Текст книги "Не забывай"
Автор книги: Джулия Кендал
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)
– Именно так. Но все уже позади. Мы можем идти домой и выкинуть все из головы.
– А я думаю иначе, герр Рассел, – Эрхардер, как крадущаяся кошка, вошел в комнату. Он оттолкнул Дэвида в сторону и с гадливой ухмылкой посмотрел на Кейт сверху вниз. Внезапно выбросив вперед руку, он схватил ее. – Вы очень умны, мисс Соамс, но и на старуху бывает проруха. А теперь вы расскажете мне всю правду.
– Я не понимаю, – воскликнула Кейт, пытаясь освободиться от безжалостных тисков, ее зрачки наполнились ужасом. – Уберите от меня руки! Клянусь, я закричу на весь дом!
– Это вам не поможет, мисс Соамс, никто не услышит. Здесь по соседству нет домов.
Его пальцы сжались еще крепче, и она заплакала от боли.
– Дэвид, пожалуйста, скажи ему...
Дэвид выглядел чрезвычайно встревоженным.
– Мистер Шуманн, я не понимаю. Я думал, все решено, вы сами сказали, что Кейт нам больше не угрожает!
– Вы дурак, Рассел. Ваша маленькая подружка очень ловко обманывает вас. Вряд ли вы знаете, что она написала кому-то записку, сообщая, что отправилась в Периго за девчонкой Мэтиссон?
– Нет, я...
– А теперь здесь будут крики и слезы, взгляните. Вы уверяли меня, что мисс Мэтиссон поверит, что девчонка с вами в безопасности, – он повернул свои блестящие глазки к Кейт. – И кто же этот незнакомец, мисс Соамс, которому вы пишете записку?
Его тон не оставлял сомнений в характере его дальнейших действий. Тело Кейт, казалось, превратилось в сосульку, только от боли в руке ощущалось тепло. Они нашли записку и знают о Себастьяне...
– Я...
Эрхардер отвел свободную руку и резко ударил ее по лицу.
– А теперь, мисс Соамс, вы нам расскажете все.
16
Себастьян метался по дому Жюмо как затравленный зверь. Никаких признаков существования Кейт обнаружить не удалось. Бездействие убивало его, но он не мог позволить ставить под удар жизнь Кейт, показавшись на улицах. Нет, еще не время.
– Себастьян! – Стефания влетела в дверь. Он обернулся и посмотрел на нее долгим изучающим взглядом.
– Я рад тебя видеть. Ты выглядишь значительно лучше.
– Я поздно заснула, но чувствую себя в сто раз лучше, ты совершенно прав. Но ты никогда не поверишь, я только что говорила с консьержем, он говорит, что видел, как Кейт по своей воле ушла с Дэвидом вчера поздно вечером.
– Значит, видел, – на лице Себастьяна нельзя было заметить каких-либо изменений, но холод в его голосе заставил Стефанию содрогнуться. – И он сам сказал об этом?
– Ну, все было очень просто. Я сказала ему, что Кейт не ночевала в своем номере прошлой ночью и беспокоюсь, поскольку нашла записку с сообщением о том, что я попала в больницу, и это, очевидно, чья-то шутка...
– Что?! – взревел Себастьян. – Боже пресвятой, ты рассказала ему о записке?
– Почему бы нет... Ничего такого я в этом не увидела, и это сработало, потому что он сказал, что не хотел говорить об уходе Кейт из деликатности, понимаешь? Но когда он узнал, что Кейт оставила записку, предположил, что она написала ее кому-то еще... О, Господи, поняла!
– Именно так. Но сделанного не воротишь, Стефания. Не убивайся, нужно думать, что делать дальше. Дай подумать минуточку, – он провел рукой по волосам, прищурил глаза, затем минуты через две повернулся к Стефании. – Что-то в поведении консьержа не вызвало подозрения, что он знает больше, чем говорит? Подумай внимательно.
– Не знаю. Он вел себя несколько уклончиво, особенно когда я спросила в первый раз, но потом, пожалуй, был несколько смущен. И мне показалось, он был слегка удивлен, когда я упомянула про записку. Но, возможно, я это придумываю. Господи, я совсем не знаю, – сказала она беспомощно.
– Теперь слушай. У меня идея, Стефания. Предположим, что консьерж замешан в этом деле. Это объяснило бы две вещи. Во-первых, ту легкость, с которой смогли обыскать ее комнату...
