Текст книги "Неаполь – город миллионеров"

Автор книги: Эдуардо де Филиппо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

Действие второе

После высадки англо – американцев. Комната донны Амалии блещет чистотой и показной роскошью. Стены цвета цикламена, потолок молочного цвета, украшен позолотой и лепкой. В глубине сцены больше нет каморки донаДженнаро. Там видна стена, до определенной высоты и на полтора метра в ширину покрытая белыми керамическими плитками, эта стена служит спинкой для мраморной подставки, вделанной в стену. На этой подставке торжественно высится огромная блестящая кофейная машина. Вся мебель новая, полированная, в современном стиле. На двуспальной кровати – роскошное покрывало желтого шелка. В переулке перед изображением мадонны дель Кармине цветы засохли, свечи погасли; видны, однако, новые украшения, и также пять электрических лампочек, заключенных в стеклянные шары. Амалия тоже стала совсем другой: она нарядная, обвешана драгоценностями и, пожалуй, выглядит моложе. При поднятии занавеса она стоит перед зеркалом и поправляет прическу. На ней платье из тонкого шелка, чулки и туфли в тон одежды. Волосы обильно напомажены, в ушах длинные висячие серьги.

Из передней слышны неясные голоса бродячих торговцев, напоминающие о Неаполе времен Бурбонов. Оживленное движение в переулке создает впечатление, что наступила «свобода» и что съестные припасы продаются в изобилии. Голоса торговцев: «Великолепные куры!», «Перец, баклажаны!», «Кто курит? Кто курит?», «Картофельные котлеты, с пылу с жару!», «Американские сигареты!», «Свежая рыба!», «Кремни для зажигалок!».

Амалия берет с туалета большой флакон одеколона и смачивает себе руки и шею. Затем наливает немного одеколона на левую ладонь и брызгает им на мебель и на пол.

Входит Ассунта – племянница донны Аделаиды Скъяно; она живет с теткой в соседнем доме. Одета в черное, серьги тоже черные. Это траур женщины из народа. Ей года двадцать четыре. Непосредственная, общительная, немного рассеянная. Все рассказывает кому угодно, как о себе, так и о других; это, разумеется, часто приводит к ссорам, создаст неловкое положение. В таких случаях Ассунта, чтобы выпутаться, глуповато улыбается и заканчивает прерванную речь: «гм… ах… да…» – а затем разражается истерическим, неудержимым смехом. Увидев Амалию, Ассунта останавливается и показывает ей наполовину развернутый сверток.

АССУНТА. Донн’Ама. посмотрите, какой хороший кусок мяса. Завтра мы из него сварим суп.

АМАЛИЯ(безразлично). И правда хороший!

АССУНТА(льстиво, заискивая). Хотите взять его себе? А я пойду куплю другой кусок для нас. По пятьсот лир.

АМАЛИЯ. Не-ет… Для ужина у нас уже все готово.

АССУНТА(понимающе). Я знаю… Красавчик нас тоже пригласил, меня и тетю. Поэтому мы будем варить суп завтра.

АМАЛИЯ(хвастливо). Да, он многих приглашал…

АССУНТА. Как здоровье Ритуччи?

АМАЛИЯ. С Ритуччей что-то не очень хорошо.

АССУНТА. Тетя с ней?

АМАЛИЯ. Я ее попросила побыть немного. Девочка успокаивается, когда около нее донна Аделаида.

АССУНТА. Она умеет обращаться с детьми… Пойду отнесу мясо… Разрешите… (Уходит.)

Входит Тереза, за ней – Маргерита. Это две простые девушки, они сильно накрашены и разряжены в яркие цвета. Каблуки чрезмерно высоки, а юбки слишком коротки.

ТЕРЕЗА. Добрый день, донн'Ама!

АМАЛИЯ. Добрый день.

МАРГЕРИТА. Мария Розария готова?

АМАЛИЯ. Я видела, она одевалась. Куда это вы идете в такой час?

ТЕРЕЗА. Так, прогуляться.

АМАЛИЯ. Будьте осторожны с этими прогулками. Я уже сколько раз говорила своей дочери… Например, этот английский сержант, что ходит с ней, кто он? Почему не знакомится? Почему не представится мне?

ТЕРЕЗА(чтобы рассеять всякие сомнения). Донн'Ама… он такой хороший парень… Он застенчив… Не очень хорошо говорит по – итальянски и стесняется разговаривать с вами.

МАРГЕРИТА(рассудительно). Он ведь солдат, ну и, конечно, должен подчиняться уставу… Он оформляет бумаги, потому что по их законам нужно получить разрешение из самой Америки. Он сказал, что, как только все будет готово, он явится к вам и будет просить руки Марии Розарии.

