Текст книги "Милые лжецы"

Автор книги: Эдна Мир

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

Вытянутое в длину белое здание имело выступающую вперед высокую крышу, которую поддерживали двадцать массивных колонн, украшенных тонкой ручной резьбой.

Со всех сторон дом окружала просторная деревянная веранда. Перила тоже были из дерева, и филигранное мастерство резчиков превратило их в настоящее произведение искусства.

По обе стороны от входной двери росли в деревянных бочках два пышных лавровых куста, а на окнах цвел белый и красный вереск.

Перед домом раскинулась широкая лужайка, на которой паслись породистые лошади, а сами конюшни располагались за домом – большие, чистые, побеленные известью.

Мощеный двор соединял главный дом с хозяйственными постройками, к ним примыкали силосные башни, где хранился корм на зиму, и дома, в которых жили работники фермы.

Девушек встретила худощавая женщина со строгим взглядом, которую Кармен представила Дэвине как тетю Tea. Она оказалась на деле гораздо приветливее, чем можно было предположить по внешнему виду.

– Ну вот мы и на месте, – вздохнула Кармен, когда они вошли в комнату, где Кармен провела детство.

Дэвина восхищенно смотрела по сторонам. Большая светлая спальня была выдержана в небесно-голубых тонах. Здесь стояли широкая удобная кровать и туалетный столик, напомнившие Дэвине мебель ее куклы Барби, с которой она играла в детстве.

На окнах красовались воздушные светло-голубые шторы, а полог над кроватью был сооружен из такого нежного шелка, что трепетал от малейшего дуновения ветерка.

– Боже, какая красота! – вырвалось у Дэвины, разглядывавшей все вокруг широко распахнутыми глазами.

– Клеменс всегда очень баловал свою дочь. – Tea улыбнулась и повернулась к двери. – Даже чересчур, если бы вы спросили мое мнение, мисс Дэвина, но им здесь никто не интересуется.

И она оставила подруг наедине, захлопнув за собой дверь.

– Славная тетушка Tea, – улыбнулась Кармен и плюхнулась на постель. – Она бывает иногда суровой, но долго не выдерживает. По сути, у нее сердце мягкое, как воск.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила Дэвина.

Она все еще стояла посреди комнаты, в правой руке чемоданчик с косметикой, а через плечо – вместительная полотняная сумка с вещами.

– Хорошо, – промямлила Кармен. Но лицо ее приняло недовольное, почти сердитое выражение. – Вся эта предсвадебная лихорадка действует мне на нервы! – вырвалось у нее вдруг. – Мне становится плохо, когда я вспоминаю о двенадцатом октября. Хочется слинять, забиться в мышиную щель и переждать там, пока не пройдет все это наваждение.

– Но тогда свадьба не состоится, – сделала попытку свести все к шутке Дэвина, хотя прекрасно понимала опасения Кармен.

– Ну и что? – тут же фыркнула та. – Было бы, возможно, совсем неплохо. Стоит мне лишь подумать о Берте, о-о-о! – Она ткнула кулаком в шелковые нарядные подушки. – Только представь, что будет, если я за пять минут до венчания сбегу через заднюю дверь на Ямайку и сорву всю затею. Тогда Берта с ее идиотским свадебным шоу будет выглядеть довольно нелепо. Боже, с каким удовольствием я бы это сделала.

Дэвина опустила сумки на кровать и со стоном присела рядом с Кармен.

– Черт, в таком случае отмени свадьбу!

– Нет. – Кармен злобно затрясла головой. – Нет, это невозможно. Берта оповестила весь свой дамский кружок. Из Австралии приезжает дядя Уоррен. Одни только закуски стоили папочке тысячу пятьсот долларов. Обратной дороги нет.

– Глупости! – нетерпеливо возразила Дэвина. – Если ты не…

Энергичный стук в дверь не дал ей договорить.

В комнату влетел Клеменс Вентура. Он был еще в рабочей одежде. Потрепанные джинсы, крепкие сапоги, клетчатая рубашка с закатанными по локоть рукавами. Но этот наряд нисколько не убавлял притягательности, которую Дэвина немедленно ощутила.

Высокий, сильный, по-мужски привлекательный – вот слова, лучше всего характеризующие его внешность.

