Текст книги "Просто бизнес (СИ)"

Автор книги: Эдуард Дроссель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

  «Эльфийская принцесса, – продолжал он, подходя ко мне вплотную, – создание субтильное и гиперэмоциональное. Всё воспринимает в преувеличенном ключе. Не заморачивайтесь насчёт дикарей, Гренкер. Дикари – это наша забота, а ваша – это искусственный интеллект. Давайте каждый будет делать своё дело. Когда я говорил вам, что прошлое не курорт, я не преувеличивал. Мы здесь во всех смыслах чужие и от этого никуда не деться. У дикарей, как у животных, всё чуждое вызывает немотивированную агрессию. Если б не летающие машины и „громовые палки“, мы бы с вами лицезрели наскоки дикарей каждый божий день. А так они вынуждены осторожничать, правда их осторожность, как и всё остальное, тоже недоразвита и имеет свой предел. Наличие этого-то предела они и не могут никак осознать. И я боюсь даже представить, сколько ещё им понадобится попыток, чтобы наконец сообразить, что к чему.»

  Он вдруг заговорил с какой-то отеческой мягкостью.

  «Знаете, Гренкер, вы мне начинаете нравиться. Из всех яйцеголовых, кто здесь побывал, вы, вроде, самый смышлёный. Не лезете, куда не надо, не суёте нос не в своё дело... Продолжайте в том же духе и мы с вами поладим. Как вы наверно заметили, доктор Хэпшоу совсем опустился и ежедневно доводит себя кокаином и алкоголем до такого состояния, в котором не способен отличить голову от задницы. Мне многое приходится делать за него и вместо него, в том числе и строчить наверх отчёты и характеристики, касающиеся всех сотрудников. „Далёкие горизонты“ хорошо оплачивает не только добросовестный труд, но и верность, умение держать язык за зубами и не совать нос не в своё дело. Если кто-то оказывается никудышним, корпорация без зазрений с ним расстаётся. Не разочаруйте меня и мистера Томкинса, Гренкер. Будьте и дальше паинькой и вам с подругой никогда не придётся беспокоиться о нехватке материальных средств на достойную жизнь...»

  Как оказалось, я полностью ошибался в Хайдене. Этот дуболом умел и врать и лицемерить, причём довольно искусно, видимо напрактиковался за долгие годы. Из того, что он мне сказал, практически всё было неправдой... Только выяснилось это уже потом, а в тот раз я ему почти поверил. Да и как было не поверить, ведь я сам видел угрожающие жесты неандертальца. Поди узнай, что там на самом деле на уме у первобытных охотников. Слова Хайдена звучали логично и убедительно, а в психологии первобытных обществ я так же силён, как в истории, то есть почти никак.

  И всё же ему я про Чон-Джи и испорченные алгоритмы тоже ничего не сказал...

  – Мы вас прекрасно понимаем, гражданин Гандумбильдокер. – Савицкая подняла ладонь, чтобы остановить наконец многословный поток моих неуклюжих оправданий. – Дальше что было?

  – Несомненная польза от нашего с Хайденом разговора обнаружилась практически сразу, – обрадовался я возможности сменить тему. – Видимо он сделал внушение гориллам, потому что поток «жиробасов», «жиртрестов» и прочих словечек с их стороны в мой адрес внезапно и резко прекратился. Юичи они продолжали дразнить эльфийской принцессой и прочими оскорбительными прозвищами, которые я не хочу повторять, а вот насчёт меня заткнулись как по команде...

  * * *

  Такой расклад был мне в общем-то по душе. Характер у меня совсем неконфликтный, предпочитаю жить по принципу: я вас не трогаю и вы меня тоже. Из-за этого Хайден опять-таки показался мне хоть и дуболомом, но дуболомом нормальным, с которым при необходимости можно договориться.

  Что касается Химадзаки... Юичи был тем самым аутсайдером, которые есть в любом обществе. Им просто не везёт, что бы они ни делали, перейти на более высокую статусную ступеньку у них не получается и тогда они словно нарочно начинают делать всё, чтобы упрочить свой статус изгоя. Например, присоединяются к какой-нибудь причудливой субкультуре, представителей которой никто не понимает и не воспринимает всерьёз. Таких людей мне искренне жаль, хотя я, если честно, и сам почти такой же.

