Текст книги "Час испытаний"

Автор книги: Эдуард Ростовцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)

– Мне необходимо взять кое-что из вещей, – попыталась схитрить Галка.

– Я пошлю за ними.

– Я должна это сделать сама, – настаивала Галка.

Разговор шел по-русски, но Марио, видимо, понял, о чем идет речь. Поравнявшись с Соборным переулком, он затормозил машину.

– Езжайте в отряд, – приказал дель Сарто.

– Марио, подождите! – крикнула Галка и, волнуясь, сжала плечо дель Сарто – Виктор, я соглашусь на все, только исполните эту просьбу. Я не могу уехать, не повидав Сергея.

Не ответив, дель Сарто резко щелкнул дверной ручкой, вышел из машины и, открыв заднюю дверцу, очутился рядом с Галкой.

– Вы любите Кулагина? – отрывисто спросил он.

Галка показала глазами на сидящего впереди Раверу. Дель Сарто небрежно махнул рукой.

– Не обращайте внимания.

Поймав в шоферском зеркальце хмурый взгляд Марио, Галка отрицательно покачала головой.

– Я не могу так.

– Что ж, попытаюсь говорить шепотом, – усмехнулся дель Сарто и, понизив голос, повторил свой вопрос.

– Ну, предположим, что люблю… Это что-нибудь меняет? – поинтересовалась Галка.

– Если вы действительно любите его, то откажитесь от этого свидания. Поверьте – оно будет тягостным.

– Ну, это уж мое дело.

– Подумайте еще. Если вы не жалеете себя, пощадите хотя бы его. У меня есть основания утверждать, что ему будет во много раз труднее, чем вам.

– Я уже обо всем подумала.

– Что ж, я предупредил.

Уже совсем стемнело. Небо снова затянуло тучами. Моросил мелкий дождь. Мерседес остановился у особняка Кулагина. Галка вышла первой, и тотчас же из темноты к ней метнулись какие-то люди в шуршащих плащах.

– Берегитесь! – предупредил ее дель Сарто. Но прежде, чем он втащил ее обратно в машину, между Галкой и теми, кто бежал к ней, выросла огромная фигура Раверы.

– Стой! Буду стрелять! – крикнул он, выбрасывая навстречу бегущим руку с пистолетом.

Галка уж успела нырнуть в машину, когда вдруг услышала Довольно мирный разговор. Говорили по-итальянски. Это удивило, но вместе с тем и успокоило ее. «Патрули полковника Стадерини, – решила она. – Ну, с этими-то можно договориться». Тем временем дель Сарто вышел из машины, поздоровался с каким-то коренастым человеком и отошел с ним в сторону. Лицо коренастого Галка не разглядела. Она придвинулась к дверце и осторожно опустила боковое стекло. Напрягая слух, пыталась разобрать, что говорил дель Сарто коренастому, но мешал стоящий неподалеку Марио, который переругивался с другими подошедшими к машине людьми.

– И ты записался в жандармы? – с издевкой спрашивал Равера.

– Дурак, – огрызнулся кто-то, – ты ничего не понимаешь.

– По мне лучше быть дураком, чем служить в охранке.

– Ты что – спятил? Когда я служил в охранке?

– Например, сейчас.

– Джузеппе, скажи ему ты. Что он ко мне привязался?

– А что я ему скажу? – отозвался кто-то третий. – Он прав. Не наше это дело.

Спор у машины затих, и тогда Галка расслышала, как стоящий в стороне дель Сарто вполголоса спросил своего собеседника:

– Когда они приезжали?

– Час назад.

– Считайте меня своим должником.

– О, пустяки, экселенц! Я обязан вам гораздо большим.

Галке показалось, что она узнала голос Анастазио.

Когда Галка снова вышла из машины, она не увидела людей в клеенчатых дождевиках, но доносящиеся из темноты шорохи говорили о том, что они находятся где-то поблизости. Однако дель Сарто был абсолютно спокоен.

– Вас это не касается, – сказал он Галке, предупреждая ее вопрос – Идемте.

Тяжелые ставни на окнах не пропускали ни крупицы света, и потому особняк казался нежилым. В сгустившейся темноте едва угадывались его контуры.

Дома ли Сергей? При мысли о том, что она может не застать его, Галка похолодела.

