Текст книги "Сестра мисс Ладингтон (из сборника"Роковая женщина")"

Автор книги: Эдвард Белэми

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

Глава восьмая

Хотя мисс Ладингтон и не испытывала столь страстной потребности в очередной встрече с молодой Идой, как Пол, в девять вечера, когда их экипаж подъезжал к дому миссис Легран, и она ощущала радостный восторг ожидания от предстоящего сеанса. Что же касается Пола, то он тщательнейшим образом подготовился к явлению своей любимой, выбрав для этого случая свой самый выигрышный туалет. При этом он подумал: «Наверное, мне следует продемонстрировать сегодня не меньшее внимание к предстоящей встрече, чем при подготовке к свиданию с живой женщиной». Но кто мог дать ему в данном случае какой-либо совет? И насколько же неожиданными оказываются зачастую происходящие в нашем уме процессы, которые среднему смертному подбрасывают мыслишки делать все возможное для того, чтобы показаться любимой в наиболее привлекательном виде!

Как и во время первого своего визита в этот дом, приехавшие, которых встретила и провела внутрь Альта, нашли миссис Легран и доктора Халла в передней гостиной. Как и тогда, медиум представляла собою прямо-таки иллюстрацию к понятию «плохое самочувствие». И если теперь она не выглядела заметно хуже, чем перед своей болезнью, то объяснялось это исключительно тем, что уже тогда ее состояние и внешний вид были более чем неважными. В ответ на вопрос о самочувствии она признала, что, по правде говоря, действительно чувствует себя не особенно хорошо для того, чтобы вновь давать спиритические сеансы. Более того, если бы не настоятельные просьбы доктора Халла, а также нежелание вводить в заблуждение и причинять излишние хлопоты приятным людям, она предпочла бы перенести сеанс с сегодняшнего вечера на другой день.

– Вам ни в коем случае нечего и думать ни о каких сеансах, если их проведение связано с какой-либо опасностью для вашего здоровья, – воскликнула мисс Ладингтон, хотя в душе испытывала определенное разочарование. – Мы никак не можем позволить вам утруждать себя при подобном самочувствии. Не правда ли, Пол?

Согласие Пола с этим человеколюбивым заявлением последовало не так быстро, как этого следовало бы ожидать. В душе в этот момент он считал себя таким же плохим человеком, как какой-нибудь убийца. Ему было ясно, что он предпочел бы, чтобы эта женщина поставила на карту не только свое здоровье, но и свою жизнь, лишь бы он вновь мог увидеть Иду, лишь бы не испытывать горького разочарования от напрасной поездки. Он попытался запретить себе подобные мысли и заставить себя подтвердить, что не имеет ничего против переноса сеанса на другой день, когда, бросив на него свой понимающий взгляд из-под полуприкрытых век, свидетельствующий о том, что его мысли не представляют для нее никакой тайны, миссис Легран заявила тоном, не терпящим возражений:

– Прошу прощения, но я все-таки в любом случае проведу этот сеанс. Весьма признательна всем вам за участие, но я привыкла держать свое слово. Мои друзья должны считаться с этой моей особенностью. Хочу уверить вас, что предстоящее напряжение не вызовет ухудшения моего самочувствия.

После короткой паузы она добавила:

– Доктор, не хотели бы вы позволить нашим друзьям обследовать кабинет?

– Это абсолютно ни к чему, – возразил Пол.

– Наши друзья действительно часто отказываются от предлагаемого обследования, – заметил доктор Халл. – Мы весьма признательны за выказываемое таким образом доверие. Однако же, что касается нас, мы вынуждены настаивать на предварительном осмотре помещений, поскольку речь идет о нашем престиже. В противном случае может возникнуть подозрение в обмане, подозрение, которого пока, возможно, и нет. Позже такое может случиться, и вы уже не сможете быть окончательно спокойными и удовлетворенными.

