Текст книги "Марсианские рыцари (Сборник)"

Автор книги: Эдгар Райс Берроуз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 44 страниц)

– Подожди, справедливый О-Тар! – воскликнул У-Дор. – Есть еще один подсудимый, прикажи позвать того, кто называет себя Тураном. Пусть он предстанет перед тобой вместе с этими.

– Хорошо! – согласился О-Тар, останавливаясь на полпути. – Позвать раба Турана!

Ввели Турана и поставили слева от Тары, чуть ближе к трону. О-Тар угрожающе посмотрел на него.

– Ты – Туран, – спросил он, – товарищ этих?

Воин готов был ответить, когда заговорила Тара.

– Я не знаю этого человека, – сказала она. – Кто смеет утверждать, что он товарищ Тары, принцессы Гелиума?

Туран не пытался понять, с какой целью она это делает: голова бесполезна, когда ее права захватывает сердце. Туран знал только, что женщина, которую он любил, отказывается от него. Его сердце не подсказало ему разумное объяснение – она отказалась от него, чтобы не делать его положение более опасным. О-Тар посмотрел сначала на одного, потом на другого пленника, но оба молчали.

– Разве они захвачены не вместе? – спросил О-Тар у У-Дора.

– Нет, – ответил двар. – Тот, кто называет себя Тураном, вошел в поисках пищи в город, и его заманили в тюрьму. На следующее утро я обнаружил этих двоих на холмах у Ворот Врагов.

– Но они друзья и попутчики, – сказал молодой падвар. – Это Туран расспрашивал меня о тех двоих, называя их по имени и говоря, что они его друзья.

– Достаточно! – констатировал О-Тар. – Все трое должны умереть. – И он сделал еще один шаг по ступенькам.

– Но за что мы умрем? – спросил Чек. – Ваши люди гордятся справедливыми законами Манатора. Разве справедливо убивать чужеземцев, не сказав даже, в чем их вина?

– Он прав, – послышался низкий голос.

Это говорил У-Тор, великий джед Манатоса, О-Тар поглядел на него и нахмурился… Но послышались и другие голоса, требовавшие судебного расследования.

– Тогда знайте, что вы все равно умрете! – воскликнул О-Тар. – Вы обвиняетесь в корфализме, и так как без вреда для себя вас может убить только джеддак, вас ждет великая честь быть убитым собственным мечом О-Тара!

– Глупости! – воскликнул Туран. – Разве вы не знаете, что в жилах этой женщины течет кровь десяти тысяч джеддаков? Это Тара из Гелиума, дочь Джона Картера, Главнокомандующего Барсума. Она не может быть корфалом. Не могут быть им ни Чек, ни я. И знайте, что я имею право быть выслушанным вами. Пусть позволят мне поговорить с принцессой Гайей из Гатола, чей сын сейчас находится в тюрьме О-Тара, его отца.

У-Тор встал и посмотрел на О-Тара.

– Что это значит? – спросил он. – Этот человек говорит правду? Разве сын Гайи заключен в твоей тюрьме, О-Тар?

– А какое дело джеду Манатоса до заключенных в тюрьмах джеддака? – гневно спросил О-Тар.

– А вот какое, – ответил У-Тор таким низким голосом, что он походил на шепот, однако был слышен во всех уголках огромного тронного зала О-Тара, джеддака Манатора. – Ты отдал мне рабыню Гайю, бывшую принцессу Гатола, так как боялся ее влияния на рабов из Гатола. Я сделал ее свободной, женился на ней, и теперь она принцесса Манатоса. Ее сын – это и мой сын, О-Тар, и хотя ты мой джеддак, я заявляю тебе, что за малейший вред, причиненный А-Кору, ты будешь отвечать перед У-Тором из Манатоса.

О-Тар долго глядел на У-Тора, но ничего не ответил; затем он вновь повернулся к Турану.

– Если один из вас корфал, то все остальные тоже. А мы хорошо знаем, что ни один смертный не обладает такими способностями. И так как вы все корфалы, то вы умрете.

Он начал спускаться к пленникам, когда заговорил Чек.