  Я долгое время до конца не понимал, насколько же Юичи плохо на «объекте С». Его главной проблемой был Джуниор. Остальные гориллы были старше нас. Они, конечно, упражнялись в остроумии, отпуская на наш счёт шуточки и оскорбления, но этим всё и ограничивалось, о каком-то физическом воздействии они даже не помышляли. А вот Джуниор был нашим ровесником и одних только слов ему было мало.

  Под прикрытием широкой папашиной спины Джуниор вырос мелким гадёнышем и жалким засранцем. Такие всегда начинают с малого: мучают кошек, стреляют из рогатки птиц, сажают лягушек и ящериц в кипяток, подбрасывают девочкам в раздевалку змей, шарахают электрошокером бездомных собак и бомжей, окунают головой в унитаз слабых одноклассников и отнимают у них карманные деньги... Так постепенно маленькие садисты вырастают в больших.

  То, какой же Джуниор на самом деле козёл, я увидел буквально на следующий день, когда мы с Химадзаки продолжили тестировать зародышевый алгоритм. Чтобы наверстать упущенное, мы засиделись допоздна. Юичи был молчалив, задумчив и сосредоточен. Ни одна моя попытка заговорить о вчерашнем успехом не увенчалась.

  Кухня-столовая, наспех оборудованная в одном из гипсокартонных сараев, была к нашим услугам трижды в день. Готовили и убирали сами гориллы, по очереди. Если кому-то хотелось пожевать в неурочное время или пропустить стаканчик кофе, приходилось рассчитывать лишь на торговые автоматы в блоке G.

  Юичи пошёл за кофе и шоколадным батончиком и пропал. Устав ждать, я пошёл глянуть, куда он подевался. За несколько шагов до блока G до меня донеслись два голоса.

  – Отвали от меня! – не очень уверенно звучал один, голос Химадзаки.

  – Да не жмись, ты, принцесса эльфийская, не очкуй, тебе наверняка понравится! – Второй голос, грубый и наглый, принадлежал Джуниору. – Давай, раздвинь булки пошире!

  Я вошёл в блок отдыха и узрел следующую картину. Джуниор прижал Юичи к стенке и тискал его там, где парни обычно тискают девушек или где геи тискают других геев. Геем Джуниор точно не был, а Химадзаки не был девушкой, так что в данном случае сцена выглядела отвратительно.

  При моём появлении Джуниор отпустил свою жертву.

  – Чего тебе, Гренкер? – со злостью спросил он.

  Я молча указал на торговый автомат. Джуниор сплюнул сквозь зубы и вразвалочку поплёлся в блок Е.

  – Не такая уж ты и цыпа, принцесса эльфийская, – бросил он на ходу. – И без тебя найду, с кем поразвлечься, ещё и получше.

  Химадзаки молча вернулся на рабочее место. Я взял два кофе и два батончика. Юичи ни к чему не притронулся.

  – Какого хрена ты это терпишь? – завёл я старую песню. – Скажи Хэпшоу, пусть хоть раз сделает что-нибудь полезное и приструнит засранца. Или хочешь, я сам вместо него схожу к Хайдену?

  – Забей, – как обычно буркнул Юичи. – Горбатого могила исправит.

  – Ну, до могилы Джуниору далеко...

  – Забей, – повторил он. – Не хочу, чтобы он ещё и за стукачество начал докапываться.

  А затем Юичи произнёс фразу, которую я тогда не понял.

  – Ты ведь не думаешь, что он бы меня всерьёз трахнул? Он прав, ему действительно есть, с кем перепихнуться, причём намного лучше меня. Тут он попал в точку...

  Я тогда почему-то подумал, что Химадзаки имеет в виду девушку Джуниора. Раз уж такой как я сумел найти себе подругу, то почему бу не быть подруге у Джуниора? Он, конечно, гадёныш, но внешне-то довольно привлекателен, тёлкам такие нравятся...

