Текст книги "Невероятные приключения Марека Пегуса"

Автор книги: Эдмунд Низюрский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

Глава X

Окровавленная тетрадь. – Главный тайник. – Люди с горшком горохового супа. – Теофиль Боцман. – Веракоко.

По широкому подземному коридору осторожно продвигались четверо ребят. Самый высокий из них, Нудис, должен был все время нагибаться, чтобы не стукнуться головой о почерневшие, выложенные крупными готическими кирпичами своды. Коридор был чисто прибран, а по стенам в продолбленных желобках тянулись электрические провода.

– Смотрите, тут даже электричество проведено!

– У них непременно должно быть электричество, – сказал Теодор. – Иначе им вскоре не хватило бы воз духа. Здесь наверняка действуют электрические вентиляторы. Чувствуете движение воздуха?

Действительно, лица ребят овевал легкий ветерок.

Вскоре готический коридор привел их к другому ходу, пересекавшему первый. Второй ход был на метр шире, потолок плавно переходил в круглый свод.

Освещая путь фонариком, Теодор внимательно все осмотрел.

– Он совсем в другом стиле, – сказал Теодор, – должно быть, построен позже.

– Разве коридор может иметь какой-нибудь стиль? – засмеялся Пикколо.

– Все имеет свой стиль, – буркнул Теодор, сосредоточенно разглядывая проложенные вдоль стены трубы. – Интересно, – заметил он, – эти трубы похожи на водопроводные.

– Или на паровое отопление, – сказал Нудис. – Ты чувствуешь, как здесь тепло?

– Смотрите, настоящий калорифер! – крикнул Кусибаба и помчался в глубь коридора.

Ребята осмотрели коридор и убедились, что он теплый.

– Мерзавцы, у них тут все удобства, – сказал Теодор, – а посмотрите, как подмели! Чище, чем на Маршалковской.

– Пойдем туда! – предложил Нудис. – Глядите, вон на песке их следы. Они сейчас, наверное, там.

– Это отпечатки ступней одного человека, – сказал Теодор, – а тех мерзавцев было трое.

– А вот и нет! Ясно видно, что следы разные.

– Так только кажется. Это просто следы хромого человека, который к тому же бежал. Правая подошва отпечаталась довольно ясно, а левой он ступал только на пятку. Но это следы одного человека, а тех было трое, – повторил он.

Ребята вернулись и пошли дальше по первому коридору. Однако не успели они сделать и десяти шагов, как Теодор дал знак остановиться.

– Посмотрите, что там лежит у стены.

Фонарик осветил какой-то грязно-белый предмет. Нудис бросился вперед и поднял его.

– Какие-то бумаги!

– Наверное, документы, – шепнул Пикколо.

– Нет… это тетрадь, – сказал Нудис, – она затоптана, измята и перепачкана, но это тетрадь, обыкновенная школьная тетрадь по польскому языку.

– Покажи. – Пикколо вырвал у него тетрадь, с любопытством оглядел ее… и вдруг замер.

– О боже, – прошептал он, – здесь кровь… Страницы слиплись от крови.

– Может, это тетрадь Марека? – выпалил Нудис. На мгновение все оцепенели.

– Наверное, Марека, а то откуда здесь взяться школьной тетради, – простонал Пикколо.

– Глупости, – прервал его Теодор. – У Марека не было с собой тетрадей. Он ведь ехал на велосипеде.

– На обложке какая-то фамилия, – сказал Нудис, – только я не могу разобрать… посветите фонариком.

Два фонарика направили свой свет на тетрадь.

– Е… Ежи… Т… Трупик, – с трудом расшифровал Нудис.

– Какой еще Трупик, нахмурился Теодор. – Никогда такой фамилии не слышал. Дай-ка тетрадь. Туринс, а не Трупик, – сказал он. – Ежи Туринс из пятого класса.

Теодор медленно просматривал окровавленные страницы.

– Мне этот почерк знаком… Откуда я его знаю? – задумчиво повторял он.

– Теодор, Теодор, посмотри! – раздался вдруг крик Пикколо.

– Не кричи, а то нас накроют, – оборвал его Теодор. – Ведете себя, как в школе на перемене. Что случилось?

