Текст книги "Буйный бродяга 2015, специальный выпуск"

Автор книги: Эдуард Шауров

Соавторы: Дмитрий Никитин,Алексей Жемчужников,Владимир Бутрим,Александр Рубер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

– Кстати, интересное название у озера, – заметила Алиса, – в честь королевы.

– Наследие поисков истоков Нила Спиком и Бертоном в середине XIX века, – подтвердил Роберт, – как я читал, после того, как в 60-х годах XX века в трех уже независимых странах, которые тогда делили между собой озеро и в каждом имелись свои обозначения для него, обсуждался вопрос о присвоении озеру общего названия на суахили – но договориться так и не смогли. И после Битвы его все еще не переименовали.

– С другой стороны, во времена правления королевы Виктории в Британии было сделано множество научных открытий и изобретений и, наконец, в Лондоне, изгнанный из континентальной Европы, нашел пристанище Карл Маркс, и там же долгое время жил и работал Фридрих Энгельс. Но эпоха была жуткая.

– Эпоха мрачная, – согласился Роберт, – поэтому не исключено, что озеро все-таки переименуют.

– Кстати, – заметила Алиса, – такие прогулки положительно влияют на аппетит. В смысле, скоро время обеда.

– Полностью согласен. Здесь как раз недалеко есть кафе, – ответил Роберт, который тоже ничего не имел против идеи пообедать.

Алиса и Роберт вскоре добрались до кафе, располагавшегося на открытом воздухе, под легкой крышей, и устроились за столиком с видом на озеро. Сделав заказ на встроенном в центр стола терминале, они продолжали беседовать.

– Здесь я тоже бывал, в один из первых дней после того, как меня выписали из больницы, – рассказывал Роберт, – смешно – меня тогда чуть не прошиб холодный пот от мысли, что я не заплатил за ужин! Тем более, что в Зеленом Союзе я никогда не ходил по ресторанам без родителей, да и было это всего несколько раз.

– Да, я слышала, что на отвыкание от товарно-денежных отношений нужно время, – сказала Алиса, – но к хорошему привыкаешь быстро.

– Это точно, – согласился Роберт, – со мной такое было только один раз – потом я, конечно, все равно иногда вспоминал, но уже не пугался.

– Я читала, что у работающих в Неприсоединившихся странах бывают противоположные проблемы – они иногда забывают, что там за обед платить все еще нужно, хотя они и проходят тренировки в виртуальной реальности.

– На Ассоциированных территориях деньги кое-где еще в ходу, не говоря уже о Зависимых территориях.

– Да, но не за еду же платить! Ее ведь, начиная еще со второй половины XX века, должно было с избытком хватать на всех. Я понимаю, что производство действительно сложных изделий на Ассоциированных территориях еще недостаточно развито, но продукты питания, насколько я помню, не продаются за деньги ни на одной из них. И даже на Зависимых территориях каждому жителю гарантирован необходимый минимум. Конечно, там нет такого разнообразия, как в этом кафе, но этот минимум обеспечивает здоровое, полноценное питание.

– Да, его не сравнишь с тем, как питались жители многих африканских стран до Битвы. Там, как я читал, и голод был не редкостью, даже в этом веке.

– До Битвы здесь была ужасающая бедность, – согласилась Алиса, – в секторах тропической Африки и сейчас живут небогато и, конечно, до отмены денег им еще надо дорасти, но прогресс огромен.

– Все-таки удивительно, что сейчас в радиусе, как минимум, нескольких сотен километров нет ни одного неграмотного – а ведь до Битвы их были десятки процентов.

– Удивительно. Но задача была проще, чем после Первой революции, а ресурсов у нас несравнимо больше, чем было тогда у Советской России.

– Да, тогда были времена просто невероятных подвигов, – согласился Роберт.

– Эпоха героев... – задумчиво сказала Алиса.

– Кстати, профессор, которая вела у нас подготовительные курсы, Татьяна Иванова, носящая титул «Просветительница Восточной Африки», рассказывала нам, что до того, как начать готовить поступающих в университеты, она занималась координацией строительства школ и школьными программами в Секторе Великих озер. Интересно, она Страж?

– Да, – ответила Алиса, – Страж и заместитель главы Комитета по контактам в секторе. Ты же знаешь, Стражи прогресса всегда участвуют в просветительской работе на новых территориях. Мало подготовить успешную революцию, нужно еще и научить пользоваться ее плодами.