Войдя в комнату, он сразу всю ее собой заполнил, Дэвине даже показалось, что мебель в его присутствии стала меньше размером.

Он остановился перед кроватью и, сдвинув брови, посмотрел на подруг.

– Привет, Дэвина. – По голосу Клеменса нельзя было понять, рад ли он ее приезду. – Извини, что не встретил тебя специально, но мы сегодня помогали появиться на свет одному жеребенку. Отличный парень.

– От души поздравляю, – пробормотала Дэвина, все еще в полной растерянности от чувств, вызванных в ней появлением Клеменса.

– Спасибо. – Он улыбнулся и посмотрел сверху вниз на Кармен, все еще сидящую, нахохлившись, на кровати. – А у тебя, дочка, как дела? Выглядишь ты так, словно хочешь всех вокруг перекусать.

– Так и есть. – Кармен подошла к нему. – Так получается, папа. Мысль о свадьбе не дает мне покоя.

Клеменс протянул руку и ласково погладил дочь по густым вьющимся волосам.

– Когда прибудут твои придворные?

– На следующей неделе. – Кармен прижалась головой к его груди. – Берта собирается забрать подвенечное платье и нарядить подружек невесты. После этого она, наверное, не станет задерживаться в Джениве.

– А как насчет того, чтобы выпить по глотку в честь приезда? – Клеменс взглянул на Дэвину, которая тем временем начала распаковывать свою сумку.

Она выпрямилась. Да так и застыла: в одной руке пакетик с нижним бельем, в другой – стопка маек, и сама себе казалась беспомощной и неловкой.

Прошло почти три месяца с тех пор, когда она видела Клеменса в последний раз, но он точно так же полностью подавлял ее волю, как и тогда, в отеле «Глэдстоун», где они впервые встретились.

– Брось этот хлам куда-нибудь в угол, – посоветовала Кармен, уже направляясь к двери. – У нас масса времени, целых десять дней, успеешь все распаковать, упаковать и перепаковать. А тетя Tea только один раз в високосный год достает папин «двевыдвенебол», и есть у меня явное подозрение, что сейчас именно такой день.

– Две – что? – Дэвина в замешательстве покачала головой, спеша за Кармен по длинному коридору, ведущему к лестнице на первый этаж.

– Две – вы – две – не – бол, – смеясь, повторила по слогам Кармен. – Что в переводе означает: две выпьешь, две недели болеешь.

– Это вид сливовицы, – вмешался в разговор Клеменс. – Мы сами ее гоним, но об этом никто не должен знать.

– Только пастор и ты, – хихикнула Кармен, так двинув при этом Дэвину локтем в бок, что у той перехватило дыхание. – Отец Сэлмэн – лучший друг папочки. Они когда сойдутся, то напиваются как извозчики, а потом творят жуткие безобразия.

– Помолчи, – строго предупредил Клеменс, но Кармен лишь состроила гримасу и продолжала тараторить.

– Однажды, набравшись, они решили выкрасить в зеленый цвет лучшую молочную корову Сэма Лайтфеллоу. Сэм застал их на месте преступления и запер в коровнике, чтобы протрезвели. На следующий день папа и пастор должны были отмывать бедное животное. Можешь себе представить, как они выглядели, когда добрались до дома.

– Постыдись, Кармен! – Клеменс попытался изобразить возмущение, но сам едва сдерживался от смеха.

– С какой стати? – невинно спросила Кармен. – Кто красил корову, я или ты? К тому же Дэвина уже знает, что ты не ангел, за которого хотел бы себя выдать.

– И это я должен выслушивать от собственной дочери! – Клеменс, покачивая головой, вошел в большую гостиную.

Для Дэвины последовавшие за этим часы стали настоящей сказкой. Возможно, дело было в самогонном зелье Клеменса, но скорее, Дэвина это чувствовала в самом хозяине.

При этом Клеменс не оказывал ей никакого особого внимания. Он обращался с ней как с желанной гостьей, которую принимают с достаточным уважением, но не более.

И все же каждый взгляд его черных глаз заставлял подгибаться ее колени, а руки дрожали так сильно, что с трудом удерживали стакан.

Дэвина испытала явное облегчение, когда после сильно затянувшегося «глотка в честь приезда» смогла наконец вернуться в комнату, которую делила с Кармен.

