Текст книги "Узор Судьбы (СИ)"
Автор книги: Джулс Бичем
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 25 страниц)
– У тебя действительно всё хорошо, Джил?
Вечер был прохладным, они сидели в комнате. Джил забралась с ногами в кресло и накрылась пледом. Она подняла голову, встречаясь взглядом с отцом.
– Всё хорошо, правда.
Отец помолчал, будто удовлетворенный её ответом. Но Джил догадывалась, что он хотел спросить – почему она внезапно решила вернуться.
– Я просто решила, что дома гораздо лучше. И никакая карьера, успех, работа этого не заменят. Вот и решила приехать обратно.
Отец погасил сигарету.
– Да. Дом, каким бы он не был, всегда остается надежной гаванью в любую непогоду.
Больше они не возвращались к этой теме.
Стояло раннее утро, и Джил проснулась от того, что отлежала руку. Похоже, она проспала полночи, подложив её под голову. Джил потянулась, поправила подушку и закрыла глаза, рассчитывая ещё подремать.
– Надеюсь, что ты не забыла про наш уговор, – произнёс глухой голос. Джил мгновенно открыла глаза, а сон сняло как рукой. Этот голос звучал так, словно он был и в её голове, и вокруг неё одновременно.
– Нет, – лаконично ответила Джил. Желание спать сняло как рукой, и утро стало далеко не таким хорошим.
– Тогда считай, что я начинаю её.
– А если я выиграю? – Джил решила все-таки узнать ответ. Как бы ни был эфемерен шанс, попытаться стоило.
– Ты веришь, что можешь победить? – Голос не выражал никаких эмоций, но всё же какие-то отголоски их в нём звучали. И они явно говорили, что отвечать и объяснять никто ничего ей не будет.
– Почему именно я? – Вспылила Джил, садясь на кровати. Мало того, что ей испортили утро, вторглись в её жизнь, так ещё и просто игнорируют, навязывая заведомо проигрышную схватку.
– Считай, что я – твоя совесть, проснувшаяся так не вовремя. И так, первый шаг нашей игры, – голос явно не собирался давать ей время на размышления, – ты покажешь мне место, которого боишься.
– Показать? – Джил могла списать беседу с голосами в голове на начальную стадию шизофрении, но вряд ли раздвоившиеся Джил-и-Джил могли не знать того, что знала она сама. Во всяком случае, она считала иначе. В ответ снова тишина, каждый раз демонстрирующая то, что её положение считается чуть выше плинтуса. Говорящего плинтуса.
– Я не буду играть в эти идиотские игры! – Заорала она, швыряя на пол подушку.
– Как хочешь, как хочешь, – равнодушно ответил голос, – ты ведь знаешь цену отказа.
Джил выбралась из кровати и, злобно шаркая по полу, направилась в ванную. Засунуть голову под струю холодной воду, отчего сердце чуть не остановилось, было жестоко, но иного выбора не оставалось. Иначе она колотила бы всё, попавшееся под руку, пока добрые люди не вызвали бы скорую, чтобы отправить её в психушку.
Место, которого она боится. Таких мест было мало, но откуда проклятый голос мог знать, что все они находятся здесь, в этом городке? Джил ощущала, как у неё от бешенства пар валит из ушей и ноздрей. Пока она готовила завтрак, всё летало, валилось из рук, падало. Она даже чуть не нарезала палец вместе с апельсинами, потому и не заметила, что отец, вышедший на кухню, выглядит как-то не важно.
– Ты поздно лёг, папа? – Когда Джил наконец-то оторвалась от готовки, она обратила внимание на то, что он бледнее обычного. Ощутила укол тревоги.
– Не слишком поздно и не слишком рано, – стараясь отвлечь её, шутливо произнёс отец. Но отвлечь Джил было не так-то просто, и она принялась настороженно наблюдать за ним, пока накрывала на стол. Через пять минут она не выдержала и поднялась из-за стола:
– Папа, тебе же нехорошо!
– Пустяки, внезапно просто сердце прихватило, – отец улыбнулся, пытаясь успокоить её, но получилась болезненная гримаса. Джил решительно потянулась за телефоном.