ТЕРЕЗА. Что же касается этих прогулок… о которых вы сказали «будьте осторожны», то в них нет, собственно, никакой опасности. Потому что американцы – люди без предрассудков и плохого не позволят. Гуляют, обнявшись с девушками, но так, как с подругами, как с друзьями. А не то чтобы плохое что замышляли.

АМАЛПЯ. Да… но, однако, они дружат только с девушками. С мужчинами они не больно церемонятся. Вот и значит, что плохое замышляют.

ТЕРЕЗА. У них, американцев, совсем иной образ жизни; они более развязны, более общительны. Вашей дочери повезло. Он на ней женится и увезет в Америку. Этот Джои сначала все ухаживал за мной. Потом познакомился с Марией Розарией и признался, что она ему гораздо больше нравится. И лучше, что он сказал об этом откровенно. Прямо мне в лицо заявил: «Твоя френда найсовей!». А я отвечаю: «О'кей!» Вечером он привел своего другого френда, который сразу влюбился в меня и мне понравился тоже, и мы договорились. Потом я ему говорю: «У меня есть френда, это значит Маргерита (показывает), нет ли у тебя френда?» Он привел еще одного друга. И так мы стали три френда и три френды.

МАРГЕРИТА(ворчливо). Да, но мой френд мне не нравится: он коротышка.

АМАЛИЯ. Ну и в чем дело? Скажи ему прямо: «Слушай, ты мне не найс, приведи мне другого, который мне найс больше тебя».

Мария Розария входит слева в пестром летнем платье, в босоножках, без шляпы.

В котором часу ты вернешься?

МАРИЯ РОЗАРИЯ (независимо). Не знаю. Когда освобожусь, тогда и вернусь.

АМАЛИЯ. Сестренке нездоровится. (Уходит налево.)

ТЕРЕЗА(Марии Розарии). Пошли?

Мария Розария. А что мне там делать? Я целую неделю хожу, а он не показывается!

ТЕРЕЗА. А может, сегодня придет.

МАРИЯ РОЗАРИЯ. Мне все равно. Терезина, клянусь тебе, мне все равно. Я сама была виновата, и плакать мне одной. Но я хотела бы его увидеть и сказать ему: «Вместо того чтобы подсылать ко мне своих дружков со всякими выдумками, лучше бы ты сам, лично сказал мне правду».

ТЕРЕЗА. Но вчера вечером мой парень мне говорил, что сегодня приведет его.

МАРИЯ РОЗАРИЯ. Он уехал, поверь мне, он уехал. А сегодня или завтра уедут и ваши.

ТЕРЕЗА. Пусть уезжают, нам-то что.

МАРИЯ РОЗАРИЯ(долго глядит ей в глаза, намекая на случившееся). «Нам-то что»?

ТЕРЕЗА(вспомнив, что и она в таком же положении, растерянно). Да…

Обе девушки некоторое время молчат, они понимают друг друга.

МАРГЕРИТА(сварливо). А мне мой не нравится: он коротышка.

ТЕРЕЗА(вспыльчиво). Дуреха, ничего ты не понимаешь! (Марии Розарии.) Тут такие неприятности, а она – длинный, коротышка…

Идут к выходу.

Входят Амалия иАделаида.

АМАЛИЯ(девушкам). Возвращайтесь пораньше…

ДЕВУШКИ. Ну ладно. (Уходят, болтая между собой.)

АДЕЛАИДА(о Ритучче). Уснула. Мне кажется, жар тоже уже спал.

АМАЛИЯ. Детей без болезней не вырастишь.

АДЕЛАИДА. Если еще за чем понадоблюсь, не стесняйтесь.

АМАЛИЯ. Сделайте одолжение, пришейте эту пуговицу к рубашке Амедео… (Показывает рубашку и пуговицу, которую она взяла в коробке на столе.) Иголка и нитки там, на тумбочке.

АДЕЛАИДА. Да это я быстро, быстро… (Берется за дело, присев у стола.)

Поп входит, пропуская в дверь виноторговца с бочонком на плече.

ПОП. Входи, дорогой Гариба. (В руках у него резиновый шланг для перекачки вина. Он уже свой в доме. Проходит в правую дверь.) Донн'Ама, синьорино Красавчик просил сказать вам, что это (имеет в виду вино) – выдержанное «Грань – яно».

АМАЛИЯ(в правую дверь, виноторговцу). Бутылки все перемыты.

