Текст книги "Милые лжецы"

Автор книги: Эдна Мир

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

Уголком глаза она заметила, что Линн под руку с неким тучным господином спешит к буфету. Похоже, толстяк воспламенился, и Линн грелась в лучах восторженного поклонения. Саймон и Роберт стояли с группой оживленно жестикулирующих молодых людей.

«Тоже хорошо, – подумала Дэвина, – значит, сегодня обойдемся без собрания».

– Иди сюда, я набрал для тебя закусок. – Дэвина вздрогнула, услышав голос Мэтта, то есть Клеменса.

Неразумное сердце тут же бешено подпрыгнуло, стоило ей заглянуть в его темные глаза. Злясь на саму себя, Дэвина отвернулась и так улыбнулась пожилому господину, что тот чуть не проглотил вилку.

– Дэвина, пожалуйста! – Клеменс почти умолял. – Я должен с тобой поговорить. Мне очень многое надо тебе сказать, объяснить. Давай отойдем куда-нибудь, где нам никто не помешает.

– Нет. – Дэвина взяла у него из рук наполненную тарелку и бесцеремонно отправила ее в стоящее рядом мусорное ведро. – Выкладывай, что у тебя на сердце, только здесь и сразу, или заткнись и оставь меня в покое.

Клеменс проводил взглядом румяный поджаристый шницель, упавший на использованные бумажные салфетки, и покачал головой.

– Ладно, – сдался он после короткой внутренней борьбы. – Поговорим прямо здесь. – Он отвел глаза от корзины для мусора и пристально посмотрел на Дэвину. – Когда я заполнял личную анкету для агентства, то указал ненастоящее имя. Совпадает, все, кроме имени и адреса.

– Сейчас угадаю. Это был адрес Сэма, а также его идея?

– Точно. – Клеменс попытался улыбнуться, но ничего не вышло. – Черт побери, Дэвина, я слышал самые дикие истории об этих компьютерных знакомствах и хотел как-то подстраховаться.

Дэвина взяла с подноса проходящего мимо официанта стакан и с удовольствием выпила.

– И что же дальше?

– Ну, а когда ты вдруг появилась вместо матери в отеле «Глэдстоун», я поначалу не видел повода открыть свое истинное имя. А потом… – Клеменс пожал плечами. – Ты знаешь, что я по уши в тебя втрескался и не хотел сразу огорошить взрослой дочерью. Черт возьми, Дэвина, да пойми же ты! Я на восемнадцать лет тебя старше, одного этого хватит, чтобы отпугнуть, а тут еще такая дочь – я сам себе начал казаться дедушкой.

– В Мэнори у тебя было сколько угодно возможностей сказать мне правду, – строго напомнила Дэвина.

– Да. – Клеменс нервно ломал пальцы. – Я и хотел, но потом ты упомянула Кармен, и все пошло насмарку. Когда ты так непосредственно рассказала мне о вашей дружбе, меня словно лошадь лягнула. Показалось, что сказать правду невозможно. Я подумал – старик, если ты сейчас откроешь ей, она повернется и уйдет. Но этого я не хотел допустить ни при каких обстоятельствах.

– Нет! – Дэвина горько засмеялась. – Ни в коем случае не хотел. Ведь моя непосредственность была просто находкой, ты получил отличную возможность выспросить у меня про личную жизнь Кармен и особенно про ее отношение к Питеру Хэллоуэю. Фу, Клеменс Вентура, ты низкий лицемер.

– Но Дэвина!

Она отвернулась и попыталась уйти, но Клеменс успел схватить ее за рукав блузки и удержать.

– Дэвина, это не так. У меня не было намерения тебя использовать! – Голос стал более требовательным. – Мне, между прочим, абсолютно все равно, выйдет Кармен за этого маменькиного сынка или нет. Если она видит свое счастье в том, чтобы связаться с недозрелым юношей и его львицей-мамашей, – это ее дело. Меня это больше не касается.

– Тогда ты еще хуже, чем я думала, – вскипела Дэвина. Теперь она всерьез рассердилась. – Ты нужен Кармен. Сейчас больше, чем когда-либо. Но ты пускаешь все на самотек и спокойненько наблюдаешь, как она расстрачивает себя на этого недоумка. – Дэвина глотнула воздуха и постаралась успокоиться. Взяв эмоции под контроль, она продолжила уже более сдержанным тоном: – Кармен ищет внимания. А все, что ты ей даешь, это указания, указания и еще раз указания. Что ей с ними, черт побери, делать?

