Текст книги "Честь рыцаря"
Автор книги: Джулия Лейтем
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)
Глава 3
Диана смотрела на его обнаженную грудь и чувствовала, как лицо ее заливается краской. Каким самонадеянным надо быть, чтобы выставить себя напоказ перед ней! Или у него была другая цель? Может быть, он хотел сконфузить или унизить ее, чтобы она нечаянно сказала еще что-нибудь лишнее, больше того, что так глупо уже сорвалось с ее губ.
– Милорд, – холодно произнесла она, – я не из тех служанок, которые пожелали бы мыть вас.
Он усмехнулся:
– Мне это не приходило в голову. Уверяю вас, что вполне могу сам справиться с такой задачей. – Он намылил маленькую мочалку для лица и начал тереть ею грудь.
Да, здесь было на что посмотреть. Диана росла на арене для состязаний, и ей приходилось видеть немало мужчин, раздевающихся до пояса после утомительных тренировок. Но сейчас это выглядело как-то… иначе. Они были одни, – только факел рассеивал мрак подземелья, воздух которого был дымным и теплым от жаровни. Очертания его тела несколько размывались, отчего оно казалось еще безупречнее, со скульптурными мышцами, выдававшими его причастность к рыцарским искусствам.
Темные волосы, покрывавшие его грудь, треугольником спускались к плоскому животу, и она вознегодовала, поймав себя на том, как далеко завел ее взгляд. Штаны плотно обтягивали его широкие, плотные бедра всадника. Диану бросило в жар. Ей нужно уйти, разобраться в себе и перестать думать о нем, нельзя поддаваться его обаянию.
– Я уйду, чтобы не мешать вашему занятию, милорд, – сказала она, гордая тем, что сумела произнести это бесстрастным тоном, хотя в голове у нее все смешалось. Она никак не могла понять, почему он так странно действует на нее.
– Я не собирался прогонять вас отсюда, хозяйка. Она поморщилась, подумав, что ей стоило назвать ему вымышленное имя. Ей очень не нравилось, как подчеркнуто он величает ее хозяйкой, пусть это и соответствовало действительности. На этот раз он каким-то образом взял верх над ней, и ей надо было исправлять положение.
Она вышла в коридор и принесла оттуда два седельных вьюка, опустив их на пол рядом с дверью.
Он застыл на месте, улыбка исчезла с его губ.
– Это мои.
– Так и есть.
– Верните их мне… пожалуйста, – добавил он. Она уловила усилие, которое ему пришлось сделать, чтобы заставить голос звучать ровно. Она уже напоминала ему, что он здесь всего лишь беспомощный пленник. Чувство вины слилось у нее с безрассудным волнением, которое он, казалось, возбуждал в ней.
– Мой господин велел мне проверить, нет ли в них чего-либо, что можно было бы использовать как оружие.
– Он доверил вам обыскать их? – спросил он с нескрываемым сарказмом.
Она с досадой смотрела, как мыльная вода стекала с его груди на штаны, увлажняя их.
– Да, милорд.
– И не захотел сам обыскать вьюки… Интересно! Это было ошибкой. Она вызвала у него гнев. Зачем ей понадобилось раздражать его, обыскивая вьюки в его присутствии? Вчера она уже, конечно, проверила их содержимое к обнаружила богато украшенную одежду, приличествующую придворному. Должно быть, он ехал прямо из Лондона. Она помнила его в черном одеянии священника. Сколько лет прошло с тех пор?
– Я не знаю, что он делал с вашей поклажей, милорд, – спокойно сказала она. – Я только знаю, что буду чувствовать себя спокойнее, если еще раз все проверю, прежде чем передам ее вам.
Резкие движения, которыми он смочил полотенце и вытер мыло со своей груди, показали, насколько он зол. Ему, должно быть, очень холодно стоять раздетому с мокрой кожей. Отвернувшись, она вынула несколько предметов мужской одежды. Чулок оказалось множество, шелковых одноцветных и в полоску.
– Осторожнее обращайтесь с моим нижним бельем, – сказал он с ледяным весельем. – Оно очень тонкой работы.
