Текст книги "Чудозавр"

Автор книги: Эдит Несбит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)

– А он от этого не заболеет? – робко шепнула Антея.

– И кожа у него не лопнет? – добавила Джейн.

Кирилл же, который весь еще был во власти рассказа Дива о давней-давней старине с ихтиозаврами да плезиозаврами, заметил:

– Да он сам похож на какого-то… Чудозавра. Вы не находите?

– И верно, – поддержал его Роберт. – Вылитый Чудозавр.

– Вот мы его и окрестили, – обрадовалась Антея.

Все почувствовали большое облегчение, когда Чудозавр, раздувшийся так, что во всей австралийской норе почти не осталось места, вдруг выпустил воздух и принял свои обычные размеры.

– Готово! – объявил он, тяжело дыша. – Завтра будет легче.

– Вам не очень больно это делать? – справилась Антея.

– Только в простуженной баке немного отзывается, – ответил Чудозавр. – Благодарю! Ты, я вижу, добрая и внимательная девочка. Прощайте!

Он вдруг начал сноровисто раскапывать песок всеми четырьмя лапами и скрылся.

Проводив его взглядом, дети переключили внимание на себя, и каждый из них вдруг увидел, что находится в обществе каких-то трех незнакомцев необыкновенной красоты. Несколько мгновений все стояли в глубоком молчании. Каждому казалось, что его братья и сестры куда-то исчезли, а вместо них незаметно подкрались совсем незнакомые дети.

Антея обрела речь первая.

– Простите, – сказала она, очень вежливо обращаясь к Джейн, у которой теперь были огромные голубые глаза и темные курчавые волосы с красноватым отливом, – не видали ли вы поблизости двух мальчиков и маленькую девочку с ними?

– Я только что хотела вас о том же спросить, – призналась Джейн. В это время Кирилл вскрикнул:

– Постой! Да ведь это ты! Я узнал твой разорванный передник. Ты – Джейн, не правда ли? А ты – Пантера! И вот твой грязный платок, который ты забыла переменить, после того, как порезала палец. О-хо! Значит, то желание все-таки исполнилось! Неужели и я такой же красивый, как вы все?

– Если ты – Кирилл, то ты раньше мне гораздо больше нравился, – сказала Антея решительно. – Ты теперь со своими золотыми кудрями похож на ангела с елки. А если это Роберт, так он стал – ни дать ни взять! – итальянский мальчик с шарманкой; смотрите – волосы у него совсем черные!

– В таком случае и вы, девочки, обе похожи на раскрашенные открытки, глупые открытки, которые на Рождество посылают, – парировал Роберт сердито. – У Джейн волосы, точно морковь. И правда, ее волосы были того красновато-золотистого оттенка, которым так восхищаются художники.

– Хорошо! Не будем искать недостатки друг в друге, – примирила их Антея. – Лучше подхватим Ягненка и побежим обедать. Вот прислуга-то на нас подивится!

Когда они подошли к своему меньшому братишке, он только что просыпался. По счастью, он не стал прекрасен, как майское утро, а остался таким же, каким и был. И все почему-то были очень этому рады.

– Должно быть, Ягненок еще слишком мал, и потому у него нет никаких желаний, – сказала Антея. – В следующий раз о нем надо будет упоминать особо.

С этими словами Антея наклонилась, протянув руки к ребенку.

– Иди к своей Пантере, детка! – проворковала она.

Но дитя взглянуло на нее совсем насупленно и засунуло себе в рот перепачканный в песке кулак. Антея была его любимая сестра.

– Иди же ко мне, – продолжала она.

– Пошла плочь! – выпалил ребенок.

– Пойди к своей Киске, – позвала тогда Джейн.

– Хоцю мою Панти, – объявил малютка кисло, и губки его задрожали.

– А ну-ка, старый воин, садись на спину к своему Робби и поскачем домой! – сказал Роберт, пытаясь взять его к себе на руки.

– А-а! – завопил малыш во всю мочь и залился горючими слезами. Тут дети сообразили: их маленький брат не узнавал их.

В отчаянии глядели они друг на друга и, что было хуже всего в этом печальном положении, вместо давно знакомых веселых и ласковых глазенок своих братьев и сестер, каждый встречал большие, красивые и совершенно незнакомые глаза каких-то чужих людей.