Через полчаса, когда приехавший из госпиталя доктор измерял давление и пульса отца, Джил нервно барабанила по столешнице на кухне. Она вдруг подумала, что не представляет себе жизнь без отца. Он был последним, что оставалось у неё, и что как-то привязывало её... к миру и его кипящей жизни. Без него она стала бы просто перекати-полем, без дома, без семьи. Человеком с другой планеты, которой и не существовало. Раньше она не придавала этому значения, а теперь поняла, что мало ценила то, что у неё имелось.
– Ты по-прежнему отказываешься? – Произнёс ненавистный голос, снова возникая в голове. Джил почти позеленела, мгновенно сопоставляя происходящее и ненавистного собеседника.
– Оставь моего отца в покое, дерьмо!
– Ты можешь не трудиться разговаривать вслух, тебя могут счесть сумасшедшей. А я прекрасно слышу твои мысли, – похоже, что он был даже доволен тем, что она взбешена и паникует.
– Оставь моего отца в покое. Я не отказываюсь, клянусь, – Джил понимала, что только что подписалась на то, чего не могла предвидеть или изменить. Но жертвовать отцом она не собиралась, как бы дорого ей не обошлось общение с голосами в голове. Вышедший из комнаты доктор, к счастью, не слышал её монолога и обратился к Джил, давая рекомендации.
– Как ты себя чувствуешь? – Джил вошла на цыпочках в комнату и осторожно погладила отца по руке. Доктор сказал её, что ничего серьезного не случилось, но необходимо пройти обследование.
– Гораздо лучше, – отец пожал её пальцы, – не беспокойся, пройдись и отдохни. Всё равно скоро должна придти наша соседка. Она заглядывает ко мне, иногда даже приносит свои пироги. Ты помнишь её – она мать близнецов.
– Неужели? – теперь Джил подумала, что в жизни отца есть кое-какие тайны, и постаралась принять заинтересованный вид, – А как поживают близнецы?
Отец кашлянул, как-то погрустнев.
– Близнецы ушли в армию, и почти через год погибли. Оба. А их отец умер от сердечного приступа, когда узнал об этом.
Джил внезапно подумала, что, носясь со своими скелетами, совершенно забыла, что люди вокруг настолько тесно живут с горем и потерями, что уже просто не замечают их, а не посвящают им, как она, половину своей жизни. Она кашлянула, скрывая свое замешательство. Раз отец нашел близкого человека, который скрашивает его жизнь, она только рада за него.
– Ей следует заходить к тебе почаще, – словно невзначай заметила Джил, поправляя плед, которым укрыла отца. Тот подозрительно покосился на неё, но ничего не сказал.
Джил постояла на крыльце, собираясь с духом, а затем решительно направилась в путешествие назад, в прошлое.
Гай провел уже несколько дней в этом, забытом всеми, городке, где тишина и спокойствие безраздельно правили всем. Он жил в маленькой комнатке почти на чердаке, которую снял за смехотворную сумму у пожилой пары. Гай позаботился о том, чтобы они не испытывали большого интереса к нему. Но он не хотел тратить время и силы на дополнительную магию, которая могла бы привлечь ненужное внимание. Хорошо уже то, что всё это время Господин Хедрунг не звал его, а Аноэль не звонил, чтобы поинтересоваться – когда же Гай вернется, и тяжкая ноша дел снова свалится с плеч бедняги.
Он видел дом Кэйлаш. Такой маленький и светлый, словно сошедший с картинок журнала недвижимости. Гай сидел на ветке старой яблони, облокотившись спиной на её ствол, и смотрел в окно, чтобы лишний раз убедиться в том, что Кэйлаш меняет свои лица в зависимости от ситуации. С отцом она была улыбчивой и заботливой дочерью, с прохожими – вежливой и доброжелательной, а в своей комнате вновь превращалась в человека, чье нутро грызут персональные демоны.