Сигнал встроенного терминала сообщил, что основное блюдо готово.

Роботизированная система подала на стол тарелки с запеченным филе тилапии, выловленной из озера прошлой ночью, и разговор на некоторое время прервался.

Пообедав, Роберт и Алиса пошли по набережной в сторону станции прогулочных катеров.

– Прокатимся по озеру? – предложила Алиса.

– Ты умеешь управлять катером? – спросил Роберт, – на Марсе ведь их нет ... пока.

– Раньше мне этого делать не приходилось, но катер полуавтоматический. Предполагаю, что там всего один джойстик и управлять им намного проще, чем тяжелым атомным вездеходом. Это же не какое-нибудь кошмарное транспортное средство начала века...

Подойдя к пристани, Алиса сделала несколько манипуляций на своем портативном терминале.

– Берем вот этот, справа, – сказала она, указывая на катер.

– Интересно, а на Зависимых территориях бывает платный транспорт?

– рассуждал Роберт, пока они садились в катер. Он действительно оказался настолько прост в управлении, что для этого даже не требовалась лицензия.

– Только если частный, в тех слаборазвитых регионах, где мелкое предпринимательство еще не изжито, – ответила Алиса, – вся транспортная инфраструктура Core, вроде монорельсовых и железных дорог и персонального автоматического транспорта, бесплатна везде, где она есть. И водный транспорт тоже.

Катер отлично подходил для неспешных водных прогулок – сверху имелся натяжной тент для защиты от солнца, а большой блистер в носу был сделан прозрачным и через него можно было наблюдать за жизнью обитателей озера.

– Восстановить биологическое разнообразие после Битвы стоило большого труда, – стал рассказывать Роберт, – в середине XX века, еще в колониальные времена, в озеро запустили нильского окуня, промысловую рыбу для коммерческой ловли, и это вылилось в одну из крупнейших экологических катастроф – хищник уничтожил почти все местные виды. При этом большая часть улова шла на экспорт в Европу, в то время как сами рыбаки зачастую голодали.

– Капитализм, в сущности, везде одинаков, – сказала Алиса, – разные страны, разные народы, но все так похоже: недоедим, но вывезем. Еще одно из преступлений старого мира, – вздохнула она, – как хорошо, что он не вернется.

– Ты много читала о нем. И слушала рассказы.

– Да. Я заглядывала в темную бездну прошлого, – печально и задумчиво произнесла Алиса, – и ... долго этого лучше не делать.

– Алиса, – тихо сказал Роберт, – возвращайся назад.

– Я уже вернулась, – ответила Алиса повеселевшим голосом, – а похоже, что восстановление уже практически закончено, – заметила она, глядя на разноцветных цихлид, проплывающих под дном катера.

– Здорово. Почему в Зеленом Союзе не было таких лодок?

– Скоро будут. А некоторые из рыб очень похожи на тех, что живут в большом аквариуме в Кидонии.

– Аквариум на Марсе? – удивился Роберт.

– Конечно, а что в этом сложного? Он же весь из местных материалов, только икру и семена и споры растений привезли с Земли. А энергии у нас в избытке.

Тем временем один из патрульных беспилотников, делая широкий круг над озером, еле слышно прошелестел над головами. Он связался с компьютером катера и с портативными терминалами Роберта и Алисы и, удостоверившись, что никаких нарушений нет, отправился дальше.

– Похоже, нас проинспектировали, – заметила Алиса, – и это хорошо.

– Ага, – согласился Роберт, – а вот в Зеленом Союзе такие порядки некоторым не нравятся.

– Предрассудки, оставшиеся со времени до Битвы. Как известно, важно ведь не то, что о тебе собирают информацию.

– Но еще не все понимают и верят, что действительно важно то, в интересах какого класса это делают, – продолжил Роберт.

– А ведь могли бы и исходный код посмотреть, если не доверяют, – добавила Алиса.

Все алгоритмы работы беспилотников, как и вообще все программное обеспечение, используемое в Core, были открыты, так что жители прекрасно знали, какая информация и зачем о них собирается.

Катер бесшумно скользил по глади озера на минимальной скорости, приводимый в движение электродвигателем, и Алиса и Роберт несколько минут просто смотрели на воду и живописный берег озера с песчаным пляжем по краю и зеленой набережной.

