Текст книги "Шагающий магазин игрушек"

Автор книги: Эдмунд Криспин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 14 страниц)

ВСЕ ОБЪЯСНЯЮЩАЯ

– Объяснения, – угрюмо сказал Фэн, – объяснения, объяснения. Объяснения в полиции, прокторам, газетам… Я веду собачью жизнь в последние сорок восемь часов. Моя репутация погибла. Меня перестают уважать. Студенты открыто хихикают надо мной. Люди указывают пальцами на «Лили Кристин», когда я проезжаю. А я просто не понимаю, что я сделал, чтоб заслужить такое.

Он печально глотнул виски. Но никто не выразил ему сочувствия. Даже по прошествии двух дней все они еще были окрылены успехом. Виола, Кадогэн, Уилкс и Хоскинс сидели вместе с ним в готическом баре «Жезл и Скипетр». Часы показывали восемь, в баре было полно посетителей.

Молодой человек в очках закончил «Кошмарное аббатство» и читал теперь «Таинственный замок», студент с толстыми губами все еще спорил с барменом о лошадях, а рыжий социалист по-прежнему донимал свою подругу проблемами экономического неравенства.

– Следствие по делу Россетера, – продолжал Фэн, – полицейские допросы… Почему я украл машину? Почему доктор Уилкс угнал велосипед? Почему мистер Кадогэн свистнул консервы? Мелкие умишки. Просто противно. Правосудия нет.

– Насколько мне известно, признания Шермана подтвердили твои выводы, – сказал Кадогэн, – но мне пока не удалось узнать, в чем они заключаются.

– Все подтвердилось, – по-прежнему мрачно ответил Фэн. – Труп мисс Тарди нашли там, где указал Хеверинг. Портфель Россетера и ружье, из которого он был убит, найдены в доме Шермана, – оно было небольшое и, я думаю, он спрятал его под своими многочисленными одеждами. Полиция поймала эту гадину Уинкуорс, когда она пыталась удрать из Англии, – вы знаете об этом? Хеверинга они, конечно, тоже взяли. Их, несомненно, будут судить.

Он подозвал официанта и заказал для всех еще выпивки.

– Доктора говорят, что Шерман оправится не раньше, чем через полгода. Говоря откровенно, я тоже. Мне пришлось извиняться перед капелланом за то поведение в ризнице. Мне! Унизительно и обидно. И никто спасибо не сказал.

– Мне кажется, что все то, что эти типы рассказывали о случившемся в игрушечной лавке, имело целью скомпрометировать Виолу.

– Возможно, не буду спорить. Но если предположить, что они говорили правду, то был один единственный способ совершения убийства и совершить его мог один единственный человек – это Шерман.

– Не понимаю. Она действительно умерла в 11.40, как сказал Хеверинг? Если да, то все они находились вместе в другой комнате.

Официант принес поднос с напитками и Фэн расплатился с ним.

– О, да. Это так. Она умерла в 11.40, – сказал он. – И отнюдь не естественной смертью. Дело в том, что она была… задушена.

– Задушена?

– Видите ли, симптомы удавления и удушения совершенно схожи. Очевидно, и в том и в другом случае смерть наступает от прекращения поступления воздуха в легкие – в первом случае через рот, во втором через горло. Удавление действует почти моментально, а удушение может продолжаться довольно долго.

Кадогэн судорожно глотнул пива.

– А как же следы… на шее?

– Они могли быть сделаны после смерти. – Фэн пошарил в кармане и вытащил измятый клочок бумаги. – Я выписал это для вас из справочника: «Судебной медициной установлено, что следы удавления, нанесенные живому человеку, почти невозможно отличить от следов, нанесенных трупу, особенно если смерть наступила незадолго до этого». А смерть наступила очень незадолго. Смысл всего этого сводится к следующему: если вы удавили человека, вы безусловно присутствовали при его смерти, но, если вы его удушили, присутствие не обязательно.

– То есть, как это? – в недоумении воскликнул Кадогэн.

– Сейчас поймешь. Версия удушения сразу же указала на Шермана. Вы все помните ситуацию? Россетер разговаривал с мисс Тарди и, по утверждению двух свидетелей, а также на основании его собственных слов, она была жива и разговаривала с ним, когда он уходил от нее. Стадо быть, она не могла находиться в начальной стадии удушения. Затем Россетер присоединился к Хеверингу и мисс Уинкуорс. Единственным человеком, оставшимся без наблюдения, был Шерман. Все очень просто. Шерман, конечно, понял, что выдумка с запугиванием никуда не годится. Поэтому он вошел в комнату к мисс Тарди, ударил ее по голове, она потеряла сознание, ватой (которую он, конечно, всегда имел при себе, затыкать от простуды уши) он заткнул ей ноздри, запихнул ей в рот носовой платок и оставил ее умирать. А когда Россетер послал его с револьвером «пугать» старуху, он быстро убрал все следы удушения и затянул на ее шее веревку, объяснив причину своей задержки поисками пропавшей лампочки.

