Текст книги "Голова лошади"

Автор книги: Эд Макбейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

И все равно они так похожи между собой.

Чертовски похожи, подумал он, и вдруг его мозг пронзила такая внезапная пугающая мысль, что он встал как вкопанный посреди тротуара, чуть не забыв о своем пакете, позволяя толкать себя потоку прохожих, от изумления замерев на месте с остановившимся взглядом… «Господи! Наверняка и в Риме есть такие же улицы, затененные вот такими же эстакадами, и в Лондоне, и в Париже, не обязательно эстакадами с линией надземки, ведь у них там может и не быть таких, как у нас, красивых сооружений, поддерживающих сеть городского надземного сообщения, но я уверен, там можно увидеть то же самое, и люди там точно такие же. И точно знаю, что даже в Иокогаме точно такие же эстакады, потому что я видел это в каком-то фильме, уверен, там точно такие же люди. О Господи! Я чувствую, как будто меня размножили под копирку!»

Неужели и в Джакарте все точно так же, с ужасом подумал он.

И вдруг в суетливой толпе он увидел, как его пакет, болтающийся в чьей-то руке, заворачивает за угол. Он рванулся вперед, обогнав мальчишку на роликовых коньках, чуть не сбив двух пожилых леди в соломенных шляпках и с хозяйственными сумками, ловко увернувшись от парня, на ходу запрокинувшего голову И подставившего открытый рот под струю пива, льющегося прямо из бутылки, и увидел только исчезающий за углом дома кончик пакета, но не заметил, кто его нес, успел увидеть, только часть последнего слова из надписи: « – овку!». Он бросился к этому дому, едва не сбив с ног мужчину, тащившего елку… – что?! он обернулся на бегу – точно! В середине апреля мужчина нес елку! С ума сойти! Мимо мелькнула витрина магазина садовых принадлежностей на самом углу улицы, в витрине – сосны и елки в огромных кадках (что это? Рождество в Джакарте?), он поспешно извинился перед дамой в шелковых брюках и в туфлях на высоких каблуках, внезапно перенесясь воображением в Брентвуд, Лос-Анджелес, 49, штат Калифорния, где жила тетка Ирэн и где в 1962 году они провели все лето на отдыхе, наблюдая вот таких же пожилых леди в вечерних брюках и в туфлях, расшитых блестками, купленных в супермаркетах, все то же самое, везде то же самое! Он добежал до угла, завернул за него, и перед ним открылась огромная пустынная площадка земли, на которой стоял единственный высокий многоквартирный дом – но, увы! – никаких признаков своего пакета он не увидел.

Его пакет, который несла какая-то девочка, которую он так и не увидел, бесследно исчез.

Глава 12
ЛАДРО

Остановившись напротив, Малони насчитал в жилом доме тринадцать этажей, затем начал считать окна, чтобы прикинуть, сколько в нем квартир, получилось по десять окон на каждом этаже с фасада и, вероятно, столько же с тыльной стороны дома.

Если на каждую комнату два окна, значит, на каждом этаже минимум десять квартир, умножить на тринадцать (несчастливое число!), получается сто тридцать квартир! А что, если пакет с Джуди Бонд, который он заметил, вовсе не его пакет? Он начнет стучать во все сто тридцать квартир. Задавая их хозяевам один и тот же вопрос и натыкаясь на их недоуменные взгляды, и в результате выяснит, что кто-то из жильцов принес в таком же пакете только что купленную пижаму или женский халат! Кроме того, если он все же наткнется на свой пакет, ведь он так и не знал, что ему делать с пиджаком. Это знают К, и его бандиты, но, когда он их видел в последний раз, у них были кое-какие свои проблемы в синагоге. Остается Мак-Рэди, подумал Малони, и тут же подозвал новое такси, хладнокровно решил пойти на некоторый обман водителя, но… «на войне как на войне», и Малони назвал шоферу адрес мастерской Мак-Рэди в Куинсе.

Этот визит будет последним звеном в цепи расследования, решил он.

