Текст книги "Судьбы и сердца "
Автор книги: Эдуард Асадов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)
РАЗГОВОР С НЕБОЖИТЕЛЯМИ
(Шутка)
Есть гипотеза, что когда-то,
В пору мамонтов, змей и сов,
Прилетали к нам космонавты
Из далеких чужих миров.
Прилетели в огне и пыли,
На сверкающем корабле.
Прилетели и «насадили»
Человечество на земле.
И коль верить гипотезе этой,
Мы являемся их детьми,
Так сказать, с неизвестной планеты
Пересаженными людьми.
Погуляли, посовещались,
Поснимали морскую гладь
И спокойно назад умчались,
А на тех, что одни остались,
Было вроде им наплевать.
Ой вы, грозные небожители,
Что удумали, шут возьми!
Ну и скверные ж вы родители,
Если так обошлись с детьми!
Улетая к своей планете,
Вы сказали им: – Вот Земля.
Обживайтесь, плодитесь, дети,
Начинайте творить с нуля!
Добывайте себе пропитание,
Камень в руки – и стройте дом! —
Может быть, «трудовым воспитанием»
Назывался такой прием?
– Ешьте, дети, зверей и птичек! —
«Дети» ели, урча, как псы.
Ведь паршивой коробки спичек
Не оставили им отцы!
Улетели и позабыли,
Чем и как нам придется жить.
И уж если едой не снабдили,
То хотя бы сообразили
Ну хоть грамоте обучить!
Мы ж культуры совсем не знали,
Шкура – это ведь не пальто!
И на скалах изображали
Иногда ведь черт знает что…
И пока ума набирались, —
Э, да что уж греха скрывать, —
Так при женщинах выражались,
Что неловко и вспоминать!
Вы там жили в цивилизации,
С кибернетикой, в красоте.
Мы же тут через все формации
Шли и мыкались в темноте.
Как мы жили, судите сами,
В эту злую эпоху «детства»:
Были варварами, рабами,
Даже баловались людоедством!
Жизнь не райским шумела садом,
Всюду жуткий антагонизм:
Чуть покончишь с матриархатом, —
Бац! – на шее феодализм!
И начни вы тогда с душою
Нас воспитывать и растить,
Разве мы бы разрушили Трою?
Разве начали бы курить?
Не слыхали бы про запои,
Строя мир идеально гибкий.
И не ведали б, что такое
Исторические ошибки!
И пока мы постигли главное
И увидели нужный путь,
Мы, родители наши славные,
Что изведали – просто жуть!
Если вашими совершенствами
Не сверкает еще земля,
Все же честными мерьте средствами
Вы же бросили нас «младенцами»
Мы же начали все с нуля!
Мчат века в голубом полете
И уходят назад, как реки.
Как-то вы там сейчас живете,
Совершенные человеки?!
Впрочем, может, и вы не святы,
Хоть, возможно, умней стократ.
Вот же бросили нас когда-то,
Значит, тоже отцы не клад!
И, отнюдь не трудясь физически,
После умственного труда
Вы, быть может, сто грамм «Космической»
Пропускаете иногда?
И, летя по вселенной грозной
В космоплане, в ночной тиши,
Вы порой в преферансик «звездный»
Перекинетесь для души?
Нет, конечно же, не на деньги!
Вы забыли о них давно.
А на мысли и на идеи,
Как у умных и быть должно!
А случалось вдали от дома
(Ну, чего там греха таить)
С Аэлитою незнакомой
Нечто взять да и разрешить?
И опять-таки не физически,
Без ужасных земных страстей.
А лишь мысленно-платонически,
Но с чужою, а не своей?!
Впрочем, вы, посмотрев печально,
Может, скажете: вот народ!
Мы не ведаем страсти тайной,
Мы давно уже идеальны.
Пьем же мы не коньяк банальный,
А разбавленный водород.
Ладно, предки! Но мы здесь тоже
Мыслим, трудимся и творим.
Вот взлетели же в космос все же,
Долетим и до вас, быть может.
Вот увидимся – поговорим!
НЕ МОГУ ПОНЯТЬ
Можно ли дружить, не разделяя
Убеждений друга своего?
Можно ли дружить, не одобряя
В нем почти буквально ничего?
Разным и по мыслям и по взглядам,
Им давным-давно расстаться б надо,
Чтоб друг друга в ссорах не казнить
И не отравлять друг друга ядом.