– Дэвина, я хотел бы…

– Замолчи! – Она все-таки сорвалась на крик. Правда, тотчас поджала губы и процедила: – Кармен нуждается в тебе. В тебе, своем отце, который может иногда обнять, спросить, как дела, счастлива она или грустит, а может, злится и еще о тысяче разных вещей. Чеком и парой строгих фраз во время обязательных уик-эндов этого не заменишь.

– Хорошо, хорошо, дорогая. – Клеменс успокаивающе поднял руки. – Мы можем обо всем поговорить. Упреки, которые ты мне бросаешь, несомненно справедливы. Но что будет с нами? Я бы хотел, чтобы ты поняла, почему я так поступил.

– Кармен идет.

– Что ты сказала?

– Кармен идет. – Дэвина повела подбородком в сторону буфета. – Она несет тебе перекусить. Приятного аппетита, Клеменс.

Она повернулась и пошла, не обращая больше на него внимания.

Свежеиспеченные супруги ровно в восемь вечера исчезли под громкие приветствия и пожелания счастья, чтобы успеть на последний самолет из Рочестера в Лос-Анджелес, но после их отъезда праздник продолжался как ни в чем не бывало.

Родители невесты и впрямь не пожалели средств для развлечения гостей. Веселая музыка «кантри» сменялась благородными звуками вальса, а паузы занимали артисты варьете.

Последний из них, дрессировщик пуделей, закончил свой номер около двенадцати и освободил сцену для «Людей синих лугов», которые должны были, если потребуется, играть для самых рьяных полуночников хоть до рассвета.

К счастью для музыкантов, многие из приглашенных рано поднялись в этот день, чтобы вовремя прибыть в Сэлис, поэтому большинство гостей к часу ночи либо разбрелись по комнатам, либо отправились по домам.

Несмотря на это, совершенно обессиленная Дэвина добралась до своей комнаты лишь в три часа ночи.

Кармен еще не спала, когда она вошла, держа в руках сапожки.

Ночная лампа у кровати Кармен неярко светилась, смягчая резкие контуры мебели.

– Дэвина? – Кармен выпрямилась и широко распахнутыми глазами уставилась на подругу. – Я хочу тебе сказать, что ты просто великолепна. Папа был в полном восторге.

Улыбка Дэвины стала слегка натянутой.

– Спасибо. – Она села к туалетному столику и включила подсветку зеркала.

– Дэвина? – Голос Кармен слегка дрожал. – Папа мне все рассказал.

Бумажные платочки застряли в упаковке. Дэвина стала нервно их теребить, и в руках у нее оказалось сразу полпачки, явный перебор.

– Ты выйдешь за папу замуж? – Голосок Кармен звучал тоненько, почти по-детски, в нем слышались тысячи невысказанных страхов и вопросов, которые она не могла сформулировать.

Дэвина со вздохом бросила салфетки на стол и повернулась к Кармен.

– Не знаю, – негромко ответила она. – Мы ведь едва знакомы. На это нужно время, много времени.

– Но папа в тебя влюблен! – воскликнула Кармен, сияя глазами. – Он ужасно расстроен, что ты на него сердишься. Ах, Дэви, послушай, не валяй дурака. Прости моего папу, он не самый плохой из людей.

– Знаю, знаю, – попыталась успокоить ее Дэвина. – Но тебе не кажется, что небольшого наказания он все же заслуживает?

Кармен глубокомысленно наморщила лоб и приложила к кончику носа указательный палец.

– Да, – вынесла она окончательный вердикт после небольшого раздумья. – Наказать надо. Но потом ты за него выйдешь, ладно?

Дэвина больше не в силах была сдерживаться. Ну что за ребенок эта Кармен! Черное для нее всегда черное, а белое – только белое, и точка! В ее мире не существовало серого цвета, но так, может, и лучше.

Посмеиваясь над юным пылом Кармен, Дэвина снова отвернулась и взяла помятые салфетки.

– Да, – улыбнулась она, старательно снимая макияж. – Да, потом я выйду за него замуж. Ну, ты довольна?