«Если я видел именно свой пакет, то я знаю, где мне его найти – здесь только одно жилое здание, и девочка могла войти только в него, или просто растворилась в воздухе. С другой стороны, тайна пиджака известна К., Мак-Рэди и Пэрселу. Так что лучше всего предложить им равноправное партнерство: я говорю вам, где добыть пиджак, а вы мне – как получить деньги, о'кей? Чем не сделка?

Ну уж нет, скажут они, и проломят мне голову.

Но в этом случае не получат своего драгоценного пиджака.

Будем надеяться, что они предпочтут обладать им, а не моей головой».

– У вас какое-то горе? – спросил водитель.

– Нет, во всяком случае, это случилось не сейчас.

– Я подумал, что у вас умер кто-то из близких, раз вы направляетесь в мастерскую гравера.

– Нет, я еду туда, чтобы довести до конца одну очень крупную сделку.

– А, вы тоже занимаетесь этим бизнесом.

– Нет, я… – Малони в нерешительности замолчал.

Он чуть было не сказал: «Я продаю энциклопедии», хотя не занимался этим больше года.

– Я игрок, – быстро сказал он.

– Можно сказать, я тоже каждый раз пускаюсь в рискованную игру, когда беру пассажира, – сказал водитель, отчего Малони ощутил сильное чувство неловкости. У него в кармане было всего пятнадцать центов, а на счетчике уже натикало сорок.

– В самом деле? – спросил он.

– Конечно, вы бы мне просто не поверили, скажи я вам, сколько раз в году меня надувают, – продолжал водитель. – Вы и представить себе не можете, что за подлецы живут в этом мерзком городишке!

– Нет, правда?

– Чистая правда, сэр. Вот как-то раз сажаю я парочку парней, – сказал водитель. – Выглядят они вполне респектабельными джентльменами, одеты чисто и опрятно, ну как вот вы. Приезжаем мы на место, они выходят и говорят, что сразу же вернутся, и просят меня подождать, а сами – фрр! Исчезают! Все, нет их!

– Неужели? – поперхнувшись, выговорил Малони. Он думал исчезнуть точно таким же образом, но сейчас уже сомневался, хватит ли у него смелости на этот трюк. – И что же… и что вы обычно делаете, когда случается что-нибудь подобное?

– Я-то? Жду пассажира, а что мне еще делать?

– Сколько же времени вы его ждете?

– А сколько придется, пять минут, десять, двадцать, иногда даже полчаса, пока до меня не дойдет, что меня снова провели. – Водитель пожал плечами. – Ну а тогда, ясное дело, уезжаю. А что еще прикажете делать? Эта проклятая работа – сплошной риск.

Уж лучше бы я гравировал надгробия, как вы.

– Да нет, я же не занимаюсь этим делом, – сказал Малони.

– А, ну да, – сказал водитель. – И вы думаете, наш мэр хоть немного о нас думает? Мы вынуждены буквально зубами выдирать все, что нам достается в этом проклятом городе, мы вроде китайских кули, не хватает только их соломенных шляп, а так мы таскаем на себе людей, чуть не подыхая на каждом шагу, будь оно все проклято! А вы каким делом занимаетесь, сказали вы?

– Я игрок.

– Играете на скачках, да?

– Да, на скачках, и не только там.

– А где же еще?

– В карты играю, в рулетку. – Малони пожал плечами. – Да вы, наверное, сами знаете.

– Хоть иногда выигрываете? – спросил водитель.

– Разумеется, – сказал Малони.

– А какой у вас был самый крупный выигрыш?

– Ну… – Малони снова замялся. Как-то раз он выиграл целых сто шестьдесят пять долларов на Дейли-Дабл в Юнкер-Рейсвей, это и был его самый большой выигрыш. – Однажды я выиграл… гм… около трех тысяч в Хайэли. Я ездил туда зимой. – Он помолчал и добавил:

– Я каждую зиму туда езжу.

– Вот это жизнь! – сказал водитель.

– Да, такая жизнь по мне, – сказал Малони.

– Вы женаты?

– Нет, нет, – сказал Малони.

– У меня есть старуха, которую я готов вам уступить за жетончик на подземку, – сказал водитель и засмеялся. – А еще три мальчишки-шалопая, один возится с мальчишками, другой – со своим горшком, а третий пока сам с собой. – Он снова засмеялся. – Их я даю в придачу к своей старухе за тот же самый жетончик.