Она пыталась открыть парадную дверь, но то ли от волнения, то ли с непривычки не могла попасть ключом в замочную скважину.

– Разрешите мне. – Дель Сарто взял у нее ключ и легко открыл дверь. – Прошу.

Он пропустил Галку вперед.

В гостиной никого не было.

– Его здесь нет, – заглядывая в соседнюю небольшую комнату, сказал дель Сарто.

– Вы проявляете столько усердия, будто не мне, а вам нужен Кулагин, – усмехнулась Галка.

– Вы не ошиблись, он мне нужен.

– А вы, Марио, тоже интересуетесь моим супругом?

Гигант покраснел. За него ответил дель Сарто:

– При встрече, которая нам предстоит, должно присутствовать хотя бы одно незаинтересованное лицо.

– Вот как! – снова усмехнулась Галка. – Значит, я смогу говорить с мужем только при свидетелях?

– Вы правильно поняли меня.

– Что ж, тем хуже для вас! – зло крикнула Галка. В два прыжка она очутилась у лестницы и стремительно взбежала наверх. Пинком распахнув дверь комнаты, в которой жила последние дни, Галка столкнулась с Сергеем. Он словно ждал ее.

– Галя, ты?! Что за маскарад? Почему на тебе этот мундир?

– На, спрячь, – задыхающимся шепотом сказала она, передавая ему спичечный коробок с эстафетой, и, услышав на лестнице торопливые шаги, обняла Сергея.

– Молчи и слушай! – в самое ухо зашептала она: – Корабельный поселок, Лиманная, шесть, Петр Отрощенко. Скажешь, что ты от Гордеева, и передашь то, что я дала тебе. Запомнил?

В комнату вошли дель Сарто и Равера.

– Что вам угодно? – довольно неприветливо встретил их Кулагин.

– Мне угодно оградить вашу жену от серьезных неприятностей, – в тон ему ответил дель Сарто.

– Что случилось?

– Не будем играть в прятки, Сергей Павлович. Вы прекрасно знаете, что случилось. Час назад здесь были гестаповцы. Они разговаривали с вами. Не так ли?

Кулагин поморщился, словно от зубной боли. Он не ответил дель Сарто, но сказал Галке:

– Иди в спальню, переоденься.

– Она не должна снимать форму, – возразил дель Сарто. – Пока опасность не устранена, эта маскировка не помешает.

– Галя, выйди, – повторил Сергей. – Я хочу поговорить с синьором дель Сарто.

– Нет, – снова возразил итальянец. – Ваша жена останется здесь. Говорите в ее присутствии.

– Послушайте, – вскипел Кулагин, – не слишком ли много вы позволяете себе?!

– Сережа, не надо спорить, – вмешалась Галка. Она передала эстафету и теперь хотела поскорее уйти отсюда – развязать Сергею руки. А еще – если говорить откровенно – она боялась, как бы Сергей не подумал о причинах, побудивших дель Сарто принять столь деятельное участие в ее судьбе. – Синьор дель Сарто обещал укрыть меня в надежном месте. Он, по сути, уже спас меня, – скороговоркой продолжала она. – Мне грозит арест. Но теперь все в порядке. Обо мне не беспокойся. Мы скоро увидимся.

– Я сомневаюсь, что вы встретитесь еще раз, – остановил ее дель Сарто. – В ближайшее время это исключено совершенно. А впоследствии, думается, исчезнет необходимость такой встречи.

– Любопытно узнать – почему? – недобро прищурился Кулагин.

– Это долгий разговор.

– У меня есть время его выслушать.

Дель Сарто почему-то посмотрел на Галку и усмехнулся.

– Что ж, тем лучше. Может быть, сядем?

Галка присела на старый диван, стараясь не глядеть на Сергея. Она была уверена, что будут говорить о ней. Но разговор был о другом.

– Я был сегодня на спектакле в клубе моряков, – достав из кармана трубку и неторопливо набивая ее табаком, начал дель Сарто. – И если бы не одно событие, которое заставило меня срочно покинуть зал незадолго до финала, наш разговор произошел бы раньше. Кстати, думаю, вам, Сергей Павлович, будет интересно узнать, что этим событием была гибель недавно спущенной на воду немецкой крейсерской субмарины «Фатерланд». Предполагают диверсию.

– Поверьте, мне сейчас не до чужих бед, – сказал Кулагин.

