Текст книги "Грани отражения (СИ)"

Автор книги: Джулс Бичем

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

Он был, вообще-то, прав – темнота парка давила, внушая желание пойти скорей прочь, ближе к свету. Лия зябко поежилась, представляя – как пойдет в одиночку мимо темных поворотов  аллей, застывших в снежном молчании. На ум начинали приходить только жуткие истории. Она кивнула:

 – Да, спасибо.

Лицо Дорнота словно осветилось изнутри, придав ему более спокойное выражение. Словно то, что его беспокоило, ушло и разгладило все хмурые тени, менявшие взгляд, интонацию.

Под ногами хрустел снег, сухой и звонкий звук оживлял тишину. Первой  прервала молчание Лия.

 – Как ваши дела?

 – Хорошо, – доктор улыбнулся, – Надеюсь, что так и будет дальше.

Лия помолчала и вновь заговорила, стараясь не терять искру разговора, словно маячок, освещавшую молчание.

 – А как Ваша семья?

 – Жива и здорова. Проживание на природе в поместье всегда шло им на пользу.

 – У Вас есть свое поместье? – Удивилась Лия. Доктор кивнул. Это была любопытная новость, но вполне ожидаемая, дабы разъяснить некоторые белые пятна в понимании поведения Дорнота. Он  отличался манерами и презрительным высокомерием человека, ставящего себя на другую ступень общества, а его привычки в обыденной жизни так же говорили о том, что если над его воспитанием работали долго и плодотворно.

– Наверно это здорово – собственные угодья, земля, – Лия размышляла вслух. Ян засмеялся:

 – Чтобы Вам было понятней, с одной стороны оно граничит с лесным массивом, с другой – начинаются предгорья. Там часто стоят туманы, но каменная кладка до того прочно сложена, что вполне вынесет еще лет триста непогоды.

Лия озадаченно взглянула на него. Нарисованная им картина поражала воображение.

– А зимой всё покрыто снегом, порой только  центральная дорога остается проезжей и соединяет с остальным миром.

Она попыталась представить услышаное, но в голову отчего-то приходили старинные замки.

– Зимой всё покрыто снегом, а туманы превращаются в морозную дымку, которая ложится между небом и землей. Покрываются инеем камни, словно их укрыли кружевом. Стоит такая тишина, что слышно, как от мороза потрескивают деревья в соседнем лесу.

Если это место существовало таким, как его описывали, оно было волшебным. Но самое удивительное  было в том, что голос рассказчика оживлял каждое слово. Это был странный голос, рисовавший каждым звуком, паузой и интонацией картину, проникавший в каждый уголок сознания, которое заворожено смотрело на открывавшиеся перед ним виды.

 – Вы выросли в прекрасном месте, – покачала головой Лия.

Ян кивнул. Опустил руки в карманы пальто и замолчал, размышляя о чем-то.

Они подошли к выходу из парка, и он остановился.

– Помните, мы говорили о любви? – внезапно спросил Дорнот. Лия кивнула. – С тех пор, как она входит в жизнь, ты отравлен ею. И это неизлечимо.

Он помолчал, затем беспечно улыбнулся:

 – Доброго вечера.

* * *

Уже которую ночь непонятные кошмары не давали Лии спать. В них она бежала куда-то, стараясь достигнуть спасительного рубежа, но кто-то, стоящий у границы, отворачивался раньше, чем она успевала позвать на помощь. Бег, погоня, безнадежность и свет, обманно манивший спасением, но превращавшийся в тупик – это преследовало ее. Но днем неприятные воспоминания рассеивались.

Вот и сейчас, она подскочила на кровати, выныривая из липкого кошмара. В окно смутно светила убывающая луна, пробиваясь сквозь рваные облака. Лия закрыла снова глаза. Нельзя позволять ничему выводить себя. Она повернулась, сворачиваясь поудобней под одеялом, и стараясь не думать о сне.

Граница, манящая спасительным светом, приближалась, обнадеживая и успокаивая. И стоящая у черты фигура медленно поворачивалась навстречу. Лия знала, что это – тот, кто ей поможет, кажущийся родным и знакомым. Но до черты оставалось полтора шага, и свет внезапно откидывал её, а человек так же медленно шагал прочь, оставляя её на той стороне.