После этих доводов мисс Ладингтон и Полу не оставалось ничего иного, как принять участие в очередном осмотре помещений. Они увидели, что с момента их последнего посещения не произошло никаких изменений. Действительно, не было никакой возможности спрятать кого-нибудь незамеченным в кабинете или в задней комнате. В равной мере исключалось, чтобы кто-нибудь мыслимым или немыслимым способом смог проникнуть в эти помещения каким-либо иным путем, минуя переднюю гостиную.

По их возвращении в последнюю события развивались в том же порядке, как и во время предыдущего сеанса. Миссис Легран поднялась со своего стула и нетвердой походкой направилась через заднюю комнату в кабинет. Затем доктор Халл запер ведущую в коридор дверь, пододвинул к ней стул и передал Полу связку ключей. После того как он поставил поперек разделяющего обе комнаты порожка три стула, доктор Халл пригласил мисс Ладингтон и Пола занять места, прикрутил газ и опустился сам на третий стул.

Когда все было готово к началу, севшая за пианино Альта взяла несколько вступительных аккордов все той же мягкой и размеренной пьесы, которую она исполняла и в прошлый раз. Мисс Ладингтон показалось, что игра Альты продолжалась существенно дольше, чем в предыдущий раз. Она уже подумала, будто что-то не получается с сеансом и, может быть, что-то случилось с миссис Легран. Кто знает – а вдруг она умерла? Эта страшная мысль в соединении с возбуждением, вызванным напряженным ожиданием, настолько подействовала на нервы мисс Ладингтон, что в следующий момент она чуть-чуть не вскрикнула, когда внезапно, как и во время предыдущего сеанса, почувствовала слабое дуновение ледяного ветра, коснувшееся ее лба. А несколькими секундами позже появилась в дверях кабинета Ида и затем как бы проплыла дальше в комнату.

Одета она была точно так же, как и при своем первом появлении в белое платье с открытыми плечами. Копна золотых волос ниспадала на спину до самого пояса.

Начиная с того момента, как Ида появилась из тьмы кабинета, взгляд Пола был неотрывно прикован к ее лицу. Для того чтобы выразить исключительно напряженное внимание, с которым он вглядывался в дорогие черты, едва ли можно найти подходящие слова.

Полу потребовалось не более минуты, чтобы навсегда запечатлеть в памяти любимый образ. Теперь на протяжении всей жизни воспоминания об этой встрече будут ему постоянным утешением. Он не мог не помнить о тех трудностях, которые пришлось преодолеть, чтобы добиться этого сеанса, а также о невольных сомнениях в возможности повторного вызова и материализации любимой. Пол подозревал, что скорее всего ему более никогда не удастся повидать на Земле его обожаемую Иду. Именно поэтому он так жадно вглядывался в нее. Ведь от той точности, с которой его память сможет удержать каждую черточку ее лица и каждую линию ее фигуры, будут зависеть его дневные воспоминания о любимой и его ночные сновидения. И так будет продолжаться до самой смерти и последующей встречи с нею в мире ином.

Преисполненные тоски и истомы взоры, присущие любящим, были неподходящи в эти краткие мгновения. Его горящий взгляд был прикован к ее лицу, а затем, казалось, пробегал, обжигая, по линиям ее фигуры. Он был недоволен тем, что мышцы глаз требуют слишком много времени, чтобы снова и снова пробежать по деталям ее лица и фигуры.

Когда же Ида – как и в ту первую ночь – плавно проплывала мимо него и улыбнулась ему, глядя вниз, он моментально забыл обо всем. Он забыл о времени, забыл о том, где он и с кем он. Он впал в состояние заколдованности, при котором бездействуют разум и воля.

