Текст книги "Узор Судьбы (СИ)"

Автор книги: Джулс Бичем

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 25 страниц)

Джулс Бичем
Узор Судьбы

  Золотой свет огней, мерцавших в хрустальных лампадах вдоль стен, бросал таинственный свет на Круг Вечности, который напоминал молящимся о бесконечности и справедливом воздаянии, всегда приходящем в свое время. Святыня, выглядела такой же древней, как и стены храма, а уж его возраст никто не мог бы назвать. Если бы такая безумная идея и пришла вообще кому-либо в голову.

   Говорят, что Храм, как и весь Анхаш – совершенный город всех миров, строили прекрасные и мудрые Строители, которые были теми, кто создавал законы и украшал миры, чтобы те жили в красоте и единстве как самые ценные камни одного украшения.

   Склоненная перед алтарем фигура одного из священников, одетого в белое одеяние, которое носили все служители храма, казалась почти нереальной, словно он сам тоже был одной из призрачных светлых теней, которые скользили по храму в бликах лампад. Всё в храме было белым – от камня стен и стекла лампад, до одежд священника. Белый напоминал пришедшим о том, что Круг Вечности – это лишь святыня, призванная говорить о том, что всё в мире подчиняется тому, чей свет настолько ослепителен, что разгоняет любой мрак как снаружи, так и внутри того, кто пришел в храм.

   Священник поднялся с колен, когда одна из ажурных дверей храма отворилась, пропуская внутрь женщину. Посетительница закрывала лицо глубоким капюшоном плаща из дорогой ткани, явно не желая, чтобы кто-нибудь её узнал.

   Спустившись по широким ступеням из белого камня, священник подошел к женщине и наклонил голову в установленном традициями приветствии.

   – Двери Храма открыты для каждого, – произнес он, – что привело тебя сюда – просьба или молитва?

   Женщина молчала, явно затрудняясь ответить. Но затем заговорила, осторожно подбирая слова:

   – Я прибыла на Праздник издалека и слышала, что служители Храма видят то, что не дано видеть остальным.

   Священник внимательно взглянул на неё и осторожно произнес:

   – Не всё нужно видеть и не всё открывается по желанию.

   Незнакомка, которая явно была из чужих земель и прибыла на праздник Объединения, собиравшего множество гостей в городе, боролась со смущением и необходимостью, которая привела её в Храм. Священник, на чьем, лишенном возраста, лице не отражалось ничего, кроме участия и спокойствия, молчал, давая ей возможность собраться с мыслями.

   Наконец женщина произнесла:

   – Моё сердце встревожено и говорит, что надвигаются недобрые перемены. Один из моих близких совершил поступок, который грозит ему опасностью. А я не могу сделать что-либо, не зная – не принесет ли это вреда тем, кто мне дорог.

   Очевидно, беспокойство в её голосе заставило священника мягко ответить, успокаивая женщину:

   – Я обращусь с молитвой, и если твоё беспокойство действительно так серьезно, мы получим ответ. Подожди здесь.

   Он оставил её стоять у подножия, а сам вновь поднялся по ступеням, приближаясь к алтарю и Кругу Вечности.

   Женщина стояла неподвижно, но ткань плаща переливалась как шкура хамелеона, отчего казалось, что она находится в непрерывном движении. Священник, погрузившийся в молитву, выглядел так, словно он был бесплотным существом, лишенным тела и замершим в воздухе. Белое одеяние лежало вокруг него облаком, и только нашитое изображение Круга поблескивала золотыми нитями, как маленькое солнце.

   Спустя некоторое время воздух над алтарем задрожал, словно превращаясь в льющийся поток, в котором неожиданно стали появляться какие-то образы. Они двигались, исчезали, на смену им приходили другие, но те были настолько нереальны и неотчетливы, что казались слабыми отражениями предыдущих. Время шло, и чем дальше, тем ярче становились некоторые из мелькавших изображений. Женщина смотрела на них, силясь различить хоть что-то, но те исчезали раньше, чем она могла рассмотреть их.