И почему то каждый раз она знала, кто этот человек. И от этого становилось еще страшней.

Мила скучающе разглядывала ногти, обдумывая – насколько правильно будет потратить деньги на французский маникюр, или же приобрести те дизайнерские туфли, которые она присмотрела вчера по дороге с работы? Выбор был крайне непрост, поэтому требовалось хорошо поразмыслить.

Но все мысли внезапно вылетели из головы, когда её рывком подняли на ноги.

 – С кем она встречается?

Жесткие пальцы впились в плечи, а перед глазами возникла отвратительная до невообразимого гримаса, не имеющая ничего общего с человеческим лицом. Мила зажмурилась.

Её тряхнули с ощутимой силой так, что зубы непроизвольно лязгнули, угрожая расколоться. Она открыла глаза настолько, насколько позволяла храбрость. Светлые глаза, оставались светлыми, но при этом Мила понимала, что они кажутся ей черными и пустыми. Перекошенное же лицо каждой черточкой дышало ненавистью, абсолютно не напоминая ей никого, кому бы она могла так досадить.

От увиденного Миле показалось, что она сходит с ума, если уже не сошла. Она действительно не узнавала этого человека, но в тоже время могла поклясться, что знает его.

 – С кем она встречается?

Это точно была не шутка. Подсознание предостерегающе завопило, что всё может стать еще хуже. Вызвать охрану она не сможет, находясь прилично далеко от кнопки вызова, а уложить ненормального – тем более ей не по силам.

 – Кто? – прошептала Мила.

 – Твоя подруга.

В голове сразу возник образ Лии. Выдать её явному недоброжелателю Мила не хотела и, набравшись смелости, прошелестела:

 – Я не знаю, не знаю.

Нависшая над ней фигура словно стала увеличиваться, подавляя темнотой вырывавшейся из неё. Пальцы цепко ухватились за горло. “Лия, прости”, – подумала Мила, осознавая безнадежность своего положения. Она не хотела умирать вот так – сейчас, нелепо и болезненно, но продолжавшие сжиматься пальцы напоминали ей об этом.

 – Клянусь, не знаю! – Мила вцепилась в руки на своей шее, пытаясь хоть на миллиметр освободиться, чтобы вздохнуть. – Он приезжал за ней, но я не видела его.

Лицо приблизилось к ней, он почти прислонился ко лбу Милы.

 – Для тебя же лучше, чтобы ты не лгала,  – прошелестел шепот. Мила заметалась, хрипло втягивая в себя последним усилием воздух. – Надеюсь на это, –  прозвучало из надвигающейся черноты, и вместе с этим в легкие ворвался воздух, унося Милу в пустое и спасительное никуда.

Лия шла по улице, ощущая новый приступ паники. Она так надеялась, что это пройдет, но вновь появившийся чей-то пристальный взгляд, словно прицел, остановившийся на ней, сообщал ей, что она глубоко заблуждается. Борясь с желанием ускорить шаг и оглянуться, Лия продолжала идти. До кафе, где она встречалась с братом и его женой, оставалось несколько шагов и, поэтому бежать от собственных домыслов было нелепо.

  Вечерело. Город медленно погружался в очередную ночь, при этом, вовсе не затихая и не засыпая. Она попросит брата подвезти её обратно, и все страхи пройдут сами.

  Лия вошла в кафе. Теплый воздух приятно согревал кожу, возвращая ей чувствительность после морозного онемения. Кажется, она сегодня даже опоздала – брат сидел за столиком, а Мелани недовольно оглядывалась. Положительно, эта женщина никогда не была довольна жизнью, или же была крайне редко.

Пробираясь между посетителями, Лия подошла к столику.

 – Привет, – радостное пожатие большой руки брата и скупой поцелуй золовки в щеку – словно клюнула.

 – Мы ждем тебя уже полчаса.

 – Зато согрелись, – перебил брат жену, – Я заказал тебе кофе. Уверен, что после такого холода он будет кстати.

Лия улыбнулась, сейчас она была приятно утешена, что брат поставил на место склочную бабу. По крайней мере, та не пыталась вмешаться в разговор.

