Текст книги "Фактор «Дельта». Десять плюс один"

Автор книги: Эд Макбейн

Соавторы: Микки Спиллейн
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Крутой детектив США. Выпуск 1: Сборник

Микки Спиллейн
Фактор «Дельта»

1

Освещение было нереальным. Розово-желтоватые горизонтальные полосы, беспрестанно сменявшие друг друга, размывались, сопровождаясь странными шорохами, то более отчетливыми, то приглушенными. Своеобразная фантазия света и звуков. Звуки приблизились, стали четче. Похоже на речь. Морган, наконец понял я. Снова Морган! Я приоткрыл глаза чуточку шире. Меня ослепил свет.

Он сиял сквозь жалюзи напротив кровати. Стены были белыми, звуки оказались приглушенно спорившими голосами. Тихо, но твердо.

Я все вспомнил!

Проклятье, они бы никогда меня не схватили! Полиция, органы государственной безопасности в полном составе, частные детективы, падкие на вознаграждение, – никто не имел ни малейшего представления, как до меня добраться. И надо же было этому придурку, когда он удирал от полиции, врезаться на своей таратайке в витрину, перед которой я как раз стоял! А слишком усердный врач, из антипатии к неопознанным жертвам несчастных случаев, взял у меня отпечатки пальцев и послал в полицейский участок! Вот так я очутился у них.

Теперь они дрались за добычу. Спор в комнате вертелся вокруг главного вопроса: кому принадлежит преимущественное право задержать Моргана. Хотя, конечно, тюрьма или больница – разница есть. А Морган – это я.

Я лежал и ухмылялся про себя. Лицо у меня оставалось совершенно неподвижным. К тому же любое, даже незначительное движение причиняло нестерпимую боль. Я наблюдал за ними из-под чуть приоткрытых век, мне доставляло удовольствие видеть, как они кипятятся. Жизнь постепенно вновь вползала в мое тело. Как только руки обрели способность чувствовать, я ощутил на запястье железо. Наручники! Я вновь подавил ухмылку. Ну что ж, на этот раз они решили не рисковать.

В голосе врача слышался с трудом сдерживаемый гнев.

– Совершенно излишне приковывать его к постели, мистер Райс. Мы находимся на пятом этаже, на окнах решетки, внизу стоит полицейский. Пациент нетранспортабелен. Чего опасаться?

Райс явно был опытным полицейским. В его голосе звучали нотки, типичные для состарившегося на службе стража закона, терпеливо пытающегося объяснить простые, очевидные вещи рядовому гражданину.

– Он не обычный пациент, доктор. Он – Морган.

– Я знаю, кто он. В конце концов, это я опознал его, не так ли?

– Да, вы помогли нам. И за это получите не только благодарность, но и, насколько мне известно, довольно приличное вознаграждение.

– Можете оставить его себе, мистер Райс. Но я не могу допустить, чтобы моего пациента беспокоили.

– Мне очень жаль, доктор.

Но доктор оказался настойчивым.

– Если понадобится, я смогу вас и принудить.

– Только не в этом случае, доктор. Этот человек опасен. Это не рядовой мошенник, с которым может справиться полиция. Это птица совсем другого полета. Вы знаете, как его называют?

Пара секунд молчания, затем ответ врача:

– Налетчик Морган.

– Вам известно почему?

– Нет.

– Вам ничего не говорит это прозвище?

– Его знаменитый предшественник, пират с таким же именем…

Райс обрадовался, как отец, получивший от своего отпрыска правильный ответ на каверзный вопрос.

– Правильно, доктор, – дружелюбно сказал он. – И этот парень на свой лад пират. А обычной полицейской машине с пиратами не справиться. Для этого нужен большой флот и огромная армия. Старые пираты – люди примечательные, они прирожденные властители в своем роде. Они требуют от своих подчиненных беспрекословного послушания, живут по собственным законам, немыслимо обогащаются и терроризируют половину мира. – Райс помолчал секунду и добавил: – И этот точно такой же.

Врач подошел к окну и приподнял жалюзи повыше.

– Если вы, мистер Райс, пустились в исторический экскурс, то, должен заметить, вы кое-что забыли.