   Круг Вечности неожиданно стал светлеть, словно сияя изнутри. Образы стали прозрачней, а воздух медленно возвращался снова в свое привычное состояние. Наконец, священник поднялся и протянул руку, заставляя чашу, стоящую на каменном выступе стены, закуриться, окутывая алтарь дымом плавящихся благовонных смол. Затем он повернулся и направился снова к женщине, ожидавшей его ответа.

   Лицо священника было почти суровым, и она подалась вперед, скрывая нетерпение.

   – Тот, о ком ты спрашиваешь, принесёт много страданий всем. Он будет идти рука об руку с разрушениями и потерями, с потоками крови и горя.

   Плечи женщины напряглись, словно она выпрямилась, принимая удар.

   – Но только от разумного решения, принятого с любовью и мудростью, темный час ночи может смениться часом рассвета. Не ошибись, иначе создашь еще большие беды, которые потрясут не только твою семью, но и многих других.

   Священник замолчал, но выражение его лица оставалось по-прежнему суровым и отдаленным. За его спиной Круг Вечности сиял как солнце, и женщина невольно задержала на нём взгляд. Затем наклонила голову.

   – Благодарю, я запомню это, – произнесла она.

   Зал Храма, украшенный колоннами, несущими летящий прозрачный купол, словно был наполнен силой, которая почти ощутимо гудела, заполняя всё пространство. Казалось, что она течет вдоль стен Храма, исходя из святыни и возвращаясь обратно в неё.

   Женщина поправила капюшон и зашагала к ажурным дверям Храма, созданным неведомым резчиком, который сплел кружево из материала, похожего на камень. Они раскрылись перед ней, выпуская на площадь перед Храмом от которого вниз уходила широкая дорога, спускающаяся в город.

   Круг Вечности медленно угасал за спиной священника, смотревшего вслед ушедшей.

   – Она всё равно сделает то, что решила, – произнёс более звучный голос, приближаясь. Он звучал слишком взволнованно, и священник обернулся к его обладателю. Одетый так же, как и он, один из служителей Храма стоял неподалеку и явно был обеспокоен тем, что услышал.

   – Это выбор её свободной воли, – священник знал, что как бы жестоко не звучали его слова, они были правдой. Каждому предоставлялось право на выбор, и только он мог определять их будущее.

   -Как можно просто наблюдать за тем, что происходит, не пытаясь остановить явное зло? Как ты мог отпустить её, не сказав, что то, что её решение в корне неверно?

   Священник выглядел более сурово, когда посмотрел на собрата.

   – Они сами должны принять решение – совершать преступления или остановиться и изменить свое будущее. Ты слишком ревностен, но порой нельзя быть только мечом и воином, надо слышать не то, что просит от нас наше служение, но то, чего оно хочет на самом деле. Верить в то, что они выберут верное решение, гораздо сложнее, чем вмешиваться и менять всё. Но именно это помогает им найти верную дорогу. Ты не должен оспаривать то, что так же дано и нам, и им – свобода выбора. Ты хранишь Волю того, кто оставил нам этот подарок, наблюдаешь за жизнью и судьбами. Тому, кто имеет много, всегда сложнее, чем тем, кто лишен бремени знания.

   Он говорил о том, кто стал вечным напоминание о том, куда может привести знание и сила. Они оба хорошо знали того, чье имя никогда больше не произносилось у алтаря Храма.

   Белое одеяние служителя ничем не отличалось от одеяния священника. Они одинаково служили святыне. Но лица обоих были полной противоположностью друг другу: если первый испытывал волнение, которое выдавали его глаза, то второй был спокоен, как скала посреди моря. Служитель наконец справился со своими эмоциями и стал по-прежнему спокойным, словно с его лица сбежала туча. Пристально смотревший на него священник заметил перемену и улыбнулся.

   – Да будет так, – произнёс служитель.

   Свобода выбора дана каждому.

