Текст книги "На запад от солнца"

Автор книги: Эдгар Пэнгборн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

– Элис, – прошептал Пол. – Пусть Тейрон и другие женщины сторожат. Нам придется на какое-то время задержаться здесь. Где Миджок?

– Здесь, – раздался у него из-за спины голос Миджока. – Я положил свой щит вон там.

Он понизил голос до шепота, обращаясь только к Полу:

– На нем осталось только трое раненых, крошечный мужчина и две женщины. У них есть шанс выжить. Пол... Он умирает, Пол?

– Не могу сказать. Я и сам не знаю...

Сирс заговорил. Он говорил тихо, бессвязно, и мысли его явно были далеки от того места, где сейчас находилось измученное тело. Пол прислушался и сказал:

– Я думаю так, Миджок. Он хочет сказать – а мы должны запомнить.

– Что такое "Тель-Авив"?

– Место на другой планете, где он родился.

– ...там были виноградники, ну да, и маленькие козы, белые и рыжие...

Сирс сейчас видит свою родину, подумал Пол. Маленькую страну, тихий уголок Федерации, где каждая песчинка помнит кровь, пролитую в безумии ненависти. Где был распят тот, кто учил милосердию... Но для Сирса эти места не были памятником истории. Он видел сады, покоряющие пустыню, дома и фермы, центры искусства и наук. Последние были его домом, он открывал собственную страну познаний и был гражданином единственного государства гражданином вселенной. Позже Сирс еще вспомнил жаркие улицы Рио, дружелюбный хаос Лондона, Балтимор, величественные противоречия Нью-Йорка.

– Конечно, док, – сказал Сирс, но он разговаривал не с Райтом, а с каким-то давним другом или учителем, который сейчас был для него реален, а джунгли Люцифера – лишь тенью на задворках сознания. – Конечно, док, я немало пошатался по миру. И я бы не сказал, что люди везде одинаковы, нет. Но ты и сам, верно, заметил, что общего в них больше, и это общее интереснее, чем различия, которые поначалу бросаются в глаза. Что? Прости, док, но твой абстрактный человек никому не нужен. Знаешь, почему? Потому что он не существует кроме как в уме теоретика, который решил доказать какую-то полезную идею. Или бесполезную. Абстракций нет, есть просто мужчины и женщины. Они рождаются, любят, страдают, работают, стареют и умирают. Иногда, док, они умирают молодыми. Мужчины и женщины из плоти и крови, которых я люблю, которых я порой даже учу тому немногому, что знаю сам. Заберите своего абстрактного человека обратно в библиотеку, верните его в ваши электронные мозги и не морочьте мне голову, пока я жив и вижу, как ребенок открывает мир, как птенец вылупляется из яйца, как плещется рыба в ручье и растет трава.

– Что он говорит? – всхлипнула Пэкриаа. – Он уже не с нами.

Она проскользнула мимо Райта и бросилась на землю рядом с Сирсом, прижавшись щекой к его спутанным волосам. Свободной рукой она провела над его лицом и плечами, словно пыталась укрыть его собой, как щитом.

– Он сказал мне однажды... Сирс! Сирс, ты говорил...

Сирс вернулся и снова был среди них. Он обвел окружающих удивленным взглядом.

– Почему я лежу? Я же ехал... Пэк, ты чего? Я в порядке.

Пол посветил фонариком, выхватывая из тьмы себя, Миджока, Райта, белую громаду Сюзи, уродливое лицо Эбары с оттопыренной нижней губой.

– Я что, заснул и свалился?

– Почти, – пробормотал Райт. – Хорошо, что я заметил. Полежи, отдохни немного.

– О нет, – нахмурился Сирс. – Нельзя останавливаться. – Он улыбнулся Пэкриаа, которая умоляюще смотрела на него. – В чем дело, Пэкриаа? Который час?

– Скоро рассвет, – сказал Пол. – Мы ушли далеко, приятель. Вестойцы не путешествуют ночью. У нас много времени, и все устали. Не переживай и отдохни.

Но Пэкриаа знала, что Сирс умирает, и не могла этого скрыть. Сирс ласково провел пальцем по ее щеке.

