Текст книги "Великие посвященные.Очерк эзотеризма религий"
Автор книги: Эдуард Шюре
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 33 страниц)
Так протекали дни пифагорейцев, чистые и ясные, как утреннее небо без облаков. Год вычислялся по большим астрономическим праздникам. Так, возврат Аполлона гиперборейского и празднование мистерий Цереры соединял всех., и вновь вступивших учеников, и посвященных всех степеней, как мужчин так и женщин.
На этих празднествах молодые девушки играли на лирах, замужние женщины в пеплумах пурпурового и шафранного цвета исполняли чередующиеся хоры, сопровождаемые песнями с гармоническими переходами строф и антистроф, которые впоследствии переняла трагедия.
Во время этих торжественных празднеств, на которых, казалось, божественное отражалось и в грации движений, и в проникающей мелодии хоров, молодой ученик проникался предчувствием оккультных сил, могучих законов оживотворенной природы, глубоких тайн прозрачного неба.
Брачные церемонии и погребальные обряды носили более интимный, но не менее торжественный характер.
Иногда устраивалась оригинальная церемония, вероятно для того, чтобы поразить воображение учеников: когда кто-либо из них покидал добровольно школу и возвращался к прежней жизни, или когда ученик выдавал тайну эзотерического учения что случилось один лишь раз, посвященные воздвигали ему гробницу в ограде святилища, как бы для умершего. Совершая эту церемонию, Учитель говорил: "он более мертв чем мертвецы, ибо он возвратился к дурной жизни; его тело двигается среди людей, но душа его умерла; будем оплакивать его". И эта гробница, воздвигнутая живому человеку, преследовала его подобно неотвязной тени, подобно зловещему предзнаменование.
ВТОРАЯ СТУПЕНЬ – ОЧИЩЕНИЕ {11}
Числа. Теогония
Счастливый день, «золотой день», как говорили древние, был тот, когда Пифагор принимал нового ученика в своем жилище и торжественно присоединял его к рядам своих учеников. Последствием этого были непосредственные сношения с Учителем; принятый ученик проникал во внутренний двор, куда допускались лишь одни верные последователи. Отсюда название эзотерические (те, которые внутри), противополагавшиеся экзотерическим (те, которые вне). С этого и начиналось настоящее посвящение.
Откровение состояло в полном, обоснованном изложении оккультного учения, начиная с первооснов, заключенных в таинственной науке чисел, до последних результатов мировой эволюции, до высшего назначения божественной Психеи, души человеческой. Эта наука чисел была известна под различными именами в храмах Египта и Азии, и так как она давала ключ ко всей тайной доктрине, ее тщательно скрывали от непосвященного.
Цифры, буквы, геометрические фигуры и другие начертания, служившие знаками этой алгебры оккультизма, были понятны одному лишь посвященному. Этот последний раскрывал их смысл новому адепту лишь после того, как получал от него клятву молчания.
Пифагор формулировал священную науку в книге, написан-ной его рукой и носившей название: Hiйros Logos, священное слово. Эта книга не дошла до нас, но позднейшее произведение пифагорейцев Филолая, Архита и Гиероклеса, а также диалоги Платона и трактаты Аристотеля, Порфирии и Ямвлиха, знакомят нас с её принципами. И если принципы эти оставались до сих пор непонятными для современных философов, это произошло оттого, что смысл и значение их можно понять лишь путем сравнения всех эзотерических доктрин Востока.
Пифагор называл своих учеников «математиками» потому, что его обучение начиналось с учения о числах. Но эта священная математика или наука принципов была иная, чем та, которой владеют наши ученые и философы: она была одновременно и более трансцендентна и более жизненна, и рассматривала Число не как абстрактное количество, но как существенное и деятельное качество верховной Единицы, Бога, источника Мировой гармонии. Наука чисел была наукой живых сил, божественных качеств в действии, как в мирах, так и в человеке, как в макрокосме, так и в микрокосме. Следовательно, проникая в свойство чисел, схватывая и объясняя их разнообразные сочетания, Пифагор создавал в сущности целую теогонию или обоснованную на разуме теологию.
Истинная теология должна бы заключать основы всех наук. И она может возвыситься до науки о Боге лишь тогда, когда ясно покажет единство и взаимную связь всех остальных наук, лишь тогда, когда станет синтезом, объединяющих их в одно целое.