Она не взглянула на него, чувствуя, что даже кончики ушей у нее стали красными. Она вынула еще один мешочек с деньгами, небольшое огниво для высекания огня в дороге и книгу стихов.
– Это подарок, – кратко сказал он.
«Для Сесили?» – гадала Диана. Находка свидетельствовала о его плохой информированности: Сесили мало интересовала литература. Ее сестра предпочитала драгоценности.
Но Диана не собиралась позволить Баннастеру приблизиться к сестре, так что это не имело значения.
– Теперь я могу получить свои вещи? – спросил он. Она побросала его имущество обратно в сумки и кинула их ему; он бросил их на свое ложе.
– Ваш гардероб не очень соответствует вашему нынешнему положению, – заметила она.
– Он имеет успех у женщин.
– Так вы ехали сюда в зимнюю стужу, чтобы увидеться с женщиной?
Он ничего не сказал, но, когда он развязал шнурки своих штанов и опустил их ниже талии, в его глазах тлело возмущение. Она увидела верх его нижних полотняных штанов, прикрывавших места, которые так или иначе характеризуют мужское достоинство.
– Вы хотите видеть меня таким? – вкрадчиво поинтересовался он. – Совершенно беззащитным?
Был миг, когда она хотела остаться, чтобы доказать ему, что его язвительные замечания не действуют на нее. А еще… ей захотелось дотронуться до него, до его обнаженной гладкой кожи, почувствовать ее под своими пальцами. Взять влажное полотенце и пройтись им по его…
Она повернулась и бежала, благодари Бога, что Том считает ее простой служанкой, которую должно было шокировать его поведение. Его смех эхом гремел среди каменных стен, почти причиняя боль ушам, пока она неловко возилась с замком, запирая дверь.
Оборвав нарочитый смех, Том торопливо закончил свой туалет, чувствуя, что превращается в кусок льда. Но увидеть ее реакцию на его почти обнаженное тело – это стоило того, чтобы померзнуть. Нет, она не была ничьей любовницей. Он шокировал ее, однако, может быть, сумел добиться того, что она увидела в нем мужчину, а не только пленника. У нее была власть над ним, но теперь он тоже знал, как влиять на нее. Он заметил затуманенный взгляд и почувствовал себя полностью удовлетворенным.
Но откуда она знает, что он ехал на север, чтобы встретиться с женщиной? Что еще она и ее господин знают о нем?
Диана добралась до своей спальни совершенно окоченевшая. Но она была рада мягко падавшим снежинкам – поднимала голову, чтобы они охладили ее горячее лицо, убрали краску со щек прежде, чем кто-нибудь увидит ее. Она вынула из сундука восковую табличку и стала сочинять послание в Лигу. Прошли годы с тех пор, как она последний раз пользовалась тайнописью, которой обучилась в Лиге, позволяющей замаскировать донесение в тексте невинного письма, адресованного якобы подруге. На восковой табличке она практиковалась, на ней можно было исправлять ошибки, а потом оставалось только переписать зашифрованное послание на пергаментную бумагу.
Целый час она потратила на первый абзац, пытаясь найти слова, из которых нельзя было сделать вывод, что она запаниковала, узнав о приезде Баннастера. Когда в дверь постучали, Диана почти почувствовала облегчение. Стерев с таблички написанное, которое без труда могла воспроизвести по памяти, она крикнула, что можно войти.
Вошли Мэри и Джоан, у обеих были встревоженные лица. Изнасилованная хозяином Джоан Кару, у которой не было родственников, хотела поселиться там, где никто бы не знал о ее прошлом. Широкоплечая и веселая женщина никогда не забывала о том, что покойный виконт не признавал своих незаконных детей. Она настояла, чтобы одной из ее обязанностей было присматривать за малышами, матери которых должны были работать, добывая себе пропитание.
– Что случилось? – спросила Диана, поднимаясь. Мэри и Джоан переглянулись.
Мэри объяснила:
– Появились люди лорда Баннастера, разыскивающие своего господина.
– Но ведь они не думают, что он здесь?