– Смотри, пулька, настоящая пулька… Посмотри, что я нашел. – В руке у Пикколо поблескивал маленький нестреляный патрон.

– Револьверная, – сказал Пикколо, вручая патрон Теодору.

– Нет, скорее всего, от пистолета. Калибр семь, – определил Теодор. – Где ты его нашел?

– Там, посреди коридора.

– Откуда он здесь взялся?

– Его мог обронить один из этих типов.

– Обронить? – покачал головой Стась Кусибаба. – Так, ни с того ни с сего?

– Патрон мог выпасть из кармана.

Стась Кусибаба молча осматривал землю и стены.

– Боже мой, – неожиданно воскликнул он, – смотрите, кровь!

Пикколо и Нудис бросились к нему – на желтом песке под стеной темнели красные пятна.

– Но… что означает эта кровь? – пролепетал Пикколо. – В кого-нибудь стреляли?

– Не думаю, – сказал Теодор. – Гильз нигде не видно. Думаю, что разбойники, которых мы видели возле костела, просто подрались здесь и расквасили друг другу носы. Один из них – хромой. Так вот, хромой убежал по тому широкому коридору, где следы. Во время драки он потерял тетрадь своего сына, а из кармана у него выпал патрон.

– А зачем он носит с собой эту тетрадь? – спросил Нудис.

– Это, наверное, тетрадь его сына, у воров ведь тоже есть дети, – сказал Кусибаба.

– Хорошо, но зачем же он ее сюда притащил? – настаивал Нудис.

На этот вопрос никто не мог найти ответа.

– Хватит спорить! – сказал Теодор. – Пошли.

Они прошли еще метров двадцать, потом коридор неожиданно свернул в небольшую пещеру, из которой в разные стороны расходились лучами узкие и низенькие ходы. Пять из них были темные, только в одном поблескивал свет и было слышно слабое гудение электрического моторчика.

– Теперь ни звука, – шепнул Теодор, – в любую секунду мы можем встретить бандитов.

Пригнувшись, они быстрым ходом, гуськом двинулись по узкому коридору. Свет все приближался; внезапно перед глазами ребят выросла стальная решетка. Теодор толкнул ее.

НО ОНА НЕ ДРОГНУЛА.

– Заперта на колодку, – пробормотал он. – Это железная решетчатая дверь вроде тех, какие бывают в тюрьмах или сокровищницах.

Все с любопытством прильнули к двери. Чем дольше ребята вглядывались в то, что находилось по ту сторону решетки, тем больше изумлялись.

Коридор выходил в обширное, примерно тридцатиметровое помещение. От середины потолка в разные стороны лучами расходились готические нервюры, переходившие в толстые колонны, подпиравшие свод. В потолке, посередине, было просверлено отверстие – здесь висела яркая электрическая лампа. Всего поразительнее, однако, было то, что находилось внутри зала. Под стеной стоили в ряд три белых ящика, напоминавших холодильники. Возле них на больших, отливающих металлом столах сверкало что то желтое. У противоположной стены – ряд узких шкафчиков со странными замками, а в углу – одна возле другой – пять несгораемых касс. На матрасе в серую и зеленую полоску лежал какой-то давно не бритый, заросший черной щетиной человек в красном спортивном костюме. Он спал с открытым ртом и препротивно храпел. Рядом с ним примостился толстый бородач с подвязанной щекой.

– Толстяк с бородой, которого мы видели в кустах возле стены, – заволновался Нудис, – это, наверное, его поколотили там, в коридоре.

Теодор кивнул.

– Посмотрите, сколько здесь холодильников! – удивился Пикколо.

– Это не холодильники, а электрические печи.

– Тут, наверное, подземная часовня.

– Часовня? – удивился Стась Кусибаба.

– Бандитская часовня, – таинственно шепнул Пикколо, и его подстриженные ежиком волосы взъерошились еще больше.

– Ну, ты скажешь!

– Видишь, вон фигура какого-то святого. Вся из серебра. А рядом разные золотые и серебряные сердечки, звездочки… ну, как это там называется…

– Разные дары.

– Ну да, дары. А вон золотой крест, дароносица и чаши. Ой… сколько чаш! И все из серебра и из золота. На этой дароносице, наверное, драгоценные камни смотри, как блестят! Особенно тот большой, сверху. Это должно быть, самый настоящий бриллиант.

