Текст книги "Колыбельная"

Автор книги: Эд Макбейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

Телефон в кабинете лейтенанта Бернса не унимался с того самого рокового утра. Сначала капитан из штаб-квартиры управления, потом шеф детективов, потом Говард Брилл – один из заместителей уполномоченного по делам полиции, потом первый заместитель и, наконец, сам уполномоченный. Все они вежливо интересовались мнением Бернса о способностях детективов, ведущих дело. В состоянии ли они завершить его достаточно быстро?

Может, отделу по расследованию убийств следует чуть-чуть выйти за рамки, ограничивающие его участие в данном деле лишь наблюдением? Не стоит ли подключить особый отдел? Конечно, только для поддержки детективов, ведущих дело. Дайте знать, если вам понадобится помощь, какая угодно, хорошо? Все они хотели узнать, не смирились ли его люди с поражением еще до того, как проделали всю предварительную черновую работу.

– Как вы думаете, не могли бы мы выйти из комнаты? – поинтересовался Мейер. – Всего на десять минут? Чтобы ваши люди не прерывали нас. – Почему бы и нет? – ответила она, взглянув на часы. – Все равно пора сделать перекур.

Они вышли в коридор и проследовали к аварийному выходу в самом его конце. Миссис Хэндлер, вытряхнув для себя сигарету, протянула пачку «Пэлл-Мэлл» Мейеру. Он курил «Пэлл-Мэлл» долгие годы. Вид знакомой красной пачки наполнил его вожделением, но детектив отрицательно покачал головой. После чего ему осталось только наблюдать, как она прикурила свою сигарету и затянулась. И выпустила дым длинной голубой струйкой.

Китайская инквизиция!

– Миссис Хэндлер, – сказал он, – вы, конечно, в курсе того, что ваш сын все еще не вернулся в школу.

– Нет, мне ничего не известно по этому поводу.

– Перед тем как переговорить с вами, я позвонил сегодня утром в Академию Прентисса.

– Даже так... И теперь хотите узнать, не получала ли я каких-нибудь известий?

– А вы их получали?

– Нет.

– Когда мы беседовали с вами на прошлой неделе...

– Да?

– ...вы сказали, что ваш сын рано утром уехал в Мэн...

– Ну и что?

– Но ведь это было неправдой.

– Тогда я так думала.

– Он сказал вам, что возвращается в школу?

– Да.

– Миссис Хэндлер, вы знакомы со школьным расписанием?

– Что вы имеете в виду?

– Разве вам не известно, что занятия в классах начинаются только девятого числа?

– Да, я знала это.

– И вам не показалось странным, что ваш сын уезжает в школу третьего числа? Почти за неделю до нужного срока?

– Скотт – очень прилежный мальчик. Он работал над сложным научным проектом и хотел вернуться туда пораньше.

– Поэтому вас не удивило...

– Да, именно, он уже заканчивает школу. А в колледжах хорошо относятся к старательным и инициативным студентам. – Поэтому, когда он сказал, что возвращается в Мэн...

– У меня не было причин не верить ему.

Она затягивалась сигаретой после каждых двух-трех фраз.

Мейеру казалось, что вокруг него повисло облако никотина.

– А вам не представляется странным, что его и теперь нет в школе? Когда занятия уже начались?

– Да, вы правы.

– Но вы не выглядите обеспокоенной, – заметил Мейер.

– Скотт уже большой мальчик. Он вполне способен сам позаботиться о себе.

– Миссис Хэндлер, где, по-вашему, он может сейчас быть?

– Представления не имею.

– Он вам случайно не звонил?

– Нет.

– И не писал?

– Нет.

– Но вы о нем не беспокоитесь?

– Я вам уже сказала...

– Да, да. Он – большой мальчик. Давайте вернемся, миссис Хэндлер, к вашей новогодней вечеринке.

– Зачем?

– Затем, что ваш сын знаком с одной из жертв убийства, а мы его не можем найти. Мне хотелось бы знать, чем он занимался в новогоднюю ночь.

– Я вам уже говорила...

– Да, вечеринка началась в девять вечера...

– Да.

– ...и закончилась в четыре утра.

– Приблизительно так.

– И все это время Скотт был дома с гостями?

– Да.

– Вы в этом уверены?

– Абсолютно.

