Текст книги "Они писали на глине"

Автор книги: Эдвард Кьера

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)

Кроме табличек из семейных архивов, в Нузи мы нашли документы, имеющие отношение к храму и администрации. Имена богов, которым поклонялись, и названия городов, откуда приходили пожертвования, дают нам представление о географических границах данного округа. Нузи – «вооруженный» город; все горожане – нищие, писцы, плотники, – поголовно все должны были иметь лук и стрелы на случай войны. Люди побогаче обязаны были держать наготове определенное количество колесниц, лошадей и защитного вооружения разного типа, предназначенного для людей, лошадей и колесниц. По-видимому, все это воинское снаряжение время от времени проверялось, причем подробно отмечалось его состояние. У некоторых колесниц, показывала инспекция, расхлябаны борта, луки оказались без тетивы, лошади больны или непригодны. Мы располагаем таким документом, в котором, по-видимому, зафиксирован раздел военной добычи между знатными семьями города; среди добычи упомянуты и рабы из разных стран. Но невозможно даже пытаться изложить в пределах одной главы то, что содержится в тысячах документов. Жизнь Техиптиллы и цивилизация того города, в котором он жил, заслуживают отдельной книги.

Глава пятнадцатая
ИСКУССТВО И ЧЕЛОВЕК

В книге, которая основывается главным образом на материале вавилонских текстов, глава об искусстве может показаться несколько неожиданной. Правда, кое-какие разрозненные сведения об искусстве и ремеслах можно найти и в литературе, но неиллюстрированные древние тексты не могут идти ни в какое сравнение с нашими изданиями по искусству; данные, полученные из них, недостаточны даже для краткого очерка. Поэтому и я не буду пытаться собрать здесь то, что мы узнали из литературных произведений.

И все же, несмотря на то, что тексты не очень отвечают данной цели, глиняные таблички дают нам такую информацию о всех видах искусств, что нельзя надеяться найти когда-либо лучший источник. Мы указывали ранее на любопытный факт: люди в этой стране, не умея писать, могли расписываться, так как носили свои «подписи» на шее. Самые ранние печати – так называются эти «подписи», – по-видимому, представляли собой не что иное, как амулеты для защиты от злых духов; эти печати были плоскими и оставляли оттиск круглой, квадратной или овальной формы. Но это было задолго до того, как глина стала писчим материалом, и, вероятно, даже до изобретения письма.

Постепенно, однако, глиняные таблички вошли во всеобщее употребление, печати стали делаться лучше и использоваться в качестве подписи. Тогда обнаружилось, что маленький цилиндрик удобней плоской печати, потому что при откатке по влажной глине документа он давал ленточку повторяющихся изображений. Цилиндрические печати получили широчайшее распространение не только в Ассирии и Вавилонии, но и далеко за их пределами. Печать изготавливалась из твердого камня; иногда даже из драгоценного, если заказчик мог позволить себе такой редкий материал. Если же приходилось считаться со средствами, то брали сравнительно мягкий камень или раковину. Художники того времени проявляли большую изобретательность, вырезая изображения на цилиндрах; некоторые из этих печатей с изображениями всевозможных сцен – подлинные миниатюрные произведения искусства. Бедняки, которые не могли позволить себе заказать печать у хорошего художника, старались сделать то, что было в их силах, и теперь нам очень трудно отличить «примитивную» печать от печати, сделанной плохим ремесленником. Иногда примитивен бывает мастер, а не период.

Сегодня эти маленькие цилиндрики находят по всей стране. Арабские женщины собирают иногда целые ожерелья из цилиндрических печатей разного размера. Их нетрудно нанизать на шнурок, потому что они просверлены вдоль оси цилиндра; в древности их также носили на шнурке на шее. Многие современные археологи с завистью поглядывают на подобные коллекции древних печатей, с которыми гордые владелицы не желают расставаться.