Сейчас, когда он показал ей бессмысленность противостояния ему, Кэйлаш шла по улице чтобы, как он и велел, показать место, внушающее ей страх. Гай знал, после экскурсии по её разуму, что этим местом был небольшой лес, в котором на неё напали. Несмотря на то, что это было жестоким испытанием для девочки-подростка, Гай не собирался щадить самоуверенного человека, зарвавшегося в своей лжи и самомнении. За ту историю она заплатила жизнью другого, а значит – прекрасно осознавала цену и последствия.
Он медленно следовал за ней, зная, что она ощущает беспокойство, которое появлялось вместе с его присутствием. Обычно люди не реагировали так никогда на него, но Кэйлаш словно чувствовала не так, как все, что не могло не удивить Гая. Ему было не так-то просто мчаться за её машиной по ночной дороге, после такого шоу он чувствовал себя немного устало. Хорошо, что затем он смог добраться до ближайшего мотеля, отдохнуть и приехать вслед за ней, на другой день.
Девушка шагала по дороге, медленно переходящей из асфальтового полотна в мощенную камнем ленту. Дома, тянущиеся вдоль неё, становились всё меньше и невзрачнее, словно они приближались к окраине городка. Кэйлаш на секунду остановилась, явно испытывая замешательство. Гай не стал подталкивать её к действиям, он и так был уверен, что происшедшее с её отцом убедило Кэйлаш. На самом деле Гай и пальцем не пошевелил, у старого врача были проблемы со здоровьем, так что его внезапное недомогание пришлось как нельзя вовремя.
Наконец Кэйлаш сдвинулась с места и направилась дальше по дороге, вдоль всё более старых и обветшавших домов. Она шла с таким видом, словно впереди её ожидала схватка с чудищем. Когда она неожиданно остановилась напротив пустыря, поросшего высокой травой, Гай испытал некоторое недоумение. Он смотрел на участок, на котором некогда стояло какое-то строение, и на Кэйлаш, ощущая поднимающееся волной раздражение. Куда она пришла?
Кэйлаш сделала несколько шагов, вплотную подойдя к пустырю. Сжатые в одну линию губы подчеркивали упрямое выражение, застывшее на её лице, и Гай, не выдержав, позволил себе заглянуть в её мысли. Они были настолько черны, и настолько полны мертвенной пустотой, что он неожиданно ощутил, что они заставляют его самого испытывать боль. Словно кто-то хорошенько ударил его в солнечное сплетение. Эта боль не приносила прежнего удовлетворения, а напротив – причиняла дискомфорт, словно резко разболелась голова. Гай был озадачен, разозлен и сбит с толку.
– Куда ты пришла? – Потребовал он объяснения. Он всё еще был в её мыслях, и, казалось, что его сила тонет в том, что их наполняло.
– Это место пугает меня больше всего, – ответила Кэйлаш ему.
– Что произошло здесь? Расскажи! – потребовал он, продолжая бороться с тем, что словно иссушало его силы капля за каплей. Если так продлится и дальше, ему придется ухватиться за деревянную ограду, чтобы не потерять равновесия, и перестать быть незаметным. Кто она? В ней не было ни капли магии, но при этом, то, что она несла в себе, разрушало его. И это привело Гая в ещё большее бешенство, заставляя считать её собственным врагом номер один.
– Ты вроде находишься в моих мозгах, – медленно произнесла Кэйлаш вслух, – значит, можешь и сам всё увидеть.
Он ухмыльнулся, соглашаясь на мгновение с ней, и нырнул в омут её воспоминаний. Когда они обрушились на него, Гай подумал, что ад сорвался с цепи. Он погружался в темное озеро полное кружащих образов, говорящих, страдающих, и их слова то сливались в гул, то звучали разными голосами. Казалось, что страдания и мрака в этом омуте было больше всего. Гай тонул в водовороте воспоминаний, и чем глубже он погружался, тем более четким становилось всё вокруг.
