Текст книги "Большой ливняк (СИ)"

Автор книги: Эдуард Ларин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

 

   БОЛЬШОЙ ЛИВНЯК 18.08.2002. Продолжение Хирурга

   Глава первая.

   Небывалое наводнение, от прошедших в горах дождей, обрушилось на центральную Европу. Европейцы к такому не были готовы. Никогда такой быстрый подъем воды не ожидали, но справились, чуть ли не в штатном режиме. Поэтому внимание всего мира привлекало то, как разлились Эльба, Дунай и впадающие в них реки, а не героические усилия и последствия наводнения. Как это было в России на Северном Кавказе. Там в наводнении и гибели людей виновата была не погода, а чиновники. Одни по привычке все, что надо и не надо, украли, другие просто отнеслись халатно, считали что и в этот раз пронесет, но не пронесло а понесло, смывая все на пути, а третьи осознанно ждали стихийного бедствия. На распределении помощи, на ликвидации последствий можно было не только сказочно обогатиться, но и быть совершенно безнаказанным, списав все на разруху, на неорганизованность народа и на множество других стихийных причин свойственных чиновничей России.

   Поэтому на те наводнения, которые не вызвали серьезных разрушений и не вызвали гибели людей, никто не обратил внимания – не сенсация!

   Вот и здесь, ровная как стол, степь срывалась по склону в крутобокую балку, а вместе со степью, ухало вниз и шоссе, которое узкой лентой пересекало эту морщину земли. В самом низу балки, над пересыхающей к лету речушкой, громоздился железобетонный мост.

   Времени еще было мало, но по южному темнело быстро, а с учетом черных туч на небе, казалось, что наступила ночь. В непрерывной стене дождя даже близкие молнии близоруко расплывались.

   Даже в этих условиях, город все равно, хоть и тусклым свечением обозначал свое присутствие на противоположной стороне. Городской берег был несколько ниже другого берега, поэтому отсвет города и угадывался, хотя от него до балки было несколько километров.

   От реки осталось только название. Ровная, гладкая, казалось застывшая масса какого-то серо-коричневого желе, в ровной стене дождя. Именно в стене, даже струи невозможно было выделить в этой мокрой плоскости от неба до земли. Эта серая масса двигалась с глухим недовольным ворчанием, и двигалась, она быстро, но это предупреждающее ворчание можно было услышать только в самом низу балки.

   Только на месте моста нарушалась поверхностная гладь потока. Не будь моста, этот поток можно было принять за очень широкую магистраль, хайвей или автобан, кому как нравится. Бетонные ограждения разрушали идиллию глади потока.

   Большегрузный трейлер, когда увидел это перед собою, то попытался остановиться, но наглая вода давно превратило шоссе в еще один путь в балку и создала свой, путь неглубокий, но поток. Вода стремилась к разрушительному единству.

   Трейлер, скрипнув тормозами, попытался зацепиться рифленой резиной за асфальт, но его хоть и медленно все равно смывало к реке. Тогда он, залихватски мигнув фарами и форсировав обороты двигателя, набрал скорость и осторожно въехал в поток. Скорость его упала еще сильнее, мотор негодующе надрывался, в его реве, послышалось надсадное покашливание старого курильщика, но КАМАЗ, гоня перед собой волну, смог справиться с ролью катера.

   Теперь он пытался, хотя и из последних сил, взять последний бастион, взбираясь на городской холм. Это была последняя машина, которая смогла перебраться через реку. Через несколько минут, на месте бурунчиков, обозначавших ограждение моста, стало гладко, как и везде.

   Человек, накрывшийся куском рубероида, горестно вздохнул и начал спускаться к просевшему домику, больше напоминавший сарай, который находился около дороги несколько выше моста.

   Для чего или кого была построена эта глинобитная, на камыше, избушка никто не знал, но по невысоким квадратным холмикам, вытянувшимся с примерно одинаковыми промежутками вдоль балки, можно было догадаться, что когда-то здесь было поселение, станица – не станица, деревня – не деревня, хутор – не хутор, но люди жили. Эта хибара, в которой не было окон, дверей, а на давно сгнившую солому крыши, были набросаны листы ржавого железа, теми путниками, которые укрывались здесь от непогоды. Возможно, поэтому строение уцелело и служило безымянным памятником безымянному селению, которых на Руси пруд – пруди.