Внезапно его вернуло к реальности нечто страшное – какое-то непонятное изменение, происшедшее с его любимой. Материализовавшаяся Ида вдруг вздрогнула, и по ее телу пробежала легкая дрожь. В глазах пропало выражение радости от узнавания окружающего и появилось замешательство. А потом она стала поворачивать голову из стороны в сторону, оглядывая широко открытыми, но ничего не видящими глазами темные углы комнаты, напоминая своим пустым взглядом лунатика. Полуповернувшись в сторону кабинета, она сделала нерешительное движение, как бы намереваясь идти в том направлении. А затем, как если бы внезапно разорвался невидимый шнур, который втянул ее в эту комнату, она покачнулась, потом остановилась и вдруг отступила в противоположный угол комнаты. В тот же самый момент из кабинета послышался тяжелый стон.

Доктор Халл вскочил со стула и бросился в кабинет, по пути полностью открыв кран газового освещения, благодаря чему в обеих комнатах стало светло.

Альта с громким криком побежала следом за доктором, за нею последовали мисс Ладингтон и Пол.

Поскольку в полумраке комнаты они пытались в деталях проследить все движения материализованного духа, зрачки обоих были расширены, и теперь в связи с внезапно вспыхнувшим ярким газовым пламенем они были настолько ослеплены, что были вынуждены искать путь в кабинет почти что на ощупь.

Представшая перед ними в маленьком кабинете сцена просто разрывала сердце.

Ноги и нижняя часть туловища миссис Легран покоились на софе, бывшей, кстати, единственным предметом меблировки этой комнатки. Доктор Халл как раз занимался тем, что осторожно поднимал свешивающуюся вниз верхнюю часть ее тела и укладывал голову на подушку. Глаза ее были полуоткрыты. Особенно тягостное впечатление производили окружающие их темные тени, которые стали еще более яркими, контрастируя с нездоровой бледностью лица, бросавшейся теперь в глаза. Одна рука была крепко сжата в кулак, вторая сжимала край корсета, как если бы миссис Легран собиралась разорвать его у себя на груди. На посиневших губах виднелась пена.

Рыдая, Альта бросилась на тело своей матери с криком:

– Мама! Мама! Проснись! Ну проснись же!

– Она умерла? – спросила мисс Ладингтон дрожащим от возбуждения голосом.

– Не знаю. Но боюсь, она действительно мертва. Я предупреждал ее. Я говорил ей, чем это может кончиться. Но она ничего не хотела слушать, – выкрикивал доктор Халл отрывистые фразы.

При этом он пытался одной рукой нащупать пульс, в то время как другой расшнуровывал ее платье. Он попросил Пола растереть находящейся в бессознательном состоянии женщине руки, в то время как мисс Ладингтон обрызгивала ей лицо и грудь охлажденной льдом водой из кувшина, стоявшего в углу кабинета. Доктор напрасно пытался влить больной какую-то жидкость из колбы через крепко сжатые зубы, расплескивая ее вокруг.

– Нет. Это уже не имеет более смысла, – сдался он наконец. – Ей уже ничего не поможет. Она мертва.

Мисс Ладингтон и Пол отошли в сторону. Альта вновь бросилась на тело матери и разразилась рыданиями.

– Она была для меня всем! – задыхаясь, судорожно повторяла она.

– У миссис Легран были друзья? – справилась мисс Ладингтон, совесть которой была отягощена мыслью, что в известной степени и она была ответственна за ужасное окончание сеанса.

– Да. У нее были друзья. И они смогут позаботиться об Альте, – ответил доктор Халл.

Так как их присутствие в кабинете более не имело смысла, то мисс Ладингтон и Пол покинули это печальное место, где разыгралась неожиданная трагедия, и перешли в переднюю.

Ужасное событие, только что происшедшее у них на глазах, полностью отвлекло их мысли от успешного исхода сеанса. Последнее, что запомнилось обоим, была призрачная фигура Иды, внезапно пропавшая в ослеплении ярко разгоревшегося газового пламени, когда они, заслышав предсмертный хрип медиума, почти на ощупь пробирались к кабинету.

Но что это? В дальнем углу комнаты, где они в последний раз видели парящей фигуру призрака, там… там стояла молодая девушка! Она несколько склонилась вперед, прикрывая глаза от слепящего света газовых рожков. Когда она опустила руку и принялась осматривать комнату, все ее существо выдавало испуг и непонимание происходящего.