– Тебе нравится смотреть в микроскоп, правда? – Она кивнула. Запомни: прежде чем что-нибудь решить, надо навести на резкость. Но это все очень серьезно, Пэк. Мне кажется, что ты меня любишь. Почему ты огорчена? Я повторяю: ты должна отправиться на остров вместе со всеми. Ты должна жить. Я вообще-то тоже туда собираюсь...

Эбара отошел в сторону. Пол глянул ему вслед. Пигмей колотил по воздуху маленькими кулачками в бессильной ярости. Когда он вернулся, Пол подвинулся, освобождая для него место.

– ...когда кто-то дает тебе урок, Пэкриаа, это – дар, и его не следует выбрасывать...

– Поговори со мной тоже, Сирс, – нерешительно попросил Эбара.

– Я хочу сказать вам всем. И, конечно, тебе, Эбара... В чем смысл усилий, если человек отбрасывает результат в минуту слабости? Отвергайте лишь то, что оказалось ложным. Мы владеем немногим. Совсем немногим. Кое-что кажется эмпирически незыблемым. Таких вещей мало... Знаете, за что я люблю людей? За любопытство. Мне кажется, что это хорошие качества любопытство и терпение. Надо только не останавливаться на полдороги. Я не стыжусь...

Он поискал глазами худое лицо Райта.

– Ты выбрал более трудный путь, верно, Крис? Не переживай, ты уже заслужил высшую оценку за то, что сделал... Теперь слушайте, нечего тут торчать зазря. – Сирс ухватился за руку Пола и попытался подняться. – Я помню карту... ч-черт... Еще день пути, чтобы обойти холмы. Сюзи, иди сюда, девочка...

Но Сюзи фыркнула и переступила с ноги на ногу, а на колени не опустилась. Миджок горько шепнул Полу:

– Она тоже знает...

Сирс засмеялся.

– Ладно, негодница. Толстый старый Сирс сам заберется тебе на спину.

Никто не успел задержать его. Он пробежал несколько шагов до Сюзи. Последние силы его ушли на попытку подпрыгнуть и ухватиться за шею олифанта. Сирс едва оторвался от земли и тут же рухнул к ногам подбежавшего Пола. Пол протянул руки и увидел, что Сирс мертв. И еще он увидел над колоннадой деревьев ясный и жестокий свет нового утра.

7

В течение дня Элис дважды отставал от отряда, чтобы послушать, и возвращался с сообщением, что погони нет. Теперь трудно было оценить расстояние до холмов западной гряды, потому что отряд все время двигался по лесу, не выходя на открытое место. Они могли руководствоваться только компасом Райта, картой – как они ее помнили, – и осмотрами местности, которые время от времени производил Миджок, взбираясь на верхушки деревьев. Эбара ехал во главе отряда на Мистере Джонсоне. Он заставлял олифантов идти медленно, потому что пигмеи валились с ног от усталости. Сюзи плелась, уныло опустив голову. Она никак не хотела уходить от могилы Сирса, и покинула ее только когда остальные отправились в путь без нее.

Пигмеи несли уже только полдюжины самодельных носилок. Число тех, кто не был ранен, тоже уменьшилось.

– Они украдкой покидают отряд, – сказала Бродаа Полу.

Пол посмотрел на трех мужчин, прижимающих к груди крошечных детей, слишком маленьких, чтобы идти самостоятельно. Жирный колдун ехал в носилках, не обращая внимания на усталость воинов, которые их несли. Его тощий собрат, разрисованный белыми и пурпурными полосами, вышагивал рядом.

– Моя сестра Тэмисраа покончила с жизнью при помощи кинжала из белого камня, – сказал Бродаа. – Пока Миджок и Элис делали... как это называется?.. могилу. Мы положили ее тело головой на север, чтобы духу легче было отправиться в путешествие. Много погибших, по которым не прочитаны молитвы. Плохо. Духи могут последовать за нами. Что такое "похороны", Пол-Мейсон?

– Черинский обычай. Большинство из нас верит, что дух умирает вместе с телом, потому что это две части одной вещи.

– Да? – Бродаа ничуть не была потрясена. – Может быть, для черинов это и так.

– Мы живем в других, – сказал Пол. – Сирс будет жить, пока мы его помним. А мы будем его помнить всегда...

Пол окинул взглядом отряд, и ему показалось, что пигмеев осталось едва ли сотня.