Однако, хотя сами по себе цилиндрические печати – прекрасный источник информации, ценность их для археологов в какой-то мере снижается именно из-за их хорошей сохранности и привлекательного вида. Многие из этих печатей были очень давно найдены в разных районах страны и увезены новыми владельцами далеко от места их происхождения. Кроме того, из-за их прекрасной сохранности нередко случается так, что крестьянин, найдя на своем поле печать III тысячелетия до н. э., хранит ее вместе с новыми украшениями. Таким образом, и время и место происхождения этих крошечных произведений искусства столь основательно перепутаны, что трудно делать какие-либо заключения на основании изучения древних печатей, не имея твердой почвы под ногами.

В последнее время возникли новые сложности. Цилиндрические печати в Месопотамии, подобно скарабеям в современном Египте, оказались золотым дном для фабрикантов поддельных древностей. Человек, сколько-нибудь понимающий в камнерезном деле, сравнительно легко может изготавливать копии печатей. Материалом служит почти любой вид камня, и сойдет любой уровень мастерства.

Часто совершенно невозможно отличить современную подделку от подлинной древней печати, если только поддельщик не пытался копировать надписи, которые он не понимает, или сам не выдумывал мотивы изображений. Как-то торговец древностями в Багдаде рассказал мне историю об одной подделке; я уверен, история эта правдива, потому что сам рассказчик ничего не выигрывал, рассказывая ее.

Несколько лет назад жил в Багдаде некий Риза, несомненно настоящий художник, который, однако, использовал свой талант для изготовления фальшивых древностей; его специальностью была подделка цилиндрических печатей. Это было всем известно, но преследовать его по закону не могли, так как он никогда не пытался сбывать свои изделия сам. Однажды моему другу торговцу какой-то крестьянин принес печать удивительной красоты; он, однако, знал, чт опринес, и, соответственно, просил за нее довольно высокую цену. Торговцу хотелось получить печать, но в то же время он не хотел платить запрошенную цену. Обычный восточный торг кончился ничем, и он предложил крестьянину оставить ему вещь и зайти через два дня. К этому времени, мол, он как следует рассмотрит печать и будет знать, может ли он за нее столько заплатить.

Как только крестьянин ушел, торговец помчался к Ризе и попросил того изготовить точную копию печати. Он собирался отказаться от покупки и вернуть хозяину копию вместо подлинника. Риза оказался на высоте: он сделал такую хорошую копию, что трудно было отличить одну печать от другой.

Торговец был очень доволен тем, что план его удался. Когда крестьянин явился, он показал ему обе печати и сказал, что так как в продаже уже есть такая же печать, то запрошенная цена просто смешна, и пусть он забирает свою печать. Но тут случилось нечто неожиданное, крестьянин во что бы то ни стало хотел продать печать: он так сбавил цену, что торговцу пришлось печать купить.

Некоторое время спустя в лавку торговца заглянул один известный ученый из весьма уважаемого европейского музея. Он был другом торговца, а также солидным клиентом. Тут представился случай разыграть его. Торговец показал ему поддельную печать и попросил сказать о ней что-нибудь. Ученый был в восторге. Он назвал цену, с которой торговец в шутку согласился, и попросил разрешения взять печать с собой в отель, чтобы получше ее изучить. На следующий день ученый собирался вернуть ее.

Разрешение, как и следовало ожидать, было получено, но на следующий день ученый не пришел. Его задержали какие-то другие дела, и в конце концов он покинул страну, увезя с собой печать. Через положенный срок пришел чек из музея, оплачивающий покупку. Шутка зашла слишком далеко, так как у торговца вовсе не было намерения обманывать своего хорошего клиента. Чек он принял, но написал своему другу, что он за это время обнаружил, что печать была современной копией древнего оригинала. Не будет ли он так добр принять оригинал и вернуть копию? Но музейные специалисты смотрели на дело иначе. Они настаивали на том, что купили настоящую вещь, а присланная позднее была копией. И оставили у себя первую!