– Эти двое не обладают такой силой, как я, – сказал он. – Они обычные безмозглые существа, подобные тебе самому. Я проделал все то, о чем рассказывали тебе твои невежественные воины. Но это лишь доказывает, что я существо высшего порядка по сравнению с вами. Я – калдан, а не корфал. Ничего сверхъестественного и чудесного во мне нет. Для вас все необъяснимое является чудесами. Я легко мог убежать от твоих воинов и спастись из тюрьмы. Но я остался в надежде помочь этим двум бедным глупым созданиям, которые не спасутся без помощи моего разума. Они подружились со мной и спасли мне жизнь. Я должен отдать им свой долг. Не убивай их! Убей меня, если хочешь. Я предлагаю свою жизнь, если она утолит твой гнев. Я не могу вернуться в Бантум и все равно умру: тяжело жить среди неразумных сознаний, населяющих мир за пределами долины Бантума.

– Отвратительный эгоист! – сказал О-Тар. – Приготовься к смерти и не смей приказывать джеддаку О-Тару. Он вынес приговор, и вы все трое испытаете остроту обнаженного меча джеддака. Я сказал!

Он сделал еще один шаг вниз по лестнице, и затем произошла странная вещь. Он остался, устремив взгляд в глаза Чека, на месте, покачиваясь взад и вперед. Джед встал, хотел подойти к нему, но Чек остановил его.

– Стой, – сказал он. – Жизнь твоего джеддака в моих руках. Вы верите, что я корфал. Значит, только меч джеддака может убить меня. Поэтому ваши лезвия не опасны мне. Посмейте только причинить нам вред или приблизиться к джеддаку, пока я не разрешу, и он мертвый опустится на мрамор. Отпустите этих двух пленников, пусть подойдут ко мне – я должен поговорить с ними. Быстро! Делайте, как я сказал, иначе ваш джеддак умрет.

Стража отступила, освободив Тару и Турана.

– Делайте, что я скажу, и побыстрее, – прошептал калдан. – Я не могу удерживать его долго, тем более убить. Очень много мозгов направлено против меня, скоро я буду вынужден выпустить О-Тара из своей власти. Для вас это единственная возможность, и ее нужно получше использовать… Под гобеленом, висящим за троном, есть потайной ход. От него ведет потайной ход в тюрьму дворца, где находятся кладовые с едой и напитками. Из тюрьмы другие потайные ходы ведут во все части города. Вы идите тем, что ведет на запад, и он приведет вас к Воротам Врагов. Тогда вы будете свободны. Больше я ничего не смогу сделать. Торопитесь. Силы оставили меня. Я не Лууд. Он держал бы этого парня очень долго. Быстрее! Быстрее! Идите!

15. Старик из подземелья

– Я не оставлю тебя, Чек, – просто сказала Тара.

– Идите, идите! – шептал калдан. – Вы мне не поможете. Идите, или я делаю все напрасно.

Тара покачала головой.

– Не могу, – сказала она.

– Ее убьют, – сказал Чек Турану.

Воин мгновение колебался между чувством верности этому чуждому созданию, отдававшему за него свою жизнь, и любовью к женщине. Затем он схватил Тару за руки и вместе с нею побежал к трону О-Тара. За троном он отодвинул гобелен и нашел потайной ход. Он прошел в него, по-прежнему держа женщину на руках, и двинулся по узкому наклонному коридору, который вел в нижние этажи, пока они не дошли до подземной тюрьмы дворца О-Тара. Здесь был целый лабиринт переходов и помещений, вмещавших тысячу укромных мест.

Когда Туран понес Тару к трону, два десятка воинов кинулись было к ним.

– Стойте! – крикнул Чек. – Или ваш джеддак умрет. – И они остановились, подчинившись воле этого странного непознаваемого существа.

Вдруг Чек отвел глаза от глаз О-Тара, и джеддак вздрогнул, как человек, пришедший в себя после кошмарного сна и все еще не полностью проснувшийся.

– Смотрите, – сказал Чек, – я оставил вашего джеддака в живых и никому не причинил вреда, хотя вы были все в моей власти. Ни я, ни мои друзья не причинили никакого вреда столице Манатора. Почему же вы нас преследуете? Дайте нам наши жизни. Дайте нам нашу свободу!

О-Тар, овладевший своими чувствами, наклонился и поднял меч. В зале стояла тишина, все ждали ответа джеддака.

– Законы Манатора справедливы, – сказал он наконец. – Возможно, чужеземец говорит правду. Верните его в тюрьму, догоните тех двух бежавших и верните туда же. По милости О-Тара они будут сражаться за свою жизнь на поле джэтана на ближайших играх.