Глава 1

   Если бы кто-то сказал, что всё началось именно в этот спокойный, тихий день, ему бы не поверили. А зря. Потому, что в этот день начался странный, причудливый узор, в который судьба сплела разные нити и объединила разрозненные доселе фрагменты. Начинался он с самого обычного, рационально мыслящего и прагматичного места во Вселенной, которое не признавало существования того, что невозможно объяснить законами наук или исследовать в лабораториях. Так уж вышло, что именно благодаря такой слепоте, их мир позволил сосуществовать множествам разных созданий. Никто и никогда не верил в них, равно как и не верил в то, что однажды наступит конец света. Какого света? Земля будет жить еще не одно тысячелетие, – утверждали ученые. Это было весьма недальновидно с их стороны, но ведь, с другой стороны, они были по-своему правы. Удивительно, что при этом люди всё же верили в глубине души в наличие того, что не могут объяснить. И узор плавно оплетал землю, как одну из многочисленных жемчужин-миров, входящих в его изгибы.

   Но самое удивительное, что в начавшемся узоре одна из нитей принадлежала обычному человеку, который даже ещё не знал о том, что его дорога начнет невероятное путешествие, и её конец ещё неизвестен даже самому узору, медленно творящему первые сплетения. Этому человеку было ещё слишком мало лет, чтобы думать о чем-то более серьезном, чем обычные детские забавы. А между тем, Джил Кэйлаш уже стала частью этого невидимого узора.

   Это был обычный день в конце лета. На ровно подстриженной лужайке стояло несколько высоких деревьев, пара из них служила опорой для детских качелей, сооруженных на перекладине между ними. За качелями стояли кусты, которые отгораживали участок живой изгородью. Стоял отличный день, полный августовского солнца, просто созданный для игр и отдыха.

   Наверно так и было бы, если не отвратительные соседские дети, в который раз начавшие кричать ей вслед обидные прозвища. Это вынудило её вернуться с улицы, где она думала поиграть с кем-нибудь, на лужайку перед домом, где масса интересных вещей заставили отвлечься от обиды. Например, спешащие ровной дорожкой куда-то муравьи. Или бабочка, порхающая прямо перед носом, да так, словно сама предлагала поймать её. "На свете есть масса вещей, которые заслуживают внимания больше, чем выходки, чем глупые выходки мальчишек, Джил". Папа был абсолютно прав.

   Увлекшись своим наблюдением за сосредоточенным бегом муравьев по земле, она сползла с качелей и почти ползком двинулась за неутомимыми насекомыми. Маленький народец исчезал в кустарнике, который был ужасно колючим и служил живой изгородью для сада и отличным предупреждением тем, кто рискнул бы попробовать забрести сюда.

   Джил проводила их взглядом и с сожалением вздохнула. В её большой энциклопедии о животных говорилось, что муравьи строят огромные дома-города, поделенные на этажи и уровни. Это было бы интересно увидеть, но до сих пор она могла смотреть только на картинки. Ведь к самим муравейникам было сложно подойти, там было слишком много муравьев, которые вели себя совсем не дружелюбно, и Джил боялась, что они её укусят.

   Шорох над её головой заставил девочку поднять глаза. Почти в самом кусте, невзирая на его колючки, стоял мальчишка, и он явно не был из тех, кто дразнил её. Раньше она его не видела. Мальчишка был выше неё, бледный, худой, с взлохмаченными волосами, которых словно не касалась расческа и грязными разводами на лице. Если бы он пришел сюда подразнить её, то вряд ли бы залез в кусты, которые все обходили как можно дальше, – решила Джил и поднялась. Несмотря на то, что она была крепкой для своих лет, мальчишка всё равно был выше неё, и он продолжал смотреть на неё, так словно она была чем-то необычным. Джил кивнула ему.

   – Привет.

   На угрюмом лице мальчика промелькнул отблеск улыбки.

   – Меня зовут Джил. Джил Кэйлаш, – Джил знала, что всегда надо оставаться учтивой, даже если собеседник не отвечает так же вежливо, – А как зовут тебя?

   Мальчик оглядел её и отрывисто произнес:

   – Райз.