Это была Ида. Но насколько же она изменилась! Теперь это уже не был бледный призрак, который с помощью полумрака и игры теней представляется созданием из плоти и крови. Нет, перед ними, бесспорно, находилась живая дочь Земли.

Ее грудь поднималась и опадала от испытываемого волнения. Вместо свойственного духам спокойствия ее глаза выдавали глубокое замешательство озадаченной и испуганной молодой девушки.

Когда Пол и мисс Ладингтон появились из кабинета, она устремила на них вопрошающий взгляд. На сей раз в этом взгляде не было и следа былого узнавания. И она сразу же начала говорить. По окраске и тембру ее голос был меццо-сопрано – глубокий и теплый, однако несколько резкий из-за испытываемого ею страха.

– Где я? – спросила она.

В течение нескольких мгновений разум входивших в комнату был парализован увиденным. Их удивление было столь велико и всепоглощающе, что они просто не могли поверить собственным глазам. Они начали сомневаться в своем здравом рассудке и в реальности происходящего. И тут внезапно, как удар молнии, почти одновременно к ним пришло озарение – они поняли, кого и почему они здесь видят.

Вера в чудо и теоретическая возможность подобного события, которые они обсуждали в прошедшие после первого сеанса недели и о которых в дальнейшем более не задумывались, вновь пришли им на память. Оба внезапно поняли, что чудо свершилось. Итак, доказательства доктора Халла оказались не совсем верными, и прав был Пол. В ходе сеанса по материализации скончался медиум, и материализованный дух принял его жизненную силу и теперь явился перед ними настолько же живым, насколько живыми были и они сами.

То, что находилось теперь перед ними, ни в коей мере не было духом Иды, который благодаря своим потусторонним способностям призрака знал и узнавал их. Нет, перед ними стояла молодая Ида Ладингтон, и ее любопытствующий отрешенный взгляд выдавал полное непонимание всего того, что было незнакомо сорок лет тому назад школьнице из Хилтона.

После краткого замешательства и естественного удивления сердца мисс Ладингтон и Пола переполнились невыразимой радостью. Еще бы – как раз в тот момент, когда они потеряли уже всякую надежду когда-либо увидеть Иду хотя бы еще один раз, она вдруг сама предстала перед их глазами, причем не в образе материализованного духа, а самим воплощением жизни. Не удивительно, что они не сразу осознали свершившееся чудо. Но как им теперь заговорить с Идой? Как представиться ей? Как отвечать на вопросы, которые она наверняка начнет задавать им, чтобы, не дай Бог, не испугать ее замалчиванием чего-либо?

И пока они безмолвно стояли с нетерпеливо бьющимися сердцами, готовые обнять ее, но не способные найти слова, с которыми могли бы обратиться к Иде, из кабинета вышел доктор Халл, озабоченный воцарившейся вдруг тишиной. При виде Иды он от неожиданности отшатнулся назад, и Пол услышал, как с его губ сорвалось тихое:

– Как же я не подумал об этом?

Затем он положил руку на плечо Полу и возбужденно прошептал:

– Вы были правы. Все произошло именно так, как вы предвидели… О Господи, что нам сказать ей?

Теперь уже нельзя было не заметить, что Иду встревожили направленные на нее странные взгляды.

– Простите, сударь, – просительно обратилась она к доктору Халлу, – может быть, вы сможете сказать мне, каким образом я очутилась здесь?

А затем последовала необычная сцена с пояснениями. И каждый при этом старался найти по мере возможности наиболее простые и доступные объяснения. Пол, доктор Халл и мисс Ладингтон пытались пояснить условия и обстоятельства, при которых этот потерянный дух из страны вечности, выброшенный на берег, вновь продолжил свое земное существование.

В течение некоторого времени она не испытывала ничего, кроме страха от этих объяснений, которые, судя по всему, были просто непостижимы для нее в данный момент. И если постепенно благодаря большому терпению и тактичности, с которыми обращались с нею присутствующие, ее страх прошел, то замешательство только возросло.

