Текст книги "Святой"

Автор книги: Э. Сноу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

Я не думаю, что моя вагина когда – нибудь простит меня, если я соглашусь на еще один жесткий секс сегодня вечером. Мне и так достаточно.

– Нет.

Я качаю головой и растягиваюсь на боку, чтобы посмотреть, как он одевается. Когда он натягивает брюки и рубашку, я не могу не спросить: – Кто мы друг другу, Сэйнт? Что все это значит?

Он поворачивается и одаривает меня своей тающей, злой ухмылкой.

– Спасибо, черт возьми, Эллис.

Я издаю стон, когда он поворачивается и выходит из моей комнаты, даже не оглянувшись. Это не было ответом, конечно, он это знает. Может быть, мы и не враги, но он уверен, что еще не закончил издеваться надо мной.

Я остаюсь совсем одна, у меня не осталось ничего, кроме воспоминаний о нашей грязной ночи проведённой вместе, и еще больше вопросов, чем когда начался этот день.

Глава 21.

На следующее утро я не уверена, что вообще должна чувствовать. Страх, наверное. Определенно, страх. Не может быть, чтобы Сэйнт уже не рассказал половине школы, что мы делали прошлой ночью. Боже, меня уже тошнит от одной мысли обо всем том дерьме, с которым мне теперь придется мириться.

Я еду на встречу с Лони и Генри за завтраком, чтобы отпраздновать успех родительских выходных, но мне страшно встретиться с ними лицом к лицу. Если они узнают, что я сделала, они возненавидят меня. Они подумают, что я в лучшем случае жалкая, а в худшем – полная мазохистка. И я бы даже не смогла их винить.

Я добираюсь до ресторана на берегу океана, который, как я могу судить, просто взглянув снаружи, будет для меня слишком дорогим, и спешу внутрь, чтобы найти своих друзей. Они уже там, сидят вместе у стены со стеклянными окнами от пола до потолка, выходящими на воду. Лони ловит мой взгляд с другого конца ресторана и машет рукой. Она не выглядит злой, что я воспринимаю как хороший знак. Я направляюсь к ним с широкой улыбкой на лице, которая надеюсь, скрывает мою панику.

– Эй, ребята, извините, что опоздала, – говорю я, садясь на стул рядом с Лони. Я скрываю свою морщинку, когда те части меня, которые все еще болят этим утром, прижимаются к жесткому стулу.

– О, не беспокойся, – отвечает она. – Мы пришли сюда всего за пару минут до тебя.

– Отлично.

Я вздыхаю с облегчением, когда появляется официантка, чтобы принять наши заказы. Она смотрит на нас с неуверенностью, и мне интересно, может ли она догадаться, что мы из Ангелвью. Я улыбаюсь ей и стараюсь быть как можно дружелюбнее, и она заметно расслабляется. Как только мы заказываем наши напитки, она уходит, чтобы дать нам несколько минут на изучение меню.

– О Боже, ребята, я так рада, что все закончилось, – говорит Лони. – Еще раз спасибо вам обоим за всю вашу помощь. Я бы не справилась без вас.

– Нет проблем, – говорю я, моя улыбка становится более искренней. Может быть, Сэйнт еще ничего не сказал? Или, может быть, это просто не дошло до этих двоих? Как бы то ни было, мне, вероятно, следует просто расслабиться и наслаждаться их дружбой, пока она у меня еще есть. – В конце концов, это оказалось довольно забавно.

– Забавно, что ты упомянула об этом... —Лони замолкает, когда официантка возвращается за нашими заказами снова. Мы делаем их, а также отдаём меню, и она снова покидает нас с прощальной улыбкой.

Я открываю рот, чтобы спросить Лони, что она собиралась сказать, но Генри опережает меня.

– Вы, ребята, слышали о том дерьме, которое, по-видимому, произошло с Сэйнтом и его родителями?

Мой желудок падает на пол, клянусь Богом, так оно и есть.

– Эм ... нет, – бормочу я, чувствуя себя виноватой.

– Какого рода драма?

– Сэйнт и его отец подрались вчера на парковке перед отъездом его родителей, —объясняет Генри с самой широкой улыбкой, которую я когда-либо видела на его лице.