– А вам, Галя?

Галка вздрогнула и ненавидяще посмотрела на дель Сарто. Ей казалось, что он издевается над нею, что весь этот разговор затеян с одной целью – унизить ее.

– Я очень рада, что это произошло, – вызывающе ответила она, решив про себя, что ей уж нечего терять.

– Но вместе с подлодкой погибло много людей.

– Сколько?

– Больше сорока человек.

– Жаль, что так мало!

– А вы жестоки. На лодке были не только немцы. Ее командир пригласил на ходовые испытания союзных офицеров. Только случай удержал меня сегодня на берегу.

– А чем вы лучше тех, кто был на этой лодке? – вдруг разозлилась Галка. – Вы такой же…

– Галя, прекрати! – перебил ее Кулагин.

– Это я виноват, – снисходительно усмехнулся дель Сарто. – Я уклонился от темы нашего разговора. Оставим пока «Фатерланд». С чего я начал? Ах, да – со спектакля. Должен вам сказать, Сергей Павлович, я был удивлен, услышав вас сегодня в «Паяцах». Возможно, я слишком строг. «Паяцы» – моя любимая опера, но, мне кажется, то, что вы сделали с Канио – просто кощунство. Вы выхолостили из этого образа основное – жизнь. Я уже не говорю об игре, но ваш голос был мертв.

– Надеюсь, вы пришли не за тем, чтобы сказать мне это?

– Как знать? – улыбнулся дель Сарто, выпуская изо рта густое облако дыма. – Может и за этим. Сегодня, слушая вас, я вспомнил лучшего Канио, какого мне довелось видеть и слышать. Говорят, что лучшие теноры мира рождаются в Италии. Но тот Канио, о котором я говорю, был русским. И пел он не в знаменитой Миланской опере, а на клубной сцене. Было это за несколько лет до войны. В ту пору я подвизался в СССР на поприще помощника итальянского военно-морского атташе. – Дель Сарто выбил пепел в чугунную пепельницу и снова набил табаком трубку. – Однажды мне случилось быть на торжественном вечере, посвященном годовщине революции. После официальной части был дан концерт силами самодеятельности Балтийского флота. Слушатели высшего военно-морского училища давали «Паяцев» на итальянском языке. Признаться, я вначале отнесся довольно скептически к постановке оперы непрофессиональными артистами. Но когда подняли занавес, я забыл, что на сцене любители, я оставил без внимания плохой итальянский язык солистов, я вообще забыл, что передо мною сцена. И виной тому был артист, исполнявший роль Канио. Он был необычен во всем – в игре, в гриме, в костюме. Это не был знакомый мне Канио в пышном шутовском наряде, над которым не один час потели театральные костюмеры, – провинциальный клоун в нехитром, видавшем виды костюме; скупо и грубо наложены краски на усталом немолодом лице; обожженные солнцем морщины проступали сквозь его грим. Нищий странствующий паяц. У него ничего нет, кроме последней, уходящей любви… И я понял: таким, только таким видел Леонкавалло своего Канио. – Дель Сарто слишком глубоко затянулся и поперхнулся дымом. Но это не смутило его, откашлявшись, он продолжал: – У того артиста был великолепный голос, и он в совершенстве владел им. К тому же он обладал едким чувством образа и свой голос целиком подчинял этому чувству. Когда он плакал, у людей в зале наворачивались слезы, а там сидели далеко не сентиментальные люди. Я был потрясен. Я не верил, что Канио играл любитель. Тогда сопровождавший меня русский морской офицер предложил пройти за кулисы и познакомиться с курсантом высшего военно-морского училища Виноградовым, исполнявшим партию Канио. К сожалению, знакомство не состоялось. Когда мы подходили к артистическим уборным, кто-то крикнул: «Главстаршину Виноградова – в ложу комфлота». Я только мельком увидел плечистого моряка, который пробежал мимо, меня, стирая с лица остатки грима. Но я успел заметить на рукаве его форменки красную рубку с перископом – эмблему, понятную подводникам всего мира. Я еще подумал тогда, что больше не услышу этого безусловно талантливого певца. «Он рожден для большой сцены, – сказал я себе. – Но ему суждено служить иному искусству».

Дель Сарто погасил трубку и спрятал ее в карман.