– Это в самом деле ужасно, – заключил Кирилл, тоже сделавший попытку взять к себе на руки Ягненка, причем тот царапался и ревел диким голосом. – Нам надо прежде всего подружиться с ним. Не могу я нести его домой, когда он так орет. Подумать только, что надо заводить знакомство с собственным братом! Фу, как это глупо!

Однако ничего другого не оставалось. Такая задача была еще трудна тем, что ребенок был голоден, как лев в пустыне.

Прошел целый час, прежде чем он кое-как позволил этим незнакомцам взять себя на руки и по очереди нести домой.

– Ну, слава Богу, пришли! – сказала Джейн, входя в садовую калитку. Нянька Марта стояла у дверей дома и, прикрывая рукою глаза от солнца, беспокойно глядела вдаль.

– Вот, возьми его!

– Ну, слава Создателю, хоть один-то цел! – оживилась она. – А где же другие-то? Да вы кто такие будете?

– Как – кто? Мы, – ответил Роберт.

– А как этих «мы» называют, когда они дома бывают? – насмешливо спросила Марта.

– Говорят же тебе, что это мы, – вышел из себя Кирилл. – Вот я – Кирилл, а это – все остальные, и все мы до чертиков хотим есть. Пусти же нас и не будь дурой.

Марта не пожелала даже обратить внимания на дерзкие слова Кирилла и только загородила перед ним дверь.

– Я знаю, что мы теперь на себя не похожи, но все-таки я – Антея. И все мы так устали, а время обеда уже давно прошло.

– Так и ступайте обедать к себе домой, – отшила она. – А если это наши дети научили вас такую комедию ломать, так передайте им от меня: за это кому-то, ох, как попадет!

С этими словами Марта сердито захлопнула дверь и закрыла ее на ключ. Кирилл изо всей силы дернул звонок. Ответа не было. Затем нянька высунула голову из окна столовой и крикнула:

– Убирайтесь-ка вы подобру-поздорову, да живо, а то я сейчас за полицейским пойду.

– Ой, дело плохо! – пригорюнилась Антея. – Уйдем скорее, пока нас и в самом деле не посадили в тюрьму.

Мальчики говорили, что все это вздор и что нет таких законов в Англии, по которым можно посадить человека в тюрьму только за то, что он прекрасен, как майское утро. Однако – делать нечего – и они побрели вон из сада на дорогу.

– Я думаю, что когда солнце сядет, мы опять станем такими, как прежде, – утешила Джейн.

– Ай, – вскрикнула Антея, – а вдруг мы после захода солнца обратимся в камни, как те мегатерии, и завтра никого из нас не будет в живых?

Она заплакала, за нею и Джейн. Даже мальчики побледнели. Никто не мог проронить ни слова.

Это был ужасный вечер. Кругом поблизости ни одного дома, где бы можно было достать хоть корку хлеба или стакан воды. В деревню идти побоялись: туда пошла Марта с корзинкой, а в деревне жил полицейский. Правда, они были прекрасны, как майское утро, но это плохое утешение, когда вам хочется и есть и пить, словно бедуину, заблудившемуся в песчаных барханах пустыни.

Трижды пытались дети добиться, чтобы прислуга впустила их в дом, но все было напрасно. Тогда Роберт пошел один, рассчитывая пролезть в одно из задних окон, отпереть дверь и впустить всех остальных. Но окна были слишком высоко, и в конце концов Марта вылила на него кувшин холодной воды. «Убирайся прочь, итальянская обезьяна!» – крикнула она при этом.

После всех напрасных хлопот дети уселись рядом под изгородь, спустив ноги в сухую канаву, ожидали там захода солнца и размышляли, что же с ними будет, когда оно закатится: обратятся ли они в камень или только вернутся в свой прежний вид. И все чувствовали себя страшно одинокими среди чужих, незнакомых лиц; и каждый старался не смотреть на других, потому что, хотя голоса оставались у всех прежние, но лица были так поразительно красивы, что даже глядеть на них было неприятно.

– Нет, я не верю, что мы окаменеем, – сказал Роберт, нарушая долгое и тягостное молчание. – Ведь Чудозавр обещал завтра исполнить другое наше желание, а как бы он мог это сделать, если мы будем каменные?

