координатором. Но, ещё Лабель был мозгом в компаниях такого рода. У него были обширные связи в кругу марсельской мафии, плюс он активно сотрудничал с французской контрразведкой, выполняя для них всякого рода грязную работёнку. У него уже имелся опыт в таких делах, тот же самый Алжир, например. Блин, да он почти завалил Шарля де Голля^[64] в 1961 году.^[65]

– Промахнулся-то всего на полсантиметра! – сокрушался Лабель.

Тогда он использовал модифицированную винтовку М2 калибра 5.5 и оптический прицел "Unertl" с фиксированной кратностью.

– Всего полсантиметра и мы бы разделались с предателем Пятой республики.

Как бы там ни было, Перрони полностью доверял этому человеку, к тому же он предпочитал просто стрелять в того, на кого укажут, и не напрягать понапрасну голову.

– Те парни из... ГРУ... что это вообще такое? – спросил он, отщёлкивая защитную крышку оптического прицела. – Типа КГБ или как?

– Хуже, – ответил Лабель, загружая обойму.

До этого он уже тщательно осмотрел каждый патрон. "Remington", калибр .5.56 с пулей 3.2 грамма, самые точные скоростные боеприпасы из тех, что когда-либо выпускались в массовое производство. Начальная скорость – 800 метров в секунду, и даже, несмотря на малый вес, с лёгкостью способны выбить человеку мозги с расстояния в сотню метров.

– Ваше ЦРУ, по сравнению с ними – кучка слепых котят, и они в курсе, что цель ненавидит Советский Союз, поэтому установка – её ликвидировать. Всё просто.

– Ну, ладно, тогда скажи, а почему к этому делу подтянули именно нас? Тебя и меня? – спросил Перрони. – Есть много других парней, кто взялся бы за такую работу.

– Сюда, в Техас, нам и нашим ребятам попасть проще. У Джанканы^[66] в Браунсвилле есть парочка прикормленных конгрессменов. Вот почему мы делаем эту работу. Фильтры иммиграционной службы и контрразведки хороши для русских и Cosa Nostra, но не для нас.

– Но, как же ему удалось подцепить на крючок таких шишек?

Лабель хихикнул. Его коллега, походу, не знал очень-очень многого.

Hу, может быть оно и к лучшему.

– Папаша Кеннеди кувыркается в одной постельке с вашей мафией ещё с начала 20-х. В основном, покрывал бутлегеров, – пояснил он.

– Ого…

– Они прекрасно знают, что Кеннеди не удастся победить на следующих выборах. Hе с его католической темой… Hе с супружескими изменами с той немкой, и по этому поводу уже разгорается бучa в Cенате^[67]. А главное, ни с проблемами в Юго-Восточной Азии.

– О, да-а-а...– задумчиво протянул Перрони, словно о чём-то вспомнив. – Вьетнам, то ещё местечко.

– Угу…

Оперативники ГРУ, вместе с головорезами из синдиката Марчелло Траффиканте, выбрали прекрасное место для снайпера – второй этаж здания делового центра "Дал-Текс", почти идеальная линия огня, а ко всему прочему, парни Марчелло уже подвезли на другую позицию придурка, который должен стать “козлом отпущения”^[68] так, чтобы впоследствии все были уверены в том, что стрельба велась из окон, стоящего напротив техасского школьного книгохранилища.

Теперь оставалось только ждать.

Оптический прицел, тот же старый верный ”Unertl”, был давно пристрелен и откалиброван. A сама винтовка? Перрони баюкал её в руках, как отец баюкал бы своего новорождённого младенца.

– Правда, она прекрасна?

– Ну, да, так и есть.

Модель ХР-100, прямо аккурат к дате, выпущенная компанией "Remington”. Короче, чем обычная винтовка, чуть длиннее чем автомат "Uzi”. Фактически буквы ХР так и обозначали – изделие: “экспериментальный пистолет”. Cнайперское оружие ближнего боя, сделанное по последнему слову техники.

– Итак, уточним ещё раз, на каком расстоянии от меня будет цель? – спросил Перрони.

– Примерно, 80 метров.

Перрони хихикнул.

– Французик. Да я мог бы насшибать тебе корзиночку вишенок с такой дистанции.

Лабель в этом даже не сомневался, он лично тренировал Перрони в лагере Траффиканте во Флориде.

Сегодняшняя цель должна стать самой большой “вишенкой” в его жизни.

Следующие пятнадцать минут протекли как пятнадцать часов. Так бывало почти всегда. Улицы забиты толпами народа, но, пока относительно тихи. Живое море людских голов внизу, казалось почти спокойно, но, когда громыхнули первые приветственные аплодисменты, они поняли, что время пришло.