– Не нужно задерживать их, если они хотят уйти. Если ты, Бродаа, или кто-нибудь другой захочет покинуть нас, вы свободны так поступить.

Она ответила уверенно и веско:

– Я пойду с вами.

С момента похорон Райт не проронил ни слова. Молчала и Пэкриаа. Они держались вместе. Пол иногда присоединялся к ним. Позади них шел Миджок со щитом. И не кто-нибудь из них, а Элис услышал блеяние азонисов, исчез и вернулся с мясом для послеполуденной трапезы. Это Элис за некоторое время до того сказал:

– Мы сделали все, что могли, Пол. Мы не смогли заставить этих людей отступить вовремя, чтобы успеть спастись. Если бы мы предоставили их собственной судьбе, Лэнтис оставила бы от них не больше, чем остается после пожара в сезон Красной-Луны-Сухих-Дней. Пэкриаа пока слишком больна, чтобы осознать это. Она вынашивает горе, как ребенка во чреве. Оно должно стать еще больше, прежде чем она избавится от него.

Это Элис во время послеполуденной стоянки пытался заставить Райта съесть хоть что-нибудь и уснуть. Но Райт так и не смог сделать ни того, ни другого.

Лесные женщины Элрон и Кэрисон тоже отказались есть мясо. Они вместе с крепкой бурошерстной Тейрон уселись поодаль. Тейрон ела, поглядывая на вестойку, до сих пор не пришедшую в сознание. Пигмеи бросали на вражеского воина злые взгляды, но не более того. Тейрон слушала, что говорит ей Кэрисон на старом языке односложных слов. Юная Элрон опустила глаза и поглаживала винтовку. С тех пор, как дети улетели на остров, Кэрисон и Элрон все время держались вместе. Кэрисон была старой, ее дети давно выросли и ушли от нее. Элрон еще не пришло время стать матерью. Трое из отправленных на остров детей принадлежали Тейрон. Остальные были детьми Мьюзон, Сэмис и женщины, которая умерла еще до появления черинов. Тейрон вытерла губы и что-то нетерпеливо проворчала. Она бережно подняла с земли вестойку и покинула двух женщин. Пол понял, что сейчас произойдет, когда Элрон положила свою любимую винтовку к его ногам. Кэрисон обратилась к Райту – робко, но решительно:

– Мы должны вас оставить.

Прежде чем Райт успел сказать хоть слово, Миджок ответил ей с такой угрюмой злостью, какой Пол никогда не ожидал от него услышать:

– Когда я привел вас из джунглей, ваши головы были пусты. Мы дали вам слова и основы законов, которые мы должны разработать все вместе. Прежде вы жили, как ускараны, хищные и жестокие...

– Нет, – сказал Райт. – Миджок, не надо...

Кэрисон вздрогнула, но твердо повторила:

– Мы должны уйти. Мы хотим жить по-старому.

– Тогда идите, – сказал Райт. Он так стиснул пальцы, что у него побелели ногти. – И помните, что мы желаем вам добра.

– Это так. – Ее раздирали противоречия. – Но прежняя жизнь...

– Элрон, иди сюда, – негромко позвал Элис. Но девушка не подошла к нему. – Я надеялся, что, когда придет следующая Красная-Луна-Перед-Дождями...

– Когда Красная-Луна-Перед-Дождями сделает нас другими, ты вернешься к нам... – пробормотала она.

Элис расхохотался и рявкнул на девушку:

– Ты дура! Ребенок!

По понял, что его резкость была умышленной, в надежде пристыдить Элрон и заставить ее передумать.

– Ты думаешь, что в старой жизни была свобода. Свобода жить как животное, но не имея душевного покоя животного, Элрон. Потому что в твоей голове есть что-то, что вечно стремится к знаниям – даже вопреки тебе самой. Свобода охотиться целый день, или ложиться спать на пустой желудок. Подскакивать от страха, если где-то затрещала ветка. Свобода пытаться набить живот мохом, корнями и улитками из ручьев, когда наступают плохие луны и азонисы уходят на север. Свобода убивать пигмеев и спасаться бегством, когда они охотятся на тебя – и так без конца. Вот что такое твоя свобода без законов, без языка. Нет, пока ты остаешься такой дурой, я не нуждаюсь в тебе.

