Текст книги "Свадьба"

Автор книги: Джулия Гарвуд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

– Несчастная я, – пробормотала она.

Потом вынула круглый деревянный медальон из правой туфли, куда она вечером аккуратно его спрятала, взяла торжественно, точно королевскую корону, усыпанную драгоценными камнями. Этот медальон подарил ей отец, особой ценности он не представлял, и грабители на него не позарились бы, но ничего дороже для нее на свете не было. Отец сделал такие медальоны всем детям, и на каждом был вырезан свой рисунок. У Бренны – солнце. Все братья и сестры знали, какие у кого знаки, – отец заставил их выучить это наизусть. Отдавая медальон Бренне, он сказал ей то же, что и всем: если когда-нибудь она попадет в беду, ей надо будет отправить свой медальон кому-то из братьев или сестер, и те немедленно придут на помощь. Преданность – самое главное в жизни, сказал им отец. Он не сомневался, что и после смерти родителей дети будут по-доброму относиться друг к другу.

Бренна знала свою дурную привычку – увлекшись мыслями, раскидывать вещи повсюду, потому-то на ночь всегда прятала медальон в туфельку. Не могла же она беззаботно относиться к подарку отца. А вдруг она его потеряет?

Эта маленькая вещица напомнила Бренне о семье, и она затосковала. Она вдруг почувствовала, что на нее свалилось слишком много испытаний, и зарыдала от тоски и одиночества. Она пыталась остановиться, но не могла. Бренна села на пологий берег, сдаваясь на милость судьбе, и смотрела на свое сокровище, пока не высохли слезы. Единственная ниточка, связывающая ее теперь с семьей, – этот кожаный шнурок с деревянным кругом. Вот и все. Она подергала кругляшок, проверяя, крепко ли он привязан, а потом надела его на шею, засунув под платье. Он опустился прямо против сердца, где ему и надлежало быть.

Она очень удивилась, что слезы подействовали на нее как целебный бальзам. Ей стало гораздо легче, после того как она поплакала. Сейчас она уже в состоянии взглянуть на свое положение более спокойно, с практической точки зрения. Деревянный круг – ее прошлое. А Коннор – часть ее будущего. Не так ля?

Ей стоит научиться быть верной мужу. Любовь не столь важна. Ее мать считала именно так и, честно говоря, многие годы не любила отца, но наконец ее сердце смягчилось, и родители хорошо ладили между собой.

Коннор уже сумел ей доказать, что он будет хорошо относиться к ней. Его руки – большие, мозолистые, шершавые – нежно и ласково прикасались к ней, приводя в трепет.

Вспомнив о случившемся, Бренна не смогла удержать вздоха. Она решила больше не избегать Коннора. Она сейчас же пойдет спать, ей так нужно согреться его теплом. Нежные заверения подождут, когда-нибудь этот бестолковый мужчина поймет, сколь ценное приобретение он сделал, Бренна еще докажет ему это. Она должна, конечно, с Божьей помощью, убедить его, насколько хорошая из нее получится жена и мать.

Услышав шаги Коннора, Бренна встала. Он двигался почти бесшумно, но она уловила шорох травы. Торопливо вытерев со щек остатки слез, она поправила платье и волосы, насколько могла без щетки и зеркала, и пошла ему навстречу.

Коннор остановился возле деревьев, не смея подойти ближе. Отчаянным усилием воли он подавил желание снова заняться с ней любовью и шагнул вперед. Однако он не мог заставить себя не думать об этом. Надо сказать ей, черт побери, что с ее стороны очень опрометчиво надолго уходить от него. И сказать поскорее, чтобы тотчас впиться в нее губами и поцелуем помешать ей спорить с ним. Ему очень нравилось целовать жену и чувствовать, что ей это тоже нравится.

Боже, какая же она хорошенькая! Он никак не мог прийти в себя от этого открытия. И дело не только в ее привлекательности – в конце концов он не зеленый мальчишка, у которого от любой смазливой мордашки голова идет кругом. Нет, в ней было нечто большее, чем красивая внешность. Она поразительно чувственна, грациозна, в ее приветливой улыбке столько тепла, а во взгляде ясных глаз столько чистоты и нежности. И ко всему прочему Бренна обладает чувством собственного достоинства. Его жена – очень сильная женщина. Он признался себе со вздохом, что она хорошо, слишком хорошо понимает свою власть над ним – власть жены.

