Текст книги "Узор Судьбы (СИ)"

Автор книги: Джулс Бичем

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 25 страниц)

   Глава 9

   Почтовый ящик опять забит мусором. Непонятные письма, рассылки рекламы. Казалось, что они размножаются как бактерии – ежеминутно и в геометрической прогрессии. Джил озлобленно щелкнула мышкой, удаляя очередной наплыв почты. Хорошо, что от электронной почты нет столько беспорядка, как от бумажной, иначе она утонула бы в кипе писем.

   В ответ на её мысли издевательски щелкнул сигнал нового входящего сообщения. Джил потерла затекшую лодыжку и встала, чувствуя, как суставы ощутимо скрипят. Сидеть долго в одной позе она так и не привыкла.

   Кофе. Ей просто необходим кофе с порцией сливок сахара. Правда, её стоматолог постоянно угрожал, что привычки сладкоежки доведут до проблем с зубами. Но живешь только один раз, не правда ли?

   Дуя на обожженные о края горячей чашки пальцы, Джил снова уселась перед ноутбуком. Уставилась на незнакомый адрес, принадлежавший точно не агентам по продаже нижнего белья или рекламной акции.

   "Доброго времени суток, мисс Кэйлаш.

   У меня есть свободная должность помощника, и я думаю, что Вы подойдете на эту должность больше, чем кто-либо, учитывая то, какие цели ставите перед собой. Жду Вашего ответа.

   Люциан Стоун"

   Джил поперхнулась кофе. Перечитала ещё раз короткий текст, чуть ли не с головой влезая в экран монитора. Да не может такого быть! После двадцатого или тридцатого прочтения, она подпрыгнула на стуле и завизжала, зажмурясь и зажав кулаки. Затем машинально оглянулась, словно от её вопля могла проснуться мебель.

   Ну не фантастика ли? Джил не могла представить, что такое возможно. Трясущимися пальцами стала усердно нажимать на кнопки, печатая ответ и стараясь выглядеть в нём сдержанным и холодным специалистом. Никому не нужно знать, что она сидит в три часа ночи в старой мужской пижаме, пьет сотую кружку кофе и орет благим матом от радости.

   Через десять часов после того, как счастливое письмо пришло на её адрес, Джил поднималась по ступенькам огромного здания. Светлое здание Дворца Правосудия, построенное в стиле раннего классицизма, дышало спокойствием, напрочь лишенным каких-либо вычурных элементов. Строгость и невозмутимость – вот, что говорила каждая плита мрамора, каждая колонна и каждый утонченный завиток резного фронтона.

   Она оказалась внутри широкого вестибюля, по которому ходили люди, полностью занятые своими делами в отличие от её конторы, где иногда находилось время мимоходом поболтать с коллегами. Той части Джил, которая стремилась держать всё под контролем, нравилось равномерное и четкое течение времени Дворца Правосудия. А другой её части, о существовании которой порой Джил забывала, внезапно стало тоскливо, словно ей показали новую клетку и побренчали цепью, на которую ей придется сесть.

   – Кэйлаш? – Проходивший мимо неё мужчина остановился, оборачиваясь к ней, в нерешительности замершей посреди вестибюля. Сегодня точно её день, раз первым, кого она встретила, оказался сам Стоун, – Пойдемте, я как раз ждал Вас. Спасибо, что ответили на мое предложение.

   Джил внезапно ощутила себя совсем крошечной и потерянной, словно она оказалась новенькой в первый школьный день. Незаметно поправив пиджак строгого костюма, девушка поспешила за Стоуном, который уверенно прокладывал себе дорогу среди шедших навстречу людей.

   – Не будем ходить вокруг да около, – Стоун отодвинул от себя папку и взглянул на Джил, – я тщательно ознакомился с Вашим личным делом, характеристиками. Одним словом – со всем, что мне только удалось найти, и пришел к выводу, что Вы – тот человек, который мне необходим.

   Джил спокойно и внимательно следила за его выражением, надеясь, что выглядит компетентным специалистом, и прыгающее сердце не выскакивает из её глаз.

