Текст книги "Свободный полет одинокой блондинки"
Автор книги: Эдуард Тополь
Жанр:
Современная проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 38 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]
К ночи, выкатив на санях из леса, Виктор и Алена оказались в деревне Хорёнки. Виктор, правя конем, нудил:
– Я не понимаю, Ален, ведь все хорошо было. И в свадьбу столько денег вбухали! А? – Он дернул Алену за рукав. – Ален!
Алена сдвинула на голове наушники от плейера.
– Я ж тебе все объяснила. Мы с тобой друзья.
– Но для бабки-то молодожены?
– Сказал тоже! Для бабки! Что ей объяснять? Она помирает.
Позже, сидя у печки, жарко растопленной Виктором и Аленой, баба Фекла, укутанная в тулуп и валенки, показывала Виктору пожелтевшие фотографии своей молодости, вставленные в одну общую и засиженную мухами рамку.
– Это Аленкин прадед Никодим, есаул драгунского полка. А это ее прабабка Анастасия, ее в пятнадцать лет астраханский купец похитил, еле отбили. Гляди, какая красавица, чистая Алена! Ты, парень, хват – такую прынцессу оторвал! Таких токо по телику показуют… А это близняшка моя, Рита, я ее токо на минуту старше. Но она, гулена, с мужем на Дальний Восток уехала, а там с корейцем спуталась и сгинула. И представляешь, в запрошлый месяц получаю я такую открытку. Аленка, иди сюда, ты этого не видела…
Баба Фекла достала спрятанную за картонкой импортную цветную открытку, на которой модная пожилая дама с зонтиком стояла перед красивой виллой с надписью «VILLA MARGO».
– Вишь! – сказала баба Фекла. – Пишет, что живет во Хранции. Как она в эту Хранцию попала, если от мужа в Чите с корейцем сбегла, не знаю и спросить не могу – тут адрес хранцузскими буквами писан. Можешь прочесть?
– Вильфранш-сюр-Мер, – прочла Алена.
– А что это? – спросила бабка.
– «Сюр-мер» – это «на море». То есть французский город Виль на море…
– Во умница! Так возьми энту открытку и отпиши ей от меня, выспроси, как она в эту Хранцию-то попала. Хотя… – Баба Фекла махнула рукой. – Я до ее ответа все одно не доживу… Худо мне, Аленка. Может, поживете со мной? – И торопливо, опережая Аленин ответ: – Я вам все оставлю – и дом, и участок…
– А чё, Алена? – подхватил Виктор. – В самом деле…
Алена под столом больно пнула его ногой.
– Не можем мы, баба Фекла. – И Алена показала на Виктора: – Его на почте начальником сделали, коня ему дали! – И встала: – Ты выздоровеешь. А мы это… мы поехали. Нам домой пора.
– Да ты что! Упаси Господь! – испугалась баба Фекла. – Ни в коем разе!
– А чего?
– Да тут волков – ты что! Неделю назад у бригадира лошадь задрали, а намедни сторожа на ферме чуть до смерти не загрызли. Нет, даже не думай! Утром поедете…
И при поддержке Виктора настояла на своем, заставила их остаться на ночь.
– Это ж завсегда так, – балагурила она, застилая им постель в отдельной комнате, где стояла большая старая кровать с резными набалдашниками, – как трудности в России, так волки и нагличают. Да… А это, Витек, особая кровать! Тут все Бочкаревы зачинались! И вам, дай Бог, тут удача выйдет! Ты, Витюш, не боись, крепкая кровать-то, дубовая! Удачной вам ночи, любви да счастья!
Перекрестив Алену и Виктора, баба Фекла закрыла дверь и ушла.
– А чего? – сказал Виктор, раздеваясь до трусов и залезая под одеяло. – По-моему, все правильно. И кровать удачная, и бабка нас перекрестила. Это, можно сказать, перст судьбы.
– Я те дам перст судьбы! – пообещала Алена. – И не вздумай, понял? Отвернись!
– Нет, я не понимаю! – проворчал Виктор, отворачиваясь. – Ты мне жена или нет?!
Алена, начав раздеваться, вдруг остановилась, осмотрелась, вышла из спальни и через минуту вернулась с пустой стеклянной бутылкой. Поставила бутылку на тумбочку рядом со своей подушкой, выключила свет, сняла кофту и джинсы и, оставшись в трусиках и лифчике, нырнула под одеяло, легла спиной к Виктору.