 – Спасибо, – Лия уселась поудобней.

 – Как мама?

 – Спасибо, хорошо. Собирается поехать на неделю, отдохнуть с подругой. – Лия не стала говорить, что не всегда теперь бывает дома. Позже, с глазу на глаз она расскажет новости брату, но не сейчас. Не при длинном и сплетнивом языке Мелани. Сейчас же она пила кофе, слушая рассказы и новости, с увлечением передаваемые золовкой, обо всем, что произошло за последние полгода. Большинство из них, правда, было далеко не ново, но Мелани это не смущало.

 – Кстати, я хотела бы познакомить тебя с нашим другом. Мы как раз ждем его с минуты на минуту.

Лия взглянула на брата – он снисходительно выслушивал всё, очевидно, за недолгое время поняв, что представляет из себя его жена, и почти безразлично относясь к её выходкам. “Они на пути к разводу”, –  внезапно подумала Лия, делая вид, что слушает Мелани.

 – Кстати, вот и он, – встрепенулась та.

 – Добрый вечер всем.

Лия медленно вдохнула, пытаясь скрыть кашель. Кажется, она поперхнулась, чуть не захлебнувшись от неожиданности.

 – Познакомься, это доктор Дорнот, – Мелани встрепенулась, принимая “ боевую стойку”, как и все женщины, сталкивавшиеся с доктором и его чарами. Лия поставила чашку и подняла глаза. Неторопливо расстегивая пальто и оглядывая зал, перед ней стоял Ян. Лия взглянула на брата – судя по всему, тот был тоже хорошо знаком с доктором.

 – Очень приятно,  – Дорнот сел на плетёный стул, – Но мы с Лией уже знакомы.

Мелани казалась неприятно пораженной.

 – Мы работаем в одном госпитале, – сдержанно пояснил доктор. Лия пребывала в недоуменно-раздраженном состоянии, стараясь не показывать этого и не прерывать разговора. На удивление, брат и его жена оживленно беседовали с Дорнотом, совершенно непринужденно и по-дружески участвовавшим в беседе. Он почти не смотрел на Лию, словно её и не существовало.

Тем временем Мелани разошлась не на шутку, заливисто смеясь и почти заигрывая с доктором.

 – Как Вы думаете, стоит женщине заниматься научной деятельностью? – она пыталась продемонстрировать свой ум. Вероятно. Но со стороны, это выглядело смешно.

 – Почему бы и нет, – Доктор чуть вскинул бровь.

 – Но, это ведь настолько не свойственно женской натуре, –  протянула Мелани.

 – Женской натуре свойственно очень многое, – пожал он плечами.

 – Но она теряет крайне много.

 – Например?

 –  Например, – Мелани постучала пальчиком по подбородку, –Смотрите, вот наша Лия. Она вся в учебе, в работе. А наши родители в её возрасте уже имели семьи, и детей. Разве это нормально для женщины?

Лия оглушено качнула головой. У неё горели уши. Нет, не горели, а полыхали. Это было настолько унизительно, что она хотела провалиться сквозь землю. Её только что опозорили, далеко не тонко намекнув на то, что она не имеет ничего стоящего для женщины, являясь, по сути, именно пустым местом.

 – Мне кажется, Лия – отличный пример того, что её будущей семье повезет не только с хорошей матерью, но и с умной женой, способной понять и поддержать мужа.

 Лия задержала дыхание, стараясь справиться с непрошеными слезами обиды. На её руку внезапно ободряюще опустилась большая ладонь Дорнота, мягко и успокаивающе пожимая её пальцы. Голос доктора словно продолжал звучать в воздухе.

Наконец пришел в себя брат, на его лице играла гамма неприятных эмоций и казалось, что он бы сорвался, если бы не находился в полном посетителей помещении:

 – Уверен, если бы спросили моего мнения, я бы предпочел женщину, умеющую мыслить, похожую на мою сестру. А не тратил бы время на то большинство, что торопится выйти замуж и затем умеет лишь тратить деньги и съедать мозг мужа.