А если он допустит слабинку, не захочется ли ей утвердить над ним свою власть?

При этой мысли он нахмурился.

Чем дольше Бренна смотрела на него, тем сильнее билось у нее сердце – ее поразила красота Коннора, словно она впервые его увидела. Он появился среди деревьев, словно окутанный белым туманным облаком. В памяти Бренны всплыли сказки о древних великанах, которые рассказывал ей на ночь отец. Коннор так же прекрасен, как его легендарные предки, а может, еще красивее. Ни грамма лишнего жира не было на его теле, от него веяло мощью и силой. Крепкие мускулы рельефно обозначились на его предплечьях и бедрах, заиграли под атласной кожей, когда он направился к ней.

Она шагнула к нему навстречу, робко протянув ему руку.

– Я думала, ты спишь, – виновато сказала она.

– Я не могу отдыхать, когда ты не спишь.

– Почему, Коннор?

Ему понравилось, как она произнесла его имя – очень тепло и нежно.

– Я отвечаю за тебя, вот почему. Что ты здесь делала? Ты давно ушла.

Он, конечно, прекрасно знал, что она делала. Доказательством тому были ее покрасневшие от слез глаза. Единственное, ради чего он задал этот вопрос, – желание услышать ее признание в своей слабости.

– Да я плакала как ребенок. А почему тебя это забавляет?

– Я улыбаюсь, потому что слышу правду.

– Я всегда стараюсь говорить правду. Лгать так трудно. А ты всегда ходишь голый?

В голосе ее слышалось волнение – вдруг такое возможно?

– Только когда приходится гоняться за неразумными женами, – ответил он.

Он не хотел грубить ей, но она, казалось, даже не обратила внимания на его ответ. Мысленно Бренна была где-то далеко. Коннор не мог догадаться где.

Она спросила:

– Так почему ты женился на мне?

– Я завтра тебе объясню.

Он собрался повернуться и потащить ее обратно в постель, но она остановила его, уцепившись за руку.

– Ты обещал объяснить сразу после того, как нас благословит священник. Ты не веришь, что я хочу узнать правду? Может, есть причина, из-за которой ты не хочешь говорить?

– Пошли в постель. Тогда объясню.

– Да ты заснешь, прежде чем…

Она замолчала, потому что Коннор подхватил ее на руки. Его кожа была такой теплой, что ей захотелось прижаться к нему, и она не стала сопротивляться искушению, обхватила его за шею и заглянула прямо в глаза мужа.

– А почему ты плакала?

– Я думала о своей семье.

– Твоя семья теперь – это я.

Суровые слова Коннора почему-то успокоили Бренну. Сначала она не хотела говорить с ним о том, что так тревожило ее, но, когда она увидела, как он на нее смотрит, она вдруг решилась выпалить ему все, все до мелочей.

– Я тебя разочаровала, – прошептала она.

– Нет.

– Нет?

– Нет, ты не разочаровала меня.

Она ждала объяснений, но больше он не сказал ни слова. Бренна не удивилась – она уже поняла, что Коннор не любит расцвечивать свои мысли словами. Вот еще один недостаток мужа – он совершенно не умеет делать комплименты.

Но Бренна была довольна и таким признанием, ведь главным для нее было узнать, что она его не разочаровала.

О да, сегодня она устала как никогда, это был очень трудный и очень длинный день, и поэтому Бренна слишком сильно переволновалась.

Муж отнес ее на супружеское ложе под деревьями и поставил на ноги. Она попыталась отвернуться от Коннора, но он притянул ее к себе и поцеловал долгим, крепким поцелуем.

Колени Бренны ослабели, и, как только муж отпустил ее, она изящно опустилась на землю.

Когда она пришла в себя, он уже вытянулся на одеялах, и Бренна склонилась над ним, стоя на коленях.