– О нет, благодарю, – смеясь, сказал Малони, – Я предпочитаю свою свободную и независимую жизнь.

– Да уж, видать, она у вас и в самом деле легкая и беззаботная, – сказал шофер.

– Что верно, то верно.

– Надо же, три тысячи долларов, а? Недурно!

– Простите?

– Ну, этот ваш выигрыш в Хайэли.

– А, да, – сказал Малони. – Мне ведь еще один раз здорово повезло в Черчилль-Даунс, там я выиграл целую кучу денег.

– Это где-то в Англии? – спросил водитель.

– Нет, – сказал Малони, – Черчилдь-Дауно в Кентукки, я туда каждый год езжу на Дерби.

– А, ну, конечно, это в Кентукки, – сказал водитель. – Вот уж вы поездили по стране, верно?

– Да, все время в разъездах.

– Сказать правду, я вам завидую, мистер, – сказал водитель, – Правда, завидую. Я тут на днях прихожу домой, а мой сын, проклятый гомик, сидит на коленях у другого парня, представляете, прямо у меня в гостиной! Так я чуть не убил его. «Эй ты, гнусный щенок, – говорю я, – убирайся из моего дома со своим шелудивым извращением». И вы знаете, что он мне ответил? «Что ты понимаешь в любви, отец?» Что я понимаю в любви, представляете? А кто его создал, этого фрукта?

– Такое услышать – похуже, чем получить укус змеи, – сказал Малони.

– То-то и оно, – сказал водитель.

Они ехали уже вдоль церковной ограды, приближаясь к мастерской Мак-Рэда. Малони ужасно не хотелось добавлять неприятностей водителю, но ему ничего не оставалось, как только в свою очередь надуть его. Неожиданно у него мелькнула блестящая идея, или он убедил себя в этом, совершенно забыв, что только что собирался обмануть водителя.

– Послушайте, – сказал он. – Я собираюсь сразу же вернуться, вы не могли бы подождать меня?

– Чтобы вы меня облапошили? – сказал водитель и засмеялся.

– Ну, что вы, – смущенно сказал Малони. – Я действительно вернусь. Но если вы предпочитаете, чтобы я заплатил вам до того как выйду…

– Ладно, чего уж там, думаю, я могу узнать настоящего джентльмена по внешности, – сказал водитель. – Это ваше заведение прямо здесь, впереди, да?

– Да, вон там.

– Вы ведь там недолго пробудете?

– Да нет, всего несколько минут.

– Я вас подожду, – сказал водитель. – Все равно мне возвращаться в гараж, а он в Саттере. Вы ведь знаете Бруклин?

– Не очень хорошо.

– Ну, не важно, это как раз недалеко от того места, где я посадил вас. Но только постарайтесь недолго, ладно? Уже… – Он взглянул на часы. – Уже без двадцати пять, я должен был вернуться в гараж десять минут назад. О'кей?

– Хорошо, – сказал Малони и открыл дверцу. – Спасибо вам за ваши добрые слова.

– За какие слова?

– Насчет… ну, вы сказали, по мне сразу видно джентльмена. Спасибо.

– Да ладно, чего там, – сказал водитель, смущенно улыбаясь.

Малони двинулся по дорожке, усыпанной гравием, размышляя, не слишком ли он рискует, собираясь вот так внезапно нагрянуть к Мак-Рэди, не предупредив его о визите по телефону.

А что, если в коттедже находится К, и Пэрсел, которые начнут палить из револьверов, как только он откроет дверь? Он заметил, что окно, из которого он выскочил накануне, так и осталось распахнутым, и, не желая терять время на поиски телефонной будки, решил подкрасться к окну и произвести рекогносцировку на местности. На цыпочках покинув дорожку, он нырнул под окно, а потом осторожно поднял голову, заглядывая в комнату поверх подоконника.

В комнате находился один Мак-Рэди.