Такую именно роль играла в древних, египетских храмах наука Священного Глагола, и ее-то Пифагор и формулировал более точным образом под именем Науки Чисел. Она имела притязание обладать ключом жизни и сути бытия. Адепт, направляемый Учителем, начинал с созерцания её начал в своем собствен ном разуме, прежде чем применять эти начала к концентрической необъятности развивающихся миров.
Современный поэт предчувствовал эту истину, когда заставлял Фауста спускаться к Матерям для того, чтобы возвратить жизнь призраку Елены. Фауст хватает магический ключ, земля разверзается под его ногами, он почти теряет сознание, он погружается в пустоту пространства. Наконец он достигает Матерей, которые бодрствуют над первозданными формами великого Целого. Эти Матери не что иное, как числа Пифагора, божественные силы мира.
Поэт передает нам содрогание своей собственной мысли перед этим ввержением в бездну Неисповедимого. Для древнего посвященного, у которого духовное зрение пробуждалось постепенно как новое чувство восприятия, это внутреннее откровение являлось скорее вознесением в центр пламенеющего солнца Истины, откуда он созерцал все существа и формы, брошенные в водоворот жизни божественной эманацией.
Конечно, посвященный не сразу приходил к внутреннему обладанию истиной, к тому могучему сосредоточенью всех сил, которое дает постижение мировой жизни. Для достижения столь трудной гармонии между разумом и волей требовались годы упражнений. Прежде чем овладеть творческим словом, необходимо научиться складывать священный глагол, буквы за буквой, слог за слогом.
Пифагор имел обыкновение давать свои наставления в храме Муз. Сенаторы Кротона построили его по плану и по личным указаниям Пифагора рядом с его собственным жилищем, среди деревьев окружающего сада. Только ученики второй степени проникали туда вместе с Учителем.
Внутри этого круглого храма виднелись девять мраморных Муз; по середине стояла Гестия, закутанная в покрывало, торжественная и таинственная. Левой рукой она защищала пламя очага, правой рукой указывала на небо.
У Греков, точно так же как и у Римлян, Гестия или Веста была хранительницей божественного начала, которое скрыто во всех вещах. Представительница божественного огня имела свой алтарь в храме Дельфов, в Пританеи Афин и при каждом домашнем очаге.
В святилище Пифагора она олицетворяла собою божественную науку или Теософию. Окружавшие ее эзотерические Музы носили – кроме обычных своих мифологических имен – еще имена тех оккультных наук и священных искусств, которые находились под непосредственной охраной каждой из них.
Урания наблюдала за астрономией и астрологией; Полимния владела наукой потусторонней жизни души и искусством прорицания; Мельпомена с своей трагической маской представляла науку жизни и смерти, трансформаций и перевоплощений. Эти три верховные Музы, вместе взятые, олицетворяли собой всю космогонию или небесную физику, Каллиопа, Клио и Эвтерпа являлись представительницами человеческой или психологической науки с соответствующими ей искусствами: медициной, магией и моралью.
Последняя группа – Терпсихора, Эрата и Талия заведовали земной физикой, наукой элементов, камней, растений и животных.
Таким образом сразу перед учеником появлялись сразу все линии наук, начертанные на организме вселенной, и выраженные в лице Муз, освещенных божественным пламенем. Вступив с своими учениками в это тихое святилище, Пифагор раскрывал книгу Глагола и начинал свое эзотерическое обучение.
Эти Музы, говорил он, не более как земной образ божественных сил, духовную красоту которых вы будете созерцать внутри себя. Как они устремляют свои взоры на огонь Весты, из которого все они произошли и который дает им движение, ритм и мелодию, также должны и вы погружаться в центральный Огонь вселенной, в божественный Разум, чтобы вместе с Ним изливаться во все Его видимые проявления".
Затем Пифагор увлекал своих учеников из мира форм и видимостей, уничтожал время и пространство и с могучей силой уносил их с собой в великую Монаду, в самую суть несотворенного Бытия. Пифагор называл ее Единицей, заключающей в себе всю полноту гармонии, которая есть мужское начало всепроникающего Огня, самодвижущийся Разум, нераздельный и непроявленный, творящий преходящий миры, Единый, Вечный, Неизменный, скрытый под многообразием форм, которые приходят, уходят и изменяются.