   Джил нахмурилась, но спохватившись, что это неприлично, улыбнулась:

   – Очень приятно, Райз.

   Странный мальчик посмотрел ей в лицо и, решив что-то для себя, вышел из зарослей, яростно борясь с колючими ветками.

   – Зачем ты стоял в кустах?

   Она не представляла, что можно добровольно залезть туда и вытерпеть это неприятное царапанье. Кажется, ветки хорошенько порвали его рубашку – большую и мешковатую, словно она принадлежала взрослому мужчине. Мальчик был очень странный – начиная от давно не стриженных волос и заканчивая странным именем. Но Джил, как подобает воспитанной леди, не подала и виду, что рассматривает его и удивляется его внешнему виду. Мама говорила, что приличные девочки никогда не должны так вести себя.

   – Я смотрел на тебя, – казалось, что мальчик смутился, и на его бледной коже скул проступили два ярких пятна.

   – Я думала, что ты тоже прячешься от соседских мальчишек, – Джил окончательно успокоилась, поняв, что он не из компании насмешников, и опустилась на землю, возвращаясь к муравьиной дорожке. Мальчик, помедлив, сел рядом, продолжая смотреть на неё.

   – А где ты живешь? – Джил показалось, что он почему-то чувствует себя неловко. Может ему не по себе сидеть в чужом саду? Но родители никогда не запрещали ей приводить друзей и играть с ними. Другое дело, что друзей у неё совсем не было, и играть было не с кем.

   – Я живу в конце улицы.

   – А мы недавно приехали сюда, – Джил с сожалением вспомнила маленький город, в котором они жили ещё месяц назад. Там она ходила в школу, там жили её друзья, и каждая улица была знакома до последнего камушка.

   – Я знаю, – Райз говорил отрывисто, словно не хотел, чтобы предложения выходили большими, или же вовсе не любил разговаривать, – Почему ты сидишь тут одна?

   – Мне нравится сидеть одной, – Джил было стыдно признаваться, что она боится здоровенных близнецов из соседского дома, нещадно издевающихся над ней, – А ты почему не играешь с Алексом и его друзьями?

   Почти все мальчишки на улице были верными вассалами Алекса, одного из близнецов, более крепкого и самоуверенного, чем его братец, хулигана и мамочкиного сынка, катившего впереди своего войска на новеньком велосипеде. Райз издал неопределенный звук, похожий на презрительное фырканье, словно выражая так свое мнение об Алексе. Похоже, что они ему тоже не нравились.

   Джил сосредоточилась снова на деловитых насекомых и вытянула шею, стараясь разглядеть их.

   – У тебя репейник в волосах, – Райз протянул руку, словно хотел снять его, но нахмурился и отдвинулся. Стиснув зубы, Джил наклонила голову и обеими руками стала вытаскивать из растрепанных волос противные шарики репейника. Мерзкие мальчишки, вот чем они кидались в неё! Колючки больно цеплялись, тянули за собой волосы, и на глазах Джил выступили слезы. Справившись, наконец, с последним, на котором остался изрядный клок волос, Джил всхлипнула от обиды и злости. Ну, почему им просто не оставить её в покое? Затем, вспомнив про сидевшего рядом Райз, она потерла лицо и заставила себя показаться спокойной. Казалось, он с сожалением смотрит на её растрепанные волосы и, наверное, думая о том, что она выглядит как неряха.

   – Я не знаю, почему они дразнят меня, – испытывая внезапно острую необходимость поделиться, обиженно сказала Джил, – Ну и что, что мой папа – простой доктор, и у нас старый дом?

   Она снова всхлипнула и уставилась на подол своего платья. На лице мальчика застыло неопределенное выражение, увидев которое, взрослый неожиданно задумался бы – что творится в его голове?

   – Мне пора, – он внезапно вскочил и шагнул обратно, к колючей изгороди. Джил разочарованно вздохнула. Ну вот. Теперь она осталась совсем одна.