– Ого, похоже на драку, драку? – спрашивает Лони.

– Нет.

Он качает головой.

– Хотя это было бы чертовски эпично. Это был спор, но, очевидно, он так разгорелся, что Сэйнт накричал на своего отца, чтобы он, цитирую, убрал свою сумасшедшую задницу с гребаного кампуса, прежде чем он наложит на него гипс.

– Срань господня, – говорю я на резком вдохе, от которого у меня болят легкие. Должно быть, именно поэтому Сэйнт появился в моей комнате вчера вечером таким пьяным. Интересно, есть ли что-то общее между ним и его отцом? Если это так, то мне почти жаль этого парня.

Почти.

Лони скорчила гримасу.

– Ну, его родители, должно быть, сумасшедшие, я отдам ему должное. Что, черт возьми, еще может объяснить поведение Сэйнта?

Я решаю, что будет лучше, если мы сменим тему разговора подальше от него.

– Эй, Лони, я думаю, ты собиралась что-то сказать до того, как пришла официантка?

Ее лицо светлеет, когда она вспоминает, и немного выпрямляется в кресле. – О, да! Ты права. Спасибо тебе, Мэллори, ты прекрасная южная красавица!

Я прищуриваюсь.

– Чего ты хочешь?

– Разве я не могу сделать комплимент своей подруге без скрытых мотивов? – спрашивает она, и ее лицо изображает невинность.

– Мы обе знаем, что ты не можешь, – невозмутимо отвечаю я.

Она драматично вздыхает.

– Хорошо, вот в чем дело. Мы так хорошо провели время, планируя родительские выходные, что я подумала, что может мы продолжим помогать ещё и с маскарадом в честь Хэллоуина?

– Что? – Спрашиваю я.

Сколько, блядь, праздников в этом месте?

– Бал-маскарад на Хэллоуин, – повторяет она. – Он проходит каждый год прямо перед осенними каникулами. Поскольку мы проделали такую отличную работу с родительскими выходными, комитет по планированию хотел, чтобы их покорный слуга, снова взял на себя ответственность.

– И, конечно, ты сказала "да", – говорит Генри сухим голосом, но это не отражается в его взгляде. Как всегда, парень смотрит на нее так, словно она повесила луну, и я не могу не задаться вопросом, замечала ли она когда-нибудь.

– Конечно! – заявляет она. – Бал – одно из самых ярких событий года. Я не собиралась отказываться от шанса сделать это своей собственной захватывающей феерией!

Я не могу удержаться от смеха. Лони так полна энергии, что должна была бы измотать меня, но вместо этого она ей наполняет.

– Хорошо, я в деле, – говорю я с усмешкой.

Она поворачивается ко мне, прижимая руки к груди.

– Правда, Мэллори? Не чувствуй никакого давления. Ты можешь сказать мне нет, если действительно хочешь. Я уже большая девочка. Я справлюсь.

– Нет, я действительно хочу помочь, – уверяю я ее. Хотя у меня нет намерения идти на какое-либо общественное мероприятие в Ангелвью и так или иначе подвергаться абсолютному публичному унижению, помощь в подобных вещах отлично смотрится в заявке на поступление в колледж. Особенно, если этот колледж – Лига Плюща. Кроме того, Лони – моя лучшая подруга, она уже так много для меня сделала, что это меньшее, что я могу сделать для неё.

Я хочу провести с ней как можно больше времени, прежде чем она узнает, что я занималась сексом с Сэйнтом, и бросит меня как свою подругу. От одной этой мысли у меня скручивает живот, а на лбу выступает холодный пот.

Лони болтает о балле, но я внезапно оказалась в ловушке панической спирали. Если Сэйнт расскажет кому-нибудь, что случилось, мне конец. Я знаю, что ничего не могу сделать, чтобы остановить его. Если он решит проболтаться о том, что у нас был секс, и не просто секс, а чертовски невероятный секс, тогда я больше не буду просто девушкой, которую все ненавидят. Я буду той шлюхой, которая позволяет мучить себя между ног. Слишком поздно я понимаю, что дала Сэйнту именно то, чего он всегда хотел с тех пор, как мы встретились.

Способ сломить меня.

Сукин сын!