Он завис где-то на неопределенной глубине, в полной темноте, когда перед ним замерцал тусклый свет. Сперва появилась уменьшенная копия Кэйлаш, стоящая на снегу у фонаря, не освещающего ровным счетом ничего. Он смотрел на маленькую Кэйлаш, кутающуюся в теплую куртку, и ощущал все её мысли. Такие мысли не подходили девочке потому, что в них были только смятение, надежда и боль – словно ребенка предали, и ему было больно настолько, насколько это можно было представить. Девочка надеялась, что её горе не останется только с ней, его не только разделят, но и удержат на краю от падения в пропасть неизвестности и пустоты. Гай видел, как она говорила с кем-то, но не слышал слов. Он мог только наблюдать за выражением её лица, и оно затрагивало что-то непонятное в нём. Он никогда не испытывал нежных и, подобных им, глупых эмоций, но мог четко сказать, что ни один ребенок не должен быть таким потерянным и одиноким. Даже его извращенное видение мира не могло принять такого. Он смотрел на то, как кто-то подошел к ней, и девочка обрадовалась так, будто этот человек и был её надеждой. А затем мир девочки взорвался осколками, сталкивая её в пропасть, и тот, на кого она надеялась, не протянул ей руки. Напротив, Гай мог предположить, что именно он и сделал шаг, приблизивший её к падению. Каждая из картин словно вгрызалась в его собственный разум, и боль больше не была желанной. А затем его опять подхватил водоворот тьмы, который выкинул Гая наружу, заставляя ощущать себя так, будто его избили. Он никогда не проигрывал, но то выбралось из закоулков души Кэйлаш, оказалось чем-то, с чем он не мог справиться.
Кэйлаш молчала, и Гай внезапно понял, что она так же погружена в воспоминания. Именно это место, а не лес, в котором на неё напали, и было тем, что её пугало больше всего. Потому, что именно отсюда начался путь её саморазрушения, который и создал ту Кэйлаш, которой она была сейчас. Персональное преддверие ада.
– Отлично, – произнёс голос в голове Джил, но звучал он так далеко, что она почти не слышала его и не придала ему значения, погруженная в нахлынувшие воспоминания, – я доволен.
"Катись к черту", – устало отозвалась она. Несмотря на то, что ей приходилось смотреть на разрушенный дом, в котором когда-то жил Райз, и невольно вспоминать шаг за шагом вечер, разрушивший их безоблачную дружбу, эти воспоминания не были прежними. Да, они причиняли, как и раньше, боль, но она словно становилась не такой острой, будто стала примиряться с прошлым. Высокая трава почти полностью закрыла развалины, деревянный дом медленно оседал, разрушался и через десять лет от места, где жил Райз, не осталось и следа. Словно природа решила стереть со своего лица то, что было полно несправедливости и зла. И Джил подумала, что её присутствие здесь тоже было правильным. Как и сказал ей тот странный священник в городе, она начала брать прошлое с собой. И оно действительно оказалось не таким жутким, каким казалось тогда, когда она пыталась убежать от него.
Глава 18
Аноэль сидел у камина, тихо поедавшего очередную порцию дров. Несмотря на теплую погоду, он сидел почти у огня и смотрел на его языки, танцующие на плашках. Камин, излучающий тепло, успокаивал и заставлял подниматься из глубин его мутной памяти какие-то смутные обрывки. Тишина и покой, внушаемый созерцанием огня, пробуждали их. Аноэль ощущал их движения, как непонятные движения в глубокой, мутной воде, не имеющие очертаний и формы. Словно он играл в прятки с собственной памятью в густом тумане.
Он задумчиво крутил данное ему Господином Хедрунгом кольцо. Неприметный ободок оставался всегда теплым, словно тепло шло изнутри него, согревая пальцы. Его самовольный поход в другой мир не прошел даром, и теперь Аноэль всё чаще ощущал себя как-то потеряно, словно он находился не на своем месте. Выпивка и развлечения будто потеряли прежний вкус, и Аноэль пробовал ввязываться в драки и схватки, будто кроме массы бумажных дел Гая он ещё и взялся за его профессиональные обязанности. Но даже адреналин не мог заглушить неясное беспокойство, которое всё чаще поднимало голову, угрожая стать постоянным спутником Аноэля. Он ощущал себя слишком нервно и проводил всё больше времени в тишине и одиночестве, при этом ужасаясь перспективе стать похожим на Гая. Либо он поймет, что его тревожит, либо оно продолжит беспокоить его, как больной зуб.