Но Стась Кусибаба уже не слушал. Он глядел туда, куда показывал Нудис.

– Гляди, гляди, командир, – сказал Стась, – сколько там часов, браслетов, и все золотые. Вон на том столе.

Теодор приложил к глазам бинокль и внимательно оглядел стол.

– Как вы думаете, где мы находимся? – тихонько спросил он.

Ребята выжидающе смотрели на него.

– Мы в самом главном воровском тайнике Я уже давно слышал, что где-то должен быть такой тайник, но никогда не думал, что увижу его своими глазами – шепотом говорил Теодор. – Вон электрические тигли для переплавки серебра и золота. В тех шкафах, наверное, разные кислоты для очистки золота от примесей других металлов.

– А зачем они переплавляют драгоценности – шепнул Пикколо. – Разве не жалко? Такая красивая дароносица, она, наверное, старинная. А перстни – королевские или княжеские.

– Конечно, жалко, – сказал Теодор, – но воры не считаются с этим. Чем ценнее и стариннее вещь, тем она известнее, и тем труднее ее продать. Поэтому они должны ее переплавить или изменить так, чтобы никто не узнал.

Человек в красном костюме вдруг заворочался, и Теодор умолк.

На мгновение ребята замерли. Человек в спортивном костюме снова громко захрапел. Тем временем Теодор щелкнул фотоаппаратом и сказал:

– Мы слишком долго здесь торчим. Квасса, наверное, держат где-нибудь в другом месте. Надо исследовать остальные коридоры.

– А если мы наткнемся на бандитов? – спросил Пикколо.

– Будем сражаться, – твердо сказал Стась Кусибаба.

– Постараемся удрать, – улыбнулся Теодор. – Мы выполняем разведывательную службу и должны избегать всяких столкновений.

– А если нельзя будет иначе?

– Тогда другое дело, – тихо ответил Теодор.

Ребята осторожно выбрались из коридора и вернулись к тому месту, где ходы лучами расходились в разные стороны. Тут они услышали чьи-то шаги и приглушенный говор. Теодор дал ребятам знак. Они спрятались в глубине ближайшего хода и припали к стене.

Из пятого хода вышел атлетически сложенный человек в кожаной куртке. Пикколо толкнул Нудиса в бок.

Нудис кивнул. Это был тот самый тип, которого они видели возле костела.

Он, сопя, тащил в руках пузатый горшок. За ним семенил маленький худой человечек.

– Не нервничай, Боцман, – повторял он, догоняя верзилу в кожаной куртке. – Прошу тебя, не нервничай, кузнечик мой.

– Отойди, Хилый, а то дам тебе, как Антосю Турпису – рявкнул басом верзила в куртке.

– ПОЧЕМУ ТЫ ТАК НЕРВНИЧАЕШЬ?

– Ну как тут не злиться? Я думал, меня вызвали, чтобы расквитаться с Венчиславом Неприметным. Наверху этот балбес Антось ничего мне не сказал, и, только когда мы спустились вниз, он стал скулить, что произошла ошибка и вместо Венчислава Неприметного схватили Ипполлита Квасса. Терпеть не могу вранья и халтуры. Я лично всегда действую честно. Тебе, Хилый, хорошо известна моя исключительная честность.

– Совершенно верно, кузнечик мой, – пролепетал Хилый, – произошла достойная сожаления ошибка.

– Вот за эту ошибку он и получил по зубам! – загремел Боцман. – Что это за дурацкие выдумки – притащили сюда сыщика, и я, Боцман, должен кормить его гороховым супом?

– Ей-богу, я не виноват. Это шеф велел. Мы должны кормить его по очереди.

– И до каких пор он будет держать тут этого дармоеда?

– Шеф хочет у него кое-что разузнать.

– Здесь таким типам не место, – продолжал злиться Боцман. – Тут работают. И вообще, какое мне до всего этого дело! Я работаю по золоту. А сейчас у меня отпуск. Понимаешь – отпуск. Полагается мне отдыхать или нет? Я хотел поехать подлечиться, в этих проклятых подвалах совсем подорвал здоровье!

– Ты непременно должен поговорить с Квассом. Шеф вызвал тебя, чтобы ты с ним поговорил, никто из нас не может с ним справиться.

