Текст книги "Святой"
Автор книги: Э. Сноу
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)
– Иди сюда, красавица, – рычит он.
Я встаю на колени и сажусь верхом. Взяв его за длину, я выравниваю его с своим входом, затем удерживаю его взгляд, медленно опускаясь вниз. Я издаю тихий отчаянный крик, когда он наполняет меня до предела.
Когда моя задница оказывается вровень с его бедрами, я останавливаюсь и замираю, привыкая к тому, что я наполнена им. Даже после стольких раз, поначалу все еще немного жжёт. Как только небольшой дискомфорт проходит, я начинаю двигать бедрами. Я не в первый раз езжу на нем так, но обычно он предпочитает быть главным и сам задавать темп. Он чувствует себя великодушным сегодня вечером, я не собираюсь упускать свой шанс контролировать его.
Положив руки ему на грудь, я откидываю голову назад и двигаюсь все быстрее и быстрее над ним. Он сжимает мои бедра, но не пытается замедлить или ускорить меня. Он стонет, пока комната не наполняется звуком наших шлепков по коже и наших смешанных, задыхающихся звуках. Когда я двигаю бедрами над ним, все остальное не имеет значения. В моих мыслях нет ничего, кроме стремления к освобождению. Я чувствую это, нарастающее в моем нутре, и я давлю на Сэйнта, преследуя его.
– Вот и все, Мэл, – рычит он, его пальцы впиваются в мою плоть. – Приди за мной. Трахни меня сильнее и кончай.
Как будто мое тело просто ждало его разрешения, я чувствую, как мой оргазм взрывается внутри меня. Я кричу в потолок, содрогаясь и обхватывая его ногами. Он прижимается ко мне бедрами, достигая своего пика, и с криком начинает стрелять в меня, когда его мышцы напрягаются, а лицо краснеет.
Когда я спускаюсь с высоты, я падаю ему на грудь. Его руки обнимают меня. Он все еще внутри меня, и мы остаемся в таком положении, не говоря ни слова, переводя дыхание. Я слышу, как колотится его сердце в груди, и это заставляет меня улыбнуться, зная, что я сделала это с ним.
Я заставила его затаить дыхание.
Я заставила его потерять контроль над собой и заставила его сойти с ума от удовольствия.
Он начинает поглаживать меня по спине своей большой рукой, и я чувствую себя такой довольной и удовлетворенной, что даже не могу вспомнить, о чем я должна была спросить его в первую очередь.
Глава 31.
Солнечный свет – это дьявол, и я хочу, чтобы он умер. Он светит прямо мне в веки, выгоняя меня из сна. Медленно я открываю глаза и оглядываю комнату, на мгновение дезориентированная, когда понимаю, что я не в своей постели. Я потягиваюсь и переворачиваюсь на другой бок, чтобы обнаружить, что Сэйнт спит на спине, закинув руку за голову.
Приподнявшись на локте, я смотрю на него сверху вниз с мягкой усмешкой. Боже, он прекрасен. Мне нравится смотреть, как он спит. Он теперь спит намного больше с тех пор, как мы сблизились. Мне приятно осознавать, что я сыграла некоторую роль в облегчении его бессонницы. По крайней мере, немного. Выражение его лица мягкое, длинные ресницы веером падают на щеки. Я поднимаю руку и провожу пальцами по его щеке легким, как перышко, прикосновением.
Его рука внезапно взлетает вверх и хватает мою.
– У меня есть место получше, куда это могло бы подойти.
Он медленно проводит моей рукой вниз по своему торсу и засовывает ее под одеяло. Он использует свои пальцы, чтобы обхватить мои вокруг своего твердого члена.
Я прикусываю губу и начинаю поглаживать. Его глаза открываются, он смотрит мне в глаза. Мы смотрим друг на друга, пока я обрабатываю его член своей рукой. Когда желание поцеловать его одолевает меня, я сдаюсь и прижимаюсь губами к его губам. Он издает ворчание и кончает в мою хватку.
После еще одного поцелуя я вылезаю из его кровати и пробираюсь в ванную, чтобы вымыть руки.
– Кто такой Джеймс?