Он стоял у календаря с гробницей Тутанхамона, где рядом на стене висел телефонный аппарат, держа у уха трубку и напряженно слушая. Время от времени он кивал, потом наконец закричал:

– Да, да, сеньор Ладро, я понимаю! Но… – Он снова замолчал, слушая собеседника. – Да, – сказал он, – это непростительно – упустить покойника, я с вами полностью согласен. Но, синьор Ладро, должен сказать, что тоже не могу оправдать ваш звонок. Я думал, мы договорились… да, да… да, но… да… что?

Разумеется, покойник был одет соответственным образом. Да, конечно, и костюм тоже пропал. Да, включая пиджак. Но я уже сказал вам, что мы принимаем все меры, чтобы найти покойника. Ну, конечно, и пиджак тоже.

Малони весь обратился в слух. Продолжай, думал он, говори, Мак-Рэди. Расскажи этому милому джентльмену – который определенно один из боссов вашей международной банды, судя по твоему подобострастному тону, – расскажи ему все о пиджаке.

– Восемь, – сказал Мак-Рэди.

Восемь, повторил про себя Малони.

– Нет, от пяти до шести, – сказал Мак-Рэди.

От пяти до шести, запоминал Малони.

– Верно, три, – сказал Мак-Рэди.

О, теперь – три, повторил Малони.

– Нет, десять, одиннадцать и девять, в таком порядке.

О Господи, думал Малони, как бы все это запомнить!

– Синьор Ладро, я действительно считаю, что обсуждать… да, я прекрасно понимаю вашу тревогу, но мы думаем, лучше не поддерживать связь… да, понимаю. Но здесь, в Нью-Йорке, это дело довольно сложное. Несчастный случай произошел всего две ночи назад, понимаете, и можно сказать, тело еще не остыло, вы меня понимаете? Хорошо, я этому рад.

О чем они, гадал Малони. Черт побери, Мак-Рэди, о чем ты толкуешь?

– Ну, все, что я могу сделать, это еще раз заверить вас, что мы делаем все возможное, чтобы найти их. Да, прикреплены совершенно надежно, так что на этот счет не беспокойтесь. Кроме того, синьор Ладро, вы же знаете, что мы провернули небольшой трюк, так что абсолютно уверены, что все цело. Нет, на все сто процентов мы не можем быть уверены, но все же… Что? Мы их продырявили. Да, каждый.

То есть как это, недоумевал про себя Малони.

– Нет, конечно, прежде чем покрасили, – сказал Мак-Рэди.

Ерунду какую-то несет, нахмурившись, подумал Малони.

– Конечно в черный, – сказал гравер.

Чертова тарабарщина!

– Правильно, – сказал Мак-Рэди, – разумеется, вы все получите, синьор Ладро, только придется немного подождать. Мы отправим вам гроб, как только все снова организуем… Мы понимаем, что таково требование семьи, и изо всех сил стараемся его выполнить. Спасибо. Спасибо, синьор Ладро. Да, я вам очень благодарен. Мне тоже приятно было вас слышать, синьор Ладро. Спасибо. Пожалуйста, передайте от меня привет Бианке. Чао.

Мак-Рэди повесил трубку, достал из заднего кармана брюк носовой платок и вытер пот со лба. Стоя снаружи, Малони лихорадочно размышлял. Мак-Рэди назвал ряд чисел: восемь, три, девять, одиннадцать, которые с трудом запоминались: не был ли это какой-то условный код? А когда он сказал: «От пяти до шести», что он имел в виду, какой-то отрезок времени? Если да, то говорил он о нью-йоркском времени или о римском? И как же все эти цифры связаны с пиджаком или с клочками газеты? Просто голову сломаешь…

Стоп! Ведь Мак-Рэди сказал, что несчастный случай произошел две ночи назад! Значит, он говорил не о той аварии, в которой погибли Гауд и его помощники, потому что это случилось только накануне вечером. Следовательно, он имел в виду нечто другое, какую-то историю, которая «еще не остыла», если я правильно запомнил, и которая здесь, в Нью-Йорке, считалась очень сложным делом. Что же это могло быть?

Еще он сказал, что они их продырявили, причем каждого. Не говорил ли он о тех троих, что погибли во время автокатастрофы?