На следующее утро, когда занятия возобновляются, я не ожидаю ничего, кроме отвращения и

стыда шлюхи, когда иду через обеденный зал на завтрак. Однако, к моему удивлению, я ничего не получаю. Обычные грязные взгляды, конечно, но ничего, что указывало бы на то, что у моих одноклассников есть какая-то новая информация, которую они могут использовать, чтобы превратить мою жизнь в ад.

Я в относительном покое заканчиваю завтрак, а затем направляюсь на урок английского. Опять же, я ожидаю странных взглядов и насмешек, когда пересекаю кампус, но мало кто обращает на меня внимание. Я думала, что Сэйнт будет занят распространением ужасных слухов обо мне после субботнего вечера, но я потрясена осознав что он возможно держал свой глупый, великолепный рот на замке.

Однако, войдя в класс, я резко останавливаюсь. Лиам сидит на своем обычном, далеком месте, его внимание сосредоточено исключительно на мне. Отвращение, которое я ожидала увидеть от всех остальных, ясно читается в его взгляде.

Черт.

Он знает.

Я полагаю, что с моей стороны было слишком глупо ожидать, что Сэйнт утаит новости о том, чем мы занимались, от других богов. Я пробираюсь к своему месту и изо всех сил стараюсь не смотреть на него, хотя чувствую, как его глаза выжигают алую букву «Ш» на моей груди. Он зол, но я действительно не понимаю, почему. У них с Сэйнтом, конечно, непростые отношения, но это не значит, что ему нужно насмехаться надо мной весь урок английского только потому, что я потеряла всякое чувство разума и переспала с этим парнем.

Чувствуя негодование, я поворачиваюсь и встречаю его пристальный взгляд своим собственным. Мы смотрим друг на друга несколько мгновений, тишина между нами напряженная и резкая. Я отказываюсь первой отводить взгляд, хотя мне становится все более неловко из-за нашего состязания. Наконец он издает возмущенный возглас и опускает взгляд на руку на столе, которую продолжает сжимать и разжимать.

Я смотрю в переднюю часть комнаты, когда учитель начинает урок, чувствуя себя так, как будто я только что одержала какую-то великую победу. Однако это чувство недолговечно, когда не проходит и пяти минут, как я снова чувствую, что он смотрит на меня.

Я не смотрю. Я не вступаю в бой. Я не в настроении играть в его игры.

Если Лиам так зол из-за того, что мы с Сэйнтом переспали, то он может обсудить это с ним самим.

Я завязала с их ерундой.

– Черт, Эллис, ты быстро соображаешь.

Я не отвечаю, замахиваясь на Гейба так сильно, как только могу. Ему удается увернуться от моего кулака в перчатке, и он танцует вне моей досягаемости. У нас есть еще один свободный день в спортзале, и каким-то образом я позволила этому придурку убедить меня боксировать с ним. Я думаю, что часть меня просто увидела в этом возможность выплеснуть пар, который все еще кипел во мне из-за тупой задницы Лиама.

По общему признанию, Гейб довольно хорош, но я лучше. Сначала я подумала, что он сдерживается, возможно, слишком боится причинить мне боль, но сейчас он не сдерживается. Я получила несколько попаданий, а он еще ни одного не получил. Обычно я не склонна к насилию, но когда участник готов, это может быть чертовски катарсическим, выбить из кого-то дерьмо. Я застаю его врасплох левым апперкотом, от которого он отшатывается назад. Он качает головой, без сомнения, ошеломленный ударом, но затем улыбается мне, его взгляд сверкает, как будто он проводит лучшее время в своей жизни.

– Черт возьми, как жаль, что Сэйнт не позволяет тебе присоединиться к команде по боксу, – говорит он, качая головой. – Ты бы убила всех, и я имею в виду, что в стране всего пять других команд, так что ты могла бы повсюду таскать свою деревенскую задницу.

Я замираю и недоверчиво смотрю на него, мои мысли возвращаются к первой половине того, что он сказал.

– О чем, черт возьми, ты говоришь? – Требую я. – Сэйнт не имеет к этому никакого отношения.

Гейб пожимает плечами и проводит перчаткой по своим мокрым от пота рыжим волосам.

– И так, дело в том, что я спросил его, не попытается ли он уговорить тебя присоединиться к команде. Знаешь, раз уж вы двое сейчас трахаетесь и все такое.