Коннор привлек жену к себе на грудь и обнял. Он не собирался ее отпускать. Он понимал, что Бренна не забыла обещанного и ждет признания, почему он женился на ней. Но неизвестно, как она отнесется к правде. А ему вовсе не хотелось вставать и гоняться за ней ночью по лесам и полям. Женщины, как он уже замечал, способны вести себя поразительно странно, они очень обидчивы. По крайней мере жена брата Алека, Джейми, такая. Бренна ему кажется еще более чувствительной и ранимой – она не только дает понять Коннору, что обижена на него, но и заставляет обсуждать с ней это. Ей кажется, что она разочаровала его в постели, и вот, пожалуйста, теперь она требует от него ответа – так это или нет.

Он удивился тому, что ей нужна его похвала и при этом она ничуть не пытается скрыть собственную неуверенность.

Да, жена поразила его больше, куда больше, чем он ожидал от нее еще утром.

– Коннор, ты собирался сказать мне…

– Я хочу иметь сыновей.

– И дочерей тоже, – напомнила она.

– И дочерей, – согласился он. – Я тебе уже говорил. Она попыталась повернуться так, чтобы заглянуть ему в лицо, но он крепче стиснул Бренну, и она не могла пошевелиться.

Она лежала, прижавшись лицом к его руке, ощущая щекой, какая она твердая и теплая, и улыбалась.

– Но почему ты женился именно на мне? Ты мог жениться на любой женщине в Горной Шотландии.

– Но ты же просила меня.

– Пожалуйста, не выкручивайся. Мы оба знаем, ты не мог отнестись всерьез к словам ребенка.

– Как раз наоборот.

– Да ты хоть что-то помнишь? Наверняка ты… Он помнил свою встречу с ее отцом до мелочей.

– Ты дашь мне сегодня уснуть или нет? – раздраженно спросил Коннор.

– Конечно, нет. Я хочу довести до конца эту тему. Меня интересует причина, по которой ты женился на мне. Это имеет отношение к моему отцу? Да?

– Нет, – ответил он. – Причина – в моей наследственной вражде с Мак-Нейром. Он не давал покоя семье Куинлена. Он сжег их дом, уничтожил скот, погубил посевы. Он хотел присоединить их землю к своей. Об этих злодеяниях я знаю со слов спасшихся от него людей.

– Так ты воюешь с ним из-за людей, преданных тебе? – Да.

– Но должна быть еще какая-то причина. Я думаю, такие истории тебе доводилось слышать не только о Мак-Нейре, и, если бы ты так реагировал на каждую из них, сейчас у тебя было бы десять жен.

– Да, есть еще одна причина. Но сейчас не время обсуждать ее.

– Но когда-нибудь ты мне ее объяснишь?

– Да.

– Ладно. Но все же какое отношение наш брак имеет к твоей войне с Мак-Нейром?

– Очень простое, Бренна. Мак-Нейр хотел заполучить тебя в жены.

– И тогда ты меня у него украл. А почему ты меня просто не убил?

– Я не убиваю женщин.

– Я не хотела тебя оскорбить. Ты говоришь, что не убиваешь женщин, но ты безо всякой жалости просто используешь их, ведь так?

– Ну, только когда необходимо…

– Почему бы тебе тогда не продолжить воевать против него? Жаль потерь?

– Когда горец вынашивает месть в своем сердце, его не интересуют никакие потери. Но мне повезло. Да, раненые были, но погибших с нашей стороны не было ни одного. Брат приказал положить конец вражде с Мак-Нейром. В нашей стране Алек взял на себя роль посредника, потому что за ним стоит сила, способная заставить других делать то, что он считает справедливым. Женитьба на тебе – это мое последнее…

– Оскорбление?

– Ну, если хочешь, думай так.

– А что ты считаешь оскорблением?

– Разорение полей, уничтожение хороших лошадей – вот оскорбление. Убить солдата – оскорбление еще более ужасное. А что касается брака, то, по-моему, ты слишком высоко оцениваешь его. Ты рассуждаешь как женщина.

– Я бы никогда не решилась на такое.

– Я сын своего отца и практичный человек.

Ну что ж, видит Бог, он сказал правду, от которой Бренне снова захотелось заплакать.