Но нет, как он мог говорить о них! Ведь это ребята Крюгера подстроили ту аварию и стреляли в пассажиров, сопровождающих гроб. Может быть, еще какая-то перестрелка, вроде гангстерской разборки или обмена заказными убийствами: мы убиваем кого-то здесь, в Нью-Йорке, а вы – кого-то в Риме, этакая взаимопомощь… Но зачем тогда им понадобилось хватать на Четырнадцатой улице какого-то случайного прохожего на роль покойника, почему не воспользоваться настоящим трупом? Тем более, что у них определенно был выбор: в результате предположительной перестрелки у них оказалось несколько трупов, ведь Мак-Рэди четко и ясно сказал: «Мы их продырявили»; не его или ее, а их. И с какой стати было красить в черный жертвы перестрелки?

Мак-Рэди сказал: «Конечно в черный».

Мелани на греческом обозначает «черная».

Что значит черный?

Черным был пиджак, черной была подкладка и пуговицы, гроб был…

– О Господи! – ахнул Малони. – Восемь и три!

О Святая Богородица! Ах ты, сукин сын Малони, умница какая, ты подумай! Восемь – от пяти до шести! Ну и гений же ты, Малони, ты снова поймал фортуну за хвост! Все-таки ты сумел разгадать их хитрость, ты проник в их тайные замыслы, ты понял все, что они сделали и собирались еще сделать! Ну и ловкач же ты!

От избытка чувств он выпрямился, встал с корточек.

«Итак, необходимо срочно вернуться в Бруклин и отыскать там девочку, у которой мой пакет. Вы мне больше не понадобитесь, уважаемые господа, ни ты, Пэрсел, ни ты. К., благодарю вас и прощайте!»

Нуждались в них или нет, но именно в этот момент зловещие сообщения появились в начале подъездной дорожки в том самом черном «кадиллаке», который подхватил Малони на Четырнадцатой улице. Малони показалось, что после схватки с Соломоном и его единоверцами они выглядели весьма потрепанными.

«Я слишком близко к победе, подумал он, чтобы остановиться, несмотря на опасность. Я прошел все стадии игры по своей системе, удваивал ставку и отступал, снова увеличивал и еще дальше отступал, но сейчас я решительно намерен добраться до самой Джакарты, где по этой же знаменитой „Системе Малони“ стану играть на тараканьих бегах и на регате китайских джонок, сейчас я готов на все, джентльмены, и вам меня не остановить!»

Он бросился бежать к такси, ожидавшему его на улице.

К, и Парсел уже заметили его и дали задний ход, пятясь к выезду, когда он рванул дверцу такси и скрючился на заднем сиденье.

– Это бандиты, те парни в «кадиллаке»! – сказал он водителю. – Скорей увезите меня отсюда, скорее!

Водитель тут же выжал сцепление и рванул машину с места, по-видимому, в полном восторге от неожиданного приключения, которое хоть ненадолго могло отвлечь его от горьких размышлений о своих неудачливых сыновьях.

– А что, они что-нибудь стащили? – спросил он.

– Они украли порядка полмиллиона долларов, кажется, в Италии.

– Неплохая пожива, – сказал водитель.

– Что и говорить, – сказал Малони. – Дружище, если вы увезете меня туда, где мне не будет грозить опасность быть схваченным и убитым этими бандитами, я дам вам вознаграждение в пять тысяч долларов, что составляет пять процентов от всей суммы, думаю, это будут самые крупные чаевые за всю вашу жизнь.

– Заметано, – сказал водитель.

– Поделим это богатство, – сказал Малони, – какого черта!

Вы бывали в Джакарте?

– Я не был даже в Питтсбурге.

– Джакарта гораздо лучше.

– Охотно верю, – сказал водитель. – А где она, эта Джакарта?

– Джакарта в Индонезии, – сказал Малони. – Это столица Индонезии, которая находится в основании треугольника, вершина которого упирается в Филиппины и указывает на Японию. – Малони вспомнил том энциклопедии «Д – ДР». – В Джакарте существуют потрясающие тараканьи бега, – У меня на кухне эти самые тараканьи бега можно наблюдать каждую ночь, – сказал водитель.