Я замираю, вопрос возникает из ниоткуда и врезается в меня, как сбежавший городской автобус. Потянувшись за полотенцем для рук, я вытираю руки и не сразу даю ответ. Я подхожу к двери ванной и встречаюсь с ним взглядом. Он все еще валяется в постели, прислонившись спиной к изголовью.
– Почему ты хочешь знать о Джеймсе? —спрашиваю я тихим голосом.
– Ты продолжала произносить его имя во сне.
Я делаю глубокий, прерывистый вдох.
Блядь. Если бы я знала, что разговариваю во сне, я бы никогда не осталась на ночь.
– Никто, – настаиваю я, отворачиваясь от него, чтобы найти свою одежду.
Какое-то мгновение он ничего не говорит, но потом я слышу, как он встает с кровати, чтобы тоже побродить по комнате.
– Не похоже, что никто, – комментирует он через несколько мгновений.
Мои плечи напрягаются.
– Оставь это, Сэйнт. Я не хочу говорить об этом.
– Почему нет? Ты уже так много мне рассказала. Что может быть хуже, чем мама, торгующая метамфетамином?
Как это часто бывает. Моя мама действительно на вершине гребаного айсберга, а Джеймс часть этого огромного куска льда, скрывающегося под поверхностью воды.
– Разве я недостаточно тебе сказала? —спрашиваю я, пожимая плечами. – В любом случае, что еще ты действительно хочешь знать обо мне?
Я чувствую, как он подходит ко мне сзади, прежде чем его руки хватают меня за плечи.
– Он бывший? – шепчет он мне на ухо. Его голос тверд, хватка крепка. – Последний парень, с которым ты трахалась? Какой-то засранец ждет тебя, блядь, в Джорджии?
Он снова ревнует, но ирония в том, что Джеймс не тот, к кому Сэйнт должен ревновать. Повернувшись к нему лицом, я поражаюсь тому, как сверкают его глаза, когда я встречаюсь с ними.
– Тебя бы волновало, если бы меня кто-то ждал дома?
Я не могу не спросить. На самом деле, это глупый вопрос, учитывая данную тему, но мне очень хочется узнать, что он чувствует ко мне.
Одна из его рук движется к моей ключице.
– Что ты думаешь? – рычит он. – Если какой-то ублюдок играет в игры с моей киской, конечно, мне не похуй.
– Перестань говорить так, будто я какой-то объект, Сэйнт. И ... и мы с Джеймсом никогда не были одним целым.
Выражение его лица расслабляется, но его пальцы остаются на месте, и он проводит прядью моих волос между пальцами.
– Тогда кем же он был? Почему он тебе снится? Ты не в первый раз произносишь его имя.
Я смотрю на него, мой разум лихорадочно соображает, что делать. Искушение рассказать ему все прямо здесь, сильнее, чем когда-либо. Я уже и так многим с ним поделилась, он на удивление принял все. Я думаю, помогает то, что он так же сломлен внутри, как и я, просто сломаны мы по-разному. Если бы кто-нибудь сохранил мой секрет…
– Год назад мой дом загорелся, и Джеймс застрял в нем. Он умер, Сэйнт. Джеймс мертв, так что тебе не о чем беспокоиться. Счастлив?
Слова вылетают у меня изо рта прежде, чем я полностью осознаю, что говорю их, а затем они повисают в воздухе между нами. Его брови хмурятся, и он смотрит на меня с недоверием. На секунду мне кажется, что он не совсем понимает, что я только что сказала.
– Хм, – говорит он наконец, затем отворачивается от меня, чтобы пройти к своему шкафу. Мои глаза расширяются, а челюсть отвисает. И это все? Это все, что он может сказать?
– Ты меня слышал? – спрашиваю я, двигаясь за ним и натягивая рубашку.
– Да.
Он исчезает в своей гардеробной и начинает рыться в поисках одежды.
– И тебя это совсем не беспокоит?
Я подхожу к двери и заглядываю внутрь вслед за ним.
Он оглядывается на меня через плечо и пожимает плечами.
– С чего бы это? Дерьмо случается. Это не похоже на то, что ты целенаправлено убила парня.
Мои губы приоткрываются в шоке.
– Почему ты так бесцеремонно об этом говоришь?
Он натягивает джинсы, затем достает черную футболку, прежде чем повернуться ко мне лицом, сжимая ее в руке.
