Текст книги "Не забывай"
Автор книги: Джулия Кендал
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 21 страниц)
– Но я говорю вам, мадемуазель, она умерла! Она похоронена на церковном дворе, – сказал Ан-ри Жюмо так терпеливо, как только мог.
– Куда ты клонишь? – Кейт вряд ли могла не заметить нотку волнения в голосе Стефании.
– Ну, предположим, что Жизель подозревала, что полковник фон Фидлер может нанести вред Элен. В конце концов, она же была его незаконным ребенком и доказательством преступления, которое он совершил по отношению к Жизель. Имея в виду его нечеловеческую жестокость, которую мсье Жюмо описал нам, стал бы он колебаться?
– Хорошо, – медленно произнесла Кейт. – И поэтому...
– И поэтому Жизель хотела защитить свое дитя. Где можно было скрыться во Франции? Разве выслать своего ребенка из страны не было наиболее разумным решением, если знать, что жизнь его в опасности?
– Да, это логично. А чтоб скрыть побег, она инсценировала смерть ребенка? – спросила Кейт, подхватив нить рассуждений Стефании.
– Именно потом, каким-то способом, она завладела часами фон Фидлера и спрятала внутрь свою фотографию, чтоб личность ее ребенка могла быть установлена. Я думаю, что она намеревалась приехать за ней, но потом ее убили.
– Стефи, ты золото! Все же не зря ты сделала карьеру сценариста! Все это увязывается с историей моей матери, прибывшей в Англию через французское подполье, и со словами Гая Джессопа о том, что ничто не должно связывать ее с прошлым Это подтверждается еще и тем, что ее часы были спрятаны все эти годы. Но как вы думаете, мсье, это возможно?
Старый мсье Жюмо, который тщательно впитывал этот обмен мнениями, встал. Он подошел к Кейт, взял ее лицо в свои морщинистые ладони и очень близко рассмотрел ее. Затем , ни слова не говоря, подошел к бюро напротив стены, вытащил фотографию в рамке и протянул Кейт. Это была фотография мужчины и женщины, судя по одежде, снятых в начале столетия. Трое детишек разного возраста сидели на корточках, а женщина держала ребенка на руках.
– Мои родители, – просто сказал мсье Жюмо, – младенец Николь, а слева направо я, сестра Жизель и брат Кристиан.
Стефания заглянула через плечо Кейт.
– Это удивительно, Кейт, – мягко сказала она. – Существует сходство, вы видите? Она была твоей прабабушкой.
Кейт молча кивнула.
– Вы думаете, это может быть правдой? – наконец спросила она мсье Жюмо.
– Все это надо обдумать, но я не вижу никаких других объяснений. Это похоже на Жизель. Она была смелой женщиной. Я когда увидел вас, ваше лицо показалось мне знакомым. По-видимому, несмотря на то, что это невероятно, внучка Жизель приехала к нам.
– Его глаза снова наполнялись слезами, он наклонился и нежно расцеловал ее в обе щеки.
10
Себастьян прошел в офис к полковнику Харрингтону, в который раз уже напоминая себе о том, что он профессионал, выполняющий работу, в которой нет места чувствам. Однако приходилось постоянно бороться с собой, чтобы не думать о Кейт. – Спасибо, что так быстро пришли, Данн, садитесь, нам надо о многом поговорить, – полковник заметил, что у Себастьяна напряженное лицо и усталые глаза, выдающие тяготы последних недель. Он знал причину этого. Это напомнило ему дни после того, как был убит Тони Моррис. Полковник задумался на секунду, но затем отбросил сомнения. Себастьян Данн был лучшим из всех, кто подходил на эту работу.
– Вы узнали что-нибудь о Расселе, сэр?
– Да, и вы были абсолютно правы. Это было нелегко обнаружить, но сейчас нет никаких сомнений в том, что он является частью Группы.
– А Кейт Соамс? Она тоже? – Себастьян заставил себя приготовиться к худшему.
– Об этом я и хотел поговорить с вами. Скажите, пожалуйста, каковы ваши отношения с ней? Насколько я понял, вы провели вместе много времени.