Когда Чека уводили из тронного зала, лицо джеддака все еще оставалось пепельно-серым, и он выглядел как человек, вернувшийся из загробного мира, куда он заглянул. В чертах его не было спокойствия храбрости, а был страх. В тронном зале были такие, кто понял, что казнь пленников только отложена и что ответственность за случившееся будет переложена на плечи других, и среди понявших это был У-Тор, великий джед Манатоса. Его искривленные губы выражали презрение к джеддаку, который предпочел унижение смерти. Он понял, что О-Тар утратил большую часть того уважения, которым пользовался, и что за всю жизнь ему не восстановить утраченного. Марсиане преклоняются перед храбростью своих вождей – тот, кто уклоняется от своей суровой обязанности, теряет их уважение. Многие разделяли мнение У-Тора, что было видно по тишине, наступившей в тронном зале, и суровым усмешкам вождей. О-Тар быстро осмотрелся. Он ощутил враждебность присутствующих и понял ее причину, так как внезапно впал в ярость, и, как бы ища на ком выместить только что перенесенный им самим страх, крикнул слова, которые можно было воспринять только как вызов.

– Воля О-Тара, джеддака, – таков закон Манатора! Закон Манатора справедлив, и ошибки быть не может. У-Дор, распорядись, чтобы беглецов искали во дворце, в тюрьмах и во всем городе. А теперь о тебе, У-Тор из Манатоса! Ты думаешь, что можешь безнаказанно угрожать своему джеддаку, ставить под сомнение его право наказывать предателей и подстрекателей к измене? Что же думать мне о верности того, кто взял в жены женщину, которая была выслана мною из дворца за беспрерывные интриги против власти ее джеддака. Но О-Тар справедлив. Объяснись и докажи свое миролюбие, пока еще не поздно.

– У-Тору нечего объяснять, – ответил джед Манатоса, – и он не воюет со своим джеддаком. Но у него есть право, как и у каждого джеда и каждого воина, требовать правосудия от джеддака, если он считает, что кого-либо преследуют несправедливо. С увеличивающимся озлоблением преследовал джеддак Манатора рабов из Гатола с тех пор, как взял к себе неуступчивую принцессу Гайю. Если рабы из Гатола затаили мысли о мести и освобождении, то чего же иного следовало ожидать от гордых и храбрых людей? Я неоднократно советовал быть справедливым по отношению к людям, многие из которых у себя на родине обладали большой властью и уважением. Но О-Тар, джеддак, всегда высокомерно отвергал мои предложения. И хотя этот вопрос сейчас встал не по моему требованию, я рад, что так случилось. Пришло время джедам всего Манатора потребовать от джеддака уважения к себе. Знай же, О-Тар, что ты немедленно должен освободить А-Кора или представить его высшему суду Манатора – Собранию джедов. Я сказал.

– Ты сказал хорошо и вовремя, У-Тор, – воскликнул О-Тар. Ты раскрыл своему джеддаку и другим джедам всю глубину своей неверности, о которой я давно подозревал. А-Кора уже судил и приговорил высший суд Манатора – его джеддак О-Тар, и ты также получишь справедливый приговор из этого высшего источника. Ты арестован. В тюрьму его! В тюрьму У-Тора, лживого джеда!

Хлопком в ладоши он велел окружавшим его воинам выполнить приказание. Два десятка воинов двинулись к У-Тору, чтобы схватить его. Это были воины О-Тара. Но воины У-Тора, которых в зале было, больше обнажили свои мечи, и на ступеньках трона закипела схватка. О-Тар, джеддак Манатора, с обнаженным мечом был готов вступить в рукопашную.

Из других частей огромного здания на звуки боя спешила стража, пока защитников У-Тора оказалось намного меньше, чем нападавших. Джед Манатоса в сопровождении своих воинов медленно отступал по коридорам и комнатам дворца, пока не оказался на улице. Здесь его поддержала армия, вошедшая вместе с ним в Манатор. Они продолжали отступать к Воротам Врагов между рядами молчаливых зрителей, глядевших на них с балконов. Выйдя за городские ворота, армия У-Тора расположилась лагерем.

В полутемном помещении под дворцом О-Тара Туран выпустил Тару из рук и взглянул ей в лицо.

– Прости меня, принцесса, – сказал он, – что я не выполнил твоего приказания и оставил Чека, но другого выхода не было. Если бы не он, то я остался бы на его месте. Скажи, что ты прощаешь меня.