5

В последующие дни Дэвина видела Клеменса Вентуру только за столом. Он ссылался на загруженность работой, но Дэвина подозревала, что он ее избегает.

В доме шла подготовка к свадьбе. Дэвина, как могла, помогала тете Tea, а Кармен под всевозможными предлогами уклонялась от работы.

Она предпочитала разъезжать по окрестностям на своем маленьком «остине» либо трудилась в конюшнях, вместо того чтобы помогать в уборке дома или чистить овощи на кухне.

Никто не решался указать Кармен на странность ее поведения, однако каждый задумывался над этим, и постепенно создавалась напряженная атмосфера, словно грозовые тучи сгущались над домом и проникали в него.

В субботу утром в графство Кобурн должна была прибыть Берта Хэллоуэй.

Дэвина ожидала этого визита со смешанным чувством, превратившимся в тревожное опасение, когда она увидела перемены, произошедшие с Кармен.

Нет, на счастливую невесту эта подавленная тень совсем не была похожа!

Глаза Кармен казались большими и печальными на маленьком, бледном личике, а ее фигура, скорее склонная к полноте, становилась все более костлявой.

– Дэвина? – Голос Клеменса Вентуры заставил ее задержаться, когда она уже собралась покинуть уютную столовую. Она остановилась и посмотрела мимо него на красивый букет, собранный ею утром в саду и теперь украшающий обеденный стол. – Мне надо с тобой поговорить. – В тоне слышалась какая-то отчаянная просьба, которой Дэвина не могла воспротивиться. – Пойдем прогуляемся.

Клеменс догнал ее и взял за локоть. Даже сквозь толстую шерсть пуловера Дэвина кожей почувствовала прикосновение каждого его пальца. Это настолько смутило и взволновало ее, что у нее заплетались ноги, когда они вместе с Клеменсом вышли из большого дома.

Тем временем стемнело. В воздухе пахло надвигающейся зимой, это было неповторимое сочетание аромата сухой листвы и снега с гор, которое ни с чем не спутаешь.

В конюшнях горел свет. Дэвина могла разобрать голоса конюхов, за работой рассказывающих друг другу последние сплетни.

– Меня беспокоит Кармен, – неожиданно сказал Клеменс, когда они уже прошли порядочное расстояние. – Она так изменилась, почти не узнать. Как ты считаешь, нужна ей эта свадьба?

– Нет. – Дэвина решила не скрывать больше своих сомнений. – Это самое бессмысленное, что она может сделать, но попробуй заставить ее отказаться.

– Я бы заставил, если бы это было в моей власти. – Клеменс вздохнул. С такой болью, что Дэвина пожалела его. – Стоит мне только подумать о Берте Хэллоуэй, как у меня начинается изжога. И с такой язвой моя дочь должна жить под одной крышей! – Клеменс остановился и повернулся к Дэвине, удивленно смотревшей на него. – Ты не можешь что-нибудь придумать, чтобы расстроить этот брак?

– Убийство, – буркнула Дэвина, но сразу отбросила шутки в сторону. – Мне жаль, Клеменс, но у меня нет ни малейшей идеи. Боюсь, что нам придется наблюдать эту драму до ее печального конца. Надеюсь, что он не будет слишком ужасным!

– Мне это не нравится, – проворчал Клеменс. – Совершенно не нравится. – Он пошел дальше, медленно, с опущенной головой, мучительно ища выход. – Я полагал, что Кармен одумается, если у нас снова будет настоящая семья, но она не выносит Луизу. – Он остановился и посмотрел на Дэвину с высоты своего роста. – Кармен ведь рассказывала тебе о Луизе?

Ничего Кармен не рассказывала!

Дэвина поблагодарила темноту за то, что из-за нее Клеменс не видит выражение ее лица.

– Нет. – Она старалась, чтобы голос звучал твердо, рассудительно, но это ей не удалось.

– Нет? – Клеменс смутился. – Ну… значит… я хотел… я не хотел остаться один, а у нас с тобой… – Он запнулся. – Ты знаешь, что у нас просто ничего не получится. Мы все это уже обсудили, и нет никакого смысла закрывать глаза и делать вид, что…

– У тебя появилась подруга, – с горечью сократила Дэвина его длинное объяснение.