Она беспрестанно поворачивала свое лицо от одного к другому, и было видно, как она усердно старается понять то, что по очереди сообщали ей присутствующие. Но наконец Ида печально покачала головой – разобраться во всем было выше ее сил.

– Я, кажется, совсем запуталась, – сказала она, прижимая руку к виску. – Я не в состоянии понять ничего из того, что вы тут говорите.

– Да, понять это трудно, – успокоил ее доктор Халл. – Понимание придет позже. А пока загляните-ка через эту дверь вон в то небольшое помещение. Там вы увидите тело женщины, чьи жизненные силы полностью перешли в вас. И тогда вы нам поверите, хотя и не поймете до конца.

Говоря это, он показал рукой на дверь кабинета.

Ида подошла и заглянула внутрь, но тут же с громким вскриком отпрянула назад. Выражение ужаса на ее лице было настолько сильным, что в следующее мгновение мисс Ладингтон была рядом с нею и успокаивающе обняла за плечи. Всхлипывая, Ида приняла помощь и даже уткнулась лицом в шею мисс Ладингтон.

Золотистые волосы касались седых буклей, полная девичья грудь покоилась на увядшей груди старухи. Морщинистое, покрытое оспинами лицо старой женщины соприкасалось с округлыми щеками очаровательной девушки.

Наконец Пол, который бесконечно верил в абсолютное различие между следующими друг за другом и вытекающими одна из другой стадиями развития человека, образующими его личность, имел возможность наблюдать это различие собственными глазами. Но ему стало не по себе от ясности и недвусмысленности этого представления, когда он увидел старость, утешающую юность, и подумал о том, чемсвязаны между собою эти две женщины.

В этот момент Ида подняла голову и заметила:

– Наверное, все так и есть – мне отказывает разум. Я действительно не могу сейчас ни о чем думать. Наверное, позже я пойму все гораздо лучше…

– Если ты поедешь сейчас со мною домой, то еще до того, как ляжешь спать, я постараюсь втолковать тебе, кем мы с тобою приходимся друг другу, – сказала мисс Ладингтон. – Так ты едешь со мною?

– Ну конечно! – воскликнула девушка. – Давайте побыстрее оставим это кошмарное место.

Повернувшись, она с ужасом посмотрела на дверь кабинета.

Через несколько минут они уже покидали дом, где только что умер медиум, и экипаж с тремя пассажирами направился в обратный путь.

Но прежде чем они покинули охваченный печалью дом, мисс Ладингтон сказала доктору Халлу, что он может рассчитывать на ее материальную помощь, если она потребуется для оплаты похорон или содержания Альты. Она заверила его, что если ей позволят оказать посильную помощь, то это только утешит и успокоит ее. В свою очередь доктор Халл поблагодарил и заметил, что при большом числе друзей, которых они с миссис Легран имели в этом городе, помощь мисс Ладингтон скорее всего не понадобится. Но в то же время он был бы весьма признателен, если бы ему позволили появляться в их доме с иной целью – справляться о судьбе юной дамы, которая этой ночью наследовала жизненные силы его дражайшей подруги, миссис Легран.

В том необычном положении, в котором оказалась в этот момент мисс Ладингтон, она чувствовала себя косвенно виноватой, даже принося свои соболезнования. Видя перед собою Иду, она никак не могла заставить себя искренне печалиться по поводу происшествия, благодаря которому на Землю вернулось ее прежнее «я».

Что же касается Пола, то он вообще просто молчал.

Стука колес по каменной мостовой было уже достаточно, чтобы затруднить в экипаже какую-либо беседу, не говоря уже о настроении, определявшемся необычностью собравшегося общества. Когда время от времени через окошко в экипаж проникал свет уличного фонаря, Пол мог наблюдать, что на лице Иды постоянно сохранялось выражение безнадежного ужаса. Это выражение удерживалось с того самого момента, как она увидела в кабинете мертвую женщину и поняла, что совсем ничего не знает об окружающих ее людях.