– Это то, что есть. Это случилось. Дело сделано. Это не моя проблема и не делает тебя менее трахаемой.
Он протискивается мимо меня, снова погружаясь в молчание. Я не могу не наблюдать за ним несколько мгновений, совершенно сбитая с толку его ответом. Это было совсем не то, чего я ожидала.
На самом деле это не приятно. Ему просто все равно.
Я действительно не знаю, как к этому относиться.
– Хорошо, Сэйнт.
Я думаю, что пришло время уходить. Атмосфера в комнате сейчас какая-то странная. Почти невыносимая.
Он не отвечает, поэтому я поворачиваюсь к двери, не говоря больше ни слова.
– Увидимся вечером на соревнованиях по плаванию, – кричит он, прежде чем я успеваю выйти в коридор.
Моргая, я поворачиваюсь к нему.
– Окей.
Он ухмыляется и кивает головой, затем натягивает рубашку. Медленными, нерешительными движениями я закрываю дверь и выхожу из его комнаты, чувствуя себя ошеломленной и неуверенной в том, что, черт возьми, только что произошло.
Моя кровь гудит от предвкушения, когда я растягиваюсь, готовясь к своей первой официальной гонке на моем первом соревновании по плаванию в сезоне. Я весь день становилась все более и более взволнованной в ожидании, у меня даже не было места в голове, чтобы подумать о Сэйнте и его странной реакции на мое признание о Джеймсе этим утром.
На самом деле, когда я вытягиваю ногу, чтобы растянуться, я понимаю, что не видела его весь день. Сегодня он не был в спортзале, хотя, я думаю, он сказал мне, что увидится со мной сегодня вечером.
Интересно, где он сейчас?
– Эллис, иди сюда! – кричит тренер Фридрикс.
Я встаю по стойке смирно и спешу вперед. Трибуны вокруг бассейна заполняет приличного размера толпа, и я быстро просматриваю ее, чтобы найти своих друзей. Лони и Генри сидят в первом ряду и возбужденно машут мне, когда мы встречаемся взглядами. Я позволяю своим глазам еще немного блуждать, и нахожу Гейба и Лиама, сидящих на верхней трибуне, но Сэйнта с ними нет. Я хмурюсь, на мгновение отвлекшись, пока ищу его. Другие пловцы начинают двигаться к блокам, и…
Вот он! Я замечаю его, стоящего в конце трибуны возле двери. Наши глаза встречаются, и его ноздри раздуваются, когда он торжественно кивает мне. Я прикусываю губу, чтобы скрыть улыбку и волнение от того, что он здесь, даже не заботясь о том, что его странное выражение лица не меняется. Мне не должно быть так важно, я знаю. В данный момент я не могу заставить себя заботиться обо всем этом.
Он здесь. Он прилагает усилия. Он показывает мне, что я не просто постоянная партнёрша по сексу.
Я – нечто большее .
С этой мыслью, от которой у меня кружится голова, я спешу к своему стартовому блоку и заставляю себя сосредоточиться на своей гонке, зная, что он будет следить за каждым моим движением.
Я вхожу в аудиторию после того, как мои соревнования по плаванию проходят под кайфом. Я выиграла свою гонку, вся толпа сходила по мне с ума.
Это был первый раз с тех пор, как я приехала в Ангелвью и почувствовала, что меня по-настоящему приняли, даже на мгновение. Я знаю, что это, скорее всего, продлится недолго, и половина школы вернется к ненависти ко мне утром, но я впитываю это чувство до тех пор, пока оно длится.
Сразу после собрания запланирован праздник, чтобы отпраздновать достижения студентов в уже завершенных осенних видах спорта. На этот раз я не боюсь застрять в комнате, полной моих одноклассников. Я даже не переживаю из-за того, что завтра у меня два выпускных экзамена, к которым мне нужно готовиться. Я готова к ним, и как только они закончатся, я вернусь в Джорджию, чтобы провести зимние каникулы с Карли. Сейчас для меня все складывается удачно. Я не беспокоюсь о Дилане и не беспокоюсь о Сэйнте. После года абсолютного дерьма мне кажется, что, возможно, наконец-то все наладилось.
Это должно было быть моей первой подсказкой, что дерьмо вот-вот попадет в вентилятор.