– Да. – Клеменс так нервничал, что даже не заметил ее состояния. – Никакой большой любви, только взаимная симпатия. Луиза отличный товарищ, поверь мне. Посторонним она кажется немножко… скажем так, жестковатой, но сердце у нее золотое.

– Тебе необязательно расхваливать ее передо мной, Клеменс. Эта Луиза должна нравиться Кармен и, самое главное, тебе.

– Да, да, конечно. – Смущение Клеменса росло.

– Но Кармен ее не выносит, – вернулась к сути вопроса Дэвина.

И снова озабоченный вздох Клеменса.

– Да, это так.

– И ты не знаешь, должен ли, несмотря на это, жениться на Луизе или нет.

На сей раз его вздох очень напоминал рычание.

– Ах, Дэвина, я бы женился хоть на чертовой бабушке, если бы мог взамен отговорить свою дочь от идиотского намерения стать миссис Хэллоуэй. Но она так вляпалась в этот вздор, что никак не может выбраться.

Дэвина предпочла промолчать.

Понемногу эта семейка стала действовать ей на нервы. С какой стати они навязывают ей свои проблемы? Разве у нее, у Дэвины Рэндолф, мало собственных?

– Луизе тридцать три, – продолжал исповедоваться Клеменс. – Я подумал, что, с одной стороны, это подходящий возраст, чтобы найти взаимопонимание с Кармен, а с другой – разница со мной в восемь лет не так уж велика, чтобы стать непреодолимой. Но Кармен борется против Луизы изо всех сил. Что же мне делать?

– Черт возьми, о чем ты меня спрашиваешь? – взорвалась Дэвина, как перегретая бутылка с шампанским. – Как тебе вообще могло прийти на ум спрашивать у меня, жениться тебе на Луизе или нет? Это твоя проблема, только твоя. Сам думай, как разобраться с собственной дочерью и со своей подругой, а не спрашивай именно у меня совета. Понял? Оставь меня в покое!

Она круто развернулась на каблуках и, тяжело ступая, направилась к дому, вся дрожа от ярости и разочарования в Кармен и Клеменсе Вентуре, которые хотели лишь использовать ее, каждый в своих целях.

Пусть себе Кармен спокойно выходит замуж за Питера Хэллоуэя. С Бертой на шее девушка, может быть, узнает, что на свете есть и другие эгоисты.

Да, если хорошенько подумать, все трое отлично подходят друг другу. Вот уж будет замечательная драка!

К сожалению, Дэвина не умела долго злиться. Стоило ей войти в спальню и увидеть, как Кармен с несчастным, заплаканным лицом сидит, нахохлившись, на кровати, как весь ее гнев испарился.

Дэвина поспешила к подруге и ласково обняла ее за плечи.

– Дорогая, что случилось, что с тобой?

Кармен шмыгнула носом и вытерла рукавом свитера слезы с лица.

– Ах, Дэвина, я не знаю. Все так запутано и непонятно. У меня остался только страх.

– Страх перед чем? – мягко спросила Дэвина.

– Перед всем. Перед жизнью, перед Питером, перед Бертой. Ее я просто не переношу.

– Тебя никто не заставляет выходить за Питера, – уточнила Дэвина. – Я сейчас разговаривала с твоим отцом. Он будет только рад, если ты повременишь с выходом замуж. Почему бы тебе не закончить сначала учебу, потом открыть собственную контору и наслаждаться жизнью, не торопясь связать себя узами.

– Потому что я хочу иметь наконец семью! – в отчаянии всхлипнула Кармен.

Слезы брызнули еще обильнее. Они текли по щекам и капали на желтый свитер, оставляя на нем некрасивые пятна.

– Кармен, если твой отец женится на Луизе, у тебя будет семья, – осторожно напомнила Дэвина.

Рыдания резко смолкли. Кармен подняла голову и удивленно взглянула на Дэвину.