– Я хочу сказать, что если гостей, присутствовавших на вечеринке, попросят подтвердить...

– Не думаю, что кто-то обращал внимание на приход и уход Скотта. Он мой сын, и я...

– А что, были приход и уход?

– Что вы имеете в виду?

Она бросила свою сигарету на пол и затоптала ее. Потом открыла сумочку, вновь достала «Пэлл-Мэлл» и прикурила новую.

«Тянет время, – подумал Мейер. – Она сделала первую ошибку и знает это». Но и он знает тоже.

– Миссис Хэндлер, вы сказали, что он был с гостями всю ночь.

– Да, это так.

– Хорошо. Если он встречал Новый год здесь, у себя...

– Да?

Сейчас она стала очень осторожной. Львица, нюхающая воздух.

– ...ему не нужно было приходить на вечеринку, не так ли? Потому что он уже был дома.

– Да?

– И ему не нужно было уходить куда-то после вечеринки. Не так ли? Потому что опять-таки он был у себя дома. Именно это я имел в виду, когда говорил об его приходе и уходе.

– Это был всего лишь оборот речи, – уточнила она.

– Да? И какой же? Гипербола? Мета...

– Послушай, ты... – оборвала она Мейера, бросив сигарету на пол, словно перчатку.

– Да, миссис Хэндлер?

Ее глаза сверкнули.

– Ты не умничай со мной, ладно?

Она наступила на сигарету и растерла ее на полу. И с вызовом глянула ему в глаза. Как честный налогоплательщик государственному служащему.

Мейер решил, что пора снять лайковые перчатки и приструнить ее.

– Мне нужен список всех гостей, присутствовавших на вечеринке, – заявил он.

– Зачем?

– Затем, что нужно опросить каждого из них, был ли ваш сын всю ночь дома. И был ли он дома, когда убивали шестимесячную девочку, миссис Хэндлер, и ее шестнадцатилетнюю няню. Если вы хотите, чтобы вам принесли распоряжение суда по этому поводу, я сделаю это. Но лучше, если вы прямо здесь и сейчас назовете мне имена, адреса и номера телефонов всех ваших гостей. Что вы на это скажете? Сэкономите нам обоим немало времени или будете и дальше защищать своего сына такими методами, что он скоро станет основным подозреваемым в этом деле?

– Я не знаю, где он, – сказала миссис Хэндлер.

– Я не об этом вас сейчас спрашивал, – дожимал Мейер.

– Я не знаю, куда он ушел той ночью.

Мейер встрепенулся.

– Значит, он уходил той ночью?

– Да.

– В какое время?

– Около...

Она замешкалась с ответом, пытаясь вспомнить, когда же произошло убийство. Опять заметая следы своего сына. Рассчитывая на забывчивость или затуманенное алкоголем восприятие тех, кто, возможно, видел, как ее сын надевал пальто и...

– Хорошо, не надо, – оборвал ее размышления Мейер. – Я пойду за повесткой на допрос, пока вы составляете список гостей. Хочу только сказать вам, миссис Хэндлер, таким образом вы не только не поможете вашему сыну, но лишь втопчете его глубже в дерьмо. Увидимся позже.

Он уже направился к лифту, когда услышал за спиной:

– Пожалуйста, подождите, не уходите.

Глава 7

Колби Строзерса они нашли уже в среду, одиннадцатого января в два часа дня. Он сидел на мраморной скамье в зале Матисса в Музее современного искусства Джаретта на Джефферсон-авеню и делал карандашный набросок с огромного полотна, висевшего на белой стене напротив. Колби так увлекся, что некоторое время даже не замечал детективов, остановившихся рядом с ним. Когда он наконец на мгновение оторвался от работы, на его лице появилось неподдельное удивление.

– Мистер Строзерс? – спросил Мейер.

Молодой человек полностью подходил под описание, данное Фелицией Хэндлер. На вид девятнадцать лет, глаза потрясающей голубизны, ямочка на подбородке, копна каштановых волос, падающих на лоб. Телосложением Колби напоминал футболиста, но был художником: он недавно поступил в институт Грейнджера, одно из наиболее престижных учебных заведений такого рода в городе.

– Детектив Мейер, – представился Мейер, показав ему свои жетон и удостоверение. – Восемьдесят седьмой участок. Это мой напарник – детектив Карелла.