Вручение наград продолжалось дольше, чем, вероятно, было необходимо, но некоторые тренеры и учителя не потрудились придерживаться правила одноминутной речи, которое директор изложил в начале мероприятия. Когда они, наконец, начинают заканчивать, я думаю, что мы свободны, но затем директор Олдридж говорит нам оставаться на местах, так как есть несколько объявлений о зимних каникулах, которые нам нужно услышать.
К моему полному и абсолютному шоку, Сэйнт и Лорел внезапно выходят на сцену. Какого хрена? Почему они делают эти объявления? Мои плечи напрягаются, а в голове звучит сигнал тревоги.
Что-то не так. Что-то пиздец как не так.
Но Сэйнт не сделал бы ничего, что причинило бы мне боль.
Верно?
Я просто параноик, и, кроме того, Лорел – президент студенческого совета. Даже несмотря на то, что она не хотела бы ничего больше, чем публично унизить меня до смерти, по крайней мере, я знаю, что мы с ней прошли это.
Мы больше не ненавидим друг друга. Мы больше не хотим уничтожать друг друга.
Верно?
Мой желудок сжимается от страха, когда я сижу и жду, что они скажут.
– Спасибо, директор Олдридж, – говорит Лорел тем детским голосом, который она использует, когда хочет привлечь дополнительное внимание. Обращая своё внимая на толпу, она широко улыбается, но Сэйнт молчит у нее за спиной, выражение его лица пустое, даже когда мышца яростно сжимается на его челюсти.
– Во-первых, прежде чем мы приступим к чему-либо с зимними каникулами, мы очень рады приветствовать нового члена семьи Ангелвью. Как многие из вас знают, бедная миссис Бакингем была вынуждена досрочно уйти на пенсию в этом году из-за проблем со здоровьем. Администрация усердно работала над поиском нового учителя истории, чтобы заменить ее, и мы рады сообщить, что они нашли замечательного кандидата на эту должность.
О, хорошо. Это кажется достаточно безопасным. Новый учитель – это хорошо.
Я вздыхаю. Я просто параноик.
Лорел поднимает руку и громко говорит в микрофон.
– Я рада представить вам нашего нового преподавателя, мистера Дилана Портера!
Когда остальная часть ассамблеи аплодирует, мое сердце замирает. После представления Лорел новый учитель выходит на сцену и направляется к ней. Я узнала бы его где угодно. Даже с его новой стрижкой и короткой бородой.
Дилан.
Дилан – новый учитель.
Дилан будет работать в моей школе.
Дилан, брат Джеймса, который поклялся никогда больше не разговаривать со мной. Ненавидеть меня до самой смерти.
Что. Что. Блядь?
Мое дыхание становится прерывистым, когда мой взгляд перескакивает с Дилана на Сэйнта. Я ему не сказала насчет Дилана, не так ли? Я уверена, что не говорила, но это не может быть совпадением, хотя так и должно быть, потому что я только что рассказала ему о Джеймсе этим утром. Однако Сэйнт не смотрит в мою сторону. Его лицо по-прежнему остается бесстрастной маской, и невозможно понять, о чем он сейчас думает.
Пожалуйста, Боже, не дай ему стоять за этим. Просто пусть это будет извращенный поворот судьбы.
Лорел снова что-то говорит, но я ее не слышу. В ушах у меня звенит, и я не могу отделаться от своих мыслей. Я отворачиваюсь от Сэйнта и смотрю на Дилана, и, как будто он чувствует на себе мой взгляд, он поворачивается и встречается со мной взглядом.
Он не выглядит удивленным, увидев меня, хотя и выглядит далеко не довольным этим. Это значит, что он знал, что я здесь. Он намеренно искал меня? Подал заявление на эту работу, зная, что я буду студентом?
У меня в голове так много вопросов, что я почти пропускаю то, что Лорел говорит дальше. Однако ее словам удается привлечь мое внимание своим последним советом.
– Хорошо, все. Удачных зимних каникул и помни, держись подальше от наркотиков.
Все мое тело напрягается. Это такая случайная вещь для нее. Такое случайное предупреждение. Это не имеет смысла в контексте остальной части ее речи, в которой говорится о расписании зимних видов спорта и возможностях тестирования макияжа. Других предупреждений об алкоголе или незащищенном сексе нет.