Мои щеки мгновенно загораются красным. Я на мгновение закрываю глаза, чтобы собраться с мыслями.

– Хорошо ... Так что же случилось потом?

Он медлит с ответом, и у меня такое чувство, что он боится, что я ударю его, как только он скажет то, что собирается сказать.

– Ну, ему не понравилась эта идея. Сказал мне, что он откажет тебе, если ты решишь присоединиться.

– Что?

Моя кровь леденеет в жилах, и меня переполняет ярость.

– С чего он взял, что у него будет право голоса при принятии решения?

Гейб снова пожимает плечами. Он всегда пожимает плечами, как будто ничто из того, что ему говорят, на самом деле не может прилипнуть, и просто скатывается с его плеч, как вода.

– Я думаю, это потому, что ты теперь его, и он не хочет, чтобы другие парни прикасались к тебе или портили твое красивое личико.

Я собираюсь оторвать ему яйца. Вот что я собираюсь сделать. Я собираюсь выследить Сэйнта и убедиться, что вся эта чертова линия Анжеллов закончится на нем.

Гейб, должно быть, способен прочитать мою ярость, потому что он делает осторожный шаг назад и поднимает руки, как будто отгоняет дикое животное.

– Теперь, держись, Эллис, не втягивай меня в неприятности ...

Я перестаю слушать и поворачиваюсь на носках, чтобы выйти из комнаты. Я срываю перчатки и бросаю их на пол, когда выхожу за дверь, намереваясь найти Сэйнта и надрать ему задницу. Гейб не пытается остановить меня, что очень умно с его стороны.

Сначала я иду искать его в тренажерном зале, где он обычно проводит наши бесплатные занятия. Однако его там нет, поэтому я врываюсь в главный спортзал, думаю, он может играть в баскетбол с кем-нибудь из других парней. Не повезло.

Где, черт возьми, он может быть?

Повинуясь прихоти, я решаю проверить раздевалки и направляюсь прямо на сторону мальчиков. Поскольку все остальные заняты занятиями, я не ожидаю наткнуться на какую-нибудь голую писю, поэтому я прохожу в дверь, не колеблясь и не потрудившись постучать.

Я останавливаюсь как вкопанный, когда сразу же слышу голоса. Внимательно прислушиваясь, я понимаю, что узнаю их обоих. Сексуальный глубокий баритон Сэйнта звучит низко и сердито, и его время от времени прерывают жалкие всхлипы и сопение самой Дьяволицы.

Что Лорел здесь делает?

Я пробираюсь вглубь комнаты, вдоль ряда зеленых шкафчиков, следя за их разговором. Похоже, идет довольно жаркий спор. Я останавливаюсь в конце ряда и на мгновение прислушиваюсь.

– Это не подлежит обсуждению, Л, – рычит Сэйнт.

– Но ... но ты не можешь этого сделать! – Лорел отвечает отчаянным тоном.

– Твой отец все это продумал, он хочет, чтобы ты убедился ...

– Мой отец не контролирует мою жизнь. Ты должна знать это лучше, чем кто-либо другой.

Я закатываю глаза, понимая, что они спорят о проблемах богатых людей. Вероятно, это была одна из тех нерегламентированных, организованных брачных ситуаций, когда отец Сэйнта решил, что сейчас семнадцатый век, и он сам выберет своему сыну жену. Лорел была бы той, кого он счел бы достаточно достойной, чтобы приковать к Сэйнту на всю оставшуюся часть их жалкой жизни.

Поскольку не похоже, что они спорят о жизни и смерти, я выхожу из своего укрытия и прочищаю горло.

Сэйнт и Лорел удивленно поворачиваются ко мне, но ее глаза превращаются в острые щелочки, как только она понимает, что это я.

– Какого хрена ты здесь делаешь, благотворительная крошка?

Я игнорирую ее и смотрю на Сэйнта с сердитым выражением лица, – Нам с тобой нужно поговорить.

– Разве ты не видишь, что мы сейчас заняты, – указывает Лорел, ее тон достигает нового уровня непристойности.

Сэйнт качает головой.

– На самом деле, мы закончили здесь.