Но хороши эти печати или плохи, будь они даже наилучшим источником информации в мире, мы не могли бы использовать их в данной книге, так как сознательно ограничили себя только той информацией, которую мы извлекаем из самих глиняных табличек. Печати, однако, делались для того, чтобы ставить их на табличках, и в той мере, в какой они служили этому своему назначению, они попадают в рамки нашей работы. После того как документ был полностью написан, писец прикладывал свою печать, эквивалент его подписи, а затем приглашал свидетелей в порядке занимаемого ими положения в обществе сделать то же самое. Рядом с оттиском каждой печати, которая рельефно отпечатывалась на глине, писец указывал имя владельца печати. Для первых двух-трех оттисков использовалось лучшее место на оставшейся чистой части таблички. Менее важные свидетели должны были ставить свои «подписи» на ребрах (боковых сторонах) таблички и там, где еще можно было найти свободное место. Понятно, что некоторые оттиски получались ясными, тогда как другие смазанными или же настолько неполными, что невозможно разглядеть изображенные на них сцены.

Тем не менее все это помогает нам в нашей работе. Первые свидетели, как правило, были самыми зажиточными людьми; можно полагать, что у них были и лучшие печати, оставлявшие более четкие оттиски. Самым последним свидетелям, возможно, даже не удавалось поставить свою «подпись», но едва ли нам стоит об этом сожалеть. Разумеется, не всегда получается так, что оттиски лучших печатей помещаются на лучшей части таблички. Оттиски самых художественных печатей встречаются порой на ребрах таблички, где мало что может отпечататься. В целом, однако, я доволен таким порядком, при котором самые важные свидетели должны были «подписываться» первыми.

Исследование оттисков печатей на табличках встречает меньше помех, чем изучение самих печатей. Мы можем указать точную дату и место происхождения таблички, а следовательно, и оттиска печати; в большинстве случаев полная дата – год, месяц и день, – равно как и название города, где была написана табличка, приводятся в конце текста. Имея же одну печать, мы не можем сказать, откуда она происходит, – быть может, из совсем другого района Месопотамии или даже из какой-либо соседней страны. Разумеется, иногда сами древние находили или получали по наследству, а затем использовали в качестве своей «подписи» печати, принадлежавшие далеким предкам. Но обычно это удается установить, если у нас есть оттиск печати и сопровождающий его текст. Оттиск печати имеет и другое преимущество перед самой печатью – его невозможно подделать.

Деловые документы дошли до нас в огромном количестве: они происходят из всех районов страны, датируются самыми различными периодами. Каждый из документов чтобы иметь законную силу, заверялся хотя бы одной или двумя печатями. Если сделка была важной, печатей ставилось больше, иногда до десятка оттисков на одной табличке. Каждый маленький оттиск – сценка, взятая из жизни. Иногда на нем можно различить три-четыре человеческие фигурки рядом с животными, храмовой утварью, алтарями, богами, мебелью, музыкальными инструментами и т. д. Можно сказать, что хорошо сохранившийся оттиск печати на табличке равноценен рельефу длиной в несколько ярдов. Ни в одной древней стране мы не находим и даже не можем надеяться найти и тысячной доли изображений, которые дают нам оттиски печатей на уже имеющихся табличках. А ведь миллионы документов еще предстоит извлечь из земли! Не будет преувеличением сказать, что мы получаем гораздо лучшее представление об искусстве всех исторических периодов всех районов Месопотамии по глиняным табличкам, чем по каким-либо иным источникам.