– Что же?

– Многие из этих пиратов действовали по закону властей и делились добычей с правительством. Они даже снабжались охранными грамотами и пользовались авторитетом.

Со своей постели я не мог видеть Райса, но почувствовал, что он ухмыляется.

– Вот именно, доктор, это как раз то, чего мы опасаемся. Представьте себе, он похитил сорок миллионов. Обычный преступник не способен на это. Он не только не в состоянии спланировать и провести подобную операцию, но и не сможет обеспечить сохранность денег, найти подходящий тайник. И наконец, ни один обычный преступник не сумеет выбраться из одиночной камеры с надежнейшей охраной и три года после побега провести на свободе.

– Я все же не понимаю, куда вы клоните, – заметил доктор.

– Возьмем за основу, что он действительно чертовски напоминает этих старых пиратов. И если одно из враждебно настроенных по отношению к нашей стране правительств использует у нас подобного типа для своих целей, то ущерб трудно даже себе представить.

«Идиот», – подумал я про себя.

Врач подошел к моей постели. Я сомкнул веки.

– Но ведь это, ни на чем не основанное предположение!

– Бездоказательные на сегодняшний день предположения могут иметь далеко идущие последствия. Вам известны, доктор, подробности этого ограбления?

– Только из газет. Речь идет о перевозке крупной партии денег с монетного двора из Вашингтона в Нью-Йорк, не так ли?

– Да, сорок миллионов долларов, и преимущественно в мелких купюрах.

– Однако, должен сказать, полиция не так уж хорошо. охраняла грузовик, если это оказалось возможным.

Голос Райса моментально стал холоден.

– Деньги охранялись прекрасно.

– Да ну? – Доктор не смог скрыть улыбки.

– Не забывайте, доктор, что у нападающего всегда есть преимущество.

– Не оправдывайтесь, Райс, в конце концов, вы же его схватили.

– Разумеется. И нашли в тайнике двенадцать тысяч долларов из украденных денег. Номера банкнот нам были известны. Он не потратил ни единого цента.

– Но это, же была случайность?

Райс хихикнул:

– Вы не поверите, доктор, как часты в нашем деле подобные случайности. Сыскная служба при налоговом управлении посетила именно ту гостиницу, где Морган нашел пристанище. И там они наткнулись на спрятанные деньги.

– Дельная работа. Почему же вы не смогли его схватить?

– Может, сейчас нам удастся допытаться, как он сбежал. А если он смог это сделать в тюрьме, то больничная палата – это детская забава для него.

Поэтому он должен оставаться в наручниках.

– Ладно, пока это не будет мешать лечению, мистер Райс.

Я открыл глаза и в упор посмотрел на доктора. Он с любопытством наблюдал за мной. Было ясно, что он интересуется мной совсем не с медицинской точки зрения. Но ни один полицейский в мире не может запугать врача. Это можно было прочесть на его лице.

В первый раз я раскрыл рот:

– Ну-ка, скажите ему свое мнение, доктор!

Рядом с кроватью скрипнул стул. Кто-то склонился надо мной.

Это был плотный парень в сером костюме. Потом все поплыло у меня перед глазами. Я позволил уколоть себя и погрузился в благостное забытье. В моих владениях не было ни полицейских, ни белых больничных стен, – ничего, кроме красивых женщин с нежной кожей.

Мечты как каникулы – они быстро проходят. Пробуждение – паршивая вещь. Внезапно и резко, без всякого перехода, вернулась вся пакость.

Я уже не ощущал боли. Немного тянуло в руках и ногах, в местах, где наложили швы. Левая рука по-прежнему была прикована к кровати. Я мог чуть-чуть пошевелить ею, но не более того.

Мужчин теперь было трое. Двоих я уже знал – Райс, полицейский чиновник из Вашингтона, и Картер, один из самых удачливых шпиков министерства финансов. Третьим был огромный, плотный парень в мятом костюме. Таких, как он, я узнал бы где угодно – он принадлежал к избранной касте нью-йоркских полицейских. Он и не пытался скрывать, что ему это дело крайне неприятно.