Просто наркотики.
Я знаю, к чему это ведет, еще до того, как она обращает свой жестокий, торжествующий взгляд на меня.
– Употребление наркотиков может иметь ужасные последствия, о чем мистер Портер, к сожалению, слишком хорошо осведомлен.
Я перевожу взгляд на Сэйнта, но он все еще не смотрит на меня, и теперь я вижу, что это намеренно. Мое сердце начинает разрываться от осознания того, что происходит.
– Год назад младший брат мистера Портера трагически погиб во время пожара, вызванного взрывом лаборатории по производству наркотиков.
С каждым словом, которое произносит Лорел, я набираю маленький номер внутри.
– Джеймс Портер был защитником победившей футбольной команды своей средней школы. У него было светлое будущее впереди, и оно, к сожалению, было украдено из-за наркотиков.
Посмотри на меня, Сэйнт. Черт возьми, посмотри на меня!
Слезы подступают к уголкам моих глаз, но я не позволяю им пролиться. Лорел продолжает свою речь, и я готовлюсь к предстоящему удару, потому что знаю, что не смогу остановить это сейчас, даже если попытаюсь уйти. Она хочет свой фунт плоти, и она собирается взять его.
– Но Джеймс Портер умер не потому, что сам употреблял наркотики. Нет, он умер героем.
Лорел усиливает драму. Причиняя мне еще большую боль, когда она медленно вонзает нож мне в сердце.
– Он пытался спасти одну из наших, Мэллори Эллис, и ее нерожденного ребенка от небезопасной среды обитания, которую создала для нее ее мать. Однако с Божьей милостью вся семья Портер решила простить Дженнифер Эллис за ее преступления.
В комнате становится очень тихо, так как информация поглощается массами. Медленно люди начинают оборачиваться и в шоке пялиться на меня. Затем тихое бормотание начинает наполнять комнату, когда начинается шепот. Однако я игнорирую их всех. Их мелочность и отвращение сейчас не имеют значения.
Я просто продолжаю смотреть на Сэйнта, который не дрогнул, не пошевелил ни единым мускулом за все время, что он там стоит.
Он сделал это. Он был причиной всего этого. Я доверила ему свои секреты, а он предал меня хуже, чем кто-либо за всю мою жизнь.
Хуже, чем Дженн.
Хуже, чем Дилан.
Мое сердце разбивается вдребезги, и я не могу это остановить. Я не чувствую боли, потому что мое тело отключается. Он знает, что я не могу справиться с тем, что происходит. Знает, что я сойду с ума, если буду чувствовать все, что мой разум хочет, чтобы я чувствовала прямо сейчас.
Они с Лорел кое-что раскопали. Я рассказала ему о Джеймсе и пожаре, но это было всего несколько часов назад. Я ни словом не обмолвилась о ребенке. Мой малыш. Мой ребенок, с которым я едва успела смириться, прежде чем он погиб.
Я отрываю взгляд от Сэйнта, чтобы посмотреть на Дилана, а он все еще смотрит на меня. Он не выглядит удовлетворенным или оправданным. Не выглядит разъяренным или полным ненависти.
Он выглядит холодным.
Без эмоций.
Как будто его больше ничто не беспокоит.
Полагаю, я не могу винить его за то, что он ненавидит меня. В конце концов, Джеймс был не единственным человеком, которого я забрала у него.
Это мой самый страшный секрет. Тот, который никто не знает. Даже Карли.
Она всегда предполагала, что ребенок от Джеймса, но это было не так.
Нет, ребенок, которого я потеряла, ребенок, которого я боялась даже иметь, принадлежал Дилану.
Глава 32.
Я высоко держу голову, когда спешу из аудитории. Мне нужно убираться отсюда к чертовой матери.
– Давай посмотрим на твои следы, метамфетаминовая шлюха!
– Ты передозировала и убили своего ребенка?
– Мусорная сука из трейлера!
– Я бы хотел, чтобы ты погибла в том огне.
Насмешки моих сокурсников выгоняют меня на прохладный вечерний воздух. Я не могу позволить им увидеть, как я потрясена. Я не могу позволить им думать, что я слабая. Двигаясь вперед, я, как могу, игнорирую их насмешки и жестокие слова, хотя чувствую, как слезы жгут мне глаза, стекают по онемевшему лицу, падают на раскрасневшуюся грудь.
