Текст книги "Сестра мисс Ладингтон (из сборника"Роковая женщина")"

Автор книги: Эдвард Белэми

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

Глава двенадцатая

Прошло всего несколько дней с отъезда доктора Халла, как мисс Ладингтон внезапно заболела. Болезнь длилась довольно долго, и состояние больной в момент кризиса вызывало серьезные опасения.

С первых дней болезни Ида распорядилась, чтобы никто из слуг не появлялся в комнате больной, и на это время стала для нее кормилицей, дежурной сестрой и горничной. И если очень редко она позволяла себе ненадолго прилечь, то предварительно давала оставляемой на дежурство женщине строжайшее распоряжение при малейшей тревоге немедленно будить ее. При ее быстрой и беззвучной походке, сильных и нежных руках, бесконечном терпении и мягкости характера она превратилась в настоящего «ангела» комнаты, в которой лежала больная.

То, как Ида использовала каждую возможность, чтобы продемонстрировать свою преданность мисс Ладингтон, то усердие, с которым она спешила оказать ей всевозможные услуги, и то внимание, которым она окружала больную, несли в себе какую-то истовость. Могло создаться впечатление, что ее даже опечалит тот момент, когда благодаря особо тщательному уходу больная более не будет нуждаться в дальнейших заботах.

Было видно, насколько растрогали мисс Ладингтон тревога Иды за ее судьбу и ее заботы. Ей было важно узнать, насколько, оказывается, она дорога девушке. Ее собственное преклонение перед Идой было чем-то само собой разумеющимся. Но вот то, что та относилась к ней с не меньшей любовью, было приятно ей в особенности потому, что она не рассчитывала ни на что подобное.

– Я бы скорее всего никогда не захотела выздоравливать, чтобы за мной постоянно ухаживала такая заботливая сиделка, как ты, сестра, – сказала однажды мисс Ладингтон.

С тех самых пор, как она начала называть Иду сестрой, ее голос почти что вибрировал на каждом отдельном слоге, как если бы она старалась выразить всю сердечность и нежность объединяющего их союза, на что указывало уже само использование ею обращения «сестра».

Выздоровление мисс Ладингтон затянулось на многие дни. Однажды вечером она попросила, чтобы к ней позвали Пола. Когда он вошел, она была в комнате одна. После того как молодой человек справился о ее самочувствии, она предложила ему сесть на стул.

– Присядь-ка, Пол, – сказала она. – Мне хотелось бы немного поболтать с тобою.

Он послушно сел, и мисс Ладингтон начала сразу с главного:

– Мне кажется, что после болезни я очень ослабела. И если доктор мне все-таки говорит, что мне удастся в основном восстановить свое здоровье, он тем не менее обращает мое внимание на то, что мне не суждено жить вечно и что смерть может подкрасться совсем незаметно.

Тут Пол прервал ее тирадой, в которой смешались озабоченность, удивление и неверие в возможность чего-либо подобного в ближайшие годы.

Однако это не помешало ей продолжить начатую мысль:

– Дорогое дитя, хочу подчеркнуть, что тут нет причин для особых огорчений. Доктор не утверждает, будто мне не суждено жить долго. Он говорит лишь, что смерть, если уж она придет, то придет, не постучав предварительно в дверь. И я уверена, что это тот конец, о котором только может мечтать каждый нормальный человек. А поговорить с тобою я хотела исключительно из-за Иды. После того, как я заболела, а точнее – после того, как доктор высказал свою точку зрения на мое здоровье, я много думала о том, что будет с Идой, если я умру. Ты когда-нибудь задумывался над тем, что у нее даже нет официального имени? Мир не имеет ни малейшего представления о том, как она вернулась в нашу жизнь. И в глазах закона она имеет так же мало прав на имя Иды Ладингтон, как и любой посторонний человек.

– Это я могу себе представить, – сказал Пол.

– Пока я жива, ей беспокоиться нечего, – продолжала мисс Ладингтон. – Но что будет, когда я умру?