– От господина Гая нет известий? – Аноэль приветственно помахал рукой, не оборачиваясь и не вставая с кожаного дивана. Шолто все эти дни составлял ему компанию, и Аноэль неожиданно проникся уважением к, всегда незаметному и аристократичному, адвокату. Было нечто, заставляющее думать, что красавец не так прост, как пытается казаться. Ну, а его умение оставаться безупречным в любой момент – приполз ли Аноэль домой, изрядно выпив, или же горланит на весь особняк, сражаясь в видеоигры – оставалось просто божественным. Даже всегда почтительные наги, и те иногда смотрели на Аноэля с укоризной, а будь здесь Гай, то бы вообще попытался прикончить разошедшегося соседа.
Шолто прошел к камину и прислонил ладонь к грифону, поддерживающему каминную полку. Он явно ожидал ответа, и Аноэль с недовольным вздохом отозвался:
– Нет ни звонков, ни приветов, ни сообщений. Ничего. Нас бросили.
Он догадывался, что его ответ, прозвучавший слишком грубо и прямолинейно, не очень понравился Шолто, но эльф знал – с кем имеет дело. И Аноэль не собирался меняться ни ради кого.
– Серьезно, с его стороны это просто скотство – исчезнуть с концами, – пробормотал он, продолжая крутить кольцо, словно это движение могло успокоить его.
– Он знает, что делает, – резко отозвался Шолто, и Аноэль удивленно воззрился на него. Неожиданно он подумал, что только сейчас ему бросилось в глаза то, на что он раньше не обращал внимания. Шолто каждый день задавал этот вопрос в разных вариациях. С момента исчезновения Гая по его неведомым делам, Шолто почти перестал отлучаться надолго, всегда возвращаясь в особняк. Аноэль внезапно понял, что тот ждал возвращения Гая. Что ещё он не замечал раньше? Он по новому взглянул на Шолто, и в его высокомерной замкнутости и идеальности обнаружил другие стороны. Преданность. Привязанность.
Он хмыкнул, надевая кольцо обратно на палец. Скорее всего, Гай знает обо всем, и именно поэтому Шолто – его доверенное лицо. Тень, которая всегда поблизости. Аноэль испытал небольшой укол зависти. Он был предан Господину Хедрунгу, он был верен своим обязанностям в Хрустальном Мосте. Но чего-то ему не хватало. Чего-то, что он должен был иметь в своей жизни, как и потерянную память.
Казалось, что всё вокруг словно только и старается усилить его нервозность. Поэтому Аноэль решил, что его не интересуют чужие отношения и чужие жизни. Разобраться бы со своей.
– Мы можем с ним связаться, – более вежливо произнёс он, посмотрев на Шолто парой минут позже. Он видел беспокойство, которое лежало хмурой тенью на безупречном лице, перечеркнутом складкой между бровями. Аноэль даже начал сочувствовать эльфу. Их с Гаем связывали отношения напарников, и то – лишь в случае совместной работы, а в остальное время каждый жил сам по себе. У угрюмого поганца был кто-то, кто прикрыл бы его в любую секунду, равно как всегда счел бы его действия правильными.
Что это с ним? Он – что, завидует тому, что Гай, обращая на эльфа внимания не больше, чем на мебель, всё же не одинок при этом? Аноэль потряс головой, стараясь привести в порядок мысли.
– Не стоит беспокоить его. Если он сочтет нужным, то сам даст знать о себе, – не согласился с его идеей Шолто. Эльф отошел от огня и сел в небольшое кресло, рядом с камином.
Отлично. Его делом было предложить.
Огонь по-прежнему мурлыкал о чем-то, и теплая тишина погружала Аноэля в расслабленную дремоту. Он почти ощущал, как проваливается в восхитительный сон, в котором было что-то очень хорошее. Оставалось ещё немного, чтобы окунуться в его чары, но вместо этого раздался звук разбивающегося стекла и испуганный крик кого-то из нагов. Аноэль моментально сорвало с дивана. Ещё не до конца проснувшись, он потянулся к ножнам в ботинке. Шолто, очевидно так же внезапно очнувшийся, настороженно приближался к окну, ожидая атаки.