– Вы хороший рассказчик, – сказал Кулагин, вставая места, – но поймите, что мне и моей жене сейчас не до истории из сценической жизни. Честно говоря, я плохо слушал вас. Скажите откровенно, вы хотите помочь Галине?

– О Галине не беспокойтесь. Ей посчастливилось – он встретилась со мной. А вот вам, Сергей Павлович, не повезло как ни странно, по той же причине.

– Я вас не понимаю.

– Тогда мне придется вернуться к историям из сценической жизни. Хотите курить? – он достал из кармана и положил на стол пачку сигарет.

– Достаточно того, что накурили вы, – не особенно любезно отозвался Кулагин. Он подошел к массивной двери, ведущей в спальню, и открыл ее. – Пусть туда выходит дым.

– О, мы скоро уйдем, – улыбнулся дель Сарто. Он тоже встал и большими шагами прошелся по комнате, словно мерил ее в длину. – Мне осталось сказать немногое. Речь пойдет все о том же певце. Я уже говорил, что не надеялся больше услышать его необыкновенно выразительный голос, голос, который трудно забыть и невозможно спутать с другим. Однако судьбе было угодно иное. Несколько дней назад я вновь услышал его.

Он остановился около Кулагина и сказал негромко, яви рассчитывая на эффект:

– Вы могли бы стать оперной знаменитостью. Но вы решили играть в спектакле, который ставит сама жизнь, и, надо сказать, начали неплохо. Однако два дня назад во время нашей прогулки к скалам Корабельного поселка вы допустили серьезный просчет, понадеявшись на то, что я не сумею отличить в воде певца от водолаза. К тому же вы слишком ловко бросаете ножи, капитан-лейтенант Виноградов.

Галке показалось будто тысячи раскаленных игл впились в спину. Она ошалело посмотрела на Сергея. Она подумала, что произошла ошибка, что дель Сарто подвело его воображение, что сейчас все выяснится, и итальянцы поймут нелепое своих подозрений. Надо иметь очень богатую фантазию, чтобы предположить, что Сергей Кулагин и таинственный водолаз-подрывник, который вот уж много дней держит в страхе команды заходящих в порт судов, одно и то же лицо.

– Сергей Павлович, – продолжал дель Сарто, делая какой-то знак стоящему у двери Равере, – поймите, у вас нет никаких шансов. Дом оцеплен, а мы с лейтенантом вооружены. Вы проиграли. Но это была честная игра, и я сделаю все, чтобы сохранить вам жизнь. Однако вы должны дать слово…

– Игра… честь… слово… – усмехнулся Сергей. – Корчите из себя джентльмена,

– Берегитесь, – нахмурился дель Сарто, – я не прощаю оскорблений.

– Галя, выйди, – глухо сказал Сергей.

Но Галка не двинулась с места.

Сергей поднялся со стула. Дель Сарто отступил на шаг и вынул из кармана браунинг.

– Галя, иди в спальню! – не повышая голоса, повторил Сергей.

– Боюсь, что в вашей спальне ей уже нечего делать, – ядовито усмехнулся дель Сарто и, шагнув к Галке, бесцеремонно схватил ее за руку. – Идите вниз и ждите меня там.

Галка вырвала руку, отпрянула в сторону. Он сердито посмотрел на нее, а когда снова повернулся к Сергею, увидел наведенный в свое лицо пистолет.

– Бросьте оружие, – спокойно, будто речь шла о чем-то обычном, сказал Сергей и, покосившись на стоящего у двери Раверу, неожиданно по-итальянски добавил: – Вас, лейтенант, это тоже касается. Ставлю условие: вы даете возможность нам уйти отсюда.

Пока он говорил, дель Сарто медленно пятился назад. Поравнявшись с Галкой, князь неожиданно схватил ее, рванул на себя.

– Марио, не стреляйте! Я сам. Он мне нужен живой! – крикнул он адъютанту, вскидывая над Галкиным плечом браунинг и прицеливаясь в Сергея.

Грубый толчок, боль в заломленной за спину руке и страх за Сергея вывели девушку из оцепенения. Неожиданно рванувшись, едва не потеряв сознание от нестерпимой боли в плече, она зубами впилась в руку дель Сарто. Тот вскрикнул и выронил пистолет. В то же мгновение Кулагин одним махом перескочил через стол и оторвал Галку от итальянца.