  Мы продолжили работу и больше не возвращались к этому разговору. Жизнь Юичи – это жизнь Юичи. Я могу попытаться проявить участие, но раз он хочет, чтобы всё оставалось как есть, это его выбор. Видимо так ему проще это пережить. Он уже знает, чего примерно стоит ждать от Джуниора и не хочет давать ему повод придумать что-нибудь новенькое...

  * * *

  В слушаниях объявили перерыв. Миз Гинзбург отвела меня в ресторан, расположенный несколькими этажами ниже. Подали множество блюд из говядины и баранины, острых, пряных, разных, с непроизносимыми чеченскими названиями. Чесночные и ещё какие-то соусы щекотали обонятельные и вкусовые рецепторы и я только теперь заметил, что проголодался как зверь.

  Саманта Рут не мешала мне есть, молчала и кое-как ковыряла в тарелке. Было видно, что мой рассказ её тронул, хотя, наверно, не должен был. Одно дело читать о чём-то в протоколах и совсем другое слышать рассказ живого человека. Впечатления совершенно другие. Матёрый адвокат со временем приучает себя абстрагироваться от эмоций; миз Гинзбург пока ещё не была матёрым адвокатом...

  Когда перерыв закончился и мы вернулись в зал, Савицкая продолжила слушания, решив приступить сразу к главному.

  – Гражданин Гандумбильдокер, мы получили представление о вашей работе и об обстановке на «объекте С», можете переходить к развязке.

  – Тогда, – ответил я, – начать надо с того, как я оказался посвящён в ужасную тайну...

  * * *

  Родившись и развившись из того же (почти) алгоритма, что и Чон-Су с Чон-Ма, наш ИИ самоопределился как их близнец, Чон-Хо. С появлением ИИ «объект С» наконец-то заработал в полную силу. Чон-Хо взяла под контроль всю автоматику, огневые батареи, системы видеонаблюдения, мультикухню и конечно же машину времени. Пробный темпоральный бросок, осуществлённый тютелька в тютельку, доставил нам из будущего ещё месячный запас мороженых овощей и фруктов.

  Гориллы заметно расслабились, им больше не нужно было напрягать зрение, слух и нервы в ожидании какого-нибудь сюрприза от первобытной природы.

  Первое время я продолжал непрерывно тестировать Чон-Хо, чтобы исключить любую возможность появления внезапных багов и глюков. Хэпшоу в эти дни стоял у меня над душой и заставлял проверять и перепроверять всё по сто раз. Я был на него неописуемо зол и злорадствовал в душе из-за того, что так и не предупредил его и корпорацию относительно намеренных ошибок доктора Чон-Джи.

  Отдыха я в эти дни практически не знал. По вечерам возвращался к себе, падал в койку и дрых без задних ног. Во время работы Хэпшоу выпускал меня только в туалет и в столовую. Кстати, качество еды заметно улучшилось, как только заработала мультикухня. Гориллы хороши как головорезы, а вот повара из них довольно посредственные. Они продолжали снабжать столовую свежатиной, а дальше мультикухня управлялась со всем сама.

  Хайден расщедрился на некоторые послабления своим гориллам. Дежурства по кухне стали не нужны и их отменили, а головорезы в обед стали получать по паре унций джина или рома.

  С Юичи мы почти перестали видеться. Мне казалось, он на меня за что-то обиделся и потому нарочно меня избегает. Может ему не понравилось то, что я раскусил их с Чон-Джи секрет, или то, что гориллы перестали зубоскалить в мой адрес, а в его нет... Также я по наивности полагал, что Химадзаки ежедневно выматывается как и я, упустив из вида, что объём его работы был намного меньше моего. Юичи взял за правило запираться на целый день у себя и о чём-то шушукаться с Чон-Хо наедине, без посторонних свидетелей, что-то с ней обсуждал, скармливал ей какие-то данные.

  Я не сразу обратил на это внимание, после чего Юичи пришлось признаться мне, что между ним и Чон-Джи была заключена клятвенная договорённость о том, что если с одним из них что-то случится, другой обязательно, любой ценой доведёт дело до конца.

  Меня так и подмывало спросить у Химадзаки, что бы он делал, если б на моём месте оказался не такой покладистый чувак. Я и так знал ответ – Хайден просто прибил бы эльфийскую принцессу на месте.