   Небольшая кухня тонула в ярком свете, лившемся из маленькой люстры с разрисованным цветами плафоном. Не было ни единого уголка, который бы оставался в тени, напротив, вся комната словно излучала свет и тепло, служа чем-то вроде маяка, напоминавшего о том, что в любую непогоду здесь ждут и любят.

   Отец Джил сидел у стола, погруженный в чтение газеты. Мать заканчивала готовить ужин. Сама Джил сидела на стуле, болтая ногами и наблюдая за игравшей в углу кошкой.

   – Ну, птица, как прошел твой день? – Шутливо обратился к ней отец, откладывая в сторону газету. Он имел привычку говорить с ней, как с взрослой, особенно если был в хорошем настроении.

   – Хорошо, – Джил вспомнила сегодняшнего мальчика-из-кустов.

   – Ты молодец, – отец потрепал её по голове.

   Джил посмотрела на чистую скатерть и внезапно вспомнила, как выглядел мальчик. Наверно, не стоит рассказывать папе, что он появился из кустов и выглядел так странно.

   Новый день прошел тихо. Ни Райз, ни другие дети не появлялись, не звали её играть. И Джил провела всё время, сидя на лужайке. Ей не хватало компании старых друзей, которая умела играть в путешественников, строила дома на дереве и тратила каждую минуту на новые затеи. Это новое место было чужим и негостеприимным, здесь люди не здоровались друг с другом, не знали у кого, когда день рождения. Длинные улицы, застроенные красивыми, но холодными домами, дышавшими самовлюбленностью и уверенностью в своем превосходстве над соседями, внушали ощущение, что ты ничего не стоишь, вроде муравья перед большими животными.

   Наступил вечер, собравший всю семью снова вместе. О чем-то беседовавшие родители смеялись, а Джил сосредоточенно вырезала из бумаги человечка, как показывала в прошлом году в школе её прежняя учительница.

   – Ты представляешь, – отец подошел к холодильнику, вынимая сок, – сегодня на прием привели сына наших соседей, Питера. Его мать, такая неприятная женщина, рассказывала, что на бедняжку упал кирпич. Хорошенький у него был вид, словно кирпич подскочил и стукнул в глаз, – отец усмехнулся. Джил всегда подозревала, что ему тоже не нравятся их соседи, – Но парень с пеной у рта клянется, что лазал где-то, и кирпич упал на него.

   Мать коротко засмеялась.

   Джил застыла, позабыв о бумажном человечке. Неужели это сделал тот странный мальчик? Ведь она рассказала ему о том, что близнецы не дают ей спокойно жить.

   Маленькая Кэйлаш улыбнулась, ощутив себя так, словно на дворе внезапно наступило Рождество, принесшее маленькое, но значащее слишком много для неё чудо.

   ***

   Нахмуренная, недовольная и испуганная с тяжелым ранцем, словно набитым камнями – такой Джил оказалась утром в первый день учебного года. Выдержав целую битву с родителями и, проиграв её с полной потерей своих позиций – " Я хочу учиться в своей старой школе!", сейчас она хмуро стояла в коридоре, оглядываясь вокруг. Все куда-то спешат, кричат, толкаются. Как это не похоже на школу, где она проучилась целых два года! С тоской взглянув на входные двери, за которыми скрывался прежний мир, Джил побрела вперед.

   Новенькая. Самое ужасное, что может случиться с человеком. Все в классе оборачиваются, смотрят, шепчутся, никто не подходит первым, и приходится чувствовать себя словно чем-то необычным и чужим. Спустя две минуты Джил уже ощущала себя почти больной, борясь с желанием стать меньше и спрятаться под партой. Если бы уныло выглядевший учитель не начал урок, громко откашлявшись перед тем, как обратиться к детям, она так бы и сделала.

   – Почему вы не пишите, Райз? – Внезапно прервал её мысли голос учителя.

