Текст книги "Грани отражения (СИ)"

Автор книги: Джулс Бичем

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

Луна тускло пробивалась через быстро бегущие по небу тучи. Лия остановилась. Неважно. Что будет завтра. Неважно, что будет с ней. Лишь бы он жил.

Она опустилась на колени, прямо в снег. Столько боли, сколько разрывало её изнутри, не могло больше удержаться. Слишком маленьким, обычным человеком оказываешься тогда, когда сталкиваешься со всепоглощающим отчаянием, надеждой и собственным бессилием.

Она подняла голову и зашлась в бессмысленном вопле, не мешая слезам течь по лицу. Лишь когда в легких закончился воздух, она замолчала. Опустила голову, глубоко вздохнув до рези в груди и радуясь чувству освобождения, наконец-то сменившему беспросветный мрак.

Сколько прошло времени – Лия не знала. Только когда колени стало сводить от холода, она неуклюже поднялась и пошла дальше, оставляя позади все, что не оставляло её эти дни.

Зазвонил телефон, оповещая о новом сообщении. Негнущимися от стужи пальцами Лия вытащила его и взглянула на экран.

“Я хочу быть воздухом, которым ты дышишь”.

Не ощущая эмоций, Лия удалила его и побрела дальше.

* * *

Звуки. То приближающиеся, то удаляющиеся. Словно выныриваешь и снова погружаешься. И вместе с этим ощущение, что тело изломанно, где-то оно не его, где-то вообще его нет.

Эрик шевельнул пальцами – одна рука работала. Вторая лежала мертвым грузом. Собственное дыхание вырывалось из легких с хрипом. Послышались голоса, кто-то  приближался.

– Он пришел в сознание, доктор! Смотрите!

Заглушая тихий рокот голосов, мужской голос медленно и негромко произнес:

– Вы слышите меня?

Эрик шевельнулся, пытаясь качнуть головой.

– Не тратьте много сил. Вы находитесь в госпитале. Вы попали в аварию. Сейчас Вы уже поправляетесь.

Авария. Скрежет металла. Госпиталь.

Эрик дернулся, призывая на помощь все силы.

– Спокойно, спокойно. Вам нельзя шевелиться!– Руки осторожно, но крепко удерживали его.

– Я должен идти,– голос не слушался его, превращая слова в подобие хриплого карканья.

– Все хорошо, успокойтесь.

Эрик затих, понимая бессмысленность своих действий. Темнота нежно баюкала его, обнимая искалеченное тело, но остановить мысли она не могла.

– Вы – Лия?

Лия вздрогнула. В последнее время ощущение чьего-то взгляда не только не прошло, но напротив – усилилось. Отвратительно было то, что она не могла понять – кто играет с ней в эту неприятную игру.

Сейчас перед ней возвышался телохранитель Эрика, ожидающий ответа.

– Да, – пришла в себя Лия.

– Я нарушаю правила, оставив босса. Но, он хочет видеть Вас.

Лия сорвалась с места. Врачи, люди, пациенты, двери, коридоры, лестницы – всё мелькало в безумном хороводе. Кто-то  успевал отойти, давая её дорогу. Лия бежала, не видя и не слыша ничего.

Путь закончился. Через несколько шагов только дверь отделяла её от неизвестности. Коридор с витающим в нем духом надежды ждал. Лия открыла дверь. Все так же работали приборы, так же царила тишина. Преодолевая расстояние в несколько шагов, Лия старалась успокоить колотящееся сердце.

Вот он. Лежащий в сети проводов, окруженный массой приборов, борющихся за такую хрупкую искру жизни в его теле.

– Я пришла,– глухо, почти шепотом произнесла Лия.

Невидящие  глаза открылись навстречу ей.

“Не плачь. Не плачь. Не смей плакать, не смей”.

Губы шевельнулись, пытаясь произнести что-то.

– Не говори, тебе нельзя,– Лия коснулась свободного от крови и бинтов предплечья. Ощущение его кожи, столько раз касавшейся её тела, его тепла, так часто согревавшего её, его тела с удвоенной силой вернули на глаза слезы. Он снова пытался что-то сказать.

– Не говори сейчас, – повторила Лия, яростно кусая губы, чтобы голос не дрожал, – прошу.

Он закрыл глаза и вновь открыл их.