– Беги в спальню! – крикнул он Галке, пытаясь освободиться от вцепившегося в него дель Сарто.

Галка была уже в дверях спальни, когда услышала стук падающего тела и сдавленный голос дель Сарто:

– Марио, стреляйте в него! Стреляйте куда попало! Ну, что вы стоите, как осел!

Грохнул выстрел. Чувствуя, как у нее подкашиваются ноги, Галка обернулась. И тут же на нее налетел Сергей, толкнул в темноту спальни. Позади прогремел еще один выстрел. Но прежде чем Сергей захлопнул массивную резную дверь, Галка заметила, что стрелял бледный от волнения Равера. Стрелял в сторону, так, чтобы не попасть… И еще она увидела, как в комнату вбегали люди в клеенчатых плащах…

Щелкнул английский замок. Темнота ослепила Галку. Секундная растерянная тишина сменилась грохотом ударов: в дверь забарабанили прикладами, потом ударили чем-то тяжелым, массивным, вероятно, столом. Дверь затрещала, но не поддалась. Автоматная очередь пунктиром прожгла среднюю филенку. Через маленькие, величиной с копейку, отверстия в спальню хлынули тонкие струйки электрического света.

– Сергей, где ты? – шепотом спросила Галка.

– Иди сюда!.. – позвал он из глубины комнаты. Она пошла на голос, но натолкнулась на изразцовую печь.

– Сюда! – Сергей в темноте отыскал ее руку. – Осторожно, здесь люк!

– Капитан Виноградов, сдавайтесь! – через дверь крикнул дель Сарто. – Я не собираюсь из-за вашего упрямства терять людей. Сдавайтесь или мы подорвем дверь. С вами женщина – подумайте о ней.

– Негодяй! – вырвалось у Галки.

Сергей молча зажег карманный фонарь.

В углу, там, где должна была стоять изразцовая печь, Галка увидела черный квадрат люка, а печь, непонятным образом отодвинутая в сторону, стояла почти впритык к широкой деревянной кровати. Галка вспомнила ночь, проведенную в этой комнате, пробуждение на рассвете, ломящую боль в висках и… видение движущейся по комнате печи…

– Лестница отвесная. Восемьдесят семь ступенек. Скорее, – сказал Сергей, передавая ей фонарь.

Низкие своды катакомб. Приходится нагибаться, чтобы не удариться головой. Тяжелый, затхлый воздух. Шершавые стены то сдвигаются так, что между ними едва пролезешь боком, то расступаются, образуя просторные залы-пещеры. А вот развилка – три каменных коридора расходятся в разные стороны.

– Налево. Скорее.

Сергей все время торопит. Но погони как будто не слышно. Л может, хруст осыпи под ногами заглушает отдаленные шорохи?

– Скорее.

Галка оглянулась на Сергея. Он к чему-то прислушивается. Потолок стал еще ниже. Ноет согнутая в три погибели спина – хоть ползи на четвереньках. Если б не расшибленное колено, Галка бы поползла. Как глубоко они под землей? Метров десять, а может и больше. Эго, видимо, одно из ответвлений Старых каменоломен. Говорят, такие коридоры тянутся чуть ли не подо всем городом. Когда-то здесь добывали строительный камень. Главные выработки расположены в районе Корабельного поселка. Там скрываются партизаны. Может быть, Сергей ведет ее туда? Впрочем, это не существенно. Главное, что она спасена. Еще полчаса назад у нее не было никакой надежды. Но вот она идет путанными коридорами катакомб. Тех самых катакомб, которые за последний год укрыли в своем многокилометровом лабиринте не одну сотню людей. Она будет жить! Будет видеть небо, паруса на горизонте, белые свечи каштанов: слышать смех, музыку, гудки пароходов; дышать свежим, пахнущим морем воздухом…

– Галя, подожди. Дай фонарь.

Освещенное снизу лицо Сергея пугает рубленными линиями скул, оскалом рта, черными провалами глазниц, в которых едва угадывается мерцание зрачков. Но это только игра тени. На самом деле у него доброе лицо. Кто-кто, а она хорошо знает. Но, может, она знает только маску, удачную гримасу опытного актера, а настоящее его лицо вот это – суровое, пугающее? Она знает Сергея Кулагина. Но Кулагина уже нет, да и не было никогда. Была только роль в долгом трудном спектакле. Капитан-лейтенант Виноградов… Что в нем от персонажа, которого он играл? Быть может, ничего.