Несколько минут они, не шевелясь, лежали в полной темноте.
Потом в этой темноте послышались скрип кровати, возня и голоса.
– Прими руки!
– Ну, Аленка! Ну, чё ты? Повернись…
– Я сказала: спи!
– Ну, мы ж с тобой перед свадьбой целовались…
– Это не в счет. Прими руки!
– Ну почему? Блин, где твой лифчик расстегивается?
– Нигде! Не лезь!
– Но я ж тебя люблю!
– А я тебя – нет.
– Ах так?! Тогда я твоей бабке скажу, какая ты мне жена!
– Ну и скажи. Мне этот дом на фиг не нужен.
– А что тебе нужно?
– Не твое дело!
– Ах, не мое!..
Далее послышался только шум напряженной борьбы, тяжелое дыхание обоих и наконец глухой удар бутылкой по голове.
– Ой! – возопил голос Виктора. – Ты чё, сдурела?
– Остыл? – спросила Алена. – Спокойной ночи.
Перед рассветом Алену разбудил осторожный стук в окошко. Виктор спал у стены, Алена вскинулась в кровати – за окном, с любопытством заглядывая в комнату, торчала баба Фекла и пальцем звала ее на улицу. Наспех одевшись, Алена вышла во двор.
Бабка, поглядывая по сторонам и хоронясь, как заговорщица, повела ее в сарай, открыла крышку погреба, стала спускаться в него по лесенке. В погребе было темно, но баба Фекла зажгла свечу.
– Иди сюда, не боись. Тут у меня меды и варенья. А тут смалец и жир барсучий, от туберкулезу. Ты ничем не болеешь?
– Ничем, бабуль, не беспокойся.
– А пошто не рожаешь?
– Рано еще.
– Смотри! – Бабка даже пальцем погрозила. – Чтобы без этих! Без абортов! Надо рожать! Будешь?
– Буду.
– Ладно. Секрет хочу тебе доверить. Никто про него не знает.
Баба Фекла раздвинула банки с вареньем и толкнула один из кирпичей в стене погреба. Кирпич оказался живой и сдвинулся, открывая дыру в кирпичной кладке. Фекла сунула в дыру руку почти по локоть и достала из тайника железную банку с выцветшей картинкой и витиеватой надписью: «ЧАЙНЫЙ ДОМЪ “ЧАИ ВОСТОКА”». Открыв эту банку, баба Фекла вывалила из нее связку небольших тяжелых темных дисков с дырками.
– Вишь? Это тугрики. Твой прадед с манчжурской кампании привез. – Бабка сунула Алене в карман один тугрик. – Возьми пока один от бабки на память. Это настоящее золото! – И вдруг сказала горячо, пылко: – И все тут твое будет, токо не уезжай, живите со мной! Я же помру скоро и все тебе оставлю по завещанию, вот те крест святой! Хочешь – сёдни ж поедем к татариусу!..
– Да ладно, бабуля! – растерялась Алена. – Ну зачем так-то?
Баба Фекла припала к ее плечу и заплакала.
– Умирать не хочу… Боюсь умирать, Аленка… Не уезжай, не бросай старую…
Алена обняла ее, стала гладить по согнутой спине, по плечам.
– Не могу я остаться, бабуль. В Париж мне надо.
* * *
Обратно ехали утром, сияло апрельское солнце, заснеженный лес искрился первой капелью.
И вдруг лошадь всхрапнула, пугливо кинулась в сторону.
Виктор вскочил в санях, оглянулся по сторонам.
Волки, не прячась, нагло обходили сани с двух сторон, подбираясь к лошади.
Вожак, косясь на Алену, уже изготовился к прыжку.
Алена закричала, Виктор изо всех сил стегал лошадь.
Пригнутые к земле волчьи морды были уже совсем рядом.
Алена зашлась в крике, а вожак стаи вдруг взлетел в прыжке в воздух, и его клыкастая пасть оказалась прямо перед Аленой.
Часть четвертая
Боевое крещение
43Вена, конференц-зал штаб-квартиры ОПЕК. За круглым столом сидят представители стран – крупнейших производителей нефти.
– Следующий вопрос, – объявляет председатель. – Поступила очередная просьба России о принятии ее в ОПЕК. Эта страна уже давно вошла в число ведущих экспортеров нефти и имеет все основания стать членом нашего содружества. Какие будут мнения?
Худощавый молодой араб, представитель Эмиратов, поднимает руку.
– Шейх Исмаил, – говорит председатель, – пожалуйста.
Шейх Исмаил встает.
– Я считаю, что вступление России в ОПЕК приведет к распаду нашей организации. И вот почему. Нефть и газ – основа русского экспорта, и на этом сегодня держится вся их экономика. Следовательно, вступив в ОПЕК, Россия будет толкать нас к взвинчиванию цен на нефть. Хотя сегодня эта цена уже и так достигла тридцати долларов за баррель и продолжает расти. Русским это выгодно, но куда это ведет всех нас? К нерентабельности и банкротству миллионов предприятий во всем мире и, значит, к новому всемирному кризису, вот куда! А при коллапсе мировой экономики нефть у нас не будут покупать даже по десять долларов! То есть, взвинчивая цену, мы рубим сук, на котором сидим.
– Шейх Исмаил, вы отвлеклись от вопроса, – мягко заметил председатель.
– Нет! Это и есть главный вопрос! – по-юношески пылко ответил шейх. – Моя страна считает стратегически правильным держать цены на нефть не выше двадцати пяти долларов за баррель, поскольку все, что выше этого, подрывает мировую экономику. И мы ставим в известность ОПЕК о новой схеме регулирования нефтедобычи в нашей стране. Она будет автоматически привязана к этой здравой цифре. То есть пока рыночная цена превышает двадцать пять долларов, мы будем увеличивать нефтедобычу на пятьсот тысяч баррелей в сутки…
– Позор! – воскликнул представитель Ирана. – Вы идете на поводу у США и выполняете их требования!
– Брат мой! – ответил шейх Исмаил. – Мы выполняем только требования здравого смысла.
– Но опустить цену сразу на пять долларов! – в ужасе сказал представитель Венесуэлы. – Мы потеряем миллиарды!
– Зато спасем мировую экономику, – парировал юный шейх. – А что касается новых членов ОПЕК, то мое мнение – никаких русских!
44Апрель в Париже прославлен в песнях не только французами, но даже Фрэнком Синатрой и Дюком Эллингтоном. И есть за что! «April in Paris»! Солнечное тепло мягким дюковским баритоном стекает на город и нежит вас ощущением прихода вечной весны, любви и удачи. Оно размягчает души, лечит раны и замиряет даже непримиримых политиков. Весь город живет на улицах, купаясь в этом тепле, – на набережных Сены все кому не лень торгуют картинами, цветами, старыми книгами, открытками и жареными каштанами. У самой воды старики, сидя весь день с удочками, делают вид, будто ловят рыбу, а влюбленные застывают в вечном поцелуе на манер роденовских статуй. Туристы осаждают рестораны Латинского квартала, сувенирные лавки Монмартра и роскошные магазины на Елисейских полях. Короче, попасть в апреле в Париж – это уже удача!
Алене эта удача выпала на двадцатое число. Но она спешила и, поглядывая на часы, лишь урывками хватала глазами парижские прелести. Сверяясь по карте, вышла к площади Согласия, миновала здесь фонтаны и Луксорский обелиск и, оробев, остановилась перед отелем «Крийон». Это оказался огромный дворец со старинными колоннами, с золоченой по фронтону надписью, с внушительными швейцарами в дорогих ливреях у подъезда и с какими-то невиданными Аленой доселе роскошными лимузинами, из которых выходили и исчезали в отеле неведомые Алене знаменитости и миллиардеры в шикарных нарядах…
Когда лимузины отчалили, Алена набрала в легкие воздух и деловой походкой стремительно ринулась прямо на швейцаров, собираясь прорваться в отель любой ценой. Но как ни странно, никто из них не преградил ей дорогу и даже не остановил окриком «Куда!», а, наоборот, они расступились, и один из них побежал и открыл перед ней тяжелую парадную дверь.
– Мерси, – буркнула Алена, вошла в отель и тут же остановилась: весь вестибюль был заполнен людьми с бирками какой-то международной конференции на лацканах пиджаков, по обе стороны вестибюля стояли буфеты с бесчисленным количеством бокалов с шампанским, а посреди молодая арфистка играла на арфе.
Алена оглянулась в растерянности – как же ей найти тут Красавчика? Или она что-то перепутала и пришла не туда?
Между тем Красавчик был здесь – он, невидимый Алене, сидел в глубине вестибюля с каким-то альбиносом довольно плотного сложения.
– А вот и моя, Сашок, – сказал он этому мужчине.
– Да, в порядке… – отметил тот. – Но ты же понимаешь: после операции ее придется убрать.
– Что ж… Издержки производства. Ты ее запомнил?
Альбинос кивнул и протянул Красавчику два паспорта:
– Вот ваши документы. Ты болгарин, она из Эстонии.
Красавчик взял паспорта, бегло просмотрел и спрятал в карман.
– Спасибо. Посылка за мной. Увидимся в Дубае.
И, поднявшись, с радостной улыбкой пошел к Алене, призывно подняв руку над головой.
– Алена! Я здесь!
45Вечером они сидели в театре «Какаду» на пляс Пигаль. На сцене, которая длинным подиумом вдается в зрительный зал, шло роскошное шоу, а вокруг подиума амфитеатром располагались ложи со столиками для зрителей. От столика к столику расхаживала метрдотель Глория – роскошная брюнетка лет тридцати с прекрасной фигурой и в платье, состоящем из длинных полос ткани – черно-синих снаружи и сиреневых изнутри. Заговаривала с посетителями, шутила, смеялась и кокетничала, создавая непринужденную клубную атмосферу.
Сидя за одним из столиков у подиума, Красавчик вполголоса разговаривал с Аленой.
– А твои не будут волноваться, что ты уехала?
– В каком смысле?
– Ну, ты маме своей сказала, к кому ты уехала? Или подругам?
– Нет. Сказала, что еду в Париж, и все. Я свою личную жизнь не афиширую.
– Я тоже. Запомни, в Париже меня зовут Николай Романов.
Тут к ним подошел официант, и Алена стала с восторгом слушать, как Красавчик по-французски обсуждает с ним сорта вин разных лет из разных районов Франции. Обсудив, Красавчик заказал шабли девяносто седьмого года из Прованса, и официант ушел. Алена усмехнулась и тоже перешла на французский:
– А это имеет значение – шабли девяносто шестого или девяносто седьмого года? Из Прованса или из Шамбери?
– Еще бы! – Красавчик сделал вид, что не заметил этого перехода. – В 96-м во Франции было дождливое лето, и в некоторых районах – например, в Шамбери – виноград не дошел до кондиции. Вообще, пока нам принесут вино, давай я займусь твоим образованием. А то по-французски ты, оказывается, говоришь, но манеры… Во-первых, в ресторане так не сидят. Выпрями спину, разверни плечи. Вот так. Локти, пожалуйста, убери со стола. Теперь… Ты знаешь, какой вилочкой что брать? Вот тут выложен целый набор вилочек – прямые, кривые, косые. Запомни: эта вилка для устриц, эта для улиток. В другом ресторане вилки могут быть иные, но есть общий принцип: начинать еду нужно всегда крайней вилкой и потом двигаться к центру. Потому что закуски подают именно в такой последовательности – сначала под эту вилку, потом под эту и так далее. И не смотри на меня такими глазами, а то…
– А то что? – улыбалась Алена, с вызовом глядя на него своими сияюще-влюбленными глазами.
Он не успел ответить – к ним подошел официант с бутылкой вина и стал демонстрировать ее Красавчику.
– Уи, – кивнул на это Красавчик, – у вас хорошая партия?
– Конечно, мсье. Но если вам не понравится, я открою другую бутылку.
– Хорошо, открывайте эту.
Официант откупорил бутылку и налил немного вина в бокал, стоящий перед Красавчиком.
Красавчик поднял бокал, чуть раскрутил вино по его стенкам, посмотрел на свет, понюхал…
Алена следила за ним, как на театральном представлении.
А Красавчик, опустив кончик языка в вино, попробовал его, затем сделал небольшой глоток и одобрительно кивнул официанту.
Официант налил вино Алене и Красавчику, и в это время возле их столика возникла Глория.
– Бонжур! Вы откуда?
– Из России! – не без гордости ответила Алена.
– О! Из России с любовью? А можно мне, мадемуазель, полюбить твоего парня хоть на секунду? – И Глория с бесцеремонностью кошки уселась Красавчику на колени. – О! Он настоящий мужчина! Русский мачо! Я тебе завидую, крошка, это, должно быть, что-то особенное! – Глория уже совершенно внаглую расстегнула на Красавчике рубашку и стала гладить его грудь, обращаясь к соседним столикам по-французски и по-английски: – C’est gеnial! Il est tellement sexe! Fantastic! He is so sexy![3]3
Фантастично! Он такой сексуальный!
[Закрыть]
Алена, онемев от ее наглости, не знала, куда деть глаза.
Но тут Глория увидела вошедших в зал новых посетителей, вскочила и ушла приветствовать их и обеспечить столиком.
Хлопая ей вслед глазами, Алена сказала по-русски:
– Ни фига себе! Они тут все такие наглые?
Красавчик усмехнулся:
– Это Франция, тут все очень просто и непосредственно.
– Вот уж действительно! Подошла к мужчине и сразу на колени! Ну и ну! Так даже пьяные деревенские бабы не делают!
– А у тебя в деревне есть поклонники?
– Навалом!
– А любовники?
Алена нахмурилась:
– А к чему эти вопросы?
– Ну, мы же партнеры. Мы должны все знать друг о друге.
– Совсем все?
– Абсолютно.
– Тогда знайте: я девушка.
– Неужели? А как же муж?
– Муж? – Алене все больше не нравился этот разговор, она видела, что что-то изменилось в ее Принце со дня их петербургской сказки. – Муж объелся груш! Свадьба не состоялась.
– Н-да… – протянул Красавчик. – Тяжелый случай…
Тут Глория опять вернулась к их столику, на этот раз с двумя бокалами шампанского, и сказала Алене:
– Послушай, не сердись на меня. Мне так нравится твой парень, я просто с ума схожу! – И снова уселась Красавчику 1 на колени, подала ему бокал. – Мон амур! Я хочу выпить с тобой! Ты такой сладкий! За тебя! – Глория выпила с Красавчиком, нежно прижалась к нему щекой, залезла руками ему под рубашку и наконец уселась на его коленях верхом и прижала его голову к своей пышной груди. – О, мой милый, мой сладкий русский мальчик! Я не могу без тебя! Это любовь с первого взгляда!..
Наблюдая за этим, все вокруг посмеивались, а Алена хмурилась, нервно комкала салфетку и отворачивалась к сцене, отчего все вокруг смеялись уже в полный голос.
А Глория, поднявшись и подмигнув публике, поцеловала Красавчика в темечко и, изображая муки разлуки, опять ушла встречать новых гостей.
– Да, пылкая девушка… – сказал ей вслед Красавчик. – А ты могла бы изобразить такую любовь?
– Изобразить? По-моему, она тут ничего не изображала, а смотрела на вас, как кошка на сметану! Ну и порядки! Нет, я б тут жить не смогла! А я еще французский, как дура, столько лет учила!
– А ты вообще занималась в какой-нибудь самодеятельности? Или в драмкружке?
– С трех лет! – гордо ответила Алена. – Во время Олимпиады к нам в деревню выслали одного человека…
Появление на сцене ведущего прервало ее.
– Мадам и мсье! Леди и джентльмены! – объявил ведущий. – А сейчас для вас станцует Глория, наша суперзвезда!
И под темпераментную музыку Глория выскочила на сцену. Ритмично и зажигательно проделав несколько па, она стала исполнять стриптиз – быстрыми движениями под музыку отстегивать от своего платья длинные полосы ткани, бросая их к ногам Красавчика. Все больше и больше обнажаясь, она открыто посвящала этот танец Красавчику, превращая свой стриптиз в любовное признание мужчине, столь неожиданно поразившему ее сердце. И при этом мимикой лица и мольбой своих прекрасных оголенных рук просила прощения у Алены за свою любовь к ее парню, за любовь, с которой она не может совладать.
Зал хохотал, но Алене было не до смеха – эта Глория, раздеваясь, открыто предлагала себя ее Принцу и недвусмысленно соблазняла его своими прелестями.
Ерзая на стуле и краснея, Алена, стараясь держать себя в руках, стала пить вино, но и тут выдала свою ревность дрожанием руки с бокалом и стуком зубов о бокал. Даже пролила шампанское…
А Глория уже не обращала на нее внимания, она была целиком поглощена своим любовно-танцевальным посланием к Красавчику и даже бросила ему свой лифчик, а сама стала танцевать, прикрыв грудь ладошками. Затем, танцуя, приблизилась к столику Алены и Красавчика и, распахнув руки, продемонстрировала ему и публике свой совершенно роскошный бюст.
Публика взревела от восторга.
А Глория, танцуя перед Красавчиком, медленно, очень медленно – под барабанную дробь – повела руками по своим крутым бедрам, дотронулась до тоненьких трусиков, отстегнула их и швырнула своему возлюбленному русскому избраннику.
И тут Алена ахнула, закрыв рукой рот.
– Ой, это мужик!!!
Зал грохнул от хохота, а Красавчик, глядя на Алену, едва не упал со стула от смеха.
– Да ну вас! – сказала Алена чуть не плача. – Что тут смешного-то?
46Но через несколько дней Алена в Париже освоилась и чувствовала себя так, словно прожила тут всю жизнь. Ей нравилось все – и пестрота парижской жизни, и уют маленьких кафе, и круассаны с апельсиновым соком по утрам, и даже ее крохотная, не больше курятника в Долгих Криках, комнатка в отельчике «Victoria Shatelet» у площади Шатле, куда поселил ее Красавчик.
Никакого любовного романа, о котором она тайно мечтала весь этот месяц, не случилось – Красавчик с утра до ночи был занят какими-то делами, возникал на несколько минут то утром, то поздно вечером, снабжал Алену деньгами и мелкими поручениями и опять исчезал, порой даже на несколько дней.
Но было ясно, что он что-то затевает, к чему-то готовится, и Алена молчала и ждала, понимая, что не ради ее прогулок по Парижу вытащил он ее сюда.
И – дождалась…
Франция празднует День Победы не 9-го, а 8 мая, и вечером праздничный фейерверк осветил Эйфелеву башню. Грохотали и палили пушки, все небо было в разноцветных сполохах огненных шаров и вихрей.
Рассыпаясь на тысячи сверкающих осколков, петарды падали с неба в Сену вокруг теплохода «Бато Муш», пришвартованного у моста «Пон Альма». Палубы теплохода были заполнены праздничной публикой, любующейся фейерверком, и мужской голос с русским акцентом вещал по судовому радио:
– Мадам и мсье! Дамы и господа! Поздравляем вас с Днем Победы! Русский бал в Париже объявляю открытым!
И знакомая песня грянула над водами Сены голосом Лещенко:
День Победы порохом пропах,
Это праздник
С сединою на висках…
Все новые и новые гости – русские и французы – поднимались по сходням на борт, с изумлением глядя на палубу. Там, слева от входа, под лозунгом «ЗА НАШУ И ВАШУ ПОБЕДУ!», сидели в креслах, как на фото с Ялтинской конференции, генералиссимус Сталин, премьер-министр Черчилль, президент Рузвельт и примкнувший к ним маршал де Голль. Чокались и выпивали за победу.
А справа от входа всех новоприбывших встречали французские актеры в плащ-палатках русских солдат 1945 года и с алюминиевыми фляжками в руках. Из этих фляжек они каждому гостю и гостье наливали по пятьдесят граммов и заставляли выпить «входную дозу» – пропуск на теплоход. Французы с восторгом выпивали, тут же хмелели и с хохотом направлялись дальше – мимо ряженого русского медведя. Но медведь пускал их на судно, только старательно обнюхивая каждого гостя и облапывая каждую гостью, восторженно хихикающую от такого церемониала.
– Замечательно! – восторгались французы. – Очень смешно!.. Русский юмор!.. Мы даже не ожидали от русских такой выдумки…
Но главное действо происходило в салоне теплохода. Там на сцене царил Слава Зайцев, бывший главный модельер СССР, а ныне маэстро искусства моды постсоветской России.
– Дамы и господа! Мадам и мсье! – говорил он со сцены. – Прошу вас поприветствовать почетного гостя нашего бала – военного атташе России во Франции полковника Николая Лигова! – И, переждав аплодисменты, на которые раскланялся статный сорокалетний полковник, продолжил: – А теперь я перехожу к следующей части нашей программы. Сегодня, в этот праздничный день, в историю многовековых русско-французских культурных отношений будет вписана новая страница. Мой московский Дом моды Славы Зайцева открывает в Париже русскую линию парфюма! Это духи, лосьон и мыло «Маруся». Для наших гостей поясняю, что это самое популярное русское имя. А вот и сама Маруся…
Под любимый французами танец «Казачок» на сцену выпорхнули девушки в кокошниках и русских сарафанах – у первой в руках был огромный флакон духов с надписью «МАRUSSIA», а все остальные несли по корзине маленьких флакончиков, которые они стали раздавать всему залу.
Красавчик подошел к двум известным моделям-манекенщицам, сопровождавшим полковника Лигова.
– Здравствуй, Оля. Видел твой портрет в «Эль», потрясающе!
– Спасибо. – Оля повернулась к Анне и Лигову: – Знакомьтесь, мой хороший приятель Николай Романов. – И Красавчику: – Полковник Николай Лигов и моя подруга Аня…
Лигов с профессиональным любопытством поинтересовался у Красавчика:
– А вы, простите?..
Красавчик тут же подал ему свою визитку:
– Бизнесмен. – И спросил с участливой улыбкой: – Наверно, сегодня у вас тяжелый день?
– Да уж… – вздохнул полковник. – Шесть приемов.
Девушка в кокошнике вручила им флакончики с духами «Маруся», а рядом с ними двое мужчин энергично замахали руками, запрещая платному фотографу с «Полароидом» запечатлеть их для истории. Фотограф перевел «Полароид» на Красавчика, полковника и его девушек и спросил:
– Можно?
Красавчик повернулся к полковнику:
– Вы не против?
Полковник улыбнулся:
– Сегодня я общественное достояние.
Все четверо с минуту позировали под вспышками блица, Красавчик расплатился с фотографом, «угостил» всех фотографиями и увлек девушек и полковника к бару, говоря на ходу:
– Ой, послушайте! Такая история! Про французов… – И спросил двух мужчин, стоявших в очереди к бару – тех самых, которые запретили себя фотографировать: – Вы крайние?
Мужчины – один шатен с проседью, второй лысый – хмуро кивнули.
Красавчик тут же отвернулся к своей компании и продолжил:
– Французы, конечно, замечательные люди, но абсолютно больные на почве секса! Вот послушайте! Я, как Оля знает, занимаюсь металлоломом по программе утилизации всякого армейского старья. И казалось бы, где русский металлолом, а где французский секс? Что может быть общего? А? Не угадаете никогда! Две недели назад в Гавр пригнали пять старых русских подводных лодок, чтобы их разрезать и продать на переплавку по программе помощи России от Европейского сообщества. Правильно, товарищ полковник?
Полковник кивнул.
– Я их купил, – продолжил Красавчик, – разрезал четыре лодки, и вдруг – бац, приезжает киногруппа французского телевидения с канала «М-6» и берет у меня пятую лодку в аренду для съемок. Зачем, как вы думаете? Эротический фильм «Глубокая любовь» – про то, как французские нимфы соблазняют русских подводников и тем самым спасают человечество от мировой войны. Полный бред, но съемки – это нечто! Если бы вы не были такими скромными и положительными девушками, я мог бы устроить вам экскурсию…
Тем временем на верхней палубе прозвучал удар колокола и голос по радио объявил по-русски и по-французски:
– Мадам и мсье! Дамы и господа! Внимание! Наш теплоход отплывает через две минуты.
И тут в числе последних гостей по трапу поднялась Алена в сопровождении пяти латиноамериканцев. Один из них – пожилой, маленький, энергичный – был явно главой компании, остальные – крупногабаритные – его телохранителями. Алена, их гид и переводчица, была уже слегка навеселе, громко хохотала и висла на главаре.
Когда вахтенные с флягами заступили дорогу латиноамериканцам, Алена любовно объяснила своим спутникам, смешивая русский, французский и английский:
– Ну ты, хорек ушастый! It’s Russian medovuha, you have to drink it to the bottom![4]4
Это русская медовуха, нужно выпить до дна! (англ.)
[Закрыть]
Латиноамериканцы выпили, ряженый медведь пошел было к ним с распростертыми объятиями, но, увидев громадных телохранителей, отступил и притворно поднял руки вверх.
Теплоход отшвартовался, и Париж, украшенный праздничной иллюминацией, поплыл за его бортами.
А в зале-салоне Зайцев объявил со сцены:
– Продолжаем наш праздничный бал! Сейчас вы увидите мои новые модели, посвященные Дню Победы…
Тотчас под любимую французами «Калинку» на подиум одна за другой стали выходить девушки в сочетаниях армейских и ультрасовременных нарядов.
Гости встречали их веселыми аплодисментами.
Алена, издали перехватив взгляд Красавчика, оставила своих латиноамериканцев и уединилась с Красавчиком в баре над залом. Показывая ей сверху на участников бала, он говорил:
– Видишь шатена с проседью? Вон у столика с закусками стоит с лысым мужиком… Это Коромыслов, твой клиент. А лысый – это Петр Дьяконов, во время путча он отдал Ельцину свою охрану, за что потом получил безлимитный доступ к нефтяной трубе. Теперь смотри сюда. Это легендарный Тайвань, а это Миша Черный и Жора Макинтош. При них – никаких разговоров о деле, они умнее нас с тобой в десять раз… Это – военный атташе, к нему тоже не подходи. Ясно?