– Я люблю тебя,– Лия смотрела на него.

Позади кашлянул телохранитель.

– Вам следует уходить, скоро придут врачи.

Лия вытерла непрошенные слезы и улыбнулась, словно всё было хорошо. Словно не было больничной палаты. Словно всё и было так как всегда.

– Я приду, – пообещала она.

Лия стояла, опираясь обеими руками на края раковины в ванной, и смотрела на свое отражение в зеркале. Обычное лицо, каких много. Большие темные глаза, неправильной формы брови – одна насмешливо приподнята. Легко не заметить в толпе, сложно запомнить надолго. А теперь еще и большими синяками под глазами, словно не спала пару недель.

Негромко заурчал вибровызов телефона. Лия взглянула на открывшееся сообщение.

“Я не могу смотреть на то, как ты грустишь, превращаясь в тень. Я всегда рядом. Тебе нужно только позвать меня”.

– Да кто же ты? – Разъяренно крикнула Лия  невидимому отправителю, отбрасывая телефон на стопку полотенец.

Игра переходила всё границы. Если кому-то  нечем заняться, она будет просто игнорировать его идиотские выходки.

Телефон внезапно вновь разразился тихим вибрированием. Лия протянула руку, подавляя неожиданно нагрянувшее состояние дурноты, подступившее к горлу.

“Я всегда рядом ”.

* * *

Эрик ощущал себя словно выбирающийся из трясины липкого состояния бесчувствия. С ним снова был его слух, который беспокойно метался между звуками, радуясь своей свободе. Вот только ноги… Они не слушали его. Он просто не чувствовал их. И это с каждым днем заставляло Эрика ощущать холодящий страх, что так будет всегда.

Если бы не Лия.

Кажется его телохранитель установил  с ней своего рода согласие, проводя её незаметно для всех и оставляя в безопасности. Её пальцы, её голос внушали желание встать, взять её и уйти прочь отсюда, от всех, чтобы никогда больше не возвращаться. Но вот только встать он не мог.

– Доктор, что с моими ногами? – Эрик почти на вкус ощущал, как тот задержал дыхание, а пульс его участился.

– Все хорошо, мистер Маргулис. Просто последствия травмы.

Он явно не договаривал. Несмотря на то, что в его голосе не было и намека на фальшивую бодрость, Эрик был уверен, что тот его обманывает. Скрывает правду.

– Правда? Так когда я смогу подниматься и ходить?

– Всему свое время, – произнес врач, – Пока Вам надо лежать и набираться сил.

Эрик криво улыбнулся. Лишь только за ним закрылась дверь, он приподнялся, насколько позволяли провода, повязки и прочая ерунда, мертвым грузом приковывающая его к постели. Тело послушно отозвалось, но ноги продолжали оставаться чужими. Эрик зарычал, сжимая кулаки. Нет, нет, нет. Только не это. Он не может превратиться в слепого и неподвижного калеку. Нет. Это несправедливо.

Скрипнула дверь. Распространяя вокруг атмосферу тепла и улыбки, вошла она. Эрик повернулся к ней, изо всех сил пряча за улыбкой все, что только что мучало его.

Лия изучала незнакомое ей выражение напряжения, скользившее в каждой черте лица Эрика.

– Как ты?

Эрик протянул руку, ища её пальцы. Лия накрыла его ладонь своею.

– За что ты меня любишь?

Она на мгновение растерялась, затем встряхнулась, беря себя в руки:

– Просто за то, что ты есть.

– Подойди ближе.

– Я рядом,–возразила Лия. Она стояла почти вплотную к больничной кровати. Эрик с силой притянул её к себе, наклоняя над собой. Он прижал ладонь Лии к щеке, закрыл глаза. “Безногий и слепой – думаешь, что таким ты её удержишь? А если и удержишь, то имеешь ли на это право?”

Эрику хотелось рычать, круша всё вокруг, но он лишь сжал чуть крепче руку Лии.

– Я всегда буду с тобой, – прошептала Лия.

– Я хочу побыть один,– Эрик стиснул зубы, стараясь удержать последнее самообладание.

– Хорошо.