Другие ухватились: «Конечно, не мог бы!» Но все-таки это соображение не совсем их успокоило.

Опять воцарилось молчание, еще более продолжительное и тяжкое. Его нарушил Кирилл:

– Я не хочу пугать вас, девочки, – сказал он вдруг, – но только я чувствую – со мной уже что-то происходит: моя левая нога совсем омертвела; наверное, я начинаю каменеть. Через несколько минут и с вами будет то же.

– Ничего! – сказал Роберт участливо. – Быть может, ты только один окаменеешь, тогда мы станем беречь твою статую, ухаживать за ней и украшать ее венками.

Но когда выяснилось, что Кирилл только отсидел себе ногу, а затем ее начали колоть тысячи иголок, и она вновь вернулась к жизни, все остальные очень рассердились.

– Как тебе не стыдно! Перепугал нас из-за пустяков, – ворчала Антея.

Снова наступило молчание. Его прервала Джейн:

– Если все кончится хорошо, то мы попросим Чудозавра, чтобы на следующий раз прислуга ничего не замечала.

Остальные только что-то промычали в ответ. Они чувствовали себя такими несчастными, что им уже и думать ни о чем не хотелось.

В конце концов четыре таких неприятных чувства, как голод, страх, скука и усталость, соединившись все вместе, принесли сон: дети заснули все рядышком, закрыв свои дивные глазки и открыв свои красивые ротики.

Антея проснулась первая; солнце уже закатилось, наступили сумерки. Она сильно ущипнула себя. Убедившись, что тело ее не каменное, она принялась щипать и других.

– Вставайте! – кричала она, чуть не плача от радости. – Все кончилось благополучно, мы не окаменели. А ты, Кирилл, – у, какой ты опять стал хороший. Некрасивый, с веснушками, с маленькими глазенками, рыжий. И вы все такие же, – прибавила она, чтобы и другим было не завидно.

Когда они пришли домой, Марта сперва долго их бранила, а потом рассказала им о незнакомых детях:

– Такие-то красавчики, что просто загляденье, но уж и назойливые, да и озорники.

– Мы их видели, – ответил Роберт, знавший по опыту, что Марту никакими объяснениями все равно ни в чем не убедишь.

– Да вы-то где пропадали весь день-деньской, скажите мне? – допытывалась Марта.

– Мы были на лугу.

– Что же вы домой не шли?

– Из-за них.

– Из-за кого ж это?

– А вот из-за этих красивых детей. Они задержали нас до заката солнца. Мы не могли вернуться, пока они не уйдут. Ах, ты не знаешь, как мы их ненавидели! Дай же нам поскорее ужинать. Нам так есть хочется!

– Еще бы есть не хотеть, когда целый день без обеда прошастали! – говорила Марта сердито. – Ну, это вам урок: не связывайтесь с чужими ребятами, а то еще, того гляди, корь схватите. Если вы их еще раз встретите, то и не заговаривайте с ними, даже и не глядите на них, а прямо идите и скажите мне. Я уж с ними разделаюсь!

– Если мы только их когда-нибудь увидим, то непременно тебе скажем, – заверила Антея. А Роберт, нетерпеливо поглядывая на холодное жаркое, принесенное кухаркой, добавил вполголоса, но вполне чистосердечно:

– Только уж мы лучше постараемся никогда их больше не видеть.

И правда, тех красавцев дети никогда больше не видали.

Глава вторая
ЗОЛОТО

Рано утром, перед тем как проснуться, Антея видела во сне, будто она гуляет в зоологическом саду под проливным дождем и зонтика с ней нет. Все звери, казалось, были очень опечалены сырой погодой и потихоньку ворчали. Когда Антея проснулась, а дождь и ворчание не прекратились, выяснилось, что ворчанием зверей оказалось тяжелое и мерное дыхание ее сестры Джейн, которая слегка простудилась накануне и теперь еще спала, а капли дождя продолжали падать на лицо Антеи из мокрого полотенца, которое потихоньку выжимал над ее головой, Роберт: ему, видите ли, хотелось поскорее ее разбудить.

