Текст книги "Под рябиной"
Автор книги: Эдна Барресс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)
Глава 10
– О, боже, он мог бы притормозить у того перекрестка. Ну, чистый гомик! Ничего, я держу его в поле зрения.
Голос Шейлы выдернул меня из задумчивости, заставил сконцентрироваться. Сжав руль покрепче, я всматривалась вперед, стараясь отыскать глазами нечто зеленое, что означало бы Лэрри в машине. Как всегда он настаивал, что знает лучшую дорогу, чем та, к которой я привыкла, а мне совершенно не доставляло удовольствия ехать за ним. И как всегда, наивная оптимистка, на что я надеялась, когда движимая лучшими чувствами, сказала Шейле:
– Поедем со мной, помоги мне перевезти все и устроиться в квартире. Там сейчас так прелестно. Я покажу тебе коттедж, который перешел Рикки по наследству, сможешь познакомиться с Марион и Стивеном, очень милые люди.
Мой энтузиазм возрастал. Шейла не любила скрывать ничего, никаких причудливых недоговоренностей. Любая попытка со стороны тети Эммы подобраться к моей матери не привлекла бы ее внимания и потерпела бы неудачу. И мне припомнилось чистое, но неизбежно субъективное впечатление детства, один идеальный выходной, счастье от постройки крепостей из песка на прогретом солнцем пляже. Только Шейла, отец и я. Отец отдыхал в шезлонге, а Шейла была прекрасна в большой шляпе с мягкими полями. Полное блаженство! На самом деле между ними уже были разногласия, но я лелеяла и свято хранила то воспоминание. Возможно, один на один с Шейлой мы могли бы восстановить более близкие отношения между матерью и дочерью. Ведь это последний шанс.
– У Лэрри есть знакомый, который одолжит ему небольшой фургон, – Шейла перечеркнула все мои надежды. – Он думает, что сможет выкроить время и поехать с нами.
– Только не это, – возразила я. – Нам не нужен фургон!
– Не будь дурочкой, дорогуша. Это значит, что ты сможешь забрать свой туалетный столик и комод. Ты сказала, что тебе нужна кое-какая мебель в квартиру. И потом Лэрри такой забавный, когда он вне дома.
И вот после того, как я сухо поблагодарила Лэрри, я еду за ним, борясь со знакомым мне чувством крушения моих планов. Ничего, скоро нас будет только трое: я, Рикки и наш ребенок, в надежном, тихом мирке. Мы будем навещать мать, родственников Рикки, отец и Мхэр будут приезжать к нам, а маленькая Розмари будет играть с моим малышом, обзаведемся друзьями. Но все это на фоне моей неразрушимо гармоничной семейной жизни.
Несколько дней пребывания Шейлы и Лэрри со мной прошли, как и следовало ожидать. Шейле квартира понравилась. «Для начала пойдет, дорогая моя. Рядом с магазинами. Что, если Лэрри сейчас достанет тебе этот ковер, а потом мы пойдем выпить что-нибудь. Лэрри говорит, здесь есть несколько оживленных местечек».
Она отвергла коттедж тети Эммы, брезгливо сморщив нос: «Так сыро. Я терпеть не могу старье. Чем раньше вы избавитесь от него, тем лучше».
«Простите, тетя Эмма», – поймала я себя на том, что выдохнула свое извинение в тяжелое молчание, когда Шейла и Лэрри удалились в поисках тропинок в заросшем саду. Казалось, нет никакой опасности сейчас, хотя и мысль уколола меня, потому что цель ее враждебности слишком далеко отсюда.
На минуту я задержалась у двери. Сейчас Шейла и Лэрри подходили к тому уголку сада, где рябина изогнула ветки под тяжестью еще незрелых ягод над маленькой клумбой. Внезапный ветерок поднял ветку и, казалось, что прутики, будто руки, достали до светлых локонов Шейлы. Во мне поднялась паника, когда я вспомнила, как Рикки неотрывно смотрел вниз из окна маленькой спальни, пребывая в трансе. И еще тот момент, когда его голос, грубый и резкий, заставил меня замереть с полотенцем в руках, которое я пыталась сорвать с веток, а я обернулась и увидела, что все трое: Рикки, Марион и Стивен – напряженно уставились на меня, будто каменные.