Она изумленно смотрит на него. Я вижу, как ее глаза начинают слезиться, и мне почти жаль ее.

– Но, Сэйнт , я ...

– Ты можешь идти, Лорел. Сейчас же.

Она вздрагивает от его резкого тона, но не пытается спорить дальше. Повернувшись, она бросает на меня взгляд, полный чистого яда, прежде чем отшатнуться. Я жду, пока не услышу, как за ней закрывается дверь раздевалки, прежде чем начать свою тираду.

– В чем твоя проблема, Анжелл?

Он выглядит невозмутимым из-за моей вспышки гнева, когда садится на скамейку передо мной.

– Не понимаю, о чем ты говоришь.

Его небрежный тон раздражает меня, и я делаю глубокий, очищающий вдох через нос. – С чего ты взял, что имеешь право говорить Гейбу, что не дашь мне разрешения присоединиться к команде по боксу?

– Ты точно знаешь, что я имею право.

Он позволяет своим глазам блуждать вверх и вниз по всему моему телу, медленно, как будто он раздевает меня мысленно прямо здесь и сейчас. Это возбуждает меня, до такой степени, что мое дыхание становится тяжелым, а моя киска сжимается под его горячим взглядом.

Я качаю головой, чтобы развеять похотливый туман, в который он пытается меня заманить.

– Вопреки распространенному мнению, я не твоя игрушка или собственность. Ты не имеешь права указывать мне, что я могу и чего не могу делать!

Он ничего не говорит, чтобы попытаться защититься. Вместо этого он хватает меня за руку и тянет к себе. Я спотыкаюсь, и он тянет меня вниз, так что я сажусь верхом на его колени. Его руки запутались в моих волосах, когда его губы сомкнулись над моим разумом в обжигающем поцелуе. Я хватаюсь за его рубашку спереди, когда его язык вторгается в мой рот, и его руки опускаются, чтобы обхватить мою задницу и прижать меня к нему. Его член становится твердым под моим весом.

Вот ублюдок.

Когда он отстраняется, я на мгновение теряю дар речи и смотрю на него.

Он ухмыляется, и это меня бесит, насколько это сексуально.

– Увидимся вечером, Эллис.

С этими словами он поднимает меня со своих колен, чтобы встать, быстро шлепает меня по заднице, а затем выходит из раздевалки, оставляя меня в замешательстве, разочарованной и возбужденной.

Глава 22.

Я на грани того, чтобы получить оргазм в третий раз примерно за пару часов. Мне больно, но это не мешает Сэйнту набрасываться на меня, как голодному. Его язык безжалостен, когда он ласкает мои складки и клитор, я корчусь, потная, извиваясь в простынях, пытаясь убежать от него и в то же время прижать его ближе.

Мы с Сэйнтом встречаемся уже больше недели. Каждую ночь, когда я иду в бассейн, он появляется, чтобы присмотреть за мной. Иногда он плавает, но большую часть ночей просто сидит. Когда я заканчиваю, он следует за мной в мое общежитие, где мы вместе принимаем душ, а затем проводим следующие несколько часов, нападая друг на друга, как маньяки. На самом деле мы почти не разговариваем, когда мы заканчиваем, он встает, одевается и уходит.

Первые пару дней я не возражала против того, чтобы не разговаривать. В конце концов, легче оставаться отстраненными, если мы не утруждаем себя тем, чтобы узнать друг друга получше. Однако после недели просто чистого секса я начинаю немного волноваться. Мне любопытно узнать о нем больше, об этом прекрасном парне, который мучил меня способами, одновременно прекрасными и уродливыми. Даже если я все еще не уверена, что он мне нравится, я хочу узнать о нем больше.

Мы уже дважды занимались сексом сегодня вечером, и я решила, что он закончил, когда стало ясно, что его член опущен, а я едва была способна двигаться. Он удивил меня, когда толкнул меня на спину и начал неистово целовать, говоря, что ему нужен мой вкус на его языке, прежде чем он уйдет в свою комнату. Теперь я чувствую, как приближается мой оргазм, и я в ужасе, что не переживу его.

Сэйнт протягивает руку и кладет ладонь мне на грудь, пожирая меня. Ущипнув меня за сосок, он заставляет меня рвануться к освобождению, и я начинаю неудержимо дергаться, стонать до боли в горле.