– Ты имеешь в виду Луизу Мэйгард? – Она скептически покачала головой. – Она никогда не выйдет за папочку! Луиза бегает за ним со времени маминой смерти, а с тех пор прошло двенадцать лет! Но папа всегда держит ее на расстоянии. – Кармен откинулась на подушки и уставилась в потолок. – Знаешь, я почти не помню свою мать, – негромко произнесла она. – Мама часто отсутствовала, папочка говорил, что по делам. Но тетя Tea однажды обронила, что маме не нравилось жить на ферме. Она просто-напросто сбежала, когда ей стало здесь совсем невмоготу. Обо мне тогда заботилась тетя Tea, а после маминой смерти она навсегда переехала к нам.

– Возможно, у Луизы более постоянный характер? – Дэвина вытянулась рядом с Кармен и взяла ее за руку.

– Ха! – В смехе Кармен слышалась горькая ирония. – Разумеется, Луиза отличается завидным постоянством. То есть постоянно рвется к деньгам и власти. Да ты ее увидишь. Папочка считает, что мы должны пригласить ее на свадьбу, вот там ты и узнаешь, что это за женщина. Луиза абсолютно не подходит нам на ферме, а уж папочке и того меньше. Кстати, Луизе наплевать, за кого конкретно выходить замуж. Лишь бы у этого человека водились деньжата.

– Но мне показалось, что у твоего отца серьезные намерения.

– Тогда он свихнулся! – Кармен повернулась на бок и задумчиво посмотрела на Дэвину. – Может, он сказал это только ради того, чтобы скрыть истинные чувства к тебе или похвастаться, что у него есть шансы.

– Не имеет значения. – Дэвина выпустила руку Кармен. – Тебе надо первым делом успокоиться. Подумай как следует, хочешь ли ты выйти замуж за Питера, и если ответ будет не совсем положительным, лучше отмени сразу всю эту затею. Твой отец наверняка тебе поможет. – Она встала с кровати и прошлепала босиком в ванную. – Отказ от свадьбы обойдется дешевле, чем развод, – крикнула она от двери, и Кармен слабо кивнула в ответ.

Новый день принес в дом не просто холодный ветер, а настоящий ураган.

Сначала, как было известно заранее, появилась Берта Хэллоуэй.

Длинная, худущая, со злым лицом, она сухо поздоровалась с присутствующими и принялась основательно инспектировать ферму на предмет ее готовности к приему гостей.

– Питер заслужил красивую свадьбу, – заявляла она каждому, кого удивляла ее настырность, а дерзкого помощника конюха, осмелившегося спросить, будет ли разрешено лошадям принять участие в торжестве, Берта так отбрила, что после этого все, кто ей встречался, лишь молча втягивали головы в плечи.

Вечером в старый фермерский дом неожиданно прибыла Луиза Мэйгард.

Это была высокая стройная женщина с короткими соломенными волосами, которые она разделила ровным пробором и приклеила гелем к своей маленькой птичьей головке.

Корректная – так можно было бы коротко охарактеризовать ее внешность, начиная с волос и кончая до блеска начищенными полуботинками, придававшими ей несколько солдафонский вид.

– Я подумала, что вам может понадобиться моя помощь, – заявила Луиза не терпящим возражений тоном и вторглась в кухню тети Tea, не теряя времени на просьбы о разрешении.

– Сейчас начнется, – пробормотала в дурном предчувствии Кармен. Через пять минут Дэвина увидела, как она умчалась со двора на своем «остине».

В доме постепенно становилось тесно.

И дело было даже не в количестве гостей, прибывавших один за другим, а скорее в их составе.

Тут ведь находилась Берта Хэллоуэй, которая как будущая свекровь желала держать в руках всю власть.

Но этого никак не могла допустить Луиза Мэйгард, не состоявшая, правда, в родственных отношениях с семейством Вентура, однако в качестве давней подруги семьи претендовавшая на более широкие права.

Затем славный дядюшка Уоррен, душка, а не человек, чьи «манеры австралийского скотника», как выражалась Берта, действовали обеим леди на нервы.

По крайней мере, в этом пункте они сошлись, и обе обращались с дядей Уорреном свысока, чем приводили Клеменса в бешенство. Однако Уоррену каждый раз удавалось успокоить младшего брата.

Уоррен, добродушный и деликатный по натуре, попросту не слушал колкости Берты и Луизы и, не обращая внимания на их насмешки, с наслаждением попыхивал сигарой, не заботясь о том, что от дыма могут пожелтеть свежевыстиранные гардины.