Полумрак коридора действовал успокаивающе, стоявшие в нише кресла манили своей мягкостью. Лия шла, тяжело ступая, к выходу. Сейчас она чувствовала, как устала за эти дни. Проходя мимо большого зеркала, Лия оглянулась на свое отражение. Ничего нового, кроме того, что там отражалось жалкое подобие, тень прежней Лии.

“Еще немного, и от тебя будет только ветерок пробегать”,– невесело подумала Лия, шагая дальше.

В полутьме зрение всегда шалило, вот и на этот раз ей внезапно показалось, что за одним из поворотов стоит кто– То.

Тусклый свет падал из-за спины стоящей фигуры, не позволяя понять – действительно кто-то  есть или нет.

Лия чувствовала себя настолько уставшей, что даже возникший перед глазами призрак не смог бы напугать её сильно. Она даже не повернула головы, продолжая идти дальше.

* * *

Эрик набрал номер Лии, борясь со смешанным чувством раздражения и тревоги. Она не приходила уже два дня.

“Конечно, видеть жалкое подобие человека, не способное даже подняться и сделать шаг, требует слишком больших обязательств. Она уйдет от тебя, и ничто не удержит её ”.

Лия ответила не сразу. В трубке раздались чьи-то голоса, музыка. Но более остро Эрик различал мужские голоса. Или голос? Он услышал только фразу, произнесенную мужским голосом, и в голове разлилась волна ярости, возникшая из ниоткуда.

– Где ты?

Это прозвучало неожиданно резко. Лия взяла телефон поудобней, подхватывая именинный торт, свечи на котором следовало задуть жене брата, которая именинницей и являлась.

– Дома.

– Почему ты не приходишь?– Эрик подавил желание спросить: “С тобой кто-то  есть?”

– Я приходила вчера, но ты спал.

– Ты нужна мне, – помолчав, почти шепотом произнес Эрик. Лия заколебалась.

– Я приду завтра. Обещаю.

– Хорошо.

Гостиная, еще хранившая дух праздника, устало и приветливо ожидала Лию, неторопливо собиравшую со стола сервиз. Возможно, всё прошло не совсем так, как хотелось, но даже Мелани, всегда всем недовольная невестка, от вида украшенного дома и приветливой атмосферы сменила привычный заносчиво-самоуверенный вид на более простой.

Зимний вечер за окном сиял светом фонарей, разгонявших мглу. Лия подошла к окну, задергивая штору. Зрение опять играло с ней в игры. Прямо напротив дома, на противоположной стороне улицы ей показалась фигура человека, стоявшего в тени дома и смотревшего наверх, на окна. Кажется, их взгляды встретились, как показалось Лии. С неровно бьющимся сердцем она задернула плотную ткань и застыла, пытаясь успокоиться. Волна раздражения прилила к голове, накрывая полностью розовым туманом.

“Хватит”,– злобно подумала Лия,– “Пора положить конец этому”.

Накинув на плечи куртку, она открыла входную дверь и вышла в морозный полумрак.

Там, где стоял человек, было пусто. Лия сжала кулаки, зажмурилась и медленно выдохнула. Ладно, она слишком переутомилась. Сейчас она пойдет и ляжет спать. Всё это – не более чем разыгравшиеся нервы и усталость.

* * *

Впервые разговор с Эриком пугал Лию. Скорей всего, он может сказать, что не хочет больше её видеть.

Лия озабоченно хмурилась, постукивая карандашом по стопке карт пациентов.

– Добрый день.

– Добрый, – она кивнула, не поднимая глаз на говорившего.

– Что сегодня нового?

– Да вообщем ничего, – Лия повернулась к доктору,– Вас искали по поводу консультаций.

Давно она не видела Дорнота. Он непонятно изменился, Лия не смогла бы объяснить – в чем именно состояли эти изменения, но это не был прежний Ян. Он был, как и обычно, безупречен и подтянут, но темные круги под глазами говорили, что доктор либо провел не одну бессонную ночь, или крайне устал.

– Все хорошо?– Участливо спросила Лия, на миг испытывая укол жалости к нему. Доктор безмятежно улыбнулся:

– О, просто прекрасно.

Трудней дня, чем сегодня, у Эрика еще не было за всю жизнь. Он знал, что должен сделать всё, чтобы поскорей подняться. Но он не знал – что сделать, чтобы раз и навсегда оставить Лию рядом.

