Текст книги "Не соблазняй меня"
Автор книги: Джулия Ортолон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 21 страниц)
Глава 13
Пока Эйдриан переодевался в футболку без рукавов и менял мотоциклетные ботинки на кроссовки, с дискомфортом от сексуальной неудовлетворенности он справился. А вот неудовлетворенность после разговора с Джеки осталась. Она не переставала изводить его, даже когда он вернулся на борт к всеобщему веселью. Солнце, наконец, пробилось сквозь тучи, загнав большинство пассажиров в тень под навес. Эйдриан тоже решил последовать общему примеру и, отыскав свободный высокий табурет, устроился у барной стойки. Ему не давал покоя один вопрос: неужели Джеки действительно считает, будто он относится к ней без уважения? Или она, просто не подумав, сгоряча бросила ему это незаслуженное обвинение?
Поверх запруженной народом верхней палубы Эйдриан устремил взгляд на капитанский мостик, где отыскал глазами Джеки. Она разговаривала с Таем. Натянутость ее позы безошибочно указывала на то, что девушка взвинчена и готова взорваться в любой момент. Однако это вовсе не означало, что она продолжала злиться на него. Эйдриан знал: Джеки вообще-то не свойственно демонстрировать окружающим свои эмоции, тем более, если она чувствует себя виноватой. И, скорее всего сейчас, когда ее вспышка ярости осталась позади, мучается угрызениями совести.
Эйдриану даже хотелось подойти к ней и подразнить ее снова, чтобы она накричала на него и, таким образом выпустив пар, окончательно успокоилась. А уж после они могли бы поговорить спокойно, как нормальные взрослые люди. Если б он только знал, что ей сказать, когда она остынет.
– Чего желаете? – обратился к нему бармен.
Эйдриан заказал пива и, раздумывая, как поступить, принялся чертить узоры на запотевшем стекле бокала. Сначала нужно ей объяснить, что он испытывает по отношению к ней нечто большее, чем уважение. Он считает ее необыкновенной. Ведь она уже в двадцать лет начала свое собственное дело. Она такая сильная, решительная, отважная. И ему страшно хотелось бы, пока у них есть такая возможность, встречаться с ней.
А впрочем, они эту возможность уже упустили.
Хотя если б в ближайшем будущем он собирался остепениться, то, несмотря на сложности, которые неизбежно должны возникнуть в связи с общим бизнесом, наверное, плюнул бы на все и закрутил с ней роман. Ведь вот, например, у Рори с Чансом все сложилось как нельзя лучше, а ситуация, в которой они оказались, мало, чем отличалась от этой. Правда, сестра с самого начала не сомневалась в своих чувствах к Чансу, а потому, чтобы завоевать его, рискнула всем.
Эйдриан же не был в себе уверен на сто процентов. Да, Джеки, безусловно, нравилась ему и даже вызвала у него восхищение. Ему было приятно с ней разговаривать и страшно хотелось уложить в постель. Однако прямо ответить на вопрос, хочет ли он жениться на ней, он бы не смог. Даже, несмотря на то, что он последнее время открыл в ней удивительные качества, о которых раньше не подозревал, поспешность в принятии решения, тем более такого серьезного, претила ему.
Как правило, мужчины и женщины, создавая пару, имеют достаточно времени, чтобы, не спеша, как следует изучить друг друга, примериться и дать отношениям развиваться своим чередом. Он же этой роскоши лишен, ему, хочешь не хочешь, приходится срочно решать – либо добиваться Джеки, либо отступить и не распускать руки. Более мерзкой ситуации не придумаешь. Однако не сидеть же теперь вот так и все время думать только об одном, переливая из пустого в порожнее, так делу не поможешь. Долгие месяцы Эйдриан с нетерпением ждал этого знаменательного дня, и пусть он сейчас клянет себя, на чем свет стоит за свою недавнюю оплошность с Джеки, путешествие себе все же портить не стоит.
Взяв бокал с пивом, Эйдриан повернулся на табурете спиной к стойке и с наслаждением предался созерцанию царившего вокруг веселья. Путешествующие пары сидели за буфетной стойкой, уставленной фруктами, знакомились друг с другом, другие наблюдали за матросами, карабкающимися на мачты.