   – Мне нужен помощник, правая рука, которая разделяет мою позицию и будет помогать разгребаться в этой массе дел, здесь и не только. Именно поэтому я и предложил Вам стать им. Вы не кажетесь мне человеком, который должен прозябать в средней адвокатской конторе. Давайте смотреть правде в глаза. Вы готовы положить жизнь, гордость и самое себя ради более высокого положения, или Вам хочется всю жизнь слушать тяжбы и покрывать грешки разной величины только потому, что клиент заплатил и взял Вас фактически в рабство своей оплатой?

   Он взглянул на Джил, и она неожиданно поняла, что он озвучил то, что она боялась признать. Что в один прекрасный день ей придется сделать выбор между совестью и конвертом с деньгами. Выбор, который не даст путей к отступлению.

   Стоун молча смотрел на неё, ожидая ответа.

   Джил разгладила несуществующую складку на юбке.

   – Вы правы.

   – Вам необходимо время обдумать всё? – Стоун снял трубку внезапно зазвонившего телефона и оставил её на столе. Джил помотала головой, не зная – говорить ей или подождать, пока Стоун ответит на звонок. Но он просто положил трубку на место и поднялся с кресла.

   – Я согласна.

   – Отлично. В таком случае Вам стоит завершить все дела и присоединиться ко мне. Все вопросы по Вашему оформлению беру на себя, Вам не стоит ни о чем беспокоиться, раз теперь мы в одной лодке. Добро пожаловать, мисс Кэйлаш.

   Где-то далеко к городу приближалась весна. Ещё стоял холодный период конца зимы, снег лежал сверкающими глыбами, и ветер периодически пытался сорвать с прохожих теплые шарфы, чтобы задувать в лицо и за ворот снега. Но весна приближалась. О ней напоминали оживишиеся птицы, сбившиеся в стайки и громко перекрикивавшиеся друг с другом. По-весеннему теплей становилась синева неба, по которому все чаще бежали кучерявые облака, обещавшие скорую смену времени года.

   Джил стояла у подножия лестницы Дворца Правосудия и смотрела на то, как природа постепенно готовится оживать. Волна воодушевления прошла, уступая место спокойному удовлетворению. Словно перед ней внезапно открылась новая дверь, обещавшая выход куда-то, на новую ступень жизни. Неожиданно в сумке зазвонил телефон, и Джил вернулась к реальности, ныряя за ним.

   – Джил Кэйлаш? Это детектив Танилли. Я веду дело об убийстве. Вы можете приехать в участок?

   С того момента, как она вернулась домой, прошло чуть больше двух часов. Но Джил по-прежнему сидела на кухне, в том же костюме, в котором ходила весь день, и продолжала пить кофе. Чашка за чашкой. Она не могла предположить, что вечер, в который она решила подвезти женщину после ссоры с мужем до её дома, потянет за собой череду событий, неотвратимых, как сход лавины.

   Перед глазами вновь всплыл кабинет детектива, мужчины небольшого роста с цепким взглядом черных глаз. Откуда ей было знать о доброхотной соседке, которая протерла все глаза, наблюдая за тем, что происходило у неблагополучной пары? Именно эта старушенция умудрилась не только запомнить номер машины Джил, разглядев его в темноте улицы, но и сказать – как долго её машина стояла возле дома, с какой стороны подъехала, и как водитель вел машину, отъезжая. " Очень уверенный стиль вождения, сеньор Танилли", – когда детектив передал её слова, Джил заметил искорку смеха в глубине его глаз. Но смех смехом, а теперь её ожидает роль свидетеля. Если это будет нужным для процесса.

   Несмотря на полученные юридические знания, Джил неожиданно обнаружила, что не знает – что ей делать, оказавшись не адвокатом – штурманом в море лжи и уловок, а тем, кто сидит позади в лодочке и надеется на штурмана. Она поняла, что боится самой себя – если скажет что-то не то и не так, подонок получит шанс на лазейку и свободу.