Колдовское дерево, говорит книга. Я поборола в себе нелепый импульс крикнуть: «Отойдите!» Шейла беззаботно отвела веточку, отошла, смеясь, и Лэрри рядом с ней.
– Как насчет того, чтобы вернуться в тот городок, что мы проехали? Кажется, в нем теплится жизнь. Тебе хотелось, чтобы мы познакомились с родственниками Рикки, но попозже, так ведь?
Знакомство Лэрри и Шейлы с Марион и Стивеном явно не стало важным событием. Обе стороны были очень осторожны. Лэрри и Шейла восприняли это как обязанность. Марион и Стивен задавали вежливые вопросы.
– Значит, вы собираетесь домой послезавтра?
В ответ на оправдание Шейлы: «Лэрри надо на работу. Нет, я не знаю, когда мы еще приедем сюда», – Марион поспешила заверить ее: «Конечно, сюда так долго добираться. Ни о чем не беспокойтесь. Уход за беременными здесь очень хороший, а мы со Стивеном полюбили Лорну, мы проследим за ней». Она заговорщицки мне улыбнулась.
В небольшом смущении я тоже улыбнулась ей. Было приятно, что Марион старается помочь Шейле избавиться от чувства вины, и я знала, что ценю ее дружбу и поддержку, но за всю предыдущую жизнь я так устала от постоянной эмоциональной раздвоенности между отцом и Шейлой! Мне не хотелось начинать никаких конфликтов по вопросу преданности между Марион и моей матерью.
– Могу еще что-нибудь вам предложить? – Марион встала.
Легкое удивление волной пробежало во мне. Казалось, будто оценив ситуацию и узнав мнение Шейлы по нужному вопросу. Марион хотелось закончить посещение. Я отбросила эту мысль. Возможно, у них есть планы на сегодня.
Лэрри с готовностью вскочил с места:
– Нет. Думаю, нам пора двигать. Спасибо за чай.
– Скоро увидимся. – Марион на секунду задержала мою руку.
– Забавная пара, – сказала Шейла. – Я бы не смогла жить с такой свитой. Тоскливо.
Шейла и Лэрри уехали. Обняв меня в последний раз, к моему удивлению, Шейла смахнула слезу. Я тоже обняла ее в приступе любви.
– Пиши мне, любовь моя, – сказала она. – Я не люблю писать, но постараюсь.
Я тепло ее поцеловала. Мне хотелось сказать ей что-нибудь значительное, но Лэрри подставил мне свое покрытое щетиной лицо для поцелуя.
– Пора ехать, девочка. Будь осторожна. Пойдем же, Шейл!
Тогда жизнь была чудесна. Я звонила Рикки каждый день, или он мне. Он убедился перед отъездом, что на новой квартире есть телефон. У нас было о чем поговорить: чем он занимается, чем я занимаюсь.
– Ты бы не тратишь много, – ворчал он с притворной строгостью.
– Тебе же хочется вернуться в красивый дом? – парировала я. – И следи за грамматикой, скоро ты будешь преподавать язык. Нужно говорить «не тратила бы», а я и не трачу, а если и трачу, то не так уж много. Завтра я собираюсь на распродажу. Может, найду что-нибудь по низкой цене.
Я улыбнулась про себя: пока он был во Франции, даже за такой промежуток времени, его английский снова становился шероховатым.
– Ты осторожна? – в голосе звучала забота.
– Конечно. Каждую среду хожу на осмотр, но все хорошо. – Я и правда себя хорошо чувствовала.
Стояло бабье лето, чудесное и приятное. Жаль, что Рикки сейчас нет, но впереди столько будет таких дней. Я счастливо играла в обустройство дома. Марион заботилась обо мне, как наседка. Казалось, она постоянно висела на телефоне.
– Да, они уверены, что я рожу в первую неделю января, – сказала я ей в сотый раз. Казалось, ее неотвязно преследовала и мучила намеченная дата родов. – Не беспокойтесь, – успокаивала я. – У меня самочувствие хорошее.