ПОП(развязывая и развертывая сверток в мешковине, который он принес с собой). Шесть белых булок… Мука союзников… но испечены по – нашему в пекарне Маталена в Фраттамад – жоре… (Раскладывает хлеб па мраморной доске.) Сигареты прислала вам Терезина из Фурчеллы… (Показывает сверток с американскими сигаретами.) И эту вот записку– (Достает из кармана сложенный в несколько раз листок из тетрадки.) Она посылает вам. (Отдает записку и идет, чтобы положить сверток с сигаретами в ящик комода.)

АМАЛИЯ(вертит записку в руках, ясно, что не умеет читать. Объясняет все плохим освещением). Я плохо вижу… Донн' Адела, посмотрите, что тут она пишет…

АДЕЛАИДА(берет записку из рук Амалии). Дайте-ка сюда. (Готовится читать, но и ей это не удается.)

ПОП. Донн'Ама, ваш сын достал на ужин двух козлят, впору хоть к столу королю… Я имею в виду прежних королей, а не теперешнего… Я уже отнес козлят зажарить и сегодня вечером, в половине восьмого, пойду заберу их и принесу сюда вместе с пармезаном и с полной сковородкой сладкого перца.

АМАЛИЯ(заметив, что Аделаида не может прочесть). Донн'Адела, если не умеете читать, не будем терять времени.

АДЕЛАИДА. Нет, знаете, в чем дело? Я этим вот глазом (показывает на правый глаз) не очень хорошо вижу. К тому же записка написана карандашом…

ПОП. Ну, я пойду помогу им налить вино. (Уходит в правую дверь.)

АДЕЛАИДА(наконец разобрала текст и медленно, по слогам, читает). «Дорогая дойна Амалия, примите… (Останавливается в сомнении. Потом продолжает.) Ага… примите это в смысле получите… примите сигареты, что принес английский сержант. Однако английский сержант запросил надбавку по десять лир за пачку. Я сказала: „Но как же, ведь ты англичанин…“ А он мне ответил: „Пусть буду англичанин, коли хочешь, но если тебе подходит цена, ладно, а нет – я пойду к другому итальянскому торговцу“…».

АМАЛИЯ. Заучили песню.

АДЕЛАИДА(продолжая читать). «Не нужно было их брать? Так, как я поступаю, поступайте и вы, чтобы не причинять этим убытка друг другу. Пусть люди посидят три дня без курева. В четверг с божьей помощью все вместе возобновим продажу по повышенной цене, по сто шестьдесят лир. Привет. И сообщите мне о ценах на одеяла и шерстяные свитера, потому что с наступлением холодов цены повысятся. Советую также запасти на зиму консервированный томат». (Возвращает записку Амалии).

АМАЛИЯ. Я уже запаслась томатом. (Берет хлеб и кладет его в ящик комода.)

С улицы входит Ассунта.

АССУНТА. Тетя, пойдемте домой. Картошку я уже потерла. Вы сами посмотрите.

АДЕЛАИДА(вставая). Рубашку я повешу сюда, на этот стул, донн'Ама. До свидания. Коли понадоблюсь, позовите.

АМАЛИЯ. Да, если проснется Ритучча.

АССУНТА. Я тут останусь. Вы идите домой, а я немного здесь побуду.

АДЕЛАИДА. Всего хорошего, донн'Ама. (Кладет принадлежности шитья и рубашку и уходит.)

АССУНТА. Донн'Ама, я хотела вас спросить… (Глубоко вдыхая воздух.) Ах, какие тонкие духи! Это вы душитесь? (Подходит к туалетному столику.) Как приятно, когда женщина следит за собой! (Берет флакон одеколона и смотрит на него как завороженная.) Вот этот, да? И флакон тоже удивительной формы! Вам его принес Красавчик, да?

АМАЛИЯ(немного помрачнев, почти оскорбленно).С чего это вдруг Красавчик принесет мне? Я сама купила.

АССУНТА. Нет… я подумала… Ведь все в переулке говорят… что вы… В общем, что Красавчик… (Замечает, что сказала лишнее, и начинает улыбаться.) Гм… ах… да…

АМАЛИЯ. Ну что говорят? (Выходит из себя.) Что там могут болтать эти…

АССУНТА(прерывая ее, встревоженно). Вы не сердитесь. Это я так сказала… (Словно вспомнив предупреждение.) Тетя мне всегда говорит, что я должна научиться держать язык за зубами. Но я не со зла. Я дурочка… (Начинает смеяться истерическим смехом, который не дает ей закончить фразу.) Иногда я одна смеюсь… (Смеется до слез.)

АМАЛИЯ. Чего ты смеешься?

АССУНТА. Ой, не надо, не говорите, не то будет хуже… (Не может остановиться. Затем вдруг, словно рассердившись на себя.) Господи Иисусе, да что это со мной?