Строзерс растерянно заморгал.

Мейер пришел в институт Грейнджера этим утром. Из канцелярии его отправили к декану факультета живописи, который сказал, что после обеда Строзерс должен заниматься в Музее Джаретта. Теперь Мейер и Карелла стояли в зале музея, за спиной у них был Матисс, а прямо перед ними сбитый с толку студент-художник, который, сидя на скамейке, глядел на них снизу вверх и, очевидно, думал, что, делая зарисовки в частном музее, он нарушил какие-то правила.

– Может быть, мы пойдем куда-нибудь, где можно спокойно поговорить? – спросил Мейер.

– Зачем, что я такого сделал? – выпалил ошарашенный студент.

– Ничего. Мы хотим задать вам несколько вопросов, – успокоил его Карелла.

– Каких вопросов, о чем?

– О Скотте Хэндлере.

– А что он сделал?

– Может, все же выйдем отсюда? В парк, например?

– В такую погоду?

– Ну тогда в кафетерий. Выбирайте сами.

– Или мы можем поговорить прямо здесь, – сказал Мейер. – На ваше усмотрение.

Строзерс молча смотрел на них.

– Что скажете? – поторопил его Карелла.

– Пойдемте в кафетерий.

Они, как трое старых друзей, шли по коридору мимо висящих на стенах картин Пикассо, Ван-Гога, Шагала, Гогена. Путь указывали стрелки с надписью «В кафетерий». Втроем миновали стеклянную панель, за которой виден был зимний сад с многочисленными скульптурами. Среди них выделялась пара великолепных работ Чемберлена. Поднялись по эскалатору на второй этаж, где только что открылась выставка Сида Соломона. Затем на третий, там, в кинотеатре музея, крутили ретроспективу работ Хичкока. И даже его «Птиц». Наконец они вошли в кафетерий, почти пустой в это время дня. – Выпьете кофе? – спросил Карелла у Колби.

– Да, конечно, – рассеянно ответил тот. Казалось, парень был занят размышлениями на тему: «Будут они его бить резиновыми дубинками сразу здесь, в общественном месте, или подождут немного».

– С чем?

– Сахар, немного сливок.

– А ты, Мейер?

– Мне черный.

Карелла направился к кассе.

Мейер и Строзерс уселись за стол. Мейер улыбнулся парню, стараясь расположить его к себе, чтобы тот почувствовал себя свободнее. Колби улыбкой не ответил.

К столу подошел Карелла, переставил с подноса на стол кофейные чашки, положил рядом ложечки и тоже уселся.

– Итак, – сказал Мейер, – нам нужно установить местопребывание Скотта Хэндлера в новогоднюю ночь и имя вашей девушки.

– Зачем вам имя моей девушки? Если вы интересуетесь Скоттом, зачем...

– Только потому, что у нее может быть другая точка зрения, – улыбнулся Карелла.

– Точка зрения на что?

– На то, где был Скотт Хэндлер в определенное время.

– А какое время вас интересует? – спросил Колби.

Карелла заметил, что парень до сих пор не сказал им, как зовут его подружку, но решил пока не обращать внимания. Он задумался, можно ли быть откровенным с этим парнем. Например, стоит ли сказать ему, что их интересует местопребывание Хэндлера в промежутке между половиной первого, когда Энни Флинн последний раз говорила по телефону, и половиной третьего, когда Холдинги, вернувшись домой, нашли ее мертвой. На мгновение он встретился взглядом с Мейером. Тот опустил веки в знак согласия: «Давай, рискни!»

– Мы расследуем двойное убийство, – начал Карелла. – Одна из жертв – девушка, с которой встречался Скотт Хэндлер. Мы пытаемся установить, где он был между половиной первого и половиной третьего утра.

– Перед Новым годом, – сказал Колби.

– Уже в Новом году, – поправил Карелла.

– Ну да. То есть все это достаточно серьезно, а?

– Да, это серьезно.

– Но если промежуток установлен точно...

– Да, точно.

– Тогда Скотт – не тот человек, кого вы ищете.

– Почему вы так считаете, мистер Строзерс?

– Потому что я знаю, где он был эти два часа, и он точно никого в это время не убивал.

– И где же он был?

– Со мной. И с моей девушкой. И со своей девушкой.

– Вы можете назвать их имена?

– А что, моего слова недостаточно?