   Путник не успел добежать до трейлера, а водитель его воплей не услышал, поэтому он и спускался вниз к хижине, где надеялся найти кусок земли свободный от водяного пространства.

   Темнеющий проем пугал неизвестностью, тем, что таилось за ним, но человек решил, что разница есть в том, что промокать под крышей можно гораздо медленнее, чем на улице, а темнота и там и там примерно одинаковая. Он шагнул.

   Он сделал всего лишь один шаг в темноте, как сразу ощутил отсутствие давления небесной хляби, на его рубероидный плащ. До этого он старался делать минимум движения, теперь же, поняв, что сверху, он промокнет не так, как снизу, он быстро сделал несколько быстрых движений – достал зажигалку.

   Блеклый ровный огонек осветил небольшую окружность, но и этого мгновения было достаточно, чтобы понять: здесь каплет, но не льет. Человек с вздохом вытащил газету, осветил ее и оторвал выбранный им кусок. Этого факела хватило на гораздо большее, он разглядел, что в дальнем углу, трухлявые жерди, рухнули под куском ржавого железа, но именно и поэтому оставались относительно сухими, вода же нашла дырку в глиняном полу и сбегала именно туда.

   Пришелец запомнил расположение этой кучи и на ощупь переволок ее в свой угол. Он согнул лист буквой "С", на нижнюю планку листа наломал руками жерди, с очередным вздохом, расстался с еще одним куском газеты и запалил костер. Костер, даже костерчик, был маленький и тщедушный, а из-за куска, укрывавшего его железа, казался даже подпольщиком – борцом с царским режимом. Но и этого было достаточно, чтобы осветить уже весь сарай.

   Огромный пук травы, громоздился в соседнем углу. Было видно, что молодежь на нем предавалась сексуальному просвещению. Человек перетащил его под себя, а чтобы брызги воды через проем не мочили сено, то он закрыл вход своим рубероидом. Потом он с наслаждением снял с себя промокшие кроссовки, носки и брюки и расположил их на верхней загогулине железной буквы. После этого достал останки газеты и, склонившись к пламени, начал читать.

   Внезапно его полог из рубероида рухнул, и как человеку показалось, в сарай ворвалась тысяча чертей: с шумом, гамом, воплями и смехом. Но чертей оказалось двое и вовсе не чертей, а парень с девахой.

   Парень, возрастом после дембельского, плотный, накачанный, с крепкой головой и без шевелюры, но в кожаной всесезонной куртке. Деваха же наоборот, казалась только пришла с пляжа: топик, с трудом закрывавший еще не развитую девичью грудь и шорты в обтяжку, показывавшие всю прелесть не испорченных возрастом бедер. Ее смазливое личико уже показывало усталость от радостей жизни, в которые окончание школы в следующем году, явно не входило.

  – Здорово, брателло! – Проревел парнишка, сначала отряхнувшийся от воды и только потом оглянувшийся. – Ты как сто баксов на дороге!

   Читающий даже бровью не повел, он дочитал абзац, отложил газету в сторону и только тогда грациозно повернулся к вновь пришедшим. Все эти движения настолько напоминали кошачьи, что девице захотелось вдруг его погладить, но он, отчетливо выговаривая каждую букву, заинтересовано спросил.

  – А почему как сто баксов?

  – Понимаешь, – парень присел к костру и протянул руки и не потому, что они замерзли, а потому, что у людей руки сами к огню тянутся, – сто баксов много или мало?

  – Смотря для кого! – В тон ответил ему человек без штанов. Он и не стеснялся этого, просто разок поглядел, как от его одежды начал идти парок и снова перевел взгляд на парня.