Когда же наконец экипаж въехал через ворота во владения мисс Ладингтон и по сторонам дороги можно было увидеть то одно, то другое строение из воссозданной тут деревни, в поведении Иды произошло изменение. С негромким возгласом радостного удивления она высунула голову из окошка экипажа, а затем, обращаясь к своим попутчикам, восторженно прошептала:

– О Господи! Да это же Хилтон! Так вы привезли меня домой. Вот же наш дом!

Как только она вышла из экипажа, так сразу же побежала к входной двери и попыталась открыть ее. Спешивший следом за нею Пол отпер дверь, после чего она устремилась впереди всех в дом, в то время как Пол и мисс Ладингтон последовали за нею, удивляясь ее поспешности.

Слуги к этому времени уже спали, и нижний этаж был лишь слабо освещен. Решительным шагом Ида впереди всех переходила от комнаты к комнате. Чувствовалось, что все ей тут знакомо. Было ясно, что ей не нужен никакой проводник, что она – дома.

Когда мисс Ладингтон и Пол проследовали за нею в гостиную, она уже стояла там перед своим собственным портретом, и все ее существо свидетельствовало о чрезвычайном удивлении.

– Откуда тут мог появиться этот мой портрет? – ни к кому не обращаясь, вопрошала она. – С меня никогда не писали портрета.

В течение некоторого времени вопрос оставался без ответа. Те, кто мог бы ответить на него, были поглощены сравнением портрета с оригиналом. Сходство бросалось в глаза. И все-таки не было ничего удивительного в том, что после знакомства с живой Идой изображение на портрете казалось Полу застывшим, жестким и безжизненным.

– Верно, – наконец подтвердила мисс Ладингтон, – ты права, с тебя никогда не писали портрета. Картина написана через много лет после того, как ты покинула этот мир. Ее написали, увеличив вот эту миниатюру…. Ты помнишь ее?

Тут она сняла с шеи медальон с портретом Иды на слоновой кости, открыла его и протянула молодой девушке, думая о том, как много лет она носила этот талисман.

– Ах! Да это же мой портрет на слоновой кости! – воскликнула Ида. – Откуда он у вас? И что вы, собственно, хотели этим сказать – «Когда ты покинула этот мир»? Я чувствую, со мною произошло что-то необычное. Неужели я умерла? Но я не помню своей смерти. О! Неужели никто не может объяснить, что же со мной произошло? Что случилось?

Испуганный взгляд, который исчез с того момента, как она узнала деревню и родной дом, вновь появился на ее лице, и последние слова прозвучали как крик о помощи. И недоумение девушки не могло не затронуть сердца тех, кто слышал это.

Все время после выхода из экипажа, Пол только и думал, что о каком-нибудь доходчивом объяснении, которое могло бы в какой-то степени оказаться приемлемым для определения родственных отношений Иды с мисс Ладингтон. Судя по всему, те запутанные пояснения, которые были даны Иде в доме миссис Легран, дали весьма мало, если вообще дали что-нибудь. А коль так, то было весьма вероятно, что она может пребывать в этом странном состоянии до скончания века, а это было крайне нежелательно как для нее самой, так и для мисс Ладингтон и Пола.

– Если вы наберетесь терпения, – заметил Пол, – то я попытаюсь все объяснить. Вы верно догадались, что с вами произошло нечто необычное. А поэтому вам следует быть готовой к тому, что мое объяснение может показаться не менее странным, чем все ваши обстоятельства. Во всяком случае, я думаю, понять меня будет нетрудно.

Глаза Иды были устремлены на него с таким выражением, как будто бы от его слов зависела сама ее жизнь.

– Вы помните себя девяти– или десятилетней девочкой? – спросил Пол.

– Ну конечно, – ответила Ида. – Я отлично помню те годы.