– Замечательно! – Кармен опять юркнула под одеяло и свернулась как котенок. – А этого Питера Хэллоуэя вместе с его мамашей я пошлю к черту. – Она зевнула. – Нашей семье такие не нужны. Без них будет…

Конец фразы Дэвине услышать не пришлось. Кармен сладко уснула.

4

Дэвина спала очень беспокойно. Ей снились обезьяны, мечущиеся по студии звукозаписи и крушащие все, что попадалось им на пути. Дэвина пыталась отбиться от дикой орды, но визжащие, задиристые твари не отставали от нее, дразнили, цеплялись до тех пор, пока она не проснулась в холодном поту.

– Ш-ш-ш, Дэвина, успокойся! – Она почувствовала, как сильная теплая рука легла ей на плечо. – Это я, Клеменс. Можно с тобой поговорить?

В комнате было абсолютно темно.

– Подожди меня снаружи, – лаконично бросила она в темноту, не зная точно, где находится Клеменс. Зато, несмотря на темень, она отлично ощущала токи, исходящие от него. Кожа немедленно покрылась мурашками словно от сквозняка.

Только когда Клеменс вышел, Дэвина поняла, что действительно проснулась. Значит, Клеменс ей не привиделся, а на самом деле ждет ее где-то в коридоре, чтобы – да зачем, собственно?

Дэвина чуть-чуть поиграла с мыслью, не заставить ли его ждать понапрасну, но затем отбросила ее, с одной стороны, из-за любопытства, а с другой – опасаясь, что Клеменс способен разбудить весь дом, если она не появится.

Поэтому Дэвина слезла с кровати, накинула валявшийся в ногах махровый халат и на цыпочках, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить мирно посапывающую Кармен, прошла к двери.

В коридоре горели только зеленоватые лампы аварийного освещения, дававшие ровно столько света, чтобы можно было ориентироваться.

В их тусклом отсвете Клеменс, высматривающий Дэвину, небрежно облокотившись о комод, выглядел так, будто по ошибке попал в аквариум.

Будто рыба, выброшенная на берег. Это сравнение вызвало у нее едва заметную улыбку, но Клеменс сразу осмелел, подошел к ней и осторожно обнял.

– Дэвина, дорогая, как хорошо, что ты пришла.

– Чего ты хочешь? – Улыбка на ее лице погасла.

Она оттолкнула Клеменса и прошла мимо него к маленькой кушетке, стоявшей у окна.

Клеменс последовал за ней, хмуро глядя, как Дэвина села, с удовольствием устраиваясь на подушках.

– Я хочу извиниться перед тобой, – решительно начал он. – Мне жаль, что я тебе солгал. Принимаешь такое извинение?

Дэвина недоверчиво взглянула на него. «Как это понимать? Это все, что Клеменс может сказать, или есть причина посерьезнее, чтобы вытащить меня среди ночи из постели?»

– Дэвина! – В его голосе звучало нетерпение. – Скажи, ты можешь простить мне маленький вынужденный обман, да или нет?

Его тон снова разбудил в ней гнев.

– Нет, – рассерженно ответила она. – Я тебя не прощу. И объясню, почему именно. Ты сам установил для Кармен строжайшие критерии во всем, что касается морали. Я всегда думала, что ты хоть и строгий, но очень честный и ответственный человек, для которого воспитание дочери является делом первостепенной важности. Возможно, иногда ты перегибал палку, но мне это нравилось больше, чем равнодушная позиция некоторых других родителей.

– Я не только отец, но и мужчина, – перебил ее Клеменс.

– Довольно дурацкое объяснение, – сердито оборвала его Дэвина. – Я считаю совершенно отвратительным лицемерием, когда другим проповедуют мораль и соблюдение приличий, а сами живут по абсолютно иным правилам.

– Черт побери, в чем же моя страшная вина? – возмутился Клеменс, тоже не на шутку рассердившись. – Ты разглагольствуешь так, будто я тайком устраиваю еженедельные дикие оргии, а дочь держу запертой в монастыре. Что плохого в том, что я ищу женщину? И что непристойного в том, что я попытался сделать это через агентство?