   – Блаженный опять взялся за старое – смотрит вникуда и выглядит как дурачок, – насмешливо произнес сидящий впереди Джил мальчик. В классе раздались смешки, дети стали оборачиваться. Джил тоже повернулась, пытаясь понять – кто вызвал недовольство учителя, и увидела в самом углу класса того мальчика-из-кустов. Это было так здорово – увидеть наконец-то кого-то знакомого, и Джил улыбнулась ему. Мальчик, сидевший с безразличным видом, словно смешки и обидные слова проходили мимо него, смотрел на неё. Когда она повернулась, встречаясь с ним взглядом, на его лице словно включили свет, промелькнувший разнообразными эмоциями, от которых его глаза стали еще темней.

   Но он не улыбнулся и не кивнул ей, а быстро отвел взгляд в сторону, словно не хотел показывать, что они знакомы. Джил разочарованно вздохнула и отвернулась. Правда, теперь она не ощущала себя совершенно разбитой. Напротив, присутствие старого знакомого заставило её немного примириться с новой обстановкой. Но всё же ей хотелось не сидеть в одиночестве на переменах, с тоской ожидая звонка на урок и надеясь, что время пролетит быстрей до конца занятий.

   Еще несколько дней Джил ходила в школу, свыкаясь с ней. А через три дня на перемене к ней подошла девочка из её класса, сидевшая всегда впереди. У девочки были короткие волосы и усыпанный веснушками нос.

   – Привет, – она казалась дружелюбной, – Ты новенькая?

   Это было очевидно, но Джил вежливо улыбнулась:

   – Да. Меня зовут Джил.

   – Мы похожи, я хожу в эту школу только год, – Таня казалась немного странной, но достаточно милой, и Джил обрадовалась такому предложению знакомства. Лучше такой друг, чем никакого вообще.

   – Ты дружишь с ним? – спросила Таня, глядя куда-то позади Джил. Проследив за её взглядом, она обернулась и увидела стоявшего в нескольких шагах от них своего старого знакомого.

   – Нет, – покачала головой Джил. Ей хотелось бы подойти к нему и поговорить, но видимо он не горел желанием поддержать их общение. Наконец желание общаться взяло верх над ожиданием, и она побрела с Таней на урок.

   Прошел месяц. Наконец, ужасное ощущение одиночества отпустило Джил. Друзей у неё не стало больше, но на неё перестали обращать внимания, а кое-кто из знакомых даже кивал ей при встрече. Странный мальчик учился с ней в одном классе, и Джил обращала внимание на то, что он раздражал большинство учителей. Он не был задирой или хулиганом, но на людей этот угрюмый бледный мальчишка действовал вроде красной тряпки для быка. На насмешки детей из класса он не реагировал, словно те не существовали, или же их слова были не громче писка комара.

   Каждый раз, встречаясь с ним взглядом, Джил привычно улыбалась ему, но ни разу не получила в ответ ни улыбки, ни кивка. В то же время она знала, что он рад видеть то, что она ведет себя не так, как другие, и улыбается ему.

   Уже наступила осень, и начались дожди. Было сложней просыпаться и вылезать из теплой постели, сидеть столько времени на занятиях и бороться с дремотой под монотонный голос учителя.

   Джил листала учебник, в последние двадцать минут перед уроком надеясь запомнить правила. Шум и громкий смех, раздающиеся в коридоре, навязчиво лезли в уши, сбивали с толку и мешали запомнить хотя бы пару слов. Более того, они ещё и приближались, становясь все громче.

   Она повернула голову, ища источник шума. Неподалеку от неё стоял с книгой Райз, вероятно тоже готовившийся к уроку и не поднимавший глаз на проходивших мимо школьников.

   Источником шума оказалась небольшая компания, весело галдящая и перекрикивающая друг друга. Они выглядели забавными и смешными, и Джил поневоле стала следить за ними.

   Один из них, проходя мимо, задел книгу, которую держал в руках Райз, и выбил её. Казалось, что это было случайностью, но когда тот наклонился за ней, компания остановилась.

   – О, смотрите, что это? Да ты никак одет в отцовские вещи? Посмотрите, парни, он же реально утонул в этой куртке!

   Двое, перебивая друг друга, старались казаться остроумными и смешить толпу. Тот, что поменьше, выхватил у Райза учебник.