Когда вошел доктор, он кратко представился: инспектор Джек Догерти. Имя было мне знакомо – один из самых способных полицейских Нью-Йорка. Свои задания он получал непосредственно от прокуратуры.

Черт возьми, они все-таки довольно серьезно ко мне относятся.

Доктор первым заметил, что я пришел в сознание. С характерной ухмылкой он попросил:

– Одну минутку, джентльмены.

Подошел ко мне. Привычно пощупал пульс, проверил реакцию зрачков.

– Как самочувствие?

– Примерно такое, как у людей с сорока миллионами в кармане.

– Да? И вы когда-нибудь начнете их тратить?

Я ухмыльнулся:

– В любом случае этим не займутся другие. Вы уже получили свое вознаграждение?

– Вы же слышали, что я сказал об этом Райсу!

– Понятно. А если серьезно?

– Ну, я, например, не могу позволить себе иметь «кадиллак».

– Вот и примите вознаграждение…

– Конечно, лет через десять после выхода на пенсию.

– Почему так раздраженно?

– А почему бы и нет? Боли есть?

– Немного. Кстати, что со мной?

Он пожал плечами:

– Легкое сотрясение мозга, рваные раны, ссадины, сломаны два ребра. Вначале мы опасались внутреннего кровотечения, но, видимо, обошлось. Вы счастливчик, Морган.

– Понятно. – Я зло рассмеялся. – Когда меня отпустят?

– В любое время, если только вы не будете возражать. Но если хотите, можете на пару дней задержаться.

– Для чего?

– С каждым днем надо считаться. Говорят, кормят здесь все же лучше, чем в тюрьме.

– Да, но они там уж наверняка не будут вливать суп через трубочку, да и подкладного судна у них нет.

– Как вам угодно. Для миллионера выбор не так уж велик, не правда ли?

– Здесь я с вами согласен.

Остальные трое стояли вокруг моей кровати и рассматривали меня, как жука на булавке.

Когда доктор выпрямился, надо мной склонился Райс:

– Ну?

– Друзья, только не переутомляйтесь!

Все трое выглядели подавленно и озлобленно. Инспектор Догерти сжал зубы, с трудом сдерживаясь, лицо Картера исказила гримаса, как будто он разбил тухлое яйцо.

И только Райс оставался неподвижным. Тихо, но с нажимом он заговорил:

– История еще не закончилась, Морган. Напротив, она только начинается. А в конце вы будете трупом или… Удача может улыбнуться каждому, но при длительной игре в выигрыше всегда остается банк!

Здание не бросалось в глаза. Внизу были полупустые мелочные лавки, наверху два этажа квартир, к тому же нежилых. Эту местность городские власти определили под так называемую зону оздоровления. Машина, на которой нас привезли, принадлежала городскому таксопарку – поблизости стояла дюжина подобных. Если нас кто-то и заметит, то наверняка примет за уполномоченных по городскому планированию, которые хотят еще раз осмотреть местность. Вот тут-то он очень сильно ошибется. Из всей нашей маленькой группы лишь инспектор Догерти и его помощник – тоже в штатском – находятся на службе города Нью-Йорка. Остальные, кроме меня, прикатили прямехонько из Вашингтона, Они вели себя словно высшие армейские чины, собравшиеся на штабное совещание. В общем-то подобное сравнение не так и абсурдно. Каждый из них был шефом важного отдела и подчинялся непосредственно Белому дому. Если дело сорвется, с них снимут голову.

Я был белой вороной в этой компании. Они, правда, пытались скрыть с вое отвращение, но я затылком ощущал злые взгляды. Я сидел отдельно от них в углу, чтобы, упаси Бог, не подумали, что принадлежу к избранному кругу. Я был для них куском дерьма, но… необходимого. Они напоминали пугливых девственниц, которым надо насадить на крючок мерзкого червяка, чтобы поймать большую аппетитную рыбу.

Никто меня не представлял, да это было и излишне. Шефом почтенного собрания был Кэвин Вулерт, своего рода суперагент Госдепартамента. Ему не нравилось, что я знаю всех этих людей, но, учитывая род моих занятий, он понимал, что многое зависит именно от личных сведений о конкретных лицах. Вулерт был достаточно хитер, чтобы скрывать свою враждебность, хотя это давалось ему нелегко. Поэтому он был подчеркнуто вежлив, над чем я внутренне потешался.