– Ну что вы! – улыбнулся Карелла. – Просто если они смогут это подтвердить, то ваш друг...

– А кто сказал, что он мой друг?

– Я думал...

– Я его не очень хорошо знаю. Мы познакомились на открытии картинной галереи перед Днем благодарения. Скотт приехал из Мэна, он там учится в частной школе.

– Да-да.

– Он тогда только что поссорился со своей подружкой, и ему было...

Он оборвал фразу и замер. Его глаза вспыхнули, кажется, только теперь он стал понимать происходящее.

– Это ее убили?

Детективы молча ждали продолжения.

– Девушку, которая его прогнала?

– Что он вам о ней рассказывал?

– Только то, что она указала ему на дверь. Это не могло быть слишком уж серьезно, и было похоже, что к Новому году у него все прошло.

– Видели ли вы его между Днем благодарения и...

– Нет. Я же вам сказал. Мы познакомились на открытии галереи, а потом пошли развеяться. Он, я и моя подружка. К одному моему другу, художнику, который снимает конуру в Квартале. Скотт тогда был в осадке, ну, мы его и позвали с собой. А потом он мне позвонил перед Новым годом и сказал, что у него дома вечеринка, и если я и Доро...

Колби опять умолк.

– Так зовут твою подружку? – спросил Карелла. – Дороти?

– Ну.

– Дороти, а дальше?

– Я бы предпочел не впутывать ее во все это, если вы не против, – сказал Строзерс.

– Конечно, конечно, – согласился Карелла. – Так, значит, вы пришли на эту вечеринку в половине десятого – в десять.

– Ну да, – продолжал Строзерс. – Если бы он сказал мне, что из молодых будем только мы... Я хочу сказать, там всем было по тридцать, по сорок лет!

Мейер хранил непроницаемое выражение лица.

– И долго вы там оставались? – поинтересовался Карелла.

– Мы свалили чуть позже полуночи.

– Вы, Дороти, Скотт и его подружка?

– Да нет, его подружки там не было. Мы ушли оттуда к ней. На ее хату.

– Ее не было на вечеринке у Хэндлера?

– Нет.

– Вы не задумывались, почему?

– Ну, она старше Скотта, возможно, он не хотел знакомить ее со своей мамочкой.

– Насколько старше? – спросил Мейер.

– Она уж точно не молодая, – ответил Строзерс.

– Точнее? – продолжал спрашивать Мейер. – Сколько ей? Тридцать, сорок?

– Почти что так, двадцать семь – двадцать восемь...

– Как ее имя? – спросил Карелла.

– Лорейн.

– Лорейн, а дальше?

– Грир.

– Где она живет?

– Я не знаю. Тоже где-то в Квартале. Мы от Скотта добрались на тачке.

– Вы не помните адрес?

– Мне очень жаль, но нет, не помню.

– А чем она занимается, вы знаете?

– Она официантка. Хочет стать рок-звездой.

Строзерс пожал плечами, закатил глаза и состроил такую гримасу, что стало совершенно ясно, как он оценивает ее шансы на это.

– Во сколько вы приехали к ней? – спросил Мейер. – Может, без четверти час? Да, где-то так.

– А ушли из квартиры Скотта почти сразу после полуночи?..

– Около двадцати минут первого.

– И приехали в Квартал примерно без четверти час?

– Да.

– А во сколько ушли из квартиры мисс Грир?

– Сразу после пяти. Некоторые уже завтракали.

Мейер попросил большую чашку кофе.

– И все это время Скотт Хэндлер был с вами?

– Да.

– Вы в этом абсолютно уверены?

– Ну...

– Что такое, мистер Строзерс?

– Ну... конечно, вышли мы оттуда вместе...

– Конечно.

– И к Лорейн приехали тоже вместе... Но там было так весело, понимаете?..

– Вы его потеряли из виду, так, что ли?

– Нет, это нас с Дороти потеряли из виду, знаете ли...

– Ну-ну.

– Так что мы... как это сказать... отсутствовали... ну, уединились... на час примерно.

– И где вы уединились?

– В спальне, конечно.

– Так. С какого по какое время?

– Мы ушли туда примерно в час, а где-то в половине третьего присоединились к остальным.

– Тогда вы не можете точно знать, где все это время был Скотт Хэндлер.