Мелани побагровела от возмущения, но взглянув на супруга, не решилась возразить. Рука Яна продолжала бережно и успокаивающе держать ладонь Лии. При этом сторонний наблюдатель решил бы, что доктора абсолютно не волнует сидящая рядом соседка, настолько он был поглощен своими мыслями и наблюдением немой сцены между сидящими напротив супругами.

Лия уже оправилась от обидного выпада золовки, но теперь ее повергало в немое удивление то, что происходило на невысказанном уровне между Дорнотом и ею. Такого молчаливого участия и чуткости она могла ожидать от кого угодно, но только не от него.

Она чуть шевельнула пальцами, и в ту же секунду рука доктора исчезла.

 – Кажется, я дурно себя чувствую, – заявила Мелани, осознавая, что ей пора удалиться, не потеряв последних остатков уважения со стороны мужа.

 – Я подвезу тебя, Лия, – брат достал бумажник, мельком взглянув на счет.

 – Не беспокойтесь, я позабочусь о ней, – отозвался Дорнот. Брат облегченно вздохнул – даже дураку было ясно, что совместное времяпровождение Лии и Мелани грозит только новыми бедами, пусть даже это будет просто  поездка в одной машине.

За столиком опустело, после шумного голоса Мелани, словно лезшего в уши наподобие назойливого мотива воцарилась долгожданная тишина. Лия поежилась.

 – Вы замерзли? – Дорнот проводил глазами проходящую официантку.

 – Пожалуй, я пойду домой, – пробормотала Лия. Она была не в настроении изображать разговорчивость, и без того неприятное состояние словно окутало её холодящим воздухом. Кажется, слова глупой Мелани задели её куда как больше, чем она ожидала. Да, в какой-то мере ей казалось, что она медленно шагает вперед, тогда, как другие уже обогнали её и умчались за горизонт. Но с другой стороны Лии всегда казалось глупым торопиться жить, все должно приходить в свой момент. И жизнь казалась вполне насыщенной, чтобы жаловаться на пустоту. И все же  было обидно. Одно дело, когда шепчутся за спиной, другое – когда в глаза называют неудачницей. Особенно – при людях, при которых такой казаться не хочется.

 Лия вышла из помещения, вдыхая свежий морозный воздух. Неторопливо пошла вдоль освещенных домов. С каждым новым шагом из головы уходило все плохое, и Лия остановила себя на мысли, что смотрит на горящую огоньками вывеску с изображением рождественских оленей, и на лице появляется улыбка.

  Позади неё раздался сигнал машины, притормозившей у тротуара. Ян открыл дверцу и неторопливо поправил зеркало заднего вида, пока Лия садилась. Когда она пристегнулась, он положил руки на руль:

  – Я думаю, Вам стоит сперва развеять дурное настроение, а потом ехать домой.

 – Но я не хочу, – возразила она.

 – Поверьте мне, – доктор плавно вывел машину на полосу трассы. Он был прав –  вряд ли она сейчас сидела дома спокойно, скорей остаться наедине с обидой и гнетущим состоянием было бы куда как хуже.

 – Как давно Вы знакомы с моим братом и его семьей? – Лия смотрела на проносящиеся за окном дома, мерцающие огни, заснеженные деревья.

 – Недавно. Я консультировал их, затем как-то стали общаться.

 – А как давно? – продолжала спрашивать Лия, отчего-то это казалось ей важным.

 – Около полугода, – беспечно кивнул доктор.

Лия смотрела в стекло на отражение Дорнот и боролась с волной острого недовольства, поднимавшегося в ней. Недовольства от непонимания поступков этого человека

 – Если Вы не очень замерзли, давайте выйдем из машины. На это лучше смотреть, стоя на своих ногах.

  Дорнот заглушил мотор и вышел из машины. Лия последовала его примеру.

  Он оставил машину наверху склона одного из холмов, окружавших город, который лежал под ногами словно в чаше, мерцающий и нереально далекий. В холодном воздухе остро светили звезды, маленький рожок месяца словно покачивался в ясной черноте ночи. Лия смотрела на открывающуюся перед ней картину и наслаждалась  ею. Тишина спокойно оплетала, баюкала и уносила вдаль.

  Наконец она оглянулась, ища своего спутника. Он стоял, прислонившись к машине, и Лия натолкнулась на пристальный взгляд, наблюдающий за ней.