Обе женщины, глаза которых стали круглыми, отрицательно замотали головами.
Диана сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться.
– Я знала, что в конце концовони появятся, ведь ехал он сюда. Сесили сообщили?
Джоан покачала головой.
– Она в комнате для шитья.
– Трудится? – удивилась Диана. – Неужели она решила совершенствоваться в рукоделии ввиду скорого замужества? – Диана вздохнула. – Простите, мне, наверное, не следовало этого говорить. Я иду с вами вниз.
– Но мы не можем, миледи, – сказала Мэри. – Нам надо держаться подальше от этих людей. Меня послал дворецкий, чтобы я отыскала вас, а я привела с собой Джоан. Мы можем узнать людей лорда, а они могут узнать нас.
– Конечно, я забыла. Не думаю, чтобы они помнили меня.
– Нет, миледи, – улыбнувшись, сказала Мэри. – Вы ведете себя совсем не как та робкая служанка, которой вы притворялись шесть лет назад.
Диана заметила любопытный взгляд, которым окинула их Джоан. Джоан знала лишь то, что Диана стремилась спасти служанок Баннастера от насилия. Если женщина и догадывалась, что дело было не только в этом, она была слишком благодарна Диане, чтобы задавать вопросы.
Диана одна спустилась в главный зал. У камина, согреваясь, стояли трое мужчин. В руках у них уже были высокие кружки с горячим вином с пряностями, от которых шел пар.
Они все еще кутались в плащи и время от времени поеживались от холода.
Когда они заметили ее, один из них, высокий, свирепого вида, с густой бородой и почти сросшимися бровями, шагнул вперед. К ее изумлению, он улыбнулся ей добродушной улыбкой.
– Добрый день, мистрис.
Она удивленно моргнула, услышав правильную речь.
– Добрый день, сэр. Я – леди Диана, сестра барона Уинслоу.
– Я – Толбот, капитан на службе у лорда Баннастера. Может быть, он уже здесь?
– Нет, сэр. – От страха ее замутило, но она воспользовалась этим, чтобы достовернее изобразить беспокойство. – Но мы его ждали. Разве его нет с вами?
Улыбка исчезла с лица Толбота, сменившись выражением суровой решимости.
– Он был с нами, мистрис, но два дня тому назад мы остановились на постоялом дворе в Ричмонде, и он исчез из своей спальни. Его лошадь и вещи тоже исчезли. Мы надеялись, что он поехал вперед. Но на всякий случай вчера обшарили весь город, однако не обнаружили никаких его следов.
Прежде чем Диана смогла что-то произнести в ответ, они услышали смех, доносившийся е лестницы. Взгляды всех устремились наверх, где стояла Сесили со своей хорошенькой горничной. Сестра была в светлом платье из прекрасной материи, подол которого колыхался вокруг стройных ножек, как если бы она стояла на ветру. Золотые волосы Сесили были уложены в локоны, часть которых была убрана назад, а другие живописно ложились на плечи. Даже Диане пришло на ум, что от ее появления унылый зимний день посветлел.
– Это моя сестра – Сесили, – сухо произнесла Диана. Сесили, легко ступая, стала спускаться по лестнице – казалось, она плыла. Ее улыбка приоткрыла прекрасные белые зубки, голубые глаза с любопытством оглядели одетых в грубое платье новоприбывших. Радостное выражение исчезло с ее лица.
– Послушай, дорогая, – сказала Диана, – лорд Баннастер исчез.
Сесили, вся в облаке благоухания, подошла к Толботу.
– Сэр, я не понимаю.
Тот беспомощно взглянул на Диану, но она только пожала плечами, поскольку объясняться надлежало ему.
– Мы надеялись, что он поехал вперед, горя желанием поскорее увидеть вас, мистрис, – почтительно сказал Толбот. Он тряхнул головой, как бы освобождаясь от чар Сесили. – Но раз его здесь нет, может быть, мы имеем дело с преступлением. – Он посмотрел на двух своих солдат, которые тоже помрачнели, а затем снова обратился к Диане: – Мы бы хотели расспросить жителей окрестных деревень, ваших арендаторов и солдат. Вы, надеюсь, не против?