– Он был там, когда мы ушли в спальню, и мы увидели его, когда вернулись, поэтому я сделал вывод, что...

– Итак, вы отсутствовали до половины третьего?

– Может, чуть позже...

– Насколько позже?

– Примерно до трех.

– Ну-ну.

– Или даже до половины четвертого, по-моему, так.

– То есть фактически вас не было в течение двух с половиной часов?

– Ага. Я так думаю. Получается, у Хэндлера было навалом времени для того, чтобы смотаться в пригород и обратно.

– Вы сказали, она официантка? – задал Мейер следующий вопрос.

– Подружка Скотта? Ну да.

– Она говорила, в каком заведении работает?

Льюис Рэндольф Гамильтон мерил шагами свой ковер.

– Ты слышал? – спросил он Исаака.

Исаак слышал. Филдс только что рассказал эту новость им обоим.

– Ты уверен, что это был тот самый легавый? – переспросил Гамильтон.

– Тот самый, – твердо ответил Филдс. – Это он продырявил Джеймса и Герберта. Если бы я не бросил биту, он бы и в меня влепил пулю.

– В баре сидели, а?

– Да, в «Лас-Пальмас». На Уолкер.

– Сидели вместе в баре, разговаривая, как старые дружки?

– Как братья, – уточнил Филдс.

– Интересно, что наш Маленький Джо успел разболтать этому копу?.. – задумчиво произнес Гамильтон.

Исаак недоумевающе посмотрел на него.

Гамильтон подошел к Филдсу положил руку ему на плечо.

– Спасибо, Эндрю, – сказал он. – Ты правильно поступил, когда решил вернуться. Забудь пока Маленького Джо, хорошо? Забудь о нем... на время.

Филдс ошарашенно смотрел на него.

– Ты не хочешь, чтобы я его пришил? – спросил он.

– Эндрю, когда ты хочешь это сделать? Сейчас, при легавом? Да еще том, который знает тебя в лицо, а?

Филдс внезапно забеспокоился. Он не понимал происходящего. Может, Гамильтон недоволен им? Может, он как-то облажался? Как тогда Джеймс с бейсбольными битами.

– Они не видели меня, Льюис, – подумав, сказал он. – Ни один из них. Ни легавый, ни этот латинос.

– Хорошо, – ответил тот.

– Так что если ты хочешь, чтобы я его грохнул...

– Что же он успел сказать этому легавому? – подумал вслух Гамильтон.

* * *

Сказочка. Клингу было бы стыдно докладывать такое лейтенанту.

Если верить Геррере, двадцать третьего января в порт приходит судно. В ночь на понедельник. Вообще пароход зарегистрирован где-то в Скандинавии, но приходит он из Колумбии. На борту будет груз – сто килограммов кокаина. Хорошая оптовая цена кокаина – от пятнадцати до двадцати пяти штук за килограмм, но так как шеф продает сразу всю партию, то и цена будет пониже – червонец за килограмм. Доступно любому пацану на улице. Из рук в руки перейдут миллион «зеленых» и уйма «ангельской пыли». Чувак, это целая куча кокаина! Падаешь в нее и занюхиваешься до смерти. На улицах в розницу этот товар потянет все двадцать с половиной миллионов монет.

До сих пор звучало правдоподобно. Нормальная прибыль при розничной торговле «пудрой» составляет примерно 5:1. Ну а здесь – 12,5:1. Так что такого: товар отдали с оптовой скидкой, вот и все!

Но дальше начиналось нечто... Братья Гримм вырвали бы на себе волосы от зависти.

Если верить Геррере, группировка собиралась провернуть сделку прямо здесь, в городе. Адреса он не знает, но может разузнать для Клинга, если Клинг обеспечит безопасность Герреры в следующие несколько дней. Чтобы эти парни не отправили его на дно реки в бочке с цементом. В назначенном месте и перейдет из рук в руки миллион долларов, после того, как клиент проверит качество товара и вес. Туда завалится Клинг со своими парнями, повяжет продавцов, покупателей, конфискует и деньги, и товар – конечно, если Геррера раздобудет адрес, по которому состоится сделка.

– Идет, – кивнул Клинг.

Он думал, на кой черт Геррере все это нужно.

Клинг еще не спрашивал его об этом. Вместо чего спросил, как называется группировка.