  – Для кого угодно, сто баксов – это деньги! – Безапелляционно заявил парень. – Вот и ты для нас так! Маруська под руку толкает «гони, вымокнем», а я остановился, чую, что внизу опасность, и ни в какую! Как на стрелке, едешь, а уже знаешь, что не знаешь, уедешь ли живым! Нет, думаю, ее посылаю вперед – не идет, а чего ей мокнуть и так голая! – Парень радостно шмякнул ладонью по твердой ягодице, девица привычно взвизгнула. – Пошел сам, вдруг что-то мелькает, а это твой огонек. Остановился, а шагнул бы вперед – все: Амазонка – края не видно. Сбегал за ней. В машине сидеть – бензин жечь, да и в зад въехать могут, а тут и просторно, да и компания, какая-никакая! Меня Серега Ништяк зовут, а тебя?

  – Михаил! – Полупоклоном головы представился как бы хозяин хибары.

  – Дровишек маловато! – Оглядел скромную кучку топлива Серега. – Дождь как думаешь, когда кончится?

  – Этого метеорологи не знают, а нам, грешным откуда? – Он встал и пощупал штанину, она все еще оставалась мокрой, поэтому он сел и широким жестом предложил это же гостям. – Располагайтесь поудобнее.

   Девица не замедлила этим воспользоваться и томно растянулась рядом с ним, искоса поглядывая на Серегу, но его ревность была глуха. Он залез в карман кожанки, но вместо пачки вытащил комок бумаги и табака, он хотел это кинуть в огонь, но Михаил перехватил его руку.

  – Не торопись, сидеть здесь неизвестно сколько, может пригодится. – Он аккуратно разделил табак и бумагу и оставил их сушиться около кроссовок. После этого из нагрудного кармана рубашки извлек мятую, но сухую пачку «Явы» и протянул Сереге. Серега не отказался, но когда Маруся протянула руку, несильно ударил ее по запястью. Она фыркнула и обиженно отвернулась. Сигареты все равно были влажные, поэтому мужики курили их молча и долго.

   Закончив курить, Михаил встал, чтобы поставить рубероид на место, но так и застыл с ним в руках. В проеме показалась коротко стриженая седая голова, увидев Михаила, она юркнула обратно, вместо нее показался плетень, а потом и сам коренастый мужик лет пятидесяти с натруженными руками.

  – Вот наш взнос в обогрев! – Приставил он плетень к железному листу, выполнявшему роль очага. – Вслед за ним просеменил благообразный дедушка, с круглым швейковским лицом и куцей бородкой, но сейчас он напоминал мокрую курицу. Вслед за ним зашла и какая-то женщина. Платье на ней промокло и прилипло, но, тем не менее, она шла, согнувшись, укрывая под грудью пластиковый пакет. Дедок, зайдя в помещение, перекрестился сам и перекрестил всех.

  – Чья машина там? – Спросил седой.

  – Спасибо вам! Если бы не она плыли бы к синему морю! – Мужик разделся и начал выжиматься. Женщина, пришедшая с ним, негодующе фыркнула, но не отвернулась.

  – Рука господа нашего заставила оставить ее на этом месте! Спасибо тебе сынок! – Старичок схватил Серегу за руку и принялся умиленно трясти ее. Сереге такая помпезность показалась подозрительной, и он выдернул руку.

  – Чего, машину в речку столкнули? – С каждым, словом его интонация укреплялась в своих подозрениях.

  – Фонарь задний разбили, не переживай сынок починим! Своим фонарем ты нам жизнь спас! – Мужик развесил одежду на плетень. – Раньше я здесь на рейсовом ездил, вроде с закрытыми глазами каждую кочку знать должен. А сейчас на «Газели» – маршрутка. Мы даже не подумали, что все залило, а тебе в зад въехали, я и подумал «неспроста машину на дороге оставили, знак подают», спустились, а тут вода и плетень вынесла. А все молодежь хают, что наркоманы все и бандиты и только о себе думают! – Мужик замолчал, уставившись в огонь, а потом принялся ломать край плетня и бросать обломки в костер. Серега даже растерялся от таких благодарностей, что и предложил мокрой женщине:

  – Мамаша, вы бы тоже разделись, да на сене отлежались, пока одежда сохнет!

  – Богохульник! – Брызнула слюной женщина, но на сено присела. Михаилу пришлось поджать голые ноги. Ему было неудобно в такой женской компании, поэтому, чтобы поддержать разговор, он спросил ее:

  – Откуда путь держите, православная? – Он увидел, как из пакета женщина вынула Евангелие.