– Полгода назад я и представить не мог всего этого, – сказал наконец Роберт, – нет, я, конечно, заранее знал, что мое сердце вылечат и что я попаду в коммунистическое общество с плановой экономикой планетарных масштабов, где полностью отсутствуют деньги. Но что я смогу побеседовать с парой разумных машин, поднимусь на космическом лифте на орбитальную станцию и, наконец, познакомлюсь с марсианином и с чудесной девушкой – причем два последних пункта в одном лице! – я и представить не мог.

– Ты несколько спутал хронологию, Роберт, – смеясь, заметила Алиса.

– Это была не хронология, а расположение в порядке убывания вероятности, – ответил Роберт, – по крайней мере, как мне тогда казалось...

Насмотревшись на пейзажи и на обитателей озера, Алиса и Роберт направились к берегу.

– Можно еще пойти в Большой парк, – предложил Роберт, – там живут очень симпатичные антилопы, импалы, кажется.

Парк, крупнейший в городе, был недалеко, и Роберт и Алиса добрались туда буквально за пять минут, воспользовавшись капсулой автоматического транспорта.

– Когда-нибудь антилопы будут жить и на Марсе – когда там станет достаточно тепло, – мечтательно сказала Алиса, рассматривая животных, – но сначала нам понадобятся более холодостойкие виды. Генетики достигли неплохих результатов в работах по восстановлению ДНК видов, живших в последний ледниковый период. Сначала их, конечно, надо возродить на Земле, а потом можно и на Марсе пробовать.

– Фауна плейстоценовых тундростепей? – спросил Роберт, – а что, завести на Марсе мамонтов – это хорошая идея. Когда потеплеет, они переберутся на север. То есть на юг, – поправился он, – на севере будет море.

– Да, далеко на юг, – согласилась Алиса, – в северном полушарии у нас будут не просто моря, а целый океан, как когда-то давно, четыре миллиарда лет назад.

– Точно, я чуть не забыл про Северный полярный бассейн.

– Но до морей и океанов нам пока далеко ... зато мхи и лишайники в низинах уже вовсю растут.

– Помнится, проекты терраформирования Марса обсуждались еще на рубеже века.

– Обсуждались, – подтвердила Алиса, – но и только. А сколько проектов переустройства Земли предлагалось еще в первой половине XX века! Но во времена Падения все затихло – капитализму не нужны были ни цветущая Сахара, ни изгнание холода из северных областей, ни яблони на Марсе.

До Битвы события конца XX века называли по-разному, но в Core постигшую тогда мир катастрофу считали самой страшной в истории человечества и называли одним словом – Падение.

– Ты говорила, что яблони в Кидонии уже есть, – заметил Роберт.

– Есть и цветут, под куполом, как и вишня, и айва, которая там оказалась благодаря своему латинскому названию, но я хочу, чтобы они цвели под открытым небом. И так будет, – уверенно добавила Алиса.

– Будет, – согласился Роберт. А грандиозные планы по преобразованию ландшафтов Земли по сравнению с терраформированием Марса вообще выглядят простыми...

– В смысле масштаба – простые, в смысле сложности – нет. На Земле нужно намного тщательнее просчитывать даже небольшие последствия.

– С космическими проектами другая проблема – два имеющихся лифта уже еле справляются, – заметил Роберт, – сколько всего нужно возить на Луну и Марс, не говоря уже про дальние базы!

– Именно! Но строительство пусковой петли скоро начнется.

– Знаешь, иногда мне кажется странным, что мы одновременно и строим базы на Ганимеде и Титане и ликвидируем нищету и безграмотность на Зависимых территориях. Может, надо было бы сначала распространиться на всю Землю?

– Этот вопрос возникает в высших Советах из года в год и каждый раз решают, что медлить с освоением Солнечной системы не следует. У нас достаточно ресурсов для параллельных проектов, и мы и так потеряли слишком много времени из-за Падения.

Двенадцатичасовой экваториальный день подходил к концу. Солнце стояло уже низко, и вот-вот должны были наступить короткие тропические сумерки.

– Поужинаем в кафе на набережной и поедем на вокзал? – предложила Алиса.

– Да, надо поужинать, – согласился Роберт, – хотя времени у нас еще много.

Капсула автоматического персонального транспорта вернула Алису и Роберта на набережную.

– У меня есть мысль насчет летней практики, – возобновила разговор Алиса, когда они устроились за столиком.

