Текст книги "Карфаген и Пунический мир"

Автор книги: Эди Дриди

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

Сенат, как нам кажется, имел широкие полномочия. Согласно Аристотелю, в Сенате совместно

с суффетами рассматривались публичные дела, и только в случае разногласий они передавались на рассмотрение нижней палаты (Народной ассамблеи). Сенат издавал законы, на его заседаниях обсуждались вопросы войны или заключения мира. Сенат принимал послов, имел право посылать с конкретными заданиями делегации, а по их возвращении заслушивать отчеты о выполнении порученной миссии. Именно Сенат объявлял о наборе солдат в армию, в частности назначал полководцев, которым передавал указания и инструкции. Военачальники держали членов Сената в курсе дела относительно проводимых ими военных кампаний. Власть Сената, несомненно, претерпевала со временем изменения, в частности в период Пунических войн, когда Народная ассамблея начала играть ведущую роль в политической жизни Карфагена. Хотя у нас не вызывает сомнений тот факт, что Сенат не утратил своих полномочий в сфере международных отношений. Так, в 218 году именно к Сенату обратился Рим с просьбой выдать ему Ганнибала, а в 149 году Сенат принял решение дать отпор римлянам и организовать защиту Карфагена.

Что касается его структуры и функционирования, то в их основе лежали комиссии и советы в узком составе. Сопоставив литературные источники с текстами надписей, ученые пришли к выводу, что комиссии, назначаемые в случае необходимости для решения любых возникающих проблем, состояли из тридцати человек. Так, по сообщению Полибия (I, 87, 3), в ходе войны наемников (241—238 годы) Сенат назначил комиссию из тридцати человек, на которую была возложена обязанность восстановить мир между Ганноном и Гамилькаром, двумя предводителями– соперниками, в целях организации обороны города. Со своей стороны, Тит Ливий (XXX, 16, 3) упоминает о назначении в 203 году consilium sanc– tius, состоящем из тридцати человек. Существование подобных комиссий подтверждается также текстами надписей. В одной из них говорится о комиссии, состоявшей также из тридцати человек, на которую была возложена обязанность расчета тарифов для религиозных подношений. В другой упоминается комиссия из десяти человек, в ведении которой были святилища. Можно заметить, что оба числа были кратными пяти и что эти различные по своим функциям комиссии могли соответствовать «пентархиям» Аристотеля, хотя он был единственным автором, упоминавшем о них.

Что касается Совета ста четырех, о котором также сообщает Аристотель, то в этом случае могла идти речь о совете, созванном в V веке для осуществления контроля над властными структурами, которые состояли из представителей великих кланов, и предотвращения диктаторских «замашек» у некоторых из них. Если верить Юстиниану (XIX, 2, 5—6), в него входили сто судей, избиравшихся из числа сенаторов. А членам совета, помимо всего прочего, вменялось также в обязанность заслушивание военачальников по окончании каждой военной кампании.

В классических источниках подразумевается, что Народная ассамблея также была давним образованием, поскольку, по словам Юстиниана (XVIII, 7), она созывалась еще в VI веке для проведения разбирательства по делу Карфалона. Однако несмотря на относительно важные полномо-

чия, которыми она обладала, в государственные дела она могла вмешиваться только по инициативе суффетов. Именно на них была возложена обязанность ее созыва. И тогда ее заседания происходили на большой площади (агоре или форуме, упоминаемых в классических источниках), во время которых обсуждались вопросы, представленные на ее рассмотрение, вне зависимости от того, получили ли решения по этим вопросам одобрение со стороны суффетов и Совета старейшин или нет. Как сообщает Аристотель, члены нижней палаты могли высказывать критические замечания и выдвигать свои контрдоводы.

На самом же деле, за редкими исключениями, Народная ассамблея была отстранена от принятия важных государственных решений. И только начиная с эпохи правления Баркидов ее роль возросла, в связи с чем Полибий, сравнивший конституции Рима и Карфагена, заметил: «В Карфагене глас народа имел решающее значение при обсуждении любых вопросов, в то время как в Риме только лишь Сенат обладал всей полнотой власти. У карфагенян превалировало мнение большинства, а у римлян – мнение элиты общества» (VI, 7, 51). Это новое положение вещей сложилось в 194 году, то есть и именно в тот период, когда Ганнибал осуществлял функции суффета и когда Народная ассамблея приняла решение об отмене привилегий судейского корпуса, члены которого назначались до этого судьями пожизненно.