– Мистер Морган, вы, конечно, удивлены и не понимаете, что бы все это значило?

Этого я уже не мог вынести.

– Безусловно, удивлен. Я, заключенный, выдернут из тюрьмы, одет с иголочки, да еще и в обществе яйцеголовых. Если вас интересует мое мнение, то это не что иное, как новая попытка вернуть ваши сорок миллионов.

Кто-то кашлянул. Вулерт осуждающе посмотрел на него.

– Забудем на время эту тему.

– Премного благодарен.

– Итак, к какому сроку вас приговорили?

Я пожал плечами – будто они не знают.

– Тридцать лет. Если я их, конечно, отсижу.

– Оставьте шутки при себе.

– Да? А что я потеряю?

– Возможно, несколько лет из тридцати.

Разговор принял неожиданный оборот.

– Тогда спрошу по-другому: а что выиграю?

Собравшиеся многозначительно переглянулись, Вулерт постучал карандашом по столу. Воцарилась мертвая тишина.

– Дайте мне высказаться, мистер Морган. Мы знаем, кто вы, нам в деталях известен весь ваш жизненный путь: детство, учеба в колледже, пережитое на войне и так далее. На вас есть досье, в котором не упущено ничего.

– Кроме одного, пожалуй, – добавил я, с трудом выдавливая слова.

– Правильно, кроме одного – ваших особых способностей.

Я знал это состояние и ненавидел его. Как будто холодный ветерок обдувал мой затылок, спускался ниже, превращая мускулы в судорожно сжатые бугры. Они никогда не узнают, где находятся сорок миллионов. А это означает лишь одно: речь идет о моей голове, то есть о том, чего они всегда добивались. «Нет!» – уже вертелось у меня на языке, но нужно все же дождаться, чтобы Вулерт открыл карты. Ожидание было ужасно.

– Итак, ваши особые способности. Вы обладаете редким талантом. Вы проворачиваете немыслимые дела и ожидаете еще более невероятных. Очень глупо, что ваш талант не направлен в нужное русло.

– По мне, так это нормальное русло.

– Вы опять перебиваете.

– К черту, когда вы перейдете наконец к делу? Любой адвокат, узнав, что вы тут со мной выделываете…

– Адвокат, – перебил Вулерт совершенно спокойно, – который в курсе, что вы осуждены, бежали, снова схвачены, даст лишь один совет – держать язык за зубами и слушать.

Он был прав.

– У нас есть к вам предложение, – продолжал Вулерт, – причем сразу предупреждаю: все присутствующие здесь были против. Но высшие чины отдали приказ, и мы вынуждены подчиниться. Подчеркиваю: только здесь и сейчас я сделаю это предложение. Если с вашей стороны последует отказ, оно больше не будет повторено. И, если честно, я надеюсь, что вы откажетесь. Тогда все будет гораздо проще, мы сможем действовать обычными способами. Но, как было сказано, решение, к сожалению, принималось не нами.

Я ощущал на себе взгляды собравшихся. Они как коршуны следили за мной. Их лица не оставляли сомнений, что они целиком и полностью разделяют сказанное Вулертом. Они были твердо уверены, что последует отказ, ибо согласиться было бы чистейшим безумием, на что я был, по их мнению, абсолютно не способен.

– Ну, давайте вашу заготовку.

– Все зависит от того, насколько высоко вы цените свою жизнь, мистер Морган, сможете ли ввязаться в игру и поставить на карту все, получив малюсенький шанс, что вам скостят срок. С перспективой получить пару лет свободы, если вы сможете ею наслаждаться. Богатый выбор или нет?

– Хватит играть втемную, мистер Вулерт.

– Ладно. В конце концов, вы все равно никогда не сможете воспользоваться полученной информацией, как привыкли это делать. Я не называю даже имен.

– Как вам угодно. – Мне совсем не нравилось, что дело принимало такой оборот.