   Джил сползла со стула, на ходу расстегивая пиджак, и добралась до дивана, стоявшего в углу комнаты. Даже добраться до спальни с такой желанной кроватью не было сил, не то, что размахнуться на душ и пижаму. Джил столкнула подушку с дивана на пол и растянулась на мягкой плоской поверхности, закрывая глаза.

   ***

   – Какие планы на вечер?

   Аноэль с любовью оглядел Глок, который только что закончил чистить. Большая плазма, висевшая на стене, показывала какой-то наиглупейший мюзикл. К ним блондин питал невероятную слабость, впадая в какое-то состояние слабоумия и попыток подпевать в самый неожиданный момент, пугая всё живое в радиусе мили вокруг.

   Гай снял наушники и отвернулся от монитора.

   – Можно поехать прогуляться в бар. Я не против проветриться, – Аноэль вытер руки, оглядывая оружейную мини-мастерскую, раскинувшуюся перед ним.

   – Езжай, – Гай пожал плечами. Он и задал этот вопрос в надежде избавиться от подвывания Аноэля и дурацким восклицаниям "Боже, я сейчас заплачу!", "О, как трогательно!". Если тот пробудет рядом ещё хотя бы полчаса, Гай потеряет контроль и захочет начать убивать всех, кто просто подвернется под руку.

   – Один? Я рассчитывал на твою компанию, – Аноэль похлопал себя по карманам, ища что-то. Затем хмыкнул и поднял с пола зажигалку, – мало того, что ты не заводишь себе подруг, так тебя ещё и не заставить выпить.

   – Если у меня возникнет желание выпить – для этого есть полный бар внизу, – Гай поправил наушники и погрузился в работу, откровенно демонстрируя, что разговор закончен. Он не собирался обсуждать с Аноэлем отсутствие женщин, секса и шумных развлечений.

   Они оба не были никогда правдивы друг с другом настолько, насколько могут быть правдивыми два человека, живущие под одной крышей. И их отношения явно не были похожи на отношения двух друзей. Но за этой постоянной игрой скрывалось больше, чем просто знакомство – как-никак они были напарниками в том, что делали. И это связывало крепче, чем совместные походы по клубам и выпивка.

   Раздался грохот чего-то, падающего на пол. Аноэль замысловато выругался, глядя на растекающееся по узору паркета масляное пятно. Гай улыбнулся, оборачиваясь на звуки погрома и глядя на выражение лица парня.

   – Не стоит так переживать, это просто лужа, – он снова отвернулся к монитору, – позови нагов, они всё уберут. Или я могу позвать. Если ты от переживаний не можешь оторваться от дивана.

   – Ты прекрасно знаешь, что наги прячутся по углам, едва только завидев тебя, – Аноэль поднялся со своего места, – на их месте я бы тоже прятался, повстречайся мне подобие летучей мыши, худое и вечно хмурое.

   Последнюю фразу он произнес провокационно-беззаботным тоном, словно не адресовал это Гаю. Тот никак не отреагировал на подкол и продолжил работу.

   Несмотря на то, что он привык к нытью Аноэля об аскетичном образе своей жизни, оно порой задевало его. Гаю не была нужна разрядка, он отстраненно отмечал фигуру или размер груди той или иной случайной встречной, но все они словно проходили мимо него. Он так же равнодушно прокручивал каналы и видео с порнографией, ни на секунду не ощущая желания затормозить и посмотреть – что же там дальше. Выпивал спокойно столько, что здорового мужчину это могло свалить с ног после последнего глотка. Но рассуждения Аноэля звучали так, словно Гай был чем-то не похож на других, некая ошибка природы, будто в его жизни отсутствовало нечто важное. О, да, секс и выпивка – как это по-человечески, измерять все блага жизни их наличием.

   Он пытался пару раз встретиться с девицами. Но они не могли даже на секунду пробудить интереса в нём, и его тело равнодушно молчало, не отвечая на все их старания. Словно Гая таким и создали. И он оставил эти попытки, выяснив, что женщины не будут его слабым местом. Тем лучше, поскольку он был создан думать, рассчитывать и убивать.