И тогда она решила в этой ситуации тоже быть как можно практичнее и сказала себе, что все могло быть гораздо хуже. Правда, она не знала, куда еще хуже. Ею воспользовались. Какой женщине это понравится? Понимает ли он сам, что она может чувствовать после таких объяснений?

– Ничего, и я научусь практичности, – прошептала она. Голос ее дрогнул, и больше она не добавила ни слова. Бренна надолго умолкла, зная, что если она заговорит, то сейчас же расплачется. А она скорее умрет, чем покажет, что Коннор разрушил ее надежды и мечты. Нет, она больше не позволит ему причинить ей боль, и если практичность потребует загасить все чувства, поселившиеся в ее сердце, она это сделает. И тогда посмотрим, кто из них окажется более практичным.

Но скоро Бренна поняла, какая это глупость. Она не хотела жить без любви, а это значит, что надо заставить Коннора изменить свое отношение к ней. Но как?

Трудная задача, почти такая же невозможная, как заставить пойти дождь в яркий солнечный день.

Бренна крепко зажмурила глаза, не давая вылиться слезам, и начала читать про себя молитву, надеясь занять этим мысли и успокоиться.

Коннор не хотел признаваться себе, что расстроил жену, но ему мешало чувство вины, невесть откуда взявшееся, и он пытался прогнать его. Он рассказал ей лишь частицу правды, но понимал, как это должно ошеломить женщину, да еще такую эмоционально тонкую, как Бренна. Возможно, она не поймет его нынешнее состояние, но он и не собирался ничего объяснять.

Старинная ненависть к Мак-Нейру прожигала его насквозь. Коннор не нашел доказательств вины соседа в смерти своего отца, Дональда Мак-Алистера, но продолжал верить подозрениям, что Мак-Нейр и его отец вместе с родственниками спланировали нападение на их дом. Коннор был полон решимости найти эти доказательства, а потом убить всех участников злодейства, даже если на поиски правды уйдут десятилетия. Он не может удовлетвориться набегами на их земли, ему мало просто разъярить врагов, он должен их уничтожить.

Брат Алек, конечно, осложнил дело. Он знал предсмертные слова Дональда Мак-Алистера, его завещание сыну и тоже искал доказательства против Мак-Нейра, но, не обнаружив таковых, решил, что все подозрения беспочвенны. Он хотел, чтобы брат прекратил преследовать клан Мак-Нейра.

Коннор понимал, что ему надо послушаться брата. Хотя бы на время, пока Алек снова не сможет разумно взглянуть на происшедшее. А ненависть Коннора за это время не угаснет, она лишь сильнее разгорится. Он не может забыть о мести. В конце концов, он настоящий сын своего отца.

– А когда ты решил жениться на мне? Вопрос Бренны вернул его в настоящее.

– Как только услышал, что Мак-Нейр женится на одной из дочерей Хейнсуорта.

Неужели он никогда не перестанет ее оскорблять?

– Значит, ты и понятия не имел, что именно меня отправляют к Мак-Нейру? Боже мой, ты не знал, да? Значит, мои предложения не имели никакого отношения к твоему выбору? Хорошо же судьба подшутила над тобой! За Мак-Нейра должна была выйти не я, а Рейчел. Она очень хорошенькая, – добавила она.

– А почему ее не отправили к Мак-Нейру?

– Потому что король, узнав об этом, запретил. Он пожелал выдать ее за барона, к которому благоволит.

– Так значит, отец заменил Рейчел тобой?

– Да.

Он удивился порядкам, принятым в Англии, и ужаснулся столь неуважительному отношению отцов к дочерям.

– И когда ты узнала, что выходишь за него замуж, Бренна?

– Не важно.

– Нет, отвечай.

– В день отъезда. Отец объявил мне об этом, и через несколько часов я была в пути. Выходит, не правда, что мои предложения, сделанные тебе давным-давно, стали причиной, по которой ты явился за мной.

– Нет. Но с их помощью мне легче будет объясниться.

– С кем?

– С братом. Он захочет услышать, почему я женился на тебе.

– И ты собираешься сказать, что это я тебе предложила? Но… Коннор перебил ее:

– Мой брат обязательно спросит тебя, делала ли ты мне предложение.

– А если я откажусь отвечать?

От подобной мысли Коннору стало смешно. Ни один мужчина, не говоря уж о женщинах, еще никогда не отказывался отвечать Кинкейду. Иначе ему пришлось бы отправиться на тот свет раньше времени.

– Нет, ты не сможешь, – отрезал он.

– Ты мне совершенно не сочувствуешь, Коннор.

– А твой отец тебе сочувствовал, когда заменял одну дочь на другую? Признайся, Бренна, на нем больше греха, чем на мне. Мы не относимся к своим дочерям так неуважительно.

– У отца были на то причины, и, думаю, достаточно важные.

– И ваш король это разрешил?

– Не было времени просить его разрешения. Я уверена, он будет только рад.

– А я как раз уверен, что нет. Так что не ругай меня и не задавай лишних вопросов, жена. Я твой муж и отныне твой хозяин. Хорошенько это запомни. Я спас тебя от тоскливого будущего с этим дьяволом.

Бренна вдруг страшно разозлилась на Коннора.

– Да, твой план удался! Теперь я больше никому не нужна! Все, что ты можешь сделать, это отправить меня домой.

– Роди мне сына, а потом уходи, если хочешь.

Он тотчас пожалел о сказанном, но, увы, слова уже вылетели, а он никогда не брал обратно своих слов. Но он никогда не отпустит Бренну от себя.

Глава 6

Назавтра Бренна полдня дулась на Коннора. Потом вспомнила о своем решении стать более практичной. Она должна попытаться поладить с этим отвратительным типом, не так ли? Кроме того, она не умела долго предаваться унынию и упиваться собственными страданиями. Надо было обдумать проблемы поважнее. Вот, например, Коннор пообещал, что она может вернуться домой, когда родит ему сына. Она впала в дикую ярость и не могла себе представить, что когда-нибудь простит ему это. Какое же он чудовище, если допускает, что она способна бросить своего ребенка!

Однако она тут же напомнила себе, что Коннор вовсе не чудовище, а просто мужчина. Вот и все. Упрямый, непрактичный и бестолковый.

Как бы то ни было, но душевная рана Бренны затянулась довольно быстро. К середине дня она уже не смотрела на него как волчица.

Она верила, что все преодолеет и довольно быстро сможет приручить доставшегося ей мужа. Отбросив прочь дурные мысли, она стала замечать, что он не такой уж бессердечный и бесчувственный. Казалось, он беспокоится о Джилли. Коннор все время скакал рядом, не давая коням сорваться в галоп и оставить позади выбившуюся из сил кобылу Бренны. То и дело он оглядывался на нее.

Они пересекли широкий луг, густо поросший клевером и лиловым вереском. Бренна подумала, как хорошо было бы сейчас пройтись по нему. Коннор, словно прочтя ее мысли, придержал своего жеребца и велел всем остановиться, едва они вошли под сень деревьев.

– Куинлен, забирай людей и двигайся вперед. Подождите нас у развилки.

Бренна заметила удивление, мелькнувшее на лице Куинлена; он хотел было поспорить с лаэрдом, но потом с сочувствием посмотрел на нее и поехал дальше.

Ей не пришлось долго гадать, почему он взглянул на нее именно с таким выражением.

Коннор подождал, пока отъедут мужчины, а потом заставил ее посмотреть ему прямо в глаза. В них она увидела льдинки – явное свидетельство его ярости.

– Прекрати на меня дуться. Сию же минуту. Она выдержала паузу и ответила:

– А я и не подозревала, что дуюсь. Мы поэтому остановились?

– Нет, не поэтому. Я хотел тебя кое о чем спросить.

– Ну?

– Тебе все еще больно?

Она смущенно опустила глаза, и лицо ее залилось краской.

– Я жду ответа.

– Мы обязательно должны об этом говорить?

– Ответь мне, – повторил Коннор чуть мягче.

– Нет, не больно.

– Я был слишком груб? Я нанес тебе…

– Со мной все в порядке, правда. Пожалуйста, не беспокойся.

– Бренна, ты перестанешь наконец стесняться меня?

– Я очень этого хочу!

Коннор невольно улыбнулся. В ее ответе он услышал искреннее отчаяние.