Элрон отвернулась, не найдя ответа. Элис крикнул ей вслед другим тоном:

– Док сказал, что мы желаем вам добра. Это правда. Ты не сможешь нас забыть, Элрон. Ты уже не та дикарка, которую Миджок привел из леса. Ты будешь чувствовать, что мы хотим твоего возвращения – ты и сейчас это чувствуешь. И ты вернешься к нам.

Но девушка уже скрылась в лесу. Кэрисон последовала за ней, а Элис сел и склонил свою большую голову на руки.

– Раз они так хотели – ничего нельзя было поделать, – прошептал Райт.

Элис подождал, пока его гнев уляжется, и дыхание станет ровным.

– Миджок, ты помнишь? В старые времена я даже не мог быть твоим другом. Помнишь, как злился я сам – всего лишь год назад? Когда ты перешел границу моей территории и сказал мне – не понимаю, как тебе это удалось при помощи нашего жалкого языка, – сказал, что любое существо свободно идти, куда хочет? Ты был в опасности, Миджок. Я старше, больше, тяжелее. Я чуть не набросился на тебя тогда. Давным-давно. Так что... не гневайся чересчур на этих двух.

Тейрон села рядом с Райтом, держа вестойку, как грудного младенца.

– Может быть, – сказала она, – может быть, они передадут что-то из того, чему вы нас учите, остальным. И будет так, как вы нам показывали, когда из семечка, размером меньше глаза иллуамы, вырастает дерево...

Пэкриаа равнодушно смотрела на разыгравшуюся сцену. Пол надеялся, что ему не показалось. Что ее лицо действительно перестало быть таким окаменевшим от горя и безысходности. Райт с трудом поднялся на ноги. Одной рукой он опирался на руку Тейрон, другой теребил седую бородку.

– Эбро Бродаа, переведи мои слова. Не все понимают английский. Скажи им, что мы вскоре повернем на запад, а потом отправимся на юг по плохой местности – болота, жара, ускараны. Возможно, болотные рептилии. Возможно, с западной стороны холмов на придется столкнуться даже с кэксма. Скажи им, что нас ожидает. Затем мы доберемся до реки, которую видели с воздуха. На ней нет водопадов, и она течет на юг. Там мы построим лодки.

Бродаа пересказала его речь высоким тоном, характерным для пигмейского языка. Пол не заметил никаких перемен в выражении печальных лиц. По слухам большинство пигмеев уже знало все это. Но тощий колдун что-то нашептывал своему жирному коллеге, и некоторые воины обернулись узнать, что они говорят, вместо того, чтобы слушать Бродаа.

– Скажи им, Бродаа, что эта река отнесет нас к Большой Воде. Мы будем двигаться на юг вдоль берега – к острову, где ждут наши друзья. Куда, как мы надеемся, улетел Спирмен на крылатой лодке. Скажи им, что на этом острове нет кэксма, туда не прилетят омаша, не приплывут озерные лодки Лэнтис. Там хорошая земля, там есть живность для охоты, там хватит места для всех... Ох, Бродаа, скажи им по-своему, что мы надеемся жить там в мире.

Тощий колдун прервал речь Бродаа завывающей обличительной тирадой. Он потрясал костлявыми руками и осыпал всех проклятиями и угрозами. Бродаа повернулась к Райту, не зная, как быть.

– Он говорит, что видел, как Исмар превратила Спирмена обратно в болотного ящера, а летающую лодку – в омаша.

Миджок дико расхохотался.

– Когда он это видел? Спроси его?

Бродаа задала колдуну вопрос на визгливом языке. Пугало одарило ее ненавидящим взглядом и что-то рявкнуло в ответ.

– Он говорит, что видел это во сне.

– Да уж, – буркнул Пол. – Его ответ так же близок к истине, как он сам был к полю боя.

Бродаа была шокирована, зато Низана рассмеялась. Жирный колдун на носилках запрыгал от бешенства. Он жил в деревне Пэкриаа и, вероятно, понимал английский достаточно, чтобы до него дошел смысл слов Пола. Колдун наклонился вперед, обхватив обеими руками свой чудовищный живот, и заорал на воинов. Низана переводила быстрым шепотом:

– Говорит: вы, черины, все – болотные ящеры, превращенные колдовством Инкар, богини кэксма... Говорит, что вестойцы победили нас, потому что идол Исмар был разбит. Исмар наказала... Давай я убью его, Пол-Мейсон!