Глава шестнадцатая
ЛИСТКИ ИЗ ДНЕВНИКА ДИПЛОМАТА

Одно из величайших открытий, когда-либо сделанных в Египте, поначалу ни у кого не вызвало интереса. Жительница маленькой деревушки Телль эль-Амарны нашла изрядное количество глиняных табличек. Подобные вещи в Египте не встречались, однако я полагаю, женщину не слишком взволновало ее открытие. Но все-таки это были «антики», и она рассудила, что, возможно, кто-нибудь захочет их приобрести. Перед тем как продавать таблички, она и ее компаньоны решили увеличить число находок, разбив таблички на куски. Проделав эту работу, они предложили кучку обломков ближайшим торговцам древностями. Торговцы отнеслись к предложенным вещам без особого восторга, так как и сами понимали в них немногим больше продавцов; они, однако, знали, что раз таблички содержат какие-то письмена, то, значит, представляют коммерческую ценность. Некий предприимчивый антиквар предложил большую группу табличек одному крупному европейскому музею. Ученые ознакомились с ними, но засомневались в подлинности табличек. Могут ли вавилонские таблички быть обнаружены в Египте? Более внимательное изучение находок показало, что в текстах много орфографических и грамматических несоответствий. Находки были признаны современной подделкой и отвергнуты.

Тогда торговцы стали продавать таблички кому попало, в основном несведущим туристам, желавшим приобрести какие-либо сувениры. Торговля шла плохо, но торговцы не теряли надежды и продолжали предлагать неходовой товар различным музеям. Перелом произошел, когда Берлинский музей, к вечной славе германской науки, признал исключительную важность табличек. После того как первая партия табличек была куплена, начались лихорадочные поиски остальных табличек. Вскоре к немецким ученым присоединились все те, кто ранее отвергал эти находки; теперь они стремились приобрести как можно больше египетских табличек. В результате сегодня амарнские таблички рассеяны по многим музеям мира; причем в одном музее хранится уголок таблички, а остальная ее часть находится в другом. Американцам, которые позднее других стали интересоваться ассириологией и находились далеко от мирового рынка древностей, пришлось довольствоваться остатками.

Приведу такой пример. В 1892 г. один иностранный ученый видел у антиквара крошечный обломок, который, как стало известно теперь, являлся частью большого фрагмента таблички, хранящегося в европейском музее. Позднее этот обломок был куплен американским миссионером в Египте, и о дальнейшей его судьбе ученому миру ничего не было известно. Обломок был вновь обнаружен среди египетских «антиков», приобретенных Чикагским институтом искусств, и великодушно подарен Восточному институту, в музее которого занимает теперь почетное место.

Почему же амарнские таблички столь важны? Для ответа достаточно всего несколько слов: эти документы, написанные вскоре после 1500 г. до н. э., представляют собой дипломатическую переписку между фараонами Египта и правителями Палестины, Сирии, Малой Азии, Вавилонии, Ассирии и других стран. Этот первый найденный полный дипломатический архив, как нетрудно догадаться, проливает яркий свет на политическую обстановку того времени.

То, что мы узнали из амарнских табличек о Малой Азии, явилось для нас большой неожиданностью. Согласно истории, как мы ее себе представляли ранее, хетты ничем особенным не прославились. Они изредка упоминались в Библии наряду с иевусеями, амаликитянами, ферезеями и другими бесследно исчезнувшими народами, и мы всегда полагали, что существенной роли в истории они не сыграли. На самом же деле оказалось, что лишь небольшая часть хеттов жила в Палестине и вступала в контакты с древними евреями. Хеттское же царство одно время включало часть Сирии, но центр его находился в Малой Азии. В амарнском архиве обнаружено письмо хеттского правителя, который на равных разговаривает с египетским фараоном. Таким образом, амарнские таблички открыли нам хеттов, которые с тех пор вышли из почти полного забвении и «стали» обладателями могущественного царства.

Иевусеи теперь тоже не просто этноним. Иевус, как мы знаем из Библии, древнее название Иерусалима [Книга Судей 19, 10]. Получается, что царь Иерусалима вел оживленную переписку с фараонами Египта как раз в то время, когда евреи приступили к завоеванию Ханаана. Это служит подтверждением не только библейского рассказа о покорении Ханаана, но и мнения стороны, противоборствовавшей вторжению евреев. Последние обнаружили в стране цивилизацию значительно более развитую, чем их собственная. Данное обстоятельство, однако, евреев нисколько не смутило, так как ханаанеи не были «богоизбранным народом». Поэтому евреи начали по мере сил и возможностей уничтожать ханаанейское население. Ханаанеи, со своей стороны, называли захватчиков «грабителями» и «головорезами»; чтобы изгнать их из страны, ханаанеи решили обратиться за помощью к Египту.