– Ты снова хмуришься?– она провела рукой по залегшим на широком лбу морщинам.

– Послушай,– Эрик глубоко вздохнул, набираясь сил. Лия замерла, ожидая неотвратимо надвигающихся слов.

– Я хочу, чтобы ты была со мной. Всегда.

– Разве я не с тобой?

– Послушай, возможно, я не смогу ходить,– Эрик выплюнул эти слова, ужасаясь одной мысли о такой вероятности.

 – Не говори глупостей, еще неделя, и доктор разрешит уже начать разрабатывать ноги.

 – Вряд ли тебе нужен никчемный парень, который и ходить не может

– Ты настолько низко ценишь чувства, что считаешь, будто я была с тобой лишь до тех пор, пока ты мог ходить?

Лия не могла вспомнить – когда она в последний раз приходила в такое бешенство.

– Нет,– возразил Эрик,– Это не так.

– Знаешь, тебе пора понять, что в мире не всё измеряется числами и логикой. Не всё стоит на крепком курсе валюты. Я – не биржевой индекс, понятно?

Лия вскочила, отдвигаясь от него. Её начинало мелко, но безостановочно трясти. Она была скорей взбешена, чем оскорблена. Какой-то частью ума Лия пыталась убедить себя, что всё это – не более чем банальный срыв. Но остановиться не могла. Казалось, что всё, что создавалось, угрожало обрушиться в один миг.

– Может я и не так хороша, как твои подруги, но для меня люди не становятся хуже от того, что с ними что-то случилось.

– Послушай,– Эрик пытался остановить её.

– Нет,– Лия мотнула головой, пятясь назад,– Лучше я сейчас уйду. Приду…завтра. Надеюсь, ты пересмотришь свои взгляды.

Она развернулась и вышла, не смотря в сторону телохранителя, напряженно наблюдавшего за ней.

Темнело быстро. Лия куталась в большой шарф, стараясь спрятать лицо от мороза, нещадно обжигавшего кожу. Зима обещала быть крепкой и жестокой. Под ногами мерно поскрипывал снег.

Стараясь не задумываться о том, что было днем, Лия шла по улице, обходя темные углы. Он не прав, тысячу раз не прав. Внезапно она поняла, что в темноте раздаются не только её шаги. И, хотя предательский холодок скользнул под кожей, она не стала останавливаться. Никакой паники. Страх – это преждевременная смерть, даже если с тобой пока ничего не случилось.

Лия так же спокойно дошла до своего дома, толкнула тяжелую дверь и мысленно выругалась – словно специально, в холле не было света. Это уже серьезно осложняло ситуацию. Лия пересекла пространство и остановилась, выжидая.

Как и следовало ожидать, дверь отворилась, пропуская темную фигуру. Лия затаила дыхание. “Надо же так – всегда находить проблемы на свою голову”, – пронеслось в уме. Тот, кто вошел, не двигался, очевидно, ожидая её действий. Лия молчала, притаившись.

– Доброй ночи.

Теперь внезапно раздавшийся шепот испугал Лию. Она затаила дыхание, стараясь раствориться в темноте. Но больше её испугало то, что человек, не произнося больше ни слова, открыл дверь и вышел.

Трясущимися руками Лия расслабила шарф на горле, который внезапно стал удушающе тяжелым. Что это значит? Кто это был?

Мелькнувшая мысль – пойти в полицию, была смехотворной идеей. В городе каждый младенец знал, что проще самому найти управу, чем ожидать, что полицейский участок сподобится что-то сделать.

“Надо быть осторожней. В любом случае можно полагаться только на себя”.

Лия хмуро вертела в руках телефон, перечитывая новое послание.

“Не бойся, я  никогда не причиню тебе вреда”.

– Охотно верю,– кивнула Лия,– Смотря, что вкладывать в понятие вреда.

Проблема была. Решения не находилось. Значит, стоило или ждать, или же принимать меры. Какие только, чтобы её не выставили чокнутой те, к кому она могла бы обратиться за помощью?