 – Спасибо, что привезли сюда. Это прекрасное место, – Лия потерла застывающие пальцы.

 – Вы замерзли, садитесь, – он кивнул на машину. Лия молча направилась к ней. В салоне было тепло, от приборной доски расходился тусклый свет.

Она взглянула в окно на ночной город, переливающийся огнями, запоминая его таким.

 – Люди никогда не ценят то, что имеют. И просто бросают в угол то, что так легко им достается. – Голос доктора был полон ядовитого сарказма, звучавшего неожиданно.

 – Не все,  – возразила Лия.

 – У них есть все. Подобная ночь и красота – не единственные в своем роде, но разве их кто-то  замечает? Люди никогда не ценят достающегося даром. – Он повернулся к ней и продолжил:  – Если бы Вы имели все, что пожелаете, обратили бы внимание на то, что Вам скромно предложили бы?

 – Я не понимаю, – тихо ответила Лия, растерявшись. Дорнот подался вперед, и с каким-то  непонятным холодом в голосе повторил:

 – Если бы Вам предлагали душу, ни в обмен на что-то, а просто так. А Вы при этом имели бы все, что может только человек пожелать. Обратили бы Вы внимание на это?

 – Конечно да, – Лия старалась оставаться спокойной.

– Вы устали. Я отвезу Вас домой, – помолчав несколько секунд, сказал Дорнот.

Переход от злобного сарказма до внезапной заботы и внимания довел Лию до крайней точки кипения. Она молчала, пытаясь найти объяснение происходящему.

  – Если Вам хочется что-то сказать мне, скажите, – Ян слегка постукивал пальцами о руль. – Не молчите. Вы кипите, но пытаетесь оставаться леди. Не стоит, просто выпустите эти слова наружу.

Казалось, что он или тонко смеется над её эмоциями, или же хочет услышать то, что она скажет.

 – Я знаю Вас не так давно, – Лия сжала пальцы, заставляя себя говорить отчетливо и спокойно, – Но, по-видимому, раз разговор зашел настолько далеко, то я могу позволить себе сказать, что не знаю Вас вовсе. Я видела Вас разным. И каждый раз Вы играете, словно меняя маски. К чему это? Я не могу понять. Не могу понять – кто же Вы.

Дорнот молчал, глядя вдаль. В полутьме не было видно его лица, но повисшее в воздухе напряжение наполняло все чем-то похожим на электричество, настолько ощутимыми становились эмоции и мысли.

 – К чему всё это? Неужели просто нельзя быть кем-то одним?

Ей показалось, что она почти выкрикнула эти слова. Наступила тишина, нарушаемая лишь глухим рокотом работающего мотора. Лия мучительно искала слова, чтобы загладить ситуацию, но почему-то  ничего не приходило в голову. Лицо Дорнота смутно вырисовывалось в отражении на стекле, насмешливо напоминая ей маску. Спокойная не так давно тишина превратилась в опасное затишье перед бурей.

Внезапно Дорнот спокойно улыбнулся и расслабился:

 – Возможно, Вы правы.

Кажется, он хотел еще что-то добавить, но заменил это своей странной полуулыбкой, которая словно говорила, что её обладатель понял то, что не прозвучало, и услышал отзвук мысли, промелькнувшей, но невысказанной. Вместо этого доктор уверенно вывернул руль, поворачивая с холма. Затем плавно вывел машину назад на дорогу.

Снова повисло ощущение, что  ничего не было, и Лия устало закрыла глаза. Хватит с неё этих шарад на сегодня. Хватит. Что-то в них грозило надвигающейся бурей, которая приходит незаметно, но если пришла – не оставляет ничего прежним.

* * *

  Тихо потрескивающий огонь в электрическом камине убаюкивал, навевая дремоту. Лия сквозь ресницы смотрела на Эрика, неспешно перемещавшегося по комнате и погруженного в свои мысли. Под тканью  простой рубашки перекатывались мускулы, когда их хозяин машинально проводил рукой по волосам или протягивал ладонь навстречу предметам, возникавшим на его пути. Это тренированное тело напоминало, что, несмотря на недостаток зрения, его хозяин обладает силой и может быть опасен. И это успокаивало, хоть Лию и не покидало странное и неприятное ощущение чьего-то взгляда, словно она была на прицеле.