Надписи, в которых упоминается Народная ассамблея (графически выглядит как ‘т + название города, например, ‘am Qarthadast), относительно многочисленны, даже с учетом того, что

они появились не ранее III столетия. В них содержится полезная информация о ее членах (см. Социальные классы) и ее полномочиях. Нам известно, что Народной ассамблеей издавались постановления, подтверждающие освобождение от рабства (см. Социальные классы). Ею принимались решения о начале строительных работ (переделка и реставрация храма на Мальте или возведение ворот в крепостной стене Карфагена и т.д.), о назначении архитекторов и контролеров за проводимыми работами, а также сборщиков налогов.

ПРАВО И ПРАВОСУДИЕ

Наши знания о карфагенском правосудии весьма поверхностны. Хотя содержащиеся в литературных источниках отдельные обрывистые сведения, а также информация по правосудию, которую мы крайне редко встречаем в текстах надписей, дают возможность получить некоторое представление об отдельных его аспектах.

Не всегда легко идентифицировать всех действующих лиц судебного процесса, и если одно из первоначальных значений термина Spt – «судья», то вполне допустимо, что суффетам, по крайней мере одной из их категорий, поручалось заниматься законотворчеством и вершить правосудие. Именно это подразумевает Тит Ливий (XXXIV, 61, 14—15), когда утверждает, что управление всем процессом судопроизводства было прерогативой суффетов. Членами корпорации судий (XXXIII, 46, 1), о которой он упоминает и на которую ссылается Аристотель в своей «Политике» (И, 11, 7), видимо, были исключительно

суффеты. Хотя Юстиниан (XXI, 4, 5) утверждает обратное, когда говорит, что именно Сенат обнародовал закон, ограничивающий расходы на проведение свадебных церемоний. И, по словам все того же Юстиниана (XX, 5, 13), Сенат же издал закон, запрещающий изучение греческого языка в Карфагене.

До нас дошло мало сведений относительно того, как осуществлялось функционирование правосудия. Нам неизвестно, какие наказания предусматривались законом, в каких случаях они применялись, какие возможности предоставлялись обвиняемым для собственной защиты. Разумеется, в античных источниках нашла отражение смертная казнь через распятие, но это касалось только потерпевших поражение в боях генералов, восставших наемников и относилось скорее к военному праву, чем к гражданскому. Тит Ливий (XLIV, 61,14—15) определяет место, где ежедневно собирались судьи, как многолюдное. И можно в таком случае выдвинуть предположение, что заслушивание дел происходило на главной площади под портиком или в аналогичном помещении.

Что касается публичного права, то, как нам кажется, управление африканскими городами, где получил распространение институт суффетов, строилось, по всей вероятности, на основе пунического права. И вплоть до II века нашей эры, то есть три столетия спустя после разрушения Карфагена, их возглавляли два или три суффета, замененные впоследствии латинскими дуумвирами или триумвирами. Но больше, к сожалению, нам сказать нечего.

До нас дошло очень мало документов относительно частного права. Можно только догадываться о его существовании, читая тексты пунических и неопунических надписей, перевод которых не всегда верен. Но в этой связи можно упомянуть одну весьма интересную надпись, выгравированную на стеле, воздвигнутой одним рабом. Текст надписи свидетельствует о том, что обычай передавать имущество по завещанию был широко распространенным явлением. В нем также указывается, что продажа или уступка любого имущества, включая выкуп рабом своей свободы, осуществлялись путем уплаты денежного возмещения, а сделки оформлялись актом, скрепленным печатью. Судя по весьма двусмысленному намеку Корнелия Непота (Гамилькар. III, 2), ргае– fectus morum должен был, видимо, следить за добронравным поведением карфагенян. И скорее всего именно этот чиновник запретил Гамилькару Барке и Гасдрубалу, его будущему зятю, встречаться, поскольку они состояли в гомосексуальной связи. Стефан Гзелль, крупный исследователь истории античной Африки, предположил, что этот чиновник исполнял функции магистрата, наделенного, вероятно, полномочиями римского цензора или префекта полиции.