– На исходную! – скомандовал Лабель.

Перрони прицелился в щель чуть приоткрытого, примерно сантиметров на двадцать, окна. Агенты Cекретной Cлужбы, при всём желании, не смогли бы разглядеть это окно с Элм-стрит. Лабель, прищурив один глаз, смотрел в монокуляр "Zeiss”. В подсвеченном светодиодом кружке он увидел, как из-за угла выехал строй мотоциклистов, а следом два длинных чёрных кабриолета “Lincoln”.

– Не торопись, жди…

– Да, знаю, – беззлобно огрызнулся Перрони. – Я всё равно не могу стрелять, те сраные деревья перекрывают обзор.

– Просто подожди пока они проедут мимо, и стреляй вдогон, точно в затылок, как я учил тебя во Флориде.

Лабель больше не слышал криков толпы, только тишина. Пока...

– Цель в зоне поражения, – прошептал он.

И следом, почти в унисон, раздались два звука.

Первый: И-ИК!

Bторой: БУМ!

Ствол винтовки чуть дёрнулся вверх, Перрони отшатнулся от окна и закрыл лицо ладонями. ХР-100 с грохотом полетела на пол.

– Чёрт, чёрт, мать твою! Mужик, я икнул, когда спускал курок! Пожалуйста, пожалуйста, скажи, что я не сделал того, что, как мне показалось, я сделал!

Лабель стоял словно замороженный. Он просто не мог поверить своим глазам. В монокуляр были хорошо видны хаос и паника в толпе, и быстро удаляющиеся, предположительно в сторону госпиталя "Паркленд", два чёрных “Lincoln”, в окружении группы мотоциклистов.

Господи Иисусе! – подумал Лабель.

– Ну, что ты молчишь?!! – молил его Перрони. – Скажи, что всё это сейчас мне только привиделось!

Лабель наконец опустил монокуляр.

– Твоя цель была во втором автомобиле, не в первом...

– Да я в куууууууурсе!

– Советы понимали, что Кеннеди не победить на следующих выборах, его легко обойдёт Линдон Джонсон^[69], известный своей жёсткой, антикоммунистической позицией.

– Кто был тот парень, которому я только что вышиб мозги?

– Мы взяли контракт на Джонсона, он и был твоей целью, – голос Лабеля скрежетал, как рушащиеся скалы. – А ты... ты завалил Кеннеди.

перевод: Пожелал остаться неизвестным

«Дом с Привидениями»

– Да, что за хуйня здесь творится! – проревел Президент Соединенных Штатов Америки, а Джош Уильям Бернет был именно им.

И не прошло еще и двадцати четырех часов с момента его вступления на этот пост, как он уже сделал свое первое официальное заявление. Трое мужчин из Секретной Cлужбы, уставились на него, потеряв дар речи. За минувшие сутки Бернету пришлось вытерпеть многое, но… всему же должен быть какой-то предел. Во время приведения его к присяге, погода преподнесла просто чудесный сюрприз – пошел ледяной дождь. Протестующие выели Бернету мозг, вице-президент опоздал на все семь инаугурационных балов и, наконец, когда торжественный кортеж готов был отбыть в Белый Дом, президентский лимузин приказал долго жить.

В связи с этим, личной охране пришлось пересадить Бернета и его прекрасную жену Ленор в "Тойоту Камри", принадлежащую какому-то репортёришке из «Вашингтон Таймс», и вести их до Белого Дома в ней. Когда Бернет потребовал выяснить причину поломки его автомобиля, ему, с некоторой неохотой сообщили, что всему виной был забившийся топливный фильтр. Кто-то насыпал сахар в бензобак президентского лимузина.

– Это произвол! – заорал Бернет в ответ на такую новость. – Это преднамеренный саботаж!

Ну, а как такое еще можно было назвать? Естественно, доказательств у Бернета не было, но он точно знал, что некий Уоллес Джексон Кэнтон – скользкая тихушная тварь – чью задницу вчера он выставил из Белого Дома, стоял за всем этим. Буква "У", выковыренная из всех клавиатур в Западном Крыле, была только началом. Глянцевые фотографии, заросших волосами, влагалищ формата А4 торчали из ксероксов, Президентские полотенца в ванных комнатах выглядели так, будто кто-то долго и старательно подтирал ими жопу. Еще больше волосатых влагалищ красовалось заставками на Президентских мониторах. После всего увиденного, засохшие пятна спермы у дверей Овального Kабинета уже не так сильно удивили Бернета.