– Какие могут быть с ним разговоры? Что это за новые методы? – прохрипел Боцман.

– Это ты не прав. С Квассом надо обращаться вежливо. Шеф знает, что делает. Ипполлит Квасс очень влиятельный человек, у него везде связи. А кроме того и прежде всего, кузнечик мой, у Квасса большие, прямо-таки энциклопедические познания. Если бы наш шеф столько знал, мы бы давно были миллионерами где-нибудь в Каракасе, не говоря уже о Боготе, кузнечик мой.

– Ты говоришь, что у Ипполлита Квасса энциклопедические познания? – оживился Боцман.

– Совершенно верно, кузнечик мой. Он обладает энциклопедическими познаниями, и именно поэтому шеф хочет, чтобы ты с ним поговорил. Ты должен позаимствовать у него хотя бы крупицу знаний.

– Позаимствовать?

– Вот именно! Ну, хотя бы на букву «А».

– На букву «А», – пробасил Боцман. – А если на букву «А» не удастся?

– Ну тогда на букву «Б».

– На букву «Б»… А если?..

– Это неважно… Лишь бы ты хоть что-нибудь позаимствовал.

– Ну ладно, – примирился Боцман. – А… а зачем вы посылаете меня к нему с гороховым супом?

– Это маневр политический, кузнечик мой. Чтобы укротить зверя, дрессировщик подходит к нему с хлыстом в одной руке и со жратвой в другой. Поэтому мы решили подойти к Ипполлиту Квассу с горшком горохового супа.

– Почему горохового?

– Гороховый суп – любимое блюдо Ипполлита Квасса. А кроме того, – понизил голос Хилый, – этот суп заправлен таблетками веракоко. Ты слышал, кузнечик мой, о таблетках веракоко?

– Нет. А что это такое?

– Это новейшее средство. Рекомендуется при нервных и психических заболеваниях, особенно когда больной находится в состоянии апатии. Оно сначала вызывает у него хорошее настроение, а затем потребность говорить, довериться, открыться, излить душу. Больной не может удержаться и говорит, говорит. А потом, высказавшись, часа через два засыпает.

– Но ведь это опасно, – побледнел Боцман. – Где вы это взяли?

– Шеф привез из Америки. Во время последней поездки в Соединенные Штаты ему удалось стянуть веракоко прямо из аптекарского склада на Сорок Пятой Авеню в Нью-Йорке.

– Это адски опасно, – испуганно повторил Боцман. – А что, как шеф всыплет эту веракуку в суп или в рюмку тебе или мне?..

– Веракоко, веракоко, кузнечик мой…

– И… и не приведи бог, если она попадет в руки милиции, прокуроров, судов и вообще, так сказать, власти!

– Не попадет.

– Кто может поручиться? – простонал Боцман.

– Шеф все предвидел. В случае провала – таблетки веракоко исчезают.

– Каким образом?

– Шеф носит в жилете голодную мышь. Эта мышь дрессированная. В случае опасности шеф только перекладывает таблетки из одного кармана в другой, и мышь немедленно их съедает. А что потом будет говорить мышь, не имеет никакого значения. Не правда ли, кузнечик мой?

– Действительно, показания мыши уже не так опасны. Но почему вы даете эту веракуку в гороховом супе?

– У веракоко сильный специфический запах, и только гороховый суп может его заглушить.

– Понимаю. Но почему, располагая таким сильным, таким великолепным средством, вы до сих пор не накормили им Ипполлита Квасса?

– Дело в том, кузнечик мой, – вздохнул Хилый, – дело в том, что, несмотря на наши неоднократные уговоры и строгую диету, Ипполлит Квасс упорно отказывается от горохового супа.

– Должно быть, что-то пронюхал.

– Пожалуй, потому что каждый раз, когда ему дают горшок с супом, он с достойным удивления упорством обливает им сторожа, а горшок надевает на голову.

– СЕБЕ?

– Нет. Сторожу.

– И вы хотите, чтоб я тоже это испробовал?

– Все уже испробовали, кузнечик мой, теперь твоя очередь, – проскрипел Хилый и усмехнулся, при этом его длинный крючковатый нос снова коснулся подбородка. – Ну, пора в путь, иначе суп остынет, и тогда Квасс к нему не притронется. Он очень привередлив и капризен!