– Эмисуру нельзя тронуть, – выдохнула потрясенная Бродаа. – Твое копье обратится против тебя.

– Мое копье потеряно, – сказала Низана достаточно громко, чтобы услышали все. – Кроме того, я видела, как в деревне Эбро Сэмираа были убиты Эксона, Эмана и еще двое колдунов. И копья вестойцев не повернулись против них.

Она шагнула вперед, сжимая кинжал из белого камня. Жирный Эмисура съежился и жалобно заверещал.

– Я запрещаю, Низана! Пусть уходят. Бродаа!

Бродаа быстро сказала:

– Он требует принести жертвы. Тебя, Пола, Пэкриаа...

Низана снова рассмеялась. Она уронила кинжал на землю и отвесила тощему колдуну пощечину. Воины в ужасе отпрянули. Пол знал, что колдуны были для пигмеев священными персонами, к которым вообще нельзя было прикасаться. Даже встретиться с колдуном взглядом было опасно! Низана размахнулась и снова ударила колдуна – да так, что он растянулся на земле. Она схватилась за шест носилок Эмисуры, дернула хорошенько, и толстяк вывалился из носилок, как спелая дыня.

– Вот теперь пусть люди выбирают! – Она вернулась к Полу, усмехаясь и похлопывая себя по покрытой шрамами груди. – Я – маленький Спирмен. Я тоже переворачиваю идолов.

И пигмеи выбрали. Но не то, на что надеялась Низана. И не то, на что рассчитывали колдуны. Они опрометью бросились в лес, подальше от места, где совершилось кощунство. Некоторые на бегу бросали назад перепуганные взгляды. Эмисура с плачем полз на четвереньках обратно к носилкам. Пэкриаа рассмеялась. Два воина, которые несли Эмисуру, подтащили носилки поближе к нему, но не осмелились поднять колдуна. Он сам вскарабкался на подстилку, и воины унесли его прочь. Второй колдун бросился бежать вслепую, закрыв руками побитое лицо. А Райт повторял, как заведенный:

– Пусть идут... Пусть...

Пэкриаа сардонически наблюдала весь инцидент, не вставая с места. Теперь она пожала худыми плечами, словно хотела сказать: "Что поделать с дураками?"

Когда паника улеглась, в отряде осталось тридцать пигмеев...

Когда наступил вечер, Миджок вернулся с очередного осмотра местности и сообщил, что последние из холмов кэксма остались в трех милях к юго-западу. Западнее холмов поросшая джунглями территория была ровной. Пора было поворачивать. Элис на некоторое время исчез и вернулся с двумя тушами животных, похожих на диких кабанов. Сирс назвал этих тяжеловесов толисвинами. Он настаивал, что это вполне научное обозначение для животного, которое "то ли свинья, то ли нет, черт его знает". Мясо имело странный привкус и было жестким, но это было мясо... Услышав новости, которые принес Миджок, Бродаа вздохнула. Может быть, она думала о длинной истории своего народа. О том, как поколение за поколением нашаривало тонкую тропку, ведущую к выживанию среди смертельных опасностей.

– Мы говорим так: большой ускаран за тысячу шагов слышит, как падает лист на землю. Но кэксма слышат, как лист рассекает воздух в падении. Ох... Три черинских мили – это большое расстояние. Будем надеяться, что достаточно большое.

Миджок сказал, что колоссальные отвесные пики прибрежной горной гряды видны на юге, хотя расстояние до них не меньше сотни миль. Еще он сказал, что эта ночь будет хорошей – безоблачной и звездной. Отряду придется пройти еще по меньшей мере пятнадцать миль на запад. Затем они пойдут скорее на юго-запад, чем прямо на юг, чтобы обогнуть холмы...