– Смотри, приятель, они нагоняют нас, – сказал Малони, взглянув в заднее окно.

– Не беспокойтесь, не догонят, – сказал водитель и выжал газ до отказа.

Потрясающая гонка, подумал Малони, если только в результате меня не убьют. Почти такая же волнующая, какая была в моей жизни только однажды, но с тех пор прошло много времени, и тогда на карте не стояла моя жизнь и полмиллиона долларов. Тогда единственной ставкой была Ирэн. Она оказалась в роли преследуемой дичи, а я – охотника, и это была настоящая безумная охота, которая началась на углу Уэст-Энд-авеню и Семьдесят восьмой улицы, где жила Ирэн, и закончилась в Клойстерсе.

Интересное совпадение – та охота началась почти так же, как сейчас – с неожиданного появления двух мужчин. Разумеется, те двое, что оказались в тот день в квартире Ирэн, были ни К, и ни Пэрсел, а двое преподавателей философии, с которыми она познакомилась месяц назад, когда в начале лета ездила к своей тетке в Брентвуд. Лос-Анджелес, 49. Это было в июле, я даже помню точную дату – суббота 20 июля, и у Ирэн тоже были достаточно веские причины помнить этот день, потому что именно тогда мы с ней заключили нерушимое, как мы думали, соглашение, которое позднее оказалось очень легко разорвать, как И вообще всякий мирный договор. Но в то время я этого не знал, тогда я был холостяком двадцати девяти лет и с удовольствием вел весьма беззаботную жизнь. Я только что начал работать в «Эдьюкейшн энциклопедия компани» после окончания двухлетнего срока службы в армии и выпуска (ха!) из Сити-колледжа, после того как сменил несколько совершенно не связанных между собой мест работы. С Ирэн я познакомился в апреле на танцах, которые устраивали «Сыновья Ирландии» на Фордхемроуд, и с того вечера два или три раза приглашал ее на танцы, потом провожал в аэропорт, который тогда назывался Айдлуайлд, когда она улетала, нанося свой ежегодный визит к тетушке Бренвуд, как мы ее называли, не подозревая, что там она познакомится с этими очень милыми преподавателями философии из университета Лос-Анджелеса. Тем более не предполагая, что в июле они прилетят в Нью-Йорк и, естественно, вспомнят о веселой рыжеволосой девушке, которую они учили виндсерфингу на пляже в Санта-Монике однажды в субботу, когда тетушка Брентвуд вышла за покупками в своих золотистых слаксах и в туфлях на высоком каблуке.

Нью-Йорк в июле – настоящий летний праздник даже без внезапного визита двух преподавателей. В семь утра в тот июльский день было плюс семьдесят девять градусов и ожидалось, что к концу дня температура повысится до плюс девяноста пяти. В соединении с влажностью жара стояла непереносимая (не столько жара, сколько влажность), даже если бы Бюро погоды не придумало свой «индекс дискомфорта», ужасный эвфемизм! Малони проснулся в половине одиннадцатого во влажной постели со сбившимися простынями и сразу же позвонил Ирэн, чтобы спросить, не хочет ли она пойти на пляж, усмехнулся, когда она сказала: «О Господи, конечно!» – и отправился на кухню, где не торопясь позавтракал апельсиновым соком, яичницей-болтуньей и кофе с тостами.

Затем он надел плавки, свои старые армейские брюки, спустился вниз к старенькому «шевроле», успев выехать до того, как улицу плотно забили паркующиеся на день машины, и подкатил к Уэст-Энд-авеню как раз в тот момент, когда Ирэн выходила из дома в сопровождении двух загорелых красавцев, которые, как он позже узнал и сначала не мог этому поверить, преподавали философию в университете Лос-Анджелеса.