– Давай лучше не будем об этом, – возразил Пол. – Не хочется и думать об этом. И имей в виду, что я-то останусь и смогу обеспечить ей защиту.

В течение некоторого времени мисс Ладингтон молча смотрела на молодого человека, и ее щеки слегка порозовели. Наконец она несколько смущенно спросила:

– А ты ее любишь, Пол?

– И ты еще спрашиваешь меня об этом?! – воскликнул он.

– Нет-нет. Я знаю.

Мисс Ладингтон опустила глаза, и ее щеки покраснели еще более. После некоторого колебания она продолжила:

– Ты знаешь, Пол, что такое наше общество… В настоящее время существует одна-единственная возможность для того, чтобы молодой человек мог защитить девушку, и эта возможность – жениться на ней. Ты думал об этом?

Пол густо покраснел. Даже лоб до самых волос стал пурпурным. Однако затем кровь быстро отхлынула от лица, и он вновь стал таким же бледным, как и прежде. Но по прошествии нескольких секунд он покраснел еще сильнее. На глаза набежали слезы, и он видел сидевшую перед ним мисс Ладингтон как через некий огненный туман. При этом она внимательно рассматривала что-то на полу, а на ее щеках пылали яркие пятна.

Ну да, конечно, он думал об этом. И мысли о том, что Ида, даже будучи таинственным существом, может стать его женой и однажды он будет обладать ею, как мужчины обладают своими женщинами, посещали его неоднократно. Но эти мысли вызывали в его крови столь невыносимый жар и казались ему, сверх всего прочего, столь дерзкими, что он боялся их и старался переключиться на что-нибудь иное. Однако эти мысли оставались для него чем-то вроде брезжущего на горизонте предела его желаний. Они были вроде мечтаний о недостижимом счастье, которое, быть может, однажды и реализуется, но очень нескоро, где-то в далеком будущем. И все-таки он думал об этом.

Наконец Пол произнес несмело и бесцветно:

– Я ее люблю.

– Я знаю, что ты ее любишь, – заметила мисс Ладингтон. – Никто другой не может знать, как я, насколько ты ее любишь. И ты являешься единственным мужчиной на свете, достойным ее любви. Но и она сама достойна тебя.

– Но она не выйдет за меня замуж, – с сомнением сказал Пол. – Она очень добра ко мне, но вместе с тем она наверняка никогда не думала ни о чем подобном. Это я – я люблю ее! А она столь добра, что позволяет мне это. Но я уверен, что она-то меня не любит. Да и как может быть иначе? Разве такое возможно?

– А я полагаю, она любит тебя, – спокойно и уверенно заявила мисс Ладингтон. – Пока я не спрашивала ее ни о чем подобном, но я внимательно наблюдала за нею. А что касается любви, то одна женщина всегда в состоянии читать в сердце другой. И, наверное, было бы крайне странным, если бы я не могла понять именно ее. Так что мне кажется, тебе не следует бояться ответа, если ты спросишь ее об этом. Я же не намереваюсь даже намеком склонять ее к какому-либо решению. Однако, если она готова стать твоей женой, это наверняка было бы лучшим выходом из положения, обеспечивающим ей прекрасное будущее. В этом случае моя смерть не станет для нее такой уж невосполнимой потерей.

Из всего сказанного мисс Ладингтон Пол воспринял лишь ее первые фразы, из которых следовало, что Ида любит его и, возможно, даже хочет выйти за него замуж. Этот намек настолько возбудил его, что он просто-таки был не в состоянии далее следить за ходом мыслей своей тети. Что-то звенело в его ушах, мешая сосредоточиться. Ее голос звучал, казалось, где-то очень далеко. Позже Пол никак не мог вспомнить, сколько времени он еще провел в ее комнате.

Спускаясь потом вниз, отмстил, что дверь в гостевую комнату открыта. Когда он заглянул туда, то увидел, что в комнате сидит Ида и читает книгу.

Погода была очень теплой, и девушка надела легкое платье из газа. Его светло-зеленый цвет удивительным образом оттенял золотистые волосы, белые плечи и дивную шею красавицы. Она являла собою восхитительную гармонию сочетания белого, светло-зеленого и золотого.

Ида не слышала, как Пол подошел к двери, и не подозревала о том, с каким восторгом тот любовался ею. Когда же Пол подумал, что видит перед собой девушку, которая вскоре может стать его женой, то от любви у него перехватило дыхание и закружилась голова. Он чувствовал себя просто потрясенным, осознавая всю меру дерзости своих надежд когда-либо иметь возможность назвать эту дивную красавицу своею… В конце концов, не отважившись войти, он просто сбежал, выйдя в ночную тьму, чтобы немного успокоиться.

Поскольку у Пола не было никакого опыта в налаживании контактов с женщинами и в более или менее безобидном флирте, то волшебство женского очарования еще было в состоянии воздействовать на него со всей своей первозданной силой, а жизнерадостная восприимчивость его характера к красоте не успела еще потерять свою изначальную свежесть. В течение приблизительно часа он прогуливался по темным и безмолвным улицам деревни в ожидании, пока не успокоится непривычное возбуждение и пока он не сможет вновь руководить своими чувствами и поступками.

Когда Пол наконец вернулся в дом, нервы его были до предела напряжены, так как во время прогулки он принял решение испытать свое счастье. Ида все еще находилась в комнате для гостей.

После разговора с Полом мисс Ладингтон была возбуждена едва ли меньше, чем он сам. То живое и теплое участие, с которым она наблюдала в течение прошедших недель за трогательным обожанием Полом Иды, как бы удваивалось. Проецируя себя на Иду, мисс Ладингтон воспринимала восторженное отношение Пола к девушке, как к самой себе, и в то же время оставалась сторонним наблюдателем. Ей казалось, что у нее те же переживания и те же мысли, которые, как она подозревала, должны были переполнять Иду.

Мисс Ладингтон воображала, что между нею и Идой установилась этакая телепатическая связь, позволяющая ей абсолютно точно знать о Том, что творится в душе девушки. Таким образом, она верила в исключительность и совершенство этой связи и считала, что никогда еще не существовало такого взаимопонимания между другими душами. Да и как можно было ожидать меньшего, когда речь шла о таком, как у них с Идой, родстве? Их взаимопонимание она рассматривала не иначе, как отражение связей, объединяющих на небе различные души одного индивидуума.

Никогда в жизни мисс Ладингтон не было ничего, что можно было бы назвать серьезной любовью. И вот теперь, на закате своих дней, она благодаря своему магическому единению с Идой как бы на собственном опыте знакомилась с тем, что такое нежная страсть.

После ухода Пола мисс Ладингтон осталась в комнате одна. В своих мыслях она представила себя на месте Иды. Ей казалось, что она знает, какие слова Пол скажет ей и с какими чувствами эти слова будут выслушаны. Она не сомневалась в том, какой ответ получит Пол и в какую форму он будет облечен. Щеки старой девы зарделись, дыхание стало прерывистым, и, как в дни мечтательной юности, ее поблекшие глаза несколько затуманились.

Она была еще слегка возбуждена, краска еще не схлынула со щек, когда до нее дошло, что в дверь легко стучат. После разрешения войти на пороге появились Пол и Ида.

Немного раскрасневшаяся Ида слегка склонила свою головку, и длинные ресницы спрятали в тени ее взгляд. Так и стояла она, несколько наклонившись вперед, и ее удивительно красивые руки беспомощно свисали вдоль бедер. Она производила впечатление пленницы, а Пол, нежно полуобнявший ее за талию и держащий за руку, был похож на гордого своей добычей завоевателя.

– Не знаю, наяву ли все это, – сказал он, – а потому я привел ее к тебе, чтобы ты сама все увидела и услышала. Ида говорит, что хочет стать моей женой.

Глава тринадцатая

И верно, ухаживания Пола за Идой начались лишь в тот вечер, когда он смог обнять ее в качестве обрученной невесты. Если она и прежде называла его своим любимым, то, несмотря на это, он со своими знаками внимания всегда держался вдалеке от нее. В проявляемом им внимании было достаточно страсти, но все же в его отношении к ней было слишком много немого обожания, для того чтобы можно было говорить о настоящем ухаживании. Однако в ночь их обручения его любовь несколько утолила жажду, испив с ее губ тот жар, что, без сомнения, имел чисто земное происхождение. Теперь рядом с ним было уже не то полумистическое существо, которое он обожествлял. Под одной крышей с ним жила женщина, и эту женщину он мог целовать. Он мог целовать ее хоть тысячу раз на дню, абсолютно открыто, и это не было святотатством. Теперь он мог целовать не только ее руку, рукава или подол платья – он мог целовать ее в нежные, горячие губы.

В результате превращение восторженного воздыхателя в близкого влюбленного вызывало в отношении к нему Иды соответствующее изменение. Модель художника, освободившись от неестественной и напыщенной позы, не смогла бы продемонстрировать радость своего освобождения так, как это сделала женщина, которой наконец-то удалось спуститься с пьедестала, на который ее подняло обожание любимого, чтобы позволить целовать и ласкать себя. И если прежде казалось, что любит лишь он один, то теперь об этом не могло более быть и речи.

– А знаешь, – сказала она однажды, – я так рада, что ты наконец-то перестал обожествлять меня. Подумай сам, как ты мог так принижать себя передо мной? Как это мог делать ты, который в тысячи раз лучше, умнее и красивее меня? О Пол! Ведь это мне следовало бы преклоняться перед тобой и обожествлять тебя. Ведь я даже недостойна одного твоего поцелуя!

И прежде чем он успел воспротивиться этому, она схватила его руку и, склонившись вперед, поцеловала ее. Когда он заставил ее выпрямиться, лицо девушки было залито слезами. Был поздний вечер, а потому он видел ее не очень четко.

– Солнышко мое, – воскликнул он. – Что с тобою случилось? Что угнетает тебя?

– Ничего, не обращай внимания, – ответила она. – По всей видимости, это оттого, что я люблю… Мне так кажется.

Была ли настоящей причиной ее любовь или, скорее всего, отговоркой, но фактом остается то, что в эти дни она очень часто плакала. Да и по отношению к своему любимому она демонстрировала теперь частую смену настроений. То она была лихорадочно весела, то, к его удивлению, вновь начинала плакать. И при этом она каждый раз убеждала Пола, что не чувствует себя ни в коей мере несчастной. А так как у него не было никаких оснований сомневаться в ее искренности, то Пол счел за благо относить эту неуравновешенность на счет повышенной нервозности.

Совместные выходы влюбленных в общество имели следствием то обстоятельство, что мисс Ладингтон теперь приходилось чаще, чем прежде, оставаться в одиночестве. Но при этом никак нельзя было говорить, что Ида пренебрегала ею ради своего жениха. Тревога, которую Ида испытывала со времени перенесенной мисс Ладингтон болезни, была сродни опасениям дочери по поводу здоровья любимой больной матери. Ида давала ей внимание и заботу, которых одинокая старая дама была лишена в течение всей своей жизни и которые были ей так нужны теперь. Она была бы в высшей степени признательна, оказывай их ей любой другой человек, но насколько же ей было приятнее получать это все от Иды!

В таинственном свете луны деревенская улица представляла собой весьма романтическое место для прогулок. Теперь весьма часто со ступеней молитвенного дома, который стал для влюбленных любимым убежищем, вплоть до полуночи разносились звуки гитары, на которой играл Пол. Во времена юности мисс Ладингтон эти ступени также были любимым местом сентиментальных парочек, и она хорошо помнила быстро завершившийся роман из первой земной жизни Иды. Тот роман также имел отношение к этим ступеням.

Однажды вечером, когда молодая пара задержалась на любимом месте дольше, чем обычно, мисс Ладингтон взяла свою шаль, тщательно закуталась в нее и пошла к ним через луг, дабы напомнить молодым людям, что даже влюбленным пора уже дать себе отдых.

Когда она подошла к ним, Пол сидел на нижней ступеньке и играл на гитаре, поглядывая на Иду, которая сидела выше, откинувшись на основание колонны. Луна освещала ее поднятое к небу мечтательное лицо. Одна рука покоилась на коленях, в то время как пальцы другой рассеянно играли прядкой волос, которые несколько растрепались и теперь выглядели особенно пышными. Как же хорошо помнила мисс Ладингтон эту позу и эту свою привычку играть волосами! Ведь они были свойственны ей много-много лет тому назад.

Она задержалась в тени до того момента, как Пол кончил играть. После того как струны стихли, она вышла и сказала, обращаясь к Иде:

– Я тут стояла некоторое время, наблюдая за тобою, сестра. Я пыталась представить себе, насколько это тронет тебя, когда ты вспомнишь, что уже сиживала некогда на этих ступенях. И было это около сорока лет тому назад. Ты сидела тогда в той же позе, что и теперь. И была так же хороша и молода, как и сейчас. А вот Пола даже еще не было тогда на свете. Да и его родители в то время были почти что детьми.

Ида опустила голову и едва слышно заметила:

– Мне не очень приятно вспоминать о тех временах.

– Мне тоже не хотелось бы думать об этом, – сорвавшиеся, как эхо, с губ Пола слова выдавали своим возбужденным тоном его ревность, которую он испытывал не впервые, думая о прежней жизни своей любимой. – У меня нет ни малейшего желания узнать, кто тогда сидел у ее ног. Так что и я с удовольствием забуду о тех временах.

Ида опустила голову еще ниже и ничего не сказала. Мисс Ладингтон была первой, кто нарушил молчание:

– У тебя нет оснований для каких-либо подозрений, – заметила она, обращаясь к Полу. – Я могу засвидетельствовать это. И, думается мне, тебе трудно представить себе лучшего свидетеля, чем я. Поверь, в той жизни она не знала, что такое любовь. Хотя это правда, она сиживала тут и в те давние годы. Привлекаемые этой красотой, которая так очаровала тебя, тут сидели у ее ног другие. Но ни один из них никогда не взволновал ее сердце. Так что ей пришлось вернуться на Землю еще раз, чтобы узнать, что же это такое – любовь.

Полный раскаяния, Пол склонился и поцеловал ножку Иды, сидевшей несколько выше. При этом он прошептал:

– Прости меня!

Ида нашла его руку и судорожно сжала ее.

Они поднялись и молча направились к дому.

Смущенная мисс Ладингтон шла следом, внутренне упрекая себя за неудобное положение, в которое, судя по всему, поставили Иду ее слова. Она попыталась вновь вызвать воспоминания о том времени. Это было много лет тому назад. С тех пор она успела состариться, и ее память наверняка утратила былую четкость. Кто знает, может быть, некоторые из поклонников и были в те далекие годы несколько ближе и дороже для Иды, чем это теперь представляется мисс Ладингтон ее стареющей памятью? Может быть, она сделала непростительную глупость, намекая на события тех лет?

Несмотря на то что, как казалось, обстоятельства складывались самым благоприятным образом и должны были вроде бы оставлять девушку в отличном настроении, обещая ей скорое счастье, склонность Иды к меланхолии заметно возросла, что наконец начало серьезно беспокоить мисс Ладингтон и Пола. Собственно, Ида с самого начала отличалась задумчивостью, но в последнее время выражение ее лица в моменты, когда, как она полагала, никто ее не видит, выдавало глубочайшую подавленность. То выражение уныния в ее глазах, от которого хозяевам дома так никогда и не удалось ее избавить, теперь превратилось в привычную печаль. Как мисс Ладингтон, так и Пол неоднократно заставали ее в слезах, если неожиданно входили к ней в комнату. И каждый раз она или не могла, или не хотела объяснить причину этих слез. Не один раз бывало, когда они оставались вдвоем с Полом и возникала неожиданная пауза, Пол вдруг поднимал на нее взгляд и, к своему удивлению, замечал, что в устремленных на него глазах стояли готовые вот-вот пролиться слезы. А порой, едва Пол собирался приласкать ее, она вдруг начинала плакать, и ее рыдания не прекращались даже тогда, когда он обнимал ее.

Судя по всему, ее необъяснимое нежелание наконец-то определить сроки свадьбы со столь нежно любимым ею мужчиной было следствием каких-то нарушений в ее нервной системе.

С тех пор как она обещала Полу стать его женой, прошло приблизительно три недели. Несмотря на многочисленные просьбы назвать день свадьбы, Полу так ни разу и не удалось получить желаемый ответ. Если он проявлял особую настойчивость, то единственным результатом этого были слезы, как если бы он своими требованиями определенности разбивал ее сердце. Пол чувствовал себя абсолютно беспомощным. Ведь если бы она не любила его, то ее поведение было бы более чем понятным. Но в том, что он был любим, и любим бесконечно, у него не было ни малейших сомнений. Ежедневно он имел доказательства этой любви.

Она никак не хотела признаться, чтоименно мешает ей назначить день свадьбы, хотя в качестве отговорки она часто говорила о том, будто еще не готова к этому дню и будто в ближайшее время свадьба все-таки должна состояться. В тех же случаях, когда Пол напоминал ей о чрезвычайных обстоятельствах, не терпящих дальнейшего промедления, – о ее двусмысленном положении в доме, о далеко небезупречном состоянии здоровья мисс Ладингтон и особенно о страстном желании последней видеть Иду как можно быстрее замужем, – даже тогда она не пыталась дать сколь-нибудь вразумительный ответ. Просто начинала рыдать, не оставляя Полу иного выхода, как переключиться со своих вопросов на заботу о ней и на стремление любыми средствами успокоить девушку.

Когда однажды мисс Ладингтон поинтересовалась, что же молодые люди решили между собой, и Пол был вынужден рассказать ей о странном поведении Иды, оба они долго ломали себе головы, пытаясь найти выход из создавшегося положения.

Поскольку было очевидно, что она переживает острое нервное расстройство, именно этому обстоятельству приписали и ее поведение. Принимая во внимание выпавшие на ее долю в последние месяцы переживания, а также естественное возбуждение, связанное с необычным для нее положением, нечего было удивляться тому, что она находилась в состоянии крайнего нервного истощения.

– Не следует ее более поторапливать, – решила мисс Ладингтон. – Она обещала стать твоей женой. К тому же ты хорошо знаешь, что она любит тебя. Поэтому ты можешь себе позволить запастись терпением. Ты же, Пол, любил ее всю свою жизнь, даже не общаясь с нею. В течение последнего месяца ты довольствовался лишь тем, что видел ее. И ведь ты не думал о том, что время тянется слишком медленно.

– Ты забываешь о том, что как раз ее постоянные уходы от ответа и делают ожидание столь невыносимым.

Через день или два, когда во второй половине дня мисс Ладингтон оказалась с Идой наедине, старая дама спросила:

– Когда вы с Полом решили сыграть свадьбу?

– Мы пока еще не определили срок, – запинаясь, ответила девушка.

– Пол говорил с тобой на эту тему?

– О да!

– Откровенно говоря, я очень надеялась, что к сегодняшнему дню вы уже будете семейной парой, – после короткой паузы заметила мисс Ладингтон. – Ты знаешь, почему я так озабочена этим. Мне бы хотелось без проволочек обеспечить тебе надежные позиции в обществе. Я понимаю, что время, в течение которого вы оставались обрученными, очень коротко, однако и причины, исключающие излишнее промедление, слишком основательны. Так что, если ты любишь его, я не вижу причин для долгих отсрочек. Может быть, ты еще не очень уверена в своей любви к нему? Это, несомненно, тот момент, в котором у девушки должна быть полная ясность.

– О нет! В этом я абсолютно уверена! Я всем сердцем люблю его, – воскликнула Ида и тут же разразилась слезами.

Мисс Ладингтон уселась рядом с нею и, положив головку девушки себе на плечо, начала успокаивать ее. Однако все ее усилия не имели успеха – Ида всхлипывала все громче и громче.

Внезапно старая дама сказала:

– Ты очень нервный человек, моя маленькая сестричка. Но прошу – не нужно более плакать. Не будем продолжать разговор на эту тему. У меня нет ни малейшего желания хоть одним-единственным словом побуждать тебя к чему-либо против твоей воли. Мне просто хотелось выяснить, что ты думаешь по интересующему меня поводу. Так что ты можешь откладывать свадьбу на столько, на сколько сочтешь необходимым, и Пол не должен торопить тебя. А я меж тем приму все меры к тому, чтобы в случае моей смерти ты осталась обеспеченной и независимой даже в том случае, если ты никогда и ни за кого не выйдешь замуж.

– Что ты этим хочешь сказать? – спросила Ида, подняв голову с плеча старой дамы и проявляя внезапный интерес к разговору.

– Я подумываю о том, чтобы сделать тебя моей приемной дочерью, – веселым голосом сообщила ей мисс Ладингтон. – Ну разве это не чудесно – утверждать, будто ты являешься моей дочерью? И это при том, что ты появилась на свет тогда, когда меня еще не было. Но, к сожалению, это единственный путь для того, чтобы официально оставить тебе имя Иды Ладингтон, хотя твои права на него существенно старше и основательнее, чем мои. Конечно, я предпочла бы передать тебя под защиту Пола в качестве его жены. Однако я готова пойти и на этот шаг, чтобы гарантировать тебе спокойствие и уверенность в завтрашнем дне. Ты же понимаешь, до тех пор, пока ты не имеешь официального имени перед лицом закона, я не могу назначить тебя своей наследницей и оставить тебе ни доллара.

– Так ты полагаешь, что необходимо назвать именно меня в качестве твоей наследницы? – воскликнула Ида.

– Ну конечно же, – подтвердила мисс Ладингтон. – Что же иное я могу иметь в виду? Не думаешь ли ты, что я хочу видеть тебя зависимой от Пола даже в том случае, когда ты выйдешь за него замуж? Ну нет, я просто завещала бы тебе – миссис де Ример – весьма приличное состояние. Ну а при теперешних обстоятельствах я оставлю наследство своей приемной дочери, Иде Ладингтон. В этом и состоит вся разница.

– А как же Пол?

– Да не беспокойся ты о Поле, – улыбнулась мисс Ладингтон. – Я не забуду о нем и не оставлю его на произвол судьбы. У меня очень много денег. Так что я в состоянии с избытком оделить ими каждого из вас.

– О Господи! Только не делай этого! – сжимая руки мисс Ладингтон и глядя на нее почти безумными глазами, воскликнула Ида. – Мне не нужны твои деньги. Прошу тебя – не делай этого! Я не вынесу! Ты дала мне так много и была так добра ко мне!.. Так что же, мне ко всему прочему теперь еще обкрадывать Пола? Только не это! Ты не сделаешь так! Я не потерплю этого! Ты не должна!

– Но, дорогая моя… – успокаивающе начала мисс Ладингтон. – Вспомни о том, кемты мне приходишься и кем– я тебе. Конечно, в отличие от меня, ты можешь не столь остро чувствовать особенность наших отношений хотя бы потому, что я-то сохраняю в памяти почти все то, что ты пережила в своей жизни. Я в состоянии на основании фактов очень убедительно доказать, кемя являюсь для тебя и кемтебе прихожусь. Да я уже доказала тебе это, и у тебя нет никаких оснований для сомнений. Подобные сомнения с твоей стороны были бы просто ужасны. Так вот – кому же, как не тебе, должна я оставить свое состояние? Разве мы не являемся с тобою более близкими родственниками, чем любые другие когда-либо существовавшие на Земле два человека? Ну что могут представлять собою притязания на наследство других людей? Ну что они такое в сравнении с тобою, с твоими правами? Разве же я не наследовала от тебя все, включая мою собственную личность? И теперь ты не хочешь быть моей наследницей?

И обрати внимание, – продолжала она, – ты имеешь права не только в качестве моей наследницы. Твои права были бы почти столь же велики даже в том случае, если бы ты не была близка и дорога мне. Не забудь, что твое появление здесь было следствием моей инициативы и произошло при моем участии. При этом не потребовалось даже твоего желания или нежелания возобновить жизнь, некогда начатую и завершенную на Земле. Правда, наше начинание привело к успеху, на который я, откровенно говоря, не рассчитывала и которого совсем не ожидала… Да, честно говоря, не ожидала. Но, как ты понимаешь, это не уменьшает меру моей ответственности за случившееся. Так что уже поэтому я ответственна за тебя и твое будущее. Уже одного этого было бы достаточно, чтобы я считала себя обязанной обеспечить тебе соответствующие условия жизни и необходимую опеку даже в том случае, если бы ты была не моим собственным «я», а полностью чужим мне человеком.

Пока мисс Ладингтон говорила, Ида начала постепенно успокаиваться и наконец перестала плакать. Судя по всему, красноречие старой дамы было не напрасным. Во всяком случае, Ида более не возражала против предложенного плана.

– С некоторых пор я очень боюсь упустить время, которого, может быть, осталось у меня не так-то много, – после короткой паузы заметила мисс Ладингтон. – И мне кажется, что лучшее, что мы можем предпринять, это поехать завтра утром в Бруклин, дабы оговорить со специалистами в юридических вопросах все необходимые и предусмотренные для этой цели законом шаги.

– Пусть будет, как ты хочешь, – сказала Ида и, сославшись на сильнейшую головную боль, отправилась наверх, в свою комнату, где и провела всю вторую половину дня.

Между тем Пол заглянул к мисс Ладингтон, и та рассказала ему о разговоре с Идой и о конечном его результате. Молодой человек был вне себя от огорчения. Он чувствовал себя униженным, поскольку решил, что Ида обманывала его, говоря о своей любви. С точки зрения Пола согласие Иды на удочерение со всей очевидностью свидетельствовало о ее нежелании стать его женой. Для него уже не оставалось сомнений в том, что в ближайшее время, а может быть, и вообще никогда она не выйдет за него замуж.

Но почему она так странно вела себя по отношению к нему? Почему она позволяла себе эти жестокие капризы? Можно ли представить себе другого мужчину, к которому любимая женщина относилась бы столь капризно-пренебрежительно? Мисс Ладингтон только и могла, что качать головой, когда Пол обрушил на нее поток своих жалоб. Противоречивое отношение Иды к замужеству было для старой дамы не меньшей загадкой, чем для него. Так что она воспринимала происходящее не менее болезненно, чем Пол. Но, несмотря ни на что, она взяла с молодого человека обещание не беспокоить Иду очередными вопросами и выяснениями отношений, поскольку это могло бы только усугубить обстоятельства и привести к дополнительным душевным переживаниям.

И все-таки, даже если бы Пол и собирался разыгрывать из себя роль оскорбленного и обиженного, то всякая мысль об этом тут же улетучилась бы после того, как он встретился с девушкой за чайным столом. Вид ее припухших и покрасневших глаз и молящие о жалости нежные взгляды, которые она время от времени украдкой бросала на него, не оставляли в его сердце ничего, кроме всепоглощающей любви и искреннего сочувствия.

И что бы ни было причиной ее странного поведения, речь не могла идти о проявлении дурного характера. Было очевидно, что и она сама страдает от происходящего не меньше, чем Пол.