– Ты уже думаешь о летней практике? – с некоторым удивлением спросил Роберт, – но ведь сначала нам предстоит зимняя, а там немало работы.

– Ну, ты же знаешь, у меня привычка все планировать, лучше даже не на один, а на два хода вперед. Зеленый Союз – не последнее место на планете, где нужны преобразования, и далеко не самое сложное в этом плане. А в одном из таких мест скоро будет очень много работы.

– Попробую угадать. Строительство пусковой петли в Тихом океане.

– Именно, – подтвердила Алиса.

– И тебя интересуют не только грандиозные инженерные задачи, – догадался Роберт, – там одни из самых отсталых мест на планете.

– Да. Увы, на планете еще остались сторонники старого мира. Их мало, но они все еще прячутся в этих самых дальних уголках. Там до сих пор могут скрываться враги.

– Враги? Те, что еще остались после Битвы?

– Или их последователи. Мы победили в Битве Битв, но пока на Земле остается несправедливость – сражение за будущее еще не закончено.

– Но их сопротивление бессмысленно, – сказал Роберт, – им уже не вернуть прошлого.

– Бессмысленно – до тех пор, пока им дают отпор, и поэтому долг каждого делать это, пока они не исчезнут. Навсегда.

– Да, Алиса, – согласился Роберт, – это и наш долг. Защищать наш мир.

– Это великолепный, чудесный мир, – продолжил Роберт, – и знаешь, я, пожалуй, могу сказать, чем он нравится мне больше всего. В нем можно не бояться будущего. Раньше я боялся своего больного сердца, боялся, что однажды мне не смогут помочь – но не только. Я не знал, куда идет Зеленый Союз, который отказался от прогресса и попытался словно бы заморозить время. Конечно, я не страшился бедности и безработицы, у нас их не было.

– Пожалуй, ты прав, – сказала Алиса, – а при капитализме не бояться будущего было просто невозможно. Ведь завтра тебя могла ждать потеря работы, болезнь, на лечение которой не было денег, нищета, наконец война, которая при капитализме неизбежна. Или не такие ужасные, но все равно тяжелые события – обесценивание денег, крах банков, снижение зарплат. Общество всеобщего страха.

– Не боялись лишь те, кто обладал крупнейшими состояниями, ведь они никогда не проигрывали. Наверное, не боялись, – поправился Роберт, – они ведь предполагали, что призрак вернется?

– Будущего не боялись только самые глупые из них – потому что ни о чем не задумывались. А умные дрожали от страха. Они помнили историю начала XX века и ждали повторения, зная, что его можно лишь отсрочить, но что оно неотвратимо, что пламя, зажженное тогда, уже никогда не погаснет и два класса в конце концов столкнутся в последнем бою.

– Битва Битв была неизбежной, – согласился Роберт, – был лишь вопрос – когда?

– Есть только один путь, – произнесла Алиса фразу, известную каждому жителю Core.

На озеро и город опустилась темная тропическая ночь. Пирамида станции космического лифта, дома и улицы города были залиты искусственным светом, но сияние фонарей не мешало появлению на небе ярких звезд. Орион предстал во всем своем великолепии, Сириус горел белым огнем, а в зените сверкала Неподвижная звезда – станция "Первая", главный космический порт Земли.

– Ну что, пора на вокзал? – сказала Алиса, оторвавшись от созерцания ночного неба.

– Наверное. Остановимся на два дня в Каире, а потом на пять дней в Риме, как и планировали? – спросил Роберт.

– Обязательно, – согласилась Алиса, – ты ведь, как я помню, не был в Каирском музее, а я с удовольствием поброжу по нему еще раз. А Рим, конечно, и за месяц не посмотришь, но ... каникулы все-таки конечны.

– На Земле так много интересного, – сказал Роберт, – когда я рос на острове, я и не представлял, сколько всего можно увидеть!

– Знаешь, как ни удивительно, но мы с тобой похожи, – ответила Алиса, – Ты вырос на маленьком острове и не покидал его пределы до тех пор, пока не приехал учиться в Core. Я выросла на Марсе – чудесной планете, но планете большей частью мертвой, посреди безжизненных пустынь которой есть пока только семь небольших городов под куполами, и которая еще только будет преобразована нами. Мы оба почти не видели Землю.

– А ведь раньше люди рождались, жили и умирали, не видя ничего, кроме своей деревни и, может быть, время от времени – ближайшего городка, – задумчиво сказал Роберт.