– Но ты же справился сегодня с закрытой дверью, – прервала она.
– Натренированный профессионал, глубокой ночью. А тут все произошло средь бела дня, и консьерж должен был быть начеку. Нет, все нити ведут к нему. Удивляюсь, как мне это раньше не пришло в голову. Через него мы могли выйти на Кейт. Ну, а если я ошибся, что же, отделаемся легким смущением.
– Что ты имеешь в виду?
– Ничего, пустяки, скоро поймешь. Просто золотым правилом шпионажа является принцип: никогда не оставляй зад неприкрытым.
Стефания засмеялась:
– Ну, а что во-вторых?
– Кейт никогда по собственному желанию не ушла бы из гостиницы с Дэвидом, что бы он ей ни сказал. Но когда консьерж приходит с сообщением из полиции, как тут было не поверить, не правда ли? А если так, то он самым бессовестным образом врет о том, что она ушла с Дэвидом. Бьюсь об заклад, он сам предложил доставить ее в Периго. В конце концов, у нее не было машины.
– Ну, разумеется, не было. Боже, Себастьян, ты, вероятно, попал в точку. Но как нам теперь быть? И как мы узнаем, где Кейт?
Себастьян удовлетворенно улыбнулся:
– Маленькая дружеская просьба, моя дорогая. Ты сегодня придала нашим поискам новый поворот. Теперь слушай, что тебе нужно сделать.
Бледная, с багровым следом пощечины на лице, Кейт вызывающе посмотрела на Эрхардера:
– Я ничего не скажу вам, мистер Шуманн. Помимо того, что мне просто не о чем говорить, я не разговариваю с мужчинами, которые по-скотски ведут себя с женщиной.
Закипевшая в Эрхардере ярость прорвалась наружу. В дерзком взгляде девушки было что-то очень знакомое.
– Вы глупы, не меньше, чем ваш дружок, мисс Соамс. Сейчас вы будете рады сами все сказать. Рассел, приведите Шваба.
Дэвид побледнел.
– Пожалуйста, сэр. Почему бы ей не пойти со мной. Я сам заставлю ее все сказать, клянусь вам.
– Она вам наговорит про то, что море горит, и вы поверите. Нет. Пойдите и приведите Шваба.
Сердце Кейт застучало в ушах, и она закрыла глаза. Шваб, убийца Тони. Как много им уже известно? Как долго она сможет держаться, не выбалтывая про Себастьяна? Как бы ни было, они знают, о чем была записка, но не знают про Себастьяна. Хвала Господу, они не знают про Себастьяна. Кейт открыла глаза и, встретив пристальный взгляд Эрхардера, ответила ему тем же.
– Ну, мисс Соамс?
Дэвид вернулся со Швабом, и она немедленно узнала одного из компаньонов Эрхардера на Ямайке.
– Слушаю, сэр?
Его лицо было сама вежливость, но в глазах был нехороший блеск.
– Привяжи ее к стулу, – кратко скомандовал Эрхардер.
Кейт почувствовала, как ее грубо тащат к стулу с железной спинкой, выворачивают и связывают руки, связывают ноги. Она не издала ни звука и только неотрывно смотрела на Эрхардера.
– Теперь, маленькая сучка, ты мне скажешь, кому предназначалась записка.
– Никому. Не было никакой записки, – она увидела, как Эрхардер подходит к ней, запрокидывает голову и тыльной стороной руки с силой бьет по лицу.
– Кто это был?
– Никого не было.
– Ты лжешь. Горничная сказала, что прошлую ночь ты провела в постели с мужчиной.
– Что? – прошептала она смущенно, услышав тут же резкий всхрап Дэвида.
– Тебе не пришло в голову, что это могло всплыть, не так ли, глупая девчонка? Французы очень практичный народ. И кто же был этот мужчина?
– Никто... случайный человек... пожалуйста, я только не хотела, чтобы Дэвид об этом знал.
Эрхардер рассмеялся.
– Первое из сказанного вами, во что я готов поверить. Итак, это был случайный человек, но достаточно важный, чтобы оставить ему записку?
– Да. Я... мы договорились встретиться в моей комнате, но потом появился Дэвид, и это, естественно, все изменило. Я... я собиралась рассказать ему, моему другу, но потом меня позвали, поэтому я оставила записку. Я не хотела, чтобы он ждал.
– Ты все лжешь. Где ты встретила этого мужчину?