Галке становится не по себе. Она нисколько б не удивилась, если бы Сергей вдруг заговорил незнакомым ей голосом.

– Галя, отойди в сторону.

Нет, голос у него тот же.

Луч фонаря осветил выступающую из стены глыбу камня. Глыба нависает над узким проходом. В руке у Сергея небольшой ломик.

Зацепив фонарь за пуговицу пиджака, Сергей просовывает лом под каменную глыбу, изо всех сил дергает его на себя и бросается за поворот коридора. Грохот обвала обгоняет его. Дрожат стены, пол, потолок. На голову сыплется каменная крошка, в рот набилась пыль. Осколок породы, отскочив рикошетом от стены, ударил Галку по ноге.

– Ой!

– Что случилось?

– Ничего особенного, – бодрится Галка, едва сдерживая стон, – камень угодил в расшибленное колено.

– Можешь идти?

– Отдохнем немного, – украдкой ощупывая распухшее колено, просит Галка.

– Тут уже немного осталось.

– За нами идут?

– Шли, потом отстали. Видимо, на развилке запутались. Но скоро опять пойдут. Поэтому я и обрушил породу. Тонн десять рухнуло. В узком проходе такой завал несколько часов разгребать надо. Ну, ты уже отдохнула?

И снова поворот за поворотом. Потолок стал выше – уже можно идти не сгибаясь.

– Стоп!

Сергей опускает фонарь. Справа, внизу стены, – дыра, высотою не больше полуметра.

– Придется ползти.

– А там что? – показывает Галка на уходящий дальше коридор.

– Там мы не пройдем.

Вздохнув, Галка опускается на здоровое колено и просовывает голову в дыру.

– Ногами вперед. Там сразу спуск, – предупреждает Сергей.

– Это лучше. – Галка меняет положение. Но едва она втискивается в лаз, как начинает съезжать куда-то под уклон.

– Тормози! – откуда-то сверху доносится голос Сергея.

Царапая руки о неровные стенки лаза, она замедляет скольжение. Потом ноги упираются во что-то твердое, и вот она уже сидит на какой-то ровной площадке. Ничего не видно. Но по тому, как становится легче дышать, да еще по едва уловимому движению сразу посвежевшего воздуха, она догадывается, что опала в довольно просторную пещеру. Позади шуршит осыпь, и верху, чуть ли не на голову Галке, съезжает Сергей. Он громко чихает, отплевывается, беззлобно чертыхается.

– Я закупорил нору, – наконец говорит он. – Она уже нам не понадобится. В общем поздравляю с новосельем, Галина Алексеевна. Вам тут нравится?

Галка молчит.

Он зажигает фонарь. Слабый рассеянный луч едва достигает куполообразного свода пещеры. Там, на высоте трехэтажного дома, почти под самым потолком, зоркие Галкины глаза замечают прямоугольное отверстие в стене и небольшую площадку под ним.

– Что это за чердак?

– Сразу видно, что ты слаба в архитектуре, – негромко смеется Сергей. – Когда-то это был главный и, пожалуй, единственный вход. Еще недавно оттуда спускалась лестница.

Луч фонаря скользит по стенам, испещренным какими-то полустершимися узорами, и вдруг падает на гладкую поверхность воды. Вначале Галка даже не верит глазам: у самых ее ног лежит небольшое, но глубокое – свет не достигает дна – озеро.

– Что это? – почти испуганно спрашивает она.

– Море. Этот водоем соединяется с гаванью своеобразным подводным тоннелем. Мы в Большом гроте. Ты, разумеется, не слышала о таком. О его существовании знают немногие.

Конечно, в этом нет ничего особенного. Еще девчонкой, лазая по берегу в поисках крабов, Галка нередко встречала едва заметные, уходящие под скалы расщелины. И не раз вслед за мальчишками, набрав в легкие побольше воздуха, она под водой пробиралась в полутемные гулкие гроты. Но этот грот не такой, как те. Дело даже не в его размерах, ее почему-то пугает вода – спокойная, похожая на расплавленное в тигле стекло, слишком спокойная для моря. Поражает и цвет воды – темно-синий с каким-то красноватым оттенком. Никогда она не видела моря такого цвета. Будто к воде примешена кровь. Кровь… Фу, какая ерунда лезет в голову! Это просто мельчайшие крупинки бурого ракушечника…

– Как мы выберемся отсюда?