Морское право, благодаря отдельным аллюзиям, содержащимся в текстах римско-карфагенских договоров, нам известно в большей степени (см. Дипломатия и международные отношения). В них встречаются некоторые положения, которые впоследствии были взяты за основу морским правом, ими, например, предусматривались ситуации, когда корабли под влиянием ветров отклонялись от курса, а также определялись возможности пополнения продовольственных запасов и осуществления искупительных жертвоприношений. Подобные положения, видимо, существовали и для судов, терпящих кораблекрушение.

ФИНАНСЫ

Доходы карфагенского государства, видимо, пополнялись за счет налогов, взимаемых с населения подчиненных ему территорий (с ну– мидийцев, сардов, греческих городов на Сицилии?), но, как мы уже видели выше, не с граждан Карфагена.

Но основным источником доходов для пунического города были таможенные пошлины, которыми облагались товары, проходившие транзитом через порты, контролируемые Карфагеном. Первым договором, заключенным в 509 году с Римом, предусматривалось, что карфагенские чиновники должны были присутствовать при заключении любой международной торговой сделки, чтобы – и у нас нет в этом сомнения – взимать налоги.

Вполне возможно, что государство принимало участие в разработке залежей полезных ископаемых и в производстве сельскохозяйственной продукции на подчиненных ему территориях. В литературных и эпиграфических источниках содержатся упоминания по крайней мере о двух таких регионах. Первое упоминание относится к VI веку, когда карфагенские армии дошли до Иглезиенте на Сардинии, где основали, в частности, поселение Монте Сираи; а второе упоминание относится к более позднему периоду, когда в III столетии Баркиды принялись за разработку рудников на соседних с Карфагеном территориях.

Всеми финансами города ведали Mhsbm (корень этого семитского слова означает «оценивать», «считать», «подсчитывать»). Если верить Титу Ливию, аналогами этих чиновников были латинские квесторы. Они, как нам кажется, обладали достаточно широкими полномочиями, которые обычно входили в компетенцию главного казначея. На серебряных тетрадрахмах, отчеканенных на Сицилии между 300 и 289 годами, предназначенных для оплаты наемников в пунических армиях, имеется надпись «Mh§bm». Но в обязанности этих последних входило не только распределение государственных средств. Они также собирали налоги, взимали штрафы, о чем гласит надпись, обнаруженная в Карфагене в 60-х годах прошлого века. Позже их функции были возложены на махацимов (Mahazim). Этот титул, обычно переводимый как «инспектор рынка», соответствует должности эдила в Риме, о чем свидетельствует довольно поздняя надпись, обнаруженная в Лептис-Магне и датируемая II веком нашей эры.

АРМИЯ

Может показаться странным, но нация, давшая миру величайших в истории полководцев, никогда, как нам кажется, не приветствовала войну. Изучая ее событийную историю, ученые пришли к выводу, что для держателей власти в Карфагене основополагающей истиной стала поговорка: «Худой мир лучше доброй ссоры». Шла ли речь о членах Сената или о простых гражданах, армия и война никогда не пользовались особым расположением карфагенян. Верхняя палата

Панцирь, принадлежавший одному из воинов Ганнибала

всегда держала своих генералов «под прицелом». Сенаторы использовали каждый промах или поражение в войне, чтобы сослать или, хуже того, распять на кресте неудачливого командира. Что касается граждан, то их, казалось, вполне устраивало то, чтобы кто-то, а еще лучше – наемники защищали интересы республики. И это впечатление подтверждается археологическими данными. Так, довольно редко встречается оружие в карфагенских захоронениях. И точно так же на богатом по репертуару иконографическом материале, изображенном на стелах тофета, практически нет изображений воинов или оружия.

Это объясняется, видимо, призванием Карфагена. Для города или, по крайней мере, для доминирующей части его аристократии, настоящая война всегда была коммерческим мероприятием. Для Карфагена важнее было создавать, поддерживать и защищать сеть (видимо, торговую. – Примеч. пер.), чем контролировать подвластные территории (см. Владения Карфагена, гл. II). И ради этой цели его правители были готовы ввязаться в любой конфликт, о чем свидетельствует битва при

Алалии и войны, проводимые на Сицилии и Сардинии в течение VI столетия, хотя подобное было относительно редким и ограниченным во времени явлением. Следует отметить, что у Карфагена не было постоянной армии. Она формировалась по мере объявления войн и тут же распускалась по окончании военных действий. Потребовались поражение в 480 году при Гимере и приход к власти Баркидов (что, видимо, повлияло в большей степени), чтобы в обществе отношение к армии, ее генералам и к их роли в жизни государства изменилось в положительную сторону.