"Суть вещей ускользает от человека", говорит пифагореец Филолай. "Он познает лишь явления этого мира, в котором конечное сочетается с бесконечным. Как же может он узнать их? Только поскольку существует между ним и остальным миром гармония, единение, общее начало; а это общее начало дает вещам Единый, который вместе с Своей Сутью придает им меру и смысл. Он есть мера, определяющая отношение между объектом и субъектом, тот смысл вещей, посредством которого душа участвует в Разуме Единого".{12}
Но как приблизиться к Нему, Непознаваемому? Видел ли кто-либо руководителя времен, душу солнц, источник разумов? Нет; лишь сливаясь с Ним, можно проникнуть в Его сущность.
Он подобен невидимому огню, действующему из центра вселенной, подвижное пламя которого протекает по всем мирам, приводя во вращение окружность.
Пифагор прибавлял к этому, что дело посвящения состоит в приближении к великому Существу, в уподоблении Ему, в возможном усовершенствовании, в господствовании над всеми вещами посредством разума, в достижении той же активности, какой отличается тот невидимый огонь.
«Ваше собственное существо, ваша душа, не представляет ли из себя микрокосм, малую вселенную? Она полна бурь и несогласий. И задача в том, чтобы осуществить в ней единство гармонии. И лишь тогда Бог проникнет в ваше сознание и лишь тогда вы разделите Его власть и создадите из вашей воли жертвенник очага, алтарь Весты и трон Юпитера!»
Бог, Неразделимая Сущность, имеет своим числом Единицу, которая содержит в ceбе бесконечность, именем – имя Отца, Создателя, или Вечно-Мужеское, знаком – живой огонь, символ Духа, в котором сущность всего. Вот первое из всех начал.
Но божественные способности подобны мистическому Лотосу, появляющемуся перед египетским посвященным, распростертым в своей гробнице, из темноты ночной. В начале это – лишь блестящая точка, затем она раскрывается подобно цветку, и пламенная сердцевина распускается подобно светящейся розе о тысяче лепестков.
Пифагор говорил, что великая Монада действует посредством творческой Диады. С момента проявления Бог двойствен: неразделимая сущность и разделимая субстанция; начало мужеское, активное, животворящее, и начало женское, пассивное, или пластическая живая материя. Диада представляет таким образом слияние Вечно-Мужеского и Вечно женственного в Боге, два основные божественные свойства. Орфей поэтически выразил эту мысль в стихе: "Юпитер одновременно и Супруг и божественная Супруга". Все системы политеизма владели интуитивно этой идеей, изображая Божество то в мужском образе, то в женском.
И эта Природа, вечная, одушевленная, эта великая Супруга Бога – не только та земная природа, которую мы видим, но и невидимая небесная природа, недоступная нашему плотскому зрению, Мировая Душа, первозданный Свет, поочередно – Майя, Изида или Кибела, которая, вибрируя под божественным воздействием, содержит в себе сущность всех душ, идеальные типы всех существ.
Она же и Деметра, земля, проникнутая жизнью, со всеми заключенными в ней телами, в которые воплощаются все эти души. Она же и Женщина, подруга Мужчины.
В человечестве – женщина представляет собою природу, и совершенным подобием Бога является не человек, но мужчина и женщина. Отсюда – их непреодолимое, могучее и роковое влечете друг к другу; отсюда и упоение любви, в котором проносится мечта бесконечного творчества и темное предчувствие, что Вечно-Мужественное и Вечно женственное достигнут совершенного слияния лишь в недрах Бога.
"Отдадим же честь женщине на земле и на небесах", – говорил Пифагор вместе со всеми древними посвященными, – "она дает нам понимание Великой Женщины – Природы. Да будет она её освещенным образом и да поможет она нам постепенно подняться до великой Души, которая зарождает, сохраняет и обновляет; до божественной Кибелы, которая в своей светотканной мантии влачит за собою бесчисленные сонмы душ".
Монада изображает сущность Бога. Диада – его производительное свойство. Последнее вызывает к жизни вселенную, это – видимое раскрывание Бога в пространстве и во времени.