Пробормотав какое-то проклятие, Боцман вздохнул и, засучив до плеч рукава комбинезона и рубашки, начал ощупывать свои мускулы, буграми ходившие под кожей.

Хилый с уважением смотрел на эту пробную демонстрацию силы.

– Поди-ка сюда, Хилый, – пробасил Боцман, хватая его за руку, – а ну, стань здесь, передо мной.

– Что ты, кузнечик мой? – испугался Хилый.

– Хочу провести небольшую репетицию. Проверить, удастся ли мне влить в глотку Квасса это пойло.

Одним ударом он свалил Хилого на землю, сел на него верхом и, сжав одной рукой ему челюсти, протянул другую к горшку с гороховым супом.

Под нажимом опытной руки Хилый раскрыл рот как рырыба. Боцман наклонил горшок с гороховым супом, но длинный, загнутый книзу нос Хилого делал такое кормление невозможным.

Боцман захохотал громким басом и отпустил Хилого, который с писком вскочил на ноги.

– Если бы не твой нос, хлебнул бы ты супчику…

– Оставь, оставь меня… кузнечик мой, – отбивался от Боцмана Хилый, – так с коллегой не поступают!

– Ничего, ничего, мой Хризостом, – Боцман похлопал Хилого по торчащим лопаткам. – Я просто пошутил.

– Хороши шутки… Хороши шутки, кузнечик мой, ты меня чуть не задушил.

– Зато теперь ты знаешь, каким способом я буду кормить Ипполлита Квасса, – захохотал Боцман. – Бери горшок. Пошли.

Он тяжело поднялся с земли, спустил рукава, надел кожаную куртку, почистил бензином черные перчатки на руках и исчез в третьем коридоре. Следом за ним, ощупывая горло, мелким, неровным шагом ковылял Хилый с горшком в руках.

Они ушли, оставляя за собой запах бензина и горохового супа.

Глава XI

Мудрый замысел Теодора и героический поступок Пикколо. – Ипполлит Квасс благодарит ребят, однако он проголодался.

Теодор стиснул зубы, глаза его сверкали.

– Ребята, – сказал он, – Ипполлит Квасс в страшной опасности.

– Веракоко, – прошептали ребята.

– Веракоко, – повторил Теодор. – Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы Квасса накормили этим супом.

– Но что делать? – шепнул Нудис.

– У нас нет никакого оружия, – добавил Кусибаба.

– Мы не сможем даже вызвать милицию, – сказал Пикколо.

Теодор задумчиво смотрел под ноги.

– Нужно найти выход, и немедленно.

– Давайте уничтожим провода, – предложил Кусибаба, – свет погаснет, станет темно, и они не смогут накормить Ипполлита Квасса, даже если сумеют к нему пройти.

– У них может быть с собой запасной фонарь! – возразил Теодор.

– А что, если их заарканить с помощью лассо? – предложил Нудис. – Мы ведь бросали лассо на тренировках.

– Не будь ребенком, – поморщился Теодор. – Видел, какие у Боцмана мускулы? Даже если ты его схватишь, все равно не сможешь удержать. Он разорвет любую петлю. Надо придумать что-то похитрее.

Теодор нетерпеливо сжимал кулаки.

– Слушай, Пикколо, – сказал он вдруг. – У нас нет времени на размышления. Дорога каждая секунда. Немедленно беги за Боцманом. Догонишь и метров так с десяти бросай в него этими консервами. – Теодор поспешно вынул из рюкзака банку скумбрии в томате. – Когда Боцман обернется, побежишь в нашу сторону, ясно?

– Ясно, – застучал зубами Пикколо.

– Боишься? – Теодор внимательно посмотрел на него.

– Боюсь, – честно признался Пикколо.

– Не сможешь выполнить задание?

– Боюсь, но смогу.

– Только целься как следует, – добавил Теодор. – И помни, нужно действовать тихо. Неизвестно, сколько здесь еще этих бандюг.

– Так точно, – шепнул Пикколо.

– А теперь беги. Все зависит от тебя.

Пикколо убежал.

Теодор с тревогой огляделся по сторонам. Возле стены лежало несколько чугунных труб, очевидно оставшихся после ремонта водопровода. Теодор вооружил ими ребят.