Эрик ощущал её взгляд на себе. Где-то в груди разливалось теплое удовлетворение, словно все пустующие ниши его жизни были заполнены, а всё, что он мог пожелать, он получил.

  Правда её напряжение было несколько ощутимым, словно что-то вкрадывалось непонятное в спокойное и надежное течение жизни. Эрик стряхнул непонятную тревогу, но повернулся к Лии.

 – Все хорошо?

  Она села, подобрав ноги по-турецки, и помедлила, прежде чем отвечать, взвешивая свои слова:

  – Да, всё хорошо.

Заставить себя улыбнуться было не так сложно, зная, что он услышит эту улыбку в оттенке голоса. Лия размышляла – сказать или нет о том, что  происходило с ней в последнее время.

 – Я знаю, что это выглядит глупо, но иногда мне кажется, что кто-то  следит за мной.

Ветер бросил снег в окно, ударяясь в стекло. Лия напряженно смотрела на язычок ненастоящего огня. Эрик улыбнулся, опустился рядом с ней и обнял за плечи:

 – Ты столько переживала за последнее время, что это все не удивительно. Поверь, моя охрана не просто так получает деньги. Просто старайся думать о хорошем. И это пройдет.

Она криво улыбнулась, хотелось верить в его слова. Но что-то упорно твердило, что это не просто игра воображения. Доказывать же и возражать, разрушая тепло и уют этого вечера, Лии не хотелось.

Впервые за всё время Лия поняла, что работа не приносит ей прежней радости. Дух болезни и боли, кружащий над госпиталем, проникающий в душу и отравляющий, овладевал и Лией. Она понимала, что на смену прежнему состраданию, которое помогало в работе, приходит какое-то  болезненное онемение, а мозг, уже уставший от постоянных картин чьих-то страданий, больше не хочет воспринимать их.

Лия доставала ампулы для вечерних процедур, сверяясь со списками назначений. Случайно подняв глаза, она натолкнулась на Дорнота, неподвижно стоящего в дверях процедурного кабинета. От неожиданности Лия уронила журнал и спешно наклонилась за ним, скрывая испуг.

 – Вы вся в работе.

 – Вы напугали меня, – призналась Лия, поднимаясь и открывая журнал на нужной странице.

 – Я только зашел,  – доктор кивнул на дверь, – Решил спрятаться на несколько минут в тишину. Вы позволите?

  Лия пожала плечами  и отвернулась к столику с лекарствами. Повисла тишина – непонятная, но и не тягостная.

 – Гнетущее состояние раздражает всё внутри,  – внезапно сказал доктор, – Что-то внутри требует уйти как можно дальше. А разум его не слушает и продолжает засыхать в атмосфере напряжения и боли.

  Лия замерла. Читать мысли доктор не умел. Или умел – иного объяснения ей в голову не приходило, ведь он как нельзя четко описал то, что творилось с ней.

 – Возможно, – осторожно ответила она.

 – Только тепло дома и любви спасает от полного онемения.

  Лия медленно поставила очередную упаковку препарата на блестящее покрытие стола, полностью превратившись вслух и понимая, что всё это имеет свой смысл.

 – А если их нет? Что спасет тогда?

Лии не требовалось оборачиваться, чтобы понять, что доктор подошел ближе и, вероятно, стоит за её спиной. Она молчала, понимая, что ответа ей не придумать.

 – Что если внутри создается пустота, которая разъедает изнутри, пуская корни все глубже? Если она превращает прежнюю жизнь в повторяющийся кошмар из вчера и сегодня? В котором ты задыхаешься, не находя выхода, а мир вокруг превращается в серые краски, навязчиво бросающиеся в глаза?

 Его голос упал до лишенного оттенков шепота. – Как заполнить эту пустоту?

Раздался хруст стекла, и Лия молниеносно обернулась. По руке доктора, набирая скорость, стекали капли крови, собираясь в маленькие струйки и звучно падая на пол. Доктор заворожено, как во сне, смотрел на руку, будто не ощущая и не замечая ничего. Затем одновременно с Лией поднял голову, и их взгляды пересеклись. Вероятно находясь в своих мыслях,  он взял со стола ампулу, как обычно люди бесцельно держат в руках предметы, порой и, не замечая их.