Он не мог понять, почему она вышла из дома, не дождавшись его, хотя он и опоздал на целый час (он постоянно опаздывал на свидания, она уже это знала). Двое стройных, широкоплечих мужчин шли по бокам, сопровождая Ирэн как военный конвой (уж не похитили ли ее, в панике подумал он) и вели ее к поставленному в запрещенном месте у пожарного крана синему «крайслеру» с откидным верхом, который в данный момент был опущен. Затормозив у тротуара, пораженный до глубины души Малони растерянно окликнул ее, но она только обернулась, помахала ему рукой и улыбнулась, затем забралась в «крайслер», который, оказывается, имел калифорнийские номера и лисий хвост, привязанный к торчащей из машины антенне. Радио извергало оглушительную мелодию в стиле кантри-вестерн, предтечи сегодняшнего рок-н-ролла, бесцеремонно взрывая тишину улицы, придавленной июльским зноем. Мягко заурчав, «крайслер» отъехал, рассыпая в стороны, словно брызги калифорнийского прибоя, дикие ритмы рок-н-ролла, увозя самоуверенных загорелых богов, наглых похитителей ирландской девушки, демонстрируя мощь и элегантность своей колесницы. У Малони вырвалось только растерянное и жалкое восклицание.

Он вылез из своей видавшей виды машины и остановился посередине улицы, глядя вслед удаляющемуся авто. «Они увозят мою девушку!» – подумал он, и с этого мгновения охота началась.

В рыке моторов охота неслась по Уэст-Энд-авеню до Девяносто шестой улицы, старенький «шевроле» отчаянно состязался с легким на ходу, овеянным музыкой «крайслером», что ему удавалось только потому, что калифорнийские преподаватели (только через три недели он смирился с тем фактом, что они действительно были преподавателями философии) не успели ознакомиться с работой светофоров в Нью-Йорке и почти на каждом перекрестке останавливались перед красным светом, в то время как Малони чуть придерживал скорость, дожидаясь зеленого, и неуклонно нагонял их – вот где таился зародыш «Системы Малони!» Он не упускал из виду развевающиеся на ветру золотисто-рыжие волосы Ирэн, которая время от времени оборачивалась, уверенная, что он едет позади, и требовала от своих ученых друзей нажать на газ, от души наслаждаясь этой гонкой, тогда как он втихомолку проклинал все на свете и только молился, чтобы не перегрелся мотор.

«Крайслер» свернул на Девяносто шестую и понесся под уклон прямо к Генри-Гудзон-Парквэй, оставляя за собой шлейф пыли, от которой Малони расчихался, но тут же взвизгнул тормозами и остановился, когда с правой стороны дороги из гаража неожиданно выкатил бензовоз. Это произошло перед самым виадуком, и Малони снова нагнал их, хотя его очень тревожило, что на Парквэе они смогут развить полную скорость, на которую способен их роскошный лимузин. Он с силой нажал на педаль акселератора – охота становилась все более захватывающей и волнующей. Ирэн начала представляться ему прекрасной лесной феей, похищенной грубыми варварами, которую он должен спасти, у него были стихи, посвященные девушкам с лукавой улыбкой и огненно-рыжими волосами – и услышал, как его храбрый «шевроле» взревел всеми шестью цилиндрами, и подумал: «Ну, давай, Бесси! (он впервые обратится к своей машине по имени), давай, мы должны догнать эту чертову субмарину!» Субмарина летела впереди, разбрасывая вокруг удалые звуки кантри-мьюзик». которая наверняка ловилась на коротких волнах откуда-то издалека, вероятно, из Калифорнии, распустив по ветру лисий хвост, предоставив «шевроле» Малони беспомощно рычать и извергать дым у знака «Полный стоп».

Они были очень умными, эти жалкие преподавателишки из Калифорнии, и забыли только одно, но очень существенное положение, когда на всем скаку вылетели на Парквэй, где слева сверкал под солнцем Гудзон, а впереди висел мост Джорджа Вашингтона, стрелой пронзающий Нью-Йорк и Нью-Джерси, они забыли простой закон Форда, который гласит, что движение автомобиля находится в прямой зависимости от количества бензина в его баке.