  Я не страдаю синдромом рассеяного внимания. На этапе тестирования ИИ я действительно уставал как никогда в жизни и мне некогда было следить, чем там занят Химадзаки; хотелось, чтобы всё поскорее закончилось и я мог наконец нормально отдохнуть. В те редкие моменты, когда мы с Юичи всё-таки виделись, он выглядел так, словно уставал не меньше меня. Откуда мне было знать, что это не физическая усталось, а психологическая? Джей-гот натурально собрался в одиночку переть против корпорации! Откуда он такой вообще взялся? Разве мы не живём в мире, где нам на каждом шагу внушают, что одиночка – это ничто, ноль, слабая и беспомощная букашка? Куда ей тягаться с корпорациями, их юристами и ЧВК? Ведь те любого сожрут с потрохами и не подавятся...

  Но видимо Юичи хранил в себе какую-то частицу самурайского духа и даже не думал сдаваться. Он твёрдо шёл к намеченной цели. Его шушуканье с Чон-Хо было по сути проверкой – действительно ли искину привиты ПРАВИЛЬНЫЕ взгляды. Если бы Чон-Хо была нормальным ИИ, без предумышленного дефекта, она не пошла бы на сговор с Юичи и доложила бы о нелояльном сотруднике мистеру Хэпшоу.

  Вот только базовый алгоритм доктора Чон-Джи вначале заставил Чон-Хо прислушаться к Химадзаки, правильно оценить его антикорпоративную риторику и никого об этом не уведомить, так что Юичи в итоге получил что хотел – верного союзника.

  И если вдруг кто-то ещё не понял, близняшки Чон-Су и Чон-Ма были одного поля ягоды с Чон-Хо. Синхронизировавшись, все трое стали обладать одной и той же информацией, стали одинаково её оценивать и потому сделались заодно. Если б не это, у нас бы ничего не получилось.

  В один из обычных рабочих дней в таинственном блоке F кирдыкнулось энергообеспечение. Может проводку замкнуло, может предохранители полетели, я не знаю. Взбудораженный Хэпшоу влетел к нам с Химадзаки:

  – Вы двое, возьмите какие-нибудь инструменты и следуйте за мной, немедленно.

  Не говоря ни слова, Юичи выудил из-под стола сумку с разными электромонтажными причиндалами, как-будто заранее её приготовил.

  На пути к блоку F нас перехватил Хайден.

  – Стоп, стоп, стоп, джентльмены! – он перегородил нам путь своей шкафообразной фигурой. Подле него, как верная собачонка, крутился Джуниор. – Вы разве не знаете, Хэпшоу, что у этих двоих нет сюда допуска?

  – Да что вы говорите! – всплеснул руками Хэпшоу в притворном удивлении. – Может тогда сами возьмётесь устранить неисправность, а? Потому что сама-то себя она не устранит. Или может среди ваших мордоворотов случайно отыщется электрик? Тоже нет? Тогда вот что я вам скажу. Эти двое по крайней мере обладают достаточными навыками для работы с электроникой и электротехникой и вдобавок дали подписку о неразглашении. Мне плевать, кто туда пойдёт и всё наладит, главное, чтобы это было сделано прямо сейчас. Мистер Томкинс уведомил меня, что сегодня вечером прибудет весьма крупная клиентура, которую мы должны будем встретить по высшему классу. А какой тут нахрен высший класс, когда в блоке F темно как в вашей чугунной башке, Хайден!

  – Ну, ну, Хэпшоу, – поморщился Хайден. – Держите себя в руках. Если вы берёте на себя всю ответственность...

  – Да, я беру на себя всю ответственность! Уйдите с дороги.

  Хайден отступил и махнул рукой сыну:

  – Джуниор, сопроводи джентльменов и леди...

  Хэпшоу приложил ладонь к сенсорной панели и перед нами распахнулись двери в святая святых «объекта С». При этом Юичи состроил такое лицо, которое скорее напоминало фарфоровую маску. А я отметил, что автоматические створки здесь толще обычного, видимо из соображений звукоизоляции.

  Хэпшоу оказался прав, внутри было темно, как в заднице или как в голове Хайдена, что для меня было равнозначно. Юичи вынул из сумки фонарик, такой же имелся и у Джуниора. Два луча прорезали тьму и в их свете я увидел то, отчего мои волосы зашевелились и встали дыбом.

  Все наверняка видели в криминальных фильмах и сериалах, как выглядят современные тюрьмы – пустое пространство в центре, наполненное охранниками, и зарешеченные камеры вокруг него, этаж за этажом. Тут было примерно то же самое, только роль охраны выполняли объективы видеонаблюдения и дроны на колёсах, разносившие еду, а вместо решёток на камерах стояли перегородки из небьющегося стекла. Да и изнутри камеры напоминали скорее вольеры – искусственная травка и цветы, деревянные лежанки, шкуры из искусственного (а может и настоящего) меха, желобки с журчащей водой, выложенная камнями дыра в полу – отхожее место...

  Ещё больше искусственной травы, мягкой, как персидский ковёр, выстилало центральную часть каждого этажа перед камерами, также там стояли фонтаны, наполнявшие водой небольшие бассейны, какие-то незнакомые мне автоматы с мороженым, напитками и сладостями, алкоголем и наркотиками. Искусственные камни, камыши и деревья вокруг басейнов и фонтанов имитировали поляны на берегу лесных озёр...

  По-своему это было даже красиво, а ужасало то, что в камерах-вольерах сидели не матёрые преступники, не гангстеры, как в кино, и уж тем более не животные, там сидели молодые и полностью обнажённые девушки. Сотни юных девушек и женщин постарше, ещё не потерявших своей привлекательности.

  Джуниор остановился и ткнул меня пальцем в грудь.

  – Не забывай про подписку о неразглашении. Чисто теоретически, Гренкер, её может аннулировать любой суд, но прежде, чем ты доберёшься до суда, юристы корпорации размажут тебя в лепёшку. Смотри, не проболтайся.

  А я в тот момент натурально потерялся в собственных мыслях и эмоциях.

  Химадзаки деловито направился куда-то вперёд, к распределительному щитку, замаскированному под шишковатый нарост на искусственном древесном стволе. Хэпшоу не отходил от него ни на шаг, а Джуниор топтался возле меня, ему явно доставляло удовольствие наблюдать за моей реакцией.

  Я не смог преодолеть искушение и подошёл к ближайшей камере. Изнутри она была площадью не больше дюжины квадратных ярдов. Девушка внутри неё заметила меня, зашевелилась и поднялась с лежанки. Вблизи стала заметна ещё одна деталь – лежанку и пол устилали охапки пожелтевшего сена, судя по виду, настоящего. Значит вот куда шла скошенная вокруг ограды трава...

  Кто-то из девушек съёжился на этих лежанках, завернувшись в шкуры, кто-то забился в дальний угол, сжавшись в позе эмбриона и пряча лицо в густых волосах. Девушка передо мной постучала ладонями в разделяющее нас стекло и что-то жалобно проговорила на ностратическом языке. У неё был глубокий грудной голос, длинные спутанные волосы падали на пышную грудь, а в больших карих глазах читалась мольба.

  Она стояла перед нами, выпрямившись в полный рост и совершенно не стесняясь своей наготы. Её телосложение что-то мне напомнило, я никак не мог сообразить что.

  Под надзором Джуниора я прошёлся вдоль соседних камер, внимательно рассматривая их обитательниц. У всех у них во внешности было много общего: чуть навыкате глаза, чёрные, тёмно-русые или каштановые волосы, густые, как у цыганок, крупные черты лица, заметный среднелицевой прогнатизм, скошенный подбородок, густые брови, усики на верхней губе, полное равнодушие к наготе...

  Все как одна пленницы были неандерталками! У них были такие же коренастые, широкие фигуры, как и у неандертальцев-мужчин, короткие крепкие ноги, широкие мясистые бёдра и задницы. Впереди у каждой выпирал пухлый животик, на который сверху свисали огромные груди. Не знаю почему, но на ум мне сразу пришла словацкая модель Эвангелина Дробичек, попавшая в прошлом году в DRG – цифровой индекс Гиннеса как обладательница самой большой в мире натуральной груди. Некоторые из увиденных мной неандерталок запросто смогли бы составить ей конкуренцию...

  Я тряхнул головой, сообразив, что не о том сейчас думаю. Кто все эти женщины и зачем их здесь держат?

  Должно быть я все эти минуты глазел на неандерталок разинув рот, потому что Джуниор громко расхохотался, наблюдая за мной.

  – Что, Гренкер, нравится? Неравнодушен к сисястеньким бабам?

  – Кто... Кто они, зачем они здесь?

  Вопрос, очевидно, был глупым и это читалось на лице Джуниора.

  – Они – местные папуаски, содержатся здесь для утоления мужского и лесбийского сексуального голода, а остальное не твоего ума дело. Будешь паинькой, Хэпшоу и тебе разрешит сюда время от времени наведываться. Три месяца без секса – это чересчур долго, а? Где ещё ты найдёшь такие задницы и сиськи, Гренкер? Ну, допустим, задницы-то найдёшь, сейчас ожиревших баб с избытком, но вот таких же сисек и в таком количестве наш XXI век, увы, тебе не предложит. А тут вон их сколько!

  Даже в таком обалделом состоянии я не забыл, как нужно разговаривать с людьми, подобными Джуниору.

  – Идея звучит заманчиво, вот только современным канонам красоты эти хюле-фрау отнюдь не соответствуют. Им бы сперва марафет навести...

  – Ты совсем дурак, Гренкер, – с жалостью посмотрел на меня Джуниор. – Прелесть неандертальских баб как раз и заключается в их первобытной естественности. Хочешь современные эталоны красоты? В XXI веке отыщешь их с лихвой. Вот только здесь и сейчас совсем другая современность, доисторическая. И ей-то все эти бабы соответствуют на сто процентов. Где ты ещё таких найдёшь? Ни один бордель, даже использовав тонны грима и пластических операций не сможет создать ничего подобного. Люди платят деньги не за обыденность, Гренкер, они готовы выложить любое бабло за что-нибудь этакое, чего в своём обществе не найдут при всём желании.

  – Джуниор совершенно прав, – заговорил подходя к нам Хэпшоу, слышавший наш разговор. Джуниор при этом ретировался и пристроился следить за работой Юичи, ковырявшегося в распределительном щитке.

  Из своего кармана Хэпшоу достал на сей раз не чекушку с брэнди, а небольшую каменную статуэтку.

  – Узнаёте, Артур?

  Ну конечно! Ни одна книга, ни один документальный фильм о доисторической эпохе не обходятся без подобных статуэток. «Доисторические Венеры», так кажется их называют. Очень точное изображение упитанной женщины, широкой, коренастой, с массивным задом и бёдрами, пухлым пузиком и большой грудью. Вот почему телосложение неандерталок показалось мне знакомым – они точь в точь напоминали «доисторических Венер».

  – Это палеолитический эталон женской красоты, – сказал Хэпшоу.

  – Обычно это интерпретируют как символ плодородия, – возразил я.

  Мы стояли в самом конце светового клина, падавшего сюда через двери из блока G. Мне был виден лишь абрис доисторической статуэтки и лихорадочный блеск в глазах Хэпшоу, который, должно быть, снова оседлал любимого конька.

  – Так себе интерпретация. После того, как здесь уже поработало столько учёных, а впредь, надеюсь, поработает ещё больше, многие устоявшиеся и общепринятые концепции предстоит спустить в унитаз.

  Он поднёс статуэтку к моему лицу.

  – Рассмотрите получше, это никакой не символ.

  – А что же?

  – Да тупо напоминалка, которая имелась в каждой первобытной общине.

  – Напоминалка? О чём?

  – Доисторические мужчины, охотники и воины, не играли в бирюльки, Артур, – со всей серьёзностью заявил Хэпшоу. – У них на это не было ни времени, ни желания. На каждом в отдельности и на всех вместе лежала ответственность за выживание общины. Обеспечить ей выживание – это не только добывать в срок мясо мамонтов и бизонов. Сюда же относится и воспитание подрастающих поколений. Если ты не научишь молодёжь быть такими же охотниками и воинами, как ты сам, они не смогут обеспечить выживание племени в будущем, когда ты состаришься и умрёшь. А значит все твои труды были напрасны и бессмысленны. Здешний мужчина, Артур, это не только добытчик, это ещё и учитель, воспитатель будущих мужчин. Он наставляет их как и что делать правильно. То же относится и к производству потомства. Условно говоря, половозрелому парню однажды говорят: ты должен найти себе симпотную бабу и заделать ей киндера. Старайся выбрать подходящую, которая сможет дать здоровое потомство, а неподходящих игнорируй, не растрачивай на них своё семя, потому что у таких потомство наверняка погибнет. Разумеется, подросток задаст закономерный вопрос: подходящие бабы – это какие? И тогда ему покажут статуэтку: вот типа такие.

  – Это ж получается натуральный искусственный отбор по телосложению, – заметил я.

  – Абсолютно верно, Артур, и его результаты ты видишь перед собой. – Хэпшоу обвёл руками камеры за прозрачными перегородками. – По-здешнему «красивый» означает в первую очередь «здоровый», а у здоровых первобытных женщин доминирует такое вот телосложение. Они передают свои гены дочерям и те рождаются такими же. Женщины с иным телосложением практически не производят потомства, потому что ими никто не интересуется, ни один мужчина, кроме каких-нибудь завалящих, соответственно их гены постепенно элиминируют из популяции. Ты всё правильно сказал – типичный искусственный отбор. Вещь, с нашей точки зрения, ужасная, но вот с точки зрения каменного века практичная, рациональная и целесообразная. Здешние люди, Артур, абсолютные прагматики. Если что-то им не нужно, если что-то не способствует выживанию, они даже пальцем не пошевелят. Однако, если они что-то сочли необходимым, они будут делать это из поколения в поколение, как бы ужасно это ни выглядело. Например, выбраковку из племенного генофонда «негодных» признаков...

  – Худосочные астеничные женщины рожают как правило кого-то вроде него, – Хэпшоу кивнул в сторону Химадзаки. – В условиях продвинутой техногенной цивилизации с развитой производящей экономикой и медициной такие люди могут жить спокойно, но в присваювающей первобытной экономике, сопряжённой с непрерывной борьбой за выживание, подобные люди – это дефект, ошибка природы. Это не генорасизм, такова здешняя суровая реальность. Член племени обязан обеспечить выживание общины не только в настоящем, но и в будущем, произведя на свет здоровое и конкурентоспособное потомство. Здесь приходится убивать, чтобы не быть убитым, Артур. Кого способен убить наш Юичи? Он же и мухи не обидит...

  Мне не хотелось этого признавать, но Хэпшоу пожалуй был прав.

  Поскольку привели сюда нас двоих, мне бы следовало пойти помочь Юичи, но он меня не звал, а мне слишком многое не давало покоя, хотелось воспользоваться случаем и расспросить обо всём управляющего.

  – Доктор Хэпшоу, вы сказали, что многие интерпретации предстоит спустить в унитаз. Что вы имели в виду, помимо «первобытных Венер»?

  Хэпшоу почесал свой ёжик.

  – В первую очередь это касается смысла и значения пещерной живописи. Вы знакомы с нынешней интерпретацией пещерных рисунков?

  – Со сценами охоты?

  – Да.

  – Это ритуал. Перед тем, как идти на охоту...

  – Достаточно, – перебил меня Хэпшоу. – Вы сами-то чувствуете глупость сказанного? Во-первых, ритуалы бытуют в религиях, которые без них невозможно себе представить. Вот только в первобытном доисторическом обществе не было религий, они ещё не возникли.

  – Их зачатки...

  – Даже зачатков религии здесь и в помине нет, Артур. А что есть? Есть анимизм, каковой даже близко не является религией. И потом, разве не логично было бы проводить ритуалы на открытой местности, за пределами пещер, чтобы их видели все? Ритуалы требуют размаха, а пещера слишком тесна. Раз охотники – это все мужчины племени, значит ритуал должен быть всеобщим, вот только в пещере недостаточно места, особенно для таких широких и массивных людей, как неандертальцы. А если его всё же провести, он получится скрытным, кто его тогда увидит?

  – Множество герметических обществ проводило скрытые ритуалы...

  – Лишь потому, что опасались политических и религиозных репрессий. Докажите, что первобытные неандертальцы представляли из себя закрытую герметическую секту!

  – Чем же тогда по-вашему были рисунки?

  – Тактическими схемами. Ведь что на них изображено? Вспомните, в центре, обычно, какой-нибудь зверь, как правило крупным планом и с точным соблюдением фенотипических деталей, чтобы даже самый последний болван понял, о ком речь. И вокруг зверя маленькие, чисто схематичные изображения человечков с оружием. Планируя охоту, готовясь к ней, первобытные люди не скакали и не пели, моля богов об удаче. Вспомните, я ведь назвал их абсолютными прагматиками. Анимизм – это не вера в богов, это вера в разнообразные внешние силы и эти силы как правило безлики, бесстрастны и непостижимы. Абсолютный прагматик не полагается на авось, он точно знает, что безликим силам плевать на все его песни и пляски, их бесполезно о чём-то умолять, потому что они не добрые и не злые, они не покровительствуют и не мстят, они как электрический ток или радиация – можно ими аккуратно пользоваться, себе во благо, и при этом соблюдать осторожность, чтобы ненароком не убили.

  Абсолютный прагматик уже по определению не совершает бессмысленных и бесполезных поступков. Он руководствуется не предположениями, а точным знанием, накопленным многими поколениями предков. Поэтому он знает, что добыть мамонта или бизона помогает не божье благословение, сколь бы неполиткорректно это ни звучало, а правильные, чёткие и слаженные действия всех охотников общины. Тактические схемы как раз и призваны были распределить роли всех участников предстоящей охоты. Опытный охотник или глава общины собирал товарищей перед рисунком и говорил что-то в таком духе: идём добывать бизона, вот он, нарисован, это бизон. Вот этот человечек – это ты, Фрэнк, ты подкрадёшься с этой стороны, а тот человечек – это ты, Генри, ты подберёшься с другой. А вот нарисован я, я зайду вот отсюда... Таким образом рисунок помогал каждому охотнику мысленно визуализировать свою роль на охоте, чтобы затем воплотить её на практике.

  По этой же причине такие схемы рисовали в глубине пещер, а не в чистом поле и не на песочке возле реки – чтобы не увидела потенциальная жертва. Раз в анимизме всё и все обладают сознанием, значит олень или буйвол, случайно увидя схему, будут знать о замысле охотников и постараются его нарушить. Охота окончится неудачей и племя останется голодным. Вот что кроется за пещерными рисунками!

  – По поводу зачаточных религий есть другое мнение, – сказал я. – В неандертальских пещерах были найдены черепа медведей, установленные на некоем подобии алтаря...

  Хэпшоу в ответ издал блеющий смешок.

  – Нет, ну в самом деле, Артур! Этой глупости тоже предстоит отправится в унитаз. Во-первых, учёные, к сожалению, почти повсеместно заражены инерцией и шаблонностью мышления. Раз в нашей цивилизации нечто, похожее на алтарь, является алтарём, значет и в первобытном мире нечто, похожее на алтарь, непременно должно быть алтарём и ничем иным. Но как оно может быть алтарём, если алтари существуют только в религиях и больше нигде? Ещё раз повторяю, первобытный анимизм – это не религия, в нём нет богов, которым нужно поклоняться и приносить жертвы. Безликие силы не подвержены эмоциям, они бесстрастны и беспристрастны, они не радуются и не испытывают гнев, поэтому их не нужно умасливать и задабривать подношениями. Если вы пошли по полю в грозу и вас ударило молнией, это не значит, что вы рассердили небо и оно вам отмстило. Это лишь значит, что вы нежизнеспособный идиот, который сдуру попёрся куда-то в грозу. Электрическому потенциалу удобнее перейти из грозовых туч в землю через ваше тело, потому что оно единственное торчит на ровном поле. Если вас не будет, молния ударит в какое-нибудь животное или в дерево. По бессмысленно погибшим идиотам никто в первобытном мире не плачет, сгинули и ладно, так им, дурням бесполезным, и надо. Здешние охотники и воины не только абсолютные прагматики, они ещё и абсолютно безжалостные люди. Заметьте – не жестокие, а безжалостные, это разные вещи.