  Лия очнулась первая и, схватив лежащий в кармане бинт, шагнула к доктору. Кровь продолжала течь. Стараясь остановить её, Лия сжала запястье Дорнота, лихорадочно думая, что надо убрать осколки, промыть рану и продезинфицировать её. На всё это требовалось время, а осколки похоже зашли глубоко в ткань, поскольку кровь продолжала течь.

 – Поверните руку, – попросила Лия, – надо её промыть.

Когда происходило что-то незапланированное и экстренное, время словно замедляло бег. Как  сейчас. Она продолжала удерживать пальцы на точке прижатия, как учили в колледже. Оглянулась, рассчитывая – как далеко до раковины и до стоящего на углу антисептика для обработки.

Рука доктора дрогнула и внезапно сомкнулась на её ладони, словно связывая их. Лия ощутила горячую влагу крови, распространявшуюся по ладони. Дорнот шагнул ближе, наклоняясь к лицу Лии и крепче сжимая кровавое пожатие. Осколки ощутимо царапали кожу, и Лия внезапно подумала, что он будто специально сжимает ладонь, загоняя их глубже. Кровь звучно ударялась о пол, как метроном, отсчитывая секунды.

Лия успела решить, что доктор явно не в себе. Это все объяснило бы. Но тот внезапно поцеловал её. На обычный поцелуй это просто не было похоже, настолько неожиданно и быстро всё произошло. Он осторожно и почти благоговейно коснулся её губ и отстранился так, что Лия не успела ничего даже предпринять. Дорнот был гораздо выше неё, и Лия смотрела на него, почти запрокинув голову.

И снова из глубины глаз на неё смотрел кто-то  другой. Чужой. Хотя она не могла сказать, что что-то изменилось в облике доктора. Сейчас она не могла сказать  вообще ничего, лихорадочно думая, что любое её действие способно скорей навредить.

  Он отступил на шаг, медленно расслабляя пальцы, удерживающие её руку, и по-прежнемупристально глядя на неё. Словно что-то искал в выражении её глаз и пытался заглянуть туда, где люди прячут невысказанное. Затем внезапно отпустил её и вышел из кабинета.

  Лия набрала полные легкие воздуха и шумно выдохнула. Это было похоже на выходку больной фантазии, но чересчур реалистичную, о чем многозначительно напоминала кровь на полу. Любитель ужасов пришел бы в неописуемый восторг, видя подобное зрелище. Но она восторга не испытывала, даже наоборот – запоздало проснувшийся испуг брал свое, заставляя руки мелко дрожать, а тело – покрываться холодным потом.

Нетвердой походкой она добралась до кушетки для инъекций и опустилась на неё. Она не позволит ничему вывести себя, насколько бы ей это не было выходящим за рамки.

 – Всё хорошо? – Мила шумно толкнула дверь, пытаясь удержать большой пакет с рентгеновскими снимками, – Ты поранилась?

 – Нет, – Лия качнула головой, ощущая, что на неё накатывает волной ужасное желание заорать, разбить что-нибудь и при этом – засмеяться. Это всё выглядело самой обычной истерикой, будто она – наитупейшая баба из анекдотов, увидевшая мышь или паука. От возникшей перед глазами картины смеяться захотелось ещё больше. Лия закашлялась, сдерживаясь.

 – Мне кажется, что тебе точно нужно взять выходной, – с опаской оглядывая кабинет, посоветовала Мила, – но сперва, расскажешь, что тут произошло?

 – Собственно говоря, ничего, – Лия поднялась, – Доктор разбил ампулу и, решив помочь прибраться, порезал палец. Это оказалось слишком для его впечатлительности, и он оставил нас с осколками в гордом одиночестве.

 – Ну, иного ожидать и не следовало, –  поморщилась Мила.

Лия кивнула, надеясь, что Мила удовольствуется подобным объяснением.

* * *

  Сегодня был особенный день. Особенный тем, что уже было полгода, как они впервые встретили друг друга. Такому дню соответствовала солнечная погода, вносившая разнообразие в последние зимние дни.

