Текст книги "Измерение инкогнито (СИ)"

Автор книги: Эдуард Пак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 34 страниц)

Глава 10

Эмир метался по своим покоям. Вся операция трещала по швам. Люди земли как-то вычислили этого недоумка. Теперь камни отмечены магией внимания. Он безумно боялся их потерять. Его драгоценное сокровище. Как же так получилось? Как он мог доверить самое драгоценное, что у него есть, какому-то сброду? Надо было с самого начала его просто убить.

Придется все брать в свои руки. Просто необходимо вернуть все камни, иначе он ни когда не простит себе этой потери.

– Альхор! – громко выкрикнул эмир, призывая своего советника.

Словно из под земли появился старый визирь.

– О мой повелитель, вы призывали меня?

– Да, мой друг. Я вновь отправляюсь в поход. Пожалуйста приготовь все к путешествию.

– Я не отпущу вас одного – решительно проговорил Альхор Борджи. Его щеки затряслись от волнения и эмир увидел, как стар и немощен его советник.

– Ты можешь не выдержать всех тягот пути, мой старый друг – ответил эмир – без обсуждений, ты остаешься дома приглядывать за государством во время моего отсутствия.

– О государь – бухнулся в колени эмиру старый визирь, возьми хотя бы моего ученика. Он охранит тебя от опасности.

– Это Ганиша что ли?

– Да, его мой государь. Он неприхотлив, силен и предан. Он будет вам надежной опорой.

– Хорошо, встань с колен, не мучь свои старые кости. Я возьму твоего ученика.

– Благодарю, благодарю тебя о мой повелитель – послышался сухой треск – старый визирь чуть не разбил лоб о мрамор пола.

Сборы не заняли много времени. Магический жезл, зеркало, немного ингредиентов. Эмир не стал утруждать себя излишней ношей и колдовскими артефактами. Главное было необходимо выиграть время.

Спустя час они уже стояли на скале Нгоро, прощаясь со старым визирем. Им предстояло проделать прыжок в измерение Земля, а уж затем по приоткрытому порталу сместиться в город Москву в измерение Варда.

Еще через час они стучались в главные городские ворота Каргерии.

Часть 3

Глава 1

Древо жизни, Древо родитель… С самой зари времен Древо признавало и подчинялось только лесному племени эльфов. С самых истоков этого мира эльфы поселились и жили только исключительно на данном волшебном растении. История возникновения содружества эльфов и меллиронов настолько древняя, что ее помнят лишь самые старые эльфы, да и то только с рассказов своих бабушек и дедушек, которые в свою очередь слышали ее от своих пращуров, молодежь же не достигшая в возрасте и двухсот лет воспринимают настоящее положение вещей как само собой разумеющееся, не задумываясь об истоках.

Конечно же это отнюдь не простое дерево. Магия природы сполна воплотилась в своем воистину волшебном детище. Корни этого дерева напрямую черпают природную ману прямо из самого источника.

Воистину же необычайные свойства дерева заключаются в том, что оно находится одновременно в двух параллельных мирах.

Профессорами академии волшебства, с разрешения эльфов, всесторонне и тщательнейшим образом было изучено это его свойство.

Им удалось выяснить, что росток меллирона можно посадить как самый обыкновенный саженец. До возраста примерно двух лет оно абсолютно ни чем не отличается от своих сородичей, от того же самого саженца дуба. В этот период оно так же уязвимо как и все остальные деревья. Его можно срубить, его корни могут подточить черви или свалить внезапный ураган. В возрасте же примерно двух с половиной лет оно как бы врастает в параллельное пространство, вернее в область междумирья. Эта область находится как бы в промежутке между мирами – их собственным и соседним.

Профессора академии волшебства так же выяснили, что там в междумирье Древо жизни, как ни парадоксально, имеет всего лишь один ствол, являясь по сути дела одним растением. Все ростки вливаются в него, срастаются в единый и нерушимый монолит. Та же часть которая находится в реальном пространстве с этой поры развивается несколько отлично от своих обыкновенных сородичей. Рост с этого времени убыстрятся многократно, за сутки набирая до полуметра. Растет только ствол, почти не выбрасывая мелких веток и листвы и только набрав высоту примерно ста пятидесяти метров раскидывает пышную крону. Только его ветви находятся непосредственно в самом измерении, ствол же – в двух измерениях одновременно, что не мешает ему быть вполне материальным, вот только стихия над ним не властна, ствол дерева стоит неколебимо, лишь ветви колышет вездесущий ветер.

* * *

Жучки короеды уже заканчивали свою работу. Невероятно маленькие – с булавочную головку – они обладали мощнейшими челюстями, которыми работали на удивление проворно, слаженно и удивительно аккуратно. Их блестящие коричневые спинки стремительно мелькали туда-сюда по всей поверхности огромного куска железного дерева. Словно маленькие ваятели, они будто вынимали из бесформенной толщи древесины свое произведение искуссва, тончайшая стружка невесомой пылью сама по себе поднималась к потолку и исчезала за приоткрытым окном.

Ствол железного дерева, высушенный и зачарованный по всем правилам, на глазах приобретал форму массивной резной двери, плавно закругленной к верху. Древесина нежного кофейного цвета с красивым, словно светящимся изнутри, внутренним узором быстро обретала законченные черты.

Обработать столь твердый и надежный материал было не под силу ни одному плотнику или столяру из числа людей или эльфов, даже гномы привычные к обработке столь твердых материалов вряд ли бы с этим справились, однако насекомым это было вполне по силам.

Жучки короеды почти закончили свою часть работы, наводя последний лоск на гладкой поверхности двери, их место заняли нежно зеленые гусеницы, начавшие покрывать дерево тончайшим лаком, выделявшимся из их набухших чрев.

За работой насекомых вот уже несколько часов терпеливо наблюдали двое эльфов, вернее эльф и эльфийка. Облаченные в свои парадные, снежно белые одеяния, они удобно расположились в великолепных креслах. На резном столике было водружено некое ажурное и прозрачное, словно горный хрусталь, сооружение, в котором обычный человек ни за что бы не признал обыкновенный самовар, однако эльфы именно из него наливали и пили самый обыкновенный ромашковый чай.

Они были мужем и женой, это сразу было видно по тому, какими взглядами они обменивались, по жестам, движениям и по тысяче других не видимых глазу признаков.

– Вернигор, ты еще ни чего не говорил нашему мальчику? – обратилась эльфийка к эльфу.

– Велидас, стоило ли тащить этот неподъемный кусок дерева к нам в дом так высоко, чтобы на следующий день все ему рассказать. Дверь еще не готова, а я хочу чтобы это было для него сюрпризом, ведь этот день станет главным днем в его жизни.

– Да, наш мальчик уже совсем взрослый – со вздохом ответила Велидас – просто не терпится его обрадовать.

– Еще совсем немного – ответил эльф, нежно сжав своею ее ладонь – надо послать Хилоса, чтобы он разыскал Цветогора.

– Да, а кто разыщет самого Хилоса, этого старого лежебоку? – ответила Велидас – небось забился куда ни будь и спит без задних ног.

– Я все слышу – пробубнил тоненький хриплый голосок из под дивана, и судя по тону, весьма и весьма не довольный – и вовсе я не спал, я думал!

Вернигор прикрыл рот ладонью, сдерживая готовый сорваться с губ смешок – леший к старости стал очень обидчивым.

– Ой, приношу свои извинения, Хилос, я была не права, отрывая тебя от философских размышлений, но не мог бы ты найти нашего Цветика?

– Ох хозяйка, вы до сих пор называете его этим куцым именем, а ведь он почти что взрослый, хорошо, что он вас не слышит, вы же знаете, что он всегда из за этого жутко злится – проскрипел голос из под дивана.

– Да, Велидас – неожиданно поддержал старого Хилоса Вернигор – дети так жестоки, пожалуй пора звать нашего малыша полным именем, не то его просто напросто засмеют ровесники.

– Я постараюсь – со вздохом ответила Велидас, но он навсегда останется для меня моим крошкой, моим корешком, моим Цветиком.

Бурый комок шерсти на кривых корявых ногах вылез из под дивана и неохотно поплелся к выходу.

– Кажется, все готово – сказал Вернигор, удовлетворенно оглядывая готовую дверь.

Насекомые, закончив работу, живо расползлись по своим делам.

– Ну что, будем устанавливать? – сказал Вернигор, довольно потирая руки.

Дверь сама по себе плавно оторвалась от пола и поплыла к стене.

Взявшись за руки, Велидас и Вернигор почувствовали, как природная мана – энергия дарующая жизнь всему живому – теплыми покалывающими струйками потекла по их жилам.

– Древо жизни, древо родитель, многоликое и единое – хором нараспев затянули они заклинание – прими в себя, пусти, даруй свою материнскую заботу.

Воздух засветился ярко изумрудным отсветом и массивная дверь словно в мягкий шоколад рывком впечаталась в стену.

Все так же держась за руки, чета эльфов подошла к двери.

– Открываем? – спросил Вернигор.

– Открываем – отозвалась Велидас.

Взявшись за ручку, они одновременно потянули на себя деревянную дверь.

Массивная створка плавно отошла в сторону, комнату наполнило невероятное количество самых разнообразных звуков, в которых слились щебетание птиц, шелест листвы и голоса невидимых обитателей Древа. Яркая, зеленая листва встала шелестящей и пахучей стеной перед ними.

– Ты знаешь что делать? – спросила Велидас.

– Конечно, как и ты – ответил Вернигор.

– Тогда начинай, скоро появится наш сын, надо закончить к его приходу.

Выставив изящные руки вперед ладонями, Вернигор как бы толкнул упругую стену из листьев, которая с шелестом подалась назад и расступилась. Эльф вошел в дверь. Вслед за ним в широкий проем вошла и его жена. Стена листьев словно река расступалась перед ними, формируя пол, потолок и правильный овал стен. Листья плотно прилегали друг к другу, выстраиваясь в красивый рисунок и застывали, теряя подвижность.

Спустя примерно пятнадцать минут помещение было полностью готово. Древо приняло в себя еще одно эльфье обиталище.

– Надеюсь, ему будет уютно здесь – проговорила со вздохом Велидас и капелька слезы застыла в уголке ее глаза.

– Ну ты даешь, жена! Как будто на войну его отправляешь. Ведь по сути дела он так же как и прежде будет у нас под боком, стоит лишь отворить эту дверь.

– Но ведь это означает, что наш сын стал совсем взрослым, я так привыкла… – голос ее вновь сорвался.

– У тебя еще есть о ком заботиться – нежно ответил Вернигор, обнимая и нежно гладя по голове свою жену.

* * *

Ах как свежий ветерок-весенник выдувает тепло из реденькой шерстки. Пришлось таки вылезать из теплого укрытия и тащиться за этим сорванцом по чаще да буреломам. Не жалеют хозяева его старые косточки, ох не жалеют, гоняют будто бы юнца какого, а ведь ему дай боже двести годков в скорости после Юрьева дня аукнется. Ноги-растопырки уже не те – поскрипывают в суставах, глаза не видят в темноте – какой позор для лешего – ан нет! Сгоняй Хилос туда, сгоняй Хилос сюда, сходи-ка Хилос в город, да разнюхай все.

Страшно ему, неуютно там где все из камня – земля, стены да кажется и само небо – сами то вон небось сидят, чаи распивают, да носа туда не кажут.

Обида цепкой противной занозой засела в душе старого лешего. Репья, пластинки сухих шишек, труха да солома забили реденькую шерстку, сучья исцарапали нежную шкурку, да все норовят глаза выколоть. На кого он теперь похож? Будто еж вывалявшийся в осенней листве. Опять придется ее вычищать да вычесывать, шерстку-то. Противные пичуги, не спится им – орут во всю глотку, да труху сыплют за шиворот.

Но вот бурелом кончился, сменившись редколесьем, перемежающимся кое где зарослями густого непролазного кустарника. Опять же не попрешь напролом. Ну и что, что леший, ну и что, что мал ростом. Лучшие годки в далеком прошлом, не дай боже застрянешь где ни-то, кто вызволит? Пришлось обходить, петляя по лесу будто заяц уходящий хитрыми петлями от погони.

Липкая и вельми цепкая паутина налипала целыми клочьями, составляя уродливый шлейф за старым лешим. Вонючая длинная лужа с черным гниющим дном, оставшаяся от пересохшего ручья, заросшая тиной да ряской, перегородила дорогу. Опять в обход или пройти в брод гниющий водоем? С глубоким вздохом и стоном отвращения сучки лапки погрузились в вонючую жижу. Лягуха шлепнулась в воду совсем рядом, да притаилась под гнилой корягой. Целое полчище мелкой белесой мошкары, обитающее в смердящей луже, поднялось пухлым облаком, тут же залепив лицо и глаза старого лешего.

Совсем за лесом перестали следить. Буреломы с самой осени ужо не расчищали. Навок, веригов, да шолосов наползло несметное количество под падшие и уже начавшие чернеть да гнить стволы. Раньше то лес сам мог справляться со всякой мелкой нечистью, да только после того как каменный город свалился невесть откуда на их головы, лес потерял большую часть своего волшебства.

Зверье совсем одичало, появились черные каверны. Попади в них что живое и уже почитай что помер – не выберешься, а если и выберешься все одно – помрешь в скорости, иль перекинешься в нечисть какую. Эльфы, лешии да зверье поумнее чуют черные кляксы пятен и обходят далеко стороною, а вот всякая мелочь попадается. Зайцы там, пичуги мелкие, да глупые дикобразы. Запустили лес, ой запустили. Самый дух леса изменился. Сквозь запахи весны явно тянуло отвратительно сладкой гнильцой да тлением.

Не смотря на старость, слух у лешего был словно у юного первогодка, не потеряв остроты с годами, как другие органы чувств. На него то он в первую очередь и рассчитывал. Чуткие уши за версту могли разобрать, как мышь шарится в своей глубокой норке, иль филин устраивается поудобнее в старом дупле, а уж зверье покрупнее, тут уж и говорить нечего.

Охая да покряхтывая старый леший плелся по лесу, тихонько бурча под нос, да жалуясь сам себе на тяжелую жизнь.

Куда же запропастился этот негодный мальчишка? Если его нет на той полянке, то почитай, зря плелся. Если не знать где искать, то не найдешь и за сто лет – так велик лес. Разве что к магии леса обратиться? Подвластна она ему еще, да только трудненько, легче ужо пешочком, не смотря на его старые косточки. В лесу раздался еще один тягостный скрипучий вздох…

Леший вышел на небольшой лужок, уже прогретый солнышком, заросший густой, пахучей и манящей весенней травкой. Запахло мятой. Тепло вдруг разморило, пробралось под шубку, тронуло озябшую шкурку, разрумянило старые морщинистые щечки.

Веки налились свинцом. Глаза будто бы сами собой, помимо воли хозяина начали закрываться, будто бы тянул кто вниз за дряблую кожу век.

Поспать чтоль немного? – подумал леший. А хозяева-то как же? – ведь они велели привести этого сорвиголову как можно быстрее. Еще один горестный вздох… Ну совсем немножечко… ведь ни чего не случится, скажу мол, что искал долго, все ноги истоптал.

Примирившись и уговорившись сам с собой, леший потащился под тень кустика, намереваясь прилечь так, чтобы восходящее солнце разбудило его через часик-полтора.

Все тяжелеющими шагами, старый леший топал вокруг зеленого куста, когда внезапно, прямо перед его носом-сучком, выросла стена из игл дикобраза.

В испуге он отпрянул. Как же он его не заметил, проглядел, прослушал? Он с отчаянием схватился за уши. Неужели и слух стал подводить его, ведь на таком расстоянии он просто обязан был услышать хотя бы его дыхание. Только в одном случае он мог его не заметить – если дикобраз мертв. Однако как ни прислушивался, он не мог разобрать тех сипящих и пыхтящих вздохов, которые обычно издавал дикобраз, шарящийся по кустам.

Леший прищурился и пригляделся, напрягая свое ослабевшее с годами зрение. Бог ты мой, да это же старина Норик! Приметы безошибочно указывали на его старого знакомца. Его то он узнает и с кормы. Вон, две коричнево-белые иглы у самой шеи обломаны почти до середки, целого ряда игл не хватает по правому боку после того, как прошлой зимой на него неудачно напала молодая и неопытная рысь, длинный хвост – предмет гордости его хозяина. Неужели…

И тут иглы дикобраза пришли в движение, отозвавшись сухим треском. Нечто вроде судороги всколыхнули волной неподвижные ряды колючек.

– Ох ты и напугал меня, старина Норик, – со вздохом облегчения проскрипел старый леший – я ужо думал ты…

Слова так и застыли на губах Хилоса, рот удивленно раскрылся широким овалам вытянутым кверху, брови неудержимо поползли вверх, а глаза почти полностью вывалились из орбит, потому что с обезображенного и исполосованного рыла повернувшегося к нему Норика на него таращились два мутных бельма.

– Хр-хр-ы-а-ы-а – раздался шипящий и булькающий звук из горла дикобраза, обдав лицо Хилоса приторным запахом падали.

– И-и-и-и-и – завизжал в испуге старый леший, высоко подпрыгнув на месте – что же это такое, и-и-и-и, хозяи-и-ин!!!

Все еще вереща словно раненый заяц, складывая на ходу простенькое заклинание расчищающее и указывающее дорогу, старый леший скрылся из виду.

* * *

Весна! Природа пробуждается и кому как не эльфу радоваться ее приходу? Эльфы как ни кто другой чутко чувствуют связь с матушкой природой. Тысячи и тысячи незримых нитей связывают их с ней, вешний ручеек новой жизни прекраснейшей симфонией звучит у них в ушах с приходом весны.

Цветогор на заросшей цветами и пахучими травами поляне упражнялся в стрельбе из лука, подаренного на пятнадцатилетие, Цветомир – его младший братишка помогал ему, разыскивая и принося стрелы.

Изящный, словно кузнечик, такой же тоненький и стремительный, Цветомир и одет был во все зеленое. Словно маленькая молния, он мигом отыскивал затерявшиеся стрелы.

Хотя между ними, как и у всех других братьев, нередко вспыхивали ссоры, Цветогор любил своего маленького братишку, заботился о нем и по мере сил оберегал от всех неприятностей.

– Лови, кузнечик! – звонко выкрикнул Цветогор, отправляя очередную стрелу в трухлявый пень, служивший ему мишенью.

– Сам ты кузнечик! – обиделся Цветомир, однако словно свежий ветерок прыснул за стрелой, его острый зеленый колпачок стремительно замелькал среди ветвей.

Внезапно чуткий слух Цветогора уловил какое-то шебуршание, а взгляд вычленил в пестроте лесных красок нечто не свойственное миру растений. Он насторожился, но не слишком испугался. Во всяком случае для оборотней было слишком рано, да и до полнолуния еще далеко, а с другими обитателями леса он как ни будь уж договорится. Однако для пущей осторожности он натянул лук и подозвал своего братишку.

– Эй, кузнечик, беги быстрее сюда.

– А я здесь уже – словно из под земли появился Цветомир – что-то случилось?

– Стой рядом, не отходи далеко.

– Стою – покорно отозвался Цветомир.

– Эй, кто там прячется в кустах? Выходи – грозно окликнул Цветогор – выходи, не то стрелу пущу.

– Ну вот еще – послышалось недовольное, скрипучее ворчание из кустов – вот вам и вся благодарность, я тут ломлюсь сквозь кусты, всю шерсть в клочья изодрал, а меня стрелой угостить собираются.

На полянку выкатился мохнатый бурый шар на тоненьких ножках, с ног до головы облепленный опавшей листвой и приставучим репейником.

Надувшись на весь белый свет, старый леший сосредоточенно выдирал репья из своей шевелюры вместе с изрядным количеством свалявшихся волос.

– А, старый шпион, и что же вас привело в наши места? – сказал Цветомир. Он не очень любил старого лешего и при каждом удобном случае подшучивал над ним.

– Матушка с батюшкой ждут вас – отозвался леший – дверь ваша готова…ой – зажал он птичьей лапкой рот – кажись проговорился раньше времени…

Радость и восторг охватили юного эльфа. Он конечно же знал, что этот день не за горами, предвкушал его и строил свои немного наивные планы, но не ожидал, что все случится так скоро.

Подхватив старого лешего на руки, он высоко подкинул его вверх и залился счастливым смехом.

– Ах, Хилос, Хилос, как же я тебя люблю, я готов теперь простить тебе все твои пакости и все твое ябедничанье – пропел Цветогор, чмокая старого лешего в нос, что однако не очень понравилось лешему.

– Эй Цветочек – крикнул он своему младшему братишке, который успел уже затеряться где-то в высоком кустарнике – ну-ка быстро за мной, не отставай!

«Дверь, дверь!» – билась мысль в его голове, пока он словно ветер мчался к своему дереву, младший братишка едва поспевал за ним.

Вот он, его меллирон. Еще пара минут и они с братишкой оказались высоко над землей. Еще немного и они достигли густой кроны. Где же она, где?

Дверь неожиданно будто выросла прямо перед его носом. Ах, как же она красива, его собственная дверь – дверь во взрослую жизнь.

– Ну, чего стоишь? Отворяй быстрее – звонко заверещал над его ухом Цветомир, настойчиво толкая его в спину.

Цветогор зажмурился и толкнул тяжелую створку.

Ему показалось, или дерево покачнулось? Нет, такое в принципе невозможно, такого еще ни когда не было. Но быть может, так все это и должно происходить?

Цветогор почти влетел в свой новый дом. Дух захватило. Да, да, какие же здесь запахи, аж голова кружится.

Двери родителей еще светились остатками могучего волшебства эльфьих деревьев. Скоро рядом с ними вырастут двери его дяди и куратора волшебной академии.

– Мама, папа! – взвизгнул Цветомир – а мне когда, я тоже дверь хочу.

– Твое дерево еще не подросло – ответил Цветогор – мал еще.

Цветомир обиженно надул губы и кинулся к дверям, ведшим в родительский дом.

Створка отворилась сама собой и молодые эльфы увидели родителей, ожидающих их за празднично накрытым столом.

Цветогор, улыбаясь во весь рот, сделал шаг по направлению к двери родителей. В этот торжественный момент он вдруг вновь ощутил толчок! На этот раз сомнений не было – невозможное произошло – толчок действительно был и толчок сильный. Он с ужасом наблюдал, как падает вниз комната родителей.

– Мама – взвизгнул Цветомир и юркой рыбкой нырнул между ног у ошарашенного Цветогора.

Последнее, что увидел Цветогор, как испуганные родители подхватывают на руки его младшего братишку, как отчаянным взглядом провожают его взлетающую ввысь комнату, как рушится на пол огромный хрустальный самовар.

После этого изображение в проеме погасло окончательно – абсолютная чернота. Дверь родителей с грохотом захлопнулась прямо перед носом ошарашенного эльфа.