Но вот члены экипажа судна начали занимать свои места, и толпа заметно оживилась. Где-то глубоко во чреве корабля глухо заурчали современные двигатели. Джеки говорила, что для маневров в бухте Корпус-Кристи они запускают двигатели и лишь, потом, миновав барьерные острова, поднимают паруса.
Эйдриан увидел, как Джеки подошла к лееру. За ее спиной у штурвала стоял Тай. Она поднесла ко рту рацию, как видно, переговариваясь с докерами у причала. Наконец швартовые были отданы, и корабль отчалил. Туристы на борту и люди, оставшиеся на берегу, замахали руками. По толпе пассажиров прокатились одобрительные возгласы.
– Гляди-ка, – сказала одна женщина своему спутнику, указывая наверх. – Как высоко они забрались!
Эйдриан вышел из-под навеса и, задрав голову, увидел, как четверо матросов, добравшись до середины мачты, перешли с марсовой площадки и стали передвигаться по пертам, прижимаясь животом к рее. Они равномерно расползлись вдоль нее, приготовившись распустить первый из прямых парусов.
– Господи! – с благоговейным трепетом выдохнул муж женщины. – Ни за какие деньги не полез бы туда, на такую-то верхотуру.
Эйдриан удивленно посмотрел на него. Если б ему только позволили, он был бы безумно рад возможности забраться на мачту, чтобы узнать, каким все видится с такой высоты.
Когда шхуна миновала остров Падре, музыка смолкла.
– Поднять грот-стень-стаксель! – отдала приказ Джеки одному из моряков на палубе.
Коренастый седовласый моряк с сильным британским акцентом повторил полученный приказ и, махнув рукой, обратился к пассажирам:
– Эй, ребята, если у кого-нибудь есть охота испытать себя в роли моряков, то мне требуется несколько сильных рук, чтобы выбрать фал.
Эйдриан отставил в сторону пиво и, не задумываясь, вместе с двумя другими мужчинами выступил вперед. Они ухватились за канат толщиной в руку.
– Следите за мной и дружно тяните, – велел им моряк.
Мужчины сделали несколько рывков, но дело не сдвинулось с места, и тогда им на помощь пришли другие пассажиры. Мужчины не сразу, но все-таки приноровились друг к другу и стали тянуть более-менее ритмично. Огромный косой треугольный парус медленно пополз вверх по грот-мачте. Лязгали металлические раксы, скрипела лебедка. Моряк-англичанин, тащивший канат с краю, с воодушевлением затянул старинную морскую песню.
Эйдриан сразу сообразил, что она призвана задать нужный ритм, и вместе с остальными подхватил песню: «Тяни снасть! Эка страсть! Длинный трос! Хоть ты брось!»
Джеки с квартердека отдавала другие приказы, которые эхом отзывались среди моряков. Наконец первый прямой парус распустился и наполнился ветром.
– Хорош! – крикнул вожак.
Поняв этот оклик как то, что их задача выполнена, Эйдриан с мужчинами под одобрительные возгласы толпы пассажиров отпустили канат. Помогавшие поднимать парус спутники присутствующих женщин, точно герои-завоеватели, подняли руки в победном жесте.
Эйдриан, запыхавшись, часто дышал. Вскинув глаза вверх, он увидел, что распустился еще один парус. Даже пожелтевший от времени и пестревший заплатами, он представлял собой на фоне ярко-синего неба великолепное зрелище. Эйдриан почувствовал, как под ногами завибрировала палуба: шхуна, набирая ход и рассекая волны, выходила из залива в открытое море.
«Господи, как это прекрасно!» – подумал Эйдриан, почувствовав необычный, никогда ранее не испытанный им прилив жизненных сил. Неудивительно, что Джеки так любит свою шхуну и эту жизнь, полную опасностей.
Эйдриан бросил взгляд на квартердек и увидел ее. Она стояла, слегка расставив ноги, наблюдая за своими людьми на снастях. Словно почувствовав на себе внимание Эйдриана, она опустила глаза. Их взгляды встретились, и Эйдриан улыбнулся. В его груди что-то сладко затрепетало.