– У нас остался только один путь, – Сергей показывает на воду.

Галка невольно вздрагивает, непонимающе смотрит на Сергея. Не шутит ли?

– Ты знакома с кислородно-дыхательным прибором?

Ах, вот оно что! Ну, конечно, как она раньше не догадалась! Ведь только таким образом он мог каждый раз проникать на акваторию порта…

– Ты имеешь в виду легководолазное снаряжение? – уже деловито уточняет она.

– Полного снаряжения у меня нет. Есть только респираторы.

– Когда-то я занималась в эпроновском кружке. Там изучали водолазное дело.

– И под воду спускались?

– Разумеется.

Сергей направляет на нее фонарь. Галка щурится, прикрывает глаза рукой.

– Ах ты, Галка, Галка, – как-то нараспев говорит он. – Ну, есть ли на свете такое, что бы остановило или хотя бы испугало тебя?

– Убери фонарь, – говорит она.

Но на самом деле она не сердится – она смущена. Сергей слишком хорошо думает о ней. Если бы он знал, сколько раз за вчерашний день ее спину холодил страх. Чего стоило только одно столкновение с Хюбе! А история с дель Сарто? И если уж честно признаться, сейчас ей тоже не очень-то весело при мысли о том, что надо лезть в эту вот ужасно неприятную воду с кислородной маской на лице и, опустившись на самое дно, в кромешной темноте искать какой-то тоннель…

У самого края площадки в стене за листом фанеры, выкрашенным под цвет ракушечника, – довольно вместительная ниша. В нише целый склад: какие-то узкие длинные ящики, резиновые мешки, большие, почти в рост человека баллоны с толстыми стенками, похожие на те, что стоят у лотков с газированной водой; завернутое в промасленные тряпки оружие – автоматы, диски к ним; есть даже аккумуляторная батарея с довольно яркой лампой, которая сейчас освещает все «хозяйство» Сергея. Но главное – кислородно-дыхательные приборы – сравнительно небольшие спаренные баллоны, от которых идут гофрированные трубки к резиновым, похожим на противогазные маскам. Сколько здесь этих приборов? Два… четыре… пять. Один, разумеется, Сергея. А остальные чьи? Но об этом лучше не спрашивать. Она хорошо помнит трех румынских офицеров в ночном Соборном переулке. Только одному из них удалось тогда вырваться из гестаповской ловушки. Зачем же напоминать ему о той ночи? Но неужели все это время он действовал один? Один в подземелье, один под водой, один против многочисленной портовой охраны?..

– Галя, подай мне тот респиратор.

Сергей заряжает приборы кислородом из баллонов-резервуаров. Интересно, какой респиратор достанется ей? Впрочем, они все одинаковые. А это что? Пояс с кинжалом и аккумуляторным фонариком. Защитных костюмов, видимо, нет. Купание будет не из приятных. Галке заранее становится холодно. Она даже передергивает плечами.

– Вот, возьми. Наденешь, когда пойдем, – Сергей бросает ей толстый свитер.

Галка видела однажды этот свитер на Сергее.

– А как же ты?

– Я привык. Намажусь вазелином и хоть бы что.

Он все еще возится с баллоном. У Галки слипаются глаза. Она садится на один из ящиков.

– Сережа, который час?

– Два сорок пять. Раньше шести спускаться нет смысла – темно.

– Мы пойдем по дну?

– Поплывем. Это гораздо быстрее. Ты когда-нибудь плавала в ластах?

Он кончил зарядку приборов, подошел к Галке, сел рядом на ящик.

– Я впервые увидела ласты на Вильме.

– Я видел их раньше, но, признаться, относился к ним скептически. Может, потому, что их не было у нас. Однако они оказались чертовски удобными.

Сергей шарит за ящиком и достает две пары ласт. Одну, размером поменьше, протягивает Галке.

– Примерь. Они должны быть тебе впору. Это подарок Вильмы.

– А те чьи?

– Трофей. Память об одном неосторожном визитере.