– Я больше не поддерживаю с ней никаких отношений, сэр. У нас действительно кое-что началось, но затем ее возможная связь с Расселом и Группой положила этому конец. Я бы сказал, что она сама порвала со мной, когда узнала, кто я.
– Понятно. А на основании чего вы решили, что существует связь между мисс Соамс и Группой?
– Сначала из-за старых часов, которые она дала мне. Они привели прямо к Эрнсту фон Фидлеру. Вечером, накануне того дня, когда я позвонил вам, я задал вопрос в лоб. Она отказалась отвечать, откуда взяла часы, и связь стала очевидной, если иметь в виду, что я подозревал Рассела. Во-вторых, она поняла, что я был вторым агентом в Берлине. Об этом не мог знать никто, кроме Группы или департамента.
– Ясно. Но я не смог найти ничего подозрительного в ее прошлом, хотя тщательно все проверил.
– Ничего? – спросил Себастьян, подавшись вперед.
– Нет, но приходится согласиться с вами, что ее связь с Расселом и другие обстоятельства, которые вы упомянули, не очень-то хорошо выглядят. Есть еще одно: она провела последних два года в Нью-Йорке, общаясь с друзьями отца. Весьма вероятно, что она завербована Расселом именно из-за политических связей. Все же, до сих пор это были только совпадения, однако сейчас ваша мисс Соамс находится не просто во Франции, а в Сен-Мутоне.
Себастьян пожал плечами:
– В Сен-Мутоне?
– Сен-Мутон – это маленький городишко в Дордони. Там был убит фон Фидлер и исчезли эти чертовы документы. Мы точно знаем, что они нигде не всплыли. Эрхардер сделал бы все возможное, чтобы наложить на них руку. Естественно, мы тоже, поскольку информация, которая содержится в бумагах, положила бы конец Группе. Дело в том, что Эрхардер сделает все возможное, чтобы мы не смогли выйти на документы, а существует большой риск этого, если мы выйдем прямо на него или его друзей. Если он догадается, где они спрятаны, несомненно найдет их. Путешествие мисс Соамс по поводу покупки вин может служить прекрасным прикрытием, если она находится в Сен-Мутоне по поручению Эрхардера. Более того, Дэвид Рассел вылетел из аэропорта Кеннеди в Бордо час назад.
Полковник Харрингтон внимательно наблюдая за реакцией Себастьяна. Его лицо по-прежнему хранило бесстрастное выражение, но он сильно побледнел.
– Понятно, – Себастьян сел, чувствуя себя так, словно получил пощечину, комок застрял у него в горле. Он старался вернуть самообладание. Дэвид и Кейт вместе в Сен-Мутоне, они любовники и работают на Эрхардера. Больше не могло быть сомнений в соучастии Кейт. Он с трудом заговорил, слова звучали удивительно спокойно и отстранение, будто сказанные кем-то другим:
– Да, конечно, между двумя футлярами часов находилась фотография женщины. На обороте была надпись: «Сен-Мутон, 1943». Как глупо, что я не понял связи! Может быть, именно это она и искала – ключ к загадке пропавшей информации!
– Минуточку. Вы сказали, что внутри часов, принадлежащих фон Фидлеру, была фотография женщины? Это может быть очень важно! Часы и фото у вас?
– Есть часы, но фотографию я отдал Кейт. Кейт выглядела очень взволнованной. Позже я сказал, что часы принадлежали фон Фидлеру. Я просил рассказать, откуда у нее часы, дал ли их ей Дэвид Рассел. Думаю, что именно тогда она поняла правду обо мне. Безусловно, она была потрясена. Потом замкнулась и отказалась говорить что-либо по этому поводу.
– Интересно, очень интересно. Вероятно, часы неожиданно всплыли недавно. Эрхардер мог видеть нх и, узнав, дал Кейт, чтобы та подтвердила их принадлежность. Должно быть, это фото Жизель, но я не понимаю, как оно оказалось в футляре.
– Вы знаете, кто эта женщина, сэр?
– О да. Это Жизель Жюмо из Сен-Мутона. Она была борцом Сопротивления.
Себастьян удивился необычайной страстности голоса полковника. Вместо того, чтоб продолжить, полковник замолчал и стал изучать картотеку, лежащую перед ним. Наконец он вскинул глаза на Себастьяна и посмотрел испытующе, словно ища ответа на все вопросы. В конце концов полковник заговорил:
– Я расскажу вам историю, о которой мало кто знает. Вы поймете, почему она так долго хранилась в тайне. Это глубоко личное. История очень странная, но совершенно правдивая, впрочем, как и многие другие истории военных лет. Думаю, пришло время, когда вам надо знать все.
– Да, сэр, – Себастьян был в равной степени озадачен и заинтригован.
Полковник Харрингтон прочистил горло и начал:
– Жизель Жюмо родила дочь в Сен-Мутоне в июне 1944. Общеизвестно, что Эрнст фон Филлер был отцом ребенка. Ребенок почти сразу же осиротел, и был переправлен в Англию. Вскоре Жизель тоже умерла. Но чтоб все было понятно, придется вернуться немного назад...
Он рассказывал добрый час и красноречиво поведал Себастьяну историю, которая севершенно потрясла его. Молчание наполнило комнату, в которой витали призраки давно умерших людей. Себастьян покачал головой, возвращаясь к действительности:
– Невероятно. Все это просто невероятно.
– Но как я сказал, совершенная правда. До сих пор в этой истории есть много белых пятен. Теперь вы понимаете, почему они думают, что фотография так важна. В ней должно быть что-то, дающее ключ к разгадке, где находится информация.
– Не могу поверить! Каким же я был болваном! – Себастьян изо всех сил старался сдержать гнев. – Я отдал фото собственными руками. Ну, теперь ничего не поделаешь. Что я должен делать?
– Я хочу, чтоб вы немедленно поехали туда и узнали, что они успели предпринять.
– Я не уверен, что смогу это сделать. Во-первых, Кейт мне больше не доверяет. Она знает, что я подозреваю Рассела и охочусь за Эрхардером. Очевидно, она связала все с Берлином, и хотя у нее нет никаких доказательств, она догадывается, что я работаю на вас. Она не будет очень-то счастлива видеть меня.
– Верно, но, может быть, есть способ, чтобы снова вернуть ее доверие?
– Не уверен, что когда-либо она доверяла мне. К черту, я не могу этого сделать. Я готов поклясться, что она покончила с Расселом и что на Ямайке она не знала, кто я такой.
– Это еще одно совпадение, выглядящее неправдоподобным. Думаю, лучше разобраться с самого начала. Вы сказали, что она служила вам прикрытием, когда за лодкой наблюдал человек из Группы, ее жених. Затем снова использовали ее как прикрытие, когда встретили в том ресторане, где были Эрхардер и компания. Вы появились там по телефонному звонку. Предположим, что эта встреча была устроена заранее. Ваше прибытие могло заставить ее поразмышлять.
– Да, она, похоже, была очень удивлена, увидев меня. На самом деле, должен признать, «взволнована» более подходящее определение.
– А потом вы поехали в клуб.
– И Кейт демонстративно разглядывала Эрхардера. Потом она рассказала о проблемах с женихом. Кейт утверждала, будто не знала, что он находится на острове, до последнего вечера, но только после того, как узнала, что я видел их обедающими вместе. Что она еще могла придумать. Должно быть, она получила задание приглядывать за мной, на случай, если я создам проблемы.
– Находясь на лодке, она могла обнаружить радиооборудование?
– Нет... Подождите. О, боже! Какое-то время она была одна в каюте, сейчас я вспомнил. В тот день ее укачало, я отвел ее вниз и дал таблетки, от которых она уснула. Я подождал связи, затем все замаскировал и оставил ее, может быть, на полчаса. У меня были вопросы ко второй девушке, Стефании Мэтиссон. Когда я вернулся, Кейт уже встала. В тот момент я не подумал об этом.
– Могла она стимулировать тошноту, чтобы проникнуть вниз?
– Нет, все было по-настоящему, поверьте. Именно из-за этого я ослабил бдительность.
– Но она могла принять лекарство, чтобы вызвать рвоту.
– Да, – Себастьян нахмурился. – Тогда я не учел этого, мы были в эпицентре тропического шторма, и все выглядело чертовски правдоподобно.
– Хорошо. Предположим, ваша лодка и ваши действия вызвали подозрения. Мисс Соамс поручили вас проверить. Вероятно, она не обнаружила ничего определенного, иначе они бы начали охотиться за вами, тем более, после того, как вы видели Эрхардера. А как случилось, что она приехала в Англию и принесла часы прямо к вам?
– Убежден, что это чистое совпадение. Она явно была удивлена, увидев меня. Она сбежала, как напуганный кролик, и не хотела иметь со мной ничего общего. Если она следила за мной, как за Саймоном Дристоллом, могу представить, в каком она была смятении. Думаю, она отправилась узнавать, что делать дальше.
– Да, в этом есть смысл, и ей поручили выяснить о вас все, что сможет и завязать отношения, если понадобится. А что было потом? Конечно, она спросила о вашем вымышленном имени? Кто организовал следующую встречу – она или вы?
Я. Я принес ей фотографию. Она не слишком-то была рада видеть меня, но, когда я сказал, что это касается часов, она сменила гнев на милость. После этого она согласилась пообедать со мной. Я скормил ей историю о подделке, и, похоже, она ее проглотила.
– Без каких-либо сомнений? – полковник поднял брови.
– Честно говоря, не знаю, сэр. Мы часто виделись, и в ее поведении не было ничего необычного, пока ей не позвонил отец. Он и Рассел прямо не разлей вода, полагаю, об этом стоит задуматься, если участие Кейт в этой операции подтверждается. Он хотел, чтобы Кейт незамедлительно узнала, что Дэвиду дали работу у Севронсена. Когда же я спросил об этом, она стала враждебной. В то время я подумал, что у нее остались еще какие-то чувства к Расселу.
– Понятно, что-нибудь еще? Себастьян вздохнул:
– Нет, сэр. Думаю, что она убедилась в своих подозрениях, потому что как-то расслабилась. В последний вечер, поняв, кем я являюсь на самом деле, она искренне ужаснулась и, забыв предосторожности, дала мне понять, как много ей известно.
– А каковы ее чувства к вам?
– Не знаю. Полагаю, я должен признаться, что влюблен в нее. По-видимому, любовь искажает истину. Хорошо, что я не успел еще к этому привыкнуть, – он горько усмехнулся. – Что касается Кейт, думаю, с ней было то же самое, но скажу только, что сейчас кое-какие вещи встают для меня на свои места... Все же думаю, что-то она ко мне чувствовала, во всяком случае этого было достаточно, чтобы не уничтожить меня. Может быть, только поэтому я до сих пор жив. Не думаю, что моя жизнь чего-то стоила, если бы она передала информацию Расселу или Эрхардеру. Вероятно, нелишним будет узнать, что она собирается делать.
– Вы думаете, в этих обстоятельствах сможете быть хладнокровным?
– Надеюсь, что да, сэр. Я намерен попытаться. Разрешите мне эту попытку. После откровенного разговора вряд ли любовь осталась между нами. Если что, мне будет трудно удержаться, чтобы не задушить ее.
Полковник улыбнулся:
– Я могу понять, но верю, что будете действовать с холодной головой. Если она занята документами, вы должны опередить ее. Невозможно определить их важность. Используйте все известные способы, чтобы добыть бумаги, и поезжайте немедленно. Вот картотека на Рассела и Соамсов. Ваш билету стойки «Эр Франс», летите следующим рейсом.
– Да, сэр. Сожалею, что все осложнилось по моей вине. Она хороша, Кейт Соамс, чертовски хороша, и разыграла меня, как дурака! Какая ирония судьбы, на этот раз меня обвели вокруг пальца! – он грустно рассмеялся, а когда ушел, злость занозой сидела в его сердце.
– О, Стефи, трудно поверить! Немыслимо! – Кейт была в растерянности. Ряд серых надгробий с фамилией Жюмо протянулся через кладбище, одно из немногих во Франции, находившихся при церкви. Надписи на могилах уже слегка стерлись. Вот Жизель, а рядом малышка Элен: «Июнь, 1944». И Николь, Кристиан, и родители – Мари-Клэр и Мишель, все они были тут, на каждом камне выгравирована дата: «Июнь, 1944».
– Теперь ты знаешь. Не думаю, что могут быть какие-то другие объяснения, Кейт, – Стефания с симпатией посмотрела на подругу, понимая ее чувства.
– Какая ужасная трагедия случилась с бедным стариком, вся семья убита в одну ночь.
–А ты обрела двоюродного дедушку, – весело сказала Стефания, стараясь подбодрить Кейт. – Он был так тронут и обрадован, когда оправился от шока. Думаю, очень мило с его стороны пригласить нас на обед, но, полагаю, тебе стоит пойти одной, не так ли? Я ведь не имею к этому отношения и с удовольствием посижу в отеле за книжкой.
– Да, может быть, ты и права, – голос Кейт был глухим и слабым. Она подняла глаза на шпиль церкви, который устремился высоко в небо, борясь со слезами. – Стефи, я побуду здесь немного. Встретимся в отеле, потом устроим пикник, поплаваем и, может быть, разведаем еще что-нибудь.
Стефания кивнула головой, оценив настроение Кейт и решив, что ее можно оставить одну:
– Скоро увидимся.
Она ушла, и Кейт осталась одна. Она вошла в церковь и села на скамью. Было прохладно, темно и как-то очень спокойно, и Кейт дала волю слезам. Она оплакивала трагедию Сен-Мутона, когда столько людей было жестоко убито по команде майора Эрхардера, и весь этот ужас с фон Фидлером и тем, что он сделал с Жизель, и то, что он был ее дедом. Она оплакивала ложь и обманы, и тайны, так торжественно хранимые, и двух матерей, лишившихся своих младенцев. И, наконец, то, что произошло с Себастьяном. Это горе было целиком ее, и она ни с кем не могла его разделить. Наконец-то поняла она слова Себастьяна о любви, которая дается свободно и ради самой себя, о любви, которую она не могла признать так долго, любви, которая все еще жила, несмотря на то, что случилось. Чувство, которое она испытывала к Дэвиду, было бледной копией, его даже нельзя было назвать тем же словом. Ничего не менялось оттого, что любовь ее не была взаимной, хотя почему-то она все еще не могла в это поверить. Во что бы он ни был втянут, по какой причине ни преследовал ее, все же это был Себастьян, которого она так хорошо знала и любила. Воспоминание о том, как он смотрел на нее в тот вечер, пронзило ее мозг, и она покачнулась от боли. Но в конце концов слезы перестали литься и, дрожащая, постепенно приходя в себя, она вышла на солнечный свет и глотнула теплого, свежего воздуха. Кейт Соамс, хотя и была внучкой Эрнста фон Филлера, не должна нести эту тяжелую ношу. Она была полна решимости освободиться от прошлого и определить подобающее ему место.
Кейт побрела в отель, взяла ключ у мсье Барбье и поднялась наверх переодеться, размышляя о том, как изменилась ее жизнь с тех пор, как несколько часов назад она вышла из этой комнаты. Она поискала в ящике купальник, но не нашла. Она все думала, куда же могла его положить. Наконец, нашла купальник в глубине шкафа, где хранила рубашки. Кейт медленно распрямилась и осмотрелась. Она подошла к письменному столу, где держала книги и записи, и открыла ящик, чтобы удостовериться, что паспорт и другие бумаги на месте. Ничего не пропало, но вещи лежали не в том порядке, в котором она оставила их. Книги тоже были переставлены. Все было в сохранности, но слегка не на своем месте. Кто-то осторожно пытался все про нее узнать. Вероятно, он не хотел и оставлять следов, хотя ему это не удалось. Оглядевшись в последний раз, она почувствовала укол тревоги, закрыла дверь, проверила замок и вышла, чтобы посмотреть, как дела у Стефании.
– Я все же не понимаю, кому понадобилось врываться и просматривать мои вещи, не взяв ничего? А твою комнату не тронули, – сказала Кейт Стефании, когда они направлялись в Брантом, средневековый городок, надвое разделенный рекой Гаронной, городок, полный прелести и дышащий историей.
– Я все время думаю об этом, Кейт. Я знаю, это немного странно, но не думаешь ли ты, что это как-то связано с фотографией?
– Может быть. Ты ведь не думаешь, что это кто-то из семьи Жюмо?
– У них, по-моему, нет никаких причин так поступать. Ты была честна с ними, и, по-видимому, они верят тебе. Нет, это должен быть кто-то, кого ты расспрашивала о полковнике фон Фидлере.
– Все это довольно странно. В конце концов, ведь совершенно очевидно, что мы с тобой действуем вместе. Почему же заинтересовались только мной?
– Это могло случиться, когда ты была в церкви. Я же не выходила из своей комнаты.
– Остается надеяться, что кто бы это ни был, он уже удовлетворил свое любопытство.
– Я тоже на это надеюсь, – с чувством сказала Стефания.
Она стояла возле дома Жюмо, у витрины фотомагазина. Штукатурка посерела от времени, но белые ставни были свежевыкрашенными, а кадка с розовой геранью украшала входную дверь. Кейт нервничала, чувствовала себя самозванкой, ворвавшейся в чужую жизнь, и ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы постучаться.
– Добро пожаловать, мадемуазель Кейт, входите, – Пьер Жюмо открыл дверь и втащил ее в гостиную, где собралась вся семья, члены которой были в большом волнении.
В большой, просто обставленной комнате тон задавал огромный дубовый обеденный стол, сзади которого стояли несколько старых кресел и диван, видавшие лучшие дни. Но кресла были расцвечены подушечками, а аккуратно вышитые квадраты закрывали износившиеся места на диване.
Кейт почувствовала себя еще более чужой. Но Анри Жюмо быстро шагнул к ней, расцеловал в обе щеки, затем отступил и, прокашлявшись, приготовился к речи:
– Мадемуазель, у нас было время, чтобы все обдумать, и мы пришли к заключению, что вы, конечно же, внучка нашей дорогой Жизель. Слишком много совпадений, все выглядит очень правдоподобно. Поэтому добро пожаловать в нашу семью! Будьте как дома, и мы сделаем для вас все, что сможем! А сейчас оставим формальности, и я введу вас в вашу семью Моя жена Надя. Мой старший сын Жиль и его жена Жанетта, и, конечно, их сын Пьер.
Вновь поцелуи и рукопожатия.
– А это мой младший сын Марсель и его жена Триста, и их дети – Жан и Мари-Жозеф.
Кейт рассмеялась, и все разом заговорили, задавая вопросы, удивляясь невероятным обстоятельствам вернувшим им внучку Жизель. По-видимому, они полностью приняли ее, и сомнения Анри совершенно рассеялись. Под натиском их нежного энтузиазма Кейт забыла, что еще недавно была чужой им. За обедом ее попросили рассказать о своей жизни, о жизни ее матери, чья ранняя смерть так их огорчила. «Как бы хотелось познакомиться с дочерью героической Жизель», – восклицали они. Все были заинтригованы ее необычной профессией, с интересом слушали рассказы о путешествиях Кейт по местам, о которых они только читали. А потом, когда было покончено с обедом, таким типичным для этих мест, – овощной суп, густой и кремообразный, хрустящий хлеб, жареная телятина, салат и сыры, вино, льющееся рекой, – Анри попросил Кейт показать фотографию Жизель. Снимок бережно, с благоговением передавали из рук в руки, а потом хозяин хлопнул в ладоши, призывая к вниманию:
– А сейчас пришло время рассказать о твоей бабушке, Кейт. До сих пор люди помнят ее, те, кто был знаком с нею, хотя немного уже осталось таких, и те, кто только слышал рассказы о ее необычайной храбрости. Она ненавидела бошей и поклялась бороться с ними, изо всех своих сил. Такая возможность представилась, когда она обнаружила двух британских летчиков в хлеву у мадам Гирисс, делая там уборку. С помощью проводника-баска она провела их через Пиренеи. Это было только началом... – Он рассказал, как Жизель работала в подполье.
– Вы сказали, что ее поймали и отвезли к Эрхардеру, откуда она убежала? – спросила Кейт, ошеломленная услышанным. – Когда это произошло?
– Да, – ответил Анри, поморгав. – Моя жена расскажет об этом, Надя слышала историю от самой Жизель, когда приезжала к ней помочь с родами.
Надя засмеялась:
– Анри любит эту романтическую историю, но я не уверена, что все было именно так. Но я расскажу вам, что знаю. Это началось тогда, когда Жизель бросили в гестаповские подвалы в Париже после побега какого-то подпольщика. Майор Эрхардер лично допрашивал ее, и не добившись ничего, отправил в концлагерь Равенсбрюк. Жизель пришла в ужас, так как знала, что выжить там было практически невозможно. Представьте себе ее удивление, когда машина неожиданно остановилась! Она услышала стрельбу. Офицеры гестапо, шофер и охрана убиты. А потом дверь машины открылась, снаружи стоял мужчина, весь в черном, забрызганный грязью.
– Выходите! – крикнул он узникам. – Скорей! Жизель он отвел в сторону:
– Вы Мари Бюррель? – спросил он, это имя Жизель использовала.
Этот человек Жак оказался членом Сопротивления. Они работали с англичанами. Жак получил задание вывезти из страны того самого беглеца, которого разыскивало гестапо, а только Жизель знала, где скрывается подпольщик. После этого они работали вместе. А потом, в тот день, когда Жизель рожала, он явился в Сен-Мутон прямо днем, когда город был полон гестаповцев, и вошел прямо в дом! Я сама открыла дверь. Он был очень красивым: светлые волосы, голубые глаза, высокий, настоящий солдат, борец Сопротивления! – она засмеялась и посмотрела на мужа. – Если бы я не была замужем за Анри, то убежала бы с ним на край света. Он сказал, что немедленно должен видеть Жизель, что это жизненно важно. Я объяснила, что она рожает. Он даже не ответил, пробежал наверх через две ступеньки, прямо в спальню Жизель!
– О Господи! Должно быть, сообщение действительно было важным!
– Я не знаю, – Надя пожала плечами. – Я побежала за ним, но Жизель только улыбнулась и сказала, что он старый друг и может остаться. Он остался и помогал принимать роды.
– Бедная девочка, – сказал он, когда Жизель взяла ребенка на руки. – Бедная моя маленькая девочка, надо же такому случиться с тобой! – Он выглядел таким несчастным. Это были печальные минуты, я старалась не думать о происхождении ребенка. А потом Жизель попросила меня выйти, и он передал ей сообщение, уж не знаю какое. Не прошло и часа после родов, а она уже работала! В ту ночь он оставался с нами, ходил туда-сюда, но я, конечно же, не задавала вопросов. На рассвете он попросил разрешения, воспользоваться передатчиком, который был спрятан в подвале. Это было очень опасно, но Жизель сказала, что это жизненно важно. Вскоре он ушел. Я никогда больше его не видела. А потом Жизель рассказала о том, как они встретились. Она много смеялась по этому поводу. Но я не знаю, был ли у них роман, или просто крепкая дружба.
– Какая увлекательная история! – воскликнула Кейт. – Я очень надеюсь, что они любили друг друга, хочется верить, что у нее в жизни было и счастье!
– Да, – вздохнула Надя, – это был последний раз, когда я видела Жизель, потому что должна была вернуться к детям в деревню.
– И слава Богу, – сказал Анри, – иначе я бы вернулся к пустому очагу. Но сегодня не вечер скорби, а вечер праздника!
И он снова пустился рассказывать небылицы о Сопротивлении, а все остальные разом заговорили, споря о деталях, когда, где и что происходило.
Голова Кейт была полна историй, а сердце – нежностью к вновь обретенным родственникам, простым и сердечным. Кейт распрощалась со всеми и направилась к площади, голоса все еще звучали в ее ушах. Луна убывала, и была уже в своей последней четверти, почти не давая света, но идти Кейт было недалеко. Она шла медленно, перебирая в уме события и улыбаясь многим вещам одновременно: легкости их смеха, тесноте и сплоченности семьи Жюмо. Она как раз подходила к площади, когда звук подъезжающей машины заставил ее в тревоге обернуться. Времени думать не было. Фары вспыхнули и осветили ее своим блеском. Они стремительно надвигались прямо на нее, и Кейт отпрыгнула в сторону, споткнувшись и упав на тротуар, в то время как рык машины раздался прямо над ухом. Машина круто повернула, приблизившись к площади, шины взвизгнули, и ее поглотила темнота ночи.
Секунду Кейт не могла пошевелиться, словно парализованная. Но через мгновение, показавшееся ей вечностью, она смогла сесть и некоторое время приходила в себя. Ее колени были ободраны, а локоть кровоточил, но если не считать этого, да еще дыры на платье, с ней было все в порядке. Она все прислушивалась и ждала звука возвращающейся машины, нервы были на пределе, но, поняв, наконец, что не может оставаться в таком состоянии всю ночь, она стала убеждать себя, что шофер, должно быть, был пьян и потерял управление. Она осторожно побрела в отель. Проходя мимо таблички, она потрогала прохладную поверхность кончиками пальцев. Потом она вздохнула, опустив руку, и пересекла площадь.
Стефания оставила у портье записку, в которой говорилось, что она решила взять машину и съездить в ресторанчик, который им так понравился. Вероятно, она вернется поздно. Кейт слегка улыбнулась, вспомнив привлекательного и внимательного сына хозяев, и подумала о том, когда же придет Стефания.
Кейт вдруг почувствовала себя очень одинокой и, стиснув зубы, решительно взбежала по лестнице. Ее руки все еще дрожали, в конце концов она сумела попасть ключом в замочную скважину, вошла, закрыла за собой дверь, нащупывая выключатель. Когда он щелкнул, высокая фигура выступила из-за гардин:
– Привет, Кейт.
Кейт подавила вопль и метнулась к двери, глаза ее расширились от ужаса, лоб покрылся потом.
– В чем дело, Кейт, ты ждала кого-то другого? Не Дэвида, случайно? – Себастьян прислонился к стене и, скрестив руки, – в правой была «беретта» – цинично разглядывал ее.
– Ты негодяй, чего тебе от меня надо? – прошипела она, унимая стук сердца. – Убирайся отсюда, и немедленно!
Ее рука лихорадочно шарила за спиной в поисках спасительной ручки. Себастьян в мгновение ока оказался рядом и, оттащив от двери, вырвал ключ из сжатого кулака.
– Что за неприличная спешка? Пока мы не поговорили кое о чем, ни тебе, ни мне торопиться некуда!
Он запер дверь и положил ключ в карман. Подняв сумку, бегло осмотрел ее в поисках оружия.
– Так, так, пусто, – саркастически сказал он. – Ну что ж ты не садишься.
Он пистолетом указал на кровать.
– Я... – Кейт попыталась собраться с мыслями. Итак, должно быть, именно Себастьян пытался задавить ее, а не сумев этого сделать, пришел сюда, чтобы застрелить. Но за что? Она с усилием выдавила из пересохшего горла:
– Себастьян, пожалуйста, не надо. Уйди, и покончим с этим.
– Почему ты так перепугалась, Кейт? Неужели я, по-твоему, способен причинить тебе вред? Я волоска не трону на твоей голове, ты просто расскажешь то, что я хочу знать. И начнем, пожалуй, с твоего времяпрепровождения в Сен-Мутоне.
Он силой усадил ее на кровать. Она была слаба после перенесенного потрясения, чтобы протестовать. Направляя на нее пистолет, Себастьян носил напротив стул и спросил:
– Ну?
Это не было лицо Себастьяна, человека, которого она любила и которого ей так не хватало сегодня утром. Это был незнакомец, человек, которого она никогда не видала раньше, каменный и безжалостно жестокий, с глазами, голубыми и холодными, как лед, и ей оставалось одно – швырять в него словами.
– Чем я здесь занята, тебя не касается. Что бы там ни было, я во всем поступала честно. А с тобой я больше не желаю иметь дела.
– Очень жаль, потому что разговор еще не окончен. Тебе придется объяснить многое с того момента, когда эта маленькая нежная ножка первый раз ступила на борт моей лодки.
– Не понимаю. Ты о чем?
– Не понимаешь? Брось, Кейт, ты раскрыта. Мне все известно о твоей деятельности здесь.