  Утро на отделении начиналось хмуро. Когда на Лию в третий раз ни с чего накричал дежурный врач, не понявший своего же подчерка, но решивший, что лучший способ поднять настроение, обвинив её во всех грехах, она поняла, что вот-вот расплачется. Это было унизительно – оскорбления, выкрикиваемые в её адрес, слышали все, кто был рядом. И не важно, что их возмущенные взгляды были обращены на врача, Лия еле сдерживала желание убежать. Но, после того как в лицо ей врач почти  кинул карту больного, она, из последних сил улыбаясь, словно ничего и не происходило, поднялась и вышла в коридор. Дошла до уголка отдыха со стоящими в больших кадках, пальмами и декоративными папоротниками.

Это был последний аккорд в цепи всех проблем и неурядиц, и Лия поняла, что простые слезы  превращаются в истеричный плач. Она ненавидела себя за такую слабость. Но остановиться не могла. Сколько она просидела, прячась за кадкой с большой пальмой – она не знала. Слезы продолжали литься ручьем, не желая останавливаться. Волна тягучей тоски и жалости к самой себе, как в детстве, когда несправедливо наказанный ребенок ощущает себя покинутым, захлестнула с головой.

Словно издалека, спасительным якорем, вторглись чьи-то руки, осторожно притягивающие к себе, и негромко, успокаивающе обращающийся голос.

Издалека, медленно приближаясь, до Лии доносились слова, складываясь во фразы, колдовским дурманом проникая в голову.

 – Все хорошо. Все хорошо. Ничто не стоит слез, всё это – пустяки.

Лия уткнулась лицом в плечо говорившего, постепенно затихая и возвращаясь в свое опустошенное сознание. Её продолжали осторожно удерживать, укачивая как ребенка. Наконец, Лия осознала, что мир снова встал на ноги, и поняла, что что-то не так. Она резко отдвинулась, испытывая неловкость перед свидетелем её истерики.

Неторопливым движением, поднявшись с одного колена и невозмутимо встретив её взгляд, доктор Дорнот будничным тоном произнес:

– Сегодня Вам стоит пойти домой. Я сам поговорю со старшей сестрой, чтобы Вас отпустили.

Лия смотрела ему вслед, стирая слезы с лица. Люди. Кажется, что знаешь их, чтобы в следующий момент понять, что не знаешь о них ровным счетом ничего. Что же он представляет из себя, совершенно непонятный и странный человек, не показывающий никогда – какой он на самом деле?

Эрик метался по кровати, проклиная себя за глупость. Он ненавидел себя за унизительное состояние беспомощности, за слова, сказанные так зря. Себя – за невозможность взять ситуацию в свои руки, как было раньше.

Злость – мощный стимулятор. Особенно, злость, которая не может найти выхода. Чувствуя, что он задыхается от невозможности выплеснуть эмоции, Эрик рывком подтянулся, вкладывая в это движение всю силу, и сел на кровати.

– Ты встанешь, – произнес он сквозь зубы, обращаясь к самому себе. Правая нога неуклюже шевельнулась, когда он попробовал двинуть ею. Левая нога упорно не шевелилась. Эрик подтянул её, помогая себе рукой. Опустил ноги вниз на пол.

– Помоги, – он протянул руку подбежавшему телохранителю.

Шаг. И пускай, он почти не ощутим, но как же он волнующе приятен.

– Вы делаете большие успехи,– доктор одел и снова снял очки, –  У Вас поразительное желание восстановиться.

Эрик усмехнулся – когда есть цель, которую надо достигнуть любой ценой, вряд ли что-то может оказаться препятствием, которое нельзя будет преодолеть.

– Я планирую поскорей выписаться. Возможно – даже на этой неделе.

Тогда, когда из-под маски бесстрастного наблюдателя, которого ничто не могло вывести из себя, вырывался живой человек, Лия не могла устоять перед желанием всеми силами поддерживать это выражение искренности на лице Маргулиса.

Вот и сейчас она смотрела, как её рука почти исчезла в его больших ладонях, и не знала – продолжать ей обижаться на него или же просто забыть это?

Он провел пальцами по её руке, поднимаясь вверх.

– Я хочу наконец-то оказаться рядом. Подальше от этой надоевшей больничной обстановки. Переезжай ко мне, – пальцы замерли на её щеке. Лия перевела дыхание – ничего страшного не произошло.

– Я не буду нарушать твое личное пространство?