– В ресторане. Я встретила его в ресторане, когда мы впервые приехали. Пожалуйста. Я не понимаю.
«Они действительно знают, что это был Себастьян», – подумала она сквозь шум в голове.
– Его имя, мисс Соамс?
– Что?
– Имя вашего любовника. Ну же!
– О, да, конечно... Жорж, его зовут Жорж.
– У него есть фамилия?
– Не могу вспомнить никак: дю Морье, что-то в этом роде...
Стук в голове нарастал все сильнее, как будто волны с грохотом разбивались о скалы, уносясь прочь.
– Ха! – засмеялся Эрхардер. – Рассел, ваша избранница – грязная девка и обманщица, вы согласны?
Лицо Дэвида побледнело от гнева.
– Оставьте ее, Шуманн. Вы получили от нее все, что хотели, разве этого недостаточно?
– О, нет, мой дорогой друг, далеко не все. Она знает гораздо больше, чем говорит, не правда ли, мой ангел?
– Я не знаю ничего, абсолютно ничего, – прошептала Кейт, бессильно закрывая глаза. Неотразимый удар вновь обрушился на нее и струйка крови потекла из уголка рта, но она этого уже не чувствовала, погрузившись в благословенное забытье.
– Месье Барбье, позвольте узнать: нельзя ли мне поговорить с вами, – Стефания озабоченно смотрела на консьержа.
– А что случилось, мадемуазель? Я очень занят, как вы можете видеть.
Единственно, что она видела, это то, что он абсолютно ничего не делал.
– Да, мсье, это очень важно. Это касается моей подруги, я думаю, нам нужно поговорить наедине. Если вы не возражаете, мы можем подняться в мою комнату. Там есть кое-что, что я хотела бы показать вам.
Любопытство мелькнуло в глазах консьержа.
– Да, пожалуй, я смогу ненадолго удалиться отсюда, мадемуазель.
Он вышел из-за конторки и поднялся вслед за ней.
– Я так встревожена, мсье, даже после того, что вы мне сказали, а теперь еще и это.
Она открыла дверь, и Барбье вошел следом, закрыв за собой дверь.
– Теперь, мадемуазель, что вы хотели мне показать? – спросил он нетерпеливо.
– Вот это, – сказал Себастьян, вырастая перед ним и нацеливая «беретту» в его грудь. – Пожалуйста, мсье, не желаете ли вы присесть? – спросил он невозмутимо.
– Но... но я не понимаю? Что за недоразумение, мсье?
– Недоразумение? – переспросил Себастьян, вяло улыбнувшись. – Я бы не стал называть это недоразумением, поскольку речь идет о вашей жизни. Вы, французы, знатоки в сердечных делах, не правда ли? Мы с мадемуазель Соамс помолвлены. Вы меня начинаете понимать.
– Ах, да, мсье, – сказал консьерж, чуть обмякнув. – Вы – тот ревнивый мужчина, с которым она провела прошлую ночь, и надеетесь, что я подскажу вам, куда она ушла?
– Ах, нет, мсье. Я знаю, что вы мне скажете, куда она делась.
– Но откуда мне знать это? – пожал он плечами на чисто французский манер.
– Потому, что уверен, вы лично увезли ее, Барбье. Скажите, мне и в самом деле необходимо разбить вам коленную чашечку, прежде чем вы расскажете, что с ней сделал Рассел?
Глазки консьержа округлились:
– Вы сумасшедший, мсье!
– Возможно, – сказал Себастьян. – Но рассуждения на предмет моего душевного здравия едва ли помогут вашей коленной чашечке. Стефи! Думаю, тебе пора удалиться.
Стефания покачала головой и тихо удалилась, плотно закрыв за собой дверь. Себастьян закрыл ее на замок, не спуская глаз с консьержа. Легкая испарина показалась на физиономии Барбье.
– Теперь, мсье, я думаю, вы заговорите по-другому, – он судорожно сглотнул.
– Я не знаю, мсье, клянусь вам! Себастьян прицелился в его правую ногу.
– Постойте! – воскликнул Барбье. – Хорошо, я скажу вам. Я знаю кое-что из того, что вы хотите узнать. Пожалуйста, уберите пистолет.
Он умоляюще простер перед собой трясущиеся руки, как бы заслоняясь от пули. Себастьян нахмурился.
– Итак, Барбье, вы, оказывается, способны быть благоразумным человеком. Где она?