– Допустим, существует некое государство, – начал Вулерт осторожно, – соседнее государство. Его правительство кажется вполне лояльным по отношению к нам. Но это только видимость. В действительности по своим политическим взглядам оно гораздо ближе к тем, кого мы рассматриваем как врагов. И там находится в тюрьме лицо, в котором очень заинтересованы наши ученые. Заинтересованы с целью… как бы сказать… с целью наверстать упущенные возможности в прогрессе, которого уже достигла другая сторона.

Мы не можем освободить это лицо обычным способом. Честно говоря, уже была попытка. Но мы живем в век пропаганды, массовых волнений. И Соединенные Штаты не могут позволить себе провести прямую акцию по его освобождению, не нанеся определенного ущерба своей политике, так как подобная акция, без сомнения, станет достоянием широкой общественности. Упомянутое государство пользуется этой персоной как заложником в сложной игре против нас и некоторых других государств. Уже сам факт, что заложник у него в руках, дает ему большое преимущество в некоторых вопросах. Наша ситуация осложняется еще, и тем, что данное лицо довольно преклонного возраста и, скорее всего, ему недолго осталось жить. Чрезвычайно важно получить информацию, которой он обладает, пока не стало поздно. Нельзя забывать и еще одного – если этот человек умрет, местные власти, безусловно, скроют этот факт и будут продолжать свои игры с нашим правительством до бесконечности. Итак, здесь всего два пути: если этот человек мертв, мы должны знать это наверняка, а если он жив, мы должны заполучить его. И вот здесь-то требуются ваши особые способности, мистер Морган.

Я знал, что он сейчас скажет.

– Мы уполномочены предложить следующее. Вы поедете в эту страну, совершите там преступление – по нашему инструктажу, конечно, – и будете приговорены к тюремному заключению. Для определенного рода преступников в этом государстве существует единственная тюрьма. Когда окажетесь там, организуете побег. Итак, или вы приносите весть о смерти данного лица, или привозите его сюда. Как ответную услугу тюремные власти получат от правительства рекомендацию сократить вам срок заключения в каторжной тюрьме. И они, безусловно, последуют нашим рекомендациям.

– Конечно, письменным?

– Необязательно.

– Подобные сделки мне не внове. Что-то вроде этого уже было на войне. Представьте мне хоть одного свидетеля, который потом даст показания в мою пользу.

– Нет.

– Ага, понимаю. Ни письменных рекомендаций, ни свидетелей. Вы работаете, как страховое общество, – в любом случае обезопасить себя.

Послушайте, вы, воображала. Лучше уж я позволю вновь упрятать себя в тюрьму.

Вулерт покраснел как рак, однако взял себя в руки. Улыбка была почти дружелюбной, его выдавали лишь обескровленные губы.

– Условия предложения не меняются, – твердо заявил он.

Того, что произошло потом, я не ожидал. Звучный, глубокий голос разрезал тишину, как острый нож бумагу. Инспектор Догерти!

– Я буду вашим свидетелем, Морган. Решайте, как считаете нужным.

Что тут началось! Двое вскочили, как будто у них под стульями стартовали ракеты, Картер с перекошенным от ярости лицом прошипел:

– Что вы себе позволяете, инспектор!…

Он сидел неподвижно, как старый опытный тигр, твердо знающий, что стоит ему рыкнуть – и сосунки отправятся к черту.

– Сам по себе парень меня мало интересует, – продолжал он невозмутимо, – но то, что здесь делается, происходит на моей территории, не забывайте. И поскольку вы навязываете ему нечестную сделку, он должен быть хоть как-то защищен. Что касается моей персоны, можете на меня положиться. Вам достаточно лишь кивнуть, и он вновь отправится туда, откуда его привезли. В конце концов, он никого не убил, насколько нам известно. В любом случае я буду свидетелем, нравится вам это или нет.

– Спасибо, инспектор, – сказал я.

– Вам нечего меня благодарить, Морган. Как бы вы ни решили, для меня вы все равно в списке проигравших.

Картер и Вулерт вновь сели, медленно и неохотно.

– Вы еще услышите о нас, инспектор, – сказал Картер.

Неуклюжий полицейский сделал пренебрежительный жест рукой:

– Можете подать на меня жалобу! – и закурил сигару.