♦ Командование армией

Кроме одного-единственного случая, когда во главе армии стоял Ксантиппа, верховное командование карфагенской армией систематически возлагалось на представителей аристократических кланов. Главнокомандующим был чрезвычайный магистрат, избранный без ограничения во времени для ведения войны. Выбор главнокомандующего был прерогативой Народной ассамблеи, о чем нам сообщают Аристотель («Политика». II, 11, 9) и Диодор Сицилийский (XXV, 8). Эта процедура позволяла, по крайней мере теоретически, убедиться в том, что их избранник обладал всеми необходимыми качествами для победного завершения своей миссии. Но неоднократные поражения, понесенные пуническими армиями, говорят о том, что выбор главнокомандующего часто обусловливался не столько его формированием как военного, сколько его богатством и умением очаровывать толпу. Одному и тому же полководцу иногда поручалось возглавлять несколь-

ко поочередно проводимых кампаний. И именно поэтому Баркидам удалось успешно завершить их испанский проект. Но существовали и другие военачальники, еще до Баркидов неоднократно избиравшиеся на этот пост. Наряду с этими должностями, вводимыми на случай чрезвычайного положения, существовали и военные губернаторы, которых Полибий и Аппиан называли боэтархами и которые должны были обеспечивать покой и порядок в провинциях в мирное время (Африка, Сицилия, Сардиния). По всей вероятности, они также назначались Народной ассамблеей.

Эпиграфические источники не позволяют нам узнать, какое выражение соответствовало понятию «военачальник» в Карфагене. Вполне возможно, что им был термин раб часто встречающийся в надписях. Но в любом случае для нас ясно, что в раннюю эпоху существовал титул Rb Mhnt, то есть «глава армии». И именно это выражение употреблялось в неопунических текстах, обнаруженных в Триполитании, в частности в Лептис-Магне, для перевода термина консул. Это наводит на мысль, что термины стратег, дукс или диктатор, используемые греческими и латинскими авторами, соответствовали титулу Rb Mhnt, а не титулу суффета (см. Политические институты и осуществление власти).

Об иерархии внутри пунической армии нам мало что известно, поскольку в классических источниках содержатся только общие сведения: лейтенант, командующий кавалерией и т.д. В этом случае эпиграфические источники нам кажутся более точными, поскольку они дают нам возможность свести воедино некоторые данные

относительно титулов и уровней командования. Так, в тексте, обнаруженном в Сидоне (современный город Саида в Ливане), упоминается некий Rb Sny (командир второй ступени, уровня?), а в другой надписи, найденной в Карфагене, говорится о Rb Sis (командире третьей ступени?). Два других текста, обнаруженных один в Тире (современный Сур в Ливане), датируемый III веком, а другой в Дугге (Тунис), относящийся ко II столетию, являются более точными, поскольку в них упоминается о некоем Rb М’Т, то есть о командире центурии.

Наконец, в более поздней надписи из Трипо– литании (15—17 годы нашей эры) содержится уникальное выражение: Rb t’ht rb mhnt. Буквально оно означает: «командир под командованием главнокомандующего». Речь, видимо, идет не о пуническом титуле, а о переводе, по мнению специалистов, на пунический язык латинского титула проконсула.

♦ Состав армии

По своему составу пуническая армия существенно не отличалась от других армий того времени. Она состояла из граждан, подданных, проживающих на территориях, подконтрольных Карфагену, союзников и, наконец, наемников. Именно по количественному составу каждой из ее частей она отличалась от греческой и римской армий.

