Текст книги "Влюбиться в звезду"
Автор книги: Джулия Лэндон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 20 страниц)
Глава 26
В Мемфисе
На этой неделе «Стайлуоч» загарпунил большого жирного кита – мы с редактором заметили Одри Лару в уличном кафе, где мегазвезда пила кофе. Она находится в городе в рамках своего турне «Вне себя», которое, если верить пресс-релизам и пресс-агентам, проходит при полных аншлагах по всем Соединенным Штатам. Можете убедиться сами – мисс Лару как раз демонстрирует свой стиль в Мемфисе.
Впрочем, это не важно; как сказал наш редактор (самый что ни на есть образец американского мужчины), Лару – очень знойная штучка. Одри пила кофе латте с обезжиренными сливками. Я знаю точно, потому что спросила у парня за стойкой. И еще одно – просто невозможно повести себя любезнее, чем Одри. Она позволила нам сделать этот восхитительный снимок.
«Дейли Мемфис стайлуоч».
Теги данной записи: искусство, выступления, театр
Категория: Новости/текущие события
Комментарии (240)
Розы и шипы
Одри Лару, вырвавшаяся на музыкальную сцену страны со своим хитом «Срыв», демонстрирует нам, что у нее хватает пороху на новый альбом, «Вне себя». Ее многосторонность вдохновляет – она то заводит зал, то проникновенно поет нежные песни о любви. Самое главное место в этом альбоме занимает титульная песня «Вне себя» – слушатели просто вне себя от желания скорее купить этот диск.
«Пипл мэгэзин».
Скачать: песня «Вне себя»
В концертном зале было полно дел по обеспечению безопасности. Джек, Тед и все остальные работали в бешеном темпе, а технический персонал обеспечивал бесперебойную работу сцены. Только ближе к вечеру Джек сумел вырваться за кулисы, чтобы посмотреть, как там Одри.
Он услышал, как играет оркестр в комнате в конце коридора, но музыка без усилителей звучала немного странно. Шагая в ту сторону, услышал он и голос Одри, эхом отдававшийся по всему коридору. Она не пела, а раз говаривала на повышенных тонах. Джек мгновенно поду мал о Боннере: наверное, они ссорятся.
Он подошел ближе к комнате и решил, что Одри очень расстроена.
– Мы повторяем это день за днем, но каждый вечер получается одно и то же – переход мы портим!
Переход? В ответ на ее слова послышались приглушенные мужские голоса, гитарный аккорд, и снова Одри:
– Мне так надоели эти оправдания! Мне наплевать, сколько еще мы тут просидим, наплевать, если мы опоздаем с выходом на сцену, пусть хоть на час, – я хочу, что бы сегодня вечером этот переход был идеальным!
Последние слова прозвучали очень громко – Кортни распахнула дверь и выскочила из комнаты. Заметив Джека, она притворилась, что споткнулась, и прижала руку ко лбу.
– Там настоящая преисподняя, – сообщила Кортни. – Она сегодня такая стерва… Что ты с ней сделал? – блудливо улыбнувшись, спросила она.
– Репетиция надолго? – поинтересовался Джек.
– Пока не сделают переход идеальным – разве ты не слышал? А почему такой интерес, красавчик? Хочешь что-то предложить Одри? – Ее взгляд скользнул на ширинку Джека.
– А почему столько любопытства, секс-бомбочка? Ревнуешь?
Кортни расхохоталась и небрежно провела пальцем по его груди.
– Ревную. Лучше бы ты проявлял столько интереса ко всем нам, чем к одной Одри.
Джек схватил руку, уже подбиравшуюся к ремню, и отвел ее в сторону.
– Ты когда-нибудь слышала про сексуальные домогательства? Кроме того, мне казалось, что вы с Тедом уже подбираете себе уютный домик за белым забором.
– С Тедом? – Она скривилась. – Это он такое скачал? Ни за что на свете – я просто забавлялась.