Когда я снова спускаюсь с небес, он поднимает голову и облизывает губы, одаривая меня своей ухмылкой, от которой у меня сводит пальцы на ногах.

– Ты в полном беспорядке, Эллис, – дразнит он, его тон хриплый и горячий, подползая, он целует меня в губы. Он делает это каждый раз, потому что ему нравится заставлять меня пробовать себя на вкус. В чем я ему не призналась, так это в том, что втайне мне это тоже нравится.

– Это твоя вина, – выдыхаю я, мое дыхание тяжелое и неглубокое.

– Ты просто не знаешь, когда остановиться, не так ли?

Он качает головой.

– Не тогда, когда дело доходит до этого.

Я прикусываю губу и провожу пальцами по его волосам, и это почти нежный момент. Но он отстраняется и выползает из кровати, чтобы одеться. Вздохнув, я перекатываюсь на бок и наблюдаю за ним, удовлетворение от моего оргазма несколько тускнеет.

Как только он надевает брюки, начиная одевать свою рубашку. Когда он натягивает ее через голову, пряча от меня свой восхитительный торс, я решаю быть смелой.

– Расскажи мне что-нибудь о себе, – прошу я.

Он смотрит на меня, приподнимая одну бровь. – Например, что?

Я пожимаю плечами.

– Что-то настоящее. Я уже знаю много дерьма. Дай мне что-нибудь существенное, чтобы я могла притвориться, что ты человек, а не этот бог, которому клянется твой фан-клуб.

Он смеется над этим. Я обнаружила, что мне нравится смешить его, хотя я никогда не слышала, чтобы он полностью терялся в юморе, как это делают другие люди.

Проводя рукой по своим густым золотистым волосам, он бормочет:

– Что-то настоящее, да?

Опустив руку, он спрашивает: – Почему ты хочешь что-то знать обо мне?

Я перекатываюсь на спину и некоторое время смотрю в потолок своей комнаты, обдумывая, как ему ответить.

– Наверное, я хочу верить, что в тебе есть нечто большее, чем отличный секс и личность мусорного бака?

Он снова смеется, а я прячу улыбку, ложась на живот лицом к нему и подпирая голову руками.

– Да ладно тебе. Дай мне что-нибудь. Это не должно быть чем-то важным.

Он почесывает подбородок, изучая меня несколько мгновений, и я начинаю думать, что он может отклонить мою просьбу. Что мне тогда делать? Перестать с ним спать?

Вероятно, не потому, что все склонны к слабости и ночным ошибкам в суждениях.

Но я все равно надеюсь, что он мне что-нибудь даст.

Несколько мгновений проходят в тишине, и я начинаю думать, что он собирается оставить меня жалеть о своём вопросе.

Затем…

– Я страдаю бессонницей.

Я задерживаю дыхание и оживляюсь.

– Правда?

Его голова двигается вверх-вниз.

– Да. Я могу целыми днями не спать. Это раздражает.

Это ужасно для него, но я так рада, что он рассказывает мне что-то настолько личное о себе. Интересно, кто еще знает? Лорел? Он никогда не остается на ночь со мной, но оставался ли он с ней?

Почему эта мысль вызывает укол ревности, пронзающий мою грудь? Я не завидую их отношениям. Что бы это ни было, я уверена, что это был ядовитый беспорядок.

Но ты можешь ревновать к их близости.

Тупой гребаный внутренний голос.

– Я люблю музыку.

Я таращусь на него. Он говорит мне больше? Я думала, то что он сказал мне про бессонницу, будет максимумом.

– Какой стиль ты любишь? – спрашиваю я.

Он пожимает плечами.

– Я не привередлив. Мне нравятся все стили.

– У тебя есть любимая группа или певица?

– В данный момент? Вероятно, «Сильно Подозреваемый» или «Двадцать Один Пилот».

Я бы не назвала его поклонником ни того, ни другого. Прямо сейчас он сводит меня с ума.

– Любимые песни? – тихо спрашиваю я, и он, кажется, на секунду задумывается об этом, прежде чем почесать затылок.

– Я думаю, «Лидия и язычники». И так-же «никогда не забываю лица».– Этот последний лакомый кусочек произносится тихим голосом, который звучит немного ... опасно.