– К черту это пространство!– Пальцы Эрика впились в её плечо, почти делая больно. Через мгновение он отдернул руку, опомнившись, и торопливо сказал:

– Прости. Не знаю, что на меня нашло. Но я хочу, чтобы ты была рядом со мной постоянно. Понимаешь?

Лия разгладила складку на голубых брюках медицинской униформы.

– Давай обсудим это, как только ты выпишешься?

– Хорошо,– Эрик с облегчением вздохнул. На самом деле ему стало не по себе – на какой-то момент он понял, что если бы не сдержался, то мог бы причинить ей боль. “Что с тобой происходит?”

Лия стояла у зеркала, отстраненно глядя на багровеющие отпечатки пальцев на плече. Резко задул в приоткрытую форточку ветер, отчего она поежилась и натянула футболку, скрывая синяки.

“ Что с нами происходит?”

Давно следовало закрыть окно, но Лии не хотелось выползать из-под одеяла, где царили покой и защищенность. Глухо зазвонил телефон. Лия пошарила вслепую под подушкой, нашла его и, свернувшись поудобней, взглянула на экран.

“Обожать тебя на расстоянии тяжело. Прикоснуться к тебе – мечта. Спи спокойно”.

Трясущимися пальцами Лия набрала номер центра обслуживания

– Мне необходимо сменить мой номер,– Заявила она оператору. Вежливый молодой человек попросил её подождать на линии.

– Ваш номер успешно изменен, а новый номер Вам выслан сообщением.

– Скажите, могут как-то узнать его через интернет? Или другим способом?

– Нет,– радостно ответил оператор, – подобное исключено.

Лия облегченно вздохнула и, поблагодарив его, отключила телефон. Глупо прятаться от кого-либо, знающего, где тебя найти. Но это помогало создать хотя бы иллюзию защищенности.

* * *

– Как дела?– Мила стянула с себя пальто, – Как поживает наш незаметный для всех твоих друзей парень?

– Хорошо,– Лия приоткрыла один глаз: после утомительной ночи она наслаждалась мягкостью дивана  сестринской.

– Правда? И как, всё идеально?– Мила с загоревшимся взглядом застыла в предвкушении рассказа.

– Почти, – Лия разрушила её надежды на это, явно не собираясь распространяться.

– Кстати, ты знаешь, что Эйда в положении?

Лия широко улыбнулась – за единственного хорошего и не подверженного пороку сплетен человека она была готова порадоваться от души.

– А наш красавчик– доктор совсем, кажется, изменился,– Мила печально покачала головой.

– Что с ним?– Лениво ответила Лия, чтобы поддержать разговор.

– Он стал каким-то…– Мила повела руками, пытаясь подобрать слова, которых явно не находила, – Одним словом, он очень изменился.

Лия вскинула одну бровь, посмеиваясь над тем, что Мила потеряла запас красноречия в кои-то века.

– Он очень мало разговаривает. Допоздна сидит на работе. И перестал флиртовать! – Последний факт потрясал Милу сильней всего.

– Возможно у него много работы, или же он пишет какую-нибудь диссертацию. Ну, или же просто повзрослел,– с трудом сдерживая смех при виде горя Милы о потерянном шансе флиртовать с доктором, предположила Лия. Она поднялась, дотянулась до косметички и, достав щетку для волос, принялась наводить порядок в хаосе пушистых волос. Мила безутешно вздохнула.

Спустя полчаса Лия осторожно открыла дверь в палату.

– Ты никак не привыкнешь к тому, что я почти здоров?

Эрик повернулся к ней и, прихрамывая, двинулся навстречу.

– Наверно,– отозвалась Лия, глядя на него.

 – Сегодня я выписываюсь,– Эрик сделал еще шаг навстречу ей. – Ты помнишь, что мы собирались обсудить?

Его голос упал почти до шепота. Лия закрыла глаза. Голос. Этот голос, он сводил с ума своим низким звучанием, обволакивая то заботой, то нежным прикосновением.

– Я хочу, чтобы ты жила со мной.

Он сделал еще  шаг, оказавшись почти вплотную стоящим к ней.

– Я хочу засыпать и просыпаться с тобой.

Его голос рассыпался по коже электрическими искрами.

– Я не могу жить без тебя, поэтому хочу, чтобы нас ничто не разделяло. Ничто, понимаешь?