Машина затормозила, останавливаясь напротив госпиталя. Эрик поднял лицо, выходя из салона, сужавшего мир до размеров металлической конструкции. В лицо дохнул ветер, несущий с собой отзвуки приближающейся весны, и он улыбнулся. В последнее время улыбка так прочно поселилась в нем, что он ловил себя на том, что просыпается с ней, что она  появляется сама по себе подчас на пустом месте.

  Пальцы коснулись бархата коробочки, надежно спрятанной в кармане пиджака. Прошлись по мягкой поверхности. Он повернул лицо навстречу лучам солнца еще не таким жарким, но уже достаточно теплым. Эрик уже давно не носил темных очков, пытаясь прятать за ними глаза как раньше. Как-то само собой он перестал испытывать в них необходимость, не задумываясь о том, что скажут или подумают окружающие, увидев его незрячий взгляд. Это было так необычно и прекрасно – ощущать себя свободным. Да, именно – свободным. И таким он смог стать тоже благодаря ей.

  Эрик приблизился к дверям госпиталя.

 – Вам помочь? – Окликнул его кто-то  из проходящих.

 – Спасибо, я сам, – дружелюбно отозвался Эрик и толкнул массивную дверь.

  Лия уловила вибрация телефона, неотрывно наблюдая за последними каплями препарата в капельнице, перехватила момент, когда тот закончился, и перекрыла систему. Теперь можно было добраться до телефона.

Белые панели вестибюля усиливали освещение в два раза, поэтому казалось, что лампы горят гораздо ярче. Никто до сих пор не встречал Лию ни в колледже, ни в старшей школе, поэтому ощущение смущения и гордости одновременно было ей новым и приятным. Словно говорящее: эй, смотрите – этот  красивый мужчина встречает меня!

  Лия  хихикнула, одернула себя и направилась к стоящему у стены Эрику. Он привлекал взгляды, даже не подозревая о том, что сейчас на нем прожигают глазами отверстия все присутствующие в помещении женщины.

 – Вы кого-то  ждете?

– Уже  дождался, – он, не теряя ни секунды, заключил её в плотное кольцо своих рук.

 – На нас смотрят, – напомнила Лия, попутно думая, что вобщем-то наплевать – смотрит ли кто-то  или нет.

 – У меня для тебя есть сюрприз. Но сперва нам надо оказаться как можно дальше от твоей работы и толпы зевак, – он сделал гримасу.

 – Я только за, – засмеялась Лия, – И если ты тоже так думаешь, то нам надо поскорей уходить.

  Эрик направился к выходу, подстраиваясь под её шаги. У самых дверей Лия поняла, что в спину ей опять направлен чей-то взгляд. И на этот раз это не было фантазией. Или же было? Времени оборачиваться не было – рядом с ней шел человек, который был куда как важней, чем все страхи. Она изо всех сил отбросила прочь морозящее ощущение. Закрывшаяся за ней дверь оставила всё надежно позади.

Небольшой, уютный ресторан, приветливо встречающий посетителей стилизованной под Индию атмосферой, окутывал полусветом, дурманил ароматами специй и очаровывал негромкой музыкой. Заказанный для них столик находился за аркой, в отдельном зале, где не было никого. Лия, не очень любившая рестораны и кафе, ощущала себя довольно-таки уютно. Ничто не  мешало расслабиться и просто наслаждаться местом и временем. Эрик словно видел её эмоции, тонко полуулыбаясь в полумраке. Это тоже не беспокоило Лию, скорей – как то согревало. Она давно не ощущала такого полного спокойствия и удовлетворения. И именно сейчас понимала, что работа крадет у неё куда  как больше, чем она сама предполагала.

  Мягко ступающий официант наполнил бокалы и так же неслышно исчез в игре теней. Эрик протянул руку, беря ладонь Лии.

 – Сегодня не простой день. Сегодня полгода, как ты вошла в мою жизнь. Я не смог бы дождаться до круглой даты, величиной в год, – улыбнулся он, – Мне хочется сказать тебе – я тебя люблю. И благодарю за всё, что позволило мне встретить тебя.