– Будь осторожен, – бросил ему Аноэль, зная, что эльф старался держаться подальше от всякого рода драк, и направился прочь из комнаты, чтобы выяснить – что случилось. Нагов было сложно напугать, хранители дома и очага, они сами могли испугать любого, кто осмелился нарушить покой их владений. Поэтому всё происходящее заставляло Аноэля держаться начеку.
Он вышел в темный зал перед входом, где был выключен свет, и замер, вслушиваясь в тишину. Опыт подсказывал ему, что именно в такой момент можно ждать чего угодно.
На него напали со спины, швырнув в стену с такой силой, что деревянный столик, на котором стояла ваза, взорвался осколками и щепками. Аноэль охнул, ощутимо приложившись головой к стене, и откатился в сторону. Зрение оставалось по-прежнему острым, но из-за темноты он по-прежнему не мог разглядеть нападавшего. Тот снова бросился вперед, и Аноэль успел откатиться в сторону от разрезавшего воздух удара там, где он стоял. Он помнил расположение всех предметов в комнате, а потому, отодвинулся еще дальше, и, когда противник снова бросился в атаку, Аноэль пригнулся и подпрыгнул. Ощутил под ногами крепкую доску другого столика, из пары погибшему под его спиной. Подпрыгнул, перебирая ногами так, чтобы его отбросило в противоположном направлении к стене. Затем оттолкнулся от неё и приземлился позади нападающего. В темноте сверкнули желтые глаза, словно в темноте прятался неведомый хищник. Аноэль не мог позволить себе удивляться и тратить драгоценные секунды. Он атаковал, прекрасно понимая, что его нож не представляет ничего стоящего по сравнению с тем, что отбивало каждый его удар. Словно желтоглазый сражался двумя мечами одновременно. Аноэль решил, что ему следует пересмотреть свой арсенал, когда меч задел его плечо. Кажется, царапина была неглубокой, но кровь обильно текла, отмечая свой горячий след. Аноэль начинал злиться, не понимая – чего хочет незваный гость. Тот словно пытался вымотать его, загнать в угол, но явно не стремился убить.
Всё, что находилось в зале, было безвозвратно погублено. От мраморных перил и колон отлетали увесистые куски камня там, где на них обрушивались удары желтоглазого. Аноэль увернулся в тысячный раз и вспрыгнул на лестницу, чтобы обойти противника. Он точно рассчитал – куда приземлится, но в последнюю секунду перед тем, как его ноги коснулись пола, желтоглазый швырнул по полу обломок мрамора. Аноэль потерял равновесие, и в тот же миг на него набросили сеть. Очевидно, кроме двух мечей у желтоглазого были ещё и другие сюрпризы.
Аноэль покатился по полу, пытаясь освободиться и разорвать сеть. Но она казалась сделанной из очень прочного металла, и он подумал, что тут явно подмешаны магические фокусы. Аноэль рвался и бился, мысленно надеясь, что Шолто всё же решит оставить свой дурацкий пацифизм и придет на помощь. Краем глаза он видел, как к нему приближается желтоглазый. О, нет, никакого желания быть пойманным, как кролик в силок, Аноэль не испытывал.
Он видел медленно переступающие, шаг за шагом, бронированные доспехи в виде лап с шестью когтями. Аноэль отчаянно пытался победить сеть, ощущая себя полностью в западне. Главное – не останавливаться и бороться. Желтоглазый уже протянул к нему закованную в кожу и металл руку, явно намереваясь поднять пленника, но внезапно с громким ревом резко обернулся назад. Аноэль на секунду остановился, пытаясь разглядеть – что случилось. Желтоглазый бросился назад, вглубь зала, явно атакуя кого-то, и судя по его реву, он был ранен. На долю секунды Аноэль разглядел светлые волосы и облегченно вздохнул. Шолто наконец-то решил поучаствовать в драке.