АМАЛИЯ(раздраженно). Слушай, дуреха, ты своим смехом можешь вывести из себя…

АССУНТА(немного утихает). Что ж поделаешь? Это моя слабость. Дайте немного высмеюсь. (Овладевает собой.) Вот и прошло. Хотела я вас спросить… С тетей я не могу говорить, потому что она еще глупее меня… Вы же такая женщина, что купите и продадите весь мир…

АМАЛИЯ(с досадой). Ну говори же, Ассунта…

АССУНТА. Вот… Я хотела спросить, я – старая дева?

АМАЛИЯ. А я почем знаю?

АССУНТА. Я вышла замуж за Эрнесто Сантафеде двадцать четвертого марта тысяча девятьсот сорок первого года, но наш брак так и остался на бумаге, потому что Эрнесто был в армии и служил в Северной Африке. (Восхищаясь платьем Амалии.) Какое красивое платье на вас сегодня! Новое?

Амалия(с деланным безразличием). Позавчера портниха принесла.

АССУНТА(возобновляя прерванный разговор). Он пошел в солдаты, когда еще за мной ухаживал, и последний раз мы виделись как жених и невеста. А как муж и жена, – прямо будто кто-то на нас несчастье послал, – мы не смогли… (подыскивает слова) как это говорится? Ну, это дело… (Сопровождает фразу жестом, ударяя в ладоши.) Пришел он в отпуск на пятнадцать дней, я все приготовила в комнате. Тетя перебралась в мезонин, чтобы оставить нас одних, потому что нам нужно было поворковать… Но как нарочно начались эти бомбежки… Я так красиво нарядилась… Вылила на себя флакон одеколона… (Имитирует сигнал тревоги.) Пе – е-е… И бежим… Так пятнадцать дней отпуска и провели в убежище… Он уехал… И только его и видели! Потом пришло извещение, о котором узнали даже не мы, а свояк одной моей подруги, он был в Риме и наказал передать нам с одной старушкой, которая должна была поехать в Калабрию и проездом находилась в Неаполе…

АМАЛИЯ. Э – э-э! (Как бы говоря: «Какая длинная история!»)

АССУНТА. Что же поделаешь?! Передали, что он был в плену… Один его товарищ, который вернулся, сказал мне, что он умер. Другой – что видел его живым… Вот я и думаю: при всех этих слухах я – все же старая дева?

АМАЛИЯ. А как же? Раз так получилось; что ты не жила со своим мужем. Но дело в том, что, так как у тебя нет точных сведений, ты по – прежнему замужем.

АССУНТА(озабоченно). В том-то и дело…

АМАЛИЯ. Ты не можешь выйти замуж второй раз…

АССУНТА(отмахиваясь). Кто? Я? Да нешто я об этом думаю? Прежде всего я чту светлую память человека, который, возможно, умер… (Показывает черный металлический медальон, висящий на шее.) Вот, видите? Он у меня всегда здесь. Я и траур надела. Сняла, когда мне сказали, что он в плену. Потом надела опять… (Смеясь над своим положением.) О боже, я то снимаю, то надеваю опять этот траур. С ума сойти можно… Надеялась, что сниму его и больше не надену… (Лукаво.) Когда же я жизнь-то узнаю? (Сокрушаясь.) Видно, когда рак свистнет!

Входит Эррико. На нем великолепный светло – серый костюм, желтые ботинки, яркий галстук, в петлице цветок. Дорогая шляпа. Все это свидетельствует о большой перемене в его положении. Он теперь мультимиллионер. Это заметно и по его медленной, уверенной походке и крупному бриллианту на среднем пальце правой руки, который он выставляет напоказ с назойливой небрежностью… Теперь Красавчик – кумир женщин квартала, это ему хорошо известно и льстит его самолюбию.

ЭРРИКО. Вот и я. (Замечает Ассунту, недоволен.) Донна Амалия, ваш слуга.

АМАЛИЯ(восхищена, пожирает его глазами). Поздравляю вас и желаю доброго здоровья!

ЭРРИКО. Спасибо. Да, тридцать шесть стукнуло. Начинаем стареть.

АССУНТА. Тридцать шесть лет. Вы в самом расцвете…

АМАЛИЯ (с легким упреком). Откровенно говоря, я ждала вас пораньше.

ЭРРИКО. Моим долгом было явиться немного раньше, чтобы приветствовать вас и поблагодарить за чудесный букет роз, который вы мне прислали на дом сегодня утром, и попросить извинения за беспокойство, которое вы себе причиняете, празднуя в вашем доме мое рождение.