– Но объясните, ради бога, – сказал Кадогэн, – зачем ему потребовалось устраивать это, как «невозможное убийство»? Кроме того, она могла бы оказаться еще живой, когда он вернулся, что погубило бы все.

– Он вовсе и не намеревайся делать его «невозможным», – нетерпеливо ответил Фэн. – Когда Шерман, удушив старуху, вернулся, то увидел, что все остальные находятся вместе, тогда как он рассчитывал, что они в отдельных комнатах и нельзя было бы доказать, что они их не покидали. А теперь подозрение, вне всяких сомнений, падало на него. И Шерману пришлось наспех что-то придумывать. Имитация удавления была единственным выходом.

– А как насчет кого-то постороннего в магазине? Виола говорит, что там никого не было.

– Конечно, не было. Он слышал Виолу. Ведь я правильно говорю, Уилкс?

– А-а? – Уилкс вздрогнул от неожиданности.

– Видите, – продолжал Фэн, – ясный и острый ум Уилкса мгновенно пришел к такому же выводу. – Он ехидно взглянул на своего престарелого коллегу. – Разумеется, все зависит от того, говорят ли свидетели правду. К счастью, нет необходимости проверять их, потому что Шерман сам себя выдал при нашем втором с ним разговоре. Он сказал: «Ни одна душа не может доказать, что я был участником какого-то заговора». Но Россетер мог бы это доказать, будь он жив (не забывайте, что заговорщики были в масках и не знали друг друга). Единственными, кто знал об убийстве Россетера, были мы двое, полиция и… убийца. Следовательно Россетера убил Шерман, и он же убил мисс Тарди.

– А как он познакомился с мисс Снейс? Почему она оставила ему деньги? Это выяснили?

– Дело в том, что он опубликовал идиотскую книжонку об образовании и воспитании, а мисс Снейс интересовалась этим вопросом. Они начали переписываться и впоследствии встретились. Он лицемерил, льстил ей, старухе это нравилось. Отвратительный мелкий подхалим.

В наступившей вдруг тишине до них донеслось:

– Каждому по потребностям, – бубнил рыжий, – не является абсолютным равноправием, потому что у людей бывают разные потребности.

– А кто должен решать, какие потребности должны быть у народа? – спросила его спутница.

– Разумеется, правительство. Не задавай такие глупые вопросы.

Фэн вернулся к своим обидам.

– Из-за того только, что Скотт и Бивис вынудили начальника полиции прокатиться за ними полдороги до Лондона и обратно, – удрученно сказал он, – я не считаю, что он имел право обзывать меня последними словами, как извозчик.

– Между прочим, каким образом они очутились на ярмарке?

– Они встретили банду Барнаби около вокзала. Кстати, через десять минут мы должны идти к нему в «Нью-Колледж», мы приглашены на выпивку. Давайте-ка закажем еще по одной на дорожку.

– Отличная идея, – согласился Кадогэн и подозвал официанта. – Сноуд уехал в Лондон искать конверт. Я пытался заставить его увеличить мой гонорар, но ничего не вышло. Он скользкий, как угорь.

– Значит, вы будете писать новую поэму? – спросила Виола.

– Да. Это мой хлеб. Может быть, даже роман попробую написать.

– Этого еще не хватало, – пробурчал Фэн.

– А что вы будете делать. Виола?

– О, я не знаю. Пока не закончатся все формальности и я не получу… деньги мисс Снейс, я буду продолжать работать. Иначе я не буду знать, чем занять целый день. А вы, Энтони?

Хоскинс пожал плечами.

– Буду продолжать учебу… Добрый вечер, Жаклин! – приветствовал он проходившую мимо шатенку.

– Уилкс, – резко сказал Фэн.

– А? Что?

– Чем вы думаете заняться теперь?

– Не ваше дело! – огрызнулся Уилкс.

Кадогэн быстро вмешался.

– А ты сам, Джервас, что будешь делать?

– Я? Я буду продолжать свой благородный и величественный путь к могиле.

Число посетителей в баре увеличивалось, табачный дым начинал щипать глаза.

Фэн мрачно пил виски. Молодой человек в очках закончил «Таинственный замок» и начал «Опасный дом». Виола и Хоскинс были увлечены разговором. Уилкс начал впадать в дремоту. Кадогэн ощущал приятную пустоту в голове.

– Давайте играть в «Неприличные строки из произведений Шекспира», – предложил он.

Однако им не удалось сразу осуществить это предложение, потому что Хоскинс неожиданно сказал:

– У женщин непонятные пути в жизни.

Все замерли, почтительно слушая великого знатока женщин.

– Если бы не эксцентричность мисс Снейс, ничего этого не случилось бы. Вы помните, что сказал о женщинах Поп в своей поэме «Похищение локона»? – он вопросительно оглядел присутствующих. – Там говорится:

 
«С бесконечным тщеславием, всегда, везде,
Шутя передвигают они игрушечную лавку своих сердец…»
 

О, боже мой…