  – Сам ты православный! По пути истинной веры освещенной отцом нашим могут идти только свидетели Иеговы! – Гордо произнесла она и отвернулась.

  – Тьфу, сектанты сатанинские! – Не выдержал такой гордости дедок. – Знал бы, рядом не сел! Она мне библию цитирует, думал человек сидит...

  – Господа-товарищи! – Миролюбиво призвал всех Михаил. – Сейчас мы все в одной лодке, до распрей ли? Топлива еще на пару часов хватит, а дальше придется в темноте сидеть, поэтому давайте не ссориться!

  – А я что говорю! – Сказал до этого молчавший Сергей и плюхнулся рядом с подругой. – Подвинься!

   Воцарило неловкое молчание, но оно продолжалось недолго, сначала порог перешагнул милиционер в плаще, а из его плаща беременная женщина.

  – Ого! – Удивился страж порядка, увидев всю компанию. – Граждане, поможем беременной!

  – Присаживайтесь! – Уступил свое место Михаил. Маруська подвинулась и только свидетельница не шелохнулась. Одежда плотно облепила ее тело и с высоты положения Михаил оценил ее стройную фигуру.

  – Документики все предъявим! – Обратился к присутствующим сержант.

  – С какой стати! – Проявил недовольство Серега.

  – Правила такие, тем более, сегодня произошло ограбление магазина, похищена выручка и продукты, я вас еще и допрашивать буду. Вы же все в Максимовке были! – Ни сколько не сомневался в своем предположении сержант. И он оказался прав. Максимовку данная дорога оставила за пяток километров перед оврагом. Ему никто не возразил. Водитель «Газели» молча протянул документы, привык. Сержант полистал их, но было видно, что из проформы и вернул обратно. Милиционер уставился на Серегу, тот, кривясь, полез в кожанку, но неприветливую тишину прервал дедок.

  – Это она ограбила! – Он показал рукой на сектантку. Женщина поняла, что говорят о ней, и вскинула голову, очень миловидное и приятное лицо, но с налетом какой-то тупой решимости.

  – Я свидетель...– она не успела договорить, как дедок добавил: и богохульница!

  – И что же видели? – Резко наклонился к ней милиционер, так, что беременная вздрогнула.

  – Конец света! Недолго ждать осталось! Он уже близок! Он настал, и все вы умрете и утонете, и спасутся только свидетели...

  – Она чего, ненормальная? – Обратился милиционер к Михаилу, но, увидев его голые ноги и рваные трусы, не стал никого ни о чем спрашивать. Он еще раз осмотрел всех: Серега отвернулся, а Маруська откровенно строила ему глазки. – Так! Компашечка! – Сказал он так подозрительно в своей недовольности, что всем стало неудобно.

  – А вы лучше бы спасибо сказали, что «Газель» вам не дала в речку уехать! – недовольно пробурчал Серега. Спасителем ему быть понравилось.

  – Какая «Газель»? – Удивился сержант.

  – Как это какая? – В свою очередь удивился водитель. – Маршрутка моя!

  – Не видел! – Ответил милиционер.

  – А перед «Газелью»? – Встревожено обернулся к нему Серега.

  – Если «Газели» нет, как я что-то мог заметить перед ней? – Резонно возразил сержант.

  – Это чего, шутка юмора? – Попытался вступить с ним в перепалку Серега. – Конкретно базаришь? Мы же их на дороге оставили!

  – Дорога длинная, у меня проводку залило в метрах двухстах отсюда, а по дороге с километр топать! – Объяснил сержант свое появление. – Я знал про это место, мы прямо через степь!

  – Ну ты перепугал! – Вытер об высыхающую одежду вспотевшие руки водитель «Газели». – Я бы за нее ни в жизь не расплатился бы!

  – А вы чего, в дурдом едете? – Бесхитростно спросил страж водилу, но ему ответил Сергей.

  – Кто-то туда и едет, а вот ты точно оттуда!

  – Поговори у меня! – Повернулся нему сержант.