   Как только Астон-Мартин Аноэля выехал за ворота особняка, Гай откинулся на спинку офисного стула, снимая гарнитуру. Правая рука немела, словно кровь перестала поступать к тканям. Он сжал кулак, пытаясь избавиться от неприятного ощущения и вернуть кровоснабжение конечности. Но ощущение не проходило, а напротив – нарастало.

   Кажется, его звали.

   В голове нарастал звон, словно менялось электро-магнитное поле, и мозг пронзали сигналы, частота которых заставляла биться в агонии каждое нервное волокно. Гай поднялся и, стараясь идти прямо, не шатаясь, направился в свою комнату. Чем раньше он доберется, тем меньше будет слышно и видно тем, кто есть в особняке кроме него – едва заметным нагам, поддерживавшим дом, скользившим неслышной змеиной походкой и излучающим прямо-таки ауру неодобрения. Аноэля они жаловали гораздо больше, – внезапно всплыла абсурдная по своей неуместности мысль.

   Гай толкнул дверь, стискивая зубы, и втащил свое, теряющее управление тело в комнату. Не в силах сделать больше ни шагу, он опустился на теплый пол, больше не борясь с дрожью, охватившей его с головы до ног. Теплым пол никогда не был, но сейчас температура тела Гая падала настолько ниже нормы, что куча льда – и та показалась бы теплой.

   Кончики пальцев на правой руке продолжали неметь и пульсировать. Гай глубоко вдохнул, стараясь задержать воздух в легких. Внезапно на коже, уходившей под ногтевые пластины, вспыхнуло тонкое, дрожащее синеватое свечение. Оно словно впитывало в себя болезненные ощущения, разрастаясь при этом в огоньки пламени, танцевавшие на коже и протекавшие под ней нитями, тянувшимися вверх и переплетавшимися между собой. Его кожа горела. Мужчина выдохнул, сдерживая желание закричать, и наклонился, опираясь на руки, по которым стремился вверх синеватый огонь. Это был особый дар – связь с тем местом, где его ждали, без необходимости использовать Проходы между мирами. И, как любой дар, он имел свою стоимость.

   Теперь горело всё его тело и плавилось, оставаясь при этом целым и невредимым. Каждый раз был как новое испытание его выдержки и силы, и Гай знал, что это необходимо. Главное, чтобы никто больше не видел его и не созерцал то, как он уходит.

   Когда его полностью поглотило холодное пламя, заставляя мышцы сократиться, а тело – выгибаться дугой, адреналин из надпочечников рванул в сердце, заставляя от шока застыть все внутри. Через миг это тело осядет тяжелой массой на пол и будет ждать его возвращения. Всего лишь одежда, оболочка.

   Находившееся где-то на краю земли, лежащей между несколькими мирами, это место напоминало неплохо сохранившийся дворец, окруженный тонкими шпилями башен, нацеленных в небо. Черневшие провалы окон-бойниц смотрели на тех, кто мог оказаться поблизости, кровлю кое-где заменили стволы и плети вьющихся по стенам и перекрытиям крыши растений, похожих на дикий виноград. Когда-то величественная дорога ко дворцу давно исчезла под мелким кустарником, а её начало обрывалось, уходя в мертвенную гладь стоячей воды болота, окружающего дворец. Казалось, что тут нет ничего живого, ни птиц, ни ветра, со свистом гуляющего промеж старых, голых стволов деревьев, похожего на джунгли леса, обступавшего постройки.

   Возникшее из ниоткуда темное облако скользнуло над тихой гладью воды, почти касаясь её, и стремительно потекло навстречу дворцу. Перед черным провалом арки входа оно опустилось вниз, словно сгущаясь над землей. Так же неожиданно, как и появилось, облако растворилось, оставляя на потрескавшихся, каменных плитах мужчину, который поднялся на ноги и уверенно шагнул вперед.

   Тяжелые занавеси, охранявшие вход, сами распахнулись, сворачиваясь в кольца и пропуская его внутрь. Пара факелов, висевших в гнездах на стенах, вспыхнули, освещая каменную кладку высоких стен коридора. Если снаружи замок казался свидетельством разрухи и запустения, то внутри всё было прямо противоположным. Черный и зеленый. Черный и золотой с алым. Эти цвета окрашивали стены в поблескивающие грани драгоценных камней, и возле них словно сам воздух искрился и мерцал, переливаясь.