Тед ничего не говорил, но Джек был совершенно уверен – Тед вовсе не думает, что они «просто забавлялись».
– Очень трогательно, Кортни, – спать с каждым парнем на работе.
– Заткнись, – нахмурилась она. – Не более трогательно, чем спать с женщиной, которая практически уже помолвлена, – добавила она и зашагала прочь.
Покачав головой, Джек вошел в репетиционную комнату.
Одри едва взглянула на него – она сидела, нагнувшись над гитарой, и разбиралась с песней. Один из оркестрантов посмотрел на Джека и возвел глаза к потолку.
Джек встал у стены, слушая, как они репетируют. Он не был большим специалистом, но даже ему стало понятно, что сегодня Одри не в форме. Гитара фальшивила, а голос звучал натянуто. Когда Одри в конце концов завершила репетицию, причем опять встала в позу звезды, предупредив, что лучше им всем взять себя в руки перед вечерним шоу, Джек отошел в сторону и дождался, когда помещение опустеет.
Только после этого Одри посмотрела на него, убирая гитару в футляр.
– Кто-нибудь из рабочих сцены придет сюда, чтобы собрать все это дерьмо, – пробормотала она. – Так что будь любезен, стой, где стоишь.
Джек поднял бровь.
– Я тоже очень рад тебя видеть.
Одри вздрогнула и вздохнула:
– Извини.
– В чем дело, лапочка? Похоже, ты сегодня немного не в духе.
– Не в духе? – хмыкнула она. – Да ты представления не имеешь насколько.
– Не хочешь поделиться?
– Честно говоря, нет, – негромко ответила она.
Ладно, она не хочет рассказывать ему про свой разговор с Лукасом, это понятно. Но почему бы им просто не поужинать после концерта и не обсудить свои дальнейшие шаги? Джек немного поднажал:
– Насколько я понимаю, с Лукасом все прошло не очень хорошо?
– Ты так думаешь?
– Он тебе что-то сделал? Он угрожал?
– Нет! – отрезала Одри и нахмурилась, как будто такое предположение было за гранью возможного. – Он напомнил мне о том, чем мы были друг для друга, как много работали, чтобы попасть сюда, и сколько он для меня сделал. И все это чистая правда.
Она смотрела в пол, избегая взгляда Джека, и он задержал дыхание, ожидая, что сейчас Одри скажет, что совершила большую ошибку и эта ошибка – он. И, чувствуя, как все внутри сжимается, понял – если она и вправду такое скажет, это будет для него катастрофой.
Но Одри этого не сказала. Она посмотрела на него зелеными глазами, полными такой болью и смятением, что он не смог оставаться там, где стоял. В три огромных шага Джек пересек комнату и заключил ее в свои объятия, защищая от всего мира.
– Я не знаю, что делать, – прорыдала Одри ему в воротник. – Я так ужасно чувствую себя! Все это кажется мне несправедливым, и я себя чувствую такой чертовски виноватой!
– Я понимаю, – произнес Джек. – Я и сам это чувствую.
– Я не знаю, что делать! – повторила Одри.
Он хотел сказать ей, что делать. Он хотел сказать, что с Боннером покончено и нужно просто поставить его перед фактом: поступить так, как поступают мужчины. Но Одри – не мужчина; и какая-то часть Джека – та часть, что научилась хоть чему-то во время его недолгих отношений с женщинами, – подсказывала, что Одри должна справиться с этим сама. Не важно, насколько неудачным было начало – если у них имеется хоть какая-то надежда на будущее, Одри просто обязана это сделать.
– Ладно, – произнесла она, отодвигаясь от Джека. – Ладно, но я не могу сделать это сейчас, Джек. Мне нужно готовиться к шоу.
– Хорошо, милая, – мягко сказал Джек и провел рукой по ее волосам. – Я знаю, что это трудно… но вместе мы справимся.
– Да, – без уверенности в голосе отозвалась Одри.
– Когда я тебя увижу?
Она покачала головой; в глазах блеснули слезы.
– Не знаю. Честно, не знаю… как только я смогу выбраться – это все, что я могу тебе сказать. Мне необходимо видеться с тобой, Джек. Мне нужно быть с тобой. Просто я не знаю, как все это сделать, не путая все еще сильнее, чем оно уже запуталось.
– Ладно, – сказал он, успокаивая, и наклонился, чтобы поцеловать Одри. Он прикоснулся к ее губам очень нежно, взяв в ладони ее лицо.
Пальцы Одри сомкнулись на его запястьях. Она отчаянно цеплялась за Джека, на мгновение прильнув к нему. Боже, как ему хотелось подхватить ее на руки и унести подальше отсюда! Но Одри уже выпрямилась, улыбнулась дрожащими губами и отвела его руку от своего лица.
– Мне пора. – Она обошла Джека и вышла из комнаты.
Джек смотрел ей вслед с нелегким чувством – может быть, пройдет целая вечность, прежде чем он сможет сно ва обнять ее.
Одри сидела у парикмахера со странным ощущением, что находится вне своего тела и наблюдает за собой со стороны. Лукас околачивался рядом, изо всех сил ее поддерживая, терпимо относясь к ее дурному настроению, спрашивая, что она хочет делать с теми образцами духов, которые доставили сегодня, и все это никак не улучшало ее состояния.
Лукас просиял, когда принесли две дюжины кремовых роз на длинных стеблях, которые он заказал. Когда-то в Техасе он дарил ей по одной-единственной кремовой розе после каждого выступления. Тогда это было все, что он мог себе позволить с их заработками, но это было нечто особое, только для них двоих. Когда Одри увидела эти розы, все у нее внутри сжалось.
– Помнишь? – ласково спросил он.
– Конечно. Зря ты их купил.
Он растерялся, но тут же улыбнулся:
– Как я мог не купить их? – Он вытащил карточку и протянул ее Одри. Она развернула ее и прочитала: «Не переставай верить в нас». Одри подняла на него глаза; Лукас опять улыбнулся.
Одри отвернулась.
В течение долгих месяцев Лукас не проявил к ней столько внимания, сколько за один этот день, и Одри все это не нравилось. Ей казалось, что она задыхается. Она понимала, что он делает; Лукас пытается поднять ее на пьедестал, дать ей понять, что он, возможно, плохо справлялся со своим делом обожания Одри, но теперь хочет все исправить.
Это было странно – она так давно мечтала о том, чтобы их отношения изменились, а теперь его внезапные попытки все исправить вызывали отвращение. Она больше ничего не хотела. Время ушло, и ей не нужны были эти перемены.
Кроме того, ей не нравилось, что перед ней пресмыкаются, а Лукас делал именно это.
Одри не нашла убежища и на сцене. Концерт этим вечером словно то и дело сбивался с такта. Голос звучал чересчур резко, и даже зрители, обычно пронзительно кричавшие и визжавшие, сегодня казались необычно подавленными. Шоу тянулось целую вечность, а когда все-таки закончилось (к ее огромному облегчению), Одри вместо обычного подъема ощущала страшное изнеможение.
Может, именно поэтому она в последний момент изменила свой выход на бис. Заметив краем глаза, что Лукас накидывает на шею ремень от гитары, готовясь выйти на сцену и присоединиться к ней, как делал это с самого первого шоу, Одри удивила и себя, и оркестр тем, что начала играть свою старую балладу «Только я»… «Не сегодня, Лукас…»
Его это не обрадовало – она буквально ощущала, как его взгляд прожигает ее насквозь.
Позже, в комнате для приемов, Одри пыталась избегать его, но без толку. Скрыться от Лукаса невозможно.
– Отличное шоу, – бросил он, усаживаясь рядом с ней у стойки бара.
– Издеваешься? Кошмарное.
– Нет, не издеваюсь, – ответил он и поджал губы, дожидаясь, когда заговорит она.
– Я кое-что изменила, – произнесла Одри, глядя на него. – Что ты об этом думаешь?
– Что я думаю? – Она слишком хорошо знала Лукаса и понимала, что он едва удерживается, чтобы не накинуться на нее. – Думаю, это было здорово, – выдавил он на конец.
– Здорово, – кивнув, повторила Одри. – Здорово. – И, оставив его одного, пошла искать Кортни, чтобы вернуться в отель.
Лукас вошел в их люкс часа в четыре утра. Одри почти не сомкнула глаз, слишком много мыслей вихрилось в голове, она ругала себя за то, что не подумала об отдельных номерах. Она слышала, как Лукас бродит по гостиной, потом он, спотыкаясь, ввалился в спальню, в темноте наткнулся на ее сумку, все же нашел дорогу в ванную и за крыл дверь. Через несколько минут вышел оттуда и скользнул под бочок к Одри.
Она сильно зажмурилась и постаралась не шевелиться. Но он придвинулся к ней ближе, обнял ее и прижался к спине. У Одри вырвался возглас омерзения. Она подскочила и, хлопнув Лукаса по руке, почти выпрыгнула из кровати.
– Крошка, что такое? – спросил он, широко раскинув руки и глядя на нее пьяными глазами.
– Что ты делаешь? – сердито воскликнула Одри.
– В каком смысле? Хочу заняться любовью со своей девушкой.
– О Боже мой! Да ты вообще помнишь хоть что-нибудь из случившегося за последние сутки?
– Неужели ты думаешь, что я могу забыть хотя бы одно гребаное слово? – возмутился Лукас, откинулся на подушку и прикрыл глаза рукой. – Я просто подумал, что если мы займемся любовью, ты вспомнишь, как хорошо нам было вместе!
– Господи Иисусе! Мы не занимались сексом полгода! – раздраженно произнесла Одри. – А теперь ты вдруг решил, что настал самый подходящий момент? Ты внезапно узнаешь новости, ты неожиданно начинаешь уделять мне массу внимания и считаешь, что это непременно заставит меня чувствовать себя по-другому.
– А что я должен делать? – заорал Лукас. – Может, ты хочешь, чтобы я лег спать на пол, а ты будешь перешагивать через меня на своих шпильках, да? Это поможет тебе чувствовать себя победительницей?
– Это глупо, – рассердилась Одри. – Тебе нужно просто уйти ночевать в другой номер.
Лукас убрал руку с глаз и посмотрел на нее.
– Что? Ты дала мне слово, что мы по крайней мере сможем обсудить все это…
– Я не собираюсь ничего обсуждать в четыре утра, ясно? И то, что ты ночуешь здесь, неправильно! – закричала Одри, обводя резкими жестами их общий люкс.
Лукас собрался с силами и с трудом встал на ноги.
– Наверное, то, что я выхожу с тобой на сцену, тоже неправильно? – съехидничал он, голышом обходя спальню в поисках хоть какой-то одежды.
Одри ничего не ответила. Да и что тут говорить – он попал в самую точку. Она действительно больше не считала это правильным.
Лукас отыскал какие-то шорты и быстро их надел. Потом нашел майку и, натягивая ее через голову, произнес:
– Я доверял тебе, Одри. Я верил тебе всем сердцем и всей жизнью. Просто не понимаю – после всего того, что я для тебя сделал, после всех жертв, на которые я пошел, чтобы сделать тебя звездой, ты готова вышвырнуть меня прочь, как какую-нибудь фанатичную поклонницу!
– Я тебя никуда не вышвыриваю. Я просто прошу, чтобы ты уважал мои желания!
– Не знаю, как это называется на твоей планете, а на моей, если девушка просит парня переночевать где-нибудь в другом месте, это и называется вышвырнуть его за дверь.
Одри почувствовала, что головная боль возвращается, и прижала ладонь к виску.
– Неужели я так много прошу?
Лукас взглянул на нее:
– И когда мы поговорим?
– Мы уже разговаривали, Лукас! И вчера, и сегодня утром в кофейне!
– Это не считается, – презрительно усмехнулся он. – Там были фотографы и фанаты, и все они на нас пялились. – Он подбоченился. – Нам нужно поговорить по-настоящему. Ты обрушила на меня свою сногсшибательную новость, и теперь мне требуется время, чтобы прийти в себя, понимаешь? И даже если я не смогу убедить тебя дать мне еще один шанс, нам все равно нужно обсудить очень многое, если ты хочешь от меня уйти.
– Да, хорошо, – ответила Одри, чувствуя, что опять погружается в океан собственной вины. – Когда приедем в Литл-Рок, у нас будет время, и мы поговорим.
Лукас некоторое время пристально всматривался в нее.
– Ладно, – негромко произнес он. – Но если ты от кажешься разговаривать со мной и в Литл-Роке, я не отвечаю за то, что скажу или сделаю.
Одри возвела глаза к потолку и выразительно посмотрела на кровать.
– Есть еще кое-что, – сказал Лукас, внимательно глядя на Одри. – Дай мне слово, что с ним ты тоже видеться не будешь.
Одри моргнула:
– Что?
– Это будет справедливо! Хотя бы этого я заслуживаю, Оди? – спросил он, назвав ее старым семейным прозвищем. – Я выпрашиваю у тебя шанс просто быть услышанным, но ты не услышишь ни одного моего слова, если будешь продолжать трахаться с ним!
Сердце в груди Одри сильно задрожало.
– Убирайся отсюда, – тихо сказала она.
– Обещай мне! – неистово вскричал Лукас.
Двадцать четыре часа, подумала Одри. Нужно выдержать несчастных двадцать четыре часа и дать ему шанс быть услышанным. Это всего один день за все те дни, что Лукас отдал ей. Он в таком отчаянии.
Одри дала обещание.
Глава 27
Музыкальная сцена Мемфиса
Одри Лару: «Вне себя»
Вступление Лукаса Боннера
Концертный зал «Мид-Саут», Мемфис, Теннесси
Если и можно что-то сказать в пользу Лукаса Боннера, так только спасибо за участие в работе над последними песнями Одри Лару. Кроме того, всем известно, что он и мисс Лару – пылкая парочка, если выражаться романтически, и Боннеру надо покрепче за это держаться, потому что как исполнитель он крайне однообразен и скучен. Его вступительному номеру недостает качества, которого ждешь на выступлении Лару, а музыка не вдохновляет, Боннеру следовало бы подумать о том, чтобы отложить свою гитару и стать ее менеджером «на полную ставку».
И о хорошем. Одри Лару прекрасна, несмотря на все слухи о ее надменности. У этой девушки, вне всякого сомнения, очень сильные легкие. Маркетологи наверняка в восторге от ее диска «Вне себя», и, должна признаться, это действительно здорово. Однако за исключением некоторых зажигательных номеров, в том числе «Вне себя», «Срыв» и «Возьми меня», остальные мелодии звучат довольно обобщенно. Впрочем, Лару умудряется все исправить во второй половине шоу, исполнив несколько восхитительных баллад. «Осколки моего сердца», «Сложные меры» и «Еще раз любима» просто великолепны, они представляют собой проникновенное альтернативное сочетание мелодий.
С вами была Дайана Кролл, одетая в кожу, – сексуальная и знойная.
Следующим утром Джек наблюдал за погрузкой, когда увидел Одри, садившуюся в автобус. После короткой вчерашней встречи в репетиционном зале Джек увидел ее в первый раз.
Он быстро оглянулся и направился к Одри.
– Привет, Джо, – сказал он одному из телохранителей, открывая дверь в автобус.
– Привет, Джек, – отозвался Джо и помахал ему, видимо, не имея ничего против того, что Джек тоже садится в этот автобус.
Джек осторожно прошел вглубь, ожидая, что в любую секунду из одной из спальных ниш выскочит Боннер, Кортни или еще кто-нибудь и спросит его, что он тут делает. К счастью, в автобусе вообще никого не было. Удивительно, но они оказались здесь одни – настоящее благословение! Дверь в спальню была открыта. Джек в последний раз оглянулся и переступил порог.
Одри стояла у дальнего конца кровати, втиснутой в узкое пространство. Бруно валялся на кровати. Лицо Одри осветилось удивлением и восхищением, но улыбка моментально исчезла, а на лице отразилось сразу множество разнообразных эмоций. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем один из них шевельнулся. Наконец Одри прошептала его имя.
Она кинулась к Джеку. Он обнял ее за талию, пытаясь сохранить равновесие; Одри обвила его руками и уткнулась лицом в шею, целуя его. Джек притянул ее к себе и прижался к ее волосам, вдыхая их аромат.
Одри взяла его лицо в ладони; она целовала его губы, щеки, глаза.
– Боже, я так по тебе скучала, – бормотала она между поцелуями.
– Не ты одна, – отозвался Джек, поворачивая ее и прижимая к фальшивой обшивке. Ее тело неистово откликалось на его прикосновения.
– Вчера ночью я его выгнала, – задыхаясь, произнесла Одри. Руки Джека блуждали по ее телу. Она снова поцеловала его – ее язык у него во рту, ее тело прижимается к его. Рука Джека скользнула ей под блузку, лаская обнаженную кожу, двигаясь вверх, к совершенным холмам ее грудей.
– Я чуть с ума не сошел, так хотел к тебе прикоснуться! – прорычал Джек. – Видел тебя на сцене, а думал только о том, как снова оказаться в тебе.
Одри застонала и опять поцеловала его. Ладонь Джека нежно погладила все ее изгибы, приласкала по очереди обе груди и поползла вниз.
Одри ахнула ему в губы. Он нажал сильнее, но она вдруг отвернулась в сторону.
– Нет, – грубовато сказала Одри. – Я не могу.
– Никто не войдет, – негромко произнес Джек. – Еще очень рано – у нас полно времени.
– Но я пообещала…
Джек замер, не отрывая губ от ее волос.
– Пообещала?
– Я пообещала ему, – слабым голоском сказала Одри.
Джек, прищурившись, уперся обеими руками в обшивку, пригвоздив Одри к стене, наклонился и посмотрел ей в глаза.
– Что ты ему пообещала?
– Что мы не будем с тобой видеться, пока я не поговорю с ним…
– О Господи…
– Я должна была! – в отчаянии воскликнула Одри, увидев взгляд Джека. – Послушай, Джек, дай мне передышку – все оказалось гораздо сложнее, чем я думала!
– Непохоже, чтобы тебе было слишком сложно дать ему обещание держаться от меня подальше, – произнес он, изо всех сил пытаясь увидеть всю ситуацию ее глазами. – Пойми меня правильно, Одри, – мне совсем не хочется, чтобы тебе было трудно. Но все закончится раньше, чем ты успеешь оглянуться, и ты не обязана… ничего ему обещать!
Одри тяжело вздохнула.
– Меня угнетает чувство вины. Мне кажется, я просто не в состоянии нормально соображать.
Джек почувствовал, как внутри у него все сжалось, выпрямился и уронил руки.
– Что ты ему сказала?
– Если честно, не знаю, – ответила Одри, опустившись на край кровати.
«Дыши, – велел себе Джек. – Дыши».
– Ты не знаешь?
– Ну да, я сказала ему, что люблю тебя… – Она опять вздохнула. – Собственно, он сам догадался, что мы были вместе. И как ты и сам можешь предположить, воспринял это не очень хорошо. Я сказала ему, что полюбила тебя, что не хотела, чтобы это случилось, но это произошло, и… и он думает, что я должна дать ему возможность все исправить.
– Немножко поздно, тебе не кажется? – поспешно спросил Джек. – Я полагал, что мы с тобой уже переступили эту черту.
– Верно. Я знаю… но…
– «Но»?
Одри подняла на него взгляд. Ее глаза молили о понимании.
– Но… я столько времени была с Лукасом, и он столько для меня сделал…
– Одри, очнись! Не позволяй ему давить на тебя, – произнес Джек, присаживаясь перед ней на корточки. – Он хочет, чтобы ты чувствовала себя виноватой, потому что очень сильно в тебе нуждается.
– Мне кажется, он говорит это, потому что верит в свои слова. Мы в самом деле очень долго были вместе, Джек. И для нас обоих очень тяжело взять и просто все зачеркнуть. Я обязана хоть немного его уважать, я обязана ему объяснением и обязана дать ему шанс обсудить все это. В конце концов, именно я разорвала наши отношения. – Она поморщилась, сказав это, словно слова причиняли ей боль.
– Одри…
– И я думаю, что он прав. Я не могу игнорировать все то, что он для меня сделал.
– Подожди, подожди, – произнес Джек, взяв ее за руку и чувствуя настоящее отчаяние. – Что ты такое говоришь? Ты собираешься дать ему шанс? Ты должна понять, что Боннеру есть что терять, если ты прекратишь ваши отношения, он будет сражаться, как цепной пес, чтобы защитить все то, что имеет рядом с тобой!
Одри застонала, вырвала руку и закрыла лицо руками.
Джек слегка сжал ее колено.
– Подумай об этом, Одри. У него нет никаких шансов добиться чего-нибудь без тебя, потому что у него нет таланта. Не будет никаких записей, никаких выступлений для разогрева публики. Ты когда-нибудь обращала внимание на то, что всякий раз, когда тебя находят газетчики, ты вдвоем с Боннером? В месте, куда предложил сходить он? Он использует тебя, чтобы упоминалось и его имя. Он все равно что Кевин для Бритни – если ты уйдешь, он канет в безвестность.
– Это неправда, – сказала Одри, убирая руки от лица и хмурясь.
– Правда, черт возьми. Он понимает – если уйдешь ты, уплывет и его лодка к славе.
– А ты не думаешь, что, может быть, он и в самом деле любит меня и не хочет, чтобы наши отношения закончились? – раздраженно спросила Одри.
– Конечно, думаю. Я знаю, что он тебя любит – дураком бы он был, если бы не любил тебя. Но он теряет не только тебя, он теряет слишком многое.
– Джек! – воскликнула Одри, встала и обогнула кровать, насколько позволяло узкое пространство спальни. – Ну и что в этом нового? Да все вокруг меня плывут к славе в одной лодке! И не только Лукас – это и оркестр, и Кортни, и администраторы, и даже Мицци! Даже ты, если хорошенько подумать.
– Я? – изумленно спросил он, выпрямляясь в полный рост. – Я не ищу славы!
– Не ищешь, но и ты используешь меня, чтобы получить то, что хочешь.
Джек прищурился:
– О чем, черт возьми, ты толкуешь?
– О твоей летной школе, – ответила она. – Ты поехал в турне, чтобы заработать денег для твоей летной школы. Мы с тобой оба знаем, что ты не сможешь заработать столько, сколько тебе требуется, с «Анонимными экстремалами», зато сможешь со мной.
Она могла бы с тем же успехом ударить его под дых.
– Ты шутишь, да?
– Нет, не шучу! Ведь это правда? Ой, не смотри на меня так – мне не жалко этих денег! Я просто пытаюсь тебе объяснить, но делаю это плохо.
– Если ты думаешь, что я здесь, с тобой, во всей этой неразберихе исключительно ради денег, то я не возьму у тебя ни единого чертова гроша! И для полной ясности, – добавил он, придвигаясь к Одри ближе, взяв ее одним пальцем за подбородок и заставив посмотреть на себя, – уточню: я не заставлял тебя устраивать эту неразбериху.
– Ради всего святого, не нужно пороть горячку! Я просто пытаюсь тебе объяснить, что у каждого, кто оказывается рядом со мной, есть на это какая-то своя причина. Люди не работают только ради меня, – сказала Одри. – А Лукас… Лукас был со мной тогда, когда других причин, кроме меня, не существовало, и я чувствую, что обязана ему.
Джек нахмурился еще сильнее; Одри резко отвернулась.
– Помоги мне выпутаться из этого, Джек. Я не хочу больше быть с Лукасом. Я хочу быть с тобой. Но я хочу закончить все достойно, а мы с тобой поступили нечестно.
Он так много хотел ей сказать; в голове у него бушевало столько мыслей, но ни одной особо толковой, и все они вертелись вокруг любви, отвращения и эмоций, которых он даже не мог правильно определить, эмоций таких сильных, что Джеку казалось, будто он в них захлебывается. Он провел рукой по волосам, потом подбоченился.
– Жизнь не всегда справедлива, Одри. Может быть, мне стоит пойти с тобой, и мы вместе поговорим с ним? – спросил он, думая вслух.
Одри вздохнула:
– Мне просто нужно немного времени, чтобы разобраться со всем этим. Когда мы приедем в Литл-Рок, я поговорю с Лукасом и решу, как лучше закончить это турне, а потом… потом мы с тобой сможем подумать, что нам делать дальше.
Она взглянула на Джека с отчаянной надеждой. Ему не нравилось то, что она предлагает, и он, черт возьми, никак не мог с ней согласиться. Но выбора у него не было. Она и в самом деле оказалась между двух огней.
– Пожалуйста, помоги мне, Джек.
Он проглотил комок горького разочарования, ненавидя себя за то, что вот так отдал ей свое сердце. Следовало доверять своим инстинктам и держаться в стороне.
– Джек, – тихо, умоляюще сказала Одри, шагнула вперед и положила руки ему на плечи. – Я люблю тебя. Я люблю тебя! Но мне нужно завершить то, что так долго строилось. Я пытаюсь порвать с парнем, за которого когда-то собиралась выйти замуж.
Эта мысль заставила Джека передернуться от отвращения, но он снова постарался посмотреть на все глазами Одри и неохотно кивнул.
– В Литл-Роке? – уточнил он.
Она кивнула.
– Провалиться мне на этом месте!
Джек ласково взял ее за подбородок, наклонился, по целовал, но ему казалось, что он целует ее в последний раз и он ничего не мог поделать с этим ощущением.
А потом он вышел из крохотной комнаты и из автобуса, не сказав больше ни слова, боясь того, что может произнести, стоит ему открыть рот.
Джо все еще стоял на том же месте, скрестив на груди руки, и смотрел на толпу, постепенно собиравшуюся у входа в отель в надежде хоть одним глазком увидеть Одри. Заметив Джека, он ухмыльнулся.
– Сказал им, что она еще не вышла, – фыркнул он.
– Отличная работа. Знаешь, зайди в автобус и скажи ей, чтобы пока не высовывалась, – посоветовал Джек. – Я подожду здесь.
Джо послушно шагнул в автобус. Стоя на его месте, наблюдая за толпой и пытаясь справиться с бушующими в голове мыслями, Джек заметил Рича. Тот курил. Джек и не знал, что Рич курит.
А если хорошенько подумать, то из всех людей, принимавших участие в турне, меньше всего он знал как раз о Риче – и теперь задумался, какие еще привычки имеются у коммерческого директора Одри.