   – Этой книге не меньше ста лет, – он полистал его, – Где ты её взял? На помойке?

   Мальчик молчал, смотря куда-то мимо толпы, поневоле собиравшейся вокруг них. На его шее тонко билась жилка.

   – Ты что, глухой? Или дурачок? – Обидчик захлопнул книгу и пощелкал пальцами перед его глазами. Не получив ответа, он хлопнул Райз книгой, – Эй, ты чокнутый?

   На какой-то момент Джил показалось, что Райз бросится на него – его руки дрогнули, словно сжимаясь в кулаки. Раззадоренный молчанием обидчик, под смех друзей, снова стукнул Райза книгой, и Джил не выдержала. Она полезла вперед, расталкивая зевак, и встала между Райзом и мальчишками.

   – А я тебя искала, – выпалила она, хватая его за холодные пальцы руки, – Пойдем, нас уже ждут.

   Опешивший от неожиданности обидчик уронил книгу, и Джил подхватила её:

   – О, спасибо, что принес мою книгу, – она снова ухватила Райза за руку и повторила, – Идем.

   Подчиняясь её напору, мальчик шагнул вперед. Несмотря на раздававшиеся смешки, Джил упорно шагала вперед, не отпуская мальчика. Но почти выйдя из толпы, она развернулась и высокомерно бросила обидчику:

   – Кстати, тебе не мешает принять душ. От тебя ужасно пахнет.

   Прошло уже несколько минут, а её сердце колотилось как бешенное, отказываясь поверить в то, что она смогла так поступить на глазах у всех. Наконец, Джил заметила, что продолжает сжимать рукав его куртки, и разжала пальцы. Весь её пыл прошел, и она ужасно смутилась. Ей было страшно поднять глаза и посмотреть в лицо Райзу, поэтому она упорно продолжала разглядывать носки своих кроссовок.

   Ранец потянули из её руки. Джил набралась духу и посмотрела на мальчика, который держал её рюкзак за одну лямку.

   – Дай его сюда, – произнес он, как-то жадно и настороженно глядя на неё. Джил отпустила ранец. Райз вскинул его на плечо и протянул ей освободившуюся руку.

   – Пошли, – его голос источал абсолютную уверенность в своих действиях. Джил, не колеблясь, взяла его за руку, и они направились к выходу из школы.

   Где-то очень далеко, примерная Джил Кэйлаш твердила, что им не стоит этого делать, что они пропускают уроки, и это очень нехорошо. Но другая Джил, почти бегущая вслед за мальчиком, уверенно шагавшим вперед, не слышала и не хотела слушать её. Они давно оставили школу и городские дома позади, и шли вверх по улице.

   Вдоль дороги расстилались заросли кустарников – собратьев тех, что росли у изгородей, а в них свистели какие-то птицы. Красная и желтая листва перемежалась с болотного цвета зеленью, освещая кроны деревьев изнутри. В ложбинках лежал туман, клочьями сахарной ваты висевший над небольшими водоемами.

   Вскоре улица сделала ещё один поворот, за которым город совсем исчез. Но мальчик не сбавлял шагу, словно шел к какой-то, известной ему цели, и Джил успевала вертеть головой, оглядывая лежащие вдоль дороги поля пожелтевшей травы и заросли краснеющих кустарников.

   Наконец, от дороги отделилась маленькая тропинка, на которую они свернули. Мокрая от росы трава оставляла на брюках Джил капли, которые искрились на свету. Тропинка, петляя, вела к старому сараю, черневшему впереди темному пятном.

   Дойдя до него, Райз поправил оба ранца, которые ухитрялся нести на плечах при всем том, что казался очень худым и заморенным, и мотнул головой на покосившийся вход. Джил не требовалось объяснять, что им нужно туда, она просто покрепче ухватилась за его руку.