   Мужчина остановился на пороге большой залы, явно предназначенной для праздников, в дни которых её украшали не менее пышные гирлянды, флаги и цветы – в зависимости от праздников и церемоний. Огромные стрельчатые своды, смыкаясь где-то в темноте, которую не освещали темные люстры, тихо позванивающие подвесками. Когда-то их зажигали, чтобы озарять залу, а сейчас они оставались безмолвными тенями, танцующими где-то в высоте.

   В самом дальнем углу зала трепыхалось пламя в небольшой жаровне, как чье-то судорожное дыхание.

   – Я ждал тебя.

   Холодный голос прозвучал негромко, но его звуки облетели помещение, отражаясь от стен и проникая в каждую трещину камня. Мужчина пересек зал, направляясь к высокому креслу, стоящему в противоположной жаровне стороне и казавшемуся похожим на подобие трона.

   -Что нового произошло за это время? Подойди ближе, здесь твой дом, и тут тебе не стоит задумываться о том, какой ты настоящий, и каков твой облик. Я чувствую в тебе тонкий запах смятения и привкус стыда. С чего вдруг, мой мальчик? Стыд – ненужная вещь. Как камень для пловца. А сомнения лишь путают разум.

   Мужчина остановился между жаровней и троном, дрожащее пламя освещало его мешковатую одежду, в которую он кутался, будто не мог согреться.

   – Все благополучно, никто не мешает делам. Мир покоряется так же легко, как шахматная доска.

   Из кресла раздался довольный смешок. Вот только радости в нём было столько же, сколько и тепла в холодную зимнюю ночь.

   – Это хорошо, мальчик мой. Если бы я мог дальше находиться там, лично наблюдая за всем, то уже полмира платили бы за воздух, которым дышат и воду, которую пьют, не подозревая – кому они обязаны своим существованием.

   Мужчина почтительно наклонил голову, продолжая молчать. Хотя он и казался преисполненным уважения, но весь его вид показывал, что он лишь на секунду склонился перед кем-то важным для него. Но это не значило, что он так же будет молчать и повиноваться кому-то другому.

   – Может, ты хочешь что-то для себя? Скажи, и я дам тебе всё это.

   Из кресла поднялась фигура, словно сотканная из мрака. Её очертания расплывались, меняли форму и, если бы не плащ с глубоким капюшоном, скрывавший эту иллюзорную фигуру, она могла легко сойти за туман с болота, вползший в зал.

   – Почему ты не хочешь быть таким, какой ты есть? – Фигура приблизилась к мужчине. Обошла его кругом, – тебе нужно скрываться свои возможности лишь там, на другой стороне. А здесь ты тот – кто ты есть на самом деле.

   – Я горжусь тем, кто я есть. Я знаю, что я есть.

   Мужчина поднял голову, позволяя свету от камина упасть на лицо и осветить его, словно демонстрируя свои слова.

   – Так лучше, мой друг. Так лучше, – фигура остановилась, – Гораздо лучше. Если бы встреча с Дайен Фомор, этой девчонкой из их северного, докучливого племени, не отняла бы столько времени, я остался бы с тобой, лично наблюдая за всем. Но мои силы не безграничны, поэтому я снова и снова вынужден возвращаться обратно.

   Он скользнул вперед по зале, и вслед ему один за другим зажглись факелы, освещавшие подрагивающую темноту. Мужчина неподвижно стоял, словно происходящее за его спиной было таким же обыденным как смена дня и ночи, которых тут, по всей видимости, не существовало. Поскольку сложно найти разницу, когда за стенами – свинцовое небо и полумгла, прячущая всё на расстоянии вытянутой руки.