Но все же он не был уверен, что она говорит правду о своем состоянии, и поэтому продолжал настаивать:

– А если тебе не больно, почему ты так ерзаешь в седле? Она удивилась, что он обратил на это внимание, – он же почти не смотрел в ее сторону.

– Я не знала, что ты такой наблюдательный.

– Я замечаю все. Другие тоже. Иначе их бы не было со мной. Это одна из причин, почему мы до сих пор живы.

– А ты заметил, что разбил мне сердце?

Он рассердился.

– Я ничего такого не делал.

– Мы поссорились и…

– Мы не ссорились.

– Что же мы тогда делали?

– Ты задавала вопросы, я отвечал.

Он и в самом деле ничего не понимал. Это открытие ошеломило Бренну, но оно же дало ей и проблески надежды на то, что их будущее устроится.

Может, и правда Коннор вовсе не жестокий и не бессердечный, а просто невежественный? Она почувствовала огромное облегчение.

– А что еще ты заметил во мне?

Он замечал в ней все до мелочей. И то, как глубоко она вздохнула, когда луг, покрытый цветами, открылся перед ними, и как на лице ее засияла улыбка. И как она сразу прогнала ее и нахмурилась, когда он не разрешил ей остановиться и пройтись по траве, потому что это задержало бы их.

– Я замечаю каждый твой хмурый взгляд. Она вздохнула:

– Хорошо, что ты объяснил мне, что мы не поссорились и ты вовсе не хотел причинить мне страдание.

Он кивнул.

– Так почему ты ерзаешь в седле? Он хотел заставить ее признаться.

– Мне немного больно, – прошептала Бренна. – И я приподнималась, чтобы стало легче.

Он поднял ее с Джилли, посадил к себе на колени и обнял. Его подбородок упирался ей в макушку.

– Теперь лучше?

– Да, спасибо.

– Значит, я не смогу тебя сегодня ночью трогать, да? – В его голосе звучало разочарование, и она поверила в то, что он искренне сожалеет об этом.

Но тут же ее охватило сомнение – быть может, он только шутит? Она подняла глаза вверх, чтобы увидеть, не улыбается ли Коннор.

Серьезное выражение его лица развеяло ее сомнения, и тогда она спросила:

– А ты снова меня хочешь?

– Конечно. Почему тебя это удивляет? Я ведь уже сказал, что ты меня не разочаровала, и я очень хочу детей, как можно скорее.

Она уклонилась от него.

– Но после того как мы… сразу после… Ты говорил, что не разочарован, но я же видела, что ты не был счастлив.

– Почему ты так решила?

– Ты сразу отодвинулся и отвернулся. Значит, я должна стараться…

– О девушка, ты меня доведешь до смерти, если будешь стараться.

Она густо покраснела.

– Значит, ты остался доволен?

Коннор тяжело вздохнул. Он никак не мог понять, зачем ей надо услышать это от него. – Да.

– А почему ты мне не рассказал, что ты ощущал?

– Это еще зачем?

Нет, он ничего не понимает в женских чувствах, напомнила она себе, едва сдерживаясь, чтобы снова не разозлиться.

– Но ты мог бы мне сделать хоть один комплимент! Коннор изумленно посмотрел на жену. Она сразу узнала этот взгляд – точно так же он глядел на нее, когда она просила его утешить ее.

– Я не могу догадаться, чего ты хочешь. Ты говори мне сама, Бренна.

Она покачала головой:

– Мне уже не нужны комплименты, так что перестань сердиться. До меня только что дошло, что сама я тоже не сделала тебе никакого комплимента, а ведь я точно не была разочарована.

– Я это знаю.

Она пропустила мимо ушей его самонадеянный ответ и сказала:

– В общем, я думаю, нам надо все начать сначала. – Она энергично закивала, подчеркивая важность вывода, к котором пришла. – Да, именно так и надо сделать. С этой минуты – все сначала.

Да о чем она? Начинать сначала? Если бы она не казалась такой довольной собой и счастливой, может, он бы и попросил ее объяснить, что она имеет в виду.

А Бренна вдруг поняла, как заботливо было с его стороны остаться с ней наедине и поговорить о самом интимном, о ее состоянии.

– Я так тебе благодарна, что мы отстали от всех и поговорили. От твоего внимания мне стало гораздо лучше.