– А что будет, когда я тебе наскучу?– Внезапно сорвалось с языка, Лия на секунду опешила, но затем подумала: “ Не жена, но подруга. Не известная модель с аппетитными формами или светская девушка, умеющая подать себя, как дорогую вещь. Обычная и не заметная. Он любит, но я не хочу стать просто прихотью. Да, видимо я – глупа, мне предлагают всё, а я с воплем останавливаюсь и задаю вопрос – хочет он быть со мной всегда или же на время, пока не пройдут эмоции?”

– Я не представляю своей жизни без тебя. Как может наскучить то, что дает смысл жить?

Эрик прислонился лбом к голове Лии. Рука, опиравшаяся на трость, дрожала.

– Тебе нельзя сильно напрягаться,– Лия подхватила его под руку.

– Ты не ответила,– напомнил ей Эрик.

– Давай пока я буду у тебя по выходным?

– Конечно, ведь  тебе нужно привыкнуть к новому, – понимающе кивнул он,– Хорошо, пусть будет так. Но это ненадолго.

До Рождества оставалось меньше недели. Погода не капризничала – напротив, засыпав город в начале зимы снегом и застудив его, теперь улеглась небольшими морозами и ярко светившими в ночном небе звездами. Всюду царило предпраздничное настроение, весело перемигивались огоньки гирлянд. Запах корицы, ванили и цитрусов щекотал обоняние, заставляя погружаться в невообразимое смятение даже самых сухих и невозмутимых. Наступал праздник. Ощущение волшебства не покидало ни на секунду и придавало жизни яркие краски.

Вместе с тем Лию не покидало ощущение надвигающихся перемен. Изменений.

Она стояла возле дома, ожидая, когда пес напрыгается в снегу и вернется к ней. Сугробы были настолько велики, что достигали почти пояса. Хотя нельзя было исключать того, что весьма посредственные старания уборщиков просто смели снег с дороги на газоны и соорудили такие насыпи.

Закат окрашивал небо в радужные тона, придавая вечеру завораживающий оттенок. До этой части города не доносились шум и суета центра, где сейчас достигал апогея предпраздничный ажиотаж –  работающие на всю мощь бары, магазины, рестораны, множество людей и машин.

Лия медленно прокатилась по раскатанной детьми полоске льда. Собака подбежала и в приступе восторга решила помочь ей ехать дальше, для чего обхватила её своими большими лапами. И естественно, уронила. Сидя в снегу и пытаясь смахнуть его с лица, Лия засмеялась. Да, праздники – это чудесно.

Эрик откинулся на сидение и закрыл глаза.

Он сидел в машине, в квартале от её дома. Сегодня он понял, что нужно сделать, чтобы она никогда не оставила его. Правда, он сомневался, что она поймет его, если он вот так, внезапно обрушит на неё свои слова.

Он не мог ничем заниматься, что бы мысли о ней не преследовали его каждую секунду. Ему хотелось постоянно ощущать её присутствие, чтобы запах её духов витал везде – в доме, в кабинете. Чтобы протянуть руку и коснуться её в любую секунду.

Он не был пятнадцатилетним подростком, но ощущения и чувства, внезапно проснувшиеся в нем, были похожи на безумный водоворот, затягивающий безвозвратно. Она придавала ему уверенности в себе, и это было ему необходимо.

  Эрик глубоко вздохнул и распахнул дверь машины. Мягко скрипел под подошвами обуви снег, напоминая о том, что все усыпано пушистым ковром, и в городе царит зима.

  Пес настороженно тявкнул на приближающегося мужчину. Лия наконец-то отряхнула снег и взглянула на него. Она сидела на снегу, шапка съехала на затылок.  Волосы растрепались и выбились. Эрик протянул ей руку, предлагая подняться.

Лия отряхнулась.

– Я должен лететь в Италию.

Лия кашлянула, заправляя волосы. Начал падать снег. Эрик молчал, ожидая ответа.

– Ты едешь туда надолго? – Лия взглянула на него.

– Нет, на пять дней.

– Это деловая поездка?

– Не совсем.– Видя, что Лия молчит, Эрик произнес:

– Я хотел бы поговорить с тобой. Не знаю, как ты отнесешься к тому, что я скажу.

Лия кивнула, словно он мог её увидеть.

 – Переезжай ко мне.