– Да, так было веками, и вплоть до Битвы Битв большая часть населения планеты даже не помышляла о путешествиях. Но скоро они станут доступны каждому. Мы с тобой увидим все континенты Земли, а когда-нибудь, через много лет, думаю, проплывем на корабле по долинам Маринер.

– Это будет ... нескоро.

– Даже при достигнутой сейчас продолжительности жизни это отнюдь не невозможно, – ответила Алиса.

Поезд монорельсовой дороги почти беззвучной тенью скользил в ночи, унося Алису и Роберта от берега.

– А в Ленинграде сейчас снег, – заметил Роберт, глядя на экран терминала с прогнозом погоды, – интересно, что я так и не встретил Новый год со снегом.

– Большинство жителей Земли в Новый год не видит снега, – заметила Алиса, – но мы можем встретить следующий Новый год в Ленинграде, или поехать куда-нибудь в один из секторов Сибири – там снега будет много!

И, думаю, ты не жалеешь о том, как встретил этот Новый год!

– Нет, конечно, – согласился Роберт, – снег подождет. Я не откажусь встретить следующий Новый год, например, на Луне, тем более, что туда лететь меньше, чем подниматься на лифте до космопорта.

Алиса и Роберт приехали на уже хорошо знакомый им обоим центральный вокзал, расположенный внутри пирамиды. Величественный экспресс-маглев как раз прибыл, когда они поднялись на платформу.

– Кстати, такую железную дорогу, от Кейптауна до Каира, мечтал построить один британский империалист, где-то на рубеже XX века. Мечта так и не осуществилась, хотя после Первой мировой войны британские колонии протянулись с севера на юг через всю Африку, – заметила Алиса, когда они с Робертом уже сидели в просторном салоне вагона.

– Дорогу построили только после Битвы Битв? – спросил Роберт.

– Да, и она служит не для вывоза богатств из колоний, а для развития Зависимых территорий, ну и сообщения со станцией космического лифта, конечно, хотя есть еще и линия маглева до порта Момбасы.

– Похоже, леди История действительно не лишена чувства иронии, – вспомнил Роберт изречение одного из основателей Core.

– И имеет привычку сворачиваться в спираль, – закончила Алиса.

Маглев тронулся и, набирая скорость, помчался на север, рассекая воздух и освещая дорогу перед собой прожекторами на обтекателе, где, в самом центре, сверкала рубиновая пятиконечная звезда.

Авторское примечание

The Core, или мир, в котором хотелось бы жить История того, как появился мир из рассказа «День на экваторе».

Почему я решил начать писать научную фантастику и создать свой собственный мир, в котором хотелось бы жить и мне самому и, как я надеюсь, многим другим? Это одновременно и сложный, и простой вопрос. Самый очевидный и самый бесхитростный ответ на него – потому что я хотел построить, пусть и только в мечтах, мир, лучший чем тот, что нас окружает, и потому что меня в той или иной степени не устраивали миры, созданные в литературе до меня. Думаю, читателям не нужно объяснять, почему мир, который я начал конструировать, должен был стать коммунистическим, а не капиталистическим и уж тем более не основанным на одной из более ранних формаций (средневековый антураж, причем ненастоящий, хорош разве что для фэнтези). Я лишь расскажу, почему его история оказалась такой (и почему она не могла слишком сильно отличаться), и откуда взялись некоторые черты общества, которое я описываю.

Конечно, я зачитывался произведениями авторов, описавших миры будущего до меня, но со временем мне захотелось создать свой. Во-первых, я хотел написать про мир, который существует не в некоей альтернативной истории, а является продолжением нашей реальности, причем достаточно близким, «второй попыткой» после страшной катастрофы конца XX века. Мир «Туманности Андромеды» и «Часа быка» Ефремова очень далек и в то же время (как, впрочем, и практически все миры фантастов середины XX века) характеризуется почти полным отсутствием высоких технологий. Есть космические корабли, но нет робототехники, а связь и компьютеры уже сейчас выглядят безнадежно устаревшими. «Мир полудня» Стругацких, как и многие другие произведения советской фантастики, предполагает, что Советский Союз не был разрушен и теперь это – альтернативная реальность. К тому же там существуют не только деритринитация и нуль-транспортировка, но и чтение мыслей и «третья импульсная система». Я же хотел написать фантастику ближнего прицела, «твердую», без каких-либо допущений, которые противоречат современным научным представлениям, мир логичный, непротиворечивый и возможный как продолжение мира сегодняшнего, созданный путем развития уже существующих достижений науки и техники – и, разумеется, победы коммунистической революции.