Не плачь, не плачь, не плачь.
Это вторая самая ужасная ночь в моей жизни. Первой была ночь в день аварии. В ночь пожара, в результате которого погиб Джеймс. Ему не следовало быть там в ту ночь. Ему не следовало бежать в дом, потому что меня там не было.
– Мэл, подожди...
Я спотыкаюсь о собственные ноги и делаю несколько неуклюжих шагов вперед в шоке от голоса, доносящегося до меня сзади.
Медленно я поворачиваюсь и встречаюсь взглядом с голубыми глазами Сэйнта. Я не могу поверить. Откуда в нем эта чертова наглость подойти ко мне сейчас, после того, что он только что сделал со мной.
Я не думаю. Инстинкт полностью берет верх, когда мои ноги преодолевают расстояние между нами, я запрокидываю руку назад.
Звук пощечины похож на раскат грома, и все вокруг нас, все, кто покидает собрание, замолкают. Голова Сэйнта дергается в сторону от силы моего удара, и он на мгновение выглядит ошеломленным.
– Позволь мне ... – начинает он после нескольких ударов, но я бью его снова, на этот раз ещё сильнее.
К черту позволять ему делать что угодно. Мы с Сэйнтом закончили.
– Если ты еще раз подойдешь ко мне, я убью тебя. Я прикончу тебя, – кричу я, не обращая внимания на толпу, собравшуюся вокруг нас. – Я имею в виду это, Сэйнт. Я убью тебя, так что ты и твоя психованная сучка просто держитесь, блядь, подальше от меня, пока я ... – Вдох, который я делаю, обжигает мои легкие, но мне удается встать прямо и закончить, – пока я не уйду.
Прежде чем он успевает собраться с мыслями и ответить, я поворачиваюсь и мчусь в свое общежитие.
Он не следует за мной.
К тому времени, как я добираюсь до своей комнаты, мой телефон взрывается. Сообщения с фотографиями моего сгоревшего дома, фотографиями моих больничных записей и неприятными сообщениями, в которых говорилось, что я должна умереть. Маленькая, маниакальная часть меня почти впечатлена тем, как быстро студенты Ангелвью нашли не только фотографии моего разрушенного дома, но и всю мою личную информацию. Единственное сообщение, в котором нет жестокости, приходит от Лони, она просит меня, открыть мою дверь, чтобы она могла проверить, как я, но мне слишком стыдно отвечать ей. Слишком смущена тем, что настоящая я предстаю перед кем-то, кто только и делал, что защищал меня.
Я бросаю телефон на кровать и начинаю расхаживать по комнате. Мой мозг работает со скоростью миллион миль в минуту, и я не могу ухватиться ни за одну рациональную мысль. Я ошеломлена, сбита с толку и убита горем.
Почему Сэйнт сделал это со мной? Лорел, я полностью понимаю, но он?
Я думала, что все это в прошлом, но Лиам был прав насчет него с самого начала. Он нашел то, из-за чего у меня пошла кровь, а затем перерезал мне горло, чтобы выкачать ее из меня.
Это бесполезно. Я не могу мыслить здраво. Я падаю на кровать и обхватываю голову руками. В моей голове слишком много шума, так много гребаного шума, что я едва могу смотреть прямо.
Я решаю отправиться в свое безопасное убежище. Может быть, если я буду плавать достаточно долго, я перестану чувствовать себя такой бессильной и неуправляемой. Я встаю на ноги и хватаю запасной купальник, так как мой школьный мокрый и в прачечной. Выходя из своей комнаты, я оглядываюсь, чтобы убедиться, что коридор пуст, прежде чем пройти через здание и выйти наружу. Я держусь в тени, когда направляюсь к центру отдыха, избегая всех, с кем я сталкиваюсь, хотя, к счастью, их не так уж много.
Когда я прихожу, вокруг бассейна все еще остаются остатки встречи по плаванию. Баннеры все еще висят, чтобы поощрять и мотивировать команду. Мусор уже убран, и трибуны, по крайней мере, чистые. Я не думаю, что кто-нибудь побеспокоит меня здесь сегодня вечером. Выключив звук нателефоне, я кладу его и полотенце на скамейку возле бассейна, затем снимаю футболку и спортивные штаны. Я подхожу к одному из стартовых блоков и ныряю в воду.