– То, что ты делаешь это под чужим именем! – Дэвина вскочила и начала мерить широкими шагами коридор. – Ты маскируешься, как шпион на вражеской территории. Уже одно это внушает мне подозрение, а тот факт, что ты даже в Мэнори не открыл правду, говорит мне, что ты ищешь женщин ради вполне определенной цели, притом вовсе не такой достойной, как сейчас пытаешься изобразить.

– В таком случае у тебя более буйная фантазия, чем у меня, – с сарказмом парировал Клеменс, но Дэвину не так легко было сбить с толку.

– Я всего лишь придерживаюсь логики. – Она избегала темных глаз Клеменса, сверкавших гневом. – Честный человек после всего, что было между нами в Мэнори, открыл бы свое настоящее имя, ты же продолжал врать и даже использовал возможность разузнать все о Кармен и о нашей жизни.

– Дэвина! – Клеменс начал терять терпение. – Сколько раз я должен повторять, что никакого интереса выспрашивать тебя у меня не было. Единственной причиной, по которой я не хотел ничего рассказывать о себе, была Кармен. Я не знал, как выйти из этой ситуации, пойми ты наконец!

– А что такого сложного было в этой ситуации? – насмешливо спросила Дэвина.

– То, что лучшая подруга моей дочери была одновременно моей возлюбленной. – Клеменс говорил сейчас абсолютно спокойно, но пальцы его покоя не знали, то сплетаясь, то расплетаясь, выдавая его нервное напряжение. – Если ты этого не понимаешь, значит, действительно не знаешь жизни.

– Ах, Клеменс. – Дэвина снова села на изящную, обитую шелком в полоску кушетку. – Выходит, ты страдал комплексами. А сейчас выбросил все за борт и готов начать еще раз?

– Нет. – Клеменс медленно покачал головой. – Я хоть и рассказал Кармен о нас, и это, кстати, ее совсем не так шокировало, как я предполагал, но начать заново я бы не решился.

– Нет? – Сердце Дэвины мгновенно подскочило. Она собиралась слегка пожурить Клеменса за обман, но насмерть его перепугать в ее планы не входило.

– Нет. – Клеменс сделал шаг к кушетке, но передумал и остановился перед ней со скрещенными за спиной руками. – Нет, лучше нам не углублять свои отношения, Дэвина, – тихо сказал он. – Я слишком стар для тебя. Восемнадцать лет – это много, дорогая. Я полагаю, что для нас обоих будет лучше расстаться. Секс – слишком узкий мостик.

– Как мудро сказано! – Дэвина почувствовала, как к горлу подступают слезы. – Кармен обожает твои на любой случай заготовленные сентенции. Все всегда чрезвычайно разумно, все своим чередом и вообще никаких сложностей. Послушай, Клеменс, ты последний трус!

– Может быть. – Клеменс грустно покачал головой. – Вероятно, ты права, когда говоришь так. Но твои слова только доказывают и мою теорию. Я действительно слишком стар для тебя, потому что лишь молодые люди способны рисковать. Если начинаешь рассматривать вещи со всех сторон, значит, состарился. – Он пошел, но перед дверью в свою комнату еще раз остановился и посмотрел на Дэвину, оцепеневшую на кушетке. – Эта сентенция, кстати, не из моего личного фонда. – Улыбка получилась горькой. – Это сказал мой отец, когда я попросил его заняться фермой вместе со мной. Риск был для него слишком велик, и мне пришлось взять все на себя.

– Тогда трусость ваше семейное качество. – Дэвина понимала, как по-детски звучит ее замечание, но не смогла удержаться от того, чтобы бросить в Клеменса еще один камешек.

Он не отреагировал. Подарил Дэвине последнюю улыбку, и ей показалось, что он хочет что-то добавить. Но он плотно сжал губы, отвернулся и, не глядя на нее больше, ушел в свою комнату.

– Проклятье! – Дэвина от отчаяния заколотила кулаком по подлокотнику кушетки. – Проклятье, проклятье, проклятье!

Было больно, гораздо больнее, чем она предполагала, но придется смириться. Лучше бы сразу, не позволяя себе роскоши выреветься в голос. Дэвина знала, что стоит ей только сейчас заплакать, и она не сможет остановиться в течение многих часов. А завтра ее ждут дорога домой и новая работа.

Некогда печалиться, Дэвина! Она собралась с силами и заставила себя встать и отправиться в свою комнату.

А за окном уже брезжил рассвет нового дня.

Несмотря на бессонную ночь, Дэвина проснулась, как только зазвенел будильник.

Кармен, не подозревающая о ночной беседе, весело напевала и насвистывала, словно птичка, и Дэвина оставила ее в заблуждении, что им с Клеменсом достаточно короткого объяснения, чтобы зазвучали свадебные колокола и Дэвина превратилась в ее приемную мать.

Все же они договорились ничего пока Клеменсу не говорить насчет его предстоящей свадьбы с Дэвиной.

Кармен ухмылялась, как гном, встретившись утром с Клеменсом за завтраком, однако ей удалось не показать своей осведомленности, что при ее болтливости почти граничило с чудом.

Дэвина позавтракала вместе со своей группой и стала помогать демонтировать оборудование, в то время как другие приглашенные собрались в гостиной размером с небольшой зал на шампанское и закуски.

К полудню, когда последний кабель был погружен в машину, Дэвина смогла заняться собственным багажом, а около двенадцати пришло время отъезда.

Но, прежде чем залезть в фургон, Дэвина должна была оторвать Кармен от бара с шампанским и проскользнуть мимо Питера Хэллоуэя, с крайним возмущением воспринявшего известие о том, что его невеста обратно с ним не полетит.

Кармен и Дэвина неожиданно получили поддержку от Клеменса Вентуры, который грубо наорал на брюзжащего Питера и велел ему заткнуться, на что Питер обиделся и отправился к себе в комнату.

– Вот было бы хорошо, – вздохнула Кармен, почти с облегчением глядя, как Питер, гордо выпрямившись и вздернув голову, удаляется по длинному коридору, – если бы он ушел и никогда не возвращался.

– Хотелось бы верить! – буркнул Клеменс и украдкой взглянул на Дэвину, с улыбкой наблюдавшую за этой сценой.

Она почувствовала его взгляд, резко повернулась и ушла прочь, не заботясь, следует за ней Кармен или нет.

Клеменс Вентура больше не имел отношения к ее жизни, она должна это принять, как бы ни было плохо на сердце.

В Джениве Дэвину ждали новые сюрпризы.

Попав домой, она, как обычно, первым делом налила себе добрую порцию виски, поудобнее устроилась со стаканом на продавленной кушетке и стала прослушивать записи, поступившие на автоответчик за уикэнд.

Первые три звонка предназначались Кармен. Звонили ее приятели по учебе, которые хотели с ней встретиться или посоветоваться насчет домашних заданий, потом комнату наполнил знакомый голос Элмонда, в типичной для него приказной манере потребовавший, чтобы Дэвина немедленно ему перезвонила.

– Идиот! – фыркнула она. – Ты ведь сам заслал меня в Сэлис, теперь будь любезен подождать!

После Элмонда защебетал голос Мэди: «Дорогая, где бы ты ни была, когда вернешься, немедленно мне позвони, это страшно важно».

Дэвина глотнула виски и закрыла глаза.

Голоса сменяли друг друга. Свени Миллз, Том Харлей, Пит Пайпер – разные, не очень близкие знакомые Дэвины и Кармен, которым, видимо, нечем было занять себя в выходные. А после них – снова Мэди Рэндолф, почти захлебывающаяся от волнения: «Черт возьми, Дэви, куда ты запропастилась? Позвони же мне наконец».

– Похоже, дело серьезное, – отозвалась Кармен, слушавшая до этого молча. – Позвони-ка ей побыстрее.

Дэвина не испытывала желания говорить с матерью, но голос Мэди еще дважды раздался с пленки, звуча каждый раз все настойчивее. Дэви сдалась и набрала номер Мэди.

– Боже, наконец-то! – Мэди была на грани истерики, что несколько обеспокоило Дэвину.

– Мамочка, что случилось? – участливо спросила она, и в ответ на другом конце провода воцарилось растерянное молчание.

Дэвина уже много лет не называла Мэди мамой, так как та считала, что это ее старит. Дэвина смирилась. Слова «мама», «мамочка» она употребляла, лишь бывая особенно взволнованной, озабоченной или печальной.

– Ничего плохого, – успокоила ее Мэди и издала смешок, призванный доказать ее хорошее настроение. – Я только хотела тебе сообщить, что мы с Тедди в следующую пятницу сочетаемся браком. Очень тихо, без всякой помпы, но чрезвычайно романтично. Ну, что скажешь?

– Я – о-о-о! – Дэвина на мгновение потеряла дар речи. Все получилось так быстро. Знает ли Тедди, на что он себя обрекает?

Но потом радость за Мэди все же одолела скепсис Дэвины.

– Замечательно, мама! – воскликнула она в искреннем восторге. – Тедди Армстронг – это именно то, что тебе нужно. Я желаю вам большого, большого счастья!

– Спасибо. – В голосе Мэди вдруг прозвучала робость. – Я хотела, чтобы ты узнала об этом первой. – Она замолчала. А когда снова заговорила, в тоне ее сквозила неуверенность. – Ты ведь ничего не имеешь против того, чтобы получить нового папочку?

– Мэди, мне двадцать четыре года! – с улыбкой напомнила ей Дэвина. – Лишь бы ты была счастлива. У вас будет свадебное путешествие?

– Да, в Аризону. – Мэди сразу забыла все сомнения. – Тедди хочет показать мне красные горы и кактусовые леса. Ах, Дэви, я так рада. Ты приедешь на нашу свадьбу?

– Не знаю. Элмонд Мэйсон…

– Забудь про Элмонда, – нетерпеливо перебила ее Мэди. – Предстоит свадьба твоей матери. Скажи ему это. Сын Тедди тоже приедет. Вы обязательно должны познакомиться. Ведь вы будете почти братом и сестрой.

– Ладно, мама, я приеду, если смогу, – охотно согласилась Дэвина. – Где состоится праздник?

Мэди засмеялась. Очень счастливо и чуточку хвастливо.

– В доме у Тедди. Он живет на Либерти-авеню, 224. Там же будет и венчание. Постарайся приехать накануне, чтобы мы могли немножко посплетничать.

– Договорились, мама. – Дэвина попрощалась с матерью и позвонила в бюро Элмонда Мэйсона.

– Что за черт! – выругался тот, не удостоив ее ни словом приветствия. – Почему ты только сейчас позвонила? «Мьюзик Коп» вконец достал меня из-за рекламных съемок. Живо в машину и мчись в Элберту, они уже несколько часов тебя ждут.

– Но Элмонд, я…

– Никаких «но», – взъярился менеджер. – Марш на улицу. – Он швырнул трубку, оставив Дэвину наедине с ее возмущением.

Она с большим сожалением отказалась от остатка виски, торопливо перепаковала дорожную сумку и два часа спустя была уже на пути в Элберту.

Неделька выдалась еще та.

С понедельника по среду Дэвина провела в фотостудии, чтобы сделать снимки для обложки пластинки, рекламных плакатов и прессы.

В четверг утром она вернулась в Джениву, сменила вещи и помчалась в Рочестер, где ее ждала Мэди Рэндолф, превратившаяся в сплошной клубок нервов.

– У меня такое ощущение, будто это моя первая свадьба, – дрожа призналась Мэди, в черт знает который раз примеряя небесно-голубой костюм, приготовленный для венчания. – Я действительно хорошо выгляжу? А шляпа мне идет? А прическа? Туфли подходят к костюму?

И еще тысячей вопросов Мэди закидала свою дочь, пока Дэвина без лишних церемоний не препроводила ее в автомобиль и не отвезла в «Синие глаза», где с помощью шампанского и шоу Мэди на время забыла о предстоящей свадьбе.

Уолтер, сын Тедди Армстронга, оказался безобидным приятным человеком, которого, по сути, совершенно не трогали суматоха и волнения.

Он хотел только покоя и по этой причине после короткой церемонии удалился с бутылкой бренди за большой, ростом с человека, фикус и больше в этот день не показывался.

В целом праздник получился прекрасный. Разумеется, он далеко перешагнул скромные рамки, планируемые Тедди, поскольку Мэди не могла не продемонстрировать свежеиспеченного супруга всем своим приятельницам и не устроить триумфальное шествие.

Поэтому не менее пятидесяти человек топталось в маленьком домике Тедди и на его ухоженном газоне, которому потребуются теперь годы, чтобы прийти в себя после всей этой вакханалии.

В субботу утром Дэвина вернулась в Джениву, но сюрпризы не прекращались.

Снова вынырнул на поверхность Питер Хэллоуэй и начал атаковать Кармен Вентуру заверениями в пламенной любви.

– Ой, я так счастлива, – объявила Кармен, когда Дэвина, выжатая как лимон, из последних сил дотащилась до прихожей. – Представляешь, Питер хочет на мне жениться, а его мать не будет к нам переезжать. Разве не замечательно?

– Не знаю. – Дэвина отодвинула Кармен в сторону, вошла в гостиную и со стоном повалилась на кушетку.

Кармен следовала за ней.

– Свадьба должна состояться в конце сентября. Ты поможешь мне выбрать свадебное платье?

– Да, – выдохнула Дэвина, мечтавшая только о покое. – Но сейчас помолчи минут пять, пожалуйста. Будь добра, приготовь мне выпить, потом я лягу в ванну, а после – спать. Спать, ты слышишь? Десять часов подряд или дольше, и горе тому, кто меня разбудит.

Но желанный отдых получился коротким.

Уже вечером в воскресенье прибыл Элмонд Мэйсон собственной персоной, чтобы поднять Дэвину с постели.

Потратив более тысячи долларов на взятки и килограммы словесного меда на лесть ответственным персонам, он выбил для Дэвины выступление на телевидении.

Вместе с «Людьми синих лугов» она уже в понедельник в полдень должна была прибыть в нью-йоркскую студию канала «Ай-Ар-ТВ», чтобы начать пробы для шоу Бата Хорвелла.

Передача выходила в эфир в пятницу вечером. Элмонд вновь продемонстрировал свой гениальный нюх, подсказавший ему, что Джози Майлз, который, собственно, и должен был выступать, непременно заболеет.

В среду утром, на обратном пути из Нью-Йорка в Джениву, Линн Бэлтвайн сообщила товарищам, что выходит из группы.

Первая неделя сентября снова принесла с собой жаркую летнюю погоду, столбик термометра зашкаливал за тридцать пять градусов. Кармен весь день проклинала свою работу в фабричной столовой, которая и в самом деле была в такое пекло не сахар, а Дэвина не переставала рвать на себе волосы из-за того, что новый гитарист оказался полным ничтожеством.

– Хочешь поехать со мной в Кобурн и хоть в течение нескольких часов отдохнуть от всей этой суеты? – спросила Кармен, вяло запихивая майку в дорожную сумку. – Сможешь покататься на лошади, поплавать, побездельничать, а тетя Tea хоть немного тебя откормит. Что хочешь, то и делай. Папочка наверняка обрадуется, – добавила она, искоса бросив на Дэвину быстрый взгляд.

– Твоему папочке совершенно наплевать, где я и что делаю, – огрызнулась Дэвина. – Со времени празднества он ни разу не дал о себе знать.

– Потому что он боится, – воскликнула Кармен, ставшая вдруг активной. – Папочка вполне серьезно полагает, что слишком стар для тебя и у него нет никаких шансов удержать тебя надолго. Он глуп, как все мужчины, Дэви. Мы должны его подтолкнуть.

Они находились в спальне Кармен, производившей очень игривое, легкомысленное впечатление благодаря двуспальной кровати, вычурной мебели и куче мягких игрушек.

Кармен собирала сумку, чтобы, как всегда по уик-эндам, поехать к отцу, с которым они после свадьбы в Сэлисе гораздо лучше понимали друг друга.

Хотя Дэвина была чрезвычайно загружена по работе, она заметила, что ее подруга совсем не готовилась к своей свадьбе с Питером Хэллоуэем, однако оставила свое наблюдение при себе.

Давно следовало поинтересоваться делами Кармен, поскольку было бы гораздо лучше, если бы девушка сама осознала свою ошибку.

– Ты обещала выйти за папочку замуж, – тихонько напомнила Кармен и низко склонилась над своей сумкой.

– Не будь такой ужасно наивной! – Дэвина вздохнула. – Если твой отец не хочет продолжать отношения, значит, у него есть на то причины. Я тут ничего поделать не могу.

– Но ведь папочка хочет! – возмутилась Кармен. – Он хочет, только пока этого не понимает. Поедем, Дэвина, может, все еще и наладится.