  – А чего будет? – Серега открыто шел на конфронтацию. Раскрываясь перед подругой в том образе, в котором он и сам себе нравился и ей неустанно подчеркивал. – Изобьешь? Не имеешь права!

  – Брату старшему скажу, он тебя так отмудохает, что твой бандитский налет враз слетит! Мы с ним в одном классе учились! И твоя сопливая братва тебе не поможет! – Отвернулся от него сержант и спросил Михаила, – а вот вас, что-то не признаю.

  – Вы что всех знаете? – Удивился Михаил.

  – А че? Город у нас маленький, все если друг друга по именам не знают, то в лицо уж точно! – Спокойно ответил сержант, не отводя внимательного взгляда от визави.

  – Я артист больших и малых форм! – Неуклюже попытался пошутить Михаил, но сержант игру принял.

  – Неужели сам Жорж Милославский? А документы? – Михаил протянул ему пластиковый пакет. Сержант достал паспорт полистал его, потом диплом. Аккуратно вложил в пакет и, щелкнув каблуками, лукаво произнес. – Милости просим! Для нас честь ваш визит, по делам или как?

  – Проездом. Друга в Забруевке навещал, хотел пешком до города дойти, я же первый раз степь увидел!

   ... неожиданно показалось пепельно-седое кудрявое облако. Оно переглянулось со степью -я, мол, готово – и нахмурилось. Вдруг в стоячем воздухе что-то порвалось, сильно рванул ветер и с шумом, со свистом закружил по степи. Тотчас же трава и прошлогодний бурьян подняли ропот, на дороге закружилась пыль, побежала по степи и, увлекая за собой солому, стрекоз и перья, черным вертящимся столбом поднялась к небу и затуманила солнце. Вот так примерно и было, а завтра вечерней лошадью я отбываю в славный город...

  – Надеюсь не Одессу! – Улыбнулся сержант.

  – Так точно! Кстати, не знаете, где мне у вас ночь перекантоваться? – Спросил Михаил.

  – Не проблема, найдем! – Ответил сержант, – сам я в народном театре играл, в случае чего там!

  – Серега! – Стукнула по спине, обиженного сержантом приятеля, Маруська. – Сам Жорж Милославский, я про него по телику слышала. Я, думаю, где я его видела, девчонки узнают, от зависти сдохнут. Возьми у него автограф, а то я боюсь!

  – Сама возьми! – Серега пребывал в унынии, из-за того, что сержант так невежливо обошелся с его бандитским образом.

  – А у меня и ручки нету! – Расстроилась девица. – Люди! – Обратилась она к присутствующим. – Ручка есть у кого?

  – Маркер только! – Отозвался водитель. Она взяла толстый стержень особо изящным сексуальным движением и, раскачивая бедрами и виртуально как бы обтираясь грудью о заезжую знаменитость, обратилась к Михаилу.

  – Жорж! Дайте автограф! – Она произнесла таким тоном, словно не просила, а отдавалась. Милиционер хмыкнул и впервые снял фуражку с белесой головы.

  – Даст-то он тебе даст! – Хмыкнул Сергей, глядя на подругу. – Только куда и где?

  – Тетенька! – Обратилась девица к сектантке. – А вы страничку не вырвете, а лучше две! – Но та ей не ответила, а еще крепче прижала к себе пакет. – Жадина, ну и не надо! Пишите здесь! – Она подставила живот. – Михаил размашисто расписался. – Тогда она подставила и голую спину. Михаил посмотрел на Серегу. Тот фыркнул и махнул рукой. Потом он оставил автографы на ногах, руках и даже щеках. Сержант стоял в дверном проеме и смотрел на улицу. Его трясло. Наверное, съел что-нибудь.

  – Давай и мне! – Протянул талон техосмотра водитель. – В кабине повешу!

   Выстроились все. Деду Михаил расписался на носовом платке, беременной прямо на сарафане, а сектантке на пластике пакета. Увидев, что процедура раздачи автографов закончилась, милиционер весело объявил: А дождь, кажется, заканчивается! – Потом он увел Михаила в сторону, и остальные только улавливали некоторые знакомые фамилии артистов, слова «артист», «театр», «пьеса», какие-то кулисы и арлекин. Услышав последнее слово, Маруська дернулась и громогласно объявила оставшимся окружающим.