Сеть ни в какую не поддавалась ни рукам, ни зубам, ни кинжалу, чьё лезвие уже затупилось. А её края словно срослись, заключая Аноэля в прочный кокон. Тогда он попробовал передвинуться настолько, насколько это было возможным. Он с трудом прополз каких-то жалких пять шагов, когда позади снова раздался рёв, а затем что-то рухнуло с жутким грохотом.
Аноэль по-прежнему продолжал свою борьбу, когда над ним прозвучал голос Шолто:
– Не двигайтесь, я сниму сеть.
Когда она со звоном упала с него, словно колдовство, что удерживало её края, исчезло, Аноэль облегченно выдохнул и попятился от этой ловушки подальше.
Шолто протянул ему руку, помогая подняться, и Аноэль ухватился за неё, ощущая, как немеет плечо. Похоже, что царапина была далеко не такой уж маленькой.
Он, слегка хромая, подошел к стене и включил свет. Люстра, на удивление, осталась целой, и свет заливал зал, превращенный в поле боя, полное крови, обломков и пыли. Посреди него лежало тело непонятного существа, закованного в красно-черную броню. Аноэль никогда раньше не видел подобного, и потому слегка ошарашено рассматривал украшенную черными рогами голову и, видневшиеся из раскрытой пасти, клыки. Словно кто-то соединил воедино человека, быка и тигра. Он подозревал, что многое не знает о том, что его окружает, но сейчас чувствовал себя прямо-таки младенцем. В отличие от Шолто, который, судя по всему, не был удивлен, словно ему доводилось уже видеть таких воинов.
Аноэль посмотрел на эльфа и неожиданно понял, что его светлая рубашка полностью в крови, которой становится всё больше. Шолто был ранен и истекал кровью.
– Тебе нужна помощь, – Аноэль протянул руку эльфу, выглядевшему с каждой секундой всё хуже. Но тот отстранился и сделал шаг назад, подальше от него. – Ты истекаешь кровью, – Аноэль понятия не имел, что нашло на эльфа, но и просто наблюдать, как тот скончается на его глазах, не собирался.
– Не подходите, – голос Шолто звучал напряженно.
– Эй, всё в порядке. Давай, я доведу тебя до гостиной, и попробуем тебя подлатать, – судя по всему, у эльфа был шок, и Аноэль старался говорить как можно спокойней. Но его крайне беспокоила кровь, собирающаяся в небольшую лужицу возле ног Шолто. Он снова направился к нему, краем глаза замечая нагов, встревожено смотрящих на них из дверей.
– Зовите целителя! – рявкнул Аноэль им и вытянул руку, чтобы подхватить Шолто. Эльф метнулся с завидной для почти обескровленного скоростью. Его лицо искажалось, словно под прекрасными чертами прятались другие, и они рвались наружу, шевелясь под кожей.
– Не подходи, моя кровь ядовита! – Выкрикнул Шолто, и Аноэль застыл на месте. День безумных событий не торопился закончиться.
– И что, я должен смотреть, как ты будешь умирать? – заорал он в ответ. Аноэль понятия не имел – что будет, если эльф умрет, и не горел желанием выяснять, как будет взбешен его напарник.
– Господин Аноэль, – осторожно позвал его домоправитель, один из нагов, почтенный даже среди них, – это действительно опасно. Аноэль думал, что его голова вот-вот взорвется от всей той неразберихи, которая обрушилась на него за последние несколько часов. Он видел, как эльф пятится, оставляя за собой кровавый след, и его лицо всё так же меняется на глазах. Наги окружили Аноэля, словно были готовы в любой момент остановить его попытки догнать Шолто.
– Он – бессмертный, господин, и он скоро исцелится, – всё так же осторожно произнёс домоправитель. Глаза его поблескивали сочувствием, словно он понимал – какую сумятицу испытывает Аноэль, – Но его кровь действительно ядовита для вас.