   – Возвращайся. Скоро возникнут небольшие сложности, но ты прекрасно разберешься с ними, – фигура остановилась посреди зала, и то, что пряталось под неподвижным капюшоном, повернулось к мужчине, – сложно иметь дела с теми, кто ни во что не верит, но и приятно при этом. Их наивность и уверенность в том, что они – господа и хозяева всего сущего, не прекращает восхищать меня. С таким человечеством иметь дело проще, чем с тем, которое всего боялось и пряталось по углам, как крысы. Возвращайся к своим делам, я полагаюсь на тебя.

   Мужчина поклонился, не произнося ни слова. И так же, как тот, кто неподвижно завис посреди прячущей под сводами темноты, перестал быть чем-то четким. Его тело потеряло границы, превращаясь в туман и растворяясь среди переливающихся стен. Пламя вспыхнуло, взметываясь от порыва ветра, который унес призрачную тень, и снова вернулось вниз, мерно подрагивая на чаше жаровни.

   Гай шевельнулся. Конечности свело так, что казалось, будто тело окаменело. Он неуверенно приподнялся, пытаясь сесть. Почему каждый переход сопровождался болезненным ощущением, он не знал. Но принимал это как обратную сторону путешествия в другое измерение.

   В дверь негромко постучали, словно уже некоторое время пытались привлечь внимание, не решаясь на более смелые попытки. Гай, пошатываясь как новорожденный теленок, подтянул себя к стенке кровати, стоявшей в спасительной близости, и выдохнул.

   – Войдите, – кто бы там не скребся, он прекратил свои старания. Дверь приоткрылась, и в ней показалось невысокое создание, чуть выше метра, закутанное в нечто, похожее на моток ткани, скрывавшее его почти с головой. Лицо его было преисполнено достоинства и спокойствия, словно на его счету был не один век. В глазах с узким, вертикальным зрачком застыло уважение к тому, кто сидел на полу у кровати, но на дне темных глаз таилось неодобрение.

   Сохраняя безопасную дистанцию, существо чуть отодвинулось от оставшейся приоткрытой двери и произнесло:

   – Господин Аноэль вернулся, и он крайне обеспокоен. Он просил передать Вам, что ему необходимо срочно поговорить с Вами, когда он вернется.

   Гай закрыл глаза, откидывая голову назад на кровать:

   -Хорошо.

   Молчаливое спокойствие нагов раздражало, а иногда было очень даже уместно, несмотря на некую антипатию к Гаю, причину которой он не знал, но и большого значения этому не придавал. Между тем, наг продолжал стоять, словно ожидая чего-то, и Гай открыл глаза, глядя на него.

   – Я же сказал, что услышал тебя.

   – Я услышал Вас, – наг, не теряя достоинства, чуть отступил назад, словно ожидал, что Гай может броситься на него, – но господин Аноэль уже уехал снова, устав Вас ждать, и вернется только через пару часов.

   – Что за бред, с чего ему уставать от ожидания, – Гай поднял руку, которая еле шевелилась, и потер глаза.

   – В этот раз Вы отсутствовали сутки, господин.

   ***

   Кажется, ещё никогда она не чувствовала себя так отвратительно. Неожиданно взбунтовавшийся желудок угрожал невероятным штормом, стоило ей сделать хотя бы одно лишнее движение. Ужасно.

   Она наклонилась перед зеркалом, надеясь, что положила в сумку какие-нибудь таблетки. Её больше никто не дергал, как маленькую собачку, не угрожала потеря работы. Но она внезапно ощутила огромный груз ответственности, очутившийся на её плечах, и вновь поразилась тому, какой же силой должен обладать человек, забравшийся в машину правосудия. Эта машина хромала, её колеса грозили отвалиться, но она продолжала оставаться на ходу и угрожала раздавить того, кто встанет на её пути.

   Джил поморщилась, борясь с шумом в ушах. Внезапный приступ головной боли, последовавший за очередным скачком давления погоды, давал о себе знать звоном и тошнотой, несмотря на то, что она была выносливой от природы.

   Внезапно перед её носом оказался блистер таблеток, лежащий на мужской ладони. Её хозяин стоял радом с Джил, понимающе глядя на неё.