Выбранное мной время действия – даже не XXII, а нынешний, XXI век, его вторая половина. Я совершенно сознательно с самого начала ограничил место действия Солнечной системой, не делая никаких предположений о возможности сверхсветовых перемещений.

Сначала было только название – Core. Не знаю точно, когда оно пришло мне в голову, но на сегодняшний момент ему не меньше десяти лет (к слову: это настоящий бэкроним, расшифровки появились потом, одна из них, фигурирующая в рассказе – Communist Republic). Затем начал постепенно вырисовываться мир будущего и одновременно становилось ясно, что многие из его черт и особенности его возникновения предопределены.

У разных авторов коммунизм выглядит по-разному, как и способы его достижения. Я же старался и здесь строго следовать идее «твердой» научной фантастики.

Первое краеугольное понятие – материалистический подход к истории. Капитализм не вечен и приход ему на смену новой формации закономерен, не из-за несправедливости существующего строя, а согласно объективным законам общественного развития. Но правящий класс никогда не отдаст власть и собственность добровольно и новый мир может возникнуть исключительно в результате насильственного свержения старого – революции, которую в Core называют «Битва Битв». Более того, после революции свергнутая буржуазия будет отчаянно бороться за возврат к старому, не гнушаясь никакими средствами и будет нужен аппарат для подавления этого сопротивления, государство диктатуры пролетариата. Классики марксизма были правы: никаких других вариантов просто не существует. «Есть только один путь», как говорят в Core. Так родился мир романа «Звезда, которая никогда не заходит» и рассказа «День на экваторе», действие которого тоже происходит в Core и который по сути дела является продолжением романа.

Важная особенность мира, которую я хотел показать и которая, как мне кажется, довольно реалистична – он неоднороден. Есть Core, где нет товарно-денежных отношений, нет классов и осталось мало «внутренних» атрибутов государства. Есть новые Ассоциированные территории, которые недавно присоединились к Core, где старые государства только что сломаны и еще продолжают существовать классы и классовая борьба. Есть Зависимые территории – слаборазвитые, раньше бывшие колониями, в которых еще только идет (при помощи Core) индустриализация и обобществление сельского хозяйства. Наконец, еще существуют и Неприсоединившиеся государства, большей частью буржуазные, хотя и со значительной социальной составляющей, благодаря договорам, заключенным с Core.

Отсюда следует наличие государства в Core. С одной стороны, государство там «засыпающее» и процесс начавшегося его отмирания показан – сокращение армии и демилитаризация, постепенное исчезновение систем безопасности в «старых» секторах Core. С другой – со времени Битвы Битв прошло всего лишь чуть больше двадцати лет. Хотя в самом Core уже нет классов, еще остались носители буржуазного мировоззрения, бывшие капиталисты, а за его пределами есть настоящие классовые враги. Таким образом, для меня было очевидно, что государство в Core необходимо и существует оно именно для подавления классовых врагов и недопущения реставрации даже элементов капитализма. Вообще, процесс отмирания государства представляется мне весьма длительным (хотя это исключительно авторская точка зрения).

Небольшое отступление для не читавших роман – краткий свод емких правил, которой можно назвать основным законом Core и которые понятны каждому гражданину без необходимости «толкования» профессиональными юристами (их в Core просто нет) называется Кодексом.

Может показаться странным, что товарно-денежные отношения в самом Core исчезли полностью, в то время как государство еще не отмерло. На мой взгляд, временное соотношение этих двух процессов зависит от уровня развития производительных сил. На момент Битвы Битв в развитых странах они были уже столь совершенны, что отмена денег могла быть произведена практически сразу – при отсутствии частной собственности они стали просто не нужны.

По поводу обсуждаемого в романе отсутствия не только частной (с ней, я думаю, все и так ясно), но и личной собственности. Над этим вопросом я немало думал, в первую очередь, в плане психологического значения личных вещей. Как мне кажется, проблема решается довольно просто. Человек привязан к определенной вещи, которая ценна именно для него чисто психологически, а для всех остальных это рядовой предмет, другой экземпляр которого (новый и, возможно, более совершенный) можно в любой момент получить от общества в пользование. Следовательно, отбирать у человека ценную именно для него вещь нет никакого смысла, а если кто-то пытается это делать – это явное нарушение Первого принципа Кодекса. Право собственности здесь избыточно.