Джеки – тоже как-то смущенно – улыбнулась, и Эйдриан понял, что ее сердце переполняет та же радость предвкушения путешествия, хотя сцена в каюте еще не забылась, незримым препятствием она все еще стояла между ними. Пространство между ними наполняли пьянящая радость, неловкость и… пронзительное трепетное волнение.
Стоявший за Джеки Тай что-то спросил у нее, прервав их безмолвное общение.
Джеки отвела глаза от Эйдриана, все еще борясь с одолевавшим ее чувством вины за свое недавнее, как она теперь считала, неподобающее поведение. Уже спустя десять минут после того, как вышла из каюты, Джеки осознала, какой она была стервой, – так яростно обрушилась на Эйдриана, словно этот поцелуй был исключительно его инициативой, а она вроде бы ни при чем, тогда как на самом деле, она от него просто растаяла, он ее едва не довел до оргазма прямо там же, возле стены каюты. Господи! Как же классно он целуется!
Даже сейчас при воспоминании о поцелуе кровь огненной волной смущения бросилась ей в лицо. Следовало попросить прощения у Эйдриана, это не подлежало сомнению, но вот только как? Джеки никогда не умела делать то, что требовало от нее покорности и смирения.
«Что ж, – сказала она себе, – порой приходится действовать независимо от своего желания». Ей, бесспорно, необходимо как-то сгладить этот конфуз. Этого требует не только дело, но и личные взаимоотношения – нужно сохранить дружбу Эйдриана, черт ее возьми. Все испортить из-за своего дурацкого характера Джеки не хотела. Никуда не денешься, она извинится, но уж потом всегда будет следить за своим поведением, сдерживать и себя, и свое желание.
Незадолго до захода солнца «Пиратское счастье» – вошло в небольшую бухту и встало на якорь. Было запланировано остаться там во время ужина, а затем продолжить путь вверх по течению вдоль берега, преодолев за ночь большую часть пути, чтобы ко второй половине следующего дня достичь Жемчужного острова.
Совершив обход, Джеки спустилась вниз через грот-люк и на минуту задержалась на ступенях, чтобы заглянуть в камбуз, откуда слышались гул голосов и позвякивание тарелок, болтовня и смех пассажиров. Двигавшиеся вереницей стюарды расставляли на столах блюда с дарами моря. Джеки и прежде устраивала ужины на борту, но то было другое. Она с восемнадцати лет, когда еще работала на «Морской звезде», мечтала, чтобы все было именно так, как сейчас.
Взрыв дружного хохота привлек ее внимание к угловому столику, за которым она разглядела Эйдриана, развлекавшего соседей по столу каким-то веселым рассказом. Как и прочие пассажиры, он перед ужином привел себя в порядок и теперь был одет в белую рубашку и джинсы. Днем Джеки заметила, с какой легкостью он располагал к себе людей. Никто из пассажиров не проявлял такого рвения и азарта, стремясь быть полезным членам команды, как Эйдриан. Он даже паруса помог спустить, когда они вошли в бухту.
Чего и следовало ожидать, подумала Джеки: она уже в телефонных разговорах с ним заметила, как активно он интересуется всем, что связано с морским делом. И он так быстро ко всему приноровился, что это не могло не удивлять.
Посреди всеобщего веселья Эйдриан поднял голову и увидел Джеки. Его улыбка слегка поблекла, но не исчезла совсем. После минутного колебания он кивнул ей на пустующий стул за своим столиком, и сердце Джеки радостно забилось. Неужели он готов был так скоро простить ее? Как было бы здорово, если б она могла присоединиться к нему, как ни в чем не бывало. Однако, увы, ее ждали дела.
Джеки виновато на него посмотрела, кивком указав на главный стол. Она надеялась, он вспомнит, что некоторые пассажиры заплатили дополнительную сумму за возможность питаться за капитанским столом.
Эйдриан понимающе кивнул и снова переключил внимание на своих новых друзей.
Джеки со вздохом направилась к своему столу, покоряясь неизбежному – необходимости выслушивать любителей морских путешествий, которые в течение часа будут рассказывать о своих яхтах и о том, на скольких регатах на кубок Америки они побывали. Обычно она любила подобные разговоры. Но сегодня ее мысли весь день были заняты одним – что же сказать Эйдриану, когда на борту переполненного пассажирами судна они смогут остаться наедине хотя бы на десять минут.
После ужина Эйдриан взял из каюты свою кожаную куртку и, выйдя на палубу, окунулся в толпу веселящейся публики. В барной зоне под брезентовым навесом были протянуты гирлянды с белыми огоньками наподобие рождественских, сообщавшие окружающей обстановке нечто фантастическое. Трое матросов развлекали отдыхающих, исполняя старинные морские песни, подыгрывая себе на гармонике, а окружавшие их пассажиры ритмично хлопали в ладоши, некоторые даже танцевали.
Эйдриан разглядел в толпе три пары, с которыми ужинал, – Боба с Санди, Джеймса с Мэри и Питера с Джорджией. Они познакомились за обеденным столом и моментально нашли друг с другом общий язык. Заметив Эйдриана, все тут же замахали ему руками, приглашая присоединиться к ним, но он отрицательно покачал головой. Целый день он тянул канаты, изучал снасти, и теперь все его тело невыносимо ломило. Чего ему по-настоящему хотелось – так это немного тишины и покоя.
Он направился на корму, к квартердеку, где у штурвала нес вахту одинокий моряк и было не так шумно и светло, как на носу. Оказавшись на корме, Эйдриан испытал острое разочарование и осознал, что ожидал найти там Джеки, хотя по-прежнему не знал, что скажет, когда у них появится возможность спокойно поговорить.
– Добрый вечер! – приветствовал его штурвальный.
Эйдриан, кивнув, приблизился к лееру у самой кормы. Музыка теперь слышалась приглушенно, явственными были лишь скрип канатов и плеск волн о борт корабля. Он посмотрел вверх и поразился: небо сплошь было усеяно звездами. Арка Млечного Пути вздымалась буквально над самой головой. Казалось, только руку протяни и коснешься ее.
Эйдриан позавидовал Джеки. Позавидовал ее чувству свободы и ничем не омраченному состоянию души, которое и сам здесь ощущал целый день. Его своя жизнь тоже всегда устраивала. Он любил родных и друзей, однако последнее время иногда чувствовал себя как бы отрезанным от окружающего мира, словно бы настоящая жизнь проходила мимо него.
Сзади послышались голоса. Один из них точно принадлежал Джеки. Эйдриан обернулся, но не увидел ее. Только заметил золотистый свет, льющийся из рулевой рубки, которая располагалась между двумя трапами, ведущими на квартердек. В поле зрения появились Джеки и седой британец. Эйдриан мог видеть только их головы, но понял, что они стоят, над чем-то склонившись. «Верно, над морской картой», – предположил он. Тесное пространство занимали гидролокатор, корабельная радиостанция для связи с берегом и прочие приборы.
– Хорошо, – расслышал Эйдриан голос Джеки. – Сейчас ваша вахта, мистер Джеймисон. Я у себя в каюте. Разбудите меня, если что.
Она повернулась и по крутому, как стремянка, трапу поднялась на квартердек. Эйдриан заметил, что поверх ее костюма надет морской бушлат. Он не вполне соответствовал ее образу женщины-пирата, но все же, будучи атрибутом морской жизни, не разрушал впечатления окончательно.
Заметив Эйдриана, Джеки остановилась в замешательстве. Он, стараясь выглядеть как можно более небрежно, облокотился на леер, ожидая, когда она к нему присоединится. Сунув руки в карманы бушлата, Джеки направилась к нему, но затем остановилась, немного расставив ноги, словно готовилась к схватке. Эйдриан ждал удара.
– Добрый вечер, – поздоровалась Джеки без выражения.
– Добрый вечер, – осторожно ответил Эйдриан. Поскольку Джеки больше ничего не сказала, он посмотрел на небо. – Хорошая ночь.
– А? – Джеки тоже задрача голову. – Ах да! Действительно хорошая.
Не опуская голову, Эйдриан скосил глаза в сторону, пытаясь разглядеть выражение ее лица. Джеки тоже, как и он, сделала вид, будто смотрит на звезды, и ее лицо немного омрачилось. Наконец она вздохнула, шагнула к лееру и, ухватившись за него обеими руками, уставилась на темные волны, плескавшиеся за бортом.
– Слушай, насчет того… ну, в твоей каюте… – Джеки откашлялась. – Прости меня за то, что я там тебе наговорила.
– Ничего, ничего. Я понимаю, что…
– Подожди, не перебивай меня. – Джеки недовольно посмотрела на него. – Я не умею извиняться, поэтому будет лучше, если я скажу тебе все сразу, одним махом.
Заметив ее решительно сжатые челюсти, которые так не вязались с отражавшейся в ее глазах неуверенностью, Эйдриан подавил улыбку. Ему хотелось обнять ее, сказать, что ему не нужно от нее никаких извинений, но вместо этого только сделал вид, что внимательно ее слушает.
– Хорошо. – Она повернула голову и хмуро уставилась глазами ему в грудь. – Так о чем это я? Ах да!.. – Она сделала глубокий вдох и с энтузиазмом приступила к заранее заготовленной речи: – Когда я не в себе, то, по словам Тая, сначала говорю, а потом думаю. И он, конечно, прав. Все, что я сегодня тебе наговорила, несправедливо. То есть не совсем справедливо. На самом деле ни о каком неуважительном отношении ко мне с твоей стороны речи нет, но ты действительно получаешь удовольствие, приводя меня в смущение. Этого ты отрицать не можешь. – Джеки постепенно распалялась, придавая голосу большую уверенность. – А что до поцелуя, ты должен признать сам, что тут ты зашел слишком далеко…
– Что-то я никак не пойму, ты извиняешься или делаешь мне выговор?
– Погоди, сейчас и до выговора дело дойдет, – рявкнула Джеки, а потом сокрушенно вздохнула. – Ну вот! Говорила же: я не умею извиняться.
– Говорила. – Прислоняясь к поручням, Эйдриан опустился чуть пониже, чтобы лучше видеть ее лицо. На щеках Джеки играли отблески звезд, делая ее ресницы еще более густыми и темными. – Не волнуйся, не торопись.
Джеки сдвинула брови.
– Я опять потеряла мысль.
– Может, помочь?
Джеки подозрительно на него посмотрела.
– «Прости меня, Эйдриан, – начал он, – за то, что я поступила не менее глупо, чем ты, ответив на твой поцелуй, и тем самым чуть не лишила тебя разума. А все из-за того, что ты, похоже, мужик о-го-го и мне доставляет удовольствие возбуждать тебя, но, по-моему, нам обоим, если мы хотим остаться друзьями, лучше забыть об этом».
Джеки чуть не поперхнулась.
– «Мужик о-го-го»?
– Постой, ты еще не закончила.
– Не закончила? О! Интересно, интересно, прямо не терпится услышать, что я еще могу сказать после всего этого. – Ее смех немного приободрил Эйдриана.
– «Я думаю, ты один из самых сексуальных мужчин в мире…»
– Ну и самомнение у тебя!
– «…и я день и ночь мечтаю о тебе…»
– Это ты обо мне мечтаешь, забыл, что ли?
– «…но я также ценю и то другое, что мы имеем. – Эйдриан посмотрел ей прямо в глаза. – Потому что, видишь ли, я действительно уважаю тебя так же, как, надеюсь, ты уважаешь меня».
Джеки сразу же как-то поникла.
– Да, это правда.
– «Мне было приятно поддерживать все это время с тобой дружеские отношения, а теперь мне еще более приятно сознавать, чтомы оба от нашего знакомства получим финансовую выгоду».
– Это точно.
– «Поэтому прости меня за все, что я, возможно, сделала, чтобы поставить под удар нашу дружбу».
Джеки с благодарностью в глазах посмотрела на Эйдриана.
– Да. Именно это я и хотела сказать.
– Вот и хорошо. – Эйдриан выпрямился и протянул ей руку. – Мной извинения приняты. И тобой, надеюсь, тоже.
– Спасибо. – Джеки крепко пожала его руку. От боли, которая поползла вверх по предплечью, Эйдриан поморщился.
– Что такое? – Джеки опустила глаза и, взяв его ладонь обеими руками, стала рассматривать ее на свету, падавшем из штурманской рубки.
– Ничего страшного, – заверил Эйдриан, но поздно: Джеки уже заметила на его ладони полоску содранной кожи. – Просто слегка натер канатом.
– Слегка? – Джеки сделала большие глаза. – Господи! Вот все вы такие! Упрямые, как не знаю кто, никогда не признаетесь, что вам больно.
– В отличие от некоторых, знакомых мне женщин, которые ну просто и понятия не имеют о том, что такое упрямство.
– Пойдем, буду тебя лечить.
– Снимешь боль поцелуем? – Джеки нахмурилась.
– Ты вроде сказал, что не будешь больше со мной заигрывать.
– Может, ты не заметила, но я по отношению к тебе всю вторую половину дня вел себя абсолютно безупречно, и мы оба убедились, как это полезно для дела. Я решил, что так будет лучше.
– Какой же ты все-таки испорченный тип! Чтобы я поцеловала твою болячку? Да никогда! На это даже не рассчитывай, забудь. Но я с удовольствием уронила бы тебе якорь на ногу, чтобы ты немного отвлекся от своих мыслей.
– Боже мой, как же мне нравится, когда ты говоришь грубости!
– Атебе понравится, когда я залью твою рану антисептиком?
– Будь покойна, душа моя.
Глава 14
– Проходи, чувствуй себя как дома, – сказала Джеки, приглашая Эйдриана к себе в каюту. Она сняла бушлат и, повесив его на крючок, щелкнула выключателем. Медная арматура на стенах, ярко засияв, моментально ожила, и помещение наполнилось мягким золотистым светом. – Сейчас, я достану аптечку.
Эйдриан, оглядевшись, застыл на месте. Он уже бывал в этой каюте прежде, в ночь «Бала пиратов», когда с Рори случился очередной приступ паники. Тогда Джеки заметила, что с Рори не все в порядке, и предложила им свою каюту. Свет в ту ночь здесь, правда, не горел, а Эйдриан был полностью сосредоточен на Рори, словом, на окружающую обстановку он тогда не обратил внимания. И, тем не менее, что-то, наверное, независимо от него все же отпечаталось в его сознании, потому что эта каюта, как теперь оказалось, в точности совпадала с той каютой из его фантазий, где он представлял себя привязанным к кровати перед Джеки, стоявшей над ним в пиратских сапогах: шторы с фестонами и золотыми кистями, деревянная обшивка.
Эйдриан скосил глаза на кровать, прикрепленную к стене возле двери. Помятое парчовое покрывало, из-под которого выглядывали белоснежные простыни, наваленные поверх покрывала подушки.
Тело мгновенно напряглось, и Эйдриан отвел взгляд.
«Ну, ну, – уговаривал он себя, – ты ведь справишься с этим».
Вдруг стало невыносимо жарко, и Эйдриан, скинув куртку, повесил ее на крючок рядом с бушлатом Джеки. Стремясь держаться от кровати подальше, он обошел вокруг громоздкого стола, доминировавшего на всем остальном пространстве перед рядом иллюминаторов и старинным французским камином в стиле рококо. Похожий на трон стул, развернутый спинкой к иллюминаторам и столу, по-видимому, служил также и письменным столом. Эйдриан остановился и выглянул в иллюминатор, любуясь отражавшими звездное сияние водами бухты.
Через приоткрытую дверь ванной – или «гальюна», как называла ее Джеки, – было слышно, как она возится там, разыскивая аптечку.
– Замечательная каюта, – крикнул он ей.
– Спасибо. – Джеки засмеялась, точно не вполне поверила в искренность его слов. – Мой отец… как бы это выразиться… питал слабость к роскоши.
Эйдриан, который продолжал кружить по каюте, остановился перед стеной с книжными полками и разнообразными шкафчиками. Все они были деревянными и блестели лакированными поверхностями, вызывая ассоциации с библиотеками старой английской аристократии. Полки были заставлены многочисленными томами по судоходству, навигации и истории, но большая часть их буквально ломилась от любовных романов в бумажных обложках. Эйдриан поднял голову, всматриваясь в названия в надежде хоть как-то отвлечься от не дававших ему покоя опасных мыслей.
Однако то, что он прочел на обложках этих книг, ему в этом ничуть не поспособствовало. Заголовки сплошь пестрели такими словами, как «пленница любви», «любовник», «страсть», «объятия». Он взял с полки одну из книг.
– Прости, что заставила ждать, – извинилась Джеки, появляясь из ванной.
Эйдриан захлопнул книгу и, обернувшись, испытал еще одно потрясение: на Джеки больше не было лифчика. Она сняла пояс и, верно, решила, что под свободной широкой рубашкой Эйдриан вряд ли что-то заметит, но… Господи, помилуй!
Он все заметил. Когда она шла к нему, ее грудь соблазнительно покачивалась в такт шагам.
Эйдриан поспешно отвел взгляд и снова уткнулся в книжку.
– Ты что, читаешь любовные романы?
Джеки издала смешок, поставила аптечку на стол и подошла еще ближе.
– А что тут такого? Многие женщины ими увлекаются.
– Я знаю. – От охватившего его желания у Эйдриана перехватило горло, и ему пришлось откашляться. – Просто мне показалось занятным, что и ты принадлежишь к их числу. Вот, например, глядя на мою сестру Элли, можно подумать, что она любит сентиментальные любовные романы, а она, представь себе, предпочитает детективы. Ты же, я был уверен, поклонница приключенческой литературы, и – вот тебе на! – у тебя, оказывается, целая полка женских романов.
– Некоторые из них очень динамичны, и приключений там хватает. – Джеки открыла один из шкафчиков, в котором оказался целый склад разнообразного провианта, по большей части дешевых полуфабрикатов. – Любишь темный ром?
– Если он ни с чем не смешан и не напоминает поэтому на вкус детский напиток. – Эйдриан не сводил глаз с Джеки, а она нагнулась и открыла нижний шкафчик, оказавшийся на поверку мини-холодильником с морозильной камерой. Пока она наполняла льдом два высоких бокала, Эйдриан взглядом изучал ее тело – крепкий зад и стройные ноги, плотно обтянутые леггинсами. Он постарался обуздать свою фантазию и не воображать, будто скользит руками по внутренней стороне ее бедер. – Самое тяжелое похмелье у меня было после паленого пунша с ромом.
– Такое бывает, когда пьешь сильно подслащенную бурду. – Джеки захлопнула холодильник и подошла к столу. Мыском выдвинув похожий на трон стул с прямой спинкой, она села на него и разлила ром в граненые бокалы, один из которых протянула Эйдриану. – Это тебе в качестве обезболивающего.
– Что ты такое собираешься со мной делать? Руку, что ли, будешь ампутировать? – Эйдриан тоже взял себе стул и принял у нее бокал.
– Ничего страшного. – Джеки, посмеиваясь, раскрыла аптечку. В ее смехе проскользнули зловещие нотки. – Впрочем, комплиментов мне за мои медицинские навыки тоже никогда не делали.
– Спасибо, что предупредила. Джеки сделала большой глоток рома.
– Ну ладно, давай посмотрю твою руку.
Эйдриан осторожно пригубил из своего стакана. Маслянистый, с запахом дыма ром приятно растекся по горлу.
– Хороший ром.
– Еще бы! С Мартиники, пятнадцатилетней выдержки, из дубовой бочки. – Джеки сделала приглашающий жест. – А теперь прекрати морочить мне голову и сбивать с толку.
Собравшись с духом, Эйдриан протянул руку и, когда Джеки смазала ее антисептиком, зашипел:
– Ой-ой-ой! – Он попытался выдернуть руку, но Джеки стиснула ее еще крепче.
– Да не так уж и больно.
– Прости, но ту кожу, которая на моей руке еще осталась, я хотел бы сохранить. – Эйдриан снова потянул руку на себя и чуть не застонал, когда во время этого соревнования грудь Джеки колыхнулась.
– Вот. – Не выпуская его ладони из своей руки, она другой взяла бутылку. – Выпей еще и не хнычь, как маленький. – Наполнив его бокал, Джеки резко дернула к себе его ладонь и склонилась над ней.
Взгляд Эйдриана тут же проник в глубокий вырез ее рубашки, шнуровка которой была теперь ослаблена. «Интересно, – подумал Эйдриан, – каково это – взять в руки ее грудь».
– Господи! Ну что же ты за размазня такая! – Джеки рассмеялась, втирая мазь в его рану.
Возбуждение сконцентрировалось в паху, и Эйдриану страстно захотелось ощутить там прикосновение Джеки. Он уперся локтем свободной руки в стол и закрыл ладонью лицо.
– Поговори со мной.
– О чем? – Джеки подула на его ладонь.
– О чем хочешь! Отвлеки меня от… боли. Расскажи о Мартинике.
– А что о ней рассказывать?
– Ты там была когда-нибудь?
– Я была почти на всех островах.
– И какой тебе нравится больше всего?
– Бекия. По причинам личного характера, а не потому, что он более или, наоборот, менее красив, чем другие.
– Вот как?
– Там живет моя родня – бабушка Мерри и почти все мои тетки, дяди и двоюродные братья и сестры.
– Твоя мать мулатка? – Это объясняет экзотическую внешность Джеки. – Я никогда не слышал, чтобы ты о ней рассказывала.
– Отец моей матери был белым. Какой-то богатый турист, который явно не собирался тащить из своего путешествия домой такой значительный сувенир. – Джеки выпустила наконец руку Эйдриана и захлопнула аптечку.
– Расскажи мне о ней. – Эйдриан откинулся на спинку, слегка ерзая на стуле: джинсы стали стеснять его, вызывая дискомфорт.
– Да рассказывать-то, в общем, нечего. Она бросила отца, когда мне было пять лет, и я с тех пор с ней практически не встречалась.
– А с остальными карибскими родственниками видишься?
– Не так часто, как хотелось бы. – Джеки тоже откинулась назад и, скрестив лодыжки, водрузила ноги на стол. Эта женщина в пиратской одежде, сидящая в такой позе в капитанской каюте, один в один повторяла образ из его фантазий.
Эйдриан сделал большой глоток рома и стал молиться про себя, чтобы ему хватило сил.
– Удивительно, – продолжала Джеки, – мне нравилось там бывать, когда отец возил меня повидаться с родней, но каждый раз я тем не менее расстраивалась.
– Почему?
– Не знаю. Наверное, потому, что я всегда среди них оставалась чужой. Кроме того, единокровные братья и сестры моей матери ее недолюбливали. – поморщилась. – Они считали ее высокомерной.
– А она высокомерная?
– О да! – Джеки рассмеялась. Когда Эйдриан потянулся к бутылке, она подставила ему и свой бокал тоже. – Но бабушку Мерри я люблю, и она, кажется, всегда была рада видеть меня. До поры до времени. – Джеки хмуро сдвинула брови, явно вспомнив что-то неприятное. – Пока отец окончательно не выводил кого-нибудь из себя. Тогда либо бабушка, либо кто-то еще из родственников просил нас уехать.
– А от матери что-нибудь слышно?
– Иногда. – Джеки провела пальцем по краю бокала. – В данный момент она живет в особняке на Сент-Люсии с каким-то бизнесменом, женатым и с детьми, который разрывается между ней и своей семьей в Штатах. – Джеки задумчиво отпила из своего бокала. – Знаешь, мне неприятна эта тема. Почему бы нам не поговорить о тебе?
– А что ты хочешь обо мне знать?
– Какое у тебя было детство? Готова поспорить, оно было замечательным.
– Да, было много хорошего.
– Что, например? – Джеки поощрительно улыбнулась и пошевелила мысками сапог.
«Вот бы схватить ее за лодыжки, – подумал Эйдриан, – и, усадив себе на колени верхом, впиться в ее губы».
– Расскажи что-нибудь приятное, – попросила она. – Что ты в детстве любил больше всего?
– В раннем детстве? – Эйдриан задумался, но голова отказывалась работать – не то он захмелел, не то одолевшее желание туманило ему голову. – Путешествовать. Я страшно скучаю по перемене мест, встречам с новыми людьми, закулисной жизни.
– Твои родители были актерами? Эйдриан кивнул и снова сделал глоток рома.
– Правда, таких успехов, как тетя Вив, они не добились, но тоже играли.
– А ты никогда не подумывал, чтобы связать свою жизнь с шоу-бизнесом?
– Вообще-то… – Эйдриан подался к ней и, понизив голос, проговорил: – Я кое-что тебе скажу, но только ты не выдавай меня сестрам.