– Я полагаю, что это может быть полезно для тебя, когда ты возглавишь компанию своего отца.

Тень пробегает по его лицу, и на мгновение мне кажется, что я сказала что-то не так. Однако в следующую секунду он хватает свою рубашку и стаскивает ее обратно.

– Что ты делаешь? – спрашиваю я, когда он направляется ко мне. От его взгляда по мне пробегает дрожь. Он снова голоден, я его добыча. Отталкиваясь от своего живота, я сажусь на задницу и отползаю от него.

Он хватает меня за лодыжку и тянет к краю кровати, затем наклоняется надо мной, положив руки по обе стороны от моей головы.

– Я передумал, – рычит он мне в губы. – Я не уйду. Если я не засну сегодня ночью, то и ты тоже.

На следующую день, ночью я уже почти готова отправиться в бассейн, когда стук в дверь застает меня врасплох. Нахмурившись, я пересекаю свою комнату в купальнике и открываю дверь. Я удивлена, обнаружив Сэйнта, стоящего с другой стороны.

– Что происходит?

Он прерывает, хватая меня и притягивая к себе в глубоком поцелуе. Втолкнув меня в комнату, он пинком захлопывает за собой дверь. Его руки повсюду на мне, когда он тянет, ощупывая мою грудь через купальник и дергая за промежность, чтобы она терлась о мою киску.

Я задыхаюсь и отрываю свой рот от его.

– Что ты делаешь? Я собиралась пойти в бассейн.

– Не сегодня, – рычит он, обхватывая мою задницу и поднимая меня.

– Что на тебя нашло?

– Ничего, – огрызается он, и я ни на секунду ему не верю.

– Но что-то вот – вот войдет в тебя.

Он бросает меня на кровать, раздевается догола и продолжает, пока мои ноги не начинает сводить судороги от того, как сильно я их сжимаю. Сегодня все по-другому. Все еще грубый, все еще удивительный, но я чувствую в нем какое-то странное отчаяние. Такое чувство, что он пытается отвлечься со мной, или потеряться в моем теле. Я не знаю, что его так взволновало, но я не осмеливаюсь спросить. Я знаю, что прошлой ночью мне действительно повезло получить от него столько, сколько я смогла получить, я не хочу испытывать судьбу, прося большего так скоро.

Сэйнт не утруждает себя снятием моего купальника. Он опускает его вниз, чтобы моя грудь освободилась, затем отводит промежность в сторону, чтобы он мог погладить мою киску, прежде чем скользнуть своим членом глубоко внутрь меня. Я знаю, что некоторые парни питают слабость к купальникам, но я не могу сказать, так ли это, или он просто нетерпелив. Его бедра вонзаются в меня так сильно, что у меня стучат зубы, но я не хочу, чтобы он останавливался или замедлялся. Мне нравится, как грубо мы относимся друг к другу. Как будто вся наша тревога и гнев выливаются в наш секс, и каждая встреча завершается этим взрывным высвобождением, которое на мгновение растворяет нашу ненависть друг к другу.

Он целует меня, и наши языки сталкиваются. Взяв мои запястья в свои руки, он зажимает их над моей головой и туго натягивает мое тело, я не могу разорвать его хватку, как бы сильно ни старалась. Он полностью контролирует ситуацию, часть меня думает, что я должна протестовать, но другая часть меня наслаждается тем, как он обращается со мной.

Одна мысль о том, что я в его власти, заставляет меня содрогаться и изливаться от желания.

Черт, я почти готова.

Он заставляет меня кончить дважды, прежде чем заканчивает сам, затем скатывается с меня и растягивается поперек матраса. Я двигаюсь, чтобы встать, мне нужно пописать, но он хватает меня за руку и тянет к себе.

– Еще нет, – бормочет он, прижимая мою голову к своей груди.

Я замираю, ошеломленная. Мы сейчас обнимаемся?

Дорогой младенец Иисус, что дальше?

Я ненавижу то, как хорошо чувствую себя прижимаясь к нему. Он теплый и я позволяю своей руке скользнуть по его животу, чтобы обнять его немного крепче.

– Расскажи мне что-нибудь о себе, – внезапно говорит он.