Ханаан в это время находился под покровительством Египта. Царь Иерусалима немедленно отравил гонцов к фараону, прося прислать на помощь войско. Фараон Эхнатон был занят религиозной реформой: он решил заменить культы многочисленных богов во всех областях Египта культом единого бога. Эта реформа доставила фараону массу хлопот, и у него не было ни времени, ни желания посылать войска царю Иерусалима. Что ответил ему Эхнатон, если он вообще послал ему ответ, мы не знаем; тогда, по-видимому, не было принято оставлять копии отправленных писем, и мы располагаем только письмами, доставленными в Египет. Но независимо от того, ответил он иерусалимскому царю или нет, а войск фараон не дал. Это мы узнаем из второго письма царя Иерусалима, в котором он повторяет свою просьбу и предупреждает фараона, что Ханаан будет для него потерян, если он не защитит свои владения. Второй призыв о помощи был встречен так же, как и первый. В третьем письме царь Иерусалима сообщает, что войска уже не надо – слишком поздно. Большая часть страны уже попала в руки захватчиков.

Читая Библию, нетрудно заметить, что рассказ о завоевании Ханаана, данный в книге Иисуса Навина, не во всем согласуется со сказанным в других книгах. Судя по этому рассказу, завоевание носило чисто военный характер, и страна была решительно очищена от коренного населения. Из других книг мы можем заключить, что процесс этот шел гораздо медленней и результат был достигнут не столь прямым путем. Амарнские таблички рассказывают нам, как все эти происходило; мы видим, что захватчики вступают в союз со многими владетельными местными князьями. Система союзов, вероятно, оказалась весьма эффективной для достижения поставленной цели – подчинить страну, но она принесла захватчикам и немало забот. Та часть населения, которой позволено было свободно оставаться на месте, начала оказывать сильнейшее влияние на менее культурных пришельцев. Вся религиозная история древних евреев – это постоянная борьба против почитателей Ваала, которые не только продолжали сами сохранять старые традиции, но неоднократно, по сути дела, отвращали пришельцев от их Бога Иеговы и обращали к Ваалу.

Очень любопытны и письма вавилонских царей. Вавилония в этот период находилась под властью чужеземной династии, которая почти не контролировала положение дел в стране, переживавшей состояние политического хаоса. Эти вавилонские цари постоянно просили у фараонов золота, которого ни в Месопотамии, ни поблизости от нее нет. Египет, с его золотыми копями на Синае и в Нубии, был, вероятно, главным источником драгоценного металла. Вавилоняне присылали дары, какие только могли собрать, прося в ответ золота: «В твоей земле золота много, как пыли». Египтяне не разделяли подобного мнения и, во всяком случае с точки зрения вавилонян, были весьма скупы при отправке драгоценного металла. Нужно сказать к чести вавилонских правителей, что, несмотря на экономический упадок в стране, они не отказывались от золотого денежного стандарта. При самых сложных обстоятельствах они держались за него.

В других письмах из Вавилона говорится о двух вавилонских царских дочерях, отправленных в жены фараонам. Представьте, что должны были чувствовать бедные девушки! Их везли на край света, чтобы выдать замуж за людей, которых они никогда раньше не видели и которые не только были другой культуры, но и принадлежали к другой расе. Но тогда, как и теперь, девушкам царской крови не приходилось много рассуждать о мужьях: дипломатические интересы ставились выше всего.