– Перестань же! – бросила ему Антея довольно сердито, и он тотчас убрал свою дождевую тучу. Роберт совсем не был злым или надоедливым братом, а только был довольно изобретателен на способы будить своих спящих родственников и на разные шутки и проделки, от которых дома становилось веселее.

– Какой я забавный сон видела, – начала Антея.

– И я тоже, – объявила Джейн, проснувшись. – Мне приснилось, будто мы нашли какое-то чудо-юдо в песке и оно сказало, его зовут Самиадом, и обещало каждый день исполнять наши желания, и…

– Постой, да ведь это я во сне видел, – перебил ее Роберт. – И я только что хотел вам об этом рассказать. Одно желание оно как будто исполнило; и как будто вы, девочки, были такие глупые, что пожелали всех нас сделать красавцами, но из этого вышло одно свинство.

– Но разве могут несколько человек видеть один и тот же сон? – засомневалась Антея, садясь в кровати. – Ведь, кроме зоологического сада и дождя, и я все то же самое видела. И будто Ягненок нас не узнал и прислуга не узнала, потому что…

Из другой комнаты послышался голос старшего брата:

– Иди сюда, Роберт! Ты опоздаешь к завтраку, если только опять, как в прошлый четверг, не удерешь не умывшись.

– Иди лучше сам сюда. А от умывания я не удирал, а умывался в ванной комнате, потому что у нас воды не было.

Кирилл полуодетый появился в дверях.

– Слушай, – сказала ему Антея, – мы все трое видели такой странный сон, будто мы нашли в песке какого-то невиданного зверя…

Ее голос смолк под ироничным взглядом Кирилла.

– Сон! Как же! Малыши вы глупые, да не сон это, а сущая правда. Вот вам крест! Все это случилось на самом деле. Вот почему я сегодня и встал так рано. Сейчас же после завтрака мы пойдем туда и выложим наше новое желание. Только нам необходимо заранее решить, чего пожелать, и никто не должен ни о чем просить, если другие будут на то не согласны. Только уж, пожалуйста, не надо больше красоты неописуемой, довольно ее с нас было вчера.

Дети одевались, не вполне придя в себя от изумления. Если весь этот сон о Чудище – действительность, то сама действительность – вот, например, это одевание – казалась каким-то сном. Джейн чувствовала, что Кирилл говорит правду, но Антея была не совсем в этом уверена, пока снова не услыхала от Марты рассказ об их дурном поведении за предыдущий день. Тогда и Антея поверила:

– Потому что, – вспомнила она, – прислуга никогда не видит таких снов, которых нет в «Толковом соннике», а там все только змеи, устрицы да свадьбы: свадьба – к покойнику, змея – неверная подруга, а устрицы – дети.

– Кстати, о детях, – спохватился Кирилл, – а где же Ягненок?

– Марта идет в Рочестер к своей двоюродной сестре и возьмет его с собою; мама ей позволила, – сообщила Джейн. – Она теперь его одевает в самое лучшее платье и шляпу. Передай-ка мне хлеб и масло.

– Марте, кажется, доставляет удовольствие брать его с собой, – заметил Роберт с некоторым удивлением.

– Прислуга вообще любит таскать детей, когда ходит в гости, – отвечал Кирилл. – Я это много раз видал. Особенно если дети нарядно одеты.

– Вероятно прислуге кажется, – мечтательно заметила Джейн, – что она вовсе не прислуга, а жена какого-нибудь важного барина, и, наверное, она говорит, что и дети какие-нибудь маленькие графья и графинюшки. Должно быть, и наша Марта будет то же самое наливать своей двоюродной сестре. Это ей доставит большое удовольствие.

– Будь я на ее месте, – заявил Роберт, – мне не было бы никакого удовольствия тащить нашего юного графа на руках, да еще так далеко.

– Представляю себе, как было бы приятно топать в Рочестер с Ягненком на спине. О-хо! – присоединился к Роберту вполне согласный с ним Кирилл.

– Она поедет на тележке, – сказала Джейн.

– Проводим их за ворота. Это и вежливо, и мы будем вполне уверены, что избавились от них на весь день.

Так дети и сделали.

Марта вырядилась в праздничное платье, пурпурное, с переливами, и в голубую шляпку с розовыми васильками и белой лентой, на плечах ее была кружевная желтая накидка с зеленым бантом. Ягненка она действительно одела в его лучшее шелковое платьице и шапку. Усевшись на тележку, оба они представляли собою очень яркую картинку. Когда и тележка, и ее пассажиры исчезли в облаках пыли, Кирилл скомандовал:

– А теперь – к Чудозавру!

Дорогою дети решили, чего им пожелать на сегодняшний день. Хотя они очень торопились, все же не стали спускаться в большую песчаную яму прямо с обрыва, а пошли по безопасной круговой дороге, где раньше ездили телеги с песком. Вокруг того места, где вчера исчез Чудо-завр, они вчера же положили камни, так что найти его было совсем не трудно.

Солнце начинало сильно припекать, а небо было темно-голубое, без единого облачка.

– А представьте себе, что вдруг все это был только сон, – сказал Роберт, когда мальчики доставали свои лопаты из песчаной кучи, куда вчера их спрятали.

– А представь себе, что ты вдруг стал умным малым, – передразнил его Кирилл. – И то и другое одинаково похоже на правду.

– А представь себе, что вдруг у тебя во рту язык окажется вежливый, а не грубый, – отрезал Роберт.

– А представь себе, что теперь мы примемся копать, а то, мальчики, вам, кажется, стало уж очень жарко, – сказала Джейн со смехом.

– А представь себе, что ты не будешь совать свой нос, куда тебя не просят, – огрызнулся Роберт, который и в самом деле начинал горячиться.

– Мы и не станем, – вмешалась Антея. – Роберт, милый, не будь таким брюзгой. Мы не скажем ни слова. С Чудозавром станешь разговаривать ты и передашь ему наше желание. Ты это сделаешь лучше всех нас.

– А представь себе, что ты перестанешь болтать, – ответил Роберт, но уже не сердито. – И осторожнее! Давайте копать руками.

Вскоре перед детьми появилось мохнатое тело, длинные руки и ноги, голова, уши и глаза Чудозавра.

Все вздохнули с облегчением: теперь уже нельзя было думать, что все вчерашнее случилось только во сне.

Чудозавр сел и стряхнул с себя песок.

– Не беспокоила вас сегодня ваша левая бака? – любезно спросила Антея.

– Похвалиться не могу: ночью она давала-таки себя знать. Но благодарю за доброе участие.

– Послушайте, – приступил Роберт, – вы сегодня согласитесь исполнять желания? Дело в том, что, кроме одного, у нас сегодня еще и другое, особенное. Правда, оно совсем маленькое, – прибавил он успокоительно.

– Гм! – хмыкнул Чудозавр. – Знаете, пока я сейчас не услыхал, как вы тут ссорились над моей головой и притом так громко, я думал, что вы все мне только приснились: у меня бывают иногда странные сны.

– В самом деле? – поспешно спросила Джейн, чтобы как-нибудь отвлечь песчаное Диво от полыхавшей тут ссоры. – Мне бы очень хотелось бы, – продолжала она, выказывая нетерпение, – чтобы вы рассказали нам о своих снах: они, должно быть, ужасно интересны!

– Это ваше желание на сегодняшний день? – спросил Чудозавр, позевывая.

Кирилл пробормотал что-то вроде «Вечно эти девчонки!» Остальные же стояли молча, не зная, что ответить: сказать «да», прощай тогда на сегодня все другие желания: сказать «нет», – это будет невежливо, их же учили, как надо быть вежливыми, и даже кое-чему выучили, а это не одно и то же. Вздох облегчения вырвался у всех, когда Чудозавр продолжил:

– Если я начну говорить о своих снах, то у меня не хватит сил исполнить ваше другое желание. Тогда я даже не смогу дать вам такие необходимые вещи, как хороший характер или здравый смысл, или приличные манеры.

– Нет, нет, мы не хотим, чтобы вы тратили свои силы на такие вещи, с ними мы как-нибудь и сами управимся, – заговорил Кирилл с жаром. А другие в это время виновато переглядывались и хотели только, чтобы Чудозавр поскорее перестал говорить о хорошем характере. Пусть бы уж лучше сразу сделал выговор, если это необходимо, да и покончил с этим.

– Ну, ладно, – проговорил Чудозавр неохотно, – уж так и быть! Только выкладывайте сперва ваше маленькое желание.

– Пусть прислуга не замечает ничего, что вы нам сделаете.

– Что вы будете добры нам сделать, – подсказала Антея шепотом.

– Я хотел сказать, что вы будете добры нам сделать, – громко повторил Роберт.

Чудозавр немного раздулся, выпустил воздух и сказал:

– Считайте, это желание исполнено, в нем нет ничего трудного. Люди всегда ведь очень многого не замечают. Теперь, что дальше?

– Пусть мы будем богаты так, – с нажимом проговорил Роберт, – как никому и во сне не снилось.

– Какие мы жадные, – вдруг вспыхнула Джейн.

– Вот именно! – отозвался Чудозавр. – Одно только меня утешает, что вы этими сокровищами воспользоваться не сумеете. Почему? Узнаете. А пока нам надо определить пределы вашего богатства. И как вы хотите получить его: золотом или бумажками?

– Золотом, пожалуйста. И побольше!

– Вот, если я наполню золотом всю эту большую песчаную яму, достаточно будет с вас?

– О, да!

– Ну, так улепетывайте отсюда поскорее, пока я не принялся за дело, или вы будете погребены здесь заживо!

Чудозавр так далеко вытянул свои мохнатые руки и стал махать ими так грозно, что дети пустились во всю прыть по дороге, ведущей вон из ямы. Только одна Антея еще настолько владела собою, что могла выпалить Чудозавру на прощание:

– До свидания! Надеюсь, ваша бака завтра не будет вас беспокоить.

Выбежав наверх, они оглянулись, но должны были тотчас зажмуриться: вся яма до самых краев была полна золотом и оно ослепительно блестело на солнце. На последнем повороте, где дорога выходила из ямы, золото лежало кучами, словно обыкновенный щебень. И вся эта масса сверкала и переливалась огнями, точно огромная печь.

Дети стояли с открытыми ртами, не решаясь проронить слова. Наконец Роберт нагнулся, взял золотую монету из кучи, лежавшей у дороги, посмотрел на нее с одной и с другой стороны и вдруг сказал смущенно:

– Она какая-то старинная!

– Главное – это золото, – возразил Кирилл.

Тут все заговорили наперебой, стали хватать золото горстями и пропускать его сквозь пальцы. Звон падающих монет казался удивительной музыкой. Сперва как будто все забыли и думать, что золото можно тратить на покупки: с ним так хорошо было играть. Джейн уселась между двумя кучами золота, а Роберт стал ее закапывать, что вы, быть может, не раз проделывали над вашим отцом, когда он засыпал на песке, прикрыв лицо газетой. Но не успел Роберт закопать сестру до половины, как она закричала:

– Ой, не надо больше! Оно такое тяжелое, мне больно.

– Чепуха! – отмахнулся Роберт и хотел было продолжать свою работу.

– Пусти же меня, говорю тебе! – уже чуть не стонала Джейн. Ее подняли: она стояла бледная и слегка дрожала.

– Вы представить себе не можете, что это такое, – делилась она. – Точно на меня камней или железных цепей навалили!

– А знаете что? – спохватился Кирилл. – Если мы хотим сделать с этим золотом что-нибудь путное, то нечего нам на него смотреть и терять время попусту. Набьем-ка им карманы и айда за покупками. Не забывайте, оно будет у нас только до захода солнца. Жаль, мы не спросили Чудозаврика, вдруг потом все наши покупки тоже окаменеют? И вот, что я вам еще скажу: в деревне я как-то раз видел пони с маленькой тележкой.

– Ты хочешь их купить? – удивилась Джейн.

– Нет, зачем же! Мы только наймем их и поедем в Рочестер и накупим там уйму всякой всячины. Берите же все как можно больше золота. Нехорошо только, что это старинные деньги: у них на одной стороне голова, а на другой что-то вроде пикового туза. Да что сейчас об этом! Рассовывайте их по карманам и шагом марш! Если уж вам так хочется болтать, то болтать можете и дорогой.

Кирилл сел на землю и принялся набивать золотом карманы, приговаривая:

– Вот вы надо мной смеялись, когда я просил папу заказать мне куртку с девятью карманами. А теперь видите, эти карманы очень даже пригодились.

Скоро дети и вправду убедились, как полезны оказались Кириллу его бесчисленные карманы. Наполнив их все, насыпав золота даже в носовой платок и за пазуху, он хотел было встать, но покачнулся и сел на землю.

– Выбрось-ка лучше часть груза, а то весь твой корабль на дно пойдет, – поддразнивал его Роберт. – Это все твои девять карманов виноваты!

Пришлось-таки Кириллу разгружаться.

Вся компания отправилась в деревню, туда пришлось тащиться более версты по пыльной дороге. А солнце пекло все жарче и жарче; и с каждым шагом золото в карманах детей становилось все тяжелее. Наконец Джейн не выдержала:

– Не знаю, куда мы его истратим, – сказала она. – Ведь у нас целые тысячи. Часть своего я лучше спрячу за деревом у изгороди. А как только придем в деревню, давайте сразу же купим булок. Я чувствую, время обеда давно прошло.

Она вынула из карманов горсти две золотых монет и спрятала их между корнями старого дуба.

– Какие они кругленькие и желтенькие! А вот бы они вдруг стали имбирным печеньем и мы бы их съели!

– Ну, ладно, размечталась! – оборвал Кирилл. – Сейчас их все равно не слопаешь, так лучше уж идем поскорее.

Идти, однако, было очень тяжело. Пока дети добрались до деревни, во многих местах под заборами, плетнями и в корнях старых деревьев залегла большая часть их сокровищ.

Однако перед деревней у них все-таки осталось в карманах около ста фунтов стерлингов.

По внешнему виду ребят никто не догадался бы, что они обладают таким богатством; всякий подумал бы: если у них и завелись деньги, то самое большое – по полукроне на каждого.

Пыль и дым из труб расстилались туманом над красными черепичными крышами деревни. Все четверо ребят, добравшись до первой попавшейся скамьи, тотчас же на нее плюхнулись.

Это случилось как раз возле гостиницы «Синий кабан». Было решено, что Кирилл зайдет в гостиницу и купит там квасу, потому что, как сказала Антея, мужчинам не стыдно заходить в трактир, это только детям туда заходить нельзя. А Кирилл больше всех похож на мужчину, потому что он самый старший.

– Вот жарища-то! – сказал Роберт, когда они остались втроем. – А знаете что? Когда собакам жарко, они высовывают языки. Может быть, им от этого становится прохладнее?

– А что? Попробуем, – ухватилась Джейн. И все высунули языки. Но от этого детям только еще больше захотелось пить, а кроме того, и прохожие на них как-то косо посматривали. Пришлось возвратить языки на место. Тут, кстати, вернулся Кирилл с кувшином кваса.

– Хорошо, что у меня были свои собственные два шиллинга, – сказал он смущенно. – Пришлось заплатить из них. А я-то собирался купить на них кроликов! Здесь не хотят менять наше золото. Когда я показал горсть монет, трактирщик только засмеялся и заявил, что это марки для игры в карты. Черт с ним! А я купил еще несколько пирожков и булок с тмином.

Пирожки оказались залежалыми и холодными, булки – черствыми. Но квас восполнил все эти недостатки.

– Теперь моя очередь купить чего-нибудь на наше золото: я – вторая по старшинству, – напомнила Антея. – Где вы видели пони с тележкой?

Оказалось, пони был при другой гостинице.

Антея направилась туда прямо во двор: ведь ей как девочке неудобно было заходить в трактир.

Вернувшись, она объявила, что хвастаться не хочет, а все-таки сделала все, что надо.

– Трактирщик сказал, что запряжет через пару минут, – пояснила она, – свезет нас в Рочестер, подождет там, сколько нам нужно, и за все возьмет только один золотой. – Недурно я это устроила?

– И ты, конечно, считаешь себя очень умной по этому случаю? – съязвил Кирилл, припоминая свою неудачу. Но любопытство было в нем сильнее зависти. – Как же ты это устроила? – справился он.

– По крайней мере у меня хватило ума не вынимать из кармана сразу целую горсть золота и не показывать, что оно мне ничего не стоит, – ответила Антея. – Я только нашла во дворе какого-то молодого человека, он возился с ведром и тряпкой возле лошади, показала ему золотой и спросила, знает ли он, что это такое; он ответил «нет» и позвал своего отца. Старик пришел и сказал, что это старинный золотой и спросил еще, мой ли он и могу ли я распоряжаться им, как мне вздумается. Я сказала «да», спросила его о пони и тележке и предложила ему золотой, если он свезет нас в Рочестер. И он сказал «Идет!». А зовут его Криспин.

Совсем новое впечатление испытывали дети, сидя в тележке, запряженной маленькой лошадкой, которая быстро мчала их по красивым деревенским дорогам. Такая поездка сама по себе очень приятна, а кроме того, каждый в это время чувствовал себя богачом и строил самые радужные планы, как ему истратить свои сокровища и что на них купить. Разумеется, каждый мечтал про себя, дети чувствовали, что, пожалуй, будет нехорошо, если старик услышит, куда их заносит.

По просьбе маленьких седоков старик высадил их у моста.

– Если бы вам понадобилось купить лошадь и экипаж, к кому бы вы обратились? – спросил его Кирилл, как будто между прочим, лишь бы что-нибудь сказать.

– К Билли Писмаршу на постоялом дворе «Голова турка», – ответил старик. – По совести говоря, трудно указать хоть одного честного торговца лошадьми: все они плуты. Но если ваш отец хочет купить лошадь, то все же лучше иметь дело с Билли, чем с другими: у него и лошади попадаются хорошие, да и сам он человек обходительный.

– Благодарю вас, – поклонился Кирилл. – Значит, в «Голове турка»?

Далее детям пришлось увидеть, как один из законов человеческого общества вдруг перевернулся вверх ногами и встал на голову, словно акробат: всякий взрослый вам скажет, что деньги очень трудно добывать и очень легко тратить. А тут вышло совсем наоборот: деньги, данные Чудозавром, достались очень легко, а истратить их не было почти никакой возможности. Оказалось, что всё торговцы Рочестера чуть ли не бежать готовы от волшебного золота.

Началось с того, что Антея, которая сегодня утром имела несчастье сесть на свою шляпку, хотела купить себе новую. Она зашла в магазин и выбрала очень хорошенькую шляпку, с розами и синими перышками, на шляпке был даже привешен ярлык: «Парижская модель. Цена три гинеи». Однако, когда Антея вынула из кармана три больших золотых монеты и хотела отдать их молодой даме в черном шелковом платье, та сердито на нее покосилась, отошла и шепнула что-то другой даме постарше и потолще. Обе они подошли к Антее и вернули деньги, сказав, что такие монеты теперь не ходят.

– Но это не фальшивые деньги, – возразила девочка, – и они мои собственные.

– Положим, что так, – сказала толстая дама. – Только они теперь не в моде, и я их не возьму.

– Там, вероятно, думают, что эти деньги краденые, – сказала Антея, присоединившись к остальной компании, ждавшей ее на улице. – У меня руки все в песке. Если бы я надела перчатки, то эти дамы не посмели бы считать меня такой бесчестной.

Зайдя в какую-то маленькую лавчонку, девочки выбрали там себе по паре дешевеньких бумажных перчаток, но, когда они дали золотой, приказчица внимательно посмотрела на него через очки и объявила, что у нее нет сдачи. Пришлось заплатить из остатков тех собственных денег Кирилла, на которые он мечтал купить кроликов. Из тех же денег было заплачено и за зеленый кошелек из поддельной крокодиловой кожи, который был куплен заодно с перчатками. Пробовали дети заходить еще в несколько лавок, где продавались игрушки, духи, шелковые платки, книжки и открытки. Но в этот день, видно, никто в городе не хотел разменять ни одной золотой монеты. Перебираясь из лавки в лавку по пыльным улицам в жару дети становились все грязнее и грязнее, волосы их растрепались; кроме того, Джейн споткнулась и упала как раз в том месте, где только что проехала бочка с водой. Но что было неприятнее всего, дети очень проголодались, а им никто ничего не хотел продать за их золото. Зайдя понапрасну в две кондитерские и только понюхав, как там вкусно пахнет, наши дачники-неудачники почувствовали такой голод, что, посоветовавшись шепотом, придумали целый план кампании, который с храбростью отчаяния немедленно был выполнен.