  – Везет же, с самой Пугачевой, «Арлекино» пел!

  – Дочь, а ты не скажешь, в каких кинах он снимался? – Обратился к ней дед, почесывая бороду. – А то старая спросит, а я не знаю! А она же все сериалы смотрела!

  – Да почти что во всех! – Небрежно махнула рукой Маруська.

  – Ну, ты хоть пару назови! – Не отставал дед.

  – Серега, чего молчишь, скажи им, а то я названия забыла, ты же все про бандитов знаешь! – Не выдержала интеллектуальной пытки девчонка.

  – Ну, в этом... – начал чесать лысый череп и Серега, – «Менты», «Бригада», «Убойная сила»...

  – Погоди, а кого же он там играл, не припомню! – Перебил его седой.

  – Который в «агенте»... – Туманно пояснил Серега.

  – Да не похож, тот здоровенный такой, а этот худой, да и лицом, никакой это не агент! – Засомневался водила.

  – А это не сам «агент», а который друг его – носатый! – Пришла на выручку Маруська Сереге.

  – Да у этого – нормальный нос! – Подметила различие физиономий сектантка.

  – А в кино сейчас могут что угодно, большой нос, маленький, в кого угодно превратят – компатеры одним словом! – Проявил осведомленность дед. – А в «Семейных узах», «Время любить», в «Диком ангеле» он играет?

  – Играет! – Милостиво разрешил Серега.

  – Да они бразильские! – Не поверил водитель.

  – Ну и что! – Вступилась за кумира Маруся. – Наши везде играют! Вон спортсмены – даже в Америке выступали! А думаешь, почему его Жоржем зовут? Потому что там его так прозвали! Да он знаешь, где снимался... знаешь.... – Маруся пыталась вспомнить убийственно популярный фильм, но ничего в голову не приходило. Все уже с насмешкой смотрели на нее, но тут она выкинула последний козырь. – В «Санта-Барбаре»!

  – Во девочка заливает! – Водитель даже отвернулся от нее. – Я полтора года ее смотрел, как в больнице после аварии оказался. Для Круза слишком светлый, для Сиси – молодой, да и имена у них все не наши!

  – Так они там все не под нашими именами, а Милославский – Мейсон, только не первый, а четвертый!

  – Ну, если четвертый... – специалист по «Санта-Барбаре» скептически осмотрел артиста, машинально отметив про себя, что с сержантом они не разговаривают, а о чем-то беззвучно смеются, – может и четвертый! Я только до третьего досмотрел!

  – Известный артист! – Утвердительно тряхнул бородкой дед. – Тут по телику смотришь, как артисты собираются, так они все про него говорят, что стараются, как он велел. Даже Ульянов, который Жуков. Этот тоже, как его, ну Штирлиц, когда секретаря парткома или какого-то председателя играл, это я помню, молодым еще был, а Державин, который пан, так и заявил, что от него ни на шаг!

   После таких разборок все с завистью посмотрели на милиционера, который приватизировал известность. Маруська даже обиделась на себя, что не она первая узнала его. Костерчик затухал, но все увлеченные обсуждением, совершенно забыли про него. В этот момент в проем и заглянуло чье-то широченное лицо.

  – Нам повезло, шеф! – Обратилось лицо наружу. – Тут целая компашка, они нас и вытащат!

   В проем боком протиснулась громадная фигура в черном, до колен, плаще. Большая, круглая голова, напоминавшая арбуз, огромные покатые плечи, толстые пальцы, поросшие волосами.

  – Слушайте сюда! – Объявила фигура. – Нашу машину, к речке стащило, так что она может утонуть, помогите, на холм вытащить!

  – Нашел умных! – Криво усмехнулся Серега. Корячиться под дождем ему не климатило. Его поддержал и водитель «Газели».

  – Дураки наверху остановились!

  – Ты кого дураком обозвал? – Повернулся громила к водиле, но тот спокойно пояснил: – Нас!

  – А, так это ваши машины я объезжал и кусок земли отвалился и меня вниз утащил? Вот и не возникайте! Руки в ноги и вперед! А то я вас на счетчик поставлю!