Геррера снова сказал, что она круче, чем «Шовер» или «Спенглер», даже круче, чем «Тель-Авив» – довольно странное название для выходцев с Ямайки, но тем не менее оно таким и было. Уходя в сторону от темы беседы, Геррера рассказал Клингу, почему жаки так странно называют свои банды – поссами. Наконец-то Клинг узнал, что это название они позаимствовали из ковбойских сериалов, которые, оказывается, очень популярныв странах Карибского бассейна. Клинг подумал, что это крайне интересно, если, конечно, соответствует действительности. Но все-таки он хотел узнать название группировки.

– Я не знаю, как называется этот посс, – ответил Геррера.

– Не знаешь, понятно.

– Не знаю, – повторил пуэрториканец.

– Эти парни хотят тебя пришить, но кто они такие, тебе неизвестно.

– Мне известно, что те, кого ты арестовал, хотели меня убить.

– А ты знал этих парней до того, как они пытались убить тебя?

– Знал, – кивнул Геррера, – но кто они такие – нет.

И здесь сказочка начала расти и расти, прямо как бобовое деревце у Жака.

Или нос у Пиноккио.

Если верить Геррере, он сидел в этом же баре «Лас-Пальмас», одной из кабинок в дальнем конце зала, и случайно подслушал разговор между тремя чернокожими из соседней кабинки.

– Ну-ну, – хмыкнул Клинг.

– Эти трое говорили о грузе, про который я только что тебе рассказал.

– И они называли цифры и все остальное?

– Да.

– Сто килограммов...

– Да.

– Сниженная цена...

– Да, все это.

– И дату сделки. И все ее детали.

– Да, кроме места. Я еще не знаю, где это состоится.

– И ты все подслушал.

– Да.

– Они говорили о пароходе, везущем кокаин, и при этом достаточно громко, так, что ты их мог услышать.

– Да, мог.

– Ну-ну, – еще раз хмыкнул Клинг.

Но если верить Геррере, они увидели, как тот выходил из бара, и поняли, что он все слышал. Наверно, они узнали у бармена, кто он такой, и в новогоднюю ночь попытались пришить.

– Потому что ты узнал об этом судне.

– Да.

– И конечно, ты смог бы опознать этих парней, но их имен не знаешь.

– Это правда, я не знал их имен.

– Джеймс Маршалл, Эндрю Филдс и...

– Конечно, сейчас я знаю их имена. Но тогда я их не знал.

– Ты не знал.

– Не знал.

– Тогда чего им из-за тебя беспокоиться? Ты не знаешь, кто они такие, не знаешь, где состоится сделка, чего им из-за тебя так переживать?

– Ну как же... – сказал Геррера задумчиво.

– Вот именно как же, – передразнил его Клинг, – расскажи мне.

– Я знал дату сделки....

– Ну-ну.

– ...и сколько «пудры» будет на борту парохода.

– Давай, давай. А что за пароход?

– Не знаю. Шведский какой-то или датский.

– А может, финский?

– Может быть.

– Так чего им беспокоиться, этим трем парням? Они ведь упоминали посс, нет? Когда ты их подслушивал.

– Ну, конечно. «Посс – то... посс – это...»

– Но не название его.

– Нет, название не упоминали.

– Не фонтан, а?

– Но я могу узнать это название...

– Так же, как можешь узнать место, где состоится эта чертова сделка, а?

– Точно.

– Каким образом? – спросил Клинг. – Ведь эти ребята постараются тебя пришить. Как же ты станешь узнавать место, где они продадут это свое дерьмо?

Геррера многозначительно улыбнулся.

И началась другая сказочка.

Двоюродный брат Герреры был штукатуром и жил в Бестауне, его жена убирала в доме у одного парня, выходца с Ямайки, а брат этого парня вращался в бандитских кругах и – что доподлинно известно – принадлежал к поссу Риима, но это не тот посс, о котором идет разговор. Геррера считал, что если жена его брата – то есть собственная невестка – задаст кому надо несколько точных вопросов об одном парне – то есть самом Геррере, – которого чуть было не пришили под Новый год, то она через три минуты будет знать название посса, где состоят эти три киллера. И сообщит Геррере, все остальное будет делом техники.

– А почему ты решил, что не этот посс называется «Риима»? – спросил Клинг.

– Что? – не понял Геррера.