АМАЛИЯ. Ну что вы… Вы – человек одинокий, и здесь вы будете чувствовать себя как в своей семье…

ЭРРИКО. Еще раз спасибо. (Галантно.) Однако вы сами не должны переставлять ни одного стула. Мы с Амедео позаботились обо всем. (Садится справа у стола.) Итак, я говорил… Я пришел бы раньше, но меня немного задержали дела. Мне нужно было отправить два грузовика в Калабрию, и, не будь я лично при погрузке, товар исчез бы. Я его сдал, мне выдали чеки, и я ушел. Затем потерял полдня в АЧЧ, Би – Ви – Би. бай – бай – бай, и сам черт не разберет, как еще они называются… Там, чтобы получить разрешение, нужна рука самого господа бога. Потом забежал на полчасика к ювелиру… Да об этом деле я уже вам говорил… Зашел домой переодеться, потому что я выглядел как портовый грузчик… И вот я здесь… Амедео пришел?

АМАЛИЯ. Нет! Он тоже ушел еще ночью.

ЭРРИКО. Девушка, а тебе дома нечего делать?

Ассунта не знает, что ответить.

АМАЛИЯ. Она здесь на случай, если Ритучча проснетея…

ЭРРИКО. Как здоровье малютки?

АССУНТА(услужливо). Лучше. Из-за нее я и здесь. Если бы не… думаете, я но знаю, что, когда вы здесь, мне надо уходить… потому что… (Внезапно останавливается и начинает смеяться.) Гм… ах… да… (Истерически смеется.)

АМАЛИЯ. Опять начинаешь?

АССУНТА(смеется). Ну что я могу поделать? Это моя слабость! (Неудержимо смеется.) Какая я дура… Иногда смеюсь так, без причины… Кто мне поверит… Разрешите… (Уходит.)

ЭРРИКО. Ну и дура!

Появляется Поп, за ним следует виноторговец с пустым бочонком на плече.

Поп. Вино все разлито по бутылкам.

ЭРРИКО(подавая ему бумажку в сто лир). Дай ему сто лир… (Показывает на виноторговца.)

ПОП(передает деньги). Благодари синьора.

Виноторговец благодарит жестом.

Он немой.

Виноторговец уходит.

Вам ничего не требуется?

ЭРРИКО. Будь в переулке. Понадобишься – позову.

ПОП. К вашим услугам… (Уходит.)

ЭРРИКО(Амалии). Значит…

Входит Пеппе, продолжая разговор с Федерико, который следует за ним.

ПЕППЕ. Ничего у нас не получится, Федери…

ФЕДЕРИКО. Послушай, сейчас я подпишу этот чек и отдам тебе.

ЭРРИКО(с досадой). В этом доме слова не дают сказать!

ПЕППЕ(к Федерико). Дело не в чеке… А в том, что надо платить двести шестьдесят тысяч лир.

ФЕДЕРИКО(готовясь подписать чек). Ладно, надо же кончить с этим делом… (Амалии.) Донн'Ама, две чашки кофе… Привет, Красавчик.

Амалия наливает две чашки и подает.

ПЕППЕ. Выпьем кофе. Я угощаю. А что касается денег, то тут ничего нельзя рассчитать.

ФЕДЕРИКО. Значит, там пять покрышек для «Фиат-1100»?

ПЕППЕ. Да, и совсем новенькие. На них еще заводская марка и тальк не стерлись. Вот тут Красавчик, он в этих делах разбирается.

ФЕДЕРИКО. Я очень уважаю Красавчика, но я сам в этом разберусь!

ПЕППЕ. Тогда гони двести шестьдесят тысяч лир да скажи спасибо, что отдаю. Еще немного, и они будут стоить триста тысяч лир…

ФЕДЕРИКО. Но я уже их запродал… Надо же и мне заработать немного?

ПЕППЕ. И хочешь заработать сто пятьдесят тысяч лир? В общем, поговори с Амедео, ведь мы с ним вместе продаем… Если он согласится скинуть тебе сколько-нибудь…

Пьют кофе.

ЭРРИКО. Постарайтесь сойтись в цене.

ПЕППЕ(Красавчику). «Априлия» как ходит?

ЭРРИКО. Я уже пробовал. Она у меня в гараже. Если хочешь за нее семьсот тысяч, хорошо, а нет, так вот тебе ключ… (достает из кармана жилета ключик от машины) и иди забирай ее.

ПЕППЕ. Да я и просил за нее как раз семьсот тысяч лир.

ЭРРИКО(вспоминая). А… гм… а я уже забыл… Впрочем, эта машина стоит того… (Извлекает из кармана брюк пачку банковских чеков и выбирает из них два.) Держи, тут два чека: один на пятьсот, другой на двести… (Подает.)