– В пяти километрах отсюда, в деревне, что к северу. Там у моей тетушки дом, он там единственный – белый, с голубыми ставнями, на холме.
Консьерж облизнул пересохшие губы.
– Понятно, а кто еще присутствует в доме вашей тетушки?
– Трое человек, не считая тети и мсье Рассела.
– Как зовут остальных?
– Не знаю, мсье, я не знаю. Они немцы, нездешние. Я никогда не видел их до этого.
– Опишите их.
– Их двое, один темноволосый, другой – блондин, оба средних лет. Затем пожилой седой мужчина со светло-голубыми глазами, – Барбье с трудом выдавливал из себя слова.
Глаза Себастьяна сощурились.
– У этого пожилого нет шрама на шее?
– Зачем это, мсье? – спросил привратник несколько удивленно. Он перестал улавливать смысловую нить вопросов. Зачем ревнивому любовнику такая информация?
– Очень хорошо, мсье Барбье. И к этому человеку вы сегодня утром бегали, чтобы передать содержание беседы с мадемуазель Мэтиссон?
Консьерж покраснел:
– Нет, я...
Себастьян немедленно вскинул пистолет.
– Какая наглость! Вы так хорошо вели себя только что!
– Да, – прошептал он, – я сделал это.
– Надеюсь, мадемуазель Соамс была в это время еще в порядке?
– Да, мсье. Она была оставлена наедине с мсье Расселом, но я уверен, что все было в порядке.
Теперь Барбье точно знал, что лучше все выложить этому ревнивому любовнику, все равно с ним ничего не поделаешь.
– И что же вы рассказали вашим славным друзьям?
– Я сообщил им о записке, оставленной ею, и... что прошлой ночью у нее в постели был любовник.
– За одно это я бы тебя искалечил до неузнаваемости, – бесстрастно сказал Себастьян. – Но есть еще одна вещь, самая важная. Как вы убедили Кейт... мадемуазель Соамс... сесть в вашу машину?
– Нет, это была не моя машина, это был черный «рено», принадлежавший мужчине с темными волосами. Я сообщил ей о происшествии и предложил отвезти в Периго. Мне за это заплатили.
– И вот она оказалась в машине? – голос Себастьяна стал еле слышен.
– Мсье Рассел ударил ее по голове рукояткой своего пистолета.
– Понятно, – сказал Себастьян. – Вероятно, такого же?
Он поднял дуло «беретты» и резко опустил его вниз. Барбье рухнул на пол.
– Это первый в оплату твоего счета за Кейт, – сказал Себастьян и начал связывать лежащего шнуром от гардин.
Шваб брызнул в лицо Кейт холодной водой, и она пришла в себя, обнаружив, что все еще привязана к стулу. Свет проникал через окно, но лучи стали косыми, и она подумала, что дело, должно быть, движется к вечеру.
– Вы спали слишком долго. У мистера Шуманна накопилось к вам много вопросов, кроме того, он хочет вам кое-что сказать. Просыпайтесь!
Кейт посмотрела на Шваба и сказала тихо, не спеша, сквозь разбитые губы:
– Вы такой же сутенер, как и ваш шеф.
Шваб вытаращился на нее на долю секунды, после чего новый удар обрушился.
– А ты глупая девчонка, на которую всем наплевать.
Она подумала, как оя страшен в своей безмятежности, – белокурый, с белесыми бровями, развитыми челюстями, настоящий ариец, выведенный по гитлеровской селекционной программе. Она пожала плечами.
Вновь вошел Эрхардер, но на этот раз в сопровождении Брехта. «Дэвид, по-видимому, сочтен слишком щепетильным», – с усмешкой подумала она.
– Мистер Шуманн! Как любезно с вашей стороны навестить меня. Правда, вам придется извинить меня за мое состояние.
– Итак, мисс Соамс, к вам, как я вижу, вернулся ваш прежний дух. Надеюсь, с вашим самочувствием также все будет в порядке. Мы с вами прекрасно знаем, что самые важные вещи еще не высказаны вслух. Вам нужно рассказать мне по возможности все, и я предпочел бы, чтобы это было сделано до того, как я вынужден буду прибегнуть к более жестким мерам. Вы меня понимаете?
– Вполне. Можете начинать бить.
– Должен сказать, что я восхищаюсь вашей стойкостью. Это напоминает мне одного человека, которого я знал когда-то, давным-давно.