В наступающей темноте во главу отряда снова поставили Мистера Джонсона, и это было мудрое решение. Чуткий хобот и зоркие глаза олифанта позволяли ему выбрать путь в обход густых ветвей или сплетения лиан, которые грозили опасностью наезднику. После каждого вынужденного отклонения животное беспрекословно возвращалось на нужный курс, повинуясь приказу Эбары, который обладал прекрасным чувством направления. Остальные четыре олифанта следовали за вожаком, как нитка за иголкой. Сегодня Пол ехал верхом на старой Сюзи – похоже, так она чувствовала себя лучше, – как и вчера, с Низаной на руках. Райт с Пэкриаа ехал на Мисс Понсонби. Тейрон до сих пор не имела дела с олифантами, но быстро усваивала новое. Она взобралась на спину Милли и без труда удерживала равновесие. Она держала на руках раненую вестойку, которая стонала и ворочалась, но полностью в сознание еще не пришла. Следом за Сюзи шел более беспокойный самец Мистер Смит без наездника. Рядом с ним шагали Миджок со щитом и Элис, держащий за руку Бродаа. Тридцать пигмеев, которые решились участвовать в походе через неизвестные и запретные территории, шли вслед за Бродаа, держась за руки. Среди них было девять лучников. Оружия у них с собой было мало. Раненых осталось только двое – мужчина и женщина на щите Миджока, а третья женщина умерла. Раненый лучник потерял много крови из раны на бедре и был очень бледен. Но рана его уже затянулась, и воспаления не было. Он не боялся и был почти весел. Женщина – суровый рядовой воин в черной юбке – получила сильное ранение в лицо, а нога ее была разодрана от колена до лодыжки.

И снова ночь, снова тишина и медлительно-раскачивающаяся походка олифанта... До Пола донесся голос Райта:

– Я думаю о Дороти и Энн, и о твоей дочери.

– А об Эде Спирмене?

– Ох... У него оставалось слишком мало топлива, Пол. Шлюпка ничем не могла нам помочь с того момента, как мы вернулись в лес. Эд должен быть на острове.

– Надеюсь, что это так, – только и смог ответить Пол.

Он никак не мог забыть ту идею, которую Эд почти высказал во вспышке гнева и разочарования. Намек на возможность присоединиться к Лэнтис, тем самым зачеркнув все, чего они достигли. Ни к чему сейчас рассказывать об этом Райту. Но сам Пол вновь и вновь слышал слова Спирмена: "Лэнтис... прекрасная организация... денежная система... целый мир ждет, чтобы мы пришли и взяли его... прекраснодушный идеализм даже на Земле никогда не давал результатов..."

В спорах Пола с Эдом Спирменом всегда было взаимное напряжение. Всегда, даже на корабле "Арго". Партия коллективистов, выжившая как безвредная политическая группа после ужасов Гражданской войны 2010-2013 годов, в мыслях Спирмена была живой и действенной реальностью. И не только потому, что его отец во время войны сражался за коллективистов. Коллективизм был естественным наследником древнего коммунизма, хотя страдал безумным догматизмом в гораздо меньшей степени, чем предшественник. Это была партия железных доктрин, упрощенных с целью доступности умам, отвергающим анализ и превозносящим Человека с большой буквы из нелюбви к людям. Как и коммунизм в прежние времена, новая партия нуждалась в идее классовой борьбы, чтобы громко заявить о том, что выступает от имени всех угнетенных и отверженных. Один из ее пророков конца двадцатого века, столь же лишенный чувства юмора, как его предтечи коммунисты, заявил: "Партия коллективистов верит в Человека". Коллективиста всегда можно было вывести из равновесия, доказав ему логическую несостоятельность этого тезиса – и нажить себе врага. Они умели ненавидеть, и почитали это качество за доблесть. Годы, последовавшие за Гражданской войной, были беспокойными, хотя благополучными в материальном отношении. Общее настроение омрачал рост новой империи, во главе которой встал монгол Дженга. Империя унаследовала территории, превращенные в пустыню в течение русско-китайской войны 1970-1976 годов. В те годы партия коллективистов в Федерации, лишенная поддержки как изнутри, так и извне, превратилась в обыкновенный болтливый социализм, украшенный лишь несколькими экзотическими идейками. Но она все еще была жива. К моменту старта "Арго" у коллективистов было десять сенаторов и пара десятков делегатов в Федеральном Конгрессе. Партия коллективистов превратилась из подпольной в респектабельную. Но ядро ее по-прежнему составляла горстка людей убежденных, решительных и агрессивных.