Проявленный мир – тройственен, ибо как человек состоит из трех различных элементов, сплавленных вместе, из тела, души и духа, так же и вселенная делится на три концентрический сферы: мир естественный, мир человеческий и мир божественный. Таким образом, Триада или закон троичности есть образующий закон вещей и истинный ключ жизни. Ибо, он снова и снова встречается на всех ступенях лестницы жизни, начиная с органической клетки, он проходит через физический строй животного тела, через всю деятельность кровеносных сосудов и спинномозговой системы, до сверхфизической организации человека, вселенной и самого Бога включительно.
Ключ этот раскрывает, как бы по волшебству, перед изумленным разумом внутреннее строение вселенной; он же указывает и на бесконечные соотношения между макрокосмом и микрокосмом. Закон этот действует подобно свету, который, проходя через предметы, делает их прозрачными и заставляет все миры, и малые и великие, светиться подобно волшебным фонарям.
Попробуем выяснить этот закон путем аналогии между человеком и вселенной.
Пифагор признавал, что человеческий дух в своей бессмертной, невидимой и абсолютно-деятельной природе, происходит от Бога. Ибо дух есть то, что двигается само по себе. Пифагор называл тело – его смертной, делимой и пассивной частью. Он полагал, что то, что мы называем душой, тесно связано с духом, но состоит из третьего посредствующего элемента, который происходит от космического флюида; поэтому душа подобна эфирному телу, которое дух ткёт и образует для себя сам. Без этого эфирного тела материальное тело не могло бы развивать живых сил и было бы инертной массой без жизни.{13}
Душа обладает формой, сходной с телом, которое она оживляет, переживая его пороге смерти и распадения. Она становится тогда – по выражению Пифагора и Платона – легкой колесницей, которая увлекает дух в божественные сферы, или же низвергает его в мрачные области материи, смотря по её свойствам, хорошим или дурным.
Организация и эволюция человека повторяются на всех ступенях жизни и во всех сферах бытия. Подобно тому, как человеческая Психея бьется между духом, который ее привлекает, и телом, которое ее задерживает, так и все человечество развивается между миром естественным и животным, в котором оно погружено своими земными корнями, и божественным миром чистых духов, где скрывается истинный источник, к которому оно и стремится подняться.
И то, что происходит в человеке, повторяется и на всех планетах и во всех солнечных системах, лишь в различных соотношениях и в постоянно возобновляющихся различных видах.
Растяните круг до бесконечности, и постарайтесь охватить в едином понятии все безграничные миры. Что найдете вы в них? Творческую мысль, астральный флюид и миры в процессе эволюции: дух, душу и тело Бога. Приподнимая покров за покровом и измеряя свойства самого Бога, мы увидим в Нем Диаду, и Триаду, которые облекаются в неисповедимые глубины Монады, подобно звездам, возникающим в безднах бесконечности.
Уже по этому краткому изложению можно судить, какое первенствующее значение придавал Пифагор закону троичности. Можно сказать, что закон этот представляет краеугольный камень всей эзотерической науки. Все великие создатели религий знали этот закон, все теософы предчувствовали его. Оракул Зороастра говорит:
Число три царствует повсюду во вселенной,
Монада же есть начало его.
Великая заслуга Пифагора состояла в том, что он формулировал этот закон с ясностью греческого гения. Он сделал из него центр теогонии и основу всех наук.
Уже прикрытая покровом в экзотерических писаниях Платона и совершенно непонятая позднейшими философами, идея эта была постигнута в новейшие времена лишь немногими посвященными в оккультные науки.{14}
Из всего сказанного ясно, какую широкую и прочную основу давал закон всеобщей троичности, как для классификации наук, так и для построения космогонии и психологии.
Подобно тому, как мировая троичность сосредоточивается в единстве Бога, так и человеческая троичность сосредоточивается в самосознании и воле, в которых все способности тела, души и духа сливаются в одном живом единстве.
Человеческая и божественная троичность, заключенная в Монаде, образует священную Тетраду.
Но человек осуществляет свое единство лишь условным образом. Ибо его воля, влияющая на все его существо, не может действовать одновременно и совершенно во всех его трех проводниках, т. е. в инстинкте, в душе и в интеллекте.