– Но мы остановились вовсе не поэтому.

У нее на лице выразилось такое разочарование, что он решил смягчить правду.

– Это только одна из причин. Я еще хотел поговорить о твоей лошади.

– Джилли выдохлась, да?

– Да, – подтвердил он. – Ее придется оставить здесь. Она не одолеет последнего подъема, – добавил Коннор, когда Бренна яростно замотала головой. Жена не понимала, что нельзя спорить с мужем, но он надеялся, что скоро она это поймет. – Она вот-вот свалится от изнеможения.

Бренна и сама видела, как он прав насчет Джилли, но ей хотелось, чтобы он понял, что просит о невозможном.

– Несколько лет назад Джилли подарил мне мой брат. Я очень люблю ее. И ты, конечно, в состоянии понять – я не могу ее бросить. Не можем ли мы остановиться где-нибудь и подождать, пока она наберется сил?

– Нет.

– Ну пожалуйста, будь разумным.

– Я и так рассуждаю здраво. Лошадь не может выдержать нагрузок, к которым ее никогда не приучали. Она не готова к трудностям.

– Но если мы немножко задержимся…

– Здесь очень опасно оставаться. Ты ставишь жизнь животного выше жизни моих людей?

Она опустила плечи, признавая поражение. Какой смысл пытаться переубедить мужа после такого аргумента?

– Я знаю, ты прав. Я не хочу, чтобы с твоими солдатами что-то случилось, а Джилли погибнет, если я заставлю ее идти дальше. Просто во мне говорит эгоизм. Я понимаю. А где мы ее оставим?

– Прямо здесь. Это хорошее место. Она осмелилась снова покачать головой.

Бренна была в замешательстве. Со временем она должна научиться доверять его мнению.

Без сомнения, она очень изменилась с момента их встречи. Вначале Бренна вступала в спор из-за каждого слова, но причиной тому был страх. Сейчас она ничего не боялась. Пожалуй, он был не против такой перемены – едва ли ему понравилась бы жена, дрожащая от каждого взгляда в ее сторону. Правда, Коннор ожидал, что Бренна станет похожа на знакомых ему женщин. Что ж, надо признаться, он ошибся.

Она ничуть не похожа на других. Она удивительная, дразнящая, неповторимая. И так чертовски хороша, так смела, так освежающе своенравна. Но он не собирался слушать ее рассказы о прежней жизни.

– Джилли не выживет одна. Подумай, Коннор. Я хочу, чтобы ты понял меня. Ты удивлен? – добавила она. – Я чем-то тебя расстроила?

Он досчитал до десяти, прежде чем ответить, надеясь унять нарастающее раздражение, но в голосе его звучали ядовитые нотки, когда он спросил:

– Ты что мне только что сказала? «Подумай»?

Она грациозно пожала плечами.

– Мои слова вывели тебя из равновесия? Неужели из-за этого у тебя сделалось такое каменное лицо? Прошу прощения, если так.

– Слушай меня внимательно, – начал он подозрительно тихим голосом. – Ты не должна говорить своему мужу «подумай». – Он дождался, когда она кивнет, и продолжил:

– Нет, я не выхожу из себя из-за твоих слов, но, видит Бог, ты испытываешь мое терпение.

Поскольку Бренна собиралась заставить его передумать насчет Джилли, она поняла, что сейчас спорить не стоит. Но в то же время она скорее умрет, чем промолчит. Упрямец, он хочет, чтобы было только так, как он скажет! Но он ее муж, и она должна стараться ладить с ним. Если он намерен убедить ее, что нисколько не вышел из себя, пусть так и думает. Ей совершенно ясно – это не правда. Лицо Коннора подергивается, а если это не первый признак сильнейшего раздражения, то что же тогда?

Похоже, ладить с этим мужчиной – смерти подобно. Он может умереть от собственной гордости, если не расстанется со своей спесью.

– Спасибо за объяснение, – сказала Бренна не слишком искренне, но не запнувшись, а это значило, что она на что-то рассчитывает. – Просто я подумала, что ты должен понимать, как Джилли изнеженна. Она сама не сможет прокормиться.