ПЕППЕ(берет чеки). Ого! Благословенна рука господня! Как хорошо, когда человек разбирается… (К Федерико.) А ты вечно шум поднимаешь… С тобой столько волынки, прежде чем дельце сварганишь.

ФЕДЕРИКО(задетый за живое). Ты же знаешь, что я не жадный! Держи двести шестьдесят тысяч лир… (Пишет в чековой книжке и, оторвав чек, вручает его Пеппе.) Тут нужен дон Дженнаро с новым проектом закона.

Входит Амедео, он тоже расфранчен.

АМЕДЕО. Добрый день, синьоры. (Идет к комоду, шарит на нем. Находит что-то очень важное для себя.) Ах вот он! А я-то уже думал, что не найду его. (Показывает сверток в газетной бумаге.)

Входит Риккардо, он похудел, одет бедно, вид жалкий.

РИККАРДО. Добрый день!

Ему еле отвечают.

АМАЛИЯ(с неудовольствием). Добрый день, синьор. (Обменивается взглядом с Красавчиком.) Желаете чего-нибудь?

Риккардо растерянно смотрит на присутствующих, делает Амалии знак, что хотел бы поговорить с нею с глазу па глаз.

АМАЛИЯ. Ну ладно, подождите минутку…

РИККАРДО(решительно). Да, я подожду… (Отходит в сторону, вправо, в глубь сцены.)

ПЕППЕ(отводит Амедео в сторону). Амедео, сегодня вечером мы не сможем увидеться?

АМЕДЕО. Вечером у нас гости. Ты придешь?

ПЕППЕ. А как же? Я приглашен.

АМЕДЕО. Тогда здесь и поговорим.

ПЕППЕ(осторожно). Здесь мы не сможем поговорить! (Украдкой осматривается вокруг.) Есть одна машина с пятью новыми покрышками… Завтра вечером нам придется потрудиться…

АМЕДЕО(прерывая разговор). Ладно, поговорим об этом на улице…

ПЕППЕ (Амалии). Донн'Ама, получите за кофе… (Подает деньги, Амалия прячет их в карман.)

ФЕДЕРИКО. Донн'Ама, сигареты есть?

АМАЛИЯ(быстро). Нет. Не принесли.

ПЕППЕ(иронически). Ладно, все понятно. С сегодняшнего утра сигареты исчезли.

ФЕДЕРИКО. Запрещено директором.

ПЕППЕ. Федери, ты идешь?

ФЕДЕРИКО. Иду. (Прощается.) Синьоры, всего хорошего! Амедео, ты остаешься?

ЭРРИКО. Да, Амедео останется здесь. Амедео, нам надо поговорить!

ПЕППЕ. Тогда до вечера, до ужина. Пошли. (Уходит, разговаривая, с Федерико.)

АМАЛИЯ(к Риккардо). Итак, чем могу служить, синьор?

РИККАРДО(робко). По тому соглашению, что мы с вами заключили…

АМЕДЕО(к Эррико). Я буду в переулке на углу. Когда понадоблюсь, позовите меня. (Собирается уходить, затем останавливается, словно вспоминая.) Сверток… опять забыл о нем… Тут триста тысяч лир… (Замечает, что сказал лишнее в присутствии Риккардо.)

АМАЛИЯ(стараясь замять, шутливо упрекает сына). Триста тысяч лир?! Какой шутник.

АМЕДЕО(смутившись, говорит больше для Риккардо). Это деньги моего приятеля, который должен прийти за ними… Ну ладно, я буду на углу… (Берет сверток, оставленный на столе, и выходит.)

АМАЛИЯ(к Риккардо). Итак?

РИККАРДО(застенчиво, приготовившись изложить свое печальное дело, но без неприязни к собеседникам, словно во всем виновен он сам). Я говорю не с точки зрения закона, нет, ради бога… Но я хотел бы обратиться к вашей совести…

Амалия не торопясь усаживается слева у стола, повернувшись спиной к Риккардо. Эррико, который раньше сидел у противоположного края стола, занимает такое же положение и невозмутимо курит.