А они, посмотришь, вечно рядом,
Точно впрямь обязаны дружить.
Можно ли любить, не уважая?
Говорить о нежности навек,
В то же время ясно понимая,
Что любимый – низкий человек?!
Говорят: любовь не различает,
Где какая пролегает грань.
Это верно. Но и так бывает:
Человек прекрасно понимает —
Это дрянь. И любит эту дрянь!
Принято считать, что для поэта
Нет загадок в области души.
Если есть сердечные секреты,
Ты, поэт, раскрой и опиши!
Что поэтам мели и пороги?!
Им ведь дан лирический язык.
Но поэты тоже ведь не боги!
А нелепость встретив на дороге,
И они становятся в тупик!
Как же так, любить, не уважая?
Для чего дружить и враждовать?
Нет, такого я не понимаю
И, наверно, не смогу понять!
ТАЕЖНЫЙ РОДНИК
Мчится родник среди гула таежного,
Бойкий, серебряный и тугой.
Бежит возле лагеря молодежного
И все, что услышит, несет с собой.
А слышит он всякое, разное слышит:
И мошек, и травы, и птиц, и людей,
И кто что поет, чем живет и чем дышит, —
И все это пишет, и все это пишет
На тонких бороздках струи своей.
Эх, если б хоть час мне в моей судьбе
Волшебный! Такой, чтоб родник этот звонкий
Скатать бы в рулон, как магнитную пленку,
И бандеролью послать тебе!
Послать, ничего не пиша заранее.
И вот, когда в доме твоем – никого,
Будешь ты слушать мое послание,
Еще не ведая ничего.
И вдруг – будто разом спадет завеса:
Послышится шишки упавшей звук,
Трещанье кузнечика, говор леса
Да дятла-трудяги веселый стук.
Вот шутки и громкие чьи-то споры,
Вот грохот ведерка и треск костра,
Вот звук поцелуя, вот песни хором,
Вот посвист иволги до утра.
Кружатся диски, бегут года.
Но вот, где-то в самом конце рулона,
Возникнут два голоса окрыленных,
Где каждая фраза-то «нет», то «да»!
Ты встала, поправила нервно волосы.
О дрогнувший стул оперлась рукой,
Да, ты узнала два этих голоса,
Два радостных голоса: твой и мой!
Вот они рядом, звенят и льются,
Они заполняют собой весь дом!
И так они славно сейчас смеются,
Как нам не смеяться уже потом…
Но слушай, такого же не забудешь,
Сейчас, после паузы, голос мой
Вдруг шепотом спросит: – Скажи, ты любишь?
А твой засмеется: – Пусти, задушишь!
Да я, хоть гони, навсегда с тобой!
Где вы – хорошие те слова?
И где таежная та дорожка?
Я вижу сейчас, как твоя голова
Тихо прижалась к стеклу окошка…
И стало в уютной твоей квартире
Вдруг зябко и пусто, как никогда.
А голоса, сквозь ветра и года,
Звенят, как укор, все светлей и шире…
Прости, если нынче в душе твоей
Вызвал я отзвук поры тревожной.
Не плачь! Это только гремит ручей
Из дальней-предальней глуши таежной…
А юность, она и на полчаса —
Зови не зови – не вернется снова.
Лишь вечно звенят и звенят голоса
В немолчной воде родника лесного…
НА РАССВЕТЕ
У моста, поеживаясь спросонок,
Две вербы ладошками пьют зарю,
Крохотный месяц, словно котенок,
Карабкаясь, лезет по фонарю.
Уж он-то работу сейчас найдет
Веселым и бойким своим когтям!
Оглянется, вздрогнет и вновь ползет
К стеклянным пылающим воробьям.
Город, как дымкой, затянут сном,
Звуки в прохладу дворов упрятаны,
Двери домов еще запечатаны
Алым солнечным сургучом.
Спит катерок, словно морж у пляжа,
А сверху задиристые стрижи
Крутят петли и виражи
Самого высшего пилотажа!
Месяц, прозрачным хвостом играя,
Сорвавшись, упал с фонаря в газон.
Вышли дворники, выметая
Из города мрак, тишину и сон.
А ты еще там, за своим окном,
Спишь, к сновиденьям припав щекою,
И вовсе не знаешь сейчас о том,
Что я разговариваю с тобою…
А я, в этот утром умытый час,
Вдруг понял, как много мы в жизни губим.
Ведь если всерьез разобраться в нас,
То мы до смешного друг друга любим.