Граждане. В противоположность ситуации, сложившейся в греческом мире и в Риме, воинская повинность, как нам кажется, не коснулась карфагенских граждан. Тем не менее одно замечание Юстиниана наводит на мысль, что в середине VI века карфагенская армия под командованием Малха по большей части состояла из граждан Карфагена, поскольку и сам командир, и почти все его воины были приговорены к изгнанию после разгромного поражения на Сардинии. Но в последующие периоды, за исключением чрезвычайных случаев, когда, например, город оказывался в опасности (военные кампании Агафокла, война наемников, экспедиции Регула, высадка Сципиона Эмилиана), доля карфагенян в пунической армии, видимо, была незначительной, а набор в нее осуществлялся на добровольной основе.

Но некоторое количество карфагенских граждан тем не менее принимали участие в войнах, которые вел их город. Аристотель говорит, что у них был обычай носить количество колец, соответствующее числу войн, в которых они участвовали (Политика. VII, 2, 6). А Диодор Сицилийский сообщает, со своей стороны, что существовал «священный батальон», сформированный из 2500 молодых карфагенян, представителей благородного сословия, которые участвовали в битве при Кримисе против войск Тимолеона (XVI, 80, 4; см. Сицилия – поле битвы, гл. I).

Карфагенские граждане были вооружены копьями и мечами, а защищал их щит удлиненной формы. В пехоте они сражались, выстроившись, видимо, в линию. Те из них, кто был благородного происхождения, приобретали снаряжение на свои собственные средства и поэтому были лучше экипированы. Так, члены священного батальона были, по словам Плутарха, очень хорошо вооружены и экипированы: у них были бронзо-

вые каски, железные доспехи и круглые белые щиты (Тимолеон. 27 и 28).

Многие историки объясняют незначительное количество карфагенских граждан в их войсках стремлением сохранить население и не отвлекать его от экономической деятельности. Но, если провести параллель с греческими городами, то этот аргумент окажется довольно слабым. Тот факт, что их армии состояли только лишь из граждан, не помешал некоторым из них вести чрезвычайно активную коммерческую политику. И как бы там ни было, несмотря на довольно скромное число карфагенских граждан в войсках, у пунической армии никогда не было недостатка в солдатах, о чем свидетельствуют цифры, приведенные древними авторами и, напомним, часто преувеличенные. Набирались ли эти воины из числа наемников, союзников или подданных, проживающих на территориях, подчиненных Карфагену, все они получали вознаграждение и пользовались льготами, выраженными в натуре (оружие, лошади, пшеница и т.д.).

Рекруты подвластных Карфагену регионов. Если набор в армию не касался граждан, то им охватывались, как нам кажется, все без исключения жители регионов, подвластных карфагенскому государству. В литературных источниках содержится мало убедительных сведений по этому поводу, и поэтому этих лиц, призванных в армию по набору, часто трудно отличить от союзников или наемников. Но мы почти уверены в том, что те из них, кого в литературных источниках называют ливийцами, то есть вообще африканцы, за исключением нумидийцев и мавров, как раз и были теми рекрутами подчиненных Карфагену

регионов, которые были обязаны пройти военную службу в армии. Начиная с V века они неизменно участвовали в войнах на стороне Карфагена. Прекрасные воины, ловкие и стойкие, они сражались в легкой пехоте. В общих чертах их вооружение состояло из дротика, кинжала и круглого кожаного щита, что позволяло им устраивать засады. Но в рукопашном бою, главным образом с греческими гоплитами и римскими легионерами, их боеспособность падала.

На Сицилии у Карфагена, как нам кажется, не было возможности осуществлять обязательный призыв в армию. И здесь воины вербовались из числа союзников или наемников. Логично было бы предположить, что на Сардинии, которая, начиная с V столетия, воспринималась карфагенянами как их личный охотничий заповедник, сарды будут широко представлены в пунической армии, особенно после операций по усмирению, проведенных этой же армией в глубине Сардинии. Но ничего подобного не произошло, и в классических источниках упоминаются всего лишь два случая участия сардов в военных действиях на стороне карфагенян: во время битвы при Гимере в 480 году и в армии Магона, проводившего военные операции на Сицилии в 393—392 годах. Кстати говоря, в источниках не уточняется их статус: были ли они наемниками или набирались в армию по призыву.