Теперь он разозлился на жену окончательно. Они говорили о животном, а не о ребенке в конце концов, но Бренна, казалось, не видела разницы.

Он уже решил вести себя с ней покруче, но жена вдруг коснулась его щеки. Ему показалось, что это ангел задел его крылом. Она и была похожа на ангела со своими чистыми голубыми глазами и невинным лицом. Хотя Коннор знал, что этой лаской Бренна хотела заставить его забыть обо всем, – что ж, она своего почти добилась.

Он отвел ее руку, собираясь с мыслями. Жена вела себя смешно, но он понимал, что ни в коем случае нельзя говорить ей об этом, иначе она постарается приложить еще больше усилий, чтобы заставить его передумать.

Ему придется призвать на помощь все дипломатические таланты, которых у него, к сожалению, почти нет.

– С ней все будет в порядке, – резко бросил Коннор.

– Не будет с ней все в порядке. Она погибнет.

– Ты перестанешь спорить со мной, Бренна? – Он всем видом показывал ей, что начинает сердиться не на шутку.

– Я не спорю, просто мне хочется, чтобы ты понял, как важна для меня Джилли. Она для меня как член семьи. Я даже назвала ее в честь брата.

– Ему, конечно, это очень понравилось, – саркастически заметил Коннор.

Бренна решила оставить без внимания его насмешливый тон.

– Нет, Джиллиану это вовсе не понравилось, но потом он привык. Скажи, а нельзя ли найти какого-нибудь доброго человека, который мог бы позаботиться о лошади?

– Ты полагаешь, я должен знать всех добрых и заботливых? Она твердо решила не выходить из себя, даже если он станет рвать и метать. Благополучие Джилли – вот что сейчас главное в конце концов. Она за нее отвечает.

– Я знаю, кто бы мог ее взять на время к себе, – сказала Бренна.

– Ну нет, мы не потащим ее обратно в Англию. Недалеко отсюда живет семья Куинлена, но она уже получила от меня все, что потеряла. Слушай, может, хватит это обсуждать?

– Если ты настаиваешь, я прекращаю. Но по крайней мере не можешь ли ты еще хоть немного подумать, прежде чем окончательно решишь?

Коннор сдался:

– Хорошо, обещаю тебе подумать об этом.

Не прошло и минуты, как он согласился, что отец Куинлена не откажется от Джилли.

Бренна так обрадовалась, что кинулась к нему на шею и поцеловала. Она хотела просто на миг прикоснуться к его губам в знак благодарности, но все получилось совсем не так, как она предполагала. Коннор показал ей, каким прекрасным может быть поцелуи. Прежде чем она успела оттолкнуться от него и перевести дух, его губы впились в ее таким долгим, глубоким поцелуем, что она задрожала. Губы Коннора становились все требовательнее, и она, отбросив всякую сдержанность, пылко отвечала ему. Ее язык двигался у него во рту так же страстно, как его. Вкус поцелуя, ароматы цветов на поляне – все смешалось, и Бренна едва владела собой.

Она забыла обо всем на свете, и если бы их окружила сейчас целая армия язычников, она не обратила бы на них никакого внимания. Ничто сейчас не имело для нее значения, кроме могучего воина, которого она обнимала.

Но к счастью, Коннор не потерял здравого смысла. Он резким движением отстранился, схватил Бренну за руки и отцепил их от своих волос.

Он видел, что она даже не догадывается, как потряс его этот поцелуй, и приказал себе не смотреть на ее губы, пока не сумеет взять себя в руки, но, черт побери, он не мог удержаться! А когда взглянул, то увидел, что искусал ей губы из опасения, как бы между ними тут же не произошло нечто более интимное. Это заставило его разозлиться на самого себя.

– Ты заставила меня забыть, где мы, жена.

Решив, что он так же рад поцелую, как и она, Бренна улыбнулась с самым довольным видом. Его терпение кончилось.

– Ради Бога, что ты вытворяешь?

Произошедшая с ним перемена была настолько резкой, что она перестала дышать и замерла.

– Я была… – Боже милостивый, что же такого она сделала?

Он никак не мог дождаться, когда она возьмет себя в руки и ответит ему.

– Ну? – требовательно спросил он.