– Разве я могу не простить? – мягко ответила она. – Но мне кажется, что нехорошо оставлять друга в беде.

– Если бы нас было трое воинов, то другое дело, – сказал он. – Мы все остались бы и умерли в бою: но ты знаешь, Тара из Гелиума, что мы не можем рисковать безопасностью женщины, даже несмотря на риск прослыть бесчестными.

– Я знаю это, Туран, – сказала она. – И никто не может обвинить тебя в бесчестье, зная твою храбрость и преданность.

Он слушал ее с удивлением, ибо это были ее первые слова, адресованные ему, в которых не подчеркивалась разница между положением принцессы и простого наемника. Но как это связано с ее отказом от него там, во дворце? Этого он понять не мог, поэтому задал вопрос, который все время был у него на уме с тех пор, как она сказала О-Тару, что не знает его.

– Тара из Гелиума, – сказал он, – твои слова льют бальзам на рану, полученную мною в тронном зале. Скажи мне, принцесса, почему ты отказалась от меня?

Она с упреком взглянула на него своими большими глазами:

– Ты не знаешь, – сказала она, – что это говорили мои губы, а не сердце. О-Тар должен был убить меня за то, что я товарищ Чека, а не за какую-то мою очевидную вину. И я знала, что если у тебя возникнут такие трудности, ты тоже умрешь.

– Значит, ты хотела спасти меня? – воскликнул он с внезапно просветлевшим лицом.

– Да, я хотела спасти моего храброго воина, – ласково сказала она.

– Тара из Гелиума, – сказал он, опустившись на одно колено, – твои слова – пища для моего голодного сердца. – И он прижал ее пальцы к своим губам. Она подняла его.

– Не надо коленопреклонения, – сказала она мягко.

Он все еще держал ее руки в своих, они были близки друг к другу, и мужчина все еще дрожал от прикосновения к ее телу, когда он нес ее из тронного зала О-Тара. Он чувствовал, что сердце разрывается в его груди, горячая кровь струится по жилам, когда он смотрит на ее прекрасное лицо с устремленными вниз глазами и полураскрытыми губами, за обладание которыми он отдал бы власть над королевством. Вдруг он прижал ее к своей груди, и губы их встретились. Но только на мгновение. Подобно тигрице, девушка вырвалась и ударила его. Она отступила назад с высоко поднятой головой и сверкающими глазами.

– Как ты смеешь? – воскликнула она.

Его глаза твердо встретили ее яростный взгляд, в них не было стыда или раскаяния.

– Да, я смею, – сказал он. – Я осмелился полюбить Тару из Гелиума. Но я не осмелился бы оскорбить Тару из Гелиума или любую другую женщину поцелуем, если бы не был уверен в ее любви. – Он подошел к ней и положил руку ей на плечо. – Посмотри мне в глаза, дочь Главнокомандующего, – сказал он, и скажи мне, что ты не желаешь любви Турана, наемника.

– Я не желаю твоей любви! – воскликнула она, отступая назад. – Я ненавижу тебя! – И, отвернувшись, она закрыла лицо руками и заплакала.

Мужчина шагнул вперед, но его внимание привлекли звуки кашляющего смеха. Это была одна из тех редкостей, которых немного на Барсуме, – старик с признаками глубокой старости. Сгорбленный и сморщенный, он больше походил на мумию, чем на живого человека.

– Любовь в подземельях О-Тара! – воскликнул он, и снова его смех нарушил тишину подземелья. – Странное место для ухаживания! Когда я был молод, мы бродили в садах под гигантскими пималиями и прятали наши поцелуи в тенях стремительной Турии. Мы не ходили в мрачные подземелья, чтобы говорить о любви. Но времена меняются, и обычаи тоже меняются, хотя я никогда не думал, что доживу до того времени, чтобы увидеть, как меняются отношения мужчин к женщинам. Но мы целовали их тогда. А если они отказывали? Что ж, мы целовали их еще! Как давно это было! – Старик вновь закашлялся. – О, если вспомнить, скольких я целовал, целую армию. Но первая… первую я помню. Она была красивой девушкой и хотела ударить меня кинжалом, когда я поцеловал ее. О, как давно это было! Но я целовал ее. Она умерла больше тысячи лет назад, но никогда мне уже не приходилось целовать ее ни при жизни, ни после ее смерти. А за нею были и другие…

– Но Туран, предвидя новые воспоминания о поцелуях тысячелетней давности, прервал его:

– Скажи мне, старик, не о своих возлюбленных, а о себе. Кто ты? Что ты делаешь здесь, в подземелье О-Тара?