О статусе иберийцев мы можем говорить с большей уверенностью, поскольку до завоевания Испании Баркидами они не были подвластны карфагенянам. И в этот период они были либо союзниками, либо наемниками. Вследствие экспансии Баркидов ситуация изменилась, но совершенно необязательно, чтобы Гамилькар и его наследники воспринимали иберийцев как своих подчиненных. И, например, их матримониальная политика (повторный брак Гасдрубала, женитьба Ганнибала) свидетельствует о том, что они во главу угла ставили установление союзнических отношений с населением полуострова. Смелые и выносливые, иберийские солдаты чаще всего использовались в небольших столкновениях, хотя в пехоте под командованием Ганнибала они формировали неприступный и дисциплинированный строй. Их вооружение состояло из круглого кожаного щита, который вскоре был заменен галльским овальным щитом. В литературных источниках сообщается, что в битве при Каннах именно этот щит являлся для иберийских пехотинцев их единственной защитой и что у них не было ни касок, ни кольчуг на их туниках из белого льна, украшенных пурпурной вышивкой. Что касается их оружия, то у них был национальный короткий меч с изогнутым лезвием, который назывался фальката.

Балеарцы, выходцы с островов Ибица, Майорка и Минорка, упоминаются в надписях на Сицилии с конца V века, также подтверждается их участие в битве при Заме в 202 году. Они прославились благодаря своему безупречному владению пращой, их национальным оружием. По словам Плиния Старшего (Н. N. VII, 201), оно было заимствовано ими у финикийцев. Вполне логично предположить, что, проживая в зоне финикийского, а затем пунического влияния, они в качестве подвластных Карфагену были вынуждены проходить обязательную военную службу. Хотя многие древние авторы утверждают, что они зачислялись в армию как наемники.

Союзники. Армия Карфагена насчитывала немало воинов из числа союзников, влившихся в ее ряды. Первыми среди них были этруски в прибрежье Тирренского моря и элимы на Сицилии. Но если в литературных источниках сохранились названия этих союзников, то в них отсутствует, главным образом в отношении ранних периодов, информация о способах вербовки и вознаграждении, предоставляемом Карфагеном за отправку ему воинских контингентов.

Этруски были союзниками в битве при Алалии (см. Карфаген – могущественная автономная держава, гл. I). Хотя их военное сотрудничество не ограничивалось только одним этим эпизодом. Оно продлилось вплоть до IV столетия, о чем свидетельствует обнаружение в Тарквинии саркофага, две почти идентичных копии которого были обнаружены в Карфагене, что говорит о существовании не только торговых отношений, но и военного сотрудничества. Однако впоследствии отправка этрусками 18 военных кораблей в помощь Агафоклу, чтобы прорвать кольцо блокады, в которое карфагеняне заключили Сиракузы, подтверждает факт распада их альянса.

В течение всего периода финикийского, а затем пунического присутствия на Сицилии элимы были их верными союзниками. Их военные соединения принимали участие во всех войнах, которые вел Карфаген. И по-другому не могло и быть, поскольку территории как одних, так и других тесно соприкасались (Сегеста и Эрике, два главных города элимов, были расположены между Палермо и Лилибеем) и борьба против греков затрагивала интересы обоих народов.

Нумидийцы, шла ли речь о царствах Масаэсил или Массил, были самые боеспособные союзники Карфагена, но и в то же время самые непредсказуемые. Их войска оказали неоценимую услугу во время завоевания Испании и в первой половине Второй пунической войны. Именно благодаря быстроте и натиску их кавалерии Ганнибал нанес тяжелые поражения римлянам. Столь же стойкие и выносливые, как и ливийцы, они были наиболее приспособлены для проведения разведывательных миссий. Признанные всадники, они носились на своих маленьких лошадках без седел, изводя противника и окружая его вихрем своих атак. Как нам кажется, в качестве союзников они участвовали во всех войнах Карфагена. Из источников до нас дошло по меньшей мере два имени командиров конницы: Нар Гаваса, оказавшего решающую поддержку Гамилькару во время войны наемников, и Массиниссы, служившего при Баркидах в Испании. Но переход Массиниссы на сторону неприятеля из-за сношений пунийцев с Сифаксом, его противником, дорого стоил Ганнибалу, проигравшему битву при Заме. Карфаген оказался во власти тем более опасного и серьезного врага, что он был воспитан в традициях пунической культуры.