На мгновение я пытаюсь притвориться, что это произошло несколькими часами раньше. До того, когда мне казалось, что все идет хорошо после многих лет, когда все шло совсем не так.
До того, как появился Дилан и разрушил мой мир.
До того, как Сэйнт вырвал мое сердце и разбил мою душу.
Я подталкиваю себя, плыву сильнее и быстрее, несмотря на то, что мое тело устало. Хотя мне все равно. Мне нужно измотать себя. Нужно заставить себя забыться. Рассекая воду, я сосредотачиваюсь на своих движениях и дыхании. Мое упражнение вскоре превращается в посредничество, когда я плыву взад и вперед, взад и вперед по бассейну.
Только когда мне грозит опасность забиться в судорогах и утонуть, я наконец останавливаюсь. Положив руки на край бассейна, я позволила ногам болтаться в воде, переводя дыхание. Я чувствую себя немного лучше. По крайней мере, спокойнее. В голове у меня немного прояснилось, хотя сердце разрывается от боли.
Полагаю, мне следовало этого ожидать. Как бы я ни старалась, часть меня всегда знала, что я не смогу вечно убегать от прошлого. Мои секреты не собирались оставаться похороненными, как бы глубоко я ни вырыла яму.
Впервые за несколько месяцев я позволила себе вспомнить ту ночь. Все началось достаточно легко. Я была дома одна, читала и отчаянно пыталась справиться с ужасной тошнотой, которую вызывала у меня беременность. Дженн была где-то далеко, вероятно, накуривалась, но было лучше, когда ее не было рядом. Я не боялась выходить из своей комнаты, когда остальная часть дома была пуста без нее и ее гребаных друзей.
Я помню, как говорила себе, что пройдет совсем немного времени, прежде чем я освобожусь от нее. Через год мне исполнится восемнадцать, и в тот момент, когда это произойдёт, меня уже не будет. Тем временем, однако, я опустила голову и сосредоточилась на школе, избегая Дженн и ее дерьмо, насколько могла. Иногда, однако, она делала это невозможным. Например, с тем, что она делала в подвале. Я знала, что там происходит, но никогда не пыталась это остановить, потому что мне больше некуда было идти.
У меня зазвонил телефон. На экране мелькнуло имя Дженн. На секунду я подумала, не отвечать на него. Но всё же я беспокоилась, что у нее могут быть неприятности.
Ее безумный тон той ночью преследует меня по сей день.
– Мэллори! Черт, ты дома? – поспешно спросила она.
– Да, – ответила я, нахмурившись. – Что случилось?
– Копы уже в пути!
Моя кровь превратилась в лед. Я не была настолько наивна, чтобы думать, что выйду из полицейского рейда безнаказанной, хотя наркотики моей матери не имели ко мне никакого отношения.
– Что мне делать?
– Уничтожь улики, – огрызнулась она. – Я все еще в часе езды, но тебе нужно от всего избавиться!
– Как?
Подвал был полон дерьма. Я ни за что не смогла бы разобраться во всем самостоятельно.
– Я не знаю! – воскликнула она. – Просто сделай это, черт возьми, идиотка! Если они найдут это дерьмо, я сяду. Все будет хорошо!
После этого она повесила трубку, и в панике я подожгла дом. Собрав те немногие вещи, которые я хотела сохранить и которые были мне дороги, я облила все вокруг керосином. Затем я схватила одну из бутылок водки Дженн и набила ее сверху грязной старой тряпкой, как я видела в каком-то фильме. Открыв дверь в подвал, я зажгла тряпку и бросила бутылку вниз по лестнице. Прежде чем она ударилась о бетонный пол внизу, я уже бежала к двери.
Я выбежала из домам до первого взрыва, но меня снесло волной и свалило с ног.
Я сильно ударилась головой о землю, и от удара потеряла сознание. Когда я пришла в себя, там была пожарная часть, и меня окружили парамедики.
– Ты в порядке, милая? – спросила одна из них, женщина с темными волосами, нежным голосом.
Я была сбита с толку, моя голова пульсировала от того места которым я ударилась. Я покачала головой.