– Я могу спросить тебя о том же, молодой человек, – ответил старик. – Мало кто приходит в эти подземелья – только мертвецы и мои ученики. А, понял – вы новые ученики. Хорошо! Никогда раньше не присылали женщин учиться великому мастерству у величайшего мастера. Но времена меняются. Они жили лишь для поцелуев и любви. О, какие это были женщины! Я помню одну пленную на юге… О, это был дьявол, но как она любила! У нее были мраморные груди и огненное сердце. Она…

– Да, да, – прервал его Туран, – мы ученики и желаем получить работу. Веди нас, а мы последуем за тобой.

– О да, да! Идем! Все торопятся и спешат, как будто впереди нас не ждут бесчисленные мириады веков. О да, их столько же, сколько и за нами. Две тысячи лет прошло с тех пор, как я разбил свою скорлупу, и все всегда спешили, спешили! О, какие у нас были девушки! Я выиграл одну на поле джэтана. Она была…

– Веди! – воскликнул Туран. – А затем расскажешь нам о ней.

– О да, – согласился старик и начал спускаться куда-то по полутемному проходу. – Идите за мной!

– Мы идем с ним? – спросила Тара.

– Конечно, – ответил Туран. – Мы не знаем, где находимся, не знаем выходов из подземелья. Я не знаю, где восток, а где запад, но он, несомненно, все это знает, и если будем действовать умно, мы все узнаем от него. В конце концов, нельзя вызывать у него подозрений.

И они пошли за стариком вдоль длинных коридоров и через множество комнат, пока не добрались наконец до комнаты, где на пьедестале возвышалось несколько мраморных плит. На каждой плите, в три фута высотой, лежало тело человека.

– Мы пришли, – объяснил старик. – Эти свежие, и мы будем скоро их обрабатывать. Сейчас я работаю над одним для Ворот Врагов. Он убил много наших воинов. Ему по справедливости отвели место в Воротах. Пойдем посмотрим на него.

Он привел их в соседнее помещение. На полу было много свежих человеческих костей, а на мраморной плите – масса бесформенного мяса.

– Это вы изучите позже, – продолжал старик. – Но не скоро вы получите возможность еще раз посмотреть на подготовленного для Ворот Врагов. Вначале, как видите, я извлекаю все кости, стараясь, чтобы кожа пострадала как можно меньше. Труднее всего извлечь череп, но и это может сделать подлинный мастер. Я делаю одно лишь отверстие. Потом я его зашиваю и, когда все кончено, подвешиваю тело так. И он привязал веревку к волосам трупа и подвесил ужасный предмет к кольцу в потолке. Прямо под ним в полу был круглый люк, из которого старик достал чехол. Раскрыв его, он показал наполнявшую чехол красноватую жидкость.

– Опускаем его сюда, – продолжал он, – а рецепт этой дорогой жидкости вы узнаете позже. Опускаем его на дно чехла, а чехол вернем на место. Через год он будет готов. Но помните, его нужно часто осматривать и следить, чтобы жидкость покрывала его полностью. Когда он будет готов, он будет прекрасен. На ваше счастье, здесь есть уже один готовый… – Он пошел к противоположному концу комнаты и вытянул чехол. Оттуда он извлек удивительную фигуру. Это было человеческое тело, съежившееся под действием жидкости и превратившееся в статуэтку в фут высотой.

– О, разве он не прекрасен? – воскликнул старик. – Завтра он займет свое место в Воротах Врагов. – Он вытер тело обрывками ткани и аккуратно уложил его в корзину. – Может, хотите посмотреть на мою живую работу? – спросил он и, не ожидая ответа, повел их в другую комнату, в которой было сорок или пятьдесят человек. Все они сидели или стояли у стен, за исключением мощного воина, сидевшего верхом на большом тоте в центре комнаты. Все были совершенно неподвижны. Тара и Туран сразу вспомнили ряды молчаливых людей на балконах и гордые линии всадников в зале вождей. Одно и то же объяснение пришло в голову, но они не осмеливались задать вопрос, возникший у них, боясь выдать себя, показать себя чужестранцами, незнакомыми с обычаями Манатора.

– Это удивительно, – сказал Туран, – это требует большого искусства, терпения и времени.