Первый раз, когда я оказался без денег, вы мне предложили продать одну из моих квартир, сказав, что имеете покупателя. Я, будучи в крайней нужде, согласился. Так же произошло и во второй раз, когда я потерял место бухгалтера в обществе по ремонту лифтов и продал вторую квартиру. Потом я узнал, что обе квартиры купили вы. Приношу вам свои поздравления и желаю вам пользоваться ими сто лет. Затем вы мне дали сорок тысяч лир под залог дома, где я живу с детьми, и заставили меня подписать у нотариуса бумагу, в которой за мной сохраняется право выкупа дома путем возвращения суммы в течение шести месяцев с момента подписания. (Пауза. Заметив, что его слова воспринимаются холодно, все более робеет. По собирается с духом и продолжает.) Срок обязательства истек двадцать дней назад, согласен… Но вы посылаете мне через вашего адвоката предупреждение: «Или вноси квартплату четыре тысячи лир в месяц, или убирайся!» (Столь вопиющая несправедливость придает ему силы.) Не говоря уже о том, что мне некуда идти… я не в состоянии платить четыре тысячи лир в месяц… Вы имеете смелость забрать мой собственный дом всего за сорок тысяч лир?

ЭРРИКО(не меняя положения). Но… речь идет не о сорока тысячах лир… В обязательстве сказано, что если вы не уплатите сорок тысяч лир в течение шести месяцев, то, для того чтобы стать собственницей вашей квартиры, синьора Амалия обязана внести вам еще пятьдесят тысяч лир. Поэтому адвокат и послал вам предупреждение… Почему вы не желаете взять пятьдесят тысяч лир?.. Забирайте их и ищите себе другую квартиру…

РИККАРДО. Искать другую квартиру? Да разве, имея жену и троих детей, я найду другую квартиру?

ЭРРИКО(нетерпеливо). Простите, что же вы хотите? Так нехорошо, и этак нехорошо…

РИККАРДО. Видите ли, у меня с собой есть десять тысяч семьсот лир. (Достает из бумажника деньги и показывает.) Я продал два пиджака и зимние брюки… Вещи и того не стоили… Но, знаете, при нынешних ценах… Я хотел бы предложить синьоре эту сумму в счет сорока тысяч лир, которые с меня причитаются. А так как общество должно мне выплатить при увольнении почти восемьдесят тысяч лир… Речь идет о нескольких днях.

АМАЛИЯ(не собирается соглашаться). Но, простите… Это вы должны были сделать в течение шести месяцев, согласно обязательству…

РИККАРДО(искренне). Не мог. Поверьте мне, не мог. И потом я надеялся, что вы войдете в мое положение… (Умоляюще.) Окажите мне эту милость…

Никто ему не отвечает.

(На мгновение растерялся, говорит как бы сам с собой.) Сменить квартиру, легко сказать… Раньше это было просто… Ничего не стоило сменить квартиру… Потому что, даже если переходили в худшую, более бедную, человек шел в нее с удовольствием… Потому что даже на улице чувствовали себя почти как дома… (Словно вспоминая счастливые дни.) Выйдешь, бывало, вечером… Навстречу тебе идут спокойные, мирные люди… Они улыбаются… приветствуют тебя… Все были такие доброжелательные. Иногда, если человеку хотелось развлечься немного, не тратя денег, он шел смотреть, как убраны витрины… Без зависти… без обиды… Видел вещь… говорил: какая красивая! Приберегал деньги и покупал ее, в пределах своих возможностей… Переменить квартиру… Сейчас не успеешь носа высунуть из дома, как уже тебе кажется, будто ты попал в чужую страну…

ЭРРИКО(несколько растрогавшись). Это, конечно, не мое дело… Но если донна Амалия желает…

РИККАРДО(ободрившись, старается воспользоваться благоприятным моментом). Донн'Ама, вот здесь десять тысяч семьсот лир. Сделайте это ради моих детей, которые, клянусь вам… (с горечью) если бы вы знали, чего мне стоит выговорить это… сегодня останутся голодными…

Эррико смотрит на Амалию, которая в свою очередь уставилась на него с удивлением, потому что прочла в его взгляде сочувствие.

АМАЛИЯ. Но, извините… Это все красивые слова… (К Эррико, который настойчиво смотрит па нее, стараясь смягчить ее. Тоном, не допускающим возражений.) Ты лучше не вмешивайся. (Решительно встает.) Деньги умели брать… А теперь заявляете, что ваши две квартиры я захватила… Что, я за них не заплатила?

Риккардо пытается успокоить ее, опасаясь крика.

Да разве мы ходили к вам, когда были голодны? (Убежденно и мстительно.) А мои дети не страдали от голода? Когда у вас было место и по вечерам вы совершали прогулки и часами торчали у витрин, мы тогда ели гороховую шелуху, сваренную со щепоткой соли и парой помидоров, без всяких жиров… (Вне себя, все больше переходит на крик.) Мне очень жаль, но они теперь мои: две ваши квартиры и дом, где вы живете… Забирайте пятьдесят тысяч лир через адвоката. Если же вы хотите оставаться в доме, который вам напоминает о том, как вы набивали себе животы, когда мы сидели голодные, платите аренду. А нет, так будьте добры убирайтесь! Оставьте нас, мы заняты… (Подталкивает Риккардо к двери.) Освободите помещение, освободите! Идите, бухгалтер, пройтись всегда полезно.