– Какая замечательная погода, – сказала я однажды, когда Марион позвонила в очередной раз. – Думаю съездить на пляж и заглянуть в коттедж. Когда Рикки вернется, нам нужно кое-что взять оттуда для квартиры. Надо бы еще раз посмотреть.
– Прекрасно. Там и увидимся.
– Хорошо. Около трех.
Я прихватила несколько сэндвичей. Устроившись на скале, я смотрела на море, где в далекой дымке мелькали белые чайки. Было так тихо, так приятно, так восхитительно тепло. Гуляли здесь Рикки с тетей Эммой вот в такой день? Нет, его отрывочные воспоминания хранят только холодные ветры, серость. Наверное, это было неудачное время года. Тетя Эмма… я бросила крошки хлеба чайкам, ищущим пищу, и тяжело поднялась, обхватив руками живот. Мои движения стали неловкими. Важно было сделать то, что я запланировала, как можно скорее. Я взглянула на небо. Хоть оно и прекрасно, но скоро октябрьское солнце вновь закатится на западе, а мне в коттедж хотелось бы попасть засветло.
Да, тетя Эмма! Я умышленно старалась думать о ней объективно. Старая дама, которая жила здесь, а сейчас ее уже нет, умерла.
Коттедж выглядел умиротворенно и добродушно, как спокойная и сдержанная старушка. Одинокая и немного грустная, возможно, из-за того, что большинство отдыхающих уже уехали, и летние домики пусты, хотя я заметила, что соседские окна открыты.
Я отбросила эти выдумки с улыбкой. Последний оставшийся житель, тетя Эмма была бы рада видеть, как они уезжают и оставляют ее в покое. Я открыла дверь, и мне в лицо ударил застоявшийся запах лета. Надо открыть окна.
На минуту я застыла в тишине. Нет, здесь никого не было, это просто старый коттедж. Я расслабилась. Да, этот кухонный шкаф прекрасно впишется в нишу, которую мы отвели под столовую. Руки зачесались от желания начистить шкаф, пока он не заблестит своей красотой. Я пошла наверх. А этот сундук! Секунду я стояла и рассматривала его. Подняв крышку, сморщила нос от запаха нафталина, поднимавшегося со сложенного белья.
Если бы Рикки смог перетащить его в квартиру, он был бы нам полезен. Возможно, когда приедет Марион, мы смогли бы стащить сундук вниз, а позже, в один из дней я бы вернулась и разобрала бы вещи, проветрила бы то, что можно сохранить (в чем я сомневаюсь), в саду. Все это необходимо сделать поскорей, такая погода долго не продержится.
Я вышла в сад. Как грустно и заброшенно выглядят сады осенью. Мне нравится это время года, его зрелое богатство. Сердце прыгало от детской радости при виде согнутого от тяжести грушевого дерева. Хорошо бы сорвать несколько. Не хотелось бы их выбрасывать.
В неподвижном воздухе хрустнула веточка, и сердце подпрыгнуло. Марион уже здесь! Но нет, кто-то со стороны хрустел. Над изгородью показалось лицо девушки.
Нет, не незнакомка. Кэрол, девушка, с которой я беседовала в то утро, когда мне нужно было узнать дорогу к магазину. Она здесь была со своим дружком, вспомнилось мне.
– Привет, – сказала она. – Я увидела твою машину.
– Привет, – отозвалась я. – Хочешь груш? Перелезай сюда.
– Мы поменяемся, у тетки есть яблоки.
Никаких дружков, усекла я, так как здесь тетя. Она продралась сквозь изгородь, стряхивая веточки с волос.
– Я принесу корзину. Может, смогу нагнуть для тебя ветки.
Она с сомнением окинула меня взглядом:
– Как скоро будет прибавление?
– Еще в пути, – рассмеялась я. Казалось, это всеобщая проблема.
– Ты только смотри, – продолжала Кэрол. – Я позову тетю Джин.