– Верно, – ответил старик, – но занимаясь этим так долго, я теперь работаю быстрее остальных, и в то же время мои фигуры более естественны. Никто, даже жена этого воина, не посмеет сказать, что он не живой. – И он указал на всадника на тоте.

– Многих из них приносят сюда ранеными и испорченными, и мне приходится их подновлять. Это требует большого искусства: все хотят видеть своих мертвецов такими, какими они были при жизни. Но вы этому научитесь. Вы будете набивать чучела, раскрашивать их, вы будете превращать безобразных в красавцев. Это большое удовольствие – набивать чучела, особенно чучела своих близких. Уже пятнадцать столетий никто не набивает чучела наших мертвецов, кроме меня.

Много, много балконов заполнено ими. Но своих жен я держу в большой комнате. Они у меня все, начиная с самой первой, и я много вечеров провожу среди них. Какие же это приятные вечера! А как приятно препарировать их и делать даже прекраснее, чем они были при жизни. Это частично возмещает горечь утраты. Я провожу с ними все время, глядя на новую, пока работаю над старой. Новую жену я привожу в эту комнату и сравниваю ее со старыми, и это прекрасно. Я люблю гармонию.

– Ты ли делал всех воинов для Зла Вождей? – спросил Туран.

– Да, их сделал я, я их чиню, – ответил старик. – О-Тар не желает, чтобы это делали другие. Даже сейчас в другой комнате у меня двое из них. Их повредили и принесли мне для починки. О-Тар не любит, когда их долго нет: в зале два тота остались без всадников, но скоро они будут готовы. Он хотел бы, чтобы живые воины вели себя так же, как и эти. О-Тар часто называет их мудрецами, которые приобрели мудрость после смерти. Он хотел бы превратить Совет живых вождей в такой же безмолвный, как и этот. О-Тар говорит, что это был бы лучший совещательный орган в Барсуме – много мудрее, чем Совет живых вождей. Но идем, пора браться за работу. Идем в соседнюю комнату, и я начну вас учить.

Он вновь повел их в помещение, где на мраморных плитах лежали человеческие тела и, подойдя к шкафу с выдвинутыми ящиками, достал оттуда уродливые очки и выбрал несколько скальпелей. Все это он делал, отвернувшись от своих новых учеников.

– Теперь я могу взглянуть на вас, – сказал он. – Мои глаза не те, что раньше, и теперь для работы или для того, чтобы разглядеть черты лица окружающих, мне нужны сильные стекла.

Он взглянул на них. Туран затаил дыхание. Он понял, что сейчас старик обнаружит, что на их одежде нет герба Манатора. Он и раньше удивлялся, как старик не замечает этого, так как не знал, что тот полуслепой. Старик осматривал их, его взгляд задержался на прекрасном лице Тары, затем переместился на их одежду. Туран надеялся увидеть перемену на лице таксидермиста, но если старик и заметил что-либо, то виду не показал.

– Иди с И-Госом, – сказал он Турану. – В соседней комнате материалы для работы, принесешь их. Оставайся здесь, женщина, мы сейчас вернемся.

Он прошел через одну из многочисленных дверей и вошел в комнату впереди Турана. У двери он остановился и указал на связку мехов, лежащих у противоположной стены. Туран пересек комнату и уже хотел было поднять связку, когда услышал щелканье замка за собой. Повернувшись, он обнаружил, что остался один в комнате, а дверь заперта. Подбежав к ней, он попытался открыть ее, но не смог.

И-Гос же, закрыв дверь, вернулся к Таре.

– Одежда вас выдала, – сказал он ей, смеясь своим кашляющим смехом. – Вы хотели обмануть старого И-Госа, но хотя глаза его ослабели, мозг все еще силен. Но тебе будет хорошо. Ты прекрасна, а И-Гос любит красивых женщин. В Манаторе наверху, у меня нет власти, но здесь никто не смеет отказывать И-Госу. Сюда приходят немногие, только чтобы принести мертвеца, и они торопятся наверх. Никто не узнает, что прекрасная женщина закрыта вместе с мертвецами. Я не стану задавать тебе вопросов, я не хочу знать, кому ты принадлежала. А когда ты умрешь, я помещу тебя в комнату моих жен. – Он подошел к онемевшей от ужаса девушке. – Идем! – воскликнул он, схватив ее за руку. – Иди к И-Госу!