– Ты сказал, что «Риима» – это не тот посс, о котором мы говорим.

– Моя невестка уже задала несколько вопросов, и это оказался не тот посс, парни из которого хотели меня пришить.

– А почему, когда ты узнаешь название, все остальное будет легче?

– Потому что у меня связи, – важно ответил Геррера, – среди людей, которые разбираются в таких вещах.

– Каких вещах?

– Во всех этих делах с поссами.

Клинг взглянул на него. Геррера попросил еще сигару «Корона» и лимон. Клинг сказал:

– Хосе, а что все это тебе дает?

– Удовлетворение, – гордо поднял голову Геррера.

– А-а, удовлетворение.

– И, конечно... защиту. Ты мой должник.

Клинг подумал: «Сейчас еще разок напомнит про мой долг».

– Ты спас мне жизнь, – сказал Геррера.

А Клинг сидел и размышлял, есть ли во всей этой бредятине, которой его тут кормили, хоть крупица правды. Или нет.

* * *

Кафе «Пароход» было новомодным заведением, расположенным прямо на реке Дикс. Портсайд в юго-западной части города был задуман как торговый центр. Три ресторана отличались друг от друга только ценами: один был умеренно дорогим, второй – просто дорогим, а третий – очень дорогим. Дюжина шикарных магазинов. Но тинэйджеры, которые заполонили район, увы, не хотели посещать супердорогие рестораны и магазины с умопомрачительными ценами. Они желали всего лишь встречаться с другими подростками. Портсайд с его великолепным ландшафтом был для этого хорошим местом. Днем и ночью тинэйджеры сползались сюда отовсюду. В любое время года тысячами они бродили, собирались кучками на скамейках, гуляли по аллеям, держась за руки, и целовались под деревьями на набережных.

В нашем городе не любят тинэйджеров. Поэтому взрослые перестали посещать Портсайд.

И все бутики, и книжный магазин, и цветочный, и ювелирные салоны переехали отсюда. Их заменили магазинчики, в которых продаются серьги, джинсы, плейеры и кроссовки. Очень дорогой ресторан продержался шесть месяцев, а на его месте открылась дискотека «Спика». Просто дорогой ресторан тоже закрылся и стал закусочной «Макдоналдс». Кафе «Пароход» с умеренно высокими ценами выжило только потому, что оно на самом деле было переоборудованным пароходом, плававшим по реке и пришвартованным к одной из набережных. Тинэйджеры любят новшества.

По словам Колби Строзерса, Лорейн Грир работала официанткой в кафе «Пароход».

Детективы приехали туда в двадцать минут пятого.

Менеджер сказал, что девушки, работающие в дневной смене, освободятся, как только приберут на столах, наполнят сахарницы, солонки и перечницы, убедятся, что на каждом столе есть кетчуп, – в общем, приготовят все для следующей смены. Он объяснил, что это входит в их обязанности. Привести в порядок рабочие места для следующей смены. Он указал на высокую молодую женщину с серебряным подносом.

– Это Лорейн Грир, – сказал он.

Длинные черные волосы, тонкая фигура, серо-голубые глаза – когда детективы подошли к ней и представились, они широко распахнулись.

– Мисс Грир, – начал Карелла, – мы пытаемся найти одного человека, с которым – нам так кажется – вы знакомы.

Девушка собирала с подносов ножи, вилки и ложки, пересчитывала и бросала в корзину с салфеткой, расстеленной на дне.

– Не сбивайте меня со счета, – попросила она. Мейер решил, что она умножает количество своих столов на число посадочных мест, подсчитывая, сколько приборов ей понадобится.

– Это Скотт Хэндлер, – сказал Карелла. – Извините, но я не знаю такого, – ответила она.

В иллюминатор было видно, как мимо «Парохода» по реке потоком шли суда. Он плавно покачивался на волнах, которые они поднимали. Буксир с баржей. Красавица яхта. Пожарный катер. Лорейн время от времени искоса поглядывала на вход, словно ожидая кого-то. Оба детектива заметили это.

– Мистер Строзерс сказал нам...

– Извините, но я не знаю никого из этих людей.

Что-то сверкнуло в ее глазах.

Оба детектива резко повернулись к дверям.