И наконец, во время войн в Италии Ганнибал заключил множество союзов, часть из которых были весьма действенными, хотя другие не имели продолжения. Так произошло с заключением союзного договора с Филиппом V Македонским, которым предусматривалась отправка в случае необходимости македонского контингента войск (см. Дипломатия и международные отношения). Но Филипп V не оправдал надежд карфагенян.

Противостояние римской армии и армии Ганнибала близ города Зама

Союз с галлами северной и южной сторон Альп оказался более плодотворным. Он дал возможность пополнить армию большим количеством свежих сил. Среди союзников Карфагена упоминаются также лигурийцы. И именно поэтому Магону, младшему брату Ганнибала, удалось продержаться в Лигурии в конце Второй пунической войны. Позже в результате союзнических отношений, сложившихся с городами Кампании, в частности с Капуей, в армию Ганнибала влились новые воинские контингенты.

Наемники. Обычай прибегать к помощи наемников был свойственен не только Карфагену. Великие восточные империи набирали их в свои армии, начиная по крайней мере с V века. Армии персов и египтян насчитывали большое количество греческих наемников в своих рядах. О существовании в карфагенских армиях наемников впервые упоминается в 480 году, во время проведения военных кампаний на Сицилии.

В числе наемников были выходцы из Греции, с Иберийского полуострова, из Кампании, Лигурии, Галлии и, видимо, из Африки (с погранич-

ных с Сахарой территорий), если верить замечанию Фронтена, в котором сообщается о присутствии солдат с очень черной кожей во время экспедиций карфагенян на Сицилию в начале V века. Этрусские наемники также принимали участие в карфагенских кампаниях. Хотя иногда они сражались против своих же соплеменников на стороне врага, о чем нам сообщает Диодор Сицилийский, упоминая об их присутствии в обоих лагерях в ходе военных действий Агафокла в Африке в конце IV столетия (Диодор Сицилийский, XIX, 106; XX, 11).

Поступая в карфагенскую армию, эти люди заключали со своим нанимателем контракт, действие которого истекало по окончании войны. Кроме размера заработной платы, в него, как нам кажется, включались и некоторые другие положения, содержание которых нам неизвестно. Вполне возможно, что контрактом предусматривалась выплата отдельных возмещений на приобретение снаряжения (оружие, верховое животное) и продовольствия (пшеница).

Разумеется, не все наемники получали одинаковую зарплату. Многоопытные и хорошо экипированные греки или кампанцы, прошедшие через горнило многих войн, требовали более высокую плату, чем ливийские или лигурийские волонтеры, эффективность которых в битвах была невысокой. Среди греков особенно ценились спартанцы. И именно спартанскому наемнику Ксантиппе Карфаген был обязан своей победой в 256 году, когда Регул захватил его территорию (см. Рим на Сицилии, гл. I). Но вскоре, в правление Гамилькара, а затем и Ганнибала Карфаген приступает к вербовке солдат исключительно на западном

направлении: Африка, Иберийский полуостров, Цизальпийская и Трансальпийская Галлия, Кампания, а также острова становятся основными поставщиками наемников.

Армия наемников обладала не только некоторыми преимуществами (профессионализм), но и недостатками, главный из которых заключался в том, что солдаты, не имея никаких личных связей с городом, которому они служили, вполне могли покинуть поле битвы и повернуть оружие против своих же командиров, то есть перейти на сторону неприятеля. Именно об этом не преминули сообщить древние авторы, объясняя патриотизмом их легионеров стойкость и боеспособность римлян в сражениях с армиями Ганнибала. Карфаген, на собственном опыте испытавший во время войны наемников реальную угрозу, которую могла представлять армия, готовая обрушиться на город, который она должна была защищать, так и не внес изменений в политику вербовки солдат в свои войска. Может быть потому, что у него не было альтернативы. И Гамилькар рекрутировал в свою армию большое количество наемников для захвата Иберийского полуострова.

Армия Карфагена, которая состояла из выходцев из разных стран, представляла собой пеструю мозаичную картину народов, говоривших практически на всех языках Средиземноморского ареала. Но это никак не отражалось на ее боеспособности. Войска были организованы по национальностям, из этой среды избирались нижние офицерские чины, осуществлявшие связь между своими солдатами и высшим офицерством, назначавшимся из представителей пунической аристократии. Не всегда владея языками, на ко