– Становитесь по обе стороны коридора, – сказал он, подталкивая их к нишам.

Затем он снял с плеч Кусибабы рюкзак, положил его посреди коридора, зажег карманный фонарик и пристроил его поверх рюкзака.

Кусибаба и Нудис с удивлением глядели на все эти приготовления.

– Для чего ты это делаешь?

– Это приманка, – скачал Теодор. – У меня нет времени придумывать что-нибудь получше, и я вынужден сочинять на ходу. Когда Боцман будет преследовать Пикколо, у пего па пути внезапно окажется странный рюкзак с горящим фонариком. Что сделает тогда Боцман? Остановится и наклонится, чтобы рассмотреть странные предметы, в худшем случае замедлит шаги. Тут мы должны оглушить его, повалить и отобрать пистолет.

– А как быть с Хризостомом Хилым?

– Хризостом Хилый бегает медленнее Боцмана, к тому же у него болит нога, он прибежит, когда боцман будет уже оглушен. Как-нибудь справимся и с ним. К тому времени мы успеем отобрать у Боцмана пистолет.

– А если Хилый подымет крик и переполошит остальных?

– Ничего не поделаешь! Тогда отступим вглубь третьего коридора, освободим Квасса и будем обороняться. В семь часов Пиридион сообщит о нас капитану Трепке в Главную комендатуру. Трепка немедленно начнет действовать. До тех пор как-нибудь продержимся.

Теодор умолк, так как послышался топот. Это бежал Пикколо, а за ним Боцман. Пикколо перепрыгнул через рюкзак и побежал дальше. Боцман был так разъярен, что, казалось, даже не глядел под ноги.

У ребят перехватило дыхание. Если он будет все время бежать в таком темпе, едва ли удастся в него попасть. Но запальчивость Боцмана имела свою хорошую сторону. Гигант вообще не заметил рюкзака и роковым образом споткнулся о него. С двух сторон на Боцмана обрушились удары. Он зашатался и, не издав даже стона, рухнул без сознания на землю.

Нельзя было терять ни секунды. Издалека уже приближался Хризостом Хилый с горшком супа в руках.

– Связать! – бросил ребятам Теодор. В то время как Кусибаба и Нудис опутывали гиганта веревками, Теодор, торопливо обыскав его карманы, нашел там связку ключей, бумажник и то, что ему больше всего в этот момент было нужно, – пистолет, запасную обойму и несколько патронов.

Схватив оружие, он тут же направил его на подбегавшего бандита.

Хризостом Хилый остановился и начал звать на помощь. К счастью, после проведенной Боцманом репетиции, Хилый совсем потерял голос и теперь еле слышно пищал.

Ребята подбежали к нему.

– Руки вверх! – скомандовал Теодор. – Молчать!

Хризостом Хилый поднял вверх дрожащие руки и затих. Он то и дело бросал испуганные взгляды на Боцмана.

– Связать голубчика! – приказал Теодор.

Ребята бросились выполнять приказ.

– Ноги тоже?

– Нет. Только руки. Прихватим его с собой. И оставьте конец веревки, чтобы удобнее было вести.

В это время с другого конца коридора подбежал запыхавшийся Пикколо.

– Молодец, Пикколо, ты сегодня отличился, – сказал Теодор. – Возьми эту посудину, и пойдем.

Минуту спустя маленький отряд уже маршировал по узкому коридору. Впереди с фонариком и пистолетом в руке шел Теодор, за ним, ведя на веревке связанного пленника, – Нудис, за пленным шагал Стась Кусибаба с набитым рюкзаком – интендант отряда. Шествие замыкал маленький Пикколо с горшком горохового супа в руках.

Пройдя около ста метров, они обнаружили в стене правой стороны железную решетчатую дверь.

Теодор остановился, глянул сквозь прутья и улыбнулся.

– Мы на месте, – шепнул Теодор, – это он.

– Ипполлит Квасс! – крикнули ребята.

Они подбежали к решетчатой двери и долго не могли ничего разглядеть. Внутри было темно, только над дверью горела едва заметная электрическая лампочка. Ребята направили за решетку сноп света карманных фонариков.

В маленьком с низкими сводами подземелье, в углу, они увидели распростертого на матрасе человека.