Тетя с приличием обошла изгородь и вошла в ворота. Крепкая, привычная к труду деревенская женщина с голубыми сияющими глазами на розовом лице.
– Привет, – поздоровалась она. – Я – Джин. Кэрол уже давно зарится на эти груши.
– Она могла бы прийти сюда и сорвать, сколько ей надо, – заверила я.
– Думаю, Кэрол так хорошо помнит, как их гоняли из этого сада, что даже не пытается залезть сюда. – Джин рассмеялась, и морщинки у глаз побежали вверх. – Вы здесь просто стойте и держите корзину. Кэрол взберется на дерево, а я буду ловить груши.
Воспоминания. Да! Я взяла корзинку и встала рядом с Джин, она заговорила первая:
– Приятно знать, что здесь кто-то есть, хотя, конечно, мы проводим здесь только летние месяцы. Осторожнее, Кэрол, эта ветка хрупкая. Вы собираетесь здесь все обустроить и переехать сюда? Вы ведь родственники, не так ли?
– Мой муж – ее племянник. Нет, мы собираемся продать этот дом весной. Рикки сейчас за границей, но работать будет в Англии. Когда-то совсем недолго он жил здесь у своей тетки, – начала я со вступления.
Но она следовала своему ходу мыслей:
– Бедная старая дама. Все дети дразнили ее. Они выдумали, будто она – ведьма, бегали за ней и обзывались. Я даже вижу, как она потрясает палкой, тонкие седые волосы развеваются на ветру. Хотя в последние годы ей было невозможно помочь.
– Вы не помните здесь маленького мальчика? – с готовностью вставила я. – Это был Рикки.
– Какого возраста? Как давно?
– Ему было девять. Приблизительно двадцать лет назад.
– Нет, как раз тогда время было для меня не очень удачное. Я болела и не часто сюда наведывалась. – Джин зачеркнула мои надежды. – Казалось, она очень изменилась после того периода. Старая дама и до этого всегда любила уединение, но иногда появлялась среди людей. Затем она становилась все более замкнутой и странной, будто погрузилась в свой мир. О-оп! Будь более осмотрительной, осторожнее бросай груши, Кэрол. Если я не поймаю, придется их выбросить.
Я увернулась от огромной груши. Она ударилась о землю и лежала разбитая, как мои надежды. И вновь я уткнулась в глухую стену.
– Одно время ее навещали. Не очень много. А одна молодая женщина приезжала довольно часто, – Джин все еще говорила.
– Муж с женой, черноволосая женщина? – кивнула я. – Это Марион. Они двоюродные. Марион должна быть здесь с минуты на минуту.
Тетя Джин покачала головой.
– Нет, девушка со светлыми волосами. Я же сказала «девушка». Ей было не более тридцати. Думаю, она была ее племянница. Однажды я разговаривала с ней. О боже, как же ее звали? Фиона, да, да! Красивое имя. Дайте, я высыплю груши из корзины, она слишком тяжела для вас.
Племянница! Фиона. Почему ни Марион, ни Стивен никогда не упоминали о ней? Ну, а зачем им это? Я повернулась, чтобы поставить корзину – и Марион стояла у дома, наблюдая за мной.
– Привет! – сказала я с улыбкой. – Кэрол и ее тетя, соседи, помогают мне собирать груши. Какие красивые, правда? – Я показала корзину Марион. – Я и не слышала, как подъехала машина.
– Стивен подкинул меня. Он поехал за покупками, скоро вернется. Ты осторожна, Лорна?
– Они мне ничего не позволяют делать. Я чувствую себя прекрасно.
Марион успокоилась. Она была так добра, так беспокоилась обо мне. Я улыбнулась, глядя на зеленый навес надо мной, где качаясь на ветках, Кэрол болтала стройными, одетыми в джинсы, ногами. Скоро я снова буду подвижной. Я почувствовала на лице солнечное тепло, пробивающееся сквозь листву. Как мне везет. Жить – это так здорово!
– Думаешь, мы смогли бы стащить это вниз? – я указала на сундук.
– Сейчас? – сказала Марион. – Давай хотя бы дождемся Стивена.