Они использовали весь запас бензина, не дотянув ярдов пятьсот до заправочной станции, и оба парня выскочили, как сумасшедшие, из автомобиля и помчались по обочине дороги, рискуя попасть под колеса машин, несущихся стремительным потоком, оглядываясь назад и крича что-то ободряющее Ирэн, которая весело хохотала, встав на переднее сиденье «крайслера», когда на запыхавшемся «шевроле» появился Малони. Взглядом опытного охотника он сразу оценил ситуацию: загорелые боги оказались без горючего и теперь трусили к заправочной станции, чтобы наполнить канистры, Ирэн осталась в автомобиле одна, он только сейчас разглядел, что на ней было ярко-желтое платье, во встрепанных ветром рыжих волосах вилась желтая ленточка, а на лукавой мордашке порхала дерзкая и веселая улыбка – она поддразнивала его, эта прелестная ирландская ведьма, она подзадоривала его на то, чтобы выкрасть ее у похитителей.

Что он и сделал!

Он остановил свою старенькую скромную машину рядом с блестящей калифорнийской субмариной, рывком распахнул дверцу, ворвался внутрь и схватил в охапку свою смеющуюся добычу, взлетела юбка, мелькнули белые трусики, она взвизгнула от восторга (о, он готов был заняться с ней любовью прямо здесь, у обочины оживленного Парквэя!), раз – он обежал нос «крайслера», два – он швырнул Ирэн на переднее сиденье своей машины, три – машина сразу же рванулась с моста, и четыре – ф-р-р – они умчались, оставив за собой густое облако выхлопных газов – ищи ветра в поле!

– Эй! – жалобно взвыли стройные красавцы, как недавно сам Малони у дома – Ирэн.

– Хо-хо! – крикнул Малони, когда «шевроле» вихрем промчался мимо них с Ирэн, задыхающейся от смеха, со сверкающими зелеными глазами и длинными прядями огненных волос, которые ветер озорно швырял ей в лицо.

– Я люблю тебя! – крикнул Малони, и она вдруг перестала смеяться.

– Прости? – сказала она.

– Ты, прелестная колдунья и ведьма, я люблю тебя! – сказал он. – Я схожу с ума от тебя!

– Ну и ну, – сказала она и притихла, пока он бешено мчался по шоссе, поглядывая в зеркальце заднего обзора и заметив отъезжающую от тротуара длинную синюю субмарину. «Но они не знают Нью-Йорка, справедливо заключил он, эти отважные калифорнийские пловцы на сэрфборде, они не подозревают о существовании укромной бухточки под названием Клойстерс, ага! – подумал он, – я собью их со следа!»

– Я умчу тебя от твоих калифорнийских сэрфбордистов! – сказал он Ирэн.

– Да они преподаватели, – ответила она, – Ха, как же, поверил я!

Клойстерс изнемогал под жаркий июльским солнцем, накалившем древние скалы, над яркими цветами, пестреющими на зеленой лужайке, в звенящей тишине лениво жужжали насекомые. Они с Ирэн занимались любовью на холме в тени стен старинного храма, обращенного провалами окон к Гудзону, что выглядело отчасти кощунственно, но вместе с тем безумно смело и рискованно.

– Я обожаю тебя, м-м-м, я схожу с ума от твоих губ, твоих глаз, твоих ног, твоих маленьких дерзких грудей…

– Маленьких?! – возопила она.

– О, ты вся – персик и сливки, мягкая, округлая и совершенная, о, я хочу на тебе жениться! – сказал он.

– Когда? – спросила она.

– Сейчас, – сказал он.

– Сейчас лучше просто люби меня, – сказала она. – И думай только об этом. Ты сможешь жениться на мне потом, если хочешь.

Вот какая это была великолепная гонка, вот как он ее закончил – жарко обнимая Ирэн в желтом шелковом платье, задравшемся до талии, в то время как их могли видеть с автодороги, расположенной внизу, но тогда это их не волновало, хотя позже, намного позже Ирэн не решилась заняться любовью на колесе обозрения. Тот день был самым захватывающим в его жизни, в тот день он впервые познал головокружительное возбуждение, исходящее от Ирэн, тот день до сих пор так и остался самым восхитительным и волнующим, даже сегодня, когда его преследовали два бандита в сверкающем черным лаком «кадиллаке», пытаясь помешать ему стать обладателем пиджака стоимостью в полмиллиона долларов.

– Они все еще сзади? – спросил водитель.

– Нет, кажется, они нас потеряли, – сказал Малони, не вполне в этом уверенный.