Кейт непроницаемо улыбнулась.
– Действительно? Яхотелабызнать, ктобыэто мог быть.
– Это была молодая девушка по имени Жизель Жюмо. Она была участницей французского Сопротивления и сестрой мужчины, с которым вы имели беседу вчера вечером. Уверен, они упоминали о ней, если речь заходила о войне.
– Да, это на самом деле было. Право, такое сходство заставляет меня испытывать нечто вроде гордости.
– Да, она слишком много поставила на карту. У вас только одна жизнь, и будет очень жалко терять ее из-за пустяков, вы согласны?
– Все зависит от того, что вы от меня хотите, мистер Шуманн.
– Я думаю, вы уже поняли, что я не из госдепартамента, не так ли, мисс Соамс? Вы оказались значительно умнее, чем я предполагал, и это может стать вашим счастьем.
Кейт молчала.
– Полагаю, вы знаете гораздо больше, чем хотите сказать. Но на чем же вы пролетели, как оказались вы у нас в руках?
Кейт вздохнула:
– Мистер Шуманн, почему вы не изобьете меня, или не расстреляете, или что там еще вы привыкли делать? Мне нечего сказать вам. Дэвид прав, это какая-то цепь нелепых совпадений от начала и до конца, поэтому допрос бессмыслен. А коли так, я предпочла бы сразу избавиться от такого рода ненужных вещей. Я глубоко сомневаюсь, что вы предполагаете сохранить мне жизнь после всего происшедшего, и поэтому чем быстрее все это кончится, тем лучше.
Эрхардер засмеялся, переходя на хохот.
– Прелестно, мисс Соамс! Мне нравится ваш стиль поведения. Вы не станете возражать, если я буду обращаться к вам Кейт? Нет? Хорошо, хорошо. Теперь, Кейт, начнем все с самого начала. Вы сфабриковали ваше алиби с Дэвидом еще до ямайских каникул. В результате вы смогли приехать и наблюдать за нами под видом постороннего.
Кейт утомленно покачала головой.
– Верите или нет, но я была и в самом деле доведена до бешенства вашими золотыми мальчиками.
– Да, да, согласен. Теперь вот что: кто был тот человек, с которым вы провели так много времени, пока находились там? Рыбак?
Сердце Кейт заколотилось. Защитить Себастьяна любой ценой!
– Что за человек? Откуда мне знать – первый встречный, которого я подобрала. Я ведь потаскуха, как вы правильно подметили.
Эрхардер засмеялся опять.
– Я начинаю сомневаться, не ошибся ли я в своем определении. Девушка с таким умом и характером не пойдет с кем попало.
– Мой дорогой мистер Шуманн, у вас нехватка достоверных данных, не так ли? Девушка с таким умом и характером сделает все так, как ей это заблагорассудится. И не говорите, что не положили на меня глаз, увидев впервые. Теперь вы уже готовы исключить мою сексуальную активность при общении? – Кейт раздражали веревки, связывающие руки за спиной. Руки затекли, но там, где веревки врезались в запястья, она еще могла чувствовать боль.
– Вы мне нравитесь, Кейт. Как жаль, что мы встретились при таких обстоятельствах. Знаете, мне кажется, что вашу жизнь еще можно спасти, если я сумею убедить вас перейти на нашу сторону. Мы могли бы отлично работать вместе, и вдобавок мы приобрели бы еще одного квалифицированного двойного агента.
– О, как жалко, мистер Шуманн, что я не знаю, как мне убедить вас, что мне ничего не известно об агентах, ни о двойных, ни о каких-либо еще.
– Развяжите ее, Шваб.
Кейт взглянула на Эрхардера изумленно-непонимающими глазами. Она была не готова к такому, и это напугало ее еще больше. Но кровь милосердно побежала по ее телу к освобожденным рукам.
– Ну, Кейт. Я дал тебе последний шанс показать свою невиновность. Если ты не воспользуешься им, твои друзья Жюмо поплатятся за это. Ты хорошо поняла меня?
Ей стало смертельно холодно.
– Но они невиновны! Они не имеют отношения ко всему этому! – проговорилась она, в первый раз действительно испугавшись с того момента, как ее начали допрашивать.
– Так я и знал. Теперь мы определенно к чему-нибудь придем. Ты приехала, чтобы найти кое-какие документы, не так ли, Кейт? Вот почему ты расспрашивала Жюмо о Жизель, которая их украла. Ты полагала, что они могут знать, где они спрятаны, так? – спросил он мягко.
– Нет.
Как ей уберечь Жюмо от опасности? И из глубин сознания всплыли слова Себастьяна, сказанные как будто век назад: «Держись ближе к правде...» Они наполнили ее силой, теперь она знала, что ей надо делать. Голос Кейт стал спокойным и мягким.
– Нет, я приехала отыскать свою бабушку.
– Как это?
От ее лица исходило неприкрытое неповиновение, но он почувствовал, что слова ее – правда.
– Свою бабушку? А кто же это могла быть?
– Уж вы-то должны ее знать. Я же вам напоминаю ее, – впервые она по-настоящему выбила почву из-под его ног.
– Не понимаю, – сказал он, уставившись на нее бессмысленным взглядом.
– Не понимаете? Жизель Жюмо была моей бабушкой, герр Эрхардер. И вы убили ее.
Стефания оставила свой пост – ей было поручено наблюдать за бесчувственным консьержем – и открыла дверь в номер Кейт по условному сигналу-стуку.
– Себастьян? – и остановилась, насмерть перепуганная при виде товарищей Себастьяна.
– Ямайка? Лодка?
Двое из них стояли в дверном проеме. Черное лицо Юстиса скалилось в широкой ухмылке. Себастьян засмеялся.
– Мы парни МИ-6, всегда не разлей вода, Стефания. Как он себя тихо ведет. Поделом свинье.
– Не могу поверять! – закричала Стефания. – Юстис, один из целой свиты?
– Буж шлет наилучшие пожелания, но у него другое поручение, – Юстис засмеялся своим мягким, радостным смехом.
– Отлично, а теперь – за работу, – Себастьян проверил, крепко ли связан Барбье, я, заткнув ему кляпом рот, оттащил в клозет и запер. – Пойдемте.
Он повесил табличку «Просьба не беспокоить» на дверь, и они ушли, пробираясь дворами к пежо.
– Ты не станешь возражать, Стефания, если мы воспользуемся твоей машиной? Свою я отдал Марселю Жану.
Мотор заработал.
– Я ждал приезда Юстиса. Пьер и другие молодые люди семейства Жюмо уехали вперед. Они ждут нас дальше ло дороге. Сейчас темно, поэтому мы будем не так заметны. Анри и Луи Вийе дома, у последнего чрезвычайно интересная новость для нас: оказывается, тетка мсье Барбье – та самая мадам Шабо – очень ловко избежала обвинений в сотрудничестве с немцами в конце войны. Она на какое-то время исчезла, затем приехала в деревню, заявив, что была отправлена немцами в концлагерь, что я в самом деле было сделано, в конспиративных целях, естественно. Однако мсье Вийе сказал мне, что ее подозревали в сотрудничестве с Эрхардером в период пребывания того в Сен-Мутоне. Он справедливо предположил, что Эрхардер содержал ее все эти годы, чтобы держать нос во ветру. Как иначе вдова, все, по ее словам, потерявшая во время войны, смогла вновь приобрести большой дом? Всех доходов ее кондитерской не хватило бы для этих целей. Как бы то ни было, становится ясным, как Эрхардер был предупрежден о действиях Кейт. Кейт, вероятно, заходила в ее кондитерскую и задавала не очень уместные вопросы.
– О, конечно, – вздохнула Стефания – И она узнала, что Кейт остановилась в Перигоре и наняла своего племянника для грязной работы – слежки за Кейт.
– Точно. И однажды он доказал свою полезность, приняв участие в похищении девушки.
– Теперь понятно абсолютно все. Но что мы будем делать?
– Пойдем и освободим Кейт, конечно.
– Жизелъ Жюмо? – голос Карла Эрхардера прошелестел, как сухие листья по ветру. – Нет, это невозможно!
– Нет, герр Эрхардер. Это не только возможно, это правда.
– А твой дед?
– Эрнст фон Фидлер, – Кейт говорила спокойно, потому что сидела лицом к лицу со своим врагом, врагом Эрнста и Жизелъ.
Эрхардер смотрел на нее, оглушенный. Ее глаза... Конечно, их выражение было как у Жизель, когда она стояла перед поднятыми ружьями, и, смотря на него своими чистыми, серыми глазами, сказала слова, которые он никогда не забывал: «Это не конец, майор Эрхардер, я еще вернусь, можешь на это рассчитывать». И она вернулась как и обещала. Он встряхнулся.
– Но я видел могилу, видел похороны ребенка на кладбище.
– Жизель знала, что ты будешь делать, и тайно переправила мою мать из Франции прямо под твоим носом.
Эрхардер неожиданно захохотал, резко и скрежещуще.
– Мне нужно было сообразить. Итак, она инсценировала горе, похороны и прочие церемонии. И я глядел, как она это делает, как опускает маленький гробик в землю, под звон колоколов, и лицо, тихое, торжественное, прекрасное. Про себя она, наверное, смеялась все это время. Ах, Жизель, она была моей немезидой, моим роком. Я любил ее, ты ведь знаешь?
– Вы больны, – швырнула ему в лицо Кейт. – Вы же хладнокровно убили ее.
– Хладнокровно... Это преувеличение. Мне пришлось сделать это. Знаменитый барон фон Фидлер, это да. Он был слишком хорош. Либер Готт! Они даже сделали его полковником на три года раньше положенного срока! Можешь мне поверить, было истинным удовольствием всадить пулю ему в мозги. Но Жизель – нет и нет.
– Ты застрелил его? И обвинил в этом Жизель? Как ты мог пасть так низко?
– Но ее нельзя было оставить в живых, она слишком много знала. Я вынужден был застрелить ее. Это малопочтенное дело, убить старшего по званию, но фон Фидлер слишком настойчиво пытался отобрать ее у меня, и эта ночь была последней каплей. Он пришел на допрос и схватил за руку, провоцируя меня на сопротивление. Он хотел ее только для себя, свинья! Поэтому я выстрелил ему в затылок, когда он выходил с ней. И чтобы быть честным до конца: она попыталась убить меня после этого. Она ударила меня, моя маленькая Жизель, ножом для разрезания бумаг с моего же стола.
Эрхардер засмеялся и прикоснулся к выступающему рубцу на шее.
– Я всегда рассматривал его как памятный знак. Я сделал ей честь, застрелив собственным пистолетом, не дав скосить ее автоматчикам, как других. Да, она стояла, прислонившись к стене, как ты сейчас, как юная Жанна д'Арк, с легкой улыбкой на губах, пока я подносил пистолет к ее голове... Теперь ты знаешь все.
– Да, теперь знаю.
– А ты, Кейт, как будто она вернулась ко мне. Она сказала, что вернется. Очередная насмешка судьбы. Было бы горько, если бы мне пришлось убить тебя.
– Для этого нет причин, герр Эрхардер. Вам известно, по какой причине я здесь. Я приехала встретиться с моим двоюродным дедушкой и двоюродными братьями и сестрами. Они в опасности, как и я, и причина тому – вы.
– Грустно, очень грустно, Кейт. Я не верю тебе. Ты, видимо, больше похожа на нее, чем предполагаешь. Не могу не удивиться, откуда ты, например, знаешь мое настоящее имя и эту историю.
Кейт пожала плечами, но ее мозг лихорадочно работал.
– Жизель послала письмо с моей матерью, рассказав правду о ее рождении и родителях, и о вас, герр Эрхардер, о том, как она боялась, что ее ребенок попадет в ваши руки. Только и всего. Я нашла это письмо совсем недавно и решила отправиться на поиски, чтобы узнать что-то еще о ней. Не так трудно было догадаться, что вы тот самый небезызвестный Эрхардер, по тому интересу к Жюмо и фон Фидлеру, который вы проявили во время моего допроса, так что ничего сверхсекретного в моих знаниях обо всей этой истории нет.
– Она решилась родить ребенка от фон Филлера и признала его отцом? Ни за что не поверю. Зачем ей нужен был этот публичный позор?
– Позора не было, как и не было изнасилования. Она любила его. Он любил ее.
– Они любили друг друга? – Эрхардер весь напрягся, хотя только что казался расслабленным. – Нет, никогда, никогда! Жизель для него ничего не значила и была лишь средством удовлетворения его похоти. И она презирала его. Все знали это! Где тебе сказали подобную ерунду?
– Это известно из письма Жизель. А почему же, как вы думаете, полковник фон Фидлер уводил ее от вас, и не одни раз, а дважды?
Глаза Эрхардера окаменели.
– Не верю! Чем докажешь?
– У меня нет доказательств, но они мне и не нужны.
Эрхардер улыбнулся.
– Конечно, тебе приятнее думать так, и, думаю, именно этого Жизель и добилась. Да, я вижу, вы словно проработали эту версию. Но не до конца, Кейт. Господи! Знай Гиммлер, что фон Фидлер стал отцом ребенка, чья мать была участницей Сопротивления, он бы знаешь что сделал с этим свидетельством любви? Фон Фидлер не принял бы этого всерьез и приложил бы все усилия, чтобы увидеть свою незаконнорожденную дочь мертвой, как это сделал я. И более того, до родов Жизель подписала письмо, составленное мною, где подтверждала факт изнасилования. Я собирался использовать это письмо против фон Филлера, но она украла его, и теперь я понимаю, почему. Она не любила фон Фидлера, нет. Она просто не хотела, чтобы на дочери было клеймо незаконнорожденной. И неудивительно, что она отправила ее в Англию.
Эрхардер захохотал, визгливо, срывающимся голосом, затем всхрапнул и посмотрел на Кейт оценивающим взглядом.
– Итак, передо мной внучка Эрнста и Жизель. Они оба в тебе одной, и как же это удобно. Ты, вероятно, проголодалась. Я принесу что-нибудь поесть.
Эрхардер вышел из комнаты, и она услышала, как ключ повернулся в замке. Она мгновенно вскочила на ноги, встала на кровать, стараясь выглянуть в окно. Ставни были закрыты и заперты, и только через щели попадало немного света, были видны верхушки деревьев, так что понять, где она находится, было невозможно. Кейт села на кровать и сжалась в комок, прислонившись к стене. «Только бы Себастьян был в безопасности», – долетела словно издалека мысль. И Жюмо тоже! Ее сердце оцепенело, казалось, она вообще утратила способность чувствовать. Зеркало под коленом холодило кожу и давило, и Кейт взяла его, чтобы посмотреться. На скуле выступил огромный синяк, губы распухли, как оладьи. Вроде бы лицо Кейт Соамс, а вроде бы и нет. Это было странно. Она точно знала, что у нее нет шансов остаться в живых, однако чувствовала, что это правильно, что она сейчас здесь, вместе с Эрхардером. Он сказал, что Жизель была его немезидой, и Божья кара должна была свершиться. Прошлое и настоящее слились и потекли вместе, чтобы стать единым целым.
Жизель... Кейт… здесь... теперь...
Опять щелкнул замок, и вошел Эрхардер с подносом.
– Вот, моя дорогая. Тебе нужно поесть, – он поставил поднос на пол и придвинул стул к кровати. – Выпей немного вина. Это тебя согреет.
Эрхардер наполнил два стакана и протянул ей один. Затем дал кусочек хлеба с тонким ломтиком сыра.
– Нет, я в самом деле не могу.
– Ешь! – сказал он, его холодные глаза приказывали.
Кейт взяла крохотный кусочек. Синяк на скуле страшно болел, но она не осмелилась ослушаться. Вкусом это напоминало опилки, и она пригубила вина, чтобы смочить горло. Через минуту тепло блаженно растеклось по телу, сменяя холод, которого она больше не ощущала.
– Так-то лучше. Выпей еще. Я хочу, чтобы ты выпила все.
До Кейт дошло, что Эрхардер почти безумен. Она с трудом проглотила хлеб с сыром, и он налил еще вина. Когда она выпила, взял стакан из рук и вместе с подносом переставил к двери. Казалось, это было самое обычное дело на свете, сидеть в пустой, запертой комнате наедине с молодой женщиной, которую только что собирался убивать. Потом он повернулся к ней, сел на постель и мягко погладил ее волосы. Она съежилась, по спине поползли мурашки от его прикосновения.
– Не бойся, Кейт. Неужели ты не видишь, что я хочу тебя? – его голос стал тихим, как змеиное шипение.
Кейт застыла в ужасе от его слов. Это было невозможно, это было хуже любых пыток, которые она могла вообразить. Она зажмурила глаза и беспомощно качнула головой. Потом его холодные, тяжелые губы оказались у ее губ, крепко обхватив рот, и она оттолкнула его за плечи, колотя кулаками, когда он не позволил ей вырваться. Она отчаянно мотала головой. «Нет, нет! Отпустите меня!» Но он, казалось, не слышал ее. «Кейт, миленькая Кейт! – говорил он, прижимаясь к ее груди через тонкую ткань платья. – Теперь иди ко мне, ты так же хочешь, как и я, ну конечно же, ты тоже хочешь.