  – Это кто тут командует? – Выдвинулся из тени сержант.

  – Это хорошо! – Обрадовался громила. – Давай, быстро всех организуй! Знаешь, кто в машине сидит? – Депутат областной думы и бывший зам главы района!

  – Это что, мы еще с ним должны толкать? – Удивился седоватый водитель «Газели», который, похоже, смирился с тем, что придется повозиться в грязи.

  – Так дождь идет! – Искренне удивился кинг-конг в плаще. Дедок же оглядев его с ног до головы, тоже удивился. – Да ты сам его одной рукой!

  – Подведем резюме! – Подошел к затухающему свету Михаил, но в это время, не понимавшая ценность топлива Маруська, свалила в костер остатки жердей, а поскольку они не загорались, кинула из-под себя пучок сена, вспыхнувшее пламя, осветило артиста снизу доверху. Это произвело впечатление даже на громилу, поэтому он даже не отреагировал, на посыл. – Пошли вон, товарищ! Вас сюда не приглашали, здесь приличная публика! – Маруся, на такую фразу, зааплодировала кумиру.

  – А ты кто такой? – Однако подойти громила не решился.

  – Народный артист Милославский! -Вдруг гордо сказала, до этого молчавшая беременная.

  – Между прочим, только что из Москвы! – Ревниво добавила Маруся. Она была недовольна тем, что опять ее опередили. Громила пожал плечами и вышел.

   Через несколько минут, в этом же плаще, чуть ли не наступая, на его тащащиеся за ним края, зашла другая фигура, такая же плотная и круглая, но ростом гораздо меньше. Он скинул с себя плащ и оказался в дорогом костюме, явно сшитом не на просторах Родины. Он поправил запонки на такой же белоснежной сорочки, деловито посмотрел в золотые часы «Ролекс», улыбнулся и только после этого заговорил. Быстрые торопливые глаза, быстрые торопливые жесты, быстрые торопливые слова, в общем типовой или чиновник или новый хозяин новой жизни.

  – Товарищи! – Обратился он к присутствующим с таким тоном, после чего обычно начинали играть «Интернационал» и все вставали. – Приношу свои извинения за своего охранника и по совместительству водителя. Он же двух слов связать не может, голова большая, а мозги изнутри по черепу размазаны. Я даже не знал, что вы здесь. Давайте поможем друг другу. Конкретно обещаю, что, тоже, что будет в моих силах: молодого человека в институт, девушку... – он раздел глазами Маруську, – замуж, бабушке – пенсию! – Он показал на сектантку. – Если кому работа нужна – обращайтесь! А славному представителю славных внутренних органов...

  – – Да пошел, ты! – Прервал его Сергей.

  – Даже здесь чинуши покоя не дают! – Возмутился дедок.

  – Да, ладно! Давайте поможем! – Предложил седоватый водитель.

  – А чем это место, от другого отличается? – Поинтересовался депутат.

  – Это погост! – Тряхнул бородой дедок. – Тут лет тридцать назад поселение было, а вот наводнение похлеще этого и всех смыло, а эта мазанка осталась, а потому, что на месте церкви воздвигли! И от этого светопредставления мы здесь спасемся! Машина дело наживное – еще украдешь! Иди с богом милый человек!

  – Сержант! – Обратился к нему облдепутат. – Перепишите всех, я вас научу власть уважать, мразь нищенская!

  – Ща в лоб дам! – Встал Серега. – И никакой тебя охранник не спасет! Мой отец всю жизнь на таких тварей горбатился, а кроме болезней, ничего не получил...

  – Глас народа! – Сказал Михаил и начал надевать брюки, он понял, что хорошим такое дело может и не закончится. – Глас – божий! Народ вас не желает видеть!

  – Так ты, что ль, артист? – Презрительно и подозрительно осмотрел областной законодатель Михаила.

  – Не тыкайте! – Михаил так снял полупросохшие носки с железа, что чуть не заехал ему по носу. Тот отпрянул, но скорее не от этого, а от носочного амбре, перебившего его дорогой парфюм.

  – Сержант! Я жду! – Уставился депутат на часы, на которые всем присутствующим за всю оставшуюся жизнь никогда и половины не заработать.