– Ты думаешь, это он? – шепнул Нудис.

Вместо ответа Теодор мотнул головой, показывая на Хризостома Хилого.

Бандит был явно обеспокоен. Он глядел то на ребят, то на спящего и нервно моргал глазами.

– Ипполлит Квасс! – позвал Теодор. Человек приподнялся и сел, кутаясь в одеяло.

– Пан Ипполлит, – повторил Теодор, – мы пришли вас освободить.

– Кто ты, мальчик? – слабым голосом спросил сыщик.

– Меня зовут Теодор.

– Теодор? – Сыщик вскочил с матраса. – Теодор? – удивленно повторил он. – Стало быть, так выглядит Теодор?

– Вы меня знаете?

Ипполлит Квасс рассмеялся.

– Я не был бы Ипполлитом Квассом, если бы не слышал о тебе, мой мальчик. Ты живешь… Нет, этого я не скажу при таком негодяе, – повернулся он к Хризостому. Хилому. – Как это случилось, что ты… нет, это… невозможно… ты возвращаешь мне жизнь, мой мальчик! – Ипполлит Квасс отбросил одеяло в угол и, раскрасневшись, смотрел на Теодора. – Подожди, мальчик… может быть, ты настолько гениален, что добыл ключ от этой клетки?

– Добыл. – Теодор вынул из кармана связку ключей.

– Я редко чему-нибудь удивляюсь, мой мальчик, но ты заслуживаешь величайшего удивления… Однако вернемся к делам практическим: нет ли у тебя чего-нибудь съестного, мой мальчик? Эти мерзавцы морили меня голодом.

– Сначала мы вас выпустим.

Теодор начал примерять ключи к замку.

– Ключ с четырьмя большими зубчиками и тремя поменьше, – объяснял сыщик, – вот этот, совершенно верно, мой мальчик.

Минуту спустя Ипполлит Квасс горячо обнимал ребят. Внезапно взгляд его упал на горшок с супом, который держал Пикколо.

– И об этом позаботились, молодцы. Браво! – Он с радостным воплем вырвал горшок из рук мальчика.

Бедняга должно быть, страшно проголодался.

– Что вы делаете? Стойте! – испуганно крикнул Теодор. – Не прикасайтесь к этому супу! Этот суп заправлен таблетками верококо…

Но Ипполлит Квасс не слышал. Сунув нос в горшок, он принялся жадно хлебать остывший суп.

– Не ешьте этот суп, – крикнул Теодор, – вам нельзя его есть! Мы отобрали его у Боцмана! Боцман…

– У Боцмана! – воскликнул Квасс, – Теофиль Боцман здесь?

На лбу у него выступили капли пота, а руки покрылись гусиной кожей.

– Вы вспотели…

– Да, при одной лишь мысли, что Боцман должен был меня кормить! Это одна из самых свирепых и грубых бестий, каких только знает уголовный мир. Где он?

– Оглушенный и связанный, лежит в мусорном ящике посредине третьего коридора.

Сыщик облегченно вздохнул, но еще с минуту обмахивался платочком.

– Я очень беспокоюсь за вас, пан Ипполлит, – встревоженно сказал Теодор. – Вы сразу набросились на этот суп, а он заправлен таблетками веракоко.

– Веракоко? – поднял брови Квасс.

– Вы знаете это средство?

– Веракоко, Езус Мария! – побелевшими губами повторил сыщик. – Вы пришли вовремя. До сих пор я всеми силами сопротивлялся и не ел подозрительных продуктов, а теперь так изголодался и ослабел, что наверняка съел бы этот суп.

– Даже если бы вы не захотели, Теофиль Боцман вас заставил бы, – сказал Теодор.

– А вы не слишком много съели? – Пикколо с испугом смотрел, сколько же супа осталось.

– К счастью, нет, – прошептал сыщик. – Веракоко в гороховом растворе действует только после семи ложек, а я съел примерно пять. Мне угрожает лишь некоторая болтливость, но я постараюсь сдержаться. Но мы тут беседуем, а главное еще не сделано. Дорога каждая секунда. Нужно освободить Марека. Я обещал это себе, родителям и друзьям несчастного мальчика. Давайте проведем небольшое совещание.