На пороге стоял парень под метр девяносто ростом, широкоплечий и узкобедрый блондин. Он был одет в красную клубную куртку с отделкой по манжетам и поясу, коричневые брюки, коричневые ботинки, коричневые кожаные перчатки. Он взглянул на детективов, стоящих рядом с Лорейн, тут же развернулся и пошел прочь.

– Хэндлер! – заорал Карелла, и оба детектива рванулись за ним. Хэндлер – если это был он – пробежал по сходням и был уже на пристани, когда они выскочили из дверей. – Полиция! – крикнул Карелла, но на парня это не произвело никакого впечатления.

Он едва не сшиб мальчишку, сосредоточенно уничтожавшего гамбургер, промчался к выходу из дока, и был уже на тротуаре метрах в двадцати впереди Мейера и Кареллы, несущихся за ним. Хэндлер – если это был он – повернул налево, направляясь параллельно набережной в деловую часть города.

Уличные фонари уже зажглись. Наступил краткий промежуток между сумерками и настоящей темнотой. На реке прогудел буксир, где-то в двух кварталах отсюда взвыла сирена «скорой помощи», и наступила внезапная тишина. Ее расколол крик Кареллы «Полиция!», и это словно вернуло к жизни все городские шумы, голоса людей и машин и топот ботинок Хэндлера, бегущего впереди, – если это был он.

Карелла не любил гоняться за людьми. Впрочем, как и Мейер. Ведь это не кино снимать. В кино ребята делают сорок дублей такой погони, и потом, на экране, все выглядит так, словно героический коп мчится как чемпион Олимпийских игр в беге на четыреста метров с барьерами, а жалкий воришка тянет только на бронзу. В жизни всего один дубль. Ты мчишься по тротуару за парнем, который лет на пятнадцать – двадцать моложе и гораздо лучше тренирован, а тебе остается только надеяться, что эти красные клубные куртки выдают не членам сборной по легкой атлетике и баскетболу. В жизни у тебя зверски ноют икры, легкие после первых ста метров горят огнем, и ты, задыхаясь, бежишь за парнем, которого скорее всего не сможешь поймать. Бежишь, глядя на уменьшающуюся красную куртку с белыми буквами на спине «Академия Прентисса», уже еле различимыми сквозь туман, который стоит в твоих тридцати-с-чем-то-летних глазах. Вряд ли ты прочтешь, что там написано на спине у этого мерзавца, если не знаешь этого заранее. В жизни ты видишь, как спина в красной куртке становится все дальше и дальше от тебя.

– Он уходит! – уже хрипел Карелла.

Но вдруг, по счастливому совпадению или просто чудом – в этом городе чудес возможно все, – из-за угла перед Хэндлером вырулила патрульная полицейская машина, обслуживающая свой участок. Хэндлер – если это был он – развернулся на сто восемьдесят градусов и помчался наискосок через мостовую, увертываясь от машин. Он перебежал в их сторону на другую сторону улицы, где, без сомнения, на первом же углу хотел свернуть в северном направлении. Они предугадали этот маневр и уже мчались к тому же перекрестку. Карелла был чуть впереди Мейера, и парень оказался между ними. Увидев у них в руках пистолеты, он остановился и замер. Все участники забега, может быть, кроме него, выдохлись. Белые облачка пара, вырываясь изо рта, растворялись в воздухе.

– Скотт Хэндлер? – выдохнул Карелла.

– Да, это был он.

* * *

Обе белые шлюхи были двумя порядками выше, чем те, которых люди Гамильтона выводили работать на улицах.

Этих Гамильтон заказал из конюшни Розали Парчейз[4]4
  Purchase – покупка (англ.) (примеч. перев.).


[Закрыть] – ее фамилия вызывала интересные ассоциации, но тем не менее была подлинной. Розали – почтенная шестидесятилетняя дама и ее бизнес – «девушки по вызову» – пережил нашествие мафии, китайцев, теперь еще парней с Ямайки и «других разноцветных панков», как она их пренебрежительно называла. Розали торговала телятинкой, причем первосортной. Может быть, именно поэтому ее бизнес процветал, кто знает? В наши дни, когда дешевые двухдолларовые шлюхи наводняют дешевые придорожные мотели и показывают свои дешевые трюки своим дешевым клиентам, приятно сознавать, что, если настоящий ценитель захочет скаковую лошадь, а не клячу с живодерни, Розали предоставит ему это.