Был здесь, естественно, и Питер.

Он прибыл в графство Кобурн через три дня после матери, послушный пай-мальчик, в правой руке изящный чемоданчик, глаза невинные, как у новорожденного младенца. Дэвину бесил один его вид.

Берта и Луиза шпыняли его как хотели, он нисколько не сопротивлялся и совсем не стремился к своей невесте, что последнюю, кажется, вовсе не огорчало.

Дэвина, между тем, перестала волноваться. Она только мечтала, чтобы скорее наступил день свадьбы, когда закончится весь этот вертеп и она сможет вернуться в свой маленький домик в Джениве, который в лихорадке Кобурна казался ей чуть ли не курортом.

Там, в работе, она, наверное, забудет наконец Клеменса Вентуру, все еще бередящего ее сердце.

К счастью, скоро состоится большой гала-концерт музыки «кантри», и подготовка к нему прогонит из ее головы мысли о Клеменсе – так она надеялась!

Каждый вечер, ложась спать, Дэвина посылала небесам короткую молитву: «Боже милостивый, отмени седьмое, восьмое, девятое, десятое, одиннадцатое октября, и пусть сразу настанет двенадцатое».

Дни никто не отменил, но свадьба все-таки не состоялась.

Все выглядело вполне безобидно, когда вечером восьмого октября сели ужинать.

От огня в камине шло уютное тепло, на дворе осенний ветер теребил ветви старых каштанов, а на столе томилась вкусная еда.

– Ты не передашь мне картофельное пюре? – вежливо попросил Уоррен свою сестру Tea.

– С удовольствием, дорогой! – Tea протянула пюре брату, и тот наложил себе полную тарелку.

– Есть люди, которые никогда не научатся культурно себя вести, – съязвила Берта, ехидно оглядывая картофельную горку перед ним.

– А еще есть люди, которые к каждому придираются, – бросила Луиза, метнув в сторону Берты точно такой же ехидный взгляд.

Война была объявлена.

– Это беспочвенная наглость! – взвизгнула Берта.

– Нет, всего лишь правда! – парировала Луиза.

– Прекратите немедленно! – возмутилась тетя Tea.

– Вы только посмотрите на своего сына, – перешла в прямую атаку на Берту Луиза. – Ведь это жертва вашей болезненной жажды власти. Он не мужчина, а марионетка, которую вы дергаете за ниточки, и она прыгает и кувыркается по вашему желанию. Точнее сказать, ваш сын Питер – карикатура на мужчину.

Дэвина предусмотрительно прижала ко рту салфетку, чтобы не прыснуть. Но, украдкой взглянув из-под опущенных ресниц на окружающих, она увидела, что все были в таком же состоянии.

– Что вы смыслите в мужчинах? – Берта тоже умела стрелять прицельно. – У вас вообще нет мужа и никогда не было, судя по вашему виду! Тощая серая мышь, от которой любой мужчина в ужасе отвернется!

– Тихо! – Голос Клеменса Вентуры прогремел как пушечная канонада, разделяющая противоборствующие стороны. – Здесь мой дом, и я не потерплю, чтобы кого-то из моих гостей оскорбляли в этих стенах. Вы меня поняли, леди?

– Ха, ваш дом! – Берта вскочила. – Знаете что, мистер Вентура? Можете засунуть ваш дом вместе с вашей дочерью себе…

Она испуганно смолкла, но было уже поздно. Фантазии Клеменса вполне хватило, чтобы закончить фразу.

Он медленно отодвинул свой стул и поднялся.

– Будьте добры покинуть мой дом, миссис Хэллоуэй. – В его голосе звенел лед. – Водитель доставит вас в Джениву. Он будет в вашем распоряжении через полчаса.

– Только вместе с моим сыном! – пискнула Берта в растерянности от случившегося.

– Естественно! – Клеменс снова сел и взял в руки нож и вилку. – Если ты продолжаешь настаивать на этой свадьбе, Кармен, можешь присоединиться к семейству Хэллоуэй.

– Нет, нет. – Кармен энергично замотала головой. Она так побледнела, что Дэвина испугалась, как бы она не упала в обморок. Но Кармен проявила железную выдержку.

Спокойно, не глядя на Питера, она схватила вилку и начала есть.