  – Да пошел ты! – Спокойно, даже равнодушно ответил милиционер, вытащил из-под плаща руку с папиросой и присел к костерку прикуривая от яркого уголька.

  – Все, ты завтра не работаешь! – Нервно, по-жириновски, выкрикнул чиновник.

  – Так это завтра. А сегодня, а сегодня...– размахивая вторым носком, приблизился к нему Михаил... – я тебя поцеловала! А-а! – Тот увернулся от носка, подхватил плащ и выскочил в уже стихающий дождь. Все зааплодировали.

  – Слышь, Иван! – Присел артист к милиционеру. – А ведь он сможет!

  – А кому работать? Я и так один: и участковый, и сыщик, и врач, и почтальон и пенсии разношу на всю округу, я уже два рапорта писал, еле уговорили остаться!

  – Да у вас здесь безработица! А тут, хоть маленькая, но зарплата! – Проявил осведомленность Михаил. – Да и власть какая-никакая!

  – Гордится властью над нищими? Да я не богаче их! Это вот эти... – сержант кивнул на дверной проем, – гордятся! Все уже считают, что чиновники хуже бандитов! А их тут кроме местных! – Иван поднял руку выше головы. – Транзит удобный. Оттуда чечены наркоту, бензин и оружие тащат, оттуда – калмыки – икру и опять же бензин, оттуда дагестанцы... У нас уже двух участковых убили! А кто, где, когда? Степь широкая, пойди найди! – Совершенно обыденно рассказывал сержант, при этом, не забывая показывать стороны откуда являлись супостаты, окурком папиросы. – Да я лучше в Чечне! Задержал здесь разок, а они тебе в лицо смеются, раньше они хоть деньги предлагали, а теперь кому-то наверху платят. Я даже не успел протокол дописать... пылят командиры!

  – А чего не убили? – Поинтересовался Серега.

  – Может бы и убили, да народу много было, автобус не пришел! – Пояснил Иван и бросил бычок в костер.

  – Так чего, теперь хуже, чем при Ельцине? – Удивился артист.

  – Теперь вообще все обнаглели! Чинуши шумною толпой в свою партию вступают и теперь им сам черт не брат. Ничего не изменилось! Это там, наверху, Путин Ельцина сменил, а здесь все те же самые и все тоже самое – беспредел! – Иван встал и подошел к проему. – А на западе уже и небо светлеет! Значит дождю скоро конец!

  – Вы как знаете, а я пойду помогу! – Сказал седовласый водитель. – Плащ дашь?

   Иван снял его и накинул подошедшему водиле на плечи. Тот вернулся через несколько минут, скинул покрытый грязью плащ и присел прямо на порог, обтирая мокрой травой черные, в земле, руки.

  – Смотри, силач! – Усмехнулся Серега. – Один справился!

  – Идиот! – Раздраженно громко вскрикнул седоватый.

  – Я? – Полудивился-полуобиделся Серега.

  – Я! – Нервно повернулся к нему водила.

  – А ты думал что, они кроме спасибо еще денег дадут? – Усмехнулся сержант.

  – Дадут... с меня требуют! Их джип по брюхо увяз, я и подойти не смог, колеса грязью забросали! Стоял он вот так! – Показал ладонью водила расположение машины, но никто этого не понял. – Я к нему даже не притронулся, он в воду съехал...

  – Чего, утонули? – дернулся к выходу сержант.

  – Выскочили и меня обвинили! Вы уж будьте свидетелями! – Водила оглянулся назад и встал. – Вон, тащатся!

   Впереди, широко шагая и сильно размахивая руками шагал шкаф-охранник. За ним, еле отдирая ноги от липкой грязи, волочился его шеф. Михаил подошел к входу и закрыл собой проем. Бочкообразное пузо шкафа натолкнулось на узкое плечо артиста.

  – Ты чего, урод? – Взревел в гневе раздраженный охранник, правая его рука машинально потянулась в левую подмышку. Михаил схватил его за нос и потянул на себя, тогда тот отринулся назад, но не удержал равновесие и упал. При этом его правая рука все еще продолжала копошиться под пиджаком.