Сесили шагнула вперед, встав перед Дианой, как бы показывая, что ей принадлежит главная роль.
– Разумеется, сэр. Если мы можем чем-то помочь, пожалуйста, дайте нам знать. Бедный лорд Баннастер. Мне страшно за него – пропасть в такой-то холод.
Диана отступила назад, предоставив сестре изображать, что та командует в замке Керкби-Кип. Люди Баннастера могут расспрашивать всех, кого захотят, но они не узнают ничего нового. Однако совесть не давала ей покоя, подсказывая, сколько усилий они потратят, как будут тревожиться – и все напрасно.
– Мистрис, – обратился Толбот к Сесили, – можно нам остановиться у вас, пока мы будем вести поиски в округе?
– Конечно, – сказала Сесили.
Диана внутренне содрогнулась. Глупо было надеяться, что они остановятся в Ричмонде.
Когда Толбот и его люди начали расспрашивать слуг, Диана попыталась уйти. Как всегда по утрам, ей предстояло тренироваться вместе с ее людьми, и она была рада занять себя чем-то, что отвлекало от мыслей о Баннастере.
Но прежде чем она подошла к лестнице, к ней подскочила сестра и взяла за локоть.
– О, Диана, как это ужасно!
– Да, – мрачно согласилась она.
– Он, должно быть, сильно пострадал, раз не приехал встретиться со мной.
Диана подняла бровь.
– Все его вещи исчезли из постоялого двора вместе с ним. Может быть, он уехал по своей воле?
Сесили закатила глаза.
– Нет, конечно! Он ехал сюда, чтобы увидеть меня, разве не так?
– Так нам сказали. Сесили нахмурилась.
– Диана, это не смешно. Надеюсь, ты не такая подлая, чтобы чувствовать удовлетворение.
– Я не понимаю.
– Я знаю, ты ревнуешь меня к моим поклонникам, которые не обращают внимания на тебя.
Диана сделала отстраняющий жест рукой.
– Нет, ты несправедлива ко мне. Я не завистлива и не чувствую радости оттого, что кто-то потерялся среди снегов.
Сесили недоверчиво посмотрела на нее.
– Пойду пригляжу, чтобы повар приготовил достойный обед для наших гостей.
Прежде чем подняться по лестнице, Диана через плечо бросила взгляд на людей Баннастера. Ей надо быть предельно осторожной, когда она пойдет навещать узника.
Когда несколькими часами позже Диана возвратилась с тренировки, разгоряченная, уставшая и довольная, она была готова закончить письмо в Лигу. Ей никогда не хватило бы сил одолеть опытных воинов, вооруженных мечами, но она умело оборонялась. А во владении кинжалом ей не было равных.
Диана стала раздеваться, чувствуя, как одежда липнет к ее влажному телу. Она распустила ворот рубахи и начала стаскивать ее через голову, когда у нее появилось странное ощущение. Она замерла, обшаривая глазами спальню. Что-то было… не так.
Она не заметила никакого движения. Но кто-то побывал тут, кто-то чужой.
Глаза ее остановились на сундуке, единственной ценной вещи, которая здесь имелась. Она быстро открыла его ключом, который всегда носила с собой. Она перестала дышать, когда увидела лежащий поверх арбалета свиток пергамента.
Это было послание из Лиги.
Она напряглась, ее первым побуждением было сбежать вниз и увидеть людей Баннастера – не заметит ли она какого-нибудь знака? Мог среди них быть кто-то из Лиги? Но если бы это было так, она не смогла бы так легко похитить Баннастера с постоялого двора.
Нервничая и. чуть дыша, Диана развернула пергамент. Это было легкомысленное по содержанию письмо, написанное ей якобы одной леди, с которой она познакомилась в доме брата. Непослушными пальцами она вынула восковую табличку и стала расшифровывать письмо, преобразуя каждое слово. Она так сосредоточилась на расшифровке, что не вникала в содержание, пока перед ней не оказался весь текст.
Впервые за шесть лет Лига давала ей поручение, и оно касалось Баннастера. Внутри у нее все сжалось. Оказывается, при содействии короля Лига послала Баннастера встретиться с Сесили, чтобы Диана могла пронаблюдать за ним какое-то время. Диана застонала, уставшей рукой провела по лицу. Что она наделала?
Она заставила себя читать дальше. Ей сообщали, что Баннастер часто ошибался в своих оценках, и им нужно знать, можно ли доверять этому человеку, так близко стоящему к королю. Не был ли он замешан в интригах изменников, окружавших короля? Ей предписывалось составить мнение о Баннастере и сообщить в Лигу.
Она-то боялась, что Баннастер узнал о ее причастности к смерти брата, а оказалось, что это Лига привела его к Диане. Не хочет ли Лига одновременно проверить и ее, посмотреть, как она поведет себя с человеком, брата которого она убила?
Диана осторожно опустила восковую табличку и невидящими глазами уставилась на нее. Ей дали возможность вернуть доверие, а она со своей импульсивностью уже провалила первое за шесть лет задание. Она очень долго приучала себя к постоянному самоконтролю, и с такой сестрой, как Сесили, у нее не было недостатка в практике. Лига – ее единственный шанс избежать опеки брата, и вот теперь она близка к тому, чтобы навсегда утратить этот шанс.
Но Диана была не из тех женщин, которые легко впадают в отчаяние. Она справится. Ей необходимо выполнить поручение, пусть для этого ей придется изучать Баннастера прямо в подземелье. Наверняка в такой обстановке он больше раскроется.
Она должна признать, что до сих пор его поведение было вполне объяснимым. Чтобы заставить ее заговорить, сначала он использовал гнев, а теперь перешел к мягкому убеждению, взывая к ее женской натуре. Интересно, что он еще придумает?
Ей предстоит найти способ освободить его – к Рождеству? – и не дать ему жениться на Сесили. Ничего хорошего из этого не выйдет, ведь однажды он может узнать, что его свояченица убила его брата.
Глава 4
Для Тома это был долгий-долгий день. Большую его часть он провел, обшаривая каждый дюйм каждой стены, до которой мог дотянуться. Он обнаружил расшатавшийся камень позади своей постели и в течение нескольких часов ковырял его ложкой с очень малым успехом. Но если за ним оказалось бы помещение с незапертой дверью, это мог бы быть путь к спасению.
Только бы ему избавиться от цепи. Он много часов стучал по кольцу вокруг своей лодыжки, пока она не начала кровоточить, но это его не остановило, другие страдания были посильнее. Он даже сделал попытку ковырять стену в том месте; где цепь крепилась к стене, но прочный камень не поддавался.
Время от времени он слышал колокольный звон, доносившийся издалека каждые четыре часа. Служанка пришла, когда было уже очень поздно. Она снова была одна, что казалось ему все более подозрительным. Почему ее господин продолжает удерживать его, не объясняя причины?
Открыв замок и войдя в камеру узника, она резко остановилась, уставившись на него. Он знал, что сильно испачкался и что она поймет – почему. Он улыбнулся ей с дерзким видом, который удавался ему все с большим трудом. Хотелось выплеснуть весь накопившийся гнев, но для этого время еще не пришло.
Она покачала головой, почти не проявив удивления, и стала опускать на пол все, что принесла. Это были уголь и факелы, чистые полотенца, ведро воды и даже поднос с едой. Как ей удалось донести все это?
Он представил себе, какой неутомимой она была бы в постели, и тут же тряхнул головой, чтобы избавиться от наваждения. Нельзя позволять себе отвлекаться, подумал он, но она затрудняла ему эту задачу. Почему его так притягивала эта спокойная, сильная женщина, когда обычно ему нравились женщины слабые, готовые подчиниться? Ему следует злиться на нее, думать только о побеге, а не вожделеть ее.
Справившись со своими эмоциями, он ровным голосом произнес: – Добрый вечер, мистрис.
Она распрямилась, закончив возиться с поклажей, и посмотрела на него:
– Добрый вечер, милорд.
– Ваш господин по-прежнему не хочет навестить меня?
Она ничего не ответила, ее умное лицо осталось бесстрастным.
Он улыбнулся:
– Я начинаю сомневаться, существует ли он вообще.
Она вскинула голову, но больше никак не отреагировала на это заявление. В прошлом он, должно быть, часто обижал женщин – ведь он представления не имел, как вести себя с ними. Но ему, конечно, не приходилось встречать леди, готовых опуститься до похищения.
– Вы сегодня хорошо потрудились, милорд.
– Мне нужно чем-то занять себя, дни тянутся так долго.
– Многие находят опору в Боге. Он лишь развел руками.
– Я не из них. Я сам отвечаю за свои поступки – и за свое спасение. Бог освободит меня? Сомневаюсь.
Она наблюдала за ним с явным удивлением.
– В ваших словах много горечи, милорд.
– Что неудивительно, если учесть, что все детство и юность я провел, готовясь против своей воли стать священником.
Она замерла, рука ее застыла на салфетке, которую она собиралась снять c подноса.
– Разве ваш господин не рассказывал вам этого? – продолжил он. – Все, кто знает меня, наслышаны и о моем прошлом.
– Живя здесь, в глуши Йоркшира, я ничего о вас не знала, милорд. И все же скажу: не Бог виноват в том, что вас заставляли стать священником, а люди. Не на них ли должен быть направлен ваш гнев?
Она сняла с подноса салфетку и сделала вид, что поднимается, чтобы уйти. Он не хотел, чтобы она уходила.
– Трудно гневаться на мертвого, – сказал он. – Я унаследовал титул виконта от моего брата, который умер при загадочных обстоятельствах.
Она опустила голову.
– Вы перенесли трагедию, милорд.
– Однако же я избежал участи, которой не желал, так что в каком-то смысле это не было трагедией для меня.
Он сел, как всегда делал, приступая к еде, так, что поднос оказался между ними. Она снова пристально наблюдала за ним; глаза ее были цвета окружающего их камня и такими же непроницаемыми. Стояла тишина. Девушка излучала спокойствие, и это внушало уважение. «Вера ли помогает ей? Или выработанное умение принимать то, что должно принять?» – гадал он.
– Так вы… сожалеете о смерти брата? – с сомнением спросила она.
На ее лице было написано любопытство, и он знал, что ему следует удовлетворить его в надежде обнаружить ее слабое место.
– Вы считаете меня бессердечным ублюдком, который обрадовался его смерти? – Он взял каравай хлеба, разломил его пополам и бросил ей половину. Она поймала хлеб, выказав превосходную реакцию. – Я могу искренне сказать, что оплакивал его – или того, каким я его считал. В конце концов, он не был хорошим человеком, и убить его могли многие. – Он не сказал ей, что испытывает заслуживающее порицания облегчение.
Ему показалось, что она напряглась.
– Ну, это было убийство, негодяя так и не нашли.
Вынужденная ложь. Но ей казалось, что даже после стольких лет ему хотелось защитить бедную неизвестную женщину.
Она медленно намазывала масло на хлеб.
– Должно быть, это трудно переносить.
– Я привык. Какая-то часть меня еще жаждет узнать правду, но другая часть смирилась с тем, что я никогда ее не узнаю. Но я не отказался от поисков. – Именно это он всегда говорил всем, кто спрашивал.
Она кивнула, не поднимая глаз от еды, словно была не в силах встретиться с ним взглядом. Видимо, она не привыкла к тому, что мужчины так откровенно говорят с ней, решил он, особенно если она действительно служанка, за которую себя выдает. Ему не нравилось обсуждать свое прошлое с незнакомой женщиной, но если это может помочь ему склонить ее на свою сторону, он признается в своих грехах.
Диана чувствовала себя загнанной в ловушку, зная, что ей следует выслушивать все, что он пожелает сказать. Ее удивляло, что она испытывала чувство вины за то, что должна будет изложить все им сказанное в своем донесении в Лигу. Но чувства придется оставить в стороне во имя справедливости. Если Баннастер заслужит доверие Лиги, эта влиятельная организация, может быть, перестанет ощущать свою вину за то, что сделала его главным подозреваемым в смерти брата. Диане надо найти способ заставить его больше рассказать о себе.