   – Головная боль – самое неприятное, что только может быть, – Стоун кивнул на таблетки, – выпейте, мне они очень помогают.

   Промямлив нечто, похожее на "спасибо", Джил взяла упаковку, достала таблетку и потянулась за бутылкой воды, которую кинула в сумку ещё дома. Вместо габаритной косметички с кучей красящего барахла, которым она не пользовалась, Джил носила с собой таблетки и воду. И сейчас похвалила себя за это решение.

   – Сегодня у нас одно слушание, а после – встреча с представителями министерства внутренних дел, – Стоун взглянул на часы, – держитесь рядом со мной и не обращайте внимания ни на кого. Со временем привыкните ко всему.

   Джил смотрела в окно машины, направлявшейся к зданию суда. Каждый шаг должен быть продуман, а каждое слово – взвешено прежде, чем хоть один звук слетит с губ. Она, неожиданно ставшая помощником прокурора, иногда думала, что всё происходящее – невероятный сон, который вот-вот закончится.

   Но пока всё оставалось прежним, и Джил, идущая к скамье обвинителя, приказала себе забыть все, кроме того, что она должна сейчас знать и помнить. Она шла за Стоуном, думая лишь об одном – она теперь часть этой машины и должна работать так же, как хорошо подогнанная шестеренка этой машины.

   В заполненном людьми зале стоял приглушенный гул, словно под потолком летал сердитый рой пчел. Он не смолкал, когда в зал ввели обвиняемого, мужчину с холеным лицом, в глазах которого плескалась насмешка над всеми присутствующими. Судебное заседание посвящалось сегодня не хулиганским разборкам и убийствам, здесь проходил процесс над хитрыми финансовыми махинациями. Словно разбирали сложную партию в шахматы, где на доске были не ладьи и слоны, а цифры и имена.

   Джил внимательно следила за тем, как Стоун уверенно задавал вопросы. Он умудрялся говорить так, что казалось, будто играет в кошки-мышки со всеми, кто стоит по другую сторону баррикады.

   Когда в перерыве он подошел к ней и сел, явно утомленный словесной битвой, Джил с уважением взглянула на его лицо, подернутое усталостью.

   – Всё хорошо, – Стоун поймал её взгляд и улыбнулся, – единственное, что не хорошо, так это то, что вероятней всего будет ещё не одно слушание, и вполне вероятно, что его не получится посадить. Вас в университете к такому не готовили, да? Знакомьтесь, вот так выглядят настоящие преступники.

   Она промолчала, отдавая должное его стараниям. Когда перед ними вырос адвокат обвиняемого, откровенно разглядывавший Джил с мерзкой усмешкой на толстых губах, она сделала вид, что перед ней пустое место. Интересно, но это сработало.

   – Хорошая попытка, Стоун, – адвокат явно потешался над ним, – жаль только, что такие усилия пропадут впустую.

   – Не стоит так радоваться раньше времени, если только твой клиент не начал жевать тонны бумаг своей черной бухгалтерии вместо сандвичей, -Стоун пожал плечами, откидываясь на спинку скамьи.

   – Всякие чудеса случаются, – адвокат повернулся к Джил, – твоя новая игрушка... ох, прости, помощник? А где прежняя? Может ты её выпотрошил своей справедливостью и закопал где-нибудь за то, что она поняла – какой ты на самом деле зануда?

   – Крайне проницательно, – Стоун улыбнулся, – но тебе стоит заниматься своим делом и оставить нас с мисс Кэйлаш в покое?

   Джил, не моргнув и глазом, продолжала читать записи, мысленно надев на себя намордник и привязав к скамье. Её не волнуют слова толстых идиотов. Не волнуют.

   Заседание продлилось ещё час, после чего судья объявил перерыв и назначил дату нового слушания, как и предсказывал Стоун. Получив наконец-то возможность выбраться из зала, где остро чувствовалась нехватка кислорода, Джил вышла в коридор, ожидая Стоуна, заговорившегося с кем-то из присутствующих.

   Завибрировал телефон, заставляя карман пиджака подрагивать от движений корпуса.