Питер заметался взглядом между матерью и невестой, но Берта положила конец дальнейшим сомнениям, строго приказав ему следовать за собой. Он вскочил как оловянный солдатик и побежал из столовой вслед за матерью, словно опасаясь, что остальные гости закидают его картофельным пюре.

– Маменькин сынок! – злобно выкрикнула Луиза. – Сейчас наделаешь в штаны!

– До свиданья, Луиза. – Голос Клеменса звучал непреклонно.

– Но… – Луиза уставилась на него, открыв рот и вытаращив глаза.

– Горничная поможет тебе упаковать вещи. – Клеменс не отрывал глаз от тарелки.

– О! – Луиза вскочила, схватила свою тарелку и в бешенстве швырнула ее в стену.

Гости испуганно прикрыли руками головы, но Луиза этим ограничилась. Кипя от ярости, она развернулась и умчалась из комнаты так, будто за ней гнались фурии.

На какое-то время за столом воцарилось гнетущее молчание. Даже дядя Уоррен, у которого всегда наготове была шутка, низко склонился над своей тарелкой и машинально ел, не произнося ни слова.

Через десять минут Луиза выскочила из дома, а еще через пять после ее эффектного ухода в холле появился Питер, нагруженный чемоданами и сумками своей мамаши.

Берта остановилась в дверях столовой и одарила присутствующих последним ядовитым взглядом.

– Шофер нам не нужен, – надменно объявила она. – Мой сын сам увезет меня отсюда. На собственном «мерседесе».

Последнее слово было нарочито выделено голосом.

Однако впечатления ни на кого не произвело.

Берта повернулась и гордо удалилась. Через несколько секунд за ней и Питером громко захлопнулась входная дверь.

И только тогда Клеменс выпустил из рук нож и вилку и откинулся на стуле.

Он молча смотрел на стену, точнее, на то место, где тарелка Луизы оставила отчетливые следы.

Когда он наконец обернулся к сестре, все за столом ожидали услышать длинную речь, которая разрядила бы накопившийся за последние дни гнев, несомненно испытываемый им, но этот человек как был, так и оставался непредсказуемым.

Сдержанным кивком он указал на остатки картофельного пюре, приставшие к стене, и усмехнулся.

– Придется нам менять обои, Tea. – И эта фраза означала, что с темами «свадьба», «Берта и Питер Хэллоуэй» и «Луиза Мэйгард» покончено.

В ночь с одиннадцатого на двенадцатое октября ударил первый мороз. Холодный ветер разрисовал окна ледяными цветами, но в гостиной было приятно натоплено.

Дэвина уютно устроилась с книжкой перед камином, в котором потрескивали дрова, но не читала, а прислушивалась к звукам дома.

Такой дом, как живое существо, говорит на своем языке, но услышать его можно лишь ночью, когда все спит. И если это старый дом, за долгие годы впитавший, проживший разные судьбы своих обитателей, то он может многое рассказать о них.

По его лестнице протопало бесчисленное количество ног. Смех, слезы, рождения, смерти – чего только не повидал этот старый фермерский дом и, наверное, знал о жизни буквально все.

Дэвина слушала шорохи, испытывая облегчение и радуясь, что события в последние дни приняли столь неожиданный поворот.

Дом, казалось, тоже был рад, что Берту Хэллоуэй свергли с трона. Ее острые каблуки больно впивались в его полы, а постный, вялый характер Питера вселял в него страх за свою дальнейшую судьбу.

Но сейчас он успокоился, а однозначное решение Клеменса Вентуры относительно этой назойливой Луизы делало счастливым не только старый фермерский дом.

Дэвина очень страдала от мысли, что Клеменс и Луиза могут стать супругами. То, как Луиза вела себя в этом доме, доказывало, что перед ней новая миссис Вентура. Но Клеменс выставил Луизу за дверь, рассеяв тем самым все сомнения Дэвины.

Что же касалось ее собственного отношения к Клеменсу, Дэвина до сих пор не знала, как себя с ним держать.

Во всем, что касалось чувств, боевой дух у нее начисто отсутствовал. Она могла сражаться за свое призвание, за музыку, за карьеру, но не за любовь мужчины, боявшегося взять на себя ответственность. Встречаясь с подобным поведением, она предпочитала отойти в сторону, и с Клеменсом это далось ей особенно тяжело.