РИККАРДО(унижен, но говорит, не теряя самообладания, почти вежливо). Хорошо, не сердитесь! Я уйду… Постараюсь подыскать… Освободим дом… Завтра утром я пойду к адвокату и завершим сделку… (Ошеломленный своими мыслями и всей этой сценой, идет к выходу, бормоча на ходу что-то. На пороге задерживается, поворачивает направо, затем замечает, что ошибся, и идет налево.)

АМАЛИЯ(с удовлетворением). Уф! Теперь, думаю, он понял раз и навсегда! (К Эррико, возобновляя прерванный разговор.) Итак… Вы были у ювелира?

ЭРРИКО(утвердительно). Я обменял те два камня, что купил шесть месяцев назад… Доплатил четыреста тысяч лир и взял вот эти два… (Показывает два бриллианта, завернутые в папиросную бумагу.) Эти теперь стоят ровно три миллиона с половиной.

АМАЛИЯ (смотрит зачарованная). Какие красивые!

ЭРРИКО. Чистейшей воды и без всяких дефектов…

Амалия выглядывает на улицу, потом осторожно поднимает кафельную плитку в полу слева от кровати и достает мешочек с драгоценностями.

АМАЛИЯ. Я вечно в тревоге… (Развязывает мешочек и, положив в него оба бриллианта, кладет его на место, аккуратно укладывая плитку, так, чтобы она была вровень с полом. Снова выглядывает на улицу, затем с облегчением.) Итак, эти два камня мои…

ЭРРИКО(встал, подошел к двери и рассеянно смотрит на движение в переулке). Дележ уже произведен. (Идет к Амалии, останавливается в центре сцены, с горечью.) Поскольку вам так трудно присоединить мою долю к вашей…

АМАЛИЯ(приготовившись к серьезной, давно уже продуманной речи). Послушайте, Красавчик… Вы знаете, как я вас уважаю и как вы мне нравитесь. Так меня тянет к вам порой, что, когда вы смотрите на меня такими страстными глазами, я молю бога, чтобы мечта моя стала действительностью; я готова отхлестать себя по щекам за это свое желание…

Эррико печально опускает глаза.

Наша деловая дружба… когда я покупала и перепродавала товары, которые вы доставляли сюда на грузовиках… дала нам хороший заработок… И слава богу… (Резюмируя.) Зачем же кривить душой? У меня взрослая дочь… А Дженнарино?

ЭРРИКО(скептически). Вот уже больше года, как вы не имеете известий о доне Дженнаро. Я не хочу накликать беду, но неужели вам не кажется, что если бы он был жив, то, верно, нашел бы какой-нибудь способ сообщить вам, где он находится? После таких бомбежек, какие были, невозможно было найти его след. Его увели немцы… И зачем они его увели? Зачем им такая обуза? На дорогах стреляли… Бомбы, шальные пули… Поверьте мне, дон Дженнаро умер!

АМАЛИЯ(достала из ящика комода письмо и показывает его Красавчику). А это видите? Адресовано Дженнарино… Пришло три дня назад… Я его вскрыла, думала найти какое-нибудь известие… Это от одного человека, который все это время был вместе с ним… Он шлет ему привет и сообщает о себе… По штемпелю не разберешь, откуда оно… Дженнарино, наверное, дал этому человеку свой домашний адрес… Куда я пойду? У кого спрошу? Он жив, жив, жив! А если ничего не дал о себе знать, значит, не мог… И, вы знаете, Дженнарино стоит у меня все время перед глазами, вот здесь.

ЭРРИКО(обезоружен, растерянно). Ясно, что для вас будет радость…

АМАЛИЯ(убитым тоном). И радость и горе. Потому что, конечно, вы понимаете… Начнет спрашивать: «А что это за торговля? Это можно делать… а этого нельзя»… В общем, свяжет меня по рукам и ногам…

ЭРРИКО(приближаясь к ней, пристально глядя па нее, почти с упреком). Конечно…

АМАЛИЯ(отстраняясь). «Это опасно… Будем осторожны…».

ЭРРИКО. А… не по другой причине?

АМАЛИЯ. По… всем причинам.

ЭРРИКО(зло напоминая женщине об одном недвусмысленном обещании). Но не из-за меня ведь, нет? Правда? Нет, не из-за меня?

АМАЛИЯ(не имея больше сил притворяться, в упор смотрит ему в глаза и, стиснув его руки, чувственно шепчет), И из-за тебя тоже!