Кэрол и ее тетя, нагруженные грушами, ушли. Груши были повсюду: в корзинах, ведрах, вазах. Я чувствовала себя великолепно, ощущая силы совершить еще что-нибудь.
– Можем попробовать, – уговаривала я. – Я же не инвалид.
К моему легкому удивлению, после некоторых колебаний Марион не стала настаивать на том, чтобы ждать Стивена, и мы подтащили тяжелый сундук к верхней ступеньке лестницы. Я остановилась, чтобы отдышаться.
– Тетя этой девушки, Кэрол, рассказала мне, что у тети Эммы была племянница, которая иногда сюда приезжала, – Фиона, – заметила я между прочим.
Лицо Марион находилось в тени, и я подумала, что она не расслышала меня. Но спустя некоторое время Марион ответила.
– О да. Но не по нашей семейной линии. Я едва была знакома с ней. Боюсь, она умерла.
На секунду мы замерли. Часы громко тикали в тишине. Неприятное чувство охватило меня. Я явно ощущала присутствие тети Эммы, нависшее, как угроза. Неужели я вызвала ее дух упоминанием о ее племяннице?
«Ну, ладно. Извините, тетя Эмма», – извинилась я про себя. А вслух, обращаясь к Марион, я сказала:
– Как жаль. Ну, может теперь попробуем стащить его вниз. Я уже отдышалась.
Я наклонилась, чтобы взяться за ручку, и не знаю, как это произошло, но я услышала крик Марион:
– Он качается, вырывается. Не могу удержать! – и тяжелый сундук несся прямо на меня.
Меня как парализовало. Я запнулась и упала, но постаралась отскочить с пути сундука. Потом Марион сбежала вниз, спрашивая, не ушиблась ли я, ругая себя, что не дождалась Стивена, и в это время сам Стивен вошел. Его глаза перебегали с меня на сундук, а затем на лицо Марион.
– Нет, все хорошо, – уверяла я ее, сама потрясенная произошедшим, глядя на тяжелый сундук, который едва не убил меня. – По крайней мере, он сам поспешил вниз, – постаралась я шутить. Мне хотелось, чтобы Марион перестала казнить себя. Если бы я сказала, что это не было случайностью, а что рука мертвой тети Эммы раскачала и толкнула сундук – в чем я была уже совершенно уверена – она бы мне просто не поверила. Сейчас мне просто хотелось отсюда уйти.
– Пойдемте, отберем груши. Вы возьмете себе и я тоже. – Я прошла через кухню, оставив Марион и Стивена одних. Она очень мягко разговаривала с мужем. Надеюсь, он посоветует ей не винить себя.
– Дай Стивену ключи от твоей машины, он отнесет груши туда, – говорила Марион. – Мы разложим их в маленькие пакеты, и ты сможешь брать сразу несколько.
Мы разобрали, рассортировали груши. Я болтала с Марион, пока Стивена не было, но короткий день заканчивался, закат искрами отражался в зеркале туалетного столика, и мне страшно хотелось бежать отсюда, от той опасности, что я до сих пор ощущала. Испуг забрал все силы для борьбы с ней.
Наконец я помахала Стивену и Марион на прощание, когда они свернули с перекрестка в свой городок, а я повернула в сторону квартиры.
Настроение поднималось, когда машина отъезжала, взбираясь все выше и выше, от берега. Сегодня была очередь Рикки звонить. Я расскажу ему о грушах, спрошу, не помнит ли он светловолосой девушки, или женщины, кем она больше показалась бы ребенку. Я не упомяну о «случае». Часть моего мозга отметила, что это слово легче теперь приходило на ум; вдали от коттеджа я начинала верить, что это действительно была случайность.
Наконец подъем был преодолен, и мое сердце переполнилось радостью и удовольствием, когда передо мной открылась панорама тихих полей, деревьев, темнеющих в сумерках. Я любила ухарски съехать вниз на полной скорости, нажав на тормоза совсем чуть-чуть, у изгиба рядом с голландским амбаром.
Изгороди летели мимо, быстрее, быстрее. Дома я разберу груши снова, а самые лучшие заверну в бумагу.