Но имело ли смысл ломать копья из-за мужчины, считающего себя слишком старым, чтобы сделать счастливой ее, Дэвину?

Все это лишь отговорки, говорил ей разум, как всегда, когда она доходила в своих рассуждениях до этого пункта. Клеменс хотел провести с ней всего несколько приятных часов, а не всю жизнь. Так что надо забыть про это и сконцентрироваться на более реальных вещах, например, на предстоящем концерте.

Ах, разум конечно же прав! Если бы не было бедного глупого сердца, не желавшего подчиняться рассудку.

– Дэвина! – Услышав голос Клеменса, Дэвина испуганно вздрогнула. Она быстро обернулась и удивленно посмотрела на него. – Извини. – Клеменс подошел поближе. – Я не хотел тебя напугать. Я стучал, но ты так задумалась, что, вероятно, не услышала. – Он опустился на мягкий ковер рядом с Дэвиной и протянул руки к камину. – О, как хорошо. – Клеменс потер пальцы и умиротворенно вздохнул. – Сегодня ночью чертовски похолодало. Я думаю, что в ближайшие дни выпадет первый снег.

Дэвина молчала. Не из упрямства или злости, а потому, что сердце ее опять начало выделывать кульбиты.

Как ей хотелось дотянуться до него рукой и погладить темные волосы. Он выглядел трогательно молодым, примостившись около нее на полу и наслаждаясь, забыв обо всем, теплом живого огня. Но Клеменс не желал впустить ее в свою жизнь, и Дэвина вынуждена была в конце концов это признать.

– Кстати, я хотел тебя поблагодарить, – произнес Клеменс после довольно долгого молчания. – Это была адская работа – оповестить об отмене свадьбы всех гостей, которых Берта включила в список. Ужасно мило с твоей стороны, что ты нам помогла. Кармен абсолютно переменилась, – продолжил он спустя некоторое время, поскольку Дэвина все еще не промолвила ни слова. – Она снова хохочет и ест, как будто работает в поле. Я рад, что она опять счастлива!

«Скажи что-нибудь! – мысленно приказала себе Дэвина. – Давай, открывай рот, говори, а не сиди словно мумия!»

Но горло пересохло. Ни язык, ни голосовые связки ей не подчинялись.

– Вообще-то история с Луизой была только предлогом. – Клеменс уставился на огонь, но Дэвина чувствовала, что он нервничает. – Я хотел защититься от тебя. Глупо, правда? Я по-прежнему схожу по тебе с ума. Что мне делать? Я постоянно твержу себе: «Она слишком молода для тебя!», но толку от этого никакого. Ты внедрилась ко мне в кровь, и я не могу от тебя избавиться. Дэвина, черт побери, я с тобой разговариваю!

Она встрепенулась и моргнула.

– О, я… – «Ну почему мне не приходит в голову ничего разумного?» – Я тоже рада, что Кармен снова счастлива. В последние недели она напоминала привидение. Я действительно очень о ней беспокоилась.

Она не смотрела на Клеменса, но знала, что он придвинулся к ней. Она не глядя чувствовала его близость, силу его притягательности, от которой у нее перехватывало дыхание и немели руки и ноги.

– О, Дэвина, как мне выбросить тебя из головы? – негромко спросил Клеменс. Теперь он сидел так близко, что их плечи соприкасались.

– Почему ты непременно хочешь от меня избавиться? – невесело прошептала Дэвина.

– Потому что, если мы останемся вместе, ничего хорошего не получится. – Он ласково провел указательным пальцем по ее губам, открывшимся от его прикосновения. – Ты так молода, у тебя большие планы, и к тому же ты лучшая подруга моей дочери. Было бы непростительно запереть тебя на ферме, в то время как тысячи людей ждут твоих песен.

Дэвина повернула голову. Ее вдруг наполнила надежда, придавшая ей силы, чтобы взять инициативу в свои руки.

– Есть много знаменитых певиц, совмещающих эти вещи, – прошептала она, бережно поглаживая Клеменса по щеке. – Мне нужны музыка, публика, моя группа. Но ты мне тоже нужен. Почему бы нам не попробовать примирить одно с другим?