...Ни Райт, ни Сирс, и никто иной не могли убедить Эдмунда Спирмена в том, что плохие средства вызывают к жизни лишь новое зло, которое поглощает все добро, присущее благородной цели. Спирмен признавал (будучи по природе не злым и не плохим человеком), что он не станет причинять зла – по возможности. Но если речь шла о теоретических построениях, Спирмен твердо придерживался постулата, что нельзя приготовить яичницу, не разбив яиц. И ни слушал никаких доводов...

– Они должны быть в безопасности, – сказал Райт. – Ведь вы с Сирсом осмотрели остров.

– Остров прекрасен. Я уверен, что они в безопасности.

– Да-а... Как ты думаешь, похож ли он на такое место, где Энн... как бы это выразить?.. обретет спокойствие? Ну, перестанет метаться и терзать душу противоречиями.

– А есть ли вообще такое место во вселенной?

– Время, – сказал Элис. – Маленькой Черноволоске нужно время. Она как трава, которая выросла в тени, без солнца. Она не похожа на нашу машану Дороти, которая сама может быть солнцем, если на небе тучи.

– Слушайте! – раздался голос Бродаа. – Слышите?

Сначала Пол не услышал ничего. Впереди прошипел Эбара:

– Мистер Джонсон! Тсс-с, стой смирно.

Низана, которую Пол держал на руках, мгновенно проснулась. Олифант Райта остановился. Остановилась и Сюзи, но она вся дрожала и раскачивала головой, так что было трудно удержаться у не на спине. Она подняла хобот и зашевелила его кончиком, принюхиваясь... И тогда он услышал. Протяжный шелест, словно звук рвущейся бумаги за закрытой дверью, снова и снова. Ничего больше... Трубный рев Мистера Джонсона заставил Сюзи содрогнуться всей тушей. Эбара вскрикнул:

– Мистер Джо!.. Не могу его удержать... Кэксма!!!

Переход от осознания к паническому бегству был кратким и болезненным, как удар. Пол услышал крик Миджока:

– Мой щит выдержит еще нескольких!

Элис прокричал что-то Бродаа. Но тут Сюзи рванулась вперед, неуправляемая. Пол согнулся вдвое, прикрывая своим телом Низану, и вцепился в спину животного руками и коленями. Он лишь надеялся, что никакая ветка или лиана не сбросит их на землю – что было бы равносильно смерти. Мистер Джонсон больше не выбирал безопасного для всадника пути. Он несся сквозь джунгли, как шеститонный снаряд.

– Не бойся, Низана. Они нас не догонят.

– Мои люди...

– Элис и Миджок тоже бегают быстрее кэксма. Они унесут, кого смогут.

И, как будто ему мало было необходимости цепляться за шкуру обезумевшего животного, спасая жизнь, Пол еще хлестнул себя мыслью: "Они верили нам – а мы привели их к гибели..." Ветки хлестали его по спине, царапая и рассекая кожу. Один раз Сюзи споткнулась, но восстановила равновесие. Это случилось, когда олифанты зашлепали по невидимой в темноте грязи, и Пол испугался, что Мистер Джонсон в ужасе завел их в болото или зыбучие пески.

Грязь под ногами олифантов закончилась. Опять ветки деревьев терзали спину Пола – пять минут? час? И это тоже окончилось.

Обезумевшие или целеустремленные, животные вырвались из джунглей на открытую местность. С треском рвались стебли высокой травы. Пол изогнул шею и посмотрел вверх, на звездное небо. Он не рискнул бросить взгляд назад, на Элиса и Миджока. Его шея и руки окоченели от неподвижности, и еще он боялся нарушить хватку вцепившейся в него Низаны. Но в звездном свете он различил по обе стороны силуэты других животных, и услышал бешеный топот копыт. Они оказались в гуще стада азонисов – безобидных травоядных антилоп, которые тоже хотели жить. Один раз слева промелькнуло длинное тело, стелющееся прыжками над травой. Пол узнал ускарана, огромную тигроподобную кошку. Сейчас это был не враг, но собрат по несчастью.