– Итак? – Вулерт посмотрел на меня.

– Представьте такой вариант: я еду в эту страну и решаю смыться…

Вулерт ответил без промедления:

– Один из наших агентов будет сопровождать вас. В этом случае – немедленная ликвидация.

– Да, это уже совершенно определенный аргумент. Я не забыл, конечно, что буду сидеть за решеткой на пару лет меньше. Смешно, но жизнь, неважно в каких условиях, все-таки жизнь. Это лучше, чем смерть. Поэтому ищите другие аргументы помимо моей пресловутой тяги к приключениям. Так о чем же идет речь?

– Я не ищу никаких аргументов. Просто это приказ сверху. Может быть, там решили сыграть на вашем чувстве патриотизма?

«О Господи! Не могли отыскать ничего получше!» – подумал я.

Опять наступило тяжелое молчание. На этот раз его прервал Картер:

– А о чем думаете вы, мистер Морган?

– Может быть, о сорока миллионах долларов. Очевидно, наверху забыли, что хотели бы получить их обратно?

На этот раз воцарилось ледяное молчание. Лишь Догерти ухмыльнулся. Он все-таки оценил пассаж, и мне показалось, что остальные с удовольствием свернули бы ему шею.

– У нас нет никаких полномочий на этот счет, – наконец произнес Вулерт.

На этот раз я загнал их в угол:

– Неужели? Ведь если вы вернетесь с пустыми руками, этот вопрос снова всплывет. Друзья, вы обречены. Если я это сделаю, имею в виду ваше предложение, то мне должны скостить пятнадцать лет приговора и больше не интересоваться деньгами. Понятно?

– Нет. – Голос Вулерта был стальным.

– Тогда улаживайте дело сами.

Теперь голос подал Картер:

– Оставь его, Кэвин. Мы ведь действительно ничего не можем ему предложить.

Пару секунд Вулерт глядел на меня, взвешивая шансы за и против, затем принял решение:

– Нет.

– Но почему, Кэвин? – спросил Картер.

Остальные безмолвствовали.

– Сейчас поясню, мистер Картер, – вмешался я – Он думает об одной возможности. О возможности найти сорок миллионов. Он не может примириться с мыслью, что деньги исчезнут навсегда. Теперь подумаем о другой возможности. Предположим, что я не крал этих денег.

Да, конечно, это доказано судом. Но на основании всего лишь косвенных улик. И на основании косвенных улик человек, к тому же невиновный, попадает за решетку. Допустим, вы убеждены, что сорок миллионов находятся в моих руках. А если у меня их нет, но мне удастся в дальнейшем к ним подобраться, вы все сядете в лужу. Какую бурю поднимут газеты! О политическом скандале вообще молчу. Об этой возможности он и думает, мистер Картер. Я не прав, Вулерт?

Тот не ответил.

– И Вулерт, – продолжал я, – точно знает, что я могу найти деньги. – Я позволил себе широкую ухмылку и откинулся на стуле. – Интересная игра, не так ли?

Лицо Вулерта можно было сравнить с гипсовой маской. – Нет никаких сомнений, что эти деньги у вас.

– Или я могу получить их, – возразил я.

Он пожал плечами:

– Как бы то ни было – нет.

– Вы уполномочены принимать решение, или дело за другими инстанциями? – Ответ Вулерта меня не интересовал.

– Если вас это беспокоит, я могу обратиться за подтверждением в высокие инстанции. Можете быть уверены, что решение будет таким же. Учтите, временной фактор играет большую роль. Я бы посоветовал не тянуть время. Предложение потеряет силу, и вы вернетесь в тюрьму.

– А пока оно остается в силе?

– Я уже сказал: выбор за вами.

Я кивнул:

– Хорошо, я принимаю его. – И увидел гримасу облегчения. Слишком многое было поставлено на карту. Но я был бы не я, если бы отпустил их так. – А откуда вы знаете, можно ли мне доверять? – спросил я.

Кэвин Вулерт поднялся, его глаза сверкали как алмазы. Они его выдавали. Вулерту ненавистны были любые детали этой сделки. Но выбора не было.

– Как мы можем это знать, Морган? – выдавил он из себя.