Надо ждать еще два часа. Хорошо бы уснуть. Под боком – сложенный вчетверо брезент, поверх которого разостлан чистый чехол, на плечи наброшена тужурка Мартинелли, под головой – мешок со взрывчаткой. Учитывая обстановку, постель можно назвать роскошной. Но сон не идет.

– Сергей, погаси лампу.

Щелкает выключатель. Какая непроглядная тьма! Будто все вокруг залили смолой – хоть ножом режь. Наверху, наверно, уже светает, а здесь – абсолютная темнота. Хорошо, что Сергей рядом. Почему он молчит? Ах, да – надо спать! Как он ровно дышит. Неужели заснул? Ничего не скажешь – нервы у него железные. А у нее они ни к черту не годятся. Галка тихо вздыхает, нащупывает картонку с галетами – здесь у Сергея их целый склад – и начинает грызть их. Это отвлекает, но не надолго. Разные мысли лезут в голову. Ох, уж эти мысли! Они набрасываются на человека, когда он остается один, когда он устал, когда хочет забыться; они неотступны, как назойливая муха, от них не убежишь, не спрячешься никуда… Только бы передать эстафету. Ведь ее ждут. От нее зависит многое… Что будет с бабушкой…

– Галя, ты что-то сказала?

– Разве? Это я, верно, подумала вслух. Разбудила тебя?

– Я не спал. Просто лежал и тоже думал.

– О чем?

– Обо всем понемногу.

Несколько минут они лежат молча.

– Который час?

Вспыхивает и гаснет лампа.

– Четыре тридцать.

И снова молчание.

– Сергей, ты запомнил адрес явки?

– Корабельный поселок, Лиманная, шесть, Петро Отрощенко, сказать, что прислал Гордеев. А почему ты спрашиваешь?

– Просто так.

– Галя, о чем ты думаешь?

– Обо всем понемногу.

– Э-э, да ты, оказывается, злюка.

Галка слышит, как Сергей встает, подходит к ней, садится на «ее» ящик.

– Зажги свет, – слегка отодвигаясь от него, говорит она. – Я уже не усну.

Сергей медлит. Галке кажется, что она слышит, как стучит его сердце. А может, это звенит тишина? У тишины есть свой голос – звенящий и тонкий, похожий на писк комара. Как тихо. Тихо и темно. Одной ей было бы страшно. Очень страшно. Если б не было рядом Сергея, она сошла бы с ума. С Сергеем не страшно. Он сильный, а главное – спокойный. Удивительно спокойный. Впрочем, это скорее выдержка, умение владеть собой. Какая она девчонка по сравнению с ним! Стыдно даже вспомнить, каким снисходительным, поучающим тоном разговаривала она с ним еще вчера, уже после того, как он вызвался помочь ей. Ему, наверно, было смешно, когда она корчила из себя этакую отчаянную подпольщицу. А подпольщица только и умела, что попадать в разные переплеты, из которых ее каждый раз надо было вытаскивать за уши. Ну, кто она для капитан-лейтенанта Виноградова, человека, о котором уже сейчас на побережье слагают легенды? Жена? Но это уже совсем смешно! Он обращается с ней, как с капризной, взбалмошной девчонкой. Впрочем, другого обращения она не заслуживает…

Но что это? Рука Сергея ложится на ее плечо. У Галки как-то сразу все замирает внутри, кажется даже, что остановилось сердце. Она бессознательно отодвигается в сторону и едва не сваливается с узкого ящика. Сергей убирает руку.

– Зажечь свет? – как-то очень уж громко спрашивает он.

У Галки пересыхает в горле. Она пытается поймать сползающую с плеча тужурку, но руки плохо слушаются ее – тужурка падает на пол.

– Как хочешь, – говорит она, и ей кажется, что эти слова произносит кто-то другой.

Руки… Какие у него сильные руки. Но как осторожны они. Разве сильные могут быть так осторожны?.. Нет, это не порыв. Это спокойнее, проще, добрее. Как-то сразу становится легко, будто тело теряет свою тяжесть.

– Ты моя жена?

– А ты не нашел до сих пор лучшую? – тихо смеется Галка.

– Лучше не бывают.

– Еще встретишь.

– Нет.

– Так, вероятно, говорят все мужчины, – продолжает смеяться Галка.

– Тебе уже говорили?

Ей кажется, что в его голосе звучит настороженность. Это забавляет ее.