Вселенная и сам Бог представляются ему поочередно и последовательно отраженными в этих трех зеркалах. Во 1-х, видимый через инстинкт и через калейдоскоп чувств Бог многообразен и бесконечен, как его проявления; отсюда – политеизм, в котором число богов неограничено. Во 2-х, отраженный в разумной душе, Бог – двойствен, т. е. состоит из духа и материи; отсюда – дуализм Зороастра, Манихеев и некоторых других религий. В 3-х, отраженный в чистом Разум, Бог – тройствен, т. е. является духом душой и телом во всех проявлениях вселенной; отсюда культы Троицы в Индии (Брама Вишну, Шива) и Св. Троицы в христианстве (Отец, Сын и Святой Дух).
И наконец, познанный волей, в которой сливается все, Бог является Единым и отсюда исходить герметический монотеизм Моисея во всей своей строгости. Здесь нет уже олицетворения, нет воплощения. Здесь мы выходим из пределов видимой вселенной и вступаем в царство Абсолютного. Предвечный царствует один над Миром, обращенным в прах.
Различие религий происходит от того, что человек постигает Бога лишь через призму своего собственного существа, условного и конечного, тогда как Бог неустанно осуществляет единство трех миров в общей гармонии вселенной.
Это уже само по себе указывает на магическое значение Тетраграммы в порядке идей. В ней заключены не только основы наук, закон существ и способ их эволюции, но и источник различных религий и их верховного единства. В ней скрывался действительно всеобщий ключ. Отсюда – энтузиазм, с которым Лизис говорить о ней в Золотых стихах и в этом же можно видеть причину, почему пифагорейцы клялись этим великим символом:
Клянусь тем, который запечатлел в наших сердцах
Священную Тетраду, величавый и чистый символ,
Источник Природы и образец Богов.
Пифагор шел еще дальше в своем учении чисел. В каждом из них он определял тот или другой принцип, тот или другой закон, ту или другую активную силу вселенной. Он говорил, что главные основы содержатся в четырех первых числах, ибо складывая или помножая их между собой, можно найти и все остальные числа.
Точно также и бесконечное разнообразие существ, образующих вселенную, происходить из сочетания трех первичных сил: материи, души и духа, под творческим импульсом божественного единства, которое их смешивает и дифференцирует сосредоточивает и дает силу им.
Вместе с другими учителями эзотерической науки, Пифагор придавал большую важность числам семь и десять. Состоя из трех и четырех, семь означает соединение человека с божеством; это – число адептов, великих посвященных и так как оно выражает полное осуществление всего, проходящего через семь ступеней, – оно является изображением закона эволюции. Число десять, образуемое из сложения первых четырех чисел и заключающее в себе число семь, есть совершенное число, ибо оно выражает собою все начала Божества, сперва развивавшиеся, а затем – слившиеся в новом единстве.
Заканчивая преподавание своей теогонии, Пифагор показывал своим ученикам девять Муз, олицетворяющих науки, сгруппированные по три вместе, – Муз, соответствующих тройной троичности, проявленной в девяти мирах и образующих вместе с Вестой, хранительницей первичного Огня, священную Декаду.
ТРЕТЬЯ СТУПЕНЬ – СОВЕРШЕНСТВО {15}
Космогония и Психология. Эволюция души
Ученик получил от Учителя все основы священной науки. Благодаря этому первому посвящению, с него как бы спала густая чешуя, которая закрывала его духовное зрение. Разрывая сверкающий покров мифологии, посвящение отрывало его от мира видимого, чтобы бросить его в безграничный пространства и погрузить в световые волны высшего Разума, откуда Истина излучается на все три мира.
Но наука чисел была лишь вступлением, предварительной подготовкой к великому посвящению. Вооруженный этими знаниями, он должен был спуститься с высоты Абсолютного в глубины природы, чтобы схватить божественную идею в процессе образования вещей и эволюцию человеческой души на протяжении всех миров.
Эзотерическая космогония и психология прикасались к величайшим проблемам жизни, к опасным и ревниво охраняемым тайнам оккультных наук и искусств. Поэтому Пифагор и предпочитал излагать свое учение в ночной тишине, на уединенных террасах храма Цереры, под легкий ропот ионических волн и при таинственном мерцании звездного купола, или же в склепах святилища, где египетские лампады распространяли ровный и тихий свет. Посвященные женщины присутствовали при этих ночных собраниях.
От времени до времени пришлые из Дельф или из Элевсиса жрецы и жрицы подтверждали учение Учителя рассказами о своих личных переживаниях.
Материальная и духовная эволюция мирa – два противоположные и в то же время параллельные и соответствующие движения на лестнице бытия. Одна объясняет другую, а взятые вместе, они объясняют мир. Материальная эволюция выражает собой проявление Бога в материи посредством воздействующей на нее Мировой Души. Духовная эволюция представляет собой рост сознания в индивидуальных монадах и усилия их воссоединиться через цикл жизней с Божественным Духом, из которого они изошли.
Смотреть на мир с точки зрения физической или духовной, не значить рассматривать различные объекты; это значить смотреть на мир с двух противоположных сторон. С земной точки зрения, разумное объяснение мира должно начинаться с материальной эволюции, потому что мир представляется нам именно с этой стороны; но, показывая нам творчество мирового Духа в материи и дальнейшее развитие монад, объяснение это приводить нас незаметно к духовной точке зрения и заставляет нас от внешней формы перейти внутрь вещей, с поверхности углубиться в самую суть. Так, по крайней мер, смотрел Пифагор, который видел во вселенной живую Сущность, воодушевленную великой Душой и великим Разумом. Вот почему вторая часть его учения начиналась с космогонии.
Если держаться тех делений неба, которые мы находим в эзотерических отрывках Пифагорейцев, то окажется, что их астрономия схожа с птоломеевской, по которой земля неподвижна, а солнце с планетами и со всем небом вращаются вокруг неё.
Но самый принцип этой астрономии указывает нам, что она чисто символическая. В центре вселенной Пифагор ставит огонь (относительно которого солнце – лишь отражение). В эзотеризме всего Востока Огонь есть символ Духа, божественного, вселенского Сознания.
Таким образом то, что наши философы обыкновенно принимают за физику Пифагора и Платона, не что иное, как образное описание их тайной философии, ясной для посвященных, но непроницаемой для непосвященных, тем более, что ее выдавали за простую физику. Следовательно, в ней мы должны искать нечто вроде космографии жизни души, не более того.
Подлунная сфера означает ту сферу, в которой проявляется земное притяжение, и называется она "кругом рождения". Этим посвященные хотели сказать, что земля для нас – область телесной жизни. В ней происходят все процессы, сопровождающие воплощение и развоплощение душ.
Сфера шести планет и солнца соответствует восходящим категориям духов. Олимп, понимаемый как вращающаяся сфера, именуется небом неподвижных звезд, потому что он символизирует сферу совершенных душ. Таким образом эта младенческая астрономия скрывает за собой духовное воззрение на вселенную.
Но все заставляет нас думать, что древние посвященные, и в особенности Пифагор, имели гораздо более правильное представление о физическом мир. Аристотель положительно утверждает, что Пифагорейцы знали о движении земли вокруг солнца. Коперник рассказывает, что идея о вращения земли вокруг своей оси пришла ему в голову при чтении Цицерона, у которого сказано, что какой-то Гицетий из Сиракуз говорил о суточном движении земли.
Своим ученикам третьей степени Пифагор объяснял двойное движение земли. Не обладая точными измерениями современной науки, он – тем не менее – знал, как и жрецы Мемфиса, что исшедшие из солнца планеты вращаются вокруг него, и что звезды – те же солнечные системы, управляемые такими же законами, как и наша система, и что каждая из них имеет свое определенное место в великой вселенной.
Он знал также, что каждый солнечный лир образует маленькую вселенную, которая имеет свое соответствие в мире духовном и обладает своим собственным небом. Планеты были как бы ступенями ведущей к нему лестницы. Но эти идеи, способные перевернуть всю народную мифологию, показались бы толпе кощунственными, и поэтому они никогда не высказывались публично. Их передавали не иначе, как под строжайшей тайной.{16}
Видимая вселенная, говорил Пифагор, небо со всеми его звездами, есть не что иное, как преходящая форма Мировой Души, великой Майи, которая сосредоточивает матерью, разбросанную в бесконечном пространстве, а затем растворяет ее и разбрасывает в виде невесомого космического флюида. Каждый солнечный вихрь обладает частицей этой Мировой Души, которая в течение миллиона веков развивается в его лоне с особой, свойственной этому вихрю энергией и мерой.
Что же касается сил, царств, пород и живых душ, которые долженствуют явиться на светилах этой малой вселенной, – они приходят от Бога, они спускаются от Отца; т. е. Они исходят из высшего духовного порядка и из предшествовавшей материальной эволюции, иными словами – из потухшей солнечной системы.
Из этих духовных сил, одни абсолютно бессмертны и они руководят образованием нового мира; другие же ожидают его рождения в состоянии космического сна, чтобы, сообразно своему роду и в соответствии с вечным законом, снова вступить в ряды видимых существ.
Между тем, солнечная душа и её центральный огонь, непосредственно движимый великой Монадой, работает над расплавленной материей. Планеты – дочери Солнца. Каждая из них, созданная присущими материи силами притяжения и вращения, одарена полусознательной душой, исшедшей из солнечной души, и имеет свой особый характер, свою специальную роль в эволюции. Так как каждая планета есть особое выражение Божественной Мысли, и каждая исполняет особую функцию в планетарной цепи, то древние отождествили имена планет с именами великих богов, которые представляют собой божественные качества, действующие во вселенной.
Четыре элемента, из которых образовались светила и все существа, обозначают четыре постепенные состояния материи. Первый из них, как самый плотный и самый грубый, является самым несовершенным проводником духа; последний, самый тонкий элемент в то же время наиболее родственной духу, является наиболее совершенным проводником.
Земля представляет состояние плотное; вода – жидкое; воздух – газообразное; огонь – невесомое состояние. Пятый элемент, эфир – представляет собой состояние материи столь тонкое и подвижное, что оно уже лишено атомистичности и обладает свойством всепроникающим. Это и есть первичный космический флюид или астральный свет.
Затем Пифагор беседовал с своими учениками о космических изменениях земли по египетскому и азиатскому преданию. Он знал, что расплавленная земля была первоначально окружена газообразной атмосферой, которая, постепенно охлаждаясь, превратилась в жидкость и образовала моря. По своему обыкновению, он синтезировал свою мысль в аллегории, выражаясь, что моря были образованы из слез Сатурна (космическое время).
Но вот появляются царства природы и невидимые зародыши, витающие в эфирной ауре земли, вихрями носятся они в её воздушном покров, а затем привлекаются в глубокое лоно морей и на первые выступившие из вод континенты. Еще смешанные, растительный и животный миры являются почти одновременно.
Эзотерическая доктрина допускает трансформацию зоологических видов не только вследствие второстепенного закона подбора, но и вследствие основного закона проникновения в землю сверхфизических сил и воздействия разумных начал и невидимых сил на все живые существа. Если на земном шаре появляется новый вид, это означает, что более высокого типа души воплощаются в данную эпоху в потомков прежнего вида для того, чтобы поднять его на высшую ступень, формуя и преобразуя его по своему образу.
С точки зрения земной эволюции, человек есть последний отпрыск и венец всех предыдущих видов. Но эта идея объясняет его появление на сцене жизни не более, чем она объяснила бы появление первой водоросли или первого ракообразного в глубине морей. Все это постепенное творчество требует – как и каждое рождение – проникновения в землю невидимых сил, творящих жизнь. Созданию человека должно предшествовать царство духовного человечества, которое руководит развитием земного человечества и посылает ему все новые потоки душ, которые воплощаются в его недрах и озаряют первыми лучами божественного света это беспомощное, требующее воздействия и все же отважное существо, которое, едва освободившись от мрака животности, принуждено бороться со всеми силами природы для поддержания своего существования.
Получив свои знания в храмах Египта, Пифагор имел точные представление о больших переворотах на земном шаре. Индусская и египетская доктрина знала о существовании древнего континента, на котором возникла красная раса и расцвела могучая цивилизации, названная греками Атлантидой.
Эзотерическая доктрина приписывала попеременное погружение и появление континентов колебанию земных полюсов и признавала, что человечество должно было пережить шесть таких потопов. Каждый цикл между двумя потопами несет с собой преобладание одной из великих человеческих рас. Посреди временных и частичных затемнений цивилизации и человеческих способностей, общее непрерывное восхождение вверх не прекращается никогда.