– Я ... я не знаю.
Но я почувствовала влагу между бедер. Доказательство того, что я не в порядке.
Парамедики положили меня на каталку и уже катили к машине скорой помощи, когда из теней и огней собравшихся машин появилось знакомое лицо. Это был Дилан, и он казался безумным.
Я была вне себя от радости, потому что думала, что он был рядом со мной. Он почти не разговаривал со мной с тех пор, как я рассказала ему о ребенке. Я надеялась, что он понял, как сильно ему не все равно, и пришел найти меня, когда услышал о пожаре.
– Мэллори!
Он затаил дыхание, его тон был испуганным.
– Где он?
– Где кто? – спросила я.
– Джеймс!
Я не понимала, о чем он говорит.
– Я не видела его всю ночь.
Мое разочарование было немедленным. В конце концов, его не было рядом со мной.
Он схватил меня за плечи, несмотря на то, что парамедик пытался оттолкнуть его.
– Мы поссорились, – сказал он, его глаза остекленели от ужаса. – Он был зол на то, как я обращался с тобой. Сказал, что придет проведать тебя.
Мое сердце начало колотиться, и мне показалось, что из моих легких высасывают воздух.
– Он не приходил, – настаивала я, хотя острый страх начал терзать мой затылок.
– Он сделал это.
Голос Дилана был напряженным, его хватка причиняла мне боль. – Я отслеживал его телефон, но сигнал исчез. Его чертова машина здесь. Он был здесь, Мэллори, когда ... это случилось.
У меня болел живот. Самая невообразимая боль, которую я когда-либо испытывала. Не говоря ни слова, я повернулась, чтобы посмотреть на горящий дом, молясь, чтобы Дилан ошибся. Джеймса там не было. Он бы никогда не вошел внутрь.
Он бы сделал это, если бы думал, что ты там.
Прошипел голос в моей голове.
Но я не была там. Меня вырубило на другой стороне дома, вне поля зрения входной двери.
Они нашли тело Джеймса, или то, что от него осталось, на следующий день.
Я до сих пор помню, как звучал мой крик боли.
Дилан обвинил меня. Он был болен от горя и плохо соображал, но я не могла его винить. Я тоже винила себя.
Джеймс был моим лучшим другом с тех пор, как мы были детьми. Он всегда был рядом со мной. Моя скала в той дерьмовой буре, которая была моей жизнью, нормальный ребенок с правильной стороны дороги, с хорошей семьей и братом, который был учителем. Всякий раз, когда он думал, что я в беде или нуждаюсь в спасении, он появлялся у моей двери, даже зная, что это было за место на самом деле и какой была моя мать.
Конечно, он побежал бы за мной в горящее здание.
Джеймс любил меня.
Слезы начинают течь по моему лицу, когда воспоминания продолжают нападать на меня, и я пытаюсь стереть их, но они просто не останавливаются. Уронив голову на руки, я сдаюсь и позволяю себе разрыдаться. Я плачу из-за всего, что случилось. Все это дерьмо и издевательства. Брошенная Дженн, которая попала в беду, несмотря на все усилия. Я плачу из-за предательства Сэйнта и ненависти Дилана. Я плачу о ребенке, который привел к стольким бессонным ночам.
Но в основном я плачу по Джеймсу, потому что скучаю по нему. Жаль, что я не была ему лучшим другом. Я жалею, что так сильно полагалась на него. Может быть, он все еще был бы жив, если бы я просто повзрослела и справилась со своими собственными проблемами, вместо того чтобы полагаться на то, что он вытащит меня из грязи.
Я не знаю, как долго я точно плачу, но когда я, наконец, начинаю успокаиваться, мои плечи дрожат от холода, а волосы начинают высыхать, превращаясь в спутанный, окрашенный хлоркой беспорядок. Шмыгая носом, я выбираюсь из бассейна и шаркаю к своим вещам.
Когда я наклоняюсь, чтобы взять полотенце, я замечаю конверт, лежащий рядом с моим телефоном. Моя рука на мгновение зависает в воздухе, а затем я лихорадочно осматриваю пространство, но нет никаких признаков того, что тут кто-то есть. Я не слышала, как кто-то входил или выходил, но я была так поглощена своим плаванием, что это не удивительно.