   – Мисс Кэйлаш, – голос детектива звучал устало, словно он не спал пару дней, – Вы должны приехать снова. К сожалению, Вы являетесь свидетелем, и я должен провести новый допрос.

   – Я смогу приехать только часа через три, – Джил нахмурилась. Такая накладка была весьма несвоевременна.

   – Я понимаю Вас. Жду вас в шесть в участке.

   Оказавшись на улице, Джил поняла, что всё это время ей не хватало свежего воздуха, несущего свободу и спокойствие. Она расстегнула молнию куртки, несмотря на то, что вокруг царил пронизывающий холод, и вздохнула настолько глубоко, насколько её легкие могли вместить воздух. На какое-то мгновение Джил подумала, что наконец-то смогла стать сильнее своих страхов, и эта мысль вызвала у неё улыбку.

   Сквозь рванные серые облака пробивался солнечный свет, и в воздухе тонко пахло надвигающейся весной. Перед зданием стояли люди, занятые своими делами. Какой-то высокий полицейский заметил Джил и улыбнулся ей. Она поняла, что рот чуть разъехался в ответной улыбке так, будто ей было лет пятнадцать, и на неё впервые стали обращать внимание парни. Серьезно, Джил ощущала себя моложе, словно с её плеч свалился груз последних лет. Она заправила выбившиеся из пучка волосы за ухо и пошла вниз по улице, наслаждаясь невероятным чувством облегчения и тишины вместо прежнего навязчивого гудения мыслей в голове.

   Детектив Танилли действительно не спал сутки. Не считая массы бумажной волокиты, которую он откладывал в дальний ящик, а теперь был вынужден доделать, новое расследование висело над головой как дамоклов меч. Вроде бы всё было достаточно просто и очевидно, и сволочь, которая самоутверждалась за счет регулярных избиений жены, ждала тюрьма. Но в какой-то момент Танилли понял, что дело оборачивается неприятностями. Всё началось с того, что свидетели, поначалу рьяно рассказывавшие ему о том, как не ладилась совместная жизнь убитой и обвиняемого, начали нести околесицу. Да ещё такую, что получалось, будто муженёк был почти идеальным главой семьи, тогда как жена...

   Детектив потер глаза. Было понятно, что что-то мешает расследованию, что – он не мог понять. Оставался ещё один свидетель, способный дать четкий ответ, и в словах которого никто бы не усомнился. Танилли подозревал, что именно от показаний Кэйлаш будет зависеть – какое наказание получит недоносок. У него имелся собственный зуб на таких, как он, распускавших руки на своих жен, сестер и дочерей. Танилли слишком хорошо помнил, как вечерами его отец, вернувшись из очередного рейда по кабакам, начинал доказывать семье – кто в доме хозяин. У каждого есть скелеты в шкафу.

   О, да. У каждого. Даже у мисс Кэйлаш. Детектив наблюдал за тем, как она вошла в участок. Он на ходу потягивал неизвестную жидкость, имевшую смелость называться кофе, но хотя бы горячую, отчего клетки серого вещества нехотя начинали шевелиться.

   Джил оказалась в участке, и от мира за его стенами её отделяла крепкая дверь. Танилли отчетливо видел, как на её лице чередой пробегали неуверенность, почти что страх, а движения внезапно стали скованными, словно небольшая женщина превратилась в шарнирную куклу. Она была в ситуации, когда что-то заставило её испытать переживания, наложившие глубокие шрамы на восприятие полицейского участка и полиции в целом. И хотя все эти эмоции проскользнули на её лице всего лишь на какую-то долю секунды, старательно затем спрятавшись за большим непробиваемым скафандром, который она, видимо, носила круглосуточно и не снимая даже на ночь. Танилли испытывал к ней долю сочувствия. Он достаточно долго работал, чтобы распознать за маской успешности пострадавшего или насильника. Есть два типа пострадавших – те, кто пытаются закопать прошлое и уйти от него. Чтобы их никто не трогал в их убежище. И те, кто за броней спокойствия втайне продолжает жаждать справедливости. А это значит, что Кэйлаш будет сотрудничать с детективом.