– Хорошо, – одно единственное слово разорвало скованное молчание. Она думала, что Эрик произнесет другое, и ощутила странное разочарование.

Он струсил, произнеся совсем не те слова, которые хотел сказать, прося её стать частью его жизни. Вместо этого он произнес какую-то пустяковину, совсем не имевшую ничего общего с предложением. Почему он не смог сказать этого в последний решающий момент? Что останавливало его от того, что он считал нужным и хотел воплотить в жизнь?

Он струсил, произнеся совсем не те слова, которые хотел сказать, прося её стать частью его жизни. Вместо этого он произнес какую-то пустяковину, совсем не имевшую ничего общего с предложением. Почему он не смог сказать этого в последний решающий момент? Что останавливало его от того, что он считал нужным и хотел воплотить в жизнь?

Просыпаться рядом с любимым человеком – что может быть прекрасней? Ощущая, что в жизнь вошло нечто новое, заставляющее стремиться отовсюду обратно, туда, где ждут и словно горит теплое пламя, жар которого защищает и ласкает. Эрик закрыл глаза, глубоко вздохнул, понимая, что улыбается, и повернулся к Лии.

 – Привет, – она улыбалась.

– Привет, – Эрик нашел её руку, сплетая пальцы, – Какие планы на сегодня?

Она приподнялась на локте, видимо, пытаясь выглянуть в окно. – Даже не знаю.

– На улице метель, – произнес он, – кажется сегодня мы – заложники стихии.

Ветер бросал снег горстями в окно, шорох метели легко проникал сквозь стены.

– Или у тебя? – Предположила Лия, посмеиваясь.

 – Или у меня, – заверил Эрик, притягивая её к себе.

* * *

Никто не знает – где в его жизни проходит граница, и когда он приближается к ней. За редким исключением, когда все чувства так обострены, что малейшая перемена ощутима еще в самом своем начале.

Лия всегда  жила тихо, стараясь не оказываться в водоворотах жизни. Но сейчас ощущение чего-то надвигающегося не покидало края сознания. Так чувствуется гроза в еще ясном небе. Когда ничто не предвещает её, но все уже замирает в ожидании. Она старалась не задумываться, неясно понимая – если что-то должно произойти, то никакие мысли не остановят и не изменят этого.

Лия шла по застывшей аллее, в зябкой тишине только снег потрескивал под ногами, нарушая мертвый сон парка. Бежавшая рядом собака тоже была поражена вирусом зимней сонливости – ни привычных прыжков, ни лая, только деловитое помахивание хвостом.

Верится ли, что все судьбы подчинены чему-то неведомому, направляющему каждого туда, куда ведет его судьба? Не каждый захочет признавать, что он – лишь в малой доле кузнец своей жизни, способный только корректировать её изгибы своими действиями. Человеку необходимо доказывать всем и себе – в первую очередь, что он самостоятелен, никому не подчиняется и ни во что не верит. Когда же жизнь продолжает разрушать его старания, он впадает в состояние озлобленного отчаяния, не желая понимать, что сам изначально допустил ошибку, принимая на себя слишком много.

Ведь и правда, сложно понять, что от маленького шага зависит куда как больше, чем от полновластного размаха.

– Лия!

Неожиданный окрик заставил Лию вздрогнуть и вынырнуть из своих размышлений. Она замедлила шаг, удерживая собаку на поводке.

Распахнутое пальто, спешно наброшенный шарф. Дорнот шумно выдохнул, останавливаясь рядом с Лией.

– Добрый вечер, – она решила не обращать внимания на странности встречи.

– Гуляете?

И снова, за светлыми глазами прошло что-то необъяснимое. Словно при взгляде в зеркало, в отражении видишь, как там  – в зазеркалье проходит что-то неспешно и уверенно. Но разум уверяет, что это – лишь блик, игра воображения. И только подсознание упорно вторит, что – нет же, там есть что-то.

“Что-то со мной не так”, – подумала Лия, прогоняя некстати появившиеся мысли.

– Да, – кивнула она на собаку, – Долго сидеть дома сложно.

– А я возвращался с госпиталя, – Доктор вновь был очарователен, улыбка играла на лице, и Лия невольно тоже улыбнулась, – Одной в темном парке гулять не стоит. Даже с таким грозным зверем. Я провожу Вас?