Она отщипнула от куска вареной говядины и стала есть, отметив, что только тогда он взял остальное. Прожевав, она спросила:
– Даже если вы не хотели стать священником, наверное, было трудно оставить все в прошлом и начать другую жизнь?
Он рассматривал ее сузившимися глазами, его челюсть медленно двигалась. Она чувствовала себя неуверенно, понимая, что перед ней умный человек. Ее вопросы явно не походили на те, что могла бы задать простая служанка.
Он отпил вина и только потом сказал:
– Не могу найти слов, чтобы описать, как мне хотелось забыть, что я был священнослужителем, и поскорее стать таким, как все остальные. Но большинство мужчин проводят половину жизни на арене для состязаний, а я боялся даже взяться за меч.
Она молчала, просто смотрела на него широко открытыми глазами, как бы удивляясь таким откровениям.
– Я понимал, что не смогу командовать своими людьми, если не завоюю их уважение, и весь ушел в тренировки. Хотя мне было всего восемнадцать лет, я начинал как оруженосец, которыми обычно бывают мальчишки, только что оторвавшиеся от материнских юбок.
– Но вы были виконтом, – сказала она, искренне восхищаясь его стойкостью.
– Мне необходимо было стать рыцарем. Я тренировался больше, чем все другие, днями напролет, пока не становилось совсем темно. И постепенно стал пользоваться уважением.
«Но вам не удалось завоевать уважение других пэров», – думала Диана, зная, что отчасти виновата в этом она сама. Что, если подозрения, которые она навлекла на него, и привели его к необдуманным поступкам?
– И вас посвятили в рыцари? – спросила она.
– Именно этого я твердо решил добиться. – Он посмотрел на нее и улыбнулся, – И вот когда я был уже близок к очень важной цели, вы с вашим господином встали на моем пути.
Она смотрела, как он вгрызается в сочную грушу.
– И что это за цель, милорд?
– Вы уже знаете. Откуда-то вашему господину стало известно, что я отправился на север искать расположения благородной дамы.
Ей не следовало давать ему понять, что она знает это, но сожалеть было поздно.
– Господину нетрудно было догадаться. Одежда, которую вы взяли с собой, подарок, то, как далеко вы отъехали от дома в это время года…
– Так он знает, откуда я. – Баннастер кивнул, как если бы это подтверждало его соображения.
Он уже догадался, что похищение было совершено по личным мотивам, а не из корыстных расчетов неведомого «хозяина».
– Я только повторила вам, что он сказал, – чуть слышно пробормотала Диана неуверенным голосом, будто она боялась, что будет наказана.
Баннастер постарался улыбнуться ей, как бы желая заслужить прощение за многочисленные проступки.
– Да, это из-за женщины я пустился в путь в ваш Богом забытый край.
Она склонила голову, как бы в растерянности.
– Простите мою смелость, но меня удивляет, что вы не женаты.
Что-то изменилось в его глазах, они потемнели.
– Я пытался, – сказал он беспечно. – Но все попытки кончались ничем.
По большей части из-за собственных ошибок, подумала она с сарказмом.
– Но, как и положено мужчине, я не теряю надежды, – добавил он.
– Кто она?
Его улыбка стала шире.
– Думаю, это не та информация, которую я хотел бы сообщить вашему господину. Но поймите, мне необходимо поехать к ней, вам нужно освободить меня.
Диана поднялась, оставив ему поднос.
– Милорд…
Помрачнев, он вскочил на ноги. Она слышала, как загремела, натянувшись, цепь, видела, как сжались в кулаки его руки, но лицо его выразило только озабоченность.
– Я не позволю ему обидеть вас, если вы освободите меня, – произнес Баннастер приглушенным настойчивым голосом. – Если вы захотите, я увезу вас далеко отсюда, обеспечу вам лучшую жизнь. Я смогу найти вам мужа.
Она подняла голову.
– А почему вы решили, что у меня его нет?
– Догадался, – сказал он мягко, с ребячливой бравадой.
Она не смогла не покраснеть, вспомнив, как уставилась на него, когда он мылся почти голый.
Отступив к двери, она заговорила почти умоляюще:
– Не просите у меня помощи, милорд. Я… привязана к этому месту. Это мой дом.
Она повернулась спиной к нему, не реагируя на его слова: «Но, хозяйка, пожалуйста, выслушайте меня».
Оставив принесенные припасы там, где он мог достать их, она вышла, закрыла дверь и повернула ключ в замке. Ключ плохо поворачивался, каждый раз после возни с замком у нее болели пальцы. Она дошла до лестницы, после чего неслышно повернула обратно, желая узнать, чем он занялся после ее ухода. Может быть, в отчаянии выкрикивает проклятия? Швыряет поднос в стену? Выходит из себя?
Ничего подобного. Она слышала только то, что он двигается. Что же он делает? У самых дверей она опустилась на корточки, радуясь, что на ней головной убор, скрывающий светлые волосы. Она осторожно приподнялась и заглянула через забранное решеткой окошко. К ее удивлению, он двигался по своей камере, совершая движения, как будто в руке у него был меч, нанося удары, парируя их, прыгая над невидимым клинком воображаемого противника. На его лице застыло выражение свирепой сосредоточенности, как если бы энергичными движениями он перебарывал свое состояние, крах своих планов.
Он не сдался, думала она, ощущая легкую слабость внутри, когда в ее воображении возникала пробегающая по его мышцам волна, уходящая в низ живота. Он тяжким трудом приобретал умения, необходимые лорду, чтобы вести за собой своих вассалов и обучать их военному делу. Он мог бы просто принять наследство как должное, тратить деньги и жить в свое удовольствие, но он хотел, чтобы его люди знали, что он достоин быть их вожаком.
Еще один день прошел. Диана теперь собиралась с духом каждый раз, когда она входила в подземелье. Доброта и терпение Баннастера подавляли ее, заставляли все сильнее ощущать свою вину. Поскольку он не нашел способа вырваться на свободу, она стала его единственной надеждой. Он прибегнет к помощи своего обаяния – большинство женщин поддались бы на такую уловку. Она не могла понять, как этот же самый человек мог запереть женщину в башне и отправиться просить позволения жениться на ней.
Но… таков ли истинный виконт Баннастер? Он, конечно же, притворяется, чтобы завоевать ее доверие. Ей надо научиться видеть то, что скрыто, докопаться до сущности, прячущейся за шелухой любезных слов.
И как ее угораздило сделать такую глупость?
К ночи люди Баннастера воротились, напрасно обыскав все вокруг. Они пребывали все в большей тревоге, опасаясь за жизнь своего господина. Сесили то впадала в злобную подавленность, то жаловалась на свою горькую судьбу, и Диана чувствовала себя в ловушке.
Это должно произойти сегодня утром, решил Том. Он проснулся от колокольного звона. Он знал, что скоро там, наверху, все будут в церкви. Если служанка не изменит своих привычек, она принесет ему пищу после обедни, когда все обитатели замка займутся обычными делами.
Том принялся ходить, слушая звяканье цепи. В лодыжке ощущалась тупая боль. Он чувствовал себя пойманным животным, жаждал света и свежего воздуха. Хотя было всего лишь утро третьего дня в заточении, он почти не помнил, как выглядит небо и что значит быть свободным. Он продолжал разбивать оковы, и, хотя добился некоторого успеха, дело продвигалось медленно. Весь его мир сузился и ограничивался четырьмя стенами – и женщиной.
Он даже не знает ее имени, подумал он с горестным изумлением. Но все время думает о ней – когда не размышляет о том, как убежать. Он мог представить себе, как она движется, – уверенно, но с некоторой робостью. В ней было нечто, заставляющее воображать ее в постели. Не пряталась ли за внешней невозмутимостью страстная натура? Может быть, в глазах, которые она опускала, тлело пламя?