– Не могу, Кармен, – объяснила Дэвина подруге. – Ты же знаешь, что Роберт назначил на конец недели пробы. Кроме того, я должна работать над своей новой песней. Текст «Июня в солнечной долине» мне совсем не нравится. Мне нужно его отшлифовать, если мы хотим включить песню в программу нашего первого большого концерта.

– Но тебе же надо хоть изредка отдыхать, – возразила Кармен. Это звучало вполне резонно.

– Ты права. – Дэвина попробовала улыбнуться, чтобы окончательно не испортить подруге настроение. – Если Элмонд снова не преподнесет мне сюрприз, я, возможно, съезжу на следующей неделе в Кобурн, ладно?

– Ладно. – Уверенности в голосе Кармен не слышалось. – Она закрыла молнию на сумке и подняла ее с кровати. – Пока, Дэвина, – разочарованно проворчала она. – Мне пора идти. Мы с Питером и Бертой собирались вместе пообедать. Берта купила новую кулинарную книгу и теперь каждый день готовит нам что-нибудь оригинальное.

– Берта просто хочет накрепко приварить к себе Питера, – не удержалась Дэвина, но Кармен на это лишь безразлично кивнула, словно Дэвина сделала совершенно невинное замечание.

– Да, Берта не потерпит рядом с собой другую женщину, это уж точно.

И с этими словами, как бы признавая собственное бессилие, Кармен покинула свою веселую комнатку.

Дэвина осталась наедине с грустными мыслями.

Свадьба была все-таки назначена на двенадцатое октября.

Берта Хэллоуэй сама определила дату, поскольку Кармен не проявляла никакой инициативы.

– Посмотрим, может быть, в октябре, – всякий раз пыталась уклониться она, когда Питер или его мамаша задавали прямой вопрос. И так продолжалось до тех пор, пока Берта Хэллоуэй не стукнула кулаком по столу, категорически заявив: «Не „может быть”, а точно! Я не позволю превращать своего сына в посмешище».

Она засучила рукава и все организовала.

Разумеется, уже давно никто и речи не заводил о том, что Берта останется жить одна в своем маленьком домике.

Она вместе с сыном купила бунгало на окраине Дженивы, оборудовала его по своему вкусу, расставила свою мебель и примерно с неделю жила там – как пчелиная матка в ожидании рабочих пчел, которые ее накормят.

Кармен абсолютно не интересовалась подготовкой к свадьбе. Она продолжала ходить на занятия в университет, трижды в неделю работала в супермаркете и встречалась с друзьями, как будто готовилась вовсе не ее свадьба.

Единственным условием, которое она поставила и за которое выдержала несколько яростных боев с Бертой, было то, чтобы венчание и следующий за ним праздник состоялись в Кобурне на ферме ее отца.

Все остальное Кармен предоставила своей будущей свекрови, составившей длиннющий список гостей и завербовавшей целую армию добровольцев из клуба любителей игры в бридж для написания приглашений.

Это будет супер-свадьба, решила Берта. Такая же красивая, если не роскошнее, как в Сэлисе, с музыкантами и большой программой.

– Но без всякой музыки «кантри», – объявила она, поскольку терпеть не могла Дэвину и с трудом вынесла, что Кармен пригласила свою лучшую подругу.

Однако весь этот балаган оплачивал Клеменс Вентура, и Берта не решилась тайком вычеркнуть Дэвину из списка гостей.

Зато Берта одержала другую, гораздо более важную победу. Клеменс не сопротивлялся ни одному ее тщеславному замыслу, и – это было точнейшим попаданием в яблочко – Берта настояла на том, чтобы сопровождать молодую пару во время свадебного путешествия.

Понадобилось всего лишь несколько мелких намеков, и вот уже Питер стал отстаивать эту идею как свою собственную. Берта с растроганным видом согласилась не бросать молодоженов на произвол судьбы.

Вот так обстояли дела, когда Кармен вместе с Дэвиной въехали первого октября в графство Кобурн.

Ферма оказалась для Дэвины очередным сюрпризом.

Когда речь заходила о родном гнезде Кармен, Дэвина всегда представляла себе милый маленький фермерский домик с красной крышей и зелеными ставнями, но это роскошное строение нисколько не соответствовало такой картинке.