Нахмурив брови, я поднимаю на него взгляд. Он смотрит на меня сверху вниз, его взгляд странно напряжен.

– Что? – спрашиваю я.

– Секрет за секрет, – настаивает он. – Я сказал тебе настоящее дерьмо прошлой ночью. Теперь твоя очередь.

– Я не знаю ...

Что я вообще ему скажу? Я ни с кем здесь не бываю настоящей. Даже Лони не знает моих самых глубоких, самых темных секретов, потому что я держу их взаперти, где никто никогда не сможет их найти.

Мне просто нужно дать ему что-то простое, чтобы вознаградить его за то, что он так охотно позволил мне заглянуть в его настоящее " я " прошлой ночью.

– Я люблю готовить.

Он хмурится.

– Недостаточно хорошо.

– Что ты имеешь в виду, говоря, что этого недостаточно? – протестую я. – Ты тоже не был очень близок со мной прошлой ночью.

Он переворачивает меня на спину и закидывает мои руки за голову, точно так же, как когда мы занимались сексом.

– Я ненавижу своего отца, – говорит он, шокируя меня. – Всегда ненавидел. Он мудак, который хочет, чтобы я был таким же, как он, но я не хочу иметь ничего общего с тем, что он из себя представляет. В нем нет ничего хорошего. Просто манипуляция и темнота, я ненавижу его за это.

Я смотрю на него в полном недоумении.

– Это было довольно сильно.

Он втягивает щеки, затем отпускает их.

– Теперь ты, и не пытайся уйти от меня поверхностным мелким дерьмом. Я хочу частичку твоей души, Эллис. Отдай ее мне.

Я в ужасе, потому что мне кажется, что он уже держит в своих крепких объятиях так много моей души. Я знаю, что он не отпустит меня, пока я не дам ему то, что он хочет, хотя, что действительно удивительно, так это то, как сильно я хочу сдаться и рассказать ему ... все. Это невозможно, но желание есть. Он ужасный человек, и если бы я открылась ему, он, возможно, не судил бы меня так строго, как все остальные.

И все же я сомневаюсь. Я провела так много времени в Ангелвью, убеждаясь, что никто не знает обо мне ничего существенного, что сейчас кажется как-то неправильно и неестественно быть открытой.

Его взгляд опускается на мою грудь, и я могу сказать, что он снова смотрит на мои шрамы. Он часто смотрит на них, и я знаю, что ему любопытно, откуда они у меня. Он несколько раз пытался спросить, но я всегда закрывалась от него.

Он снова поднимает свой взгляд, чтобы встретиться с моим.

– Ну же, Эллис. Не будь трусихой.

Мои ноздри раздуваются, и я решаю, что могу дать ему крошку, ничего больше.

Запрокинув голову, я смотрю мимо него в потолок. Слова даются нелегко, но когда они наконец вырываются на свободу, они текут быстро, как кровь из вены.

– Что-то реальное во мне заключается в том, что я не хороший человек, несмотря на то, что все думают. Я причинила боль одному из немногих людей, которому было на меня не наплевать.

Я думаю о Джеймсе, об огне и крови, и я вся дрожу.

– Как ты сделала ему больно?

Не просто больно. Убила

Я качаю головой. Я не могу рассказать это. Даже ему.

– Это не имеет значения. Все, что имеет значение, это то, что я это сделала.

На мгновение мне кажется, что он может потребовать более подробной информации. Наконец, однако, он коротко кивает мне.

– Я думаю, этого достаточно для меня.

Он отпускает мои руки и отходит от меня, но не для того, чтобы уйти, как я ожидаю. Вместо этого он вытягивается рядом со мной, обнимает меня за талию и притягивает обратно к своей груди, как будто знает, как сильно мне нужно, чтобы кто-то обнял меня в этот самый момент.

Глава 23.

С той ночи между мной и Сэйнтом произошла странная перемена во время наших ночных перепихонов. Как будто я прорвала плотину своим первым вопросом к нему, чтобы сказать мне что-то серьёзное из своей жизни, мы обнаружили, что разговариваем почти так же много, как занимаемся сексом. Это чертовски сбивает с толку, я не знаю, что думать о наших отношениях, или как там, черт возьми, мы решили назвать то, что происходит между нами.