Луг привел их к реке. Здесь олифанты наконец замедлили бег и остановились. Мистер Джонсон сохранил рассудительность и ответственность вожака, и не прыгнул в быстрый поток. Пол окликнул остальных наездников, и все отозвались. Но, обернувшись назад, он увидел только звездное небо, белеющую тушу Мистера Смита и потревоженную тьму луга.

– Элис! Миджок!

Он не услышал ответа, да и не мог услышать за топотом и блеянием объятых ужасом животных, которые пересекали луг и слепо бросались в реку. Мистер Джонсон осторожно ступил в воду. Вода заплескалась у олифантов под ногами. Пол почувствовал, как холодная вода поднялась ему до колен, и движение Сюзи стало плавным. Могучее тело самки неслышно двигалось вперед, и Пол различил пенный бурун в том месте, где ее поднятый кверху хобот рассекал воду. Пол прошептал Низане:

– Мы в безопасности. Большая река. Кэксма не переплывут ее...

Мистер Джонсон вел олифантов через реку наискосок, забирая вправо, вверх по течению. Опрометью бросившихся в реку мелких животных течение сносило намного левее. Таким образом, благодаря мудрости либо самого Мистера Джонсона, либо его наездника Эбары, они смогут выбраться на берег в стороне от опасного потока бегущих.

– Пигмеи не переберутся через реку. Мы никогда...

– Элис и Миджок умеют плавать. Они как-нибудь доставят их на другой берег. Может быть, щит Миджока держится на воде.

Безумие повального бегства осталось далеко позади. В наступившей тишине негромко заговорил Райт.

– Я – убийца, – сказал он.

Пол так и не понял, откуда пришло вдохновение, велевшее ему повторить слова другого человека:

– В чем смысл усилий, если человек отбрасывает результат в минуту слабости?

Равномерное движение олифантов сменилось неуклюжим карабканием по грязи. Затем они выбрались на твердую почву.

– Останови их здесь, Эбара, – сказал Пол. – Если получится.

Мистер Джонсон, должно быть, почувствовал себя в безопасности, и это чувство передалось всем олифантам. Они успокоились, опустили головы. Прерывистое дыхание сменилось глубокими вздохами.

– Вниз, Сюзи...

Все кроме Эбары спустились с олифантов. Они находились на лугу, но черная бархатная занавесь джунглей виднелась неподалеку.

– Док, ты не потерял фонарик?

– Что? А... Потерял.

Райт говорил отсутствующим тоном. Он, спотыкаясь, подошел к реке, сел и уронил голову на руки.

– Миджок... Миджок...

Тейрон все еще держала на руках вестойку. Женщина пришла в сознание, но была без ума от страха. В темноте слышалось ее хриплое дыхание.

– Она пытается вырваться, – сказал Тейрон. – Кто-нибудь может поговорить с ней?

– Пэкриаа! – позвал Пол принцессу. – Скажи ей, пожалуйста!

Низана шепнула:

– Давай я поговорю с вестойкой.

– Не надо. Если Пэкриаа...

– Я здесь, – невнятно отозвалась Пэкриаа. – Что я могу ей сказать. Она – ничто.

– Она для тебя ничто, Пэкриаа? Значит, Сирс выбрал плохую ученицу. Бродаа поговорила бы с ней. Я прошу тебя сказать ей, что война окончена, и она находится среди друзей.

– Среди друзей? Она из Вестойи! – Пэкриаа подошла к Райту, который даже не пошевелился. – Токрайт, скажи. Я должна говорить с вестойской кэксма? Я обязана тебе жизнью. Я тебя послушаюсь.

– Я не хочу, чтобы ты меня слушалась, – простонал он. – Если твой внутренний голос не говорит, как ты должна поступить, мне тоже нечего сказать тебе.

Пэкриаа закрыла руками лицо, как будто получила пощечину. Тейрон пробормотала:

– Я больше не могу удерживать ее, не причиняя вреда.

Тогда Низана заговорила с вестойкой на пигмейском языке. Высокие пронзительные звуки, должно быть, несли успокаивающий смысл, поскольку женщина перестала вырываться.

– Смотри! – Пол вцепился в плечо Райта. – Вон там!

Темное пятнышко, различимое в свете звезд, без сомнения было плывущим щитом. Позади него поднималась и опускалась гребущая рука.

– Миджок! – Райт вскочил на ноги. – Сюда! Чуть выше по течению.