Когда-нибудь, если нам повезет, телль эль-амарнский архив дополнится письмами, которые фараоны посылали в ответ на те, что так бережно хранили. На это потребуется немало времени, потому что они были рассеяны по всему древнему миру. Я также совершенно уверен в том, что некоторые из них потеряны для нас навсегда. Но начало уже положено. Читателю, наверно, будет интересно узнать, что договор с хеттским царем, текст которого был найден записанным по-египетски, обнаружили также в Малой Азии прекрасно записанным на глиняной табличке по-вавилонски [24]24
  Речь идет о мирном договоре, заключенном фараоном Рамсесом II и хеттским царем Хаттусили III (ок. 1270 г. до н. э.). Русский перевод см.: Хрестоматия по истории Древнего Востока. Т. I. М. 1980. с 79–83.


[Закрыть]. Так как вавилонский язык был официальным языком дипломатии, совершенно очевидно, что текст на табличке был официальным текстом договора, а египетский текст – лишь его переводом. Мы знаем, какую трудность представляет в наши дни перевод важных официальных документов, требующий максимально точной передачи одного и того же понятия на разных языках. Но так как всегда остается возможность возникновения споров из-за неточности перевода, имеющей силу должна быть объявлена одна из версий. У древних переводчиков были, вероятно, те же трудности, что и у современных.

Тут нас могут спросить: «А почему вавилонское письмо стало официальным? Разве египтяне не достигли очень высокого уровня цивилизации и не могли использовать египетский язык в качестве языка дипломатии?». Язык навязывается либо при военном, либо при культурном завоевании. Хотя вавилонским завоевателям приблизительно с 2500 г. до н. э. удавалось распространять свою власть на огромную территорию, все же эти военные завоевания имели весьма непрочный характер. Время от времени какой-нибудь царь выступал в поход и водружал штандарты своих богов в областях, населенных «варварами»; но такие триумфы происходили только в правление действительно великих монархов, да и влияние их на развитие цивилизации было, по всей вероятности, не слишком велико. Вавилонянам ни разу не удалось создать великой империи, которая просуществовала бы в течение долгого времени. Завоевание, приведшее к тому, что вавилонский язык стал языком дипломатии, было чисто культурным.

Кроме того, если Египет был отдаленной страной, окруженной пустынями, морями и отсталыми народами, то Месопотамия находилась в самом центре великой культурной зоны. Сношения с другими странами поддерживались здесь во все времена. Наверно, Египет – единственная страна, где на систему письма не оказала влияние древнемесопотамская письменность. Неудивительно тогда, что, подобно тому как отсталые народы Европы взяли латинский алфавит и приспособили его к своим языкам, соседние с Вавилонией и Ассирией народы приспособили для своих языков вавилонскую клинопись. Так же как латынь в средние века была языком науки, вавилонский язык стал языком культуры и дипломатии. Вавилонские писцы взяли свои палочки и начали обучать все соседние народы искусству клинописи. Они составляли словари, в которых словам местного языка, выписанным фонетически, давался соответствующий вавилонский эквивалент. Вместе с искусством письма они несли и свои знания; литературные шедевры, использовавшиеся в качестве учебных пособий в школах Вавилонии, стали книгами, по которым «варвары» учились читать и писать. Разумеется, мы не относим египтян к числу варваров; у них была своя собственная высокоразвитая цивилизация, но так как они не могли обучить египетскому языку весь мир, им пришлось использовать при общении с внешним миром тот язык, который там лучше знали.

И вот мы видим, как египетские писцы размышляют над этой странной письменностью: на некоторых амарнских табличках сохранились пометки, сделанные красными чернилами, – это писец отмечал места, где, по его мнению, кончается одно слово и начинается другое. Изучая иностранный язык, будущие египетские писцы, как и их вавилонские собратья, обращались к вавилонским преданиям: вот почему среди амарнских табличек был найден фрагмент одного из самых распространенных и прекрасных вавилонских повествований [25]25
  Автор имеет в виду «Поэму об Адапе».


[Закрыть]. Это знаменательная находка, значение которой легко понять, если мы попытаемся установить, какое воздействие оказывали вавилонская письменность и культура на окружающие народы. По моему убеждению, воздействие это было большим, чем считается сейчас.