Любим, а спорим, ждем встреч, а ссоримся
И сами причин уже не поймем.
И знаешь, наверно, все дело в том,
Что мы с чем-то глупым в себе не боремся.
Ну разве не странное мы творим?
И разве не сами себя терзаем:
Ведь все, что мешает нам, мы храним.
А все, что сближает нас, забываем!
И сколько на свете таких вот пар
Шагают с ненужной и трудной ношею.
А что, если зло выпускать, как пар?!
И оставлять лишь одно хорошее?!
Вот хлопнул подъезд, во дворе у нас,
Предвестник веселой и шумной людности.
Видишь, какие порой премудрости
Приходят на ум в предрассветный час.
Из скверика ветер взлетел на мост,
Кружа густой тополиный запах,
Несутся машины друг другу в хвост,
Как псы на тугих и коротких лапах.
Ты спишь, ничего-то сейчас не зная,
Тени ресниц на щеках лежат,
Да волосы, мягко с плеча спадая,
Льются, как бронзовый водопад…
И мне (ведь любовь посильней, чем джинн,
А нежность – крылатей любой орлицы),
Мне надо, ну пусть хоть на миг один,
Возле тебя сейчас очутиться.
Волос струящийся водопад
Поглажу ласковыми руками,
Ресниц еле слышно коснусь губами,
И хватит. И кончено. И – назад!
Ты сядешь и, щурясь при ярком свете,
Вздохнешь, удивления не тая:
– Свежо, а какой нынче знойный ветер! —
А это не ветер. А это – я!
ПУСТЬ МЕНЯ ВОЛШЕБНИКОМ НАЗНАЧАТ
(Шутка)
Эх, девчата! Чтоб во всем удача,
Чтоб была нетленного краса,
Пусть меня волшебником назначат,
И тогда наступят чудеса.
Я начну с того, что на планете —
Сразу ни обманов, ни тревог,
Все цветы, какие есть на свете,
Я, как бог, сложу у ваших ног!
Я вам всем, брюнетки и блондинки,
Раскрою на кофточки зарю,
Радугу разрежу на косынки,
Небо на отрезы раздарю.
С красотою будет все в порядке:
Каждый профиль хоть в музей неси!
Ну а чтоб какие недостатки
Я оставил! Боже упаси!
А для танцев и нарядов бальных
В виде дополненья к красоте
Я вручил бы каждой персонально
По живой мерцающей звезде.
Ну а чтобы не было примеров
Ни тоски, ни одиноких слез,
Я по сотне лучших кавалеров
Каждой бы на выбор преподнес!
Я волшебной утвердил бы властью
Царство песен, света и стихов,
Чтоб смеялась каждая от счастья.
В день от трех и до восьми часов!
Эх, девчата! Чтоб во всем удача,
Чтоб всегда звенели соловьи,
Хлопочите, милые мои,
Пусть меня волшебником назначат!
ВСЕ РАВНО Я ПРИДУ
Если град зашумит с дождем,
Если грохнет шрапнелью гром,
Все равно я приду на свиданье,
Будь хоть сто непогод кругом!
Если зло затрещит мороз
И завоет метель, как пес,
Все равно я приду на свиданье,
Хоть меня застуди до слез!
Если станет сердиться мать
И отец не будет пускать,
Все равно я приду на свиданье,
Что бы ни было – можешь ждать!
Если сплетня хлестнет, ну что ж,
Не швырнет меня подлость в дрожь,
Все равно я приду на свиданье,
Не поверя в навет и ложь!
Если я попаду в беду,
Если буду почти в бреду,
Все равно я приду. Ты слышишь?
Добреду, доползу… дойду!
Ну а если пропал мой след
И пришел без меня рассвет,
Я прошу: не сердись, не надо!
Знай, что просто меня уже нет…
ОЗОРНЫЕ СТРОКИ
Не хочу никакого дела!
Даже вынуть газету лень…
До чего же вдруг надоело
Жить по правилам каждый день!
Те же радости, те же муки,
Те же хлопоты и труды,
Те же встречи, улыбки, руки…
Даже лещ, одурев от скуки,
В небо прыгает из воды.
Даже лошадь порой кидается
В удалой, сумасшедший бег,
Пес и тот с поводка срывается!
Я ж тем более – человек!
Пусть начетчик-сухарь всклокочется
Укоряя или грозя.
Только жизнь не по кругу ж топчется.
И порой вдруг до злости хочется
Всех «не надо» и все «нельзя»!
Завтра буду я вновь припаянным
К домоседской моей тиши,
Завтра буду ужасно правильным,
Хоть икону с меня пиши!
А сегодня – совсем иное,
А сейчас, на закате дня,
Все веселое, озорное
Сыплет искрами из меня!
Вон таксист прогудел отчаянный —
Не вернуть меня, не найти!
Удираю от жизни «правильной»
По «неправильному» пути!
БАЛЛАДА О ДРУГЕ
Когда я слышу о дружбе твердой,
О сердце мужественном и скромном,
Я представляю не профиль гордый,
Не парус бедствия в вихре шторма.
Я просто вижу одно окошко
В узорах пыли или мороза
И рыжеватого, щуплого Лешку —
Парнишку-наладчика с «Красной Розы»
Дом два по Зубовскому проезду
Стоял без лепок и пышных фасадов,
И ради того, что студент Асадов
В нем жил, управдом не белил подъездов.
Ну что же – студент небольшая сошка,
Тут бог жилищный не ошибался.
Но вот для тщедушного рыжего Лешки
Я бы, наверное, постарался!
Под самой крышей, над всеми нами
Жил летчик с нелегкой судьбой своей,
С парализованными ногами,
Влюбленный в небо и голубей.
Они ему были дороже хлеба,
Всего вероятнее, потому.
Что были связными меж ним и небом
И синь высоты приносили ему.
А в доме напротив, окошко в окошко,
Меж теткой и кучей рыбацких снастей
Жил его друг – конопатый Лешка,
Красневший при девушках до ушей.
А те, на «Розе», народ языкатый.
Окружат в столовке его порой:
– Алешка, ты что же еще не женатый? —
Тот вспыхнет, сразу алей заката,
И брякнет: – Боюсь еще… молодой…
Шутки как шутки, и парень как парень,
Пройди – и не вспомнится никогда.
И все-таки как я ему благодарен
За что-то светлое навсегда!
Каждое утро перед работой
Он к другу бежал на его этаж,
Входил и шутя козырял пилоту:
– Лифт подан. Пожалте дышать на пляж!..
А лифта-то в доме как раз и не было.
Вот в этом и пряталась вся беда.
Лишь «бодрая юность» по лестницам бегала,
Легко, «как по нотам», туда-сюда…
А летчику просто была б хана:
Попробуй в скверик попасть к воротам!
Но лифт объявился. Не бойтесь. Вот он!
Плечи Алешкины и спина!
И бросьте дурацкие благодарности
И вздохи с неловкостью пополам!
Дружба не терпит сентиментальности,
А вы вот, спеша на работу, по крайности
Лучше б не топали по цветам!
Итак, «лифт» подан! И вот, шагая
Медленно в утренней тишине,
Держась за перила, ступеньки считает:
Одна – вторая, одна – вторая,
Лешка с товарищем на спине…
Сто двадцать ступеней. Пять этажей.
Это любому из нас понятно.
Подобным маршрутом не раз, вероятно,
Вы шли и с гостями и без гостей.
Когда же с кладью любого сорта
Не больше пуда и то лишь раз
Случится подняться нам в дом подчас —
Мы чуть ли не мир посылаем к черту.
А тут – человек, а тут – ежедневно,
И в зной, и в холод: «Пошли, держись!»
Сто двадцать трудных, как бой, ступеней!
Сто двадцать – вверх и сто двадцать – вниз!
Вынесет друга, усадит в сквере,
Шутливо укутает потеплей,
Из клетки вытащит голубей:
– Ну все! Если что, присылай «курьера»!
«Курьер» – это кто-нибудь из ребят.
Чуть что, на фабрике объявляется:
– Алеша, Мохнач прилетел назад!
– Алеша, скорей! Гроза начинается!
А тот все знает и сам. Чутьем.
– Спасибо, курносый, ты просто гений! —
И туча не брызнет еще дождем,
А он во дворе: – Не замерз? Идем! —
И снова: ступени, ступени, ступени…
Пот градом… Перила скользят, как ужи…
На третьем чуть-чуть постоять, отдыхая.
– Алешка, брось ты!
– Сиди, не тужи!.. —
И снова ступени, как рубежи:
Одна – вторая, одна – вторая…
И так не день и не месяц только,
Так годы и годы: не три, не пять,
Трудно даже и сосчитать —
При мне только десять. А после сколько?!
Дружба, как видно, границ не знает,
Все так же упрямо стучат каблуки.
Ступеньки, ступеньки, шаги, шаги…
Одна – вторая, одна – вторая…
Ах, если вдруг сказочная рука
Сложила бы все их разом,
То лестница эта наверняка
Вершиной ушла бы за облака,
Почти невидная глазом.
И там, в космической вышине
(Представьте хоть на немножко),
С трассами спутников наравне
Стоял бы с товарищем на спине
Хороший парень Алешка!
Пускай не дарили ему цветов
И пусть не писали о нем в газете,
Да он и не ждет благодарных слов,
Он просто на помощь прийти готов,
Если плохо тебе на свете.
И если я слышу о дружбе твердой,
О сердце мужественном и скромном,
Я представляю не профиль гордый,
Не парус бедствия в вихре шторма,
Я просто вижу одно окошко
В узорах пыли или мороза
И рыжеватого, щуплого Лешку,
Простого наладчика с «Красной Розы»…
ЛЮДИ СЛОВА
Люблю человека слова:
– Приду! – И явился в срок.
– Я сделаю. – И готово!
Не надо спрашивать снова:
– А сможет? – Сказал и смог!
Мы лезем порой из кожи,
Мы мучим себя подчас,
Стремясь об одном и том же
Кого-то просить сто раз.
Но часто беспечный кто-то
Лишь руки к груди прижмет:
– Прости, не сумел… Заботы…
Все будет! – И вновь солжет.
При этом всего странней
И даже смешней, быть может,
Что сам он терпеть не может
Трещоток и трепачей.
И как только возникает
Вот этот «двойной» народ,
Что запросто обещает
И запросто нарушает
Слова. Будто воду пьет?!
В душе у них – ни черта!
И я повторяю снова,
Что быть человеком слова —
Бесценнейшая черта!
Ведь лучшее, что рождается
От чести до красоты,
Уверен я, начинается
Вот с этой как раз черты!
И тверди земной основа
Не мрамор и не гранит,
А верные люди слова – '
На них и земля стоит!
ПРО БУДУЩУЮ СТАРОСТЬ
(Шутка)
Гоня хандру повсюду
То шуткой, то пинком.
Я и состарясь буду
Веселым стариком.
Не стану по приказу
Тощать среди диет,
А буду лопать сразу
По множеству котлет!
Всегда по строгой мере
Пить соки. А тайком,
Смеясь, вздымать фужеры
С армянским коньяком!
На молодость не стану
Завистливо рычать,
А музыку достану
И буду с нею рьяно
Ночь за полночь гулять!
Влюбленность же встречая,
Не буду стрекозлить,
Ну мне ли, ум теряя,
Наивность обольщая,
Посмешищем-то быть?!
К чему мне мелочиться,
Дробясь, как Дон Жуан,
Ведь если уж разбиться,
То вдрызг, как говорится,
О дьявольский роман!
С трагедией бездонной,
Скандалами родни,
Со «стружкою» месткомной
И с кучей незаконной
Горластой ребятни!
И может, я не скрою.
Вот тут придет за мной
Старушечка с косою:
– Пойдем-ка, брат, со мною,
Бездельник озорной!
На скидки не надейся,
Суров мой вечный плен.
Поди-ка вот, посмейся,
Как прежде, старый хрен!
Но там, где нету света,
Придется ей забыть
Про кофе и газеты.
Не так-то просто это —
Меня угомонить.
Ну что мне мрак и стужа?
Как будто в первый раз!
Да я еще похуже
Отведывал подчас!
И разве же я струшу
Порадовать порой
Умолкнувшие души
Беседою живой?!
Уж будет ей потеха,
Когда из темноты
Начнут трястись от смеха
Надгробья и кусты.
Старуха взвоет малость
И брякнет кулаком:
– На кой я черт связалась
С подобным чудаком!
Откуда взять решенье:
Взмахнуть косой, грозя?
Но дважды, к сожаленью,
Убить уже нельзя…
Но бабка крикнет: – Это
Нам даже ни к чему! —
Зажжет мне хвост кометой
И вышвырнет с планеты
В космическую тьму.
– Вернуться не надейся.
Возмездье – первый сорт!
А ну теперь посмейся,
Как прежде, старый черт!
Но и во тьме бездонной
Я стану воевать.
Ведь я неугомонный,
Невзгодами крещенный,
Так мне ли унывать?'
Друзья! Потомки! Где бы
Вам ни пришлось порой
Смотреть в ночное небо
Над вашей головой,
Вглядитесь осторожно
В светлеющий восток.
И, как это ни сложно,
Увидите, возможно,
Мигнувший огонек.
Хоть маленький, но ясный,
Упрямый и живой,
В веселье – буйно-красный,
В мечтанье – голубой.
Прошу меня заране
В тщеславье не винить,
То не звезды сиянье,
А кроха мирозданья,
Ну как и должно быть!
Мигнет он и ракетой
Толкнется к вам в сердца.
И скажет вам, что ноту
Для радости и света
Ни края, ни конца.
И что, не остывая,
Сквозь тьму и бездну лет,
Душа моя живая
Вам шлет, не унывая,
Свой дружеский привет!
ЛЕСНАЯ СКАЗКА
Ты хочешь, чтоб звезды посыпались
Со звоном в твои ладони?
Чтоб с шумом из мрака вырвались
Костров гривастые кони?
Чтоб ветви, сомкнув объятья,
Твое повторяли имя,
Чтоб стало парчовым платье,
А туфельки – золотыми?
Ты хочешь, чтоб соболь черный
Дал гордый разлет бровям?
Чтоб сорок ветров покорно
Упали к твоим ногам?
Чтоб в курточках темно-зеленых,
Посыпавшись вдруг с ветвей,
Двести веселых гномов
Стали свитой твоей?!
Ты хочешь, чтоб в пестрых красках,
Звездой отразись в реке,
Вышла из леса сказка
С жар-птицею на руке?
А хочешь, скажи, ты хочешь
Такою красивой стать,
Что даже у южной ночи
Уж нечего будет взять?
Ты верь мне, я лгать не буду!
Есть сто золотых ключей.
Я все их тебе добуду!
Я сто отыщу дверей!
А чтоб распахнуть их сразу
В волшебную ту страну,
Скажи мне одну лишь фразу,
Одну лишь, всего одну!
Слева в ней совсем простые,
Но жар их сильней огня.
Скажи мне слова такие —
Скажи, что любишь меня!
«ДОБРОЕ ЦАРСТВО»
Мальчишкой, встречая порой коварство
Или на щедрость в ответ – гроши,
Я уходил в «Голубое царство»,
В «Доброе царство» моей души.
Мысленно вверх по крылатой лесенке
Шел я, волшебный пароль храня,
И пели ступеньки мне тихо песенки
И дружно приветствовали меня.
И стоило с гулко стучащим сердцем
Сказать мне таинственные слова,
Как, смотришь, уже распахнутся дверцы
И, словно хрусталь, зазвенит листва.
Беды здесь словно бы растворяются.
Ведь тут, в этом царстве мечты и снов,
Любые желания исполняются
В мгновение ока, без лишних слов,
Тут можно любые зажечь рассветы,
Вдохнуть потрясающий аромат,
Увидеть природу синего цвета,
Желтого цвета, алого цвета,
Сразу шагнуть и в мороз, и в лето,
И в завтра, и в тысячу лет назад.
Мне тут даже в мыслях не станут лгать,
А каждая умница и красавица
Здесь так безотчетно в меня влюбляется,
Что рада б и жизнь за меня отдать.
И, наделенный особой властью,
Я всюду попавших в беду людей
Мгновенно спасаю от всех несчастий,
От всяческих хворостей и смертей.
Лишь к подлости я доброты не знаю.
И вот сокрушающей силой слов
Я с гневной радостью истребляю
Всех в мире мерзавцев и подлецов!
Здесь я – счастливейший из живых!
И мне не бывать ни больным, ни старым.
И все богатства земного шара
Покорно лежат возле ног моих!
Детство окончилось, отмечталось…
Мчались года с быстротой стрижей,
И вот, к удивлению, оказалось,
Что «Доброе царство» не потерялось,
А стало лишь строже да чуть мудрей.
Сражаюсь я, радуюсь, ненавижу,
А если устану, спрошу: «К чему?!»
И взмою в то «царство», как дрозд на крышу,
Где все, что захочется, вновь увижу
И все, что мне дорого, обниму…
Ведь как нам порою ни улыбается
Удача, признаемся без труда,
Так уж у каждого получается,
Что где-то одни вдруг мечты сбываются,
Другим не исполниться никогда!
Поэтому сколько бы, как ручей,
Ни мчался ты с песней в большую реку,
Без этого «царства» души своей
Нельзя, наверное, человеку!