– Теперь вы стали молодой дамой, – продолжил он. – И как вы полагаете, где теперь находится маленькая девочка, какой вы себя вспоминаете? И что произошло с нею?

– Нет, пожалуй, я этого не знаю, – помедлив, сказала Ида. – Мне кажется, что та девочка прячется где-то во мне самой.

– Но вы же выглядите далеко не как маленькая девочка. Вы думаете, действуете и чувствуете совсем по-другому. Так как же она может быть в вас?

– Ну а где же ей еще быть? – возразила Ида.

– О-о, для нее найдется место, – заметил Пол. – Вселенная достаточно велика, чтобы вместить всех, кто когда-либо жил. А теперь представьте, будто вы верите, что та девочка еще жива и пребывает где-то в стране призраков, духов. Но она не превратилась в молодую даму, каковой стали вы. Вы понимаете, что сказать это – означает примерно то же самое, что признать эту девочку мертвой. Итак, духом стал ребенок со всем, что ему свойственно – с детским лицом, детским характером, с детскими мыслями и детскими чувствами… Можете вы себе это представить хотя бы как фантастическую возможность?

– Естественно, – ответила Ида. – Конечно, я могу это представить.

– Отлично, – продолжил Пол. – А теперь вспомните, что вы сохранили об этой девочке самые добрые и нежные впечатления, а потому мечтаете вновь увидеть ее, хотя вам и известно, что она – призрак, дух. А теперь представьте, что вы отправляетесь к женщине, обладающей таинственной силой и возможностью вызывать души умерших. Вы просите эту женщину вызвать дух этого ребенка, которым когда-то были вы сами. Появляется девочка – ваше материализованное детское «я», вы узнаете ее. Но как раз в этот момент женщина-медиум умирает и ее жизненные силы переходят к материализованному духу ребенка. В результате вместо того, чтобы вернуться в страну призраков, девочка окончательно превращается в здоровое дитя. Но теперь она, это столь любимое вами существо, уже не в состоянии узнать вас, поскольку вы, естественно, существенно изменились с того времени, когда были ею – маленькой девочкой. А теперь представьте себе, что эту девочку вы привозите к себе домой и…

– Что вы хотите этим сказать? – прервала Пола Ида, глядя широко распахнутыми, удивленными глазами. – Так я?..

– С этой женщиной, – завершил фразу Пол, указывая на мисс Ладингтон, – состоите в тех же родственных отношениях, в которых была бы наша гипотетическая девочка с вами. С нею вас связывают тс же узы, что и с маленькой девочкой, которой вы когда-то были. Эта женщина помнит и любит вас точно так же, как вы помните и любите девочку, о которой мы говорили. Но вы не в состоянии узнать эту женщину, как не могла бы узнать вас та девочка. Вы обе носите одно и то же имя – Ида Ладингтон. Но я уверен, что вас невозможно перепутать – так вы не похожи в настоящее время одна на другую.

Наконец Ида поняла все, что он имел в виду. Об этом можно было судить по тому внимательному взгляду, который она бросила на мисс Ладингтон. Казалось, что этим взглядом она призывает обнять себя и в то же время пытается удержать старую женщину на расстоянии. В ее взгляде можно было прочитать беспокойство, недоверие и что-то вроде своенравного вызова. Но больше всего, пожалуй, в нем было нежности. По всей видимости, именно так должна смотреть девушка, которую выкрали из колыбели, а затем воспитали чужие люди, на женщину, которая внезапно заявляет свои права называться ее настоящей матерью. Мисс Ладингтон не была для нее чужим человеком, однако связывающие их узы были такого свойства, что прежде просто оставались неизвестными на Земле.

– Теперь вы поняли? – спросил Пол.

– Я полагаю… Да. Мне кажется, что я… поняла, – помедлив, ответила Ида, не отрывая от мисс Ладингтон зачарованного взгляда. – Но насколько же это… странно!

На лице мисс Ладингтон читались удовлетворенная гордость и какая-то пронзительная нежность, которую она с трудом сдерживала, опасаясь испугать Иду ее проявлением.