   Шаткая лестница вела наверх, под крышу, где лежало старое сено, видимо, давно забытое старыми хозяевами. Сквозь прорехи в крыше прорывались лучи солнца, освещая пожухшую желтизну травы. Райз скинул ранцы на пол и сел на сено, явно переводя дух. Джил огляделась и тоже села рядом. Мягкая сухая трава была похожа на ароматную подушку, предлагавшую усталым ногам отдых. Секунду поразмыслив, Джил опрокинулась на спину, ощущая блаженное состояние покоя. Её спутник, еще раньше воспользовавшийся сеном как кроватью, лежал рядом, смотря в потолок на пробивающиеся лучи солнца. Они молчали, отдыхая.

   – У тебя странное имя, – сказала Джил, отводя с лица волосы.

   – Меня так называют дома, – отозвался Райз.

   – Красивое имя, – задумчиво сказала Джил, смотря, как в лучах танцуют маленькие пылинки, – Это твое заветное место? У каждого человека есть свое заветное место, – пояснила она, встречаясь с недоуменным взглядом соседа, – ну как место, о котором никто больше не знает.

   – Оно теперь и твое, – произнес Райз, отворачиваясь и снова глядя вверх.

   – Мне тут нравится, – согласилась Джил. Лучи медленно ползли по траве, привязанные к движению солнца, скользившего по небу. Райз пошевелился, поворачивая голову к Джил.

   – Ты очень храбрая, – сказал он всё тем же угрюмым голосом. Джил пожала плечами, не зная, что и ответить. Ей было неловко смотреть в его глаза, которые при всем его суровом голосе были полны восхищения и чего-то ещё, что заставляло Джил ощущать себя вдвое выше и сильнее. Это было приятно.

   Райз отвернулся и принялся вновь смотреть куда-то вверх, за пределы крыши.

   – Почему ты не здороваешься со мной в школе? – спросила Джил, которой его слова доставили приятное ощущение, словно теплое прикосновение чего-то очень пушистого.

   – Я думал, что тебе не хочется, чтобы я подходил к тебе в школе, – тон Райза стал почти сердитым.

   – Почему? – удивилась Джил, – Мы же друзья.

   Она не была уверенна в этом, но ей хотелось, чтобы так и было.

   – Ты, правда, хочешь дружить со мной? – Райз сел и повернулся к ней, словно этот вопрос был для него крайне важен, и он не хотел пропустить выражения лица девочки, когда она будет отвечать.

   – Да, – Джил следила за тем, как луч ползет по стрехе, задевая волосы мальчика и, несмотря на их темный цвет, словно просвечивая насквозь каждый волос. В его глазах вспыхнула искра, похожая на радость, и он протянул ей руку. Опираясь на неё, Джил поднялась и села. В волосах у неё застряли соломинки, они же кололи шею, но это было не больно, а щекотно.

   – Я тебе улыбалась, а ты отворачивался. Я тебя обидела чем-то, да? – Джил вспомнила, что всё время подозревала, что чем-то его задела, раз он не хочет замечать её проявлений дружелюбности. Пальцы Джил казались маленькими на его ладони, хотя Райз был старше неё от силы на год-другой. Руки у него были большие и сильные, несмотря на его худобу.

   – Теперь мы с тобой друзья, – добавила Джил, улыбаясь ему, и накрыла второй ладошкой его руку. Мальчик смутился, и неопределенно мотнул головой, отчего волосы свалились ему на лоб, закрывая глаза.

   Они просидели так много времени, наблюдая как солнце медленно скатывается к кромке деревьев, а его лучи становятся все более мягче и слабее. Они разговаривали обо всём, что только можно было обсудить, и Джил смеялась столько, сколько не смеялась наверно никогда. А её собеседник выглядел довольным собою каждый раз, когда его слова заставляли её улыбаться.

   Домой они возвращались уже почти затемно, шагая рядом по улице, на которой загорались фонари. Проводив Джил до её дома, Райз как-то неуверенно глянул в сторону, куда он всегда уходил домой, словно совсем не хотел возвращаться. Джил, вытаскивая из ранца забытое яблоко, протянула его ему и спросила:

   – Тебя не будут ругать за то, что ты пропустил уроки?

   В его глазах загорелись злые огоньки, но он равнодушно ответил: