Текст книги "Неукротимое сердце"
Автор книги: Джулия Грин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)
Глава 11
Кейт стояла у окна своей комнаты, задумчиво глядя на маленькую лачугу, где она недавно виделась с Бью, и ждала его прихода. Вдали, за лачугой, за грядой невысоких скал раскинулась гладкая поверхность пролива Св. Георга с серебристо-серой дымкой еще не рассеявшегося ночного тумана. Зубчатая линия скал, все выступы, впадины, изгибы и лощины простирались на юг и заканчивались высоким отвесным утесом, на котором располагалась гостиница. Склоны, обращенные к проливу, светились белизной. Море, рыжевато-коричневое у берега, но исключительно чистое и голубое вдали, с прямой солнечной дорожкой, пересекающей его, сверкало блестками и светилось, как чешуя скумбрии.
Был необычайно теплый день для этого времени года, что предвещало неминуемый шторм. На побережье земля была усеяна плоскими камнями и частично распахана. Выше виднелась узкая полоса дерна, усыпанная раскрывшимися улитками и их раковинами. В общем, решила Кейт, это довольно мрачное, иссеченное ветрами место, где никогда не будет выгодно заниматься земледелием. Вместо обычных изгородей обрабатываемые полоски земли были разделены стенками из камней, сложенными без раствора. За одной из таких стенок, местами развалившейся, но удерживаемой разросшимся плющом и кустами ежевики, Кейт заметила мальчика и девочку, лежащих вместе. Она улыбнулась, вспомнив свои первые опыты в любви.
Все утро с юго-запада дул свежий ветер, и теперь он усилился до штормового. Взглянув на Ла-Манш, Кейт увидела, что небо заволокло тучами и длинная гряда скал теперь стала серой с оранжево-коричневыми пятнами на склонах и темными полосками водорослей у основания, поскольку начался отлив. Над водой сгустилась мгла, возникшая из-за тумана и водяной пыли, гонимой ветром, и сквозь все это Кейт увидела огромные черно-белые валы, поднимавшиеся над Певерил-Пойнт. На вершинах утесов на всех выступах скопилось множество морских птиц, которые сидели съежившись и выглядели издалека белоснежными полосками. Они знали, что им грозило, если держаться особняком.
Это было грустное зрелище, и на сердце у Кейт тоже стало грустно. Ветер сменил направление на один-два румба южнее, направляя волны прямо на утес, так что брызги стали долетать до мелководья.
Начался проливной дождь, заставивший Кейт закрыть окно. В ожидании Бью она снова решила прочитать текст на клочке пергамента, хотя знала его полностью слово в слово.
Когда вошел Бью, на нем была зюйдвестка, с которой стекала вода.
– Храни нас Господь, дует страшный ветер, – сказал он.
– Храни Господь все несчастные души на море, – сказала Кейт, подняв голову.
– Аминь, – добавил Бью. – Море так разволновалось, что может поднять шхуну и вынести на берег. – Он подошел к камину, где ярко пылали, дрова. – О, – сказал он, – я продрог до мозга костей от сырости и холода и чуть не умер от этого проклятого ветра. Огонь – это благословленная вещь. – Он расстегнул свой бушлат. – И самая желанная сейчас.
Они сели, съежившись в углу у огня, красноватые отблески которого мерцали на потолке и отбрасывали тени на красивые, тонкие черты лица Бью. От его сохнущей одежды поднимался пар. Бью вытащил из кармана большую флягу с оплеткой и протянул ее Кейт. Она взяла ее и отпила не так уж мало, поскольку всегда умела хорошо пить. Затем протянула ему. Он поднес флягу к своим губам, опрокинул ее и сделал большой глоток, удовлетворенно выдохнув.
– О, довольно крепкое. Согревает душу. – Он закрутил пробку и поставил фляжку перед ней. – Итак, Кейт, зачем ты вытащила меня в такую погоду? Боюсь, на это нет достаточных причин, но я все равно послушаю.
Кейт улыбнулась про себя этой подразумеваемой лести, однако ничего не сказала. Она молчала довольно долго, наморщив лоб, и Бью подумал, что она решила изменить свое намерение. Он заговорил первым:
– Кейт, передай мне флягу. С ней я могу выслушать всех несчастных, когда-либо тонувших в море.
С этими словами он сделал еще один большой глоток и подбросил полено в огонь. Затем, когда вспыхнуло пламя и стало светлее, он увидел клочок пергамента, лежащий у ног Кейт. Он протянул руку, чтобы поднять его. Кейт решила, по возможности, не показывать ему пергамент, поскольку не хотела рассказывать, как добыла его. Однако попытка остановить Бью только возбудит его любопытство, поэтому она ничего не сказала.
– Что это, Кейт? – спросил он.
– Всего лишь библейские стихи, – ответила она, – которые попали ко мне когда-то давно.
На мгновение Кейт испугалась, что он может спросить, где она достала их, но Бью только посмеялся над ее вновь обретенной религиозностью. От тепла пламени пергамент немного свернулся. Он разгладил его и прочитал при свете камина.
– Хороший почерк, – сказал он, – и стихи неплохие. Но тот, кто писал это, наверное, был плохим учеником, потому что неправильно указал номера псалмов. Смотри, «Дни нашего века сочтены – всего шестьдесят, семьдесят лет. И хотя люди могут быть крепкими, еще имея силы трудиться и в восемьдесят лет, они горюют, что все скоро кончится и придет смерть. Псалом ХС;21». Так вот, мальчиком я читал этот псалом сотни раз, стих за стихом. Я твердо знаю, что в нем нет двадцати стихов, а этот стих следует десятым, хотя он обозначен здесь двадцать первым!
– Что ты говоришь! – воскликнула Кейт. – Неужели это правда?
Она говорила, обращаясь скорее к самой себе, чем к Бью.
Он бросил на нее быстрый взгляд.
– Так именно за этим ты позвала меня сюда?
Кейт больше не колебалась и тотчас начала рассказывать ему, что произошло и как она сначала подумала, что это просто стихи в утешение покойному, но затем пришла к мысли, нет ли тайного смысла в них. Она попыталась разгадать его, однако вскоре начала подозревать, что в стихах ничего нет.
– Не это ли ты собиралась рассказать мне в тот день на берегу? – спросил Бью.
Кейт кивнула.
Бью слушал ее с нетерпением, в большей степени проявляя интерес к концу рассказа. Затем снова взял в руки пергамент и внимательно прочитал его.
– Думаю, ты права, – сказал он наконец. – Зачем надо было ставить неверные номера на всех стихах, если в этом нет какого-то тайного смысла? Если бы был один или два неверных номера, я бы сказал, что священник, переписывавший стихи, просто ошибся. Пасторы, как правило, не очень внимательные люди и часто допускают ошибки, но если все номера неправильные, это уже не может быть просто ошибкой. Есть ли у тебя в гостинице молитвенник? Мы можем проверить наше предположение.
Кейт встала, не говоря ни слова, и подошла к выдвижному ящику своего туалетного столика. Затем вернулась назад с Библией, которую дала ей когда-то мать. Она села рядом с Бью, нашла текст о днях нашей жизни и убедилась, что он действительно был из девятнадцатого псалма, но шел под десятым номером, как говорил Бью, а не двадцать первым, как было указано в пергаменте. Затем она нашла второй текст, здесь тоже номер псалма соответствовал тому, что было написано на листке, но номер стиха был вторым, а не шестым. В остальных трех стихах было то же самое – номер псалма указывался правильно, а номер стиха не совпадал. Бью сделал важное открытие: все было написано аккуратно, ровно, четко и без помарок, и все же в каждом стихе была допущена ошибка. Однако, если вторая цифра не относится к номеру стиха, что еще она может означать?
Как только Кейт сформулировала вопрос, у нее уже был ответ. Она уже поняла, что номер стиха, должно быть, означал номер слова в каждом тексте и эти слова составляли скрытое сообщение. Сейчас она испытывала такое лихорадочное волнение, что трясущимися пальцами едва могла отсчитать двадцать одно слово. В первом тексте номеру стиха соответствовало слово «восемьдесят», во втором – «шагов», в третьем – «глубокий», в четвертом – «колодец», в пятом – «север».
– Восемьдесят… шагов… глубокий… колодец… север, – прочитала она вслух.
Итак, шифр был раскрыт. Довольно простая хитрость! И все-таки без Бью она не смогла догадаться. Это была хитрая задумка сэра Роджера, но другие люди оказались не менее хитрыми, и она была уверена, что здесь, у ее ног, лежало потерянное сокровище. Она усмехнулась, потирая руки и снова перечитывая выделенные слова.
Восемьдесят… шагов… глубокий… колодец… север…
Все было так просто, и слово в четвертом стихе было «колодец», а не «долина» или «пруд», на которые она чаще всего обращала внимание, пытаясь расшифровать сообщение. Как же она не догадалась, столько раз читая текст, до того как Бью взглянул на пергамент?
Кейт снова прочитала слова вслух, но на этот раз все стало как-то менее понятно. Они с Бью задумались, что же все-таки это точно означало. Сокровище было спрятано в «колодце» – это было достаточно ясно, но в каком колодце? И что значит «север»? Был ли это «северный колодец» или «к северу от колодца»… или восемьдесят шагов на север от глубокого колодца? Кейт пристально посмотрела на стихи, как будто чернила могли поменять цвет и подсказать другой смысл написанного. Оказалось, что сообщение ничего не раскрывало и смысл его ускользал от нее.
Постепенно ее ликование сменилось разочарованием и тревогой. В порывах ветра, бьющего в оконные стекла, Кейт, казалось, слышала, как смеялся сам сэр Роджер, издеваясь над ней за то, что она подумала, будто бы нашла его сокровища. Тем не менее она вместе с Бью читала и перечитывала пергамент, играя словами и переставляя их, чтобы выжать какой-то новый смысл.
«Восемьдесят шагов в глубину северного колодца… восемьдесят шагов в глубину колодца к северу… восемьдесят шагов к северу от глубокого колодца…» – вертелись и вертелись слова в ее мозгу, пока она окончательно не измучилась. У нее закружилась голова, она легла и уснула.
Бью осторожно поднял ее, отнес в кровать и уложил.
Прежде чем погасить свечу, он взглянул на нее. Кейт лежала поверх одеяла, расслабленная во сне. Ее мягкие губы слегка приоткрылись весьма соблазнительно. Бью стоял рядом, глядя на нее, пока возникшее было желание не сменилось огромной нежностью. Тогда, встав на колени перед кроватью, он поцеловал ее. Она пошевелилась во сне и повернулась к нему.
Бью высвободил одеяло с другой стороны постели и накрыл им Кейт. Затем потихоньку вышел из комнаты.
Глава 12
Лидия стояла на берегу рядом с Сином и смотрела на горизонт. «Золотая Леди» покоилась на якоре в небольшой бухте севернее мыса Св. Айвс, но корабля капитана Маскелайна пока не было видно. Лидия молча молилась, чтобы все поскорее кончилось и она благополучно добралась до дома – к человеку, который должен был стать ее мужем, если только… Она прервала свои размышления и повернулась к Сину. Сможет ли она перенести разлуку с ним? И состоится ли когда-нибудь ее брак с капитаном Маскелайном после того, что произошло между ней и Сином?
В ту ночь она поняла, что не сможет уснуть. И не только потому, что стало еще холоднее, но, казалось, в самом воздухе витала опасность. В темноте она слышала, как во сне стонала Сьюзен. Удивительно, каким далеким стал капитан Маскелайн. Ей было трудно даже вспомнить его лицо. Неожиданно она почувствовала руку, обнимающую ее. Это был Син. Он с улыбкой взглянул на Лидию.
– Тебе холодно?
– Сейчас нет, спасибо. – Ее голос был намного теплее, чем она того хотела. Учитывая, что Син поддержал план его сестры по поводу выкупа и она сама проявила нерешительность, ей следовало быть более сдержанной.
– Ты голодна? Пендин сейчас приготовит завтрак.
Склонившись над огнем, Ол'Пендин варил капусту с кусочками свинины. В другом котелке тушились помидоры, а на сковороде пеклись тонкие лепешки. Ол'Пендин заметил приближающихся Лидию и Сина и широко улыбнулся.
– Идите поешьте, – позвал он, – еще немного, и все будет готово!
Лидия опустилась на песок перед костром, радуясь теплу, а через минуту к ним присоединилась Сьюзен. Спросонья старуха выглядела мрачной, однако, как заметила Лидия, это не повлияло на ее аппетит. Хотя Лидия уже привыкла к необычной пище Сина, Кейт и остальных, сначала она очень осторожно пробовала, а затем, как правило, найдя се удивительно вкусной, с удовольствием ела. Она часто думала, будет ли когда-нибудь снова питаться с таким комфортом, как раньше. Когда они поели, Син принес чашки со светлым напитком, по вкусу похожим на пиво.
– Мы готовим его из дрожжей и муки, – пояснил Син. – Очень помогает пищеварению.
Может быть, оно и так, подумала Лидия, но, выпив полчашки, ощутила, что напиток также кружит голову и настраивает на легкомысленный лад. При этом она не могла удержаться от улыбки, глядя на Сина. Это было ужасно. Она заставила себя опустить уголки своих губ, но они настойчиво поднимались вверх. Син нахмурился.
Почему, черт возьми, подумала Лидия, я не могу перестать улыбаться?
Мысли Сина в это время были мрачными и тревожными. Вот-вот должен появиться капитан Маскелайн, думал он. И эта встреча страшила его. Лидия уедет! Поскольку выкуп будет заплачен и Кейт получит свои деньги, Лидия станет свободной. Она должна вернуться к нему! Она была такой милой, эта малышка, такой мягкой и нежной. И она принадлежала ему… ему! Он должен удержать ее. Он никогда не забудет ее, никогда. Эти глаза, с чуть приподнятыми кверху уголками, эти шелковистые волосы, заплетенные в косу и уложенные вокруг головы, эту теплую, как у ягненка, кожу. Нет, он никогда не забудет ее, лежащую рядом и плачущую от отчаяния. Син резко поднялся и осмотрел берег.
Лидия тоже встала и сделала один-два шага вслед за ним. Когда Син повернулся, она прильнула к его груди. Ее плечи сотрясались от тихих рыданий. Наконец, успокоившись, она подняла свое овальное личико. Внезапно Син наклонил голову и поцеловал ее. Это был мягкий поцелуй, легкий и любящий, наполненный нежностью, которая приходит после страсти. Она стояла неподвижно, с закрытыми глазами, приблизив к нему свои теплые губы. Затем медленно отошла, глядя ему в лицо.
– Скажи, что не хочешь расставаться со мной, Син, – прошептала она.
– Когда Кейт получит свое золото, ты можешь вернуться ко мне, если хочешь, и мы поженимся, – сказал он.
– Повтори это еще раз, Син, – пролепетала она. – Скажи мне то, что я хочу слышать больше всего на свете.
Он медленно покачал головой и пристально посмотрел на нее.
– Ты знаешь, как сильно я люблю тебя, – сказал он наконец. – Ты знаешь, как мне не хочется разлучаться с тобой… А теперь давай пойдем на корабль. – Он протянул ей руку, и она взяла ее, отвернув лицо. В се глазах блестели слезы.
– Не плачь, – сказал Син. – Скоро все кончится, и ты вернешься ко мне.
Внезапно Лидия резко повернулась к нему лицом, спиной к белым парусам брига, тихо скользящего по волнам. Она вытянула обе руки и нежно опустила их на широкие плечи Сина.
– Я обручена, – медленно произнесла она. – Ты не должен был влюбляться в меня, Син. И не должен был позволять мне влюбляться в тебя. Я люблю тебя и всегда буду любить. Но, если капитан Маскелайн захочет владеть мной, что я смогу сделать?
Син с болью посмотрел на нее.
– Ты не должна говорить так, – сказал он. – Ты не должна даже думать об этом!
Лидия взглянула на него, сверкнув глазами.
– Тогда пожелай мне скорейшего возвращения, – прошептала она. – Я не заставлю ждать! – Затем, поднявшись на цыпочки, она поцеловала его.
Син увидел слезы на ее щеках. Отпустив Лидию, он продолжал стоять, наблюдая, как она уходит, как вздрагивают ее худенькие плечи.
Затем он тоже направился к «Золотой Леди», испытывая странное чувство, что больше никогда в жизни он не обретет такого счастья, уверенности и спокойствия.
Син стоял у поручня на палубе «Золотой Леди» рядом с Лидией и Бью, наблюдая, как большой корабль капитана Маскелайна – бриг «Геспериды» – медленно двигался на горизонте.
– Вот и он, – сказал Бью с удовлетворением в голосе.
Син ничего не ответил. Он смотрел на бриг «Геспериды», величественно шедший через пролив Св. Георга. В сумятице чувств, охвативших его, он ощущал уверенность только в одном. Син взглянул на Лидию, на бледное застывшее лицо девушки, на суровую линию рта, на ее зеленые глаза. Лидия посмотрела в ответ и протянула ему свою маленькую руку.
Син взял ее и задержал в своей руке. Его губы сложились в медленную улыбку.
– Прощай? И это все, что ты можешь сказать мне? – спросил он, желая продлить расставание.
– Да… что я еще могу сказать? Так лучше, не правда ли? Нам лучше сделать вид, что не было вчерашней ночи. Мы можем больше никогда не увидеть друг друга.
– А Маскелайн? Что с ним?
– Я выполню свой долг, – ответила она просто. – Если он и теперь захочет взять меня, я должна пойти с ним. Если нет, тогда я буду действовать по велению своего сердца.
– Понимаю, – сказал Син.
– Да, я отправлюсь в Пензанс и буду там послушной, добропорядочной женой богатого и важного человека. И всю жизнь буду вспоминать тебя. Придет час, и мое желание сбудется. Ты не знаешь, когда это произойдет, Син?
– Нет, – ответил Син. – Когда же, Лидия?
– В день моей смерти, – прошептала она.
Бью коснулся руки Сина.
– Они уже подходят, – сказал он. – Лучше отправь Лидию и служанку на берег, пока не завершится дело.
– Да, конечно, – сказал Син. – Эмлин проводит их на берег. Тогда я встречусь с этим убийцей и негодяем лицом к лицу.
Лидия повернулась и вместе со служанкой последовала за сухопарым маленьким уэльсцем туда, где тропинка вела сквозь густой кустарник, разросшийся у подножия утеса. Син наблюдал за ними некоторое время, затем повернулся к бригу «Геспериды», шедшему через белую полосу прибоя к светло-золотистому песчаному берегу.
Син и его компания, состоящая из Бью, Ол'Пендина, Дюма и нового штурмана Томлисона, сошли с «Золотой Леди» и двинулись вдоль берега по кромке воды.
Капитан Маскелайн без колебаний спрыгнул в воду, не заботясь о своих черных кожаных ботинках с пряжками и превосходных штанах. По его виду Син сразу понял, что перед ним достойный противник.
Джон Маскелайн, хотя и не такой высокий, как Син, был намного выше среднего роста, плотного телосложения, а его мышцы даже в расслабленном состоянии говорили об огромной силе. Из рукавов плаща выглядывали руки, такие же большие, как у Сина, а плечи были даже шире. На холодном лице резко выделялся нос и тяжелый подбородок. Широко расставленные карие глаза из-под густых бровей спокойно глядели на Сина.
– Где она? – спросил он суровым голосом.
– Сначала покажите золото, – так же мрачно ответил Син.
Маскелайн подался вперед, пристально вглядываясь в лицо Сина.
– Я, кажется, видел вас раньше, – пробормотал он озадаченно. – Но где?
– Много раз, – сказал Син, – над стволом пушки. И снова увидите, когда я не буду связан обязательствами вести дело, оберегая вас. Однако хватит об этом. Где деньги?
Маскелайн кивнул сопровождавшему его морскому пехотинцу в алой форме. Тот выступил вперед, кряхтя под тяжестью дубового сундука. Когда сундук открыли, на солнце сверкнуло матовым блеском золото. Син взял несколько тяжелых монет, отчеканенных в Лондоне из одной полосы золота, и по тому, что все они были так грубо обрезаны, он понял – они совершенно новые.
– Приведи женщину, – сказал он Бью.
Все это время глаза Маскелайна не отрывались от лица Сина. В выражении лица капитана скорее улавливалось сожаление, чем злость. Ущемленная гордость странно смешивалась с восхищением.
– Вы именно такой, как я ожидал, – сказал он. – Я почти уверен, что в следующий раз мы встретимся, когда вас будут судить.
– А я увижу вас раньше, в могиле!
Маскелайн спокойно пожал плечами.
– Так рычит и показывает клыки щенок, насколько мне известно, – вздохнув, сказал он скорее сам себе. Затем его карие глаза засветились, когда он увидел Лидию, идущую вдоль берега с бледным лицом, без улыбки, с глазами, устремленными в землю.
Син видел, как Маскелайн сгреб Лидию своими огромными ручищами. Где-то в глубине души Син почувствовал, как медленно растет болезненное ощущение. Он заметил с некоторым удовлетворением, что Лидия слегка отвернула голову, так что поцелуй капитана пришелся куда-то мимо ее губ.
– Он не причинил тебе вреда? – прорычал Маскелайн.
– А если да? – крикнул Син.
– Ты умрешь, – ответил Маскелайн просто. Его тон был начисто лишен бравады или угрозы. Как будто он говорил о погоде, констатируя факт.
– Нет, Джон, – поспешно сказала Лидия, – он не причинил мне вреда. Если не считать похищения, он был очень вежлив со мной.
Маскелайн изучал лицо Сина, стараясь получше запомнить его.
– Вы получили свое золото. Теперь мы можем отплыть?
– Да, – подтвердил Син. – Отплывайте и будьте прокляты!
Мрачное лицо Маскелайна медленно расплылось в улыбке.
– Мы еще поглядим, чья душа попадет в ад, – сказал он спокойно. – Пойдем, Лидия. – Он повернулся, все еще продолжая держать девушку в кольце своих объятий.
Син не сказал ни слова в ответ. Он повернулся к своим товарищам и очень тихо произнес.
– На «Золотую Леди». Есть работа.
Бриг «Геспериды» был еще на горизонте, когда лебедки «Золотой Леди» подняли якорь из воды. На нок-реях распустили белые паруса, и они, опустившись вниз, надулись от легкого бриза. Косой парус на грот-мачте также шумно затрепетал. Бриг, легко скользя, начал выходить из гавани.
– Кейт молодец, – сказал Бью Сину. – За эти два последних похода мы получили больше, чем за четыре предыдущих. – Он размышлял, сколько еще пройдет времени, прежде чем ослабеет жажда Кейт к золоту.
Син не ответил, он вглядывался в бриг «Геспериды», дрейфующий почти без движения на залитой солнцем поверхности моря. Затем он сдвинул брови.
– Так, – сказал он, – кажется, мы не довезем наше богатство до дома. Смотри, Пендин!
Ол'Пендин прикрыл глаза от солнца и посмотрел туда, куда указывал палец Сина.
– Ах ублюдок! – воскликнул он.
К выходу из гавани с двух противоположных сторон из-за длинной голубой гряды гор шли два строя военных кораблей. С одной стороны четыре корабля, с другой – три. Син тихо позвал к себе Дюма.
– Если бы мы смогли прорваться в открытое море, – стонал Пендин, – у нас был бы шанс. Запертые в гавани, мы обречены на гибель. Что толку в быстроходности «Леди» в этой смертельной ловушке? Мы вынуждены принимать бой, не имея маневра.
– Если бы нам удалось нарушить их строй… – Но Син не был уверен в осуществлении такой возможности.
– Они не дураки, – прервал его Ол'Пендин. – Ловушка расставлена с хорошей приманкой и легко может захлопнуться!
Дюма поднялся на бак и обратился к Сину.
– Прошу прощения, командир, – начал он, – у меня есть кое-какие соображения.
– Тогда выкладывай! – пробурчал Син.
– Их корабли имеют осадку в два или три раза больше нашей. Если мы сейчас вернемся в гавань, они последуют за нами. Там они сядут на мель так же верно, как существует ад. По крайней мере часть из них, а этого будет достаточно, чтобы нам выбраться отсюда.
Син покачал головой.
– Корабли выстроились в линию, Оноре, – сказал он. – У них достаточно дальнобойных пушек, и они могут встать на таком расстоянии от нас, что мы сможем достать их только одной такой пушкой. Разве даст нам что-нибудь редкая стрельба пятнадцатифунтовыми ядрами?
– С такого расстояния они вряд ли попадут в нас, – доказывал Дюма.
– Да, но сколько выстрелов они могут сделать, если будут стрелять через каждые десять секунд? Даже одного попадания пятнадцатифунтового ядра достаточно, чтобы разнести «Леди» на куски.
– Но, если мы попытаемся прорваться, они дадут бортовой залп всеми своими орудиями. Четыре таких залпа – и мы потонем. Полагаю, мы должны где-нибудь залечь и дождаться ночи. Может быть, в темноте… да, только может быть.
– Это наш единственный шанс, – сказал Син. – Молитесь Богу, чтобы ночь была безлунной.
Дюма отдал команду рулевому лечь на другой галс, и «Золотая Леди» развернулась параллельно линии кораблей Королевского Флота. Затем сделала полный разворот и направилась назад в гавань. Рулевой еще раз повернул, и она медленно заскользила опять параллельно военным кораблям, но по такому мелководью, что они не могли последовать за ней.
Син понял, что теперь настало время действовать. Если военными кораблями командуют опытные моряки, они потопят «Золотую Леди» в считанные часы. Все, что им нужно, так это приблизиться на расстояние досягаемости их дальнобойных пушек, и они разнесут судно в щепки без всякого риска для себя. Дальнобойные орудия стреляют очень маленькими ядрами, но при этом используют огромный заряд пороха, за счет чего превосходят в дальности орудия, которые стреляют ядрами почти в шесть раз тяжелее. На борту «Золотой Леди» находилось только одно такое орудие, установленное на носу для преследования противника. На семи военных кораблях в общем было более пяти дальнобойных пушек. Если корабли Королевского Флота войдут в гавань до наступления ночи, бригантина обречена на гибель.
Но, к счастью, они не собирались нарушать свой строй. Они продолжали с большой осмотрительностью контролировать выход из гавани, курсируя туда-сюда между чашевидными корнуоллскими холмами.
Дюма приказал выдать людям порцию рома для храбрости, однако ни Син, ни Ол'Пендин не прикоснулись к спиртному. Даже Бью, чье пристрастие к выпивке было хорошо известно, лишь чуть-чуть отхлебнул, внимательно следя за военными кораблями. День длился бесконечно долго. Ярко-красное солнце пылало на западном горизонте. Постепенно оно коснулось края воды, проложив оранжевую дорожку, которую пересекали, словно черные водяные пауки, корабли Королевского Флота. Пастельно-голубые очертания гор стали бледно-фиолетовыми, затем пурпурными, и, наконец, на багряную полоску западной части неба легла ночная тьма. Однако Син мог различать такелаж.
Он впервые выглядел таким озабоченным, а Ол'Пендин, с лицом, похожим на высушенное яблоко, явно приуныл. Что касается Бью, он не колебался. Лучше умереть в бою в открытом море, когда корабль тонет под выстрелами пушек, чем на виселице или под плетью. Он был готов к сражению.
Не говоря ни слова, Син взял старика за руку. Они молча стояли на палубе, а «Золотая Леди», подгоняемая попутным ветром, двигалась к выходу из гавани. Впереди в серебристом свете луны их ждали корабли Королевского Флота.
На берегу в сгущающейся синеве темнели кроны деревьев. В воде отражались звезды. Из-за вершин высоких скал выглянул бледно-желтый диск луны. Он становился все ярче. Кроны деревьев засеребрились.
Син оглянулся и увидел сдвоенную вершину гор, мрачно выступающую над водой, черные стволы деревьев, склонившихся к воде под южными ветрами, дующими вдоль залива туда, где темные контуры кораблей скользили взад и вперед в серебристом лунном свете, терпеливые, как сама смерть.
И в такую ночь придется умереть, подумал Син. Повернувшись к Дюма, он тихо сказал:
– Вперед на всех парусах, Оноре, и поторопи людей.
– Орудия к бою! – скомандовал Син, и пушкари, взяв свои молотки, начали выбивать стопорные клинья из-под пушек с одного борта. Когда клинья из твердой древесины были выбиты, дула орудий, задранные вверх, опустились до заданного уровня. Остальные члены команды стояли рядом. Они не могли стрелять из опасения задеть свой корабль.
– Огонь не открывать, – предупредил Син, – пока мы не приблизимся настолько, чтобы бить наверняка. По крайней мере один корабль мы захватим с собой этой ночью.
Рулевой осторожно вел бригантину под прикрытием тени от гор, опасно приблизившись к берегу, и, прежде чем англичане увидели ее, она уже ворвалась в их строй. Бригантина прошла так близко от огромного корабля, что можно было без особого усилия перебросить камень с одной палубы на другую. Син махнул рукой, и все бортовые орудия «Золотой Леди» одновременно заговорили громовым голосом. Почти каждый выстрел достиг цели.
Син увидел, как рухнули мачты корабля, увлекая за собой клубок парусов и канатов, и на мгновение у него появилась надежда, что они смогут прорваться и удрать.
Син снова отдал команду, и от бортового залпа содрогнулось морс. Сразу вслед за залпом послышался треск корабельной древесины и пронзительные крики гибнущей команды. Затем, к его удивлению, в средней части корабля противника вспыхнуло пламя. Он видел фигуры людей, бегающих по палубе и пытающихся погасить огонь. Син сразу понял, что это пламя не к добру. Такого освещения не могла дать даже луна. «Золотая Леди» стояла перед английской эскадрой, четко выделяясь при свете бушующего пламени.
Наконец и корабли Королевского Флота открыли огонь из своих больших орудий, расколов ночную тишину. Син увидел во тьме ряд желтых языков огня, а чуть позже море и небо разразились раскатом грома, нескончаемо повторенного эхом, отразившимся от скал, окружающих гавань. Вокруг «Золотой Леди» поднялись белые водяные столбы, в то время как она вела ответный огонь, выпуская снаряд за снарядом. Ее залпы были настолько точны, что уже через несколько минут ни один английский корабль не остался неповрежденным. Однако и корабли Королевского Флота не остались в долгу. Ослепительный взрыв, поднявший столб огня, воды и обломков, потряс воздух менее чем в десяти ярдах от того места, где стоял Син. Он видел, как четверо из его пушкарей рухнули, словно сломанные куклы, рядом со своими пушками и белая исцарапанная поверхность настила окрасилась их густой красной кровью. Рядом с ними валялась перевернутая пушка, которая нелепо лежала на боку, а ее деревянные колеса все еще продолжали вращаться.
Бриг «Геспериды» лег на параллельный курс и осыпал палубу «Золотой Леди» градом картечи. Когда он прошел мимо, на ногах осталось менее половины экипажа судна. Син увидел Томлисона, сидящего на палубе рядом с горящим фитилем. Он отчаянно пытался запихнуть назад в распоротый живот розовый клубок своих кишок. Он долго и безнадежно старался сделать это обеими руками, не издавая ни звука, пока руки его не стали настолько скользкими от собственной крови, что он уже не мог продолжать свои попытки. Тогда он выпустил кишки и сидел, бессмысленно глядя на них с неменяющимся выражением испачканного смуглого лица даже после того, как умер. Син понял, что Томлисон мертв, только после того, как по «Золотой Леди» нанесли удар из сорокавосьмикалиберной пушки, заставившей судно качнуться, и его тело безвольно упало на палубу.
– Матерь Божья, – пробормотал Син, – почему они до сих пор не потопили нас и не покончили со всем этим?
Но корабли Королевского Флота продолжали полосовать бриг картечью, убивая одного за другим членов экипажа, пока не осталось менее двух дюжин, из которых почти каждый был ранен. Бью и Син были лишь слегка задеты разлетающимися осколками. Мертвый рулевой повис на штурвале, так что разбитый корабль бесцельно менял курс, потеряв управление, и беспомощно рыскал по морю, в то время как английские корабли подходили к нему один за одним красивым строем и обстреливали его палубы.