– Мне срочно нужно выпить, – Аноэль потёр глаза, качая головой. Он вряд ли выдержит ещё чье-то вторжение в его бушующий мозг. Всё, что ему хочется – так это спокойно провести остаток вечера. На сегодня с него хватит. Сейчас Аноэль только что убедился в том, что в этом мире есть вещи, которые гораздо сильнее него, а слуги в доме знают гораздо больше, чем он мог себе вообразить. Он знал, что даже они – существа из другого мира, но как-то раньше не утруждал себя размышлениями о своем месте в этих мирах. Боги, Аноэль всегда относился ко всему беспечно и поверхностно, а сейчас его ткнули лицом в то, что он – полный ноль. Он падал вниз, с высоты привычной жизни, в которой он ничему не придавал значения, а внизу его ожидала неизвестность, полная вопросов без ответов.
Аноэль, пошатываясь, добрался до гостиной, радуясь дивану, который по-прежнему стоял перед камином. Хоть что-то осталось на своем месте. Мысли бурлили, бесформенные воспоминания рвались наружу, причиняя боль, словно в голове ворочался клубок, утыканный иглами. Боль становилась сильнее с каждой минутой, и Аноэль сдавил виски, покачиваясь и едва сдерживаясь. Он пытался перестать думать, переключить мысли на что-нибудь другое. Но то, что командовало его мозгом, считало иначе, и Аноэль не мог справиться с самим собой. Лишенные формы образы рвались и бились в голове, превращая боль в нестерпимую пытку и взрывая перед глазами красные фонтаны. Аноэль сполз с дивана и упал на колени, готовый кататься по ковру перед камином, лишь бы найти секундное облегчение. Из глаз хлынули слезы, словно мозг увеличился в размерах и давил на них.
Боль стала настолько невыносимой, что Аноэль закричал, пытаясь хоть как-то выпустить её наружу. Он ничего не хотел больше, лишь бы эти странные образы оставили его в покое, дали ему дышать, прекратили эту дробящую кости боль. Но они не останавливались, и Аноэль закричал снова. Хрустальные вазы с цветами взорвались, рассыпаясь в воздухе. Висящие на стенах картины дрожали, словно на особняк обрушился ураган. Боль не отступала, и Аноэль не мог остановиться, продолжая кричать.
Треснула каминная панель, обсыпая огонь мелкой каменой пылью. Побросавшие все дела наги толпились вокруг, не зная – чем помочь Аноэлю. Когда один из них попробовал приблизиться, его откинуло назад, словно Аноэля окружала невидимая преграда. По стене пробежала трещина, криво рассекая её. Целитель, явившийся почти сразу, стоял у невидимой стены, отделяющей Аноэля от всех. Оставалось только беспомощно наблюдать, как он бьется на полу в приступе.
– Что случилось?
Наги, разом оглянувшиеся назад, расступились, пропуская Господина Хедрунга, который торопливо прошел вперед.
– Что с ним? – Встревожено обратился он к целителю и нагам. Казалось, что он практически не слушает то, что сбивчиво рассказывает ему домоправитель, следя за бьющимся о пол телом.
– Мы не успели известить Вас, – добавил целитель. Морщинистое лицо с небольшой рыжей бородкой выглядело озабоченным.
– Я только что прибыл, связаться со мной вы не смогли бы, – отозвался Господин Хедрунг. Тело Аноэля выгнуло дугой, словно через него пропустили мощный разряд, и затем подбросило, заставляя перевернуться на спину. Наги невольно попятились, отступая как можно дальше. Отодвинулся от неожиданности и целитель. Из широко раскрытых глаз Аноэля били лучи белого света, словно внутри него был заключен их источник. Тело продолжало дрожать в конвульсиях, а на руке, содрогающейся вслед за телом, горело таким же белым светом кольцо. На лице Господина Хедрунга застыло непонятное выражение, словно он передумал вмешиваться и останавливать происходящее.
Наконец свет в глазах Аноэля стал тускнеть, и он медленно затихал, словно то, что держало его тело, медленно отступало. Кольцо продолжало сиять, но уже не так сильно. Господин Хедрунг попробовал приблизиться к затихшему Аноэлю, спокойно пересекая невидимую границу. Он нагнулся над ним и приподнял голову Аноэля, пытаясь заглянуть в глаза и привести его в сознание.