Конечно, внутри самого Core нет границ, так же как их не было и внутри СССР.

Деление на секторы, хотя оно чаще всего и совпадает со старыми национальными границами, имеет значение для управления, но не для перемещения граждан. А вот внешние границы Core, отделяющие его от Ассоциированных и Зависимых территорий и Неприсоединившихся стран, есть. В последнем случае граница – на замке, причем намного более серьезном, чем в СССР. В Core могут попасть лишь те, кто либо получил протекцию (в современных терминах это вид на жительство и все права на получение материальных благ и на защиту, которыми обладает гражданин Core), либо право на посещение.

Теперь о некоторых особенностях мира, которые могут показаться читателям неочевидными и даже идущими в разрез с другими НФ произведениями.

Некоторый «технофильский» уклон описываемого мира, по сравнению с Ефремовым и даже Стругацкими – это в некоторой степени произвол автора. «Нерды» всегда находятся на острие технического прогресса, а специфика Битвы Битв предопределила их огромный вклад в эту победу. Этот уклон был даже более значительным сразу после Битвы Битв, а ко времени действия сюжетной линии рассказа (и романа) он постепенно выправляется. Тем не менее, авангард Core – это в значительной степени все те же технофилы. Конечно, стремление к техническому прогрессу вовсе не является новым и неизвестным раньше среди коммунистов – достаточно вспомнить, например, первые годы советской власти, проект ГОЭЛРО, беседу Ленина с Уэллсом, описанную в главе «Кремлевский мечтатель» «России во мгле».

О киборгах и расширенных людях. Разумеется, в мире, где имеются технологии для выращивания органов на замену, а электроника более не основана на кремнии, кибернетизация – это вовсе не вживление «чипов» и не искусственные части тела из металла и пластика. Имплантаты полностью интегрированы с организмом и являются его частью с той лишь разницей, что они не продукт миллионов лет естественного отбора, а результат научных исследований и целенаправленной разработки. Зачем нужна кибернетизация? У живущих в сложных природных условиях и, тем более, на других небесных телах, она уменьшает опасность несчастных случаев.

Простой пример: при аварийной разгерметизации купола на Марсе киборг имеет гораздо больше шансов и выжить, и плодотворно участвовать в ликвидации аварии.

Кстати, в конце июня 2015 года, уже после написания и романа, и рассказа, мне попалась статья о создании искусственного нейрона на основе органической биоэлектроники, способного взаимодействовать с живыми нейронами. Это – один из шагов к той самой кибернетизации, о которой я говорю.

О транспорте. Отсутствие в городах Core любых видов транспорта, управляемых людьми, отнюдь не случайно. Сейчас в развитых странах в автомобильных авариях погибает множество людей, причем более 90% несчастных случаев происходит из-за ошибок водителей. При этом мало кто озвучивает действительную причину – надежно управлять автомобилем в условиях современного города человек просто не может. Идея использования только полностью автоматических электромобилей и запрет на появление в городах обычных машин озвучивается многими уже сейчас. В описываемом мной обществе, разумеется, нет никакого смысла закреплять капсулу автоматического персонального транспорта за конкретным человеком, и он становится видом общественного транспорта (наряду с монорельсовыми дорогами). Воздушный же транспорт слишком сложен и требует больших затрат энергии, а поскольку в моем мире нет больше подстегиваемого капитализмом бешеного темпа жизни, быстрое перемещение нужно не так уж и часто и комфортабельные поезда являются главным видом дальнего транспорта – здесь есть некоторое сходство со Спиральной дорогой у Ефремова.

По поводу создания общего языка для международного общения на основе английского (он упоминается в романе, но не в рассказе). Понятно, что у многих жителей Земли это встретит неприятие, поскольку это в первую очередь язык крупнейшей современной империалистической державы. Тем не менее, создатели Core, не мудрствуя лукаво, взяли за основу самый распространенный язык международного общения (и один из самых простых). Создавать совершенно новый искусственный язык сложно и долго, имеющиеся (такие как эсперанто) мало кто знает и язык придется учить с нуля практически всем. Другие естественные языки, например испанский, – интересный вариант, но они менее распространены. С другой стороны, переход на искусственный язык в будущем вполне вероятен.