– Меня не удивляет, что тебе все это представляется необычным, – очень мягко сказала она. – У тебя нет никаких доказательств того, кем я являюсь. Я же хорошо помню себя… тобою. Ах, до чего хорошо я помню это! Так вот, конечно же, ты не можешь помнить меня. В твоей памяти нет ничего, что напоминало бы обо мне. Однако же ты имеешь полное право требовать от меня доказательств того, что я именно тот человек, за которого себя выдаю, что я действительно Ида Ладингтон, действительно – твое более позднее «я». Я думаю, что очень скоро мне удастся убедить тебя в этом.

Она попросила Иду сесть, а сама направилась к стоящему в углу комнаты старому секретеру, после чего отперла и выдвинула ящик, ключ от которого всегда носила с собою.

Пол вспомнил о том времени, когда он еще был маленьким мальчиком и ему приходилось наблюдать, как во второй половине дня по воскресеньям мисс Ладингтон открывала и выдвигала ящички секретера и плакала над извлекаемыми из них реликвиями.

И вот теперь она достала из ящика стопку писем, кусок ленты, букетик засохших цветов и еще ряд мелочей, после чего передала все это Иде.

Пол на цыпочках выскользнул из комнаты – едва ли при этой сцене следовало присутствовать третьему, или, точнее говоря, второму человеку.

Когда он по прошествии некоторого времени вернулся в комнату, мисс Ладингтон сидела уже на том стуле, на котором до того сидела Ида. Мисс Ладингтон плакала и смеялась одновременно, в то время как молодая девушка с сияющими как звезды глазами склонялась над нею и сцеловывала бегущие по щекам старой женщины слезинки.

Ночь уже прошла, и, затмевая искусственное освещение, через окна проникал свет летнего утра, напоминая о том, что на подходе очередной день.

– Тебе следует теперь пользоваться твоей собственной спальней, – объявила мисс Ладингтон.

Лицо старой дамы светилось счастьем, и высокий дрожащий голос выдавал радостное упоение происходящим.

– Ты прости, что я забила комнату своими собственными вещами, – продолжила старая женщина. – Завтра они будут перенесены. Как водишь, я не надеялась, что ты когда-либо вернешься. Была уверена, что это я прибуду к тебе…

– Я и ты… Ты и я. – Девушка медленно и нараспев повторяла эти слова.

Казалось, что, тщательно выговаривая их, она пытается постичь вкладываемый в них смысл. Внезапно в ее глазах появился страх, и она, содрогнувшись, воскликнула:

– О-о, все-таки до чего же это необычно!

– Так ты больше не сомневаешься? И сомнений более не будет? – заискивающе-испуганно спросила мисс Ладингтон.

– Нет-нет! – сказала девушка, делая видимые усилия, чтобы успокоиться. – Теперь нет никаких сомнений, и мне нечего сомневаться.

Ида обвила руками шею мисс Ладингтон. Несмотря на всю нежность этого объятия, в ее порыве можно было заметить и следы остающегося страха.

Вскоре мисс Ладингтон и Ида спустились по лестнице вниз. Несколько опережая старую даму, Ида шла вперед уверенными, твердыми шагами, безошибочно находя путь в путанице многочисленных просторных коридоров и не обращая внимания на еще более многочисленные двери. Так они шли, пока не оказались у комнаты, которая прежде была спальней девушки, а теперь находилась в распоряжении старой женщины. Мисс Ладингтон не переставала удивляться и умиляться.

– Как странно видеть тебя уверенно идущей по дому, – заметила она с многозначительной улыбкой. – И в то же время я понимаю, что удивляться тут нечему.

– Нет, – возразила девушка, бросив на мисс Ладингтон несколько удивленный взгляд, – мне так не кажется. Более того, было бы странным, если бы я не ориентировалась тут. Единственно странное для меня во всем этом – это чувство, будто я тут не дома, а в гостях.