Я легко нажала на тормоза. Но скорость не снижалась! Нажала сильнее, а затем ударила с силой ногой и выжала до упора. Ничего! Инстинктивно я схватилась за ручной тормоз. На секунду я застыла от страха, а потом с отчаянием повернула руль, когда машина с визгом завернула на повороте. А если кто едет навстречу! Впереди никто не ехал, но я знала, что не удержу машину. Я поняла это за секунду до того, как колеса ударились о край заграждения, машину занесло и отбросило на дорогу, а потом в яму.
Я сидела, дрожа, как осиновый лист, стараясь вновь обрести дыхание. Под ребрами немного болело. Расслабляйся, так говорили мне в больнице. В любой ситуации расслабляйся. Но как расслабиться, когда машина поперек дороги, да еще в полутьме! Я попыталась выбраться из машины. Ноги едва держали меня. Не навредила ли я ребенку? «Помогите мне. Пожалуйста, кто-нибудь, помогите мне», – шепнула я в тишине. И в момент, когда я уже совсем было сдалась и осознала свою беспомощность, подоспело спасение в виде трактора и крепкого розовощекого фермера. Через несколько минут меня уже везли в больницу.
– Не волнуйся, девочка, – сказал фермер. – Пусть тебя посмотрит врач. Я оттащу твою машину в гараж Эрни. Он хороший парень. Завтра ему позвонишь.
– Да, вам повезло, – сказал дежурный врач. – Не волнуйтесь и, если почувствуете боль, возвращайтесь.
Я была такой уставшей, когда наконец добралась до квартиры. Пока отпирала дверь, раздался звонок по телефону. Рикки. Мне так он нужен, но он так далеко от меня!
– Просто небольшой удар, – сказала я ему. – Нет, меня не задело. Машина в гараже. Чем бы ты помог, даже если бы был здесь?
Все, что я хотела сейчас – это забраться в постель, но полагалось позвонить Марион: она будет волноваться, если я этого не сделаю.
Марион, должно быть, находилась как раз у телефона, потому что сразу ответила.
– Тормоза! О, бог мой! Ты не пострадала?
– Нет, я крепче, чем вы думаете, – успокоила ее я. – И ребенок в порядке. Врачи сказали, не поврежден.
На другом конце было молчание. Я представила, что даже чувствую ее облегчение. А затем:
– Где машина? Стивен заедет и оттащит ее к тебе.
– Не надо, не беспокойте его. Машина в гараже.
– Там запросят бешеную сумму, – настаивала Марион. – Стивен справится. Он проверит ее и установит, что следует починить.
В конце концов я с неохотой пообещала, что позвоню в гараж прямо сейчас, и если машину еще не чинят, то Стивен ее заберет.
Мне пришлось набрать номер, хотя уже было поздно.
– Эрни, – ответили там. – А, машина уже на мостике в мастерской, – весело сказал он. – Я могу там все настроить, как нужно, и вернуть вам завтра. Вам просто повезло: я впервые вижу такое. Вы могли погибнуть. Постараюсь снизить цену, как можно больше, хорошо?
– Прекрасно. Спасибо, – ответила я. Мне невозможно было забрать работу у него сейчас, да, и честно говоря, я уже и не слушала его. Я боролась с собой, стараясь не признавать пугающую мысль. Как и с сундуком, это не было случайностью. Злой дух тети Эммы уже достал меня и угрожал мне. «Почему? Что я сделала тебе? Почему ты не хочешь, чтобы у нас с Рикки был ребенок и мы были счастливы?» – шептала я.
Я уже была готова идти спать, но все еще боролась со страхом. Паника поднималась во мне. Больше никогда я не вернусь в коттедж, ничего не заманит меня туда, с горячностью думала я и, наконец, уснула, одурманенная детскими полузабытыми фантазиями. Говоря «никогда, ни за что в жизни, ни при каких обстоятельствах ты не сделаешь то-то и то-то», в какой-то мере испытываешь судьбу, и однажды ты поймаешь себя на том, что делаешь совсем обратное.