– Ясно. Я пошла.
– Только не пережми! Запомни: этот Коромыслов – стреляный воробей. Гений! По частям скупил на Украине, в Грузии и в Белоруссии нашу самую секретную установку «С-300», вывез и продал американцам.
– Сволочь!
– Только без эмоций! Ты на работе, поняла? Запомни: в нашем деле главное – бросить наживку и отойти. Остальное лохи делают сами, по жадности. Ни пуха!
– К черту!
Спустившись к своим латиноамериканцам, Алена взяла под руку их главаря и якобы невзначай подвела его к столику с закусками как раз там, где стояли Коромыслов и Дьяконов.
– Bienvenue а la soirеe Russe! Welcome to the Russian party![5]5
Добро пожаловать на русскую тусовку! (англ.)
[Закрыть] – щебетала она и, развлекаясь, добавляла по-русски: – Только не сожрите стол вместе с тарталетками! Good? Хорошо?
– Карашо… – согласился Маркос, главарь латиноамериканцев.
Но его охранники тут же сгребли весь поднос с закусками. – Оглоеды! – сказала им Алена с очаровательной улыбкой. – Хоть бы мне оставили! What do you want for a drink? Что вы будете пить?
– Vodka! A lot! [6]6
Водку. Много водки (англ.).
[Закрыть]
Лысый Дьяконов не удержался и протянул Алене свою тарелку с тарталетками:
– Можно вас угостить? Я не дотрагивался, ей-богу…
– Спасибо. – Алена одарила его благодарной улыбкой, взяла с его тарелки одну тарталетку и повернулась к своим латиноамериканцам: – Stay here! I’ll bring you vodka![7]7
Стойте здесь, я принесу вам водку (англ.).
[Закрыть]
И ушла к бару, где стояла очередь за напитками.
А Дьяконов обратился к Маркосу:
– Where are you from?[8]8
Откуда вы? (англ.)
[Закрыть]
– Colombia[9]9
Колумбия (англ.).
[Закрыть], – сообщил тот.
– Ого! What are you doing at the Russian party?[10]10
А что вы делаете на русской вечеринке? (англ.)
[Закрыть]
– We are looking for someone… [11]11
Мы ищем кое-кого… (англ.)
[Закрыть]
Алена, подходя с бутылкой «Столичной», поспешно перебила:
– Arrete! Ferme ta gueule! Stop! Shut up![12]12
Стоп! Замолчи! (англ.)
[Закрыть] Ну, бараны! – И снова Маркосу с очаровательной улыбкой: – My dear, here is your vodka! [13]13
Мой дорогой, вот ваша водка! (англ.)
[Закрыть]
Едва она поставила на стол бутылку, как латиноамериканцы тут же разлили ее по бокалам.
Дьяконов с усмешкой спросил у Алены:
– Где вы раскопали этих чудовищ?
Но Алена оскорбленно оглядела его с головы до ног:
– Между прочим, эти «чудовища» могут купить здесь всех вместе с этим пароходом!
– Это не пароход, девушка, – заметил шатен Коромыслов. – Это теплоход.
Алена небрежно отмахнулась:
– А какая разница! – И, поведя плечом, отвернулась к Маркосу: – Un peu de vodka, s’il vous plait! Darling, it’s a day of our victory in the War! Give me some vodka! I want all of you to drink for it![14]14
Дорогой, сегодня день нашей победы в войне. Дай мне водки. Я хочу, чтобы вы выпили за нашу победу! (англ.)
[Закрыть]
Маркос налил ей в бокал, латиноамериканцы шумно чокнулись с ней, залпом выпили и показали, что это «Гуд!», «Грейт!», «Бьен!», великолепно. Затем Маркос спросил:
– Well, what about our business?[15]15
Хорошо, а как насчет нашего дела? (англ.)
[Закрыть]
– Ну, достал! – недовольно вздохнула Алена и повернулась к Дьяконову и Коромыслову: – Слушайте, вы можете мне показать тут нашего военного атташе?
– А зачем вам? – поинтересовался Дьяконов.
– Да мне мой козлик все мозги проел – хочет купить подводную лодку.
– Что-что?
– Ну, подводную лодку. Не новую, конечно.
Дьяконов повернулся к Коромыслову